«Я вышел телом и лицом, спасибо матери с отцом». Впрочем родного своего отца не знал, но мама действительно красавицей была. Потому отчим взял её в жены и с «довеском». Хотя может быть совратился на ленинградскую жилплощадь или ещё что — теперь уже не узнать. Погиб и он, и мама. Разбились на дедовом «Урале», хотя сам мотоцикл, после того как малоопытный водила кувырнулся с обледеневшей дороги, практически не пострадал. А у нас с моим сопливым единоутробным братом из всей родни в живых только дед остался. На свою ментовскую пенсию вытянуть двоих пацанов ему было не по силам, и оказались мы в ближайшем детском доме в Колпино. Куда навещать нас дед приезжал всё на том же мотоцикле — техника ведь не виновата, да и другого транспорта у него не имелось. На выходные и на праздники забирал домой, да и самих нас, как обжились, если звонил и предупреждал воспетку, отпускали пешком — по прямой менее часа путь занимал.

Действительно ДОМОЙ, ибо не смотря на то что именовали мы себя гордо «ленинградцами», жили в культурной столице, мягко выражаясь, в частном секторе, с удобствами во дворе. За фабричной заставой — в посёлке Понтонное, Колпинского района. Где всё послевоенное время прослужил дед участковым и вышел на заслуженную пенсию аж старшим лейтенантом милиции. В доме почившей давно бабули, благодаря погребу картошки и корюшке с реки, пережившей блокаду. Но после её смерти, а затем и гибели любимой дочери, больше женщину в дом он не приводил. Соседка, так же пенсионерка — учительша, за денежку малую его обстирывала, но ей не рублей хотелось, увы.

Мы с братом за выходные старались старикам воды натаскать побольше, да дров заготовить на неделю. С топливом сложностей не имелось — в посёлке располагались два «промышленных гиганта» — судостроительный и фанерный заводы. Вот с последнего и привозили заслуженному ветерану МВД красивые полутораметровые березовые цилиндрики — отходы после лущения бревна. Пилить лучковкой на куски, терпко пахнущую лесом, аккуратную палку было одно удовольствие. А дед как то ещё чуть подстрогал «под руку» пару брёвнышек, сделав подобие бейсбольных бит, и показал нам несколько упражнений по силовой гимнастике с булавами. Назвав их при этом мудгарами. Ещё на срочной он этим финтам обучился — на его тральщик цирковой служить попал. Хоть война шла, но науке она не помешала, даже напротив — усугубила, да и не только гимнастическую.

Все свои накопленные за непростую жизнь знания он и нам постарался передать как мог. В частности, никогда не оказываться «в терпилах», даже если жизнью для того рискнуть потребно. А уж синяков да шишек и вовсе не бояться — они, в отличие от поломанной души, заживают. Научил и как «сломать» того, кто тебя нагнуть пытается. Очень эта наука пригодилась, когда в приют угодили. С братом нас там по возрасту разделили. В палате малолеток дедовщина ещё не завелось, а вот мне, после отбоя, за то что не прогнулся, попытались сразу показать кто тут хозяева жизни, причём предметно. Но загодя, я незаметно у расхлябанной своей табуретки ножку вырвал окончательно, а потом обратно для блезиру вставил. И показал обступившим меня «дедам» курс гимнастики, которой меня дед настоящий научил. Потом пришлось у директорши муть выслушивать — её «актив» де покалечил. Дура колонией грозила и даже родственника моего вызвать додумалась — бывшего участкового! А он оказывается, помнил из её весёлой молодости и то что сама давно забыла, надеясь что такая же короткая память у всех. Да и в последнее время у неё на два пожизненных расстрела «грешков» за работорговлю накопилось. Моя крыша оказалась покрепче, но держалась она только на такой же крепкой опоре, знать мы друг-друга не подвели. А я теорию намертво закрепил практикой, потом полученная наука помогала не раз выжить. Особенно на собственной срочке, где до зам. к (а) дослужился.

Но этому ещё одна дедова наука (а вернее страсть) поспособствовала — очень он любил на природе с ружьишком побродить, и нас с братом к тому приохотил. В своё время, его тулкой, взамен медали, за задержание грабителей местного отделения банка премировали. Вот попробовав охотничьей наркоты и даже собачкой обзаведясь, так и не смог с тропы добытчика сойти. Даже дальнюю округу на моцике своём освоив, стал весьма добычливым ловцом. Нас с братом так же вооружил, мелкому воздушку за 16 рублей купив, а мне вручив дефицитную мелкашку ТОЗ-8, что ещё при Хрущёве за 25 рублей по блату «взял» в нашем Сельпо. Пачка в 50 штук 5,6 мм патрончиков стоила 55 копеек, а взамен «колпачков» воздушки даже дробь годилась, потому практиковаться могли без ограничений. И вскоре малокалиберной пулькой научился легко снимать не то что летящую утку, но и верткого вальдшнепа. Которого, на костерке тут же сварив и ужинали под похвалы убийце. Приятно!

При таком таланте (о чем дед военкому шепнул), когда призвали, оказался естественно в снайперской школе, причём по семейной традиции — в морской, а вернее — уже морпехной. Хотя один «купец» чуть было меня в Кремлёвский полк не уволок (упаси Боже). Но до того, дед, как я совершеннолетия достиг, по своим связям мне и права через ДОСААФ «сделал», причём не только на моцик, а на всё что шевелится. И разумеется официальный Охотничий билет выписал, в Разрешительной системе легальные свои стволы на меня переписав. Были у него в грамотно сработанном схроне и нелегальные. Как у всякого не глупого мента, тем более прослужившего «на земле», где фронт несколько лет простоял.

Ещё пара запоминающихся моментов со мной до призыва успела произойти. После окончания института, в дом умершей соседки её внучка Алёнушка переселилась. Она династию продолжила, став училкой-англичанкой в «бабушкиной» школе? 400. До сентября намеревалась сил набираться, но вскоре их усиленно расходовать принялась — на меня. Запала на высокого и статного парнишку кудрявого, а пообщавшись, выяснила что и не глупого. Резко при этом и в языке «подтянув», ибо ради эксперимента, только на английском со мной ВЕЗДЕ общаться вздумала. А гормоны, умножив стресс (в хорошем смысле этого слова), основы ангельского, в мой незамутнённый разум заложили очень глубоко. Метода хорошая, только не всем доступная.

Увидев, как я к наукам горазд, и в ВУЗ меня добрая душа чуть не силком загнала, с дедом усилия объединив. За меня они решили из меня экономиста сделать — всегда мол при деньгах (хоть и чужих), но дед большие перспективы с такими знаниями в ОБХСС предрекал. Я же сдуру взял да поступил — конкурса на «Финансы и кредит» совсем не было и моих троек для зачисления хватило. Но так как вляпался в девчачье царство, то и военной кафедры там не имелось. Посему, год общеобразовательный отучившись (на удивление легко, ибо дома репетитор персональный ожидал), отправился далее постигать уже науку побеждать. Благо что не далеко — бригада м/п в нашей же Ленинградской области и находилась. Деду мое гражданское образование в заначку на гроб обошлось (стипуха даже в расчёт не бралась), да и Алёна, к нам переселившись, своё учительское жалованье в общий котёл положила.

Ещё, по дедовым угодьям проезжая, дичину по выходным добыть частенько получалось, особенно когда гусь шёл. Да и перед Новым годом, позвонил кто то из дедовых «должников» и позвал медведя на берлоге взять. В тулуп закутавшись пилил очень долго, аж в Карельское Приладожье. На месте мне вручили копьецо (назвали рогатиной) и велели им зверя колоть как разбудят. Странно, но выжил почему то я, и меня обозвали смелым парнем, поскольку только обмочился, обычно у других получалось серьёзней (с запахом). Долю за отвагу выделили, сколько увезти могу, вот я в люлюку мотоциклетную больше центнера и заложил. Потом всю зиму медвежатиной тушённой вся семья питалась.

Летом, на каникулах, устроился на судостроительный, столяром-станочником, и голода наша скромная семья избежала окончательно, попутно самодельной мебелью обзаведясь. Но когда осенью позвала меня Родина священный долг отдавать, Алёна залетела, и предложила хлопотать об отсрочке. Чему я был против — троих спиногрызов подряд всё равно заделать не смогу, так что от «домоклова меча» над головой не уйти и лучше рассчитаться с властью сразу, пока ребёнок не родился ещё. Но отношения наши в ЗАГСе зарегистрировать любимой предложил, а вот тут уже она воспротивилась — статус матери-одиночки давал больше чем мои солдатские 3 рубля 80 копеек.

Хотя на службу явился я замотивированным и за год дорос до галуна старшего сержанта с жалованьем аж в 18 рублей. Которые целиком народившейся доченьке — Тонечке и отправлял. Но не долго, гражданская моя жена с ребёнком вдруг пропала, оставив только записку «Не ищите.» Дед по своим каналам смог разузнать, что уехала моя любимая за границу — в стране далёкой по интернету суженного себё изыскав. А нам в часть как раз разнарядка на Чечню пришла, вот я и подал рапорт — делом чтоб от горя отвлечься. А дело солдата — «сам стреляй, а то убьют». Вот и «настрелялся досыти», не страшась и в зубы к черту лезть. Сам за то собственными зубами и поплатился во время штурма Грозненского «Белого Дома». От недалёкого взрыва мне в морду куском бетона залетело настолько вкусно, что помимо того что весь фэйс раскровянило, ещё и дюжину зубов сразу выплюнул. Но в жилах столько адреналина бурлило, что и берсерк позавидовал бы, потому боли не почувствовал и из боя не вышел. Продолжая прикрывать своих «фирменным» огнём снайпера, лишь наскоро бинтом обмотавшись кое-как. После в сан. бат. всё же сходил, но там только помыли меня да перемотали. Ни стоматолога, ни лицевого хирурга не полагалось по штату, а прочие не требовались. Зажило как на собаке, а кок для меня персонально кашки пожиже варить принялся. А ещё через пару месяцев вывели нас с североморцами, только черноморцев в горах оставив.

Уже на месте постоянной дислокации мне амбулаторно зубы железные вставили, а вот по пластике лица и тут казённых спецов не нашлось, но сказали что мужчину шрамы украшают. Правда украсил грудь ещё и орден мужественный, и лагун на погоне направление поменял — повысили до старшины (поскольку сверхсрочника убило и пока нового ждали, я был за ротного сундука). Помогло какое-никакое бухгалтерское образование, после возвращения с отчётностью бардак был полнейший — хоть танк списывай. Хотя вру — технику, как и стволы, в отличии от расходняка (патронов да гранат), всё же пересчитывали. Так и дослужил до дембеля, себя-любимого не обидев. Забирать меня подросший братец на «Урале» приехал, так мы из нычки (за проволокой) полную коляску «списанных» патронов накидали. «У воды да не напиться?», и чем ещё снайперу на гражданке на хлеб зарабатывать? А у деда в подполе стволы ещё с «той» войны в смазке своего часа ждали. Раз капитализм вокруг дикий стал, то и я в терпилах ходить не намерен и поглядим ещё кто кого. Зубы то у меня нынче стальные, а характер крепче алмаза стал.

Дома деда ещё живым застал, но только затем, что бы он меня в гроб сходя благословил и взял с меня клятву с криминалом не связываться, все мои планы порушив. Ещё рассказал, что нашёл моего родного отца, но тот пока связаться со мной возможности не имеет (в моих же интересах — счёл нужным не светить), хотя и при большой власти оказался. В чём я вскоре смог убедиться — похороны бывшему участковому из какого то спец. фонда ветеранов МВД справили по первому разряду. Явно ТАМ кто то кого то надоумил! Я же восстановился в свой, ставший Санкт-Петербургским, государственный институт экономики и финансов, за время моего отсутствия резко замодневший. И смог по профессии подработку к степухе найти, ведь банки инкассацию проводили по вечерам (после лекций) и меня — такого страшного, но хорошо стреляющего, в штат взяли, причём с приличным окладом.

А братик в то же лето поступил учиться на военного моряка — нынче в ВУ недоборы образовались. «Ваньки-взводные» всё так же Родине требовались, это в генералах-адмиралах вечный избыток наблюдался. Брат, получив на похороны деда три дня отпуска, «по назначению» потратил только один. Вернувшись с поминок из поселковой столовки, мы переоблачились в кирзачи да рванье, и кверху попом выкапывали картошку, что дед сажал весной. Уважать его труд являлось лучшей памятью. Помогал ещё нам мелкий шкет Вовка из интерната, над которым брат до своего выпуска шефствовал, а теперь эта обязанность вместе с картошкой по наследству переходила мне. Рвались помочь и вернувшиеся с поминок соседи, но фронта работ на всех не хватило — огород был невелик. Хотя постарались и их порыв уважить. Попросил у бабы Вари, всему посёлку одёжку подшивающей-перешивающей, перелицевать, да по Вовкиной фигуре подогнать дембельский мой бушлат. Больше он не нужен, а у пацана казённое пальтишко в рукавах только на 3/4 налезало. Опытная мастерица в тот же день заказ и исполнила, а за труды (хоть и отнекивалась), картошкой же и рассчитались. Которую её супруг — дядя Миша (так же руки золотые, но по железу) на «Урале» (вернее вместе с «Уралом») и увёз. За техникой пригляд необходим, а со временем у меня не очень — пусть уж человек использует, и мне транспорт

по потребности выделяет.

И потянулись будни: учёба — работа, да изредка выезд с Вовкой на природу с ружбаном. Причем, завел уже машину — по случаю купленный на моб. складах ГАЗ-69 (полугрузовичок), который мне дядя Миша до ума довёл. Я только на запчасти неограниченный кредит открыл. На получившемся ЧУДЕ с мишленовскими колёсами и пластиковой крышей, хоть по Невскому проехать было не стыдно, даже Гелик на обмен предлагали. Личная жизнь так же наладилась — и не мудрено, сокурсницы то сплошь красавицы, а я герой-брутал. Но всерьёз не получалось, вышел по уговору — без обязательств, секс «для здоровья» два раза в неделю. И продлился у нас таковой до самого выпуска, с единственной дочуркой удачливого комерса из Мурманска, снимавшего кровинушке квартирку на Невском, а потом её «правильно» озамуживший.

Ещё мне на работе опять пришлось пострелять — отбивал нападение-ограбление. Вновь морду мне пуля царапнула (судьба видно такая), а я троих положил. Премию за сохранённое добро банк отвалил нехилую и страховку даже получил, а потом, неожиданно второе «Мужество» нацепили. Деда при Хруще за то же самое тулкой удовлетворили, но у него «руки наверху» не имелось. Хоть иначе она пока себя никак не проявляла и жизни не учила, делай что хочешь, но намекала — за тобой следят. Как раз после окончания института началась Вторая чеченская и я заключил контракт на год — кое кому душа просила долги поотдавать, хороший снайпер на любой войне нужен, взяли потому. Тому что хороший доказательством — вернулся живым и даже на сей раз не повреждённым, да с очередным орденом. Хотя ехал не за наградой, а за адреналином — видно подсел. А в банке, по возвращении, герою предложили должность заведующего всей экспедицией инкассации, с очень хорошей зарплатой. Служба там уже налаженной являлась — грамотный спец ставил, да на пенсию ушёл. Мне бы радоваться, а я заскучал и вновь принялся учиться — в вечерней магистратуре Высшей школы экономики. Вот тут то мне и предложили втихаря «спец. курс», явно не по профилю, а я согласился.

И не пожалел, хотя спуску в учёбе не давали. Довели даже мой английский до лондонского «кокни», но и прочих предметов немало освоил (вплоть до актёрского мастерства). На работе, так же дали попрактиковаться почти на всех направлениях, а потом усадили в кресло зама управляющего банка по «хитрым» вопросам, но под скучной вывеской вроде завхоза. Правда с частыми загран. командировками — требовалось искать и очаровывать клиентуру на продукцию нашего ВПК (частью которого являлся и банк). Тут в биографии учитывалось и проренгенивалось клиентами всё — легенды выдуманные не годились, и на партнёров мой покоцанный вид наводил трепет. Как и понимание того, что в вопросах вооружений я дока-практик, а не чей то сынок-мажор. К тому же это легко проверялось — биография являлась прозрачной (кроме последнего ВУЗа, но это не афишировалась, официально магистратура числилась по профилю финансов).

Брат так же давно выпустился, но служить ему предложили в погранцах. Мотивируя это тем, что иные все кораблики на вечном приколе (а то и на иголки пошли). Реально по воде ходить только прикордонная мелочь продолжает. Попал он и вовсе на озёрно-речной катерок на финской границе, но не роптал, да и от дома нашего не так далеко было — встречались. За пять лет почти перфектно по фински заговорил и в звании не задержав, перевели всё же на воду солёную — на «севера», а потом на ТОФ. Но ни я, ни он семьёй так и не обзавелись, а довольно приличных наших доходов весомую часть «родному детдому» на спец. счёт скидывали — там деньги нужней (разумеется без доступа вороватым чинушам). Даже сговорились, как брат демобилизуется — то работать туда пойдёт, хоть как волонтёр.

Можно ведь при интернате, к примеру, Военно-исторический клуб организовать — пусть отставник заведует. Даже «местную Аврору» на свои кровные под это дело восстановить надумали — буксир «Ижорец». Что перед войной почти сотенной серией здешний судостроительный, тогда называвшийся Усть-Ижорской опытно-показательной электроверфью, наклепал. На таком же, кстати, под тральщик переделанным, и наш дед всю войну в Кронштадте прослужил. Хотя в её начале, даже первые авиа. бомбы что на Берлин упали, трудяга таскал на Моозунд, а потом фарватер для подлодок под артогнём чистил, пока «Мараты» бездействовали. На таких вот работягах, на фронте и в тылу, бойню страшную мы и вытянули. После войны на судёнышко вместо паровичка дизеля трофейные поставили. Один буксир —?30, теперь «Энтузиаст», до сих пор в Архангельске по профилю трудится, да несколько на суше «памятниками работают».

На недалёком корабельном кладбище, вполне приличного и не слишком проржавевшего «пенсионера» разыскать удалось, а наш завод взялся восстановить то что сам некогда произвел — дело чести. Ведь даже реплику первого советского гидросамолёта там сделать смогли. Были бы деньги, а на «спец. счету» они как раз уже поднакопились. Я по сути олигарх и мне яхта по должности положена. Пусть Абрамовичи и абрамОвичи друг перед другом богачествами меряются и себе за бугром навороченное г… покупают, я же ижорец, и без золотых унитазов обойдусь, но деда на небесах порадую. А пока за восстановлением судна приглядывать, да «вопросы решать» взялся шкет Вовка, давно ставший Владимиром Максимовичем. Он как раз на судостроительном и работая, превратился в представителя заказчика. Когда парень на корабела учиться решил, то так же из «того самого» фонда ему к степухе приварок нашёлся. И мужик решил ныне, что время пришло долги отдавать.