Степан возвращается из рейса раньше, чем планировал. Валя как раз перебирает утренний мусор, когда неожиданно замечает сына, стоящего у подъезда, в подвале которого располагается ее дворницкая каптерка. У ног Степана она видит дорожную сумку, с которой он уходил в море. Сначала Валя не верит своим глазам, но Степан машет ей рукой.
– Чего уставилась? – орет он. – Иди сюда, мать!
Валя стыдливо бросает обратно в бак отобранные деликатесы и, незаметно вытирая руки о полы рабочего пальтишки, идет к сыну.
– Степа? – бормочет она. – А мы тебя не ждали. И чего ты ко мне на работу приехал? Семейство твое дома. Ольга точно. Открыла бы.
– Поговорить надо, – бурчит Степан.
– Так иди домой, – повторяет Валя, – там и поговорим. Вечером. Ключи? Я тебе дам сейчас ключи. Но твои дома. Ольга дома. Настя в школе, наверное.
– Да подожди ты с ключами, – отмахивается Степан, – списали меня.
– Кто списал? – пугается Валя.
– Не кто, а откуда, – рычит Степан, – с судна списали.
– С рейса? – охает Валя.
– С рейса, с судна, какая разница! – орет Степан. – Списали! Уволили! Понятно?
Валя молча качает головой. А Степан, злясь и чертыхаясь, рассказывает ей о своих бедах. С его слов, тралмейстер совсем его задергал. Житья не давал, придирался и гнобил. А закончилось все дракой.
– И кто же ее начал? – интересуется Валя.
– Да не все ли равно, – бурчит Степан, и Валя сразу понимает, кто был зачинщиком.
Закончилось все тем, что Степана связали и заперли в каюте.
– Яблочко от яблоньки, – думает Валя, вспоминая дебош на судне, устроенный когда-то Пашкой.
Но тогда все было проще. Тогда старались воспитывать. Без работы никого не оставляли. Напротив, боролись с тунеядством. Теперь все по-другому. Нянчиться никто не будет. Вот и Степана тут же списали с рейса и первым попутным судном отправили обратно в Мурманск.
– Не хочу, чтобы Ольга об этом знала, – говорит Степан Вале. – Пусть думает, что просто раньше вернулись.
– Я ей ничего не скажу, – кивает Валя.
– И это тоже, – бормочет Степан. – Но главное, ты мне денег дай. Как будто я получил зарплату. Поняла? Я тебе отдам, когда судно придет. Мне заплатят. Они недели через три будут. Пока надо перехватить, чтобы Ольга не догадалась.
– Ох, сынок, – выдавливает из себя Валя, чувствуя, как слезы начинают течь у нее по щекам, – нет у меня денежек уже.
– Что, совсем? – пугается Степан. – Хоть немножко дай. Типа я аванс получил.
– Пенсия за последний месяц должна быть на книжке, – бормочет Валя.
– Дай хоть пенсию, – настаивает Степан.
Валя переодевается в парадное, и они вместе идут в банк, где Валя снимает с книжки свою пенсию.
– Ладно, я побежал, – говорит Степан, беря деньги, – устал я с дороги. Такси поймаю.
В тот же вечер Степан ведет Ольгу в ресторан, откуда они возвращаются пьяными и довольными. Ольга опять лопочет что-то о покупке новой мебели и поездке на юг.
– Погоди, рыбонька, – гладит ее по пышным формам Степан, – вот получу всю сумму с рейса, тогда все будет.
Через три недели Степана действительно рассчитывают за рейс. Но по минимуму. Поскольку рейс он отработал не полностью. Степан получает голую зарплату, которой ему и Ольге хватает на неделю. Степан снова просит денег у матери, но у Вали их просто нет. Она отдает ему почти всю свою зарплату. Но этого не хватает на разросшуюся семью.
– Ты с ума сошел? – шипит на Степана Ольга. – Чем я ребенка буду кормить? Ты у нас глава семьи или нет?
С Валей невестка теперь почти не общается, требуя денег у мужа. Но взять их Степану негде. Поэтому раз за разом он закатывает истерики матери – то приходя к ней на работу, то подлавливая ее дома, когда Ольга куда-нибудь уходит. Жизнь превращается для Вали в сплошной кошмар, неожиданный выход из которого предлагает Ольга.
– Надо квартиру поделить, – бросает она Степану.
– То есть? – не понимает тот.
– Тебе по праву причитается половина этой жилплощади, – рычит Ольга.
– А Ирка? – удивляется Степан.
– А ей что, второй половины мало? – почти с ненавистью глядя на мужа, орет Ольга.
– А мать тогда куда? – орет Степан в ответ.
– Надо размениваться. Квартиру нам, квартиру матери. Себе купим чего дешевле. На оставшиеся деньги можно будет прожить какое-то время. Потом ты в море пойдешь. А когда мамаша твоя помрет, Ирка получит ее квартиру, – поясняет свой план Ольга. – Сестра у тебя одинокая, бездетная. Так? Ей не к спеху. А мы ждать не можем. У нас ребенок. И долго еще Настя будет жить в одной квартире с этой бичевкой? Она у тебя помои с мусорки подбирает. Ты не знал? Всякую дрянь в дом тащит. Я не удивлюсь, если Настя от нее подцепит какую-нибудь заразу. Ты этого хочешь, да?
– Заткнись! – орет Степан, одуревший от подобного напора.
– Нам даже больше причитается, чем половина, – продолжает Ольга, входя в раж. – Нас трое. А их с Иркой только двое. Понимаешь?
– Так квартира-то мамашина, – пытается возразить Степан.
– Почему мамашина? – шипит Ольга. – С какой это радости? Мы с тобой теперь женаты. Так что я и Настя имеем такое же право на эту жилплощадь, как и твои мать с сестрой. Разве не так?
– Не знаю, – мотает головой Степан.
– Бесхребетный вахлак, – пренебрежительно резюмирует Ольга.
– Утрись, жирная овца, – оставляет последнее слово за собой Степан.
На этом перебранка заканчивается. Но Ольга не отстает. Она заводит разговор о размене квартиры раз за разом. И вскоре Степан, которому негде больше достать денег, сдается. Он проникается Ольгиной идеей и требует у матери раздела жилплощади.
– Когда умру, будете делить с Ириной, – огрызается Валя.
– Мне нужна моя доля! – орет Степан. – Я тебя, старая карга, по судам затаскаю! Я тебе не позволю над моей семьей издеваться!
– Что же ты говоришь, сынок? – бормочет Валя. – Как же ты можешь? А я разве не твоя семья? Разве мало я тебе помогала?
– Я тебе все отдам! – орет Степан. – Тебе бы только денег с меня урвать! Обнаглела! Нам самим есть нечего! Этого ты не видишь, да? Ребенка тебе не жалко? А квартиры этой половина – моя, и я свое получу!