Ирина приезжает спустя пару недель. А еще через день в Валиной квартире появляется Анджела – крупная и неопрятная женщина со всклокоченными волосами, одетая в бесформенный свитер и узкие, в обтяжку штаны. Анджела, как поясняет Ирина, риелтор. Причем такой, который может быстро продать любую жилплощадь.

– А что же нам торопиться? – пытается возразить Валя, которой не нравится сама идея продажи. – Мы можем и подождать.

– У меня, мать три недели отгулов, – поясняет Ирина. – За это время нужно все закончить.

– Не проблема, Ирина Павловна, – хмыкает Анджела.

– Зачем заканчивать? – еще больше пугается Валя. – Я могу неспешно продавать. Чтобы цену взять получше.

– За вашу развалину, бабуля, сильно много не возьмешь, – хмыкает Анджела. – Хоть спеши, хоть не спеши. Но, – она поворачивается к Ирине, – затягивать не советую. Потому что май месяц. А летом квартиры начнут дешеветь.

– Продавайте, Анджела, – кивает Ирина. – Сколько можно, столько и возьмем.

– Да что за спешка такая? – пытается отстоять свои права Валя.

– А с бабулькой вашей проблем не будет? – обращается к Ирине риелторша, не обращая больше на Валю никакого внимания. – Она тут прописана или как? В каких правах проживает?

– Прописана, – почему-то извиняющимся тоном произносит Ирина, – но на меня оформлена дарственная.

– Дарственная? – переспрашивает Анджела. – Это хорошо. Давайте все  документы. Будем бабульку срочно выписывать. Чтобы она тут не болталась. И сразу начнем искать покупателей.

– Отлично, – радуется Ирина.

Анджела забирает у Ирины документы.

– Мать, паспорт свой дай, – говорит Ирина.

– Зачем? – пугается Валя.

– На выписку! – рычит Ирина. – Тебе же только что русским языком объяснили!

– Не хочу я, – качает головой Валя, – у меня работа.

– Можно и так выписать, – поясняет Ирине Анджела, – но придется заплатить. Лишние расходы. Они вам нужны?

– Слыхала? – шипит Ирина. – Все равно выпишем. Так что не надо этого саботажа, мать. Мы же договорились.

Валя понуро идет в комнату, долго роется в ящиках и возвращается обратно с паспортом. Она отдает паспорт дочери, которая передает его риелторше.

– Вот и хорошо, – кивает Анджела. – Есть тут у меня семейка. Представляете, Ирина Павловна, выжившие из ума бабка с дедкой занимают трехкомнатную сталинку на проспекте Ленина. Дедка, говорят, какой-то заслуженный. Типа капитан дальнего плавания. Или воевал где-то. Что-то в этом роде. Но когда это было! А помирать не хочет. И бабка тоже.

– Тоже капитан? – поражается Ирина, не очень вникающая в рассуждения риелторши.

– Нет, – хмыкает Анджела, – тоже, говорю, никак не сдохнет. Внуки уже замаялись ждать. Сейчас уговорили стариков съехать. Хотят купить им жилье подешевле. Ваша квартирка как раз подойдет.

Анджела уходит. От ее рассказа Вале неожиданно становится легче. Уж если капитана дальнего плавания с супругой выселяют из квартиры, то чего уж тут о ней говорить.

– Ну что, мать, – бросает ей Ирина, – рассчитывайся со своей быдляцкой работы и собирай вещи. Честно сказать, я тебе завидую. Поедешь на юг на все готовенькое.

– Как же контейнер теперь везти на Украину? – волнуется Валя. – Пропустят ли? Заграница как-никак.

– Какой контейнер, мать? – хихикает Ирина. – Ты что, весь этот хлам с собой потащишь? Соберешь пару чемоданов одежонки и все. Там ведь квартирка обжитая. Ложки-тарелки наверняка есть. Кровать и телек какой-нибудь тоже однозначно имеются. Не помрешь.

– Но как же? – пытается возразить Валя.

– Ой, мать, брось! – обрывает ее Ирина. – Будь в тренде. Сейчас немодно с вещами переезжать. В крайнем случае купишь на месте.

Валя замолкает. Она не знает, что такое тренд. Но быть в нем ей совершенно не хочется. Весь вечер она пытается сложить вещи в две старые, оставшиеся еще от Пашки дорожные сумки. Но руки не слушаются. А глаза предательски застилают слезы.

– Ты, мать, до рассвета будешь копошиться? – окликает ее примостившаяся на узком кресле-кровати Ирина. – Я спать хочу.

Валя молча прекращает сборы и ложится на свой диванчик. Она долго ворочается с бока на бок. Но сон не идет. Ей приходит в голову, что она уже года три не была в центре города. И что через пару недель ей придется уехать из Мурманска навсегда. Надо пройтись по старым местам, глянуть напоследок, попрощаться. Или лучше не надо? Не травить лишний раз душу. Она и без того болит. И так болит, что сил нет терпеть. В груди печет, и воздуха не хватает.

– Что ты там крутишься? – раздраженно шипит Ирина.

– Вызывай скорую, доченька, – шепчет в ответ Валя, – плохо мне.

– Твою мать, – выдыхает Ирина, вскакивает с кресла-кровати и включает свет.