Катя смотрела на золотой ободок на темном бархате и не могла вымолвить ни слова. Ее бесчисленные фантазии по поводу содержимого медальона оказались абсолютно неверными: она даже представить не могла, что внутри находится кольцо.

Кирилл заставил себя улыбнуться, превозмогая потрясение. Что-то схожее он испытывал в собственном доме, перед покупкой, когда встретил ту странную старушку, произнесшую оказавшиеся пророческими слова. Теперь же ощущал почти благоговейный страх, глядя на неожиданный подарок, оставленный для него незнакомой женщиной много лет назад.

– Кажется, это мое, котенок? Поможешь?

Он протянул ей руку, замечая, как дрожат тонкие, внезапно похолодевшие пальцы девушки.

– Ты замерзла?

Катя покачала головой.

– Не ждала ничего подобного…

Коснулась прохладного металла, опуская его на палец мужа, не сомневаясь, что размер окажется точным.

– Как такое может быть?

У него не было ответа. Всей логики, всех знаний недоставало, чтобы объяснить происходящее. Ему, привыкшему везде видеть смысл, это казалось более чем невероятным. Он давно не верил в чудеса. Просто знал, что их не случается в реальности, и лишь маленькие дети ждут того, что сказка реализуется в их судьбе. Ему – взрослому, вполне адекватному (как он надеялся) человеку – верить в невозможное было почти смешно. Почти… Но именно в его жизни пять лет назад появилась эта светлая девочка, вошла неслышной тенью, застывшей у порога аудитории, и не просто проникла в сердце – завладела им целиком. И чем было, если не чудом, ее чувство к нему? Доверие и такая робкая страсть, затаенная в глубине глаз? Испытываемая сумасшедшая жажда напитаться ею? Не придуманное, не прочитанное в книгах, не навеянное сном ощущение полноты лишь в ее присутствии?

Это ли все не было волшебством, гораздо большим, чем кольцо, так уместно разместившееся на его руке?

– К-а-т-я… – имя, привычное, родное, таяло на губах. – Так важно разложить по полочкам случившееся? Твоя бабушка слишком сильно любила тебя, раз продолжает заботиться до сих пор. Знаешь, что во всем этом мне нравится больше всего? Кажется, ее устраивает мужчина, который находится рядом с внучкой.

Девушка коснулась края металла на его пальце, расцветая в улыбке.

– Ну как он может не устраивать? Я завидую самой себе… Действительно чудо. Ты. МОЕ чудо.

Незаметно подошедшая официантка опустила на стол тарелочки с пирожными.

– Подарок от заведения. Наше фирменное сладкое блюдо.

Кирилл рассмеялся.

– Котенок, это для тебя. Кое-кто угадал твои вкусы.

Угощение выглядело очень аппетитно даже для него, в принципе равнодушного к сладостям: Полина умела очаровать клиентов одним только внешним видом блюд. Но Катя не взглянула на тарелку. Погладила его ладонь. От следующей фразы девушки он опешил.

– Какие у тебя красивые руки… – погрузилась в свои мысли, не отрывая при этом взгляда от его пальцев. И этот взгляд был незнакомым. Небо в ее глазах потемнело, словно распростерлось над бушующим морем.

– О чем ты думаешь?

Девушка опустила ресницы так быстро, что показалось, будто он ощутил их движение. Щекочущее перышко по коже, невесомое облако, наполняющее горячим дождем внутренности.

Облизала пересохшие губы и прошептала почти неслышно:

– Хочу почувствовать их на себе…

Он попытался вздохнуть, чувствуя, как катастрофически не хватает воздуха.

– Где? Расскажи мне…

Ее глаза по-прежнему были закрыты, а порозовевшая кожа в блеске свечей казалась бронзовой. Вся – словно выточенная из золота.

– На губах, чтобы дышать их касаниями… На груди, над сердцем… На спине, чтобы опереться на них, потому что собственных сил уже нет… На животе… чтобы унять эту тяжесть… И… – ее слова потонули в сбившемся дыхании.

– И?

Не отрывая глаз от лица, он нащупал ее руку. Надавил на подушечки пальцев, слегка царапая кожу. Погладил запястье, ощутив биение пульса. Прочертил каждую линию на ладони, словно вырисовывая признание. Повторил: – Расскажи мне… Я сделаю все, что ты пожелаешь…

– Везде… Там, где мне хочется касаться тебя…

Ужин был неинтересен почти с самого начала, но после этих слов мужчина взглянул на остатки еды почти с тоской.

– Жаль, что мы не воспользовались предложением Полины насчет вип-зоны… Доедай, котенок, я очень хочу быстрее оказаться дома.

* * *

Они уже были готовы уйти. Оставалось дождаться счета, когда Кирилл вдруг увидел необъяснимый страх, мелькнувший в глазах девушки.

– Катюша, что случилось?

Она вцепилась в его руку, не отрывая взгляда от незнакомца, приближающегося к их столику. Статный, довольно высокий мужчина, чью привлекательность не портил возраст. Строгое лицо, губы, сжатые от непонятных со стороны эмоций. Идеально сидящий костюм, слепяще белая рубашка, подчеркивающая оттенок загорелой кожи. В каждом жесте сквозила уверенность в себе. Кирилл явно никогда с ним прежде не встречался: такие люди не забываются. Значит, тот направлялся к Кате.

– Кто это?

Сжимающие его ладонь пальцы побелели. Она слишком очевидно боялась. Но чего?

– Милая, посмотри на меня, – перехватив ее перепуганный взгляд, улыбнулся, – тебе нечего опасаться.

– Он прав, – голос подошедшего звучал слегка насмешливо. – Не бойся, девочка. Если бы я жаждал крови, то не стал бы терпеть два года. Вы позволите? – он кивнул на свободный стул.

Кирилл перевел взгляд на жену в ожидании ее решения. Незнакомец ему не понравился, но именно девушка должна была решить, как вести себя дальше.

– Конечно… – Катя кивнула, отвечая странно надломленным голосом. Дождавшись, пока мужчина присядет, проговорила: – Я очень виновата перед Вами. И Антоном. Мне жаль, безумно жаль, что позволила всему зайти так далеко.

Повернулась к мужу.

– Кир, это Михаил Константинович Ашелин. Отец… моего бывшего жениха.

Тот кивнул, протягивая руку.

– Вы, как я понимаю, супруг Кати? Что ж, будем знакомы.

Кирилл принял рукопожатие. Несмотря на то, что встреча была неприятной и причиняла его девочке боль, он не мог не признать, что мужчина вел себя безупречно. Совсем не так, как представлялось логичным после всего, что случилось.

– Чем обязаны? Вы же не просто подошли поздороваться? – он старался, чтобы его голос звучал не слишком жестко: портить вечер не хотелось, но это удавалось с трудом.

Ашелин рассмеялся.

– Именно так. Никакой тайной цели я не преследую. Захотелось узнать, на кого Катя променяла моего сына. Рассмотреть поближе.

Девушка залилась краской, виновато опустив глаза.

– Мне не следовало давать Антону какую-то надежду… Надо было объяснить с самого начала…

Мужчина покачал головой.

– Вряд ли он услышал бы тебя. Я сам многократно ему говорил, что твое сердце занято, но он вел себя, как упрямый осел.

Кирилл хмыкнул: подобная характеристика из уст отца в адрес собственного сына говорила о многом. Теперь поверить в то, что мстить Кате он не намерен, было проще.

– Я сожалею, что ты не досталась ему, – задумчиво проговорил Ашелин. – Но ваши так и не сложившиеся отношения были обречены с самого начала. Из-за него? – кивнул на Кирилла.

Катя покачала головой.

– Из-за меня. Я никогда не любила Антона так, как должна любить жена. Он замечательный, умный, внимательный, щедрый… Но не мой… Мы бы сломали друг другу жизнь, если бы этот брак состоялся.

– Ты смелая девочка. И честная. Я рад, что ты выжила и вновь обрела любимого человека. Действительно рад.

Девушка растерянно подняла на него глаза. Смысл произнесенных слов был гораздо более глубоким: мужчина как будто знал обо всем, что случилось в ее судьбе. Но откуда?

Михаил Константинович ответил, не дожидаясь, пока она выскажет свое замешательство.

– Я много лет был знаком с твоим отцом и понимал слишком хорошо, что для него существует единственная ценность – его кошелек. Меня никогда не привлекало партнерство с этим ничтожеством… – увидев, как девушка вскинулась при этих словах, пояснил. – Прости, но я на самом деле считаю его таковым. Он не заслуживал моего внимания и не получил бы, если бы Антону не пришло в голову, что ему нужна такая жена, как ты. Я его понимаю, хотя никогда не одобрял этого выбора. А твой отец как клешнями вцепился в возможность нашего сотрудничества. Так что ты попала между двух огней, да еще и любимый… – он с усмешкой взглянул на Кирилла, – оказался не слишком надежной опорой в тот момент. Я ведь прав?

Катя не видела смысла ворошить прошлое. Не хотела этого, особенно в такой день. Ее самый главный день. Боялась, что неприглядные воспоминания омрачат их счастье. И погруженная в собственные переживания, не сразу услышала, что сказал мужчина дальше.

– Я был уверен, что твой отец откажется от сделки. План был провальным от начала, и я не верил в то, что ваша свадьба состоится. Очень не хотел этого. Но пообещал твоему отцу, что разорю его, если Антон пострадает.

Девушка похолодела: он не шутил. И наверняка имел все возможности исполнить угрозу. Что случилось с ее отцом? За все это время ей даже в голову не приходило, что с ним может что-то быть не так. А теперь стало по-настоящему страшно. И вместе с этим страхом пришло осознание, что она давно простила его. Ничего не забыла, но больше не держит обиды. Незачем торговаться с судьбой, вернувшей ей Кирилла.

Ашелин удовлетворенно кивнул, разглядывая гамму чувств на лице Кати.

– Я отказался от своих планов. Его нельзя было наказать сильнее, чем он сделал это сам, лишившись единственного родного человека. Мы заключили контракт, но я предпочел передать ему это дело полностью, чтобы больше не иметь ничего общего. Он получил уйму денег, и презрение тех, с кем когда-то был дружен. Антон меня поддержал. Кстати, это была его идея: дать твоему отцу то, что тот столь сильно желал. За что был готов заплатить жизнью собственной дочери, так до сих пор ничего не поняв…

Очередное упоминание об Антоне снова кольнуло чувством вины.

– Как… у него дела?

Мужчина усмехнулся.

– С разбитым сердцем ты его не оставила, можешь не беспокоиться. А вот гордость здорово ущемила. Но это и полезно. Он привык выигрывать, даже когда этого не заслуживает. А иногда нужно стать рабом, чтобы обрести счастье.

Пламя свечей дернулось, будто от ветра, воскрешая в памяти слова бабушки и сбывшуюся в жизни сказку: «Когда мужчина встает на колени, тогда господин становится рабом. Только встретившись с этим рабством, ты сама не захочешь свободы…» Катя взглянула на человека, чья рука все это время ободряюще ласкала ее пальцы, а глаза неустанно следили за каждым движением. Кир молчал, но она ощущала его поддержку, физически переживая любовь, которой было наполнено его сердце.

Ашелин помолчал, рассматривая обоих.

– Я знаю, что случилось у вас в доме, – он задумчиво посмотрел на Кирилла. – А вот ему, уверен, ты рассказала далеко не все, – перехватил мгновенно напрягшийся взгляд мужчины и добавил, не обращая внимания на Катины возражения. – Про разбитое лицо точно умолчала.

Девушка задохнулась, словно вновь почувствовала боль от удара.

– Зачем Вы… говорите об этом?

– Чтобы он знал цену своего счастья.

Кирилл вновь ничего не сказал, только сжал ее ладонь так, что пальцы онемели. Катя и без слов понимала, что творится у него внутри. Она действительно не смогла признаться в поступке отца, ограничившись лишь информацией о том, что он выгнал ее из дома. Была уверена, что подробности ни к чему, но совершенно забыла, что у той омерзительной сцены был еще и свидетель – несостоявшийся жених.

Отец Антона неожиданно усмехнулся и удовлетворенно кивнул ему одному известным мыслям.

– Не знаю, какое событие вы пришли отметить здесь сегодня, но о плохом думать точно не собирались. Однако я не жалею о нашей встрече и о том, что мне пришлось омрачить вашу радость. Надеюсь, что и вы не пожалеете, – он наклонился к Кириллу, проговорив, глядя на него в упор: – Ей уже не больно. Но будет лучше, если ты об этом не забудешь.

Тот ответил хриплым, но уверенным голосом. Спокойно, и Катя почувствовала, как ее отпускает напряжение.

– Не забуду.

Прощаясь, мужчина протянул Кириллу свою визитку.

– Если вам когда-нибудь что-то понадобится… – остановил настойчивым жестом попытку возразить. – Не спеши отказываться, ты не знаешь, каким будет завтрашний день. Я уверен, что вы справитесь с любыми трудностями собственными силами. Но на всякий случай имейте в виду, что есть человек, который ценит чистоту и искренность, и готов оказать любую посильную помощь, если это потребуется. Хотя от души желаю, что моим предложением вы не воспользовались никогда.

Катя долго смотрела мужчине вслед, прокручивая в голове их разговор. О случившейся встрече она не жалела. Это не вписывалось в гармонию их вечера, но было необходимо. Реальность слишком сильно отличалась от сказки, и в этой реальности еще предстояло научиться жить. Вдвоем.

Разжала пальцы, соприкасаясь ладонью с рукой Кирилла. Кивнула в ответ на его внимательный взгляд.

– Все хорошо. Спасибо, что ты рядом.

Он обязательно поймет, вот только бы найти слова, чтобы высказать свое внезапно возникшее желание.

– Хочешь поехать к нему прямо сейчас?

Вздрогнула, не веря услышанному: она ведь пока ни о чем не говорила. Откуда Кирилл знает ее намерения?

– Ты читаешь мои мысли?

– Они слишком выразительны. И это была бы не ты, если бы после такого разговора не захотела увидеть отца.

Его голос был ровным, но Катя все равно уловила легкий оттенок напряжения.

– Ты сердишься?

Мужчина покачал головой.

– Мне это не нравится. Если честно, не вижу смысла в вашей встрече. Но буду рад ошибиться, – он помог девушке подняться. – Идем.

* * *

Ее старый дом с виду совсем не изменился. Тяжелые кованые ворота высились неприветливой стеной, ограждая двор от посторонних взглядов. В окнах верхнего этажа было темно. Катя машинально подняла глаза к своей бывшей комнате. И… не ощутила никаких чувств. Она не скучала, по крайней мере, по этому месту. Не вспоминала оставленных вещей, особенно в последнее время, когда забота Кирилла развеяла необходимость беспокоиться об одежде и куске хлеба. Странно было сейчас вспоминать те дни, когда она каждый вечер возвращалась сюда.

Даже показалось, что внутри никого нет: таким угрюмым и одиноким, будто неживым, казался дом. Но щелкнувший замок свидетельствовал об обратном: отец не только оказался на месте, но еще и позволил им войти.

Оказывается, она забыла обо всей этой кричащей роскоши, окружающей со всех сторон. Уют собственного дома, пусть и в половину не такого богатого, был не сравним с ледяной неприступностью этого мертвого замка. Собственного? Девушка задохнулась от сладостного осознания, на мгновенье прижимаясь к Кириллу перед тем, как войти в гостиную. У нее есть СВОЙ дом. И человек, чьи руки всегда поддержат. Рядом с которым она всегда сможет быть действительно ЗА МУЖЕМ, не опасаясь ни корысти, ни предательства.

Яркий свет, слишком контрастно воспринимающийся после полутемного коридора, резанул глаза. Катя остановилась в нескольких метрах от сидящего в кресле мужчины. Отшатнулась назад, встречаясь с его тяжелым взглядом.

– Добрый вечер, папа…

Она вдруг подумала о том, как много значат обычные слова, произносимые ежедневно, ежеминутно. Вряд ли сегодняшний вечер был для ее отца добрым, как и многие другие, проведенные вот так: в одиночестве пустого дома. Без жены, без детей, без друзей. Он сам пришел к этой жизни, сам добился именно таких результатов, но, тем не менее, девушка желала ему добра. Вопреки всему, что случилось.

– Мы с Кириллом сегодня поженились.

Его лицо не изменилось, только в глазах мелькнуло что-то, не поддающееся описанию.

– Ты ждешь от меня поздравлений?

Катя сглотнула болезненный ком в горле.

– Давно не жду… ничего. Просто в такой важный день хотела увидеть человека, подарившего мне жизнь.

– И отнявшего ее, да? – он усмехнулся. – Вряд ли у нас есть темы для разговоров, Катерина. Ты сделала свой выбор, я – свой.

– И твой выбор тебе нравится? То, чем ты владеешь, и есть предел мечтаний?

Мужчина нахмурился.

– Я не спрашивал твоего совета.

– А я его и не даю. Но ведь все могло быть совсем иначе, папа, – она смахнула набежавшие на глаза слезы. – Со мной. С мамой. И даже с малышом…

Ей показалось, что лицо отца побелело, хотя в слепящем действии ламп даже собственная кожа казалась неестественно бледной. Неужели он пытался во внешнем свете утопить внутреннюю тьму?

– А ты изменилась, Катерина. Смелая стала, дерзкая. Не боишься? И вправду думаешь, что этот сторожевой пес защитит от всего?

Катя отклонилась назад, прижимаясь спиной к груди мужа. Даже сквозь одежду ощутила, как грохочет его сердце. Сложно было представить, каких усилий ему стоило сдерживаться.

– Боюсь. Очень боюсь, папа. Только не того, о чем ТЫ говоришь. Боюсь, что мудрости не хватит в полноте оценить то, что имею. Воспользоваться правильно каждым мгновеньем. Слова подобрать самые главные, чтобы жизнь несли и радость дарили. А всего остального – с НИМ – не боюсь.

Нащупав ладонь мужа, переплела пальцы. Кир был прав: встреча оказалась бессмысленной. Как можно что-то объяснить человеку, который не желает слышать? Или не умеет этого?

– Я люблю тебя, папа. И прощаю. За все. Но мне безумно жаль, что мой живой отец гораздо более мертв, чем мама или бабушка.

Он, казалось, не услышал ее, сказав совсем о другом.

– Ты можешь забрать свои вещи, Катерина… Мне они не нужны.

Катя качнула головой в ответ.

– Мне тоже.

Кирилл пропустил девушку вперед, задерживаясь всего на мгновенье. Память подкинула сюжет пятилетней давности, когда этот самый мужчина швырнул ему свою визитку. Кто мог подумать тогда, что с того момента однотонная жизнь озарится сиянием разноцветной радуги? Улыбнулся, доставая карточку уже со своими координатами и аккуратно опуская ее на стол.

– Если захотите нас найти, звоните…

Уже у машины поднял глаза к плотно занавешенному окну, самому дальнему в доме, невольно подумав о том, что в бывшей Катиной комнате, скорее всего, за прошедшее время даже не открывалась дверь. Выкинув дочь из своей жизни, ее отец не сумел сделать того же самого с сердцем. И боялся переступить порог, словно это как-то могло сберечь от непрошенных воспоминаний.

– Прости меня, котенок… – произнес тихо, так, чтобы услышала только девушка.

– За что?

– Я ведь был здесь в день твоей свадьбы. Смотрел на все приготовления. Подругу твою видел. Даже… тебя… в окне… в платье.

Притянул ее к себе, с трудом справляясь с вновь накатившим чувством вины.

– Если бы только знал…

Она потерлась щекой о его лицо, изумляясь в который раз, что такие жесткие на вид волосы в реальности ласкающе-шелковистые.

– Зато мы многое смогли понять и оценить друг друга еще сильнее.

Сильнее? Возможно ли это было? Любить сильнее, если он и так не знал, как дышать без нее? Желать больше, когда тело давно превратилось в одну сплошную боль и почти животную жажду?

– Знаешь, когда ты появилась в кабинете, я мог думать лишь о том, что ты принадлежишь другому. А у меня нет права коснуться тебя…

– А я мечтала расстегнуть каждую из крохотных пуговиц на твоей рубашке… До дрожи в пальцах…

Кирилл глухо выдохнул, стискивая ее плечи.

– Я не только глуп, но еще и слеп… Как мог не увидеть всего этого… Не почувствовать…

Девушка нашла его губы, стараясь не смотреть туда, где за толстыми шторами угадывался застывший силуэт ее родного чужого человека.

– Кир, я хочу домой. В мою любимую, долгожданную сказку. Довольно вспоминать то, что было: мы сполна оплатили свои ошибки…

* * *

Безоблачное небо, раскинувшееся над побережьем, было усыпано звездами, такими яркими, что ночь не казалась темной. Сад утопал в серебре лунного света, и даже неяркий свет в окнах соседнего дома идеально вписывался в эту удивительную картину. Катя вздохнула с явным облегчением, оказавшись в родных стенах. Сбросила пальто, ощущая обнаженной кожей плеч прохладный, но такой комфортный воздух. Разулась и прямо босиком пробежала в кухню, безошибочно угадывая в темноте каждый поворот. Щелкнула выключателем, тоже мгновенно находя его на ощупь.

За последние две недели стало уже так привычно пить какао по вечерам, и как-то в голову не пришло, что сегодня может быть иначе.

Она потянулась за банкой с порошком для напитка. Пришлось подняться на носочки: очень высоко, а Кирилл достает без всяких затруднений. Раньше всегда готовил он, а сейчас ей захотелось изменить привычный ход событий.

Быстрые шаги за спиной оказались слишком неожиданными, как и рука, смявшая подол платья, скользя вверх по бедру. Его пальцы на коже. Над тонким кружевом. Под ним. Обжегший висок шепот.

– Чулки… Я так и думал.

Он забрал банку из ее рук.

– Извини, котенок, какао сегодня не будет…