За это время англо-турецкий десант в Крыму все же высадился, но на необорудованный берег, да и особо этому русская армия не противилась. Хотя дойдя до небольшой речушки Альма, умело включенной военным инженером Тотлебеном в оборонительную систему, агрессор уперся в непробиваемую стену переплетшую в себе укрепления и их защитников. И фронт замер. Случившееся а ТОЙ истории сражение на Альме 8 (20) сентября 1854 года выиграно было неприятелем не только по причине того что у него имелся почти двукратный перевес в живой силе, а так называемый Меньшиковский «штаб», встречая врага в чистом поле, настраивался врага «шапками закидать» (с тех пор кстати, это идиотское выражение и получило ход). Без французов, силы сторон сравнялись бы и так, а для взлома обороны требуется трехкратный перевес. Но на ЭТОТ раз, ранней весной 1854, а не 23 января (10 февраля) 1955 года как ТОГДА, вышел царский Манифест «О призвании к Государственному ополчению». Как и тогда прозванному «подвижным», и его первая (из трех) очередь, поверстанная в основном из прошедших тысячеверстный марш курян да рязанцев, успела не только в строительстве укреплений поучаствовать, но бой приняла наравне со всеми. И не смотря на то, что стреляя «из того что было», а чаще привычно раскалывая головы супостата как дрова топорами, после чего английские штуцера палили уже из русских окопов, дружины наше командование считало не достаточно боеспособными, враг в «бородатых солдатах» изъяна не обнаружил. На снаряжение дружинников по стране собрано оказалось 3 млн. рублей и рекрутскому набору планировалось подвергнуть еще 23 человека на каждую тысячу ревизских душ. То есть сформировать еще 335 дружин и 6 казацких полков, набрав дополнительно 360 тысяч воинов. Четырёх-ротные дружины (1088 чел, в т. ч. 19 офицеров и 80 унтеров) включались в регулярные полки как 3-й и 4-й запасные батальоны и боевым духом кадровой армии никак не уступали. А зачастую оказывались даже более замотивированы, ибо в основном состояли из добровольцев, настроившихся после службы стать вольными. Такая имелась в России традиция, а на фронте месяц за год шел, потому шансы имелись не стариком вернуться (кто выживет).
Следует еще на немаловажный факт внимание обратить. Не смотря на вечный вой в основном забугорных упитанных «либералов и коммунистов» о постоянном недоедании гусского нагода, наши бойцы оказались сильнее чисто физически. Ибо неурожаи и в других странах случались, но как лебеду да крапиву с грибами в пищу добавлять, смекнули только в России. А после того как в 1840 году в Ирландии картошка на полях погибла, и голодомор взял миллионы жизней, выжившие дистрофаны рванули массово жевать солдатский паек «от королевы», так же с «царским» не сравнимый (по хлебу аж вдвое меньше — всего фунт галет из «несытной» пшеничной муки с низкой клейковиной, ржаному сухарю значительно в калорийности уступавшим). Посему, на треть состояло британское воинство из заморенных и ненавидевших англичан ирландцев. Сержантский же состав, на две трети набирался так же из «своеобразных» шотландцев, поскольку на севере острова образование поставлено оказалось много лучше чем в метрополии. Бисмарк верно в последствии заметил, что войны выигрывает школьный учитель, а до того Наполеон — что армией командует он и сержанты. Английскую армию это касалось особо, ибо офицерские патенты там продавались, потому то те зачастую и поместий своих не покидала «белая кость да голубая кровь» в эполетах, и все на под-офицерах держалось.
Русская офицерская каста так же исторически сложилась сословной, но даже Суворов службу с капрала начал и запах собственных портянок хорошо изведал. А на этой войне, приказ пришёл унтеров грамотных, что помоложе да посмелее, на курсы краткосрочные в ближний тыл слать и там «на благородий» учить. А остальным офицерам, даже при ротационном отводе их частей на отдых в Севастополь, не по балам отплясывать, а оставаться с солдатами и совместно с батюшкой беседы с массами вести. Для того даже пара газет-методичек на месте стала издаваться — губернская в Симферополе «КРЫМ НАШ» и в непосредственно в Севастополе армейская «ЗА РОДИНУ», в которых в основном то сами фронтовики и публиковались. Особенно отличался молодой офицер-артиллерист Толстой. Да и стихи «народные», там печатаемые, моментально на музыку перекладывались. Когда требовалось закинуть врагу дезу о «захвате» французами Одессы и «нападении» австрияков, появились неожиданные по дерзости стихи, которые назвали в народе «ПРОЩАЙ, Я УХОЖУ В РАЙ»:
«Запомни меня молодым и безбашенным,
С пожаром в глазах, с ураганом в башке,
Пусть весь мир против нас, но мы однажды
Докажем им, для чего мы не жили как в Европе все…»
Да и после, практически в каждом номере появлялись не менее значимые вирши, типа: «Эх, дороги…», «В тесной печурке…» и т. д… Полковые же оркестры, не на балах слух благородий с дамами услаждали, а клали стихи на музыку. Причем делали это среди находившихся на отдыхе частей, так что и солдатикам с матросами «культурки перепадало». Добавить осталось то что эти крымские издания сделались в России самыми популярными, и усиленно перепечатывались, а то и от руки переписывались. Вводя в русскую речь понятия «британская наркомафия» и тому подобное. Вдалбливая в головы евроинтеграторов мерзость целей оккупантов и последствия перерождения в им подобных.
В последствии, коммунисты постарались замять тот факт, что их учителя и вожди — Маркс энд Спенсер (простите — Энгельс) в этой войне стояли за агрессора и люто ненавидели русский народ, равно как и негров и как ни странно, собственных соплеменников. Именно за то что не желал русич жить без царя в голове. Эти «знатоки» заморские и им подобные, забивалась в головы, даже с виду нормальных людей, мысль про «страну рабов». Только от услуг рабов «нормальные» добровольно отказываться не желали и постоянно ждали когда им «пришлют из деревни». Единственное дело присяжного поверенного В.И. Ульянова являлось тяжбой его фамилии против собственных крестьян, барский лужок потравивших. Разумеется талантливым болтуном выигранное. Солдаты же — бывшие крестьяне, в своем большинстве и ранее от крепостной зависимости не маялось и на волю не рвалось, ведь и их отец-командир являлся слугой царю. Патриархальщина глянцевая, но такое присыпанное вековой пылью положение дел тормозило развитие производственных отношений, потому революцию спускать требовалось «сверху». Но мягко, незаметно и по старине! И это не явилось сменой коней на переправе. После уборки урожая (весьма в тот год не дурственного), вышел очередной царский Манифест «Народ и партия едины» (или типа того) — о возрождении традиций 26 ноября (9 декабря) Юрьева Дня — права перехода крестьян к другому нанимателю (без всякого выкупа). Раз дворяне вольны со времен матушки Екатерины, то и права собственности на души единоверные только Богу доверять должно. Но на землю права не оспаривались — у владельцев-дворян она и так заложенной-перезаложной являлась. На этот счет спец. приписка имелась — о запрете её залога иностранным юридическим и физическим лицам — только в Государев земельный фонд (и банк при нем)! От туда проводились теперь как продажи по рыночной стоимости, так и пожалования. Например отставным воинам, от денежного пенсиона отказывающимся — по десятине за каждый год службы мирной (или месяц военной). Кстати, только отдавшие ДОБРОВОЛЬНО долг Родине (не обязательно в войске, но СЛУЖА — защищая, уча или леча) не менее двух лет счтитался Гражданином и имел права (голоса, на оружие и т. д.). Что создавало стимул для создания армии наёмной, с отбором лучших по кастингу (физо, образование, сообразительность, смелость). Подушная подать сменялась налогами косвенными. А так же и на собственность, в том числе земельную, послабление имелось только на первые 3 года обладания. Множество ещё разных реформ удалось провести царю не опираясь на склонные к переворотам придворные полки. А на реально воюющих армейцев. Причем на маразматичный генералитет в последнюю очередь, «заслуженных» почитателей штыка-молодца и шагистики усиленно спроваживали на пенсион. Война выявляла новые таланты и новых героев, а их думы и лица вскоре узнавала вся страна — впервые армия столь сильно насыщена оказалась журналюгами всех мастей и национальностей. Как и в войну 1812 года вскоре появились в стране молодые генералы, их дагерротипные снимки печатались во всех газетах и журналах Мира. На фоне лишений, кои им, и даже Цесаревичу, на фронте претерпевать приходилось (снимки землянок печатались так же), вякать дворянству о потере крепостных являлось невместно и непатриотично. И сулило клеймо врага Отечества схлопотать (со всеми вытекающими).
Травить и уничтожать архаичный эксплуататорский класс никто не собирался, слишком уж много средств в него за века из всего народа оказалось перекачано, не разумно являлось терять грамотное сословие. Выгодней было через систему налогов подвигнуть владельцев знаний ими с народом поделиться. Теперь уже не французские повара и танцев учителя выписывались в дворянские гнезда, а жильцы таковых сами превращались в преподавателей (причем на собственных площадях), если не хотели быть разорены. Не того ждали от власти привыкшие к роскоши аристократы, не понимая, что только так спастись получалось им от гибели, а стране от анархии. Лекарства и горькими бывают, потому не останутся выкупные платежи (превышающие полуторо-годовой бюджет страны!) в казино да борделях Баден-Бадена и у модисток да парикмахеров Парижа. А кому денег станет не хватать — добро пожаловать на фронт, там боевые платят, да и после обещали не дать пропасть тем кто хочет державе служить.
Резко поменяли стиль «коллективные пропагандисты и агитаторы». Властители дум, а так же инженеры человеческих душ, к штыку приравняли перо. Сочинительство про Обломовых и Чичиковых отмерло дав путь новым героям для подражания. Развернулась дискуссия в газетах о как бы неизбежном десанте на Альбион, и спор шел только о том где это сделать удобней. ДАБЫ ОТМЕРИТЬ ТОЙ ЖЕ МЕРОЙ! Этот «бред» как курьез вначале переводил «Таймс» и размещал на своих страницах. Но после публикации проповеди Епископа Иссакиевского собора Игнатия (Брянчанинова), а вернее подтверждения его пророчеств, английской «свободной» прессе цензура свое место указала. И 70 тысяч читателей за 4 пи потреблять принялась жвачку с тухлятиной. Все из за того что «пророчества» подтвердились вскоре и прозвучали они страшно (для врагов России):
«В годину испытаний, посылает Господь народу праведному помощь свою в самых различных проявлениях. В Отечественную войну сочла Великая армия что погубил её в России «генерал Мороз», нынче же погубит войско оккупантов «генерал Кишечная Палочка», а флот его потопит «адмирал Буря». Некогда, разметал жестокий шторм огромную испанскую армаду, на Британию надвигавшуюся. С той поры сочли обитатели Острова что Бог за них и Великобританией свой край нарекли. Но погряз в грехе гордыни народ, некогда Господом хранимый, теперь уже его армаду ждет пучина морская. Затем, «за гадости», потеряно окажется все неправедно нажитое и станет остров Британией Малой, а ещё через срок и вовсе уйдёт под воду, как некогда Атлантида.»
Через неделю после сказанного, Черное море поглотило более полу-сотни кораблей английских и ими нанятых и даже Ллойд поверил в мистику.
До Великой Бури 14 ноября, не сгубившей кстати ни единой русской посудины, в Черном Море успел «Ужасный Медведь» пару эксов провести (причем оба с моим участием) и тем самым спасти от гибели двух набитых под завязку военной контрабандой «жирных купцов», сопроводив их в Одессу. Там Шторм переждав, вышел на охоту «приватизатор» уже без меня и пары дедков-снайперов. Получившие боевой опыт, капитан и команда более в опеке не нуждались, хотя ветераны-автоматчики, со своими «метёлками» пожелали остаться на борту — где оказались нужней.
Дальнобойное же оружие требовалось в Крыму, и не оно одно. К путешествию туда, на сей раз посуху, присоединилась к нашей ветеранской команде и любимая моя доченька, поскольку в Одессе свою миссию санитарного и инфекционного врача выполнила успешно. Под тысячу нежданных французских ««союзников» (в том числе и самого маршала Армана Сент Арно) от мучительной гибели в наспех созданных «холерных бараках» спасти смогла. Это являлось рисковым делом — смертность среди врачей и мед. персонала вдвое превышала среднюю. Умерла и ухаживавшая за соплеменниками девочка Лотта, но выживших «ухажёрок» — докторшу мою, а так же шведскую принцессу (так же француженку по отцу) и «юнгу» Таню, маршал лично возвёл а кавалерши (а может дамы?) Ордена Почетного Легиона, предложив даже небольшую скидку при покупке ими знака Ордена. Шведка приобрела значки на всех — ей стыдно стало за жмотистых бывших соратников её отца — маршала Бернадотта.
Впрочем, розетка в петличке давала право дочерям героинь бесплатно обучаться в престижном французском лицее. В России же женский пол был лишён высшего образования совсем и потому умненькие и богатенькие барышни Родину покидали. Так же насовсем — замужество за местных сэров и пэров попутно с образованием совмещая (выясняя в последствии что избранники всего лишь сэруны и пэрдуны, а так же то что мама как всегда была права). Но тинейджер-оторва Танюша сама пока в продолжении образования нуждалась. Делать это в приказном порядке (слушалась безоговорочно она только меня) ей выпадало «во французской стороне, на чужой планете», отбывая туда вместе с маршалом. Сохранившим для Франции почти сто тысяч своих сынов, не закопанных в каменистый крымский грунт, но и чести воинской не порушившим. До Триеста с ними поехала и принцесса, в надежде повстречать на тамошней базе ВМФ своего возлюбленного пирата (моего братика по совместительству), заимевшего и в Средиземноморье БОЛЬШОЙ АВТОРИТЕТ. Артистическая душа наследницы знаменитого маршала, умудрялась видеть среди смертей и грязи так же и романтическую сторону, наполняясь сильными эмоциями, ранее в придворных трясинах Скандинавии недоступных. Доченька же моя, как врач, мечтала теперь себя в качестве хирурга испытать, практикуя в Севастополе совместно с самим Пироговым.
Получил в Одессе и поднакопившуюся почту из Питера, и в великое изумление от деяний тамошних «ижорцев» пришёл. Никса таки уболтал деда на «им открытом» Ладожском месторождении железа домну поставить. А Володя из местного сырья совместно с Путиловым и Обуховым принялись возводить мастерские по выделке паровых машин и котлов там же, на северо-восточном берегу озера. Леса в округе хватало и на первые корпуса, и на избы для мастеровых и на древесный уголь поначалу. Но новый город-сад «при очередной Магнитке» не являлся основным достижением инженера, в котором и отличный менеджер-стратег пробудился. Он ещё и в Пруссию смотаться успел, а там посетил как богатый инвестор, пребывавшую в не завидном состоянии фирму Крупа. Ещё с 1843 года отливавшую винтовочные стволы и нынче отдававшую заготовки по 2 пфенинга. За драг. металл (люминь) сходу ушли с Сестрорецк имевшиеся на складах 10 тыс. стволов для будущих револьверных ружей, изрядно сроки их производства сократив. Так же посулил Володя инвестиции в предприятие (все тем же алюминием), но с условием создания СП и открытия «дочек» на русской земле. Круп, ради ухода от банкротства, даже контрольный пакет акций уступил — не догадываясь о скором железнодорожном буме «дома», и русского счёл своим спасителем. Как намекнули, знавшего и секрет супер-пушки, громившей прославленный британский флот. Немец-промышленник выклянчил даже разрешение посетить в Триесте «Принца» и на орудие глянуть. А когда узнал от брата, что дульная скорость снаряда аж 870 метров в секунду и только прямого выстрела дальность сорокопятки под километр, то в полный восторг пришёл. Пообещал так же втянуть в СП и херра Цейса из Иена, маявшегося пока на опытах с микроскопами, вместо того что бы серьёзным делом заниматься.
Но «первоочередными задачами советской власти» являлось производство боеприпасов для затрофеенной приватирами брата батареи хитроумных и трудоёмких, но действительно эффективных пушек. Только что созданных Джозефом Уитвордом. Разумеется по последней моде казно-зарядных, но ещё, вместо частенько срывающейся резьбы внутри канала ствола имеющих закрученный по спирали 6-ти гранник. Хитрая 12-ти фунтовая «шайба» (70 мм) из такого орудия летела весьма точно на 10 верст. Так же увы не дармовая, но ведь для удешевления оружия и рождён сумрачный тевтонский гений. Тем более, что когда в разразившейся вскоре в САСШ Гражданской войне, пара таких батарей досталась южанам. Те нарадоваться на эти орудия не могли. А когда же в комплекте шедший боезапас иссяк (что случается частенько на войне), то негры для своих рабовладельцев принялись у древних ядер «под шайбу» бока обтесывать. Успешно причём. Так что для истинного арийца переплюнуть унтерменша — дело чести. Правда, что бы под санкции не залететь, у себя в фатерлянде разработать договорились только формы и оснастку, а уж каслинское литьё не подкачает, и всем будет счастье. Брат даже пушку одну для изучения, после войны посулил пруссакам подарить. Даром (если те потом технологии производства так же подарят), пираты себе ещё добудут, и вообще — народ они не жадный.
Что бы с имиджем «широкой души» не подкачать, пришлось Володе репу изрядно почесать, ибо траты предстояли изрядные, а в Государевой казне как всегда денег не имелось (но вы держитесь). Ведь и в ТОЙ истории В.К. Константин Николаевич, после нападения флота союзников на Балтику повелел Путилову кораблей понастроить, правда не летучих, а канонерских, и на это дело их личной кубышки аж 200 тыш щедрой рукой пожаловал! Сумму, что ему за пару лет на карманные расходы с той же казны непременно изыскивались. К слову сказать, тот же персонаж и в «продаже» Аляски всего за 7,2 млн. баксов весьма активно поучаствовал. Но совершенства на Земле не существует и это не он такой, а время такое. Посему пропел Володя куплет тёзки «надейся только на крепость рук» и отправился на Валаам — копаться в оставленном там на ответственном хранении металлоломе «из будущего». Фанерный заводик ему запустить уже получилось, но о серьёзных прибылях с него думать было рано. Может опять какой цвет. мет в ломе изыщется, и удастся продать чего-нибудь не нужного. На удачу почти тонну ещё обнаружить люминя удалось, в горячке на баржу заброшенного при поспешном отходе. Но инженер скорее бы свою тушку на разделку бучеру сдал, чем решился хоть немного повредить активно использовавшийся в Речфлоте СССР 12-ти цилиндровый дизель от легендарного танка Т-34 В-2 на 500 лошадок! Вот теперь чем придётся ему заниматься всю оставшуюся жизнь, а прочие делишки пусть хроно-аборигены разгребают — справился же Путилов с Обуховым и Крупом в ТОЙ истории без него. Ах да! Им же денег надо. Так берите и отвалите, только не от творчества не отвлекайте — отныне ко мне личный доступ только херру Дизелю (когда тот на свет появится).
На драг. металл же, продолжайте Шура пилить гирю — она золотая! Впрочем, пара пудов в гире, вопроса не решат. Тогда продолжайте курочить «Ижорца» — он оказывается, весь обшит был втихаря морским алюминием, уменьшавшим (с оригиналом) вес реплики суденышка на 50 % и в 100 раз увеличивало его коррозийную стойкость. Пошло на обшивку аж 20 тонн этого, пока в 19-м веке, весьма переоценённого металла. В момент реконструкции, в 21-м веке, стоившего значительно дешевле, тем более по бартеру полученного от Деребаски Володей по себестоимости в обход меня втихаря. Когда я вернулся из о долгой командировки, новая обшивка уже оказалась покрашена шаровой краской. Я как совсем не спец, подмены не учуял и выражение инженера «теперь судно вечно» счёл образным. Нынче, отдавал он на погибель своё одно дитё, ради спасения другого. Как кошка, не имеющая возможности уберечь весь выводок, выносит в зубах самого сильного котёнка. На обшивку же, даже дерево можно пока пустить, затем меняя его регулярно. А денег теперь хватит на ВСЁ!
Вечной же памятью кораблю-спасителю отчизны станет название образующейся корпорации — ИЖОРЕЦ!
Этот момент надлежит называть переломным в победе нашей страны, причём не только военной, и не только текущей. Главное — мы победили МИР, что гораздо сложней. Пусть «передовые страны» ещё пол-века небо паровозами коптят, но ж/д России с её просторами, великой и непобедимой её сделают, сразу с тепловозной тяги жить начав, без КПД паровоза в 3 %, и мороки с перевалкой «твёрдого черного золота». То есть без дотационного периода и с момента зарождения инвестиционно привлекательного проекта — заройте ваши денежки однажды в землю ТУТ. А нефти в Баку и Плоешти у России хватало, и теперь защита ископаемых углеводородов придавала нам смысл в войне (разумеется сохраняя прежние штампы типа «Гей, славяне»). Завоёванного предками разбазаривать не дадим — обладатель «крови войны» обладает и её победами. Но только умный и сильный, для прочих же — нефть это проклятье. Дело за малым — доказать что русские НЕ ПРОЧИЕ!
Я так же миг Победы приблизить пожелал, по своей «основной и любимой» профессии поработав. Причём, уже в составе снайперской группы, состоявшей из трех пар «стрелок + наблюдатель». Зоркие деды из инвалидной команды себе для натаски напарников из молодых подобрали. Теперь вооружение из будущего не простаивало, а боезапас не экономился (но и не сжигался зря). Я с пятилинейным крупняком «работал» вновь по тылам противника, с километра порой уничтожая в основном его старший ком. состав (как некогда английских же кроликов) — по мере сил превращая армию врага в толпу. А вот «инвалиды» с трёхлинейным калибром, на вражьих чинов пониже панику наводили прямо с основных наших позиций. В Великую Отечественную снайпер Михаил Сурков, только подтверждённых набрал 702 поверженные цели, за те два года, что ему воевать довелось. Нынче, непуганые идиоты ходившие поначалу стаями, к весне счет каждого их дедов давно за тысячу перевалили, а идиоты стали пугаными. Правда и патронов у нас поубавилось, но мы об этом не распространялись и вид держали что конца им нет. Надеясь что морально сломаются англы до того. Следовало бы здесь героизма подбавить, красочно описывая как на пенёк в оптике цель одевается. Но у профи чувств быть не должно, а не ставшие таковыми с войны не возвращаются. Хорошо про это Печорин сказал — и к свисту пуль привыкаешь быстро. Война, даже самая страшная, это в основной своей части борьба пусть и со своеобразной, но скукой. Поручик от артиллерии Лев Николаевич Толстой, на самом «передке» пребывая, и «За хладнокровие и распорядительность» пожалованный Орденом Св. Анны 4-й степени, в перерывах между отражением атак неприятеля, от скуки продул в карты свой дом в Ясной Поляне. И это грешил ТАЛАНТ! Прочие же к картам присовокупляли водочку, борясь со знаменитой русской тоской. Так что романтизма в убивании себе подобных и мне обнаружить не получилось, а описание скуки никто читать не станет, так что от подробностей удержусь, ограничившись и далее повествование в характерном для 19-го века «морском стиле».
Всю зиму, до куда доходил у Днепра санный путь, подвозились извлечённые балтийскими водолазами с английских кораблей пушки и ядра, а на последнем этапе до Николаева доплыли орудия до уже российского флота на баржах. И стал тот лучше прежнего, не боясь более в море выходить, ведь вражьи силы серьёзно подсократились. Разумеется, на этом этапе возглавил его лично адмирал-царевич В.К.Константин Николаевич — у ясно различимой уже Победы родители обязаны быть ПРАВИЛЬНЫМИ. Хоть громких линейных сражений, типа Трафальгарского, старался он избегать, но и без эпических битв хватало работы — снабжение экспедиционных сил велось ведь безоружными торговыми судами, а с ними воевать гораздо безопасней.
С учётом того, что южнее Дарданелл тем же занимались со своими эскадрами ярл-адмирал (братик) и кайзер-адмирал (Макс австрийский). И приватирские силы, с ростом числа побед так же росли — пиратствовать под «крышей» бизнес очень выгодный. Рванули в него все авантюристы Средиземноморья (не взирая на национальность и вероисповедание). Корабли конвоя расстреливал обычно брат из сорокопятки издалека, а потом завершали дело разномастные флибустьеры. Не забывая после грабежа отстегнуть «крыше» половину, иначе…, но непонятливые закончились после первого же «урока». Болтаясь на рее или уходя на дно деньги не требуются. Но прощалось ВСЁ «железной руке» только пока её владелец оставался удачлив, и вел от победе к победе. А вот добычи то поубавилось — англы не хотели рисковать на море и разгружаться принялись непредсказуемо. Портов у турков хватало, как и волов для перевалки до черноморского побережья. Тут уже собакой управлять принялся хвост — слишком многим требовалась пожива и брат обязан был ей найти. Кровь пираты вожаку простят даже чрезмерную (и свою в том числе), но нерешительность или невезение никогда. Посему уже на англичан отправилась интернациональная армада разномастных судов, но не на Британские острова. Ведь и поближе имелись набитые различным добром базы Роял Нави, на ближайших же островах в Средиземноморье. На Кипре например, или у «рыцарей-крестоносцев» Мальты. Самой же «вкусной» являлась изрытая складами как швейцарский сыр Скала — Гибралтар. Так же легендарный и неприступный для врагов!
Впрочем, знаменитый Неуловимый Джо являлся таковым просто по причине того что никому он и даром был не нужен, так и тут — даже дивизии для его штурма было за много. Распиаренных «гибралтарских бульдогов» нашлось до смешного мало, да и оказались они разжиревшими от безделья на складах просто сторожами при пушках (не слишком дальнобойных причем). Которые легко были расстреляны с безопасного расстояния, а потом «в атаку пошла пехота (морская) и вскоре была взята… «сырная» высота» вместе с обитающими на Скале обезьянами. Кое-где англы запирались в тоннелях, надеясь на то что жрачки им на годы хватит, но порох являлся универсальной отмычкой, а провиант и нам лишним не был. Была база вашей, стала нашей, причём очень удобной и набитой массой всяких нужностей, в том числе и изрядным запасом превосходного английского уголька. И теперь «отсель грозить мы будем… англам» произнёс братик величественно. А поставки в действующую армию прервались окончательно. Вскоре и с «истинными хозяевами» пообщались, оказывается и испанским идальго английская наглость не нравилась, а как мы заявили, что после войны готовы сменять сию жемчужину у моря на что либо не нужное (например Гуантанамо на Кубе), если нам нынче тылы прикроют, то обрели ещё одного союзника.
Только в испанском языке издревле существует термин «национальное достоинство» и сыграть на нём вышло легко, не смотря на то что их королева настроилась прогнуться под англов за очередной кредитик. Хотя, мнение как бы «правившей» с 1833 года Изабеллы 2-й мало кого интересовало. Некогда Великую страну, с наполеоновских времен смута лихорадила. Будто в шторм выбрасывая на гребень волны то очередную «Хунту доверия», то генерала-диктатора. Ибо буржуйство и здешняя армия, вместо возвращения Гибралтара (к примеру), активно занималась более увлекательным занятием — распилом страны и ловлей рыбы в мутной воде. Тут и земли переделить хотелось успеть, и откат срубить за открытие рынка для английского текстиля. Все как всегда! На момент нашего появления на Скале, разгоралась в стране буржуазная революция уже под номером 4 (и являлась далеко не последней). Потому соглашение брата с реальным на тот момент правителем — генералом-диктатором Р. Нарвяъэсом о союзе, оказалось не долговечным. Вскоре сменил его диктатор Эспертаро, но так же не на долго, того сместил собственный Военный министр — генерал О.Доннель. В общем — что было, то и будет, сколько не майдань. Различались только суммы откатов, что требовались «очередной революции», но оказывались деньги в карманах донов Педро и мучач Юль. Радетели из Кортесов так же желали питаться калорийно, но помимо бабла ещё и встревания в их Гражданку требовали, а 15-миллионное население ускоренно нищало. Не смотря на плодородные земли с прекрасным климатом и трудолюбивыми крестьянами, а так же умелых мастеровых, из угля Астурии и руд Страны Басков реальные богатства создающих (но не для себя).
В итоге, проще стало не вникать более в хитросплетения внутренней политики чужого народа, а посылать очередных клянчащих денег майданщиков куда подальше, задев их «национальное достоинство» и заработав титул оккупантов настроить скакунов на очередную «революцию сгидности». К счастью, «выхолощенный» английский Парламент наконец сообразил, что воевать стало бессмысленно и слишком дорого. Даже из Индии приходилось уже силы слать, включая «непобедимых» шарпов. Только русские войны путали тех с турками, и по привычке «неправильно» лупили в хвост и гриву. Крымская группировка, почти лишенная снабжения, оказавшаяся в блокаде со всеми вытекающими прелестями, более не атаковала. Напротив — почти не отбиваясь (ибо никому была не нужна, в том числе и русским) докатилась до каннибализма, как и сидящие в Кремле ляхи в 1612 году. За их вызволение, Лондону вкатил Санк-Петербург покрывшие его расходы репарационные платежи, в 1 миллиард рублей и дал добро на вывоз с русской земли вшивых, продрогших дристунов. Отдельный разговор у «царицы морей» был с как бы «почти независимым» братом-пиратом — он так же требовал компенсации за уход со Скалы. Ибо место для создания европейской Тортуги очень подходило. Потому предложено ему было перебраться на более соответствующее стилю Карибское море. Сторговались на Тринидаде и Тобаго, да десятке лимонов паундов в придачу, ну и все уже «нажитое непосильным трудом» движимое сохранялось за новым владельцем. Пообещав помочь с переездом, если перестанут обижать. А с донами Педро пусть дальше Питеры разбираются.
Сепаратный мир в Британии позорным не сочли, ибо нет вечных друзей и турки не исключение. А лярд туда — лярд сюда, в бизнесе и убытки не исключены. Тем более, что Россия не затребовала непременно золото, а согласилась «взять вещами». Точнее рельсами да стрелками с доставкой по знакомому маршруту в устье Дона и Амура, и еще туда же по сталелитейному заводу «под ключ» по новейшей — тигельной технологии Генри Бессемера. Первым делом надлежало соединить Волгу и Дон железной дорогой в самом узком месте, а следом Донбасс начать развивать — дабы собственные рельсы катать. Их огромной стране требовалось очень много.
Разумеется купеческая нация расставалась с бабалом рыдая. Ведь целью войны являлась «разведка боем» (причём, в основном не собственными силами) ради замены «объекта доения» для банкротнувшейся ещё в 1850 году Ост-Индийской компании, ныне вытягивающей как планово-убыточная на гос. дотациях. И в ТОЙ истории, сообразив что в России не поживиться, бросили британцы свой экспедиционный корпус морской пехоты из Крыма сразу в Китай. Упущенную прибыль восполнять, «наказывая» Поднебесную за то что посмел её император приказать утопить груз английских купцов. Раз опиум продавался на Острове в любой аптеке, то так же должно было быть и во всем мире. И горе непокорным! Опиумные войны «Царица морей» устраивала одну за другой, и даже репарации потом не слабые с побеждённых взымала — содержа флот и армию как заправский нарко-картель, где бендершей сама королева Виктория. Через пол-века в России, революцию солдаты и матросы сделают перебрав «Балтийского коктельчика» из кокаина и спирта. Да и вожди революции весьма марафет уважали («Рыцарь революции» и т. д.). Но после победы и разъяснительно-принудительной работой займёмся, и дороги хорошие по всей стране понастроим, и дураков обучим (хоть это и не просто). Не так долго ждать осталось, а пока очень она нам нужна — одна на всех.
Оставалось с турками разделаться. В Таврии остатки османского десантного корпуса сдались вместе с бриттами, но на Кавказском и Дунайском фронте противостояние сохранялось. Хотя даже в ТОЙ истории, потеряла Османская империя за войну из своей 250 тысячной армии почти половину — 48 % если точнее, или 120 тысяч воинов. Нынче же, не отвлекаясь более ни на кого, бить бусурман настраивалась более чем миллионная, ЗАМОТИВИРОВАННАЯ русская армия. Да ещё на Балканах и в Армении немало местных пожелало к христолюбивому воинству присоединиться, так что при раскладе 1 пока выживший турок к 10 нашим, результат являлся предсказуемым, даже если вновь словно «на француза и вилы — ружье» в ход пойдут, будто на Наполеона. Впрочем и в ТОЙ войне Кавказский фронт рухнул, когда наши Карс взяли. И с Востока дорога оказалась свободной до самого Стамбула. Делая Черное море внутренним озером России, не требующим более расходов на содержание крепостей.
К счастью, нынче так и поступили, хотя и на Балканах так же пошли в наступление уже в марте, когда перевалы открылись. Но здесь действовали без фанатизма, когда вышли к Эгейскому морю (болгарами прозываемому Белым), за Салуном на западе турки в горах глубоко эшэлонированную оборону успели создать и рвать её «мясом» не хотелось. Тут то и пригодился давно разработанный лично Морским министром В.К. Константином Николаевичем план десанта в проливе силами Черноморского флота. По его расчётам, тогда суда в состоянии были доставить на турецкий берег дивизию восьми-батальонного состава, при потере в ходе операции пары кораблей. Нынче добавились ещё трофеи и уже 10 батальонов высадилось в Восточной Фракии, причём не против батарей, а там где не ждали, а значит и при минимуме выбывших. И оказавшиеся в тылу турецкой обороны эти небольшие силы решили исход войны. Возвысив В.К. Константина до уровня величайших стратегов — ему удалось освободить град, в честь основателя которого и был царевич честолюбивой матерью наречён. Никто и внимания не обратил, на дату разработки операции, в то время являвшейся голимой авантюрой, вылившейся бы в кровавое поражение. Чуть более полу-века спустя (в 1915 году), в ТОЙ истории, в Дарданеллах так с Черчиллем и произошло — глупо недооценивать противника, даже кажущегося слабым. Но дураки и дороги, бич не только России, хотя в Англии к дорогам претензий нет.