Когда жжение в груди становится нестерпимым, Вале приходится обратиться к врачу. Она берет талон на вечер, чтобы не отпрашиваться на работе. Заходить в контору она не хочет. Там обязательно столкнешься с кем-нибудь из дворничих, у которых она заняла деньги. А они теперь смотрят на нее с откровенной злобой. Пройти под их взглядами – как будто стакан уксусу выпить.
Участковый терапевт меряет Вале давление, слушает фонендоскопом и расспрашивает о симптомах. Валя жалуется на легкие.
– Может, таблетки какие попить? – спрашивает она. – Только недорогие. Вы мне дорогих не выписывайте, я их все равно выкупать не буду.
– И давно это у вас? – морщится врач.
– Эх, миленькая моя, – качает головой Валя, – вы бы сами пожили на пенсию да на зарплату дворника. Тоже стали бы таблетки выбирать подешевле.
– Я не про таблетки, – снова морщится девушка-врач, – я про симптомы.
– Да уж давно, – пожимает плечами Валя. – Выпишите что-нибудь, ладно?
Но терапевт отправляет ее на прием к кардиологу. Валя отнекивается, но врач в очередной раз морщится.
– Не нравится мне ваше сердце, – говорит она, – надо срочно обследоваться.
Валя хочет попросить талончик на вечер, но терапевт неожиданно открывает ей больничный лист. Валя уже и забыла, когда болела. Невыгодно это с материальной точки зрения. Она пытается отказаться, но глаза у терапевта почти испуганные.
– Отлежитесь сегодня, – говорит она Вале, – а завтра к кардиологу.
Кардиолог, как кажется, недоволен Валиным сердцем еще больше терапевта. Валю срочно отправляют на ЭКГ. Просмотрев выданные прибором каракули, кардиолог начинает тревожиться пуще прежнего.
– До дома сами дойдете? – интересуется он.
– А то, – хмыкает Валя. – Сюда-то я не на метле прилетела.
– У вас предынфарктное состояние, – качает головой врач. – Давайте-ка лучше я вам скорую вызову и сразу в стационар.
– Куда? – пугается Валя, давно отвыкшая от медицинских терминов.
– В больницу вас положим, – поясняет кардиолог.
– Я дома валерьянки выпью, – обещает Валя. – Выживу.
Но кардиолог в этом, похоже, совсем не уверен. Он настаивает на госпитализации. В конце концов, они сходятся на том, что Валя сейчас пойдет домой. А завтра с утра отправится в больницу. Кардиолог выписывает ей направление.
– Если станет хуже, сразу вызывайте скорую, – напутствует ее врач. – И домой сейчас такси возьмите. Вам вызвать?
– Я сама вызову, – бормочет Валя.
Она с трудом отбивается от заботливого кардиолога и отравляется домой на автобусе.
– Такси, – бормочет она по дороге, – с такси я, миленький, без последних копеек останусь. На такси все можно проездить.
На следующий день, как и обещала заботливому врачу, Валя отправляется в больницу. Ее кладут в кардиологическое отделение. Аскетическое убранство палаты Валю не смущает. После ее квартиры ей любое помещение кажется хоромами. Да и жалобы соседок по палате на плохое питание, как считает Валя, сильно преувеличены.
– Жить можно, – констатирует она сама себе.
К ее соседкам – двум пожилым женщинам, тихим и медлительным инфарктницам – каждый день приходят родные. То мужья, то дети с внуками. Они приносят еду и рассказывают новости об общих знакомых.
– А вы, наверное, одинокая? – интересуются у нее соседки.
– Почему? – бурчит Валя. – У меня дочь в Москве. И сын здесь, в Мурманске.
Инфарктницы тактично кивают и стараются угостить Валю деликатесами: бутербродом с семгой, сырокопченой колбаской. Валя отказывается. Ей неудобно быть в роли побирушки. Поэтому время от времени она ходит в имеющийся на первом этаже больницы магазинчик, почти киоск, и покупает там то дешевые карамельки, то немного сырку.
Ее соседки постоянно рассказывают друг дружке о своих детях. Валя несколько раз звонит Степану. Пусть бы и он пришел ее навестить. Хоть бы показался, чтобы она могла утереть нос окруженным заботой соседкам. Но сын только отнекивается.
– Понимаешь, мать, – говорит он, – дел много. Я думаю своим бизнесом заняться.
– Каким еще бизнесом? – пугается Валя.
– Салон хочу открыть, – гордо заявляет Степан.
– Это еще что такое? – пугается Валя.
– Парикмахерская, мать, – поясняет Степан.
– Так на это же денег надо много, – качает головой Валя.
– Будем искать, – неопределенно произносит Степан.
Однако поиски не увенчиваются успехом. И разговоры о салоне быстро сходят на нет. Недели через три Степан все же приходит к Вале в больницу. Он привозит ей красную розу и просит оплатить такси.
– Так чего же ты на такси-то ехал? – ахает Валя.
– Мать, – шипит Степан, – в твой хоспис иначе никак не добраться. На улице мороз.
Валя отдает Степану все, что еще осталось у нее в кошельке, и тот бежит расплачиваться с таксистом. Вернувшись, он выводит Валю в коридор и просит у нее денег на житье-бытье.
– Нам бы хоть немного перехватить, мать? – заглядывает ей в глаза Степан. – Настю кормить нечем.
Валин кошелек пуст. Но ей на карточку уже должны были перечислить пенсию за этот месяц. Да зарплата с прошлого месяца так и осталась там. Ей и самой сейчас нужно немного наличных, чтобы отовариваться в больничном магазинчике. Они со Степаном идут к банкомату, что стоит в холле двумя этажами ниже кардиологического отделения, но там, как на грех, не оказывается денег.
– Проклятье, – шипит Степан, – что же делать, мать? У Ольги дома вообще голяк. Пропадаем. Деньги нужны, хоть сдохни.
– Завтра приходи, – говорит Валя, – перезарядят банкомат-то.
– Мать, дай мне карточку, – предлагает Степан. – Я сбегаю в город и где-нибудь сниму.
– Ладно, – соглашается Валя, – ты и мне немного сними. Хорошо? А то хочется иногда чего-нибудь вкусненького. Чай хоть с конфеткой попить.
– Конечно, мать, – уверяет ее Степан. – Тебе сколько снять?
Они договариваются, сколько денег Степан возьмет себе, а сколько принесет Вале в больницу вместе с карточкой.
– Я за час обернусь, – божится Степан.
– Зачем тебе мотаться туда-сюда, – отмахивается Валя. – Завтра привезешь, не помру.
– Договорились, мать, – кивает Степан. – Тебе когда удобнее? Распорядок у вас здесь какой? Процедуры там всякие, уколы. Во сколько мне подойти?
– Да вот, как сегодня можешь и подойти, – бормочет Валя, – часикам к двенадцати.
Однако на следующий день Степан не появляется. Не приходит он и день спустя. Валя звонит ему, но сын не отвечает. Дней через пять он все же возвращает ей карточку.
– Тебе, мать, деньги снимать не стали, – говорит он. – К чему? Ты тут сама сколько надо снимешь.
– Ладно, – кивает Валя.
Проводив сына, она идет к больничному банкомату. На этот раз в нем есть наличность. Но карточка оказывается пуста, вычищена до нескольких рублей с копейками. Валя долго рассматривает выданную банкоматом выписку. Не веря глазам, она повторяет процедуру. Но безжалостный ящик выплевывает ей бумажку все с тем же результатом.
– Сынок, что же ты все деньги-то мои забрал? – дрожащим голосом спрашивает она, дозвонившись до Степана. – Мы же договаривались, сынок.
– А что, ничего не осталось? – бормочет Степан.
– Ничего сынок, совсем ничего, – всхлипывает Валя. – Мне же на работе, пока больничный не закроют, ничего больше не перечислят. И пенсия только-только была. Три недели до следующей.
– Не ной, мать, – огрызается Степан. – Я вообще не знаю, сколько там чего было и сколько осталось. Я от тебя сразу домой тогда поехал. А деньги снимать на следующий день Ольга ходила. Должна была снять, сколько договаривались.
– Так что же она все-то вытащила? – стонет Валя.
– Я, мать, жену свою контролировать из-за твоих копеек не буду! – рычит Степан. – Я семью обязан кормить!
Валя не знает, что на это ответить.
– Я тебе все отдам, – бросает Степан.
После разговора с сыном Валя долго сидит на стульчике в больничном коридоре и смотрит сквозь запыленное и затянутое решеткой окно на улицу.
– Не надо было в больницу ложиться, – думает она. – Знала ведь, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Потом она идет к заведующему отделением и требует, чтобы ее поскорее выписали. Врач лишь устало разводит руками. На следующее утро Валя отправляется домой. А еще через день снова выходит на работу.