© Н. А. Ягодинцева, 2012
© В. Осипов, фотопортрет
© Издательство «Маматов», 2012
* * *
Поэзия Нины Ягодинцевой сама по себе как-то молчалива – прочёл, а ощущение неизьяснимости осталось, той самой «пронзительной невыразимости», которую так любит и чувствует автор. «Стихи сплетены из пауз… Слова – это просто форма», – говорит она. Но – далеко не символизм; напротив, поэзия здесь очень предметна, по пути к запредельному автором заботливо расставлены «земные» маяки, дабы оно отразилось в читателе через мирские любимые приметы. И светло становится от узнавания дивных мелочей – из них, «неумелых и неловких», ткётся дорога к горнему.
© Н. А. Ягодинцева, 2012
© В. Осипов, фотопортрет
© Издательство «Маматов», 2012
* * *
Об авторе
Нина Александровна Ягодинцева родилась в 1962 году в г. Магнитогорске. Выпускница Литературного института имени Горького, член Союза писателей России с 1994 года. Кандидат культурологии, доцент кафедры режиссуры театрализованных представлений и праздников Челябинской государственной академии культуры и искусств. Автор поэтических книг, цикла учебников «Поэтика», монографий, электронной книги литературной критики, переводов с азербайджанского и башкирского языков, а также более 500 публикаций в литературной и научной периодике. Стихи Ягодинцевой вошли в антологии: русской женской поэзии «Вечерний альбом» (Москва, «Современник», 1991), «Современная уральская поэзия» (Челябинск, фонд «Галерея», 1996, 2003, 2011), «Антология русского лиризма. XX век» (Москва. «Студия», 2000), «Русская сибирская поэзия, XX век» (Кемерово, 2008) «Наше время: антология современной поэзии» (Москва, Нижний Новгород, 2009), «Русская поэзия. XXI век» (Москва, 2009).
Нина Ягодинцева – лауреат Всероссийских литературных премий им. П. Бажова (2001, за книгу «На высоте метели»), им. К. Нефедьева (2002, за рукопись книги «Теченье донных трав»), им. Д. Мамина-Сибиряка (2008, за книгу «Поэтика: принципы безопасности творческого развития»), Сибирско-Уральской литературной премии в номинации «Поэзия» (2011, за рукопись книги «Листая пламя»), лауреат Всероссийского конкурса «Лучшая научная книга-2007» (за монографию «Русская поэтическая культура: сохранение целостности личности»), лауреат литературной премии Уральского федерального округа (2012, за электронную книгу литературной критики «Жажда речи», в соавторстве с А. П. Расторгуевым).
О творчестве
Дорогая Нина!Искренне Ваш – Ал. Михайлов,
В Ваших стихах есть понимание иных уровней бытия, в том числе и сосредоточенных в нас самих, в нашем подсознании, где таятся «тяжёлые хищные корни» необычайного притяжения:вице-президент Международной ассоциации критиков,
FB2Library.Elements.Poem.PoemItemпрофессор Литературного института им. Горького.
И всё-таки вряд ли бы мог состояться поэт, если бы в нём изначально, генетически не доминировало духовное начало, причём по самому высокому спросу. То, что Вы следуете классической стиховой традиции, для Вас так же естественно, как, скажем, слушать пение птиц, любоваться медленным струением ручья… В этой стиховой традиции Вы неоднообразны и вовсе не скованы каноном. Широка амплитуда ритмических и метрических вариантов, уверенно звучит разностопная строфа. И важно то, что в лучших стихотворениях на малом стиховом пространстве Вам удаётся так сгустить содержание, что в нём находит отражение драма целой жизни:22.06.2000 г.
FB2Library.Elements.Poem.PoemItem
Лучшие Ваши стихотворения отличаются чистотою и благородством слога, согласием слова с душевным настроем, с мелодией чувства, глубиною переживания. Целомудренны и чисты «Четыре письма к А*», это любовные стихи, такие нынче очень редко встретишь. Метафорика свежа, прозрачна, она вовсе не показная, она как бы из природы вещей. Я кое-что выписал для уяснения её особенностей: «материнские сумерки речи», «воздух бабочка листала», «кипящий конус фонаря», «ветхое небо», «дымная прорубь», неба «кожа золотая»… Всё это вне контекста может и не произвести впечатления.
Пейзаж Ваш весь словно как-то приподнят, облегчён, просвечен небесным светом, не отяжелён плодами земли, как у передвижников (всему своё время). Хорош поэтический ход, когда образ из видеоряда «упрятан» в область психологии: «Она светла, как ночь перед побегом». Или в метафорическое представление: «Июль во все распахнутые окна // Холодное вливает молоко». Привлекает и такое сравнение, усиленное звукорядом: «Зачем мы мешаем вино с водой, // Как раньше мешали вину с бедой?»
Мне, человеку старому, на излёте земного бытия, по душе Ваша нравственная и духовная устойчивость. Хоть и промелькнуло однажды на грани отчаяния: «На самом донышке тоски – // Такая каменная горечь!» – но берёт своё волевое, родовое начало: «Уж более недели // Я царствую на высоте метели, // Пеку душистый хлеб, кормлю детей…» Да будет так долгие годы.
* * *
Поэзия Нины Ягодинцевой сама по себе как-то молчалива – прочёл, а ощущение неизьяснимости осталось, той самой «пронзительной невыразимости», которую так любит и чувствует автор. «Стихи сплетены из пауз… Слова – это просто форма», – говорит она. Но – далеко не символизм; напротив, поэзия здесь очень предметна, по пути к запредельному автором заботливо расставлены «земные» маяки, дабы оно отразилось в читателе через мирские любимые приметы. И светло становится от узнавания дивных мелочей – из них, «неумелых и неловких», ткётся дорога к горнему.Константин Рубинский, поэт, член Союза писателей России.
Всему привычному в этих строках сообщается небывалая глубина и высота: вот почему «Вспоминая Сыростан, / Вспоминаешь неземное». Стихи Нины Ягодинцевой живут на той тонкой грани «между призрачным и настоящим», где не только одно умрёт без другого, но где порой и не ясно, что же иллюзорно, а что – подлинно. Сыростанский ли, таганайский рай, купальские ли праздники в гуще лесов у заповедных озёр – настоящее? Или зримее и правдивее то, что они собой воплощают, куда уводят нас, бескрылых, сомневающихся в истинности знака? Всякая фактичная земная примета – шёпот воды, тайно выспевающая земляника, «пасхальный сухарик со сладкой своей позолотой» – обеспечивается значимым и таинственным откликом оттуда, где любые загадки получат ответ, любые паузы станут одной – самой главной, где тебя простят и успокоят, и снег упадёт на истомившиеся от зноя губы… «Проспект заканчивается закатом», – говорит автор: вот оно, мирское, уходящее от самого себя.Челябинск.
Вечность, по Ягодинцевой, не мертва, не амбивалентна – она так же по-человечески наполнена вполне земным, так же уютна и утешна:
FB2Library.Elements.Poem.PoemItem
Но не только городские пейзажи наполняются ощущением вечности – взять хотя бы «горные» стихи. Горы для Ягодинцевой – это там, где ближе всего к «пределу»; вечность в горах похожа «на синюю стаю китов, плывущих навстречу солнцу», а взбирающиеся на вершины однажды делают это в последний раз, «чтобы потом вернуться в город и жить как все», но их дети наследуют крылатую страсть к высотам. Это стихотворение написано на внешне сдержанной, но на самом деле такой пронизывающей интонации, что у читающего перехватывает дыхание.
FB2Library.Elements.Poem.PoemItem
И ещё одно – стихи очень легки. Речь здесь идёт даже не о технике – хотя практически вся поэзия Ягодинцевой удивительно ненатужна, эту свободу нельзя сымитировать, подделать, мы с удовлетворением ловим себя на том, что сразу «попадаем в такт». Такая воздушность созвучна воздушности бытия, в котором всё тяжеловесное, грозное, страшное лечится «одним касаньем» снегопада (снега у автора очень много, и он очень разный), берестяным ковшиком с водой, белоснежной пеной герани, которая «застилает глаза и мешает плакать», бабочкой, повстречавшейся тигру на охотничьей тропе… И с той же лёгкостью поэзия утешает и утишает нас, одаряет смирением, любовью, ощущением, что роковое бремя рано или поздно спадёт, как, например, в летящем, сквозящем, точно собранном из хокку стихотворении:
FB2Library.Elements.Poem.PoemItem
Во многих стихах Нины Ягодинцевой душа узнаёт самоё себя; а это ощущение – едва ли не единственное мерило подлинной поэзии.
* * *
В полном соответствии с названием, стихи Нины Ягодинцевой способны заворожить – и приворожить. В них есть нерв и ритм, есть глубинный покой и фантастическое, присущее «донным травам», движение в покое. В ней есть главенствующая и всепроникающая – но не идея, не мысль, не эмоция, а – стихия, то есть естественная мелодия. Водная стихия. Мелодия дождя и капели, реки и ручья, волнующейся ивовой кроны, ударов весла, шума собственной крови в ушах. Снег и лёд, лодка и парус, колодец и облако, сон (тем более – явь), плач, смерть… – все проявления, все ипостаси, все прикосновения – влажные, быстрые, изменчивые, неуловимые…
Вот – время: тёмная вода, опасная вода, предощущение потопа и хаоса, сейчас уже способное в одном полновесном миге твоего бытия соединить три «агрегатных состояния» – как три лица грозной богини:
FB2Library.Elements.Poem.PoemItem
Вот время, сжавшееся в мгновение повседневности, когда «оплывает апрель, подсыхает слюда на губах», оглядываешься и видишь вокруг струящийся, полуразмытый городской пейзаж, слякоть под ногами, на заре – «огненную реку проспекта»… Вот – любовь, чьё начало и первый повелевающий жест – там ещё,
FB2Library.Elements.Poem.PoemItem
Любовь – неотвязная жажда и любовь – расточительная, взахлёб, и легко признаваться любимому, что «даже небо из твоей горсти / Пьяней и слаще». А ещё – любовь к Родине, пронзительная нежность, чьи приметы в России – слёзы и снег, влажный ветер, тяжёлая соль…
FB2Library.Elements.Poem.PoemItem
Но поэт «жить не словом» не может. «Слов качающийся мост» – единственная, подчас, дорога и подмога, но, опять же, поэтическое слово для Нины Ягодинцевой – парус, уносимый в море, «провалы, стремнины, мели». Отсюда, должно быть, – разнообразие ритмов и строфики, смысловая вариативность, внимание к звуку и тону, музыкальность многих стихов. И в награду – магия без обмана, возможность словом трансформировать реальность, оставаясь собой – во многих мирах:
FB2Library.Elements.Poem.PoemItem
Узнаваемые городские картины, жизненные эпизоды, настроение и погода, воспоминания, надежды, предчувствия… Определяющая метафора книги превращает и автора – в протея, изменчивое и изменяющееся существо, во всех четырёх стихиях – гостью и собеседницу на равных.
* * *
Для зоркости и уверенности необходима выверенная собственной жизнью, выстраданная система координат. И Ягодинцева ясно вычертила вертикальную ось, недвусмысленно обозначила центр и одновременно сферу, тело этой системы.Андрей Расторгуев, поэт, член Союза писателей России.
FB2Library.Elements.Poem.PoemItemЕкатеринбург.
На этой родине «звонарь раскачивает сон», беззвучно взывая ко Всевышнему, а «наяву гуляют ордами,/ Глумясь над спящими и мёртвыми…» Последняя метель напоминает погибельную сечу, в которой подчистую ложится засадный снежный полк, а непогода – приход отряда батьки Махно, оборачивающийся отнюдь не шуточным расстрелом.
На этой родине «…Ангелы на покосе/ Точат свои лучи…/ Песенок не поют,/ Мёда на хлеб не мажут./ Лезвия отобьют –/ То-то травы поляжет!» И та же намоленная трава, расстилаемая во храме на Троицу, напоминает: «Трава травой живём, не узнаны,/ Удерживаемы едва/ Зеленокровного родства/ Душеспасительными узами…».
Здесь снова и снова «…кто-то падает крестом/ И осеняет поле/ На три открытых стороны:/ России, вечности, войны…» И матери проводят жизнь «в нищете безвыходной и жалкой,/В неизбывном страхе за детей» и молитве к Богоматери, чей потемневший лик по-прежнему взирает «с холодной лаковой доски» . И сам себя ловишь на доселе запретной, а теперь вылезающей из-под спуда мыслишке, и понимаешь, что деваться с подводной лодки некуда:
FB2Library.Elements.Poem.PoemItem
Но здесь даже сухая серая полынь, «нестерпимо горько» звенящая на обочине той же дороги, передаёт тебе дыхание жизни. И понятно, что «до бела снега догорать» негде, кроме как в России – конкретно во Владимире, что навеял эти строки. И когда, прикрыв глаза от жгучей боли, рассыпаешь хлебные крошки – «кто-то в шорохе крыл» подбирает их все до единой.
Стихи здесь выдыхает сам тёплый воздух, заточённый на скучной окраине, и сама эта окраина звучит окариной, способной извлекать из себя незатейливую, а всё-таки мелодию. Не только нарастающий шум листвы предстаёт взволнованным ошеломляющим монологом, но «на всех немыслимых ветрах» распускаются полотна речи: «Спасти, утешить, оберечь,/ Дать мужества на ополченье…/ И небо – речь, и поле – речь,/ И рек студёные реченья…».
Тёмный сад
Стихотворения 1982–1991 гг.
«Всё начинается в осенней вязкой глине…»
Ночь
«Мне видится, как будто снится…»
«Как странно в вязкой пустоте…»
«В тёмный сад, на самое дно, в траву…»
«В моём краю зима – пожар…»
«Печальница и мастерица…»
«Как я люблю этот поздний покой…»
«Мы не умерли и не смирились…»
«Светлеет – словно тонкий лёд…»
Браслет
Бронзовый ангел донского монастыря
Гл. 17
«Никто не едет – Бог с тобой…»
«Ветка небесной сирени…»
«Как мало нужно – даже не обман…»
«Уснуть, утомиться…»
«Рыжую шляпу надвину на самые брови…»
«Желанье властвовать и страсть…»
«О нет, не слепота грозит моим глазам…»
«Всё есть и будет – смерти нет…»
«Словно тихая река…»
Оранта
«И нам только небо осталось…»
«Ты ль это, жизнь, обложенная данью…»
«Учитель красок молодых…»
Июль
«Молиться и каяться поздно…»
«Ещё не видно первых звёзд…»
«Бежать, спешить – и не остановиться…»
Пиала
«Ни звонниц, ни колоколен…»
«Ещё повсюду, как на лёгкой ткани…»
Время
«Россия! Все твои черты…»
«От белых лент, от сонных рек…»
«Когда позор, тоска, бессилье…»
«О, если и вправду написана Книга Судеб…»
Ради шелеста, лепета, пенья
Стихотворения 1992–2001 гг.
«Никакая рука – только сердце удержит поводья…»
«Над полетаевскими рощами…»
«Внезапный снегопад остановил часы…»
«Русское солнце, дорожное, скудное светом…»
«Так тигр подходит к бабочке, смеясь…»
«Зима стояла у киоска…»
«Я говорю: печаль мудра…»
«На три стороны помолясь…»
«Смерть – это кукла…»
«За тем невидимым пределом…»
«Безумие похоже на ту страну…»
«Время ли ветром проходит сквозь сердце…»
«Гора стекает вниз. Под плитами базальта…»
«Окликнуть можно – только шёпотом…»
Музыка
Юнга
«Воспоминаю я, печалясь…»
«То ли дерзкое смиренье…»
Четыре письма к А
«Привыкай к земным чертам…»
«Во тьме случайного ночлега…»
«Мрак, беспрестанно звучащий…»
Кочевье
«Из мелочей! Из мелочей…»
«Я знаю, как плачет вода, если нехотя льётся…»
Рождество Московское
«В смертельный провал, где чёрные единороги…»
«Благословенна жизнь твоя…»
«Август, в покорной листве запропавший…»
«В России надо жить бездомно и смиренно…»
«Спасибо, Господи, за детское…»
«Сохрани его, земляничный рай…»
«Деревья становятся выше…»
«Плача, блаженствуя, нежно лукавя…»
Николаю Якшину, с любовью
«Как наивно тоска называет себя тоскою…»
«В деревне царь – пожар: нахлынут ветры с гор…»
Правила поведения наяву
«Вспоминая Сыростан…»
«Ничему оправданья не надо…»
Златоуст
«Скрипучий снег, сухой морозец…»
Пить…
«Тогда, я помню, цвёл жасмин…»
«Осенний свет из чаши выпит…»
«Из рабочих предместий, осенённых пургой…»
«Унылая работа: штопать…»
«Время – ветер, и хочет ко мне вернуться…»
«Ресницам – сна! Приходит тайный час…»
Марине Гольденберг
«Оплывает апрель, подсыхает слюда на губах…»
«Теченье донных трав, подобное дыханью…»
«Голуби да зеркала…»
«Май замирает, узнавая…»
Баллада о пяти ангелах
«Мы пили кагор пополам с дождём…»
«Счастлив, покуда пьёшь, но только губы отнял…»
«На самом донышке тоски…»
«Дитя или книгу лелеешь – тревога одна…»
«Стояла ночь – зелёная вода…»
Зеркало
«Ты знаешь, я давно устала…»
«Город прячет влюблённых, как мальчик птенцов на груди…»
Памяти Елены
«Нам, переменчивым, как пламя…»
«Уж я нагляделась в Твои зеркала…»
«О, мне дано не так уж мало…»
«Когда пройдут земные сроки…»
«Прохожу я, не нарушив…»
«Морозные, млечные дни декабря…»
«Я солгала. Я неповинна…»
«Когда в распахнутый закат…»
«Я умирала дважды. Оба раза…»
Река
«От невесомого креста…»
«Знать, из горького опыта…»
«Всё снег да снег! Уж более недели…»
«На том берегу Юрюзани…»
«Ива как люстра сияет усталому небу предместья…»
Петербургской музе
Таганай
«Мгновенье, когда крича…»
«В свирепой нежности, в насмешливой гордыне…»
«Только вытянув ладонь…»
«Небо стелет дорогу моим стопам…»
«Хорошо в Твоих садах…»
«Этот город сошёл с ума, преступил черту…»
«Москва, красавица Москва!..»
Городской романс
Гости
«Если ткань собирается в складки небрежно и нежно…»
«Ты слышишь – петухи кричат…»
«Здесь добывали золото, а мы…»
«Что было – то прошло…»
«Зелёные веки травы засыпаны снегом…»
«Зима успела выцвести…»
«Проспект оканчивается закатом…»
«Мне снилось, что меня судили…»
«Как быстро и цепко, и верно…»
«Июля молочные зубки…»
«За пустырём, за жёлтым донником…»
«Так стоят на паперти…»
«Гляжу в себя – и нет во мне смиренья…»
«До Покрова в печальном золоте…»
«Песочные часы пустынь…»
Электричка
«Целая вечность прошла наугад…»
«Наложницей ли, рабой…»
«Прости мне, Боже, мою печаль…»
«Живя меж облаками и людьми…»
«Ради шелеста, лепета, пенья…»
«Родина каменная…»
«Если о жизни моей кто-то расскажет мне…»
«Всё пройдёт – и проходит! – прохожему надо спешить…»
Посвящение
«Однажды в горы уходят последний раз…»
«Пасхальный сухарик, посыпанный сахарной крошкой…»
«…И кровь моя бежит по двум кругам…»
Трава-тишина
Стихотворения 2002–2011 гг.
«Я вспоминаю Вас вечернею молитвой…»
«О, эта жизнь захватывает дух…»
«Кто-то прошёл мимо окон, шурша плащом…»
«Смотрите, спящие, смотрите же…»
Охотники на химер
«В нём тоже музыка живёт…»
«Отступает зима далеко за Покров…»
«Эхо ловить – нежнейшая из забав…»
«И только там, где город шаток, где он надтреснут…»
«Владимир. Снег. Пожаром памяти…»
Драхма
«Безобразно надорван конверт….»
«И даже сердца – нет, не жалко…»
«Как будто волки день порвали…»
«Июль, расхристанный под грозами…»
«Замки сновидений вскрыты…»
«Как две страницы единственного письма…»
«Мимо пригорка, вниз…»
«Она горит, свеча-невольница…»
«Июльский ливень лип, рискующий пролиться…»
Прощание с птицами
«Листвы взволнованная речь…»
«Необъяснимо – там было что-то иное…»
«Пади, вечерняя роса…»
«Выцвели бутоны полушалка…»
«Печаль становится блаженством…»
«Над хищным сколом острых скул…»
Бастион иллюзий
«Как тесен мир! Как жёстко вымощен…»
«Надейся… Боже мой, на что?..»
«…И краем тучи грозовой…»
«Ты знаешь, как хочется нам красоты…»
«Уже черны поля, но ветер словно срезан…»
«Всю муку бессловесности…»
«Первый заморозок. Сны…»
«Жизнь ещё приснится, коснётся губ…»
Пасха
Ноябрь. Астральная проекция
«Что сердце слабое? Трепещет…»
«Перстеньком в стекло оконное…»
«Сестра моя Обь, до свиданья, сестра моя!..»
«Тоску твою свели на торжище…»
«Ещё в осеннем, выйдя из-под…»
«Из этой любви, как младенец из кори…»
«Холодно сердцу, не видно ни зги….»
«На птичьем языке, на лиственном наречье…»
«Нельзя ни на миг оставить одну…»
«На туберкулёзном сквозняке предместья…»
«Непогода пришла как отряд батьки Махно…»
«Шпили, башенки, колоколенки до колен…»
«Выходя из маршрутки у базара или вокзала…»
«А мы – нездешние… Нездешним…»
«Время пахнет пихтами…»
«Когда это было, в каком году и в каком бою?..»
«Далеко, на кордоне, в горах над гремучей речкою…»
«Музыка моя, Иремель тоски…»
«Такси и музыка воровская…»
«Что за река – одни излучины!..»
«Тает воск от лица огня…»
«Тоске не выискать обновы…»
«Кафешка, стёклышко, где мы с тобой сидели…»
«Смотришь васильком…»
«Вывесил ветер свои зелёные флаги ли…»
«…Они ещё волки и братья по крови волкам…»
«На острова травы, в зелёные астралы…»
«Сквозная память, тайная беда…»
«Июль идёт грозой по высохшим дорогам…»
«..А скрипочка? Ну разве что скрепить…»
«Сквозь ранние сумерки века…»
«Заходишь в дом из-под высоких звёзд…»
«Когда любимое не свято…»
«Репетируешь смерть. Представляешь мгновенья ухода…»
«Наш разговор плывёт как пламя…»
«В печали ты ясна, а в радости жестока…»
«Покуда ехали, стемнело…»
«Окарина окраины, скука…»
«Целуя руки ветру и воде…»
«В средоточье города и мира…»
«Ребёнок рябины, веснушчатый, ломкий…»
«Едва отхлынут холода…»
«Город холодом набит…»
«Военные грузовики…»
«Охрана вооружена…»
«Спины, надломленной в поклоне…»
«Не слаще печали – что может быть слаще печали?..»
«Сливаем мёд. Веранда заперта….»
«Внезапно освещает лица их…»
«Останься – ведь любишь, останься хоть жилкой…»
«Можно всю жизнь провести или только миг…»
«Покуда нет в тоске таинственного брода…»
«Я помню столько иных созвездий!..»
«От прибоя тьмы до её истока…»
«…Издали – как чужая…»
«Лето ли? – блюдечко с молоком…»
«Чем эта горечь успокоится…»
«То ли степь питается речками…»
«Вспомнил – и промолчи…»
«Жизнь полыхнула, как будто степь…»
«И всё равно меня влечёт…»
«Вода – молодая, нагая…»
Тихие имена
«Ты – деревце, всё в ожидании…»
«В пальцах сминая слабенький мякиш…»
«Оборванный звонок, измятая записка…»
«Всё было ясно – юг ли, север ли…»
«Метёт по сырому асфальту седой крупой…»
«Переживя глухое бездомье…»
Исход
«И вроде всё проверишь – ладно ли?..»
Вечерний круг
«А ты уже цветёшь! А ты уже трепещешь…»
«Тайная жизнь одиноких деревьев полна…»
«В терпких, вороньих, ворованных сумерках…»
«Я жизнь твоя, я сон твой безымянный…»