В давние времена сказали бы, что в этом зале негде яблоку упасть, что здесь людей - как семечек в арбузе или сельдей в бочке.

Билетов было продано почти вдвое больше - зрители сидели вплотную, на подставных стульях в проходах и даже на полу у самой арены. И вся эта многоликая масса колыхалась, гудела, вздыхала, ерзала в нетерпении, ибо афиши обещали нечто невиданное:

ВПЕРВЫЕ НА АРЕНЕ - КАЗНЬ СМЕХОМ. КЛОУН ПИПЛ И ЭЛЬЗА КНЭП С ОБЕЗЬЯНОЙ ЖУЖЕЙ - ПАЛАЧИ ВОСКРЕШЕННЫХ ГЕРОЕВ ЗАПРЕТНЫХ КНИГ. РЕЖИССЕР ПРЕДСТАВЛЕНИЯ - ЕГО УМНЕЙШЕСТВО УМНОЛИКИЙ VII. ЗВЕЗДОЧЁТАМ И СИНЕГЛАЗЫМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН.

Места мальчикам и Тэйке достались в третьем ярусе. Как только они заняли их, в первом ярусе появилась мисс Жэфи с Лари Бакет, Джойсом, Зилдой и Гердой. Лари вертела по сторонам головой и вскоре заметила близнецов. Рот ее растянулся в улыбке.

- Привет, мальчики, - крикнула она, перекрывая многоголосицу зала. - Эльза Кнэп - ваша служанка? - Глаза Лари сверкнули восторгом.

Близнецы, словно сговорившись, отвернулись. Острый стыд обжег щеки. Они взглянули друг на друга. И тут Альт с трепетом ощутил, что между ним и братом впервые за долгое время пробежала искра понимания: с какой стати конфузиться от слов этой пустышки Лари?

- Мне страшно, - готовая вот-вот разреветься, Тэйка схватила Альта за руку. - Может, уйдем отсюда?

- Ты что, всерьез веришь этой глупой афише?

- Нет, конечно, и все-таки… Если по-настоящему… - Тэйка всхлипнула, вспомнив, как полицейские выволокли Пипла из мастерской, скрутили руки и втолкнули в черную машину. - Если по-настоящему, - глотая слезы, проговорила она, - то мы не должны не только сидеть рядом с Чарли, но и разговаривать с ним. Мы должны презирать его и ненавидеть.

- Тэйка, ты забываешь… - Альт покосился на брата. Тот сидел с напряженным лицом, и было ясно, что он все слышит.

- Да, забываю, забываю, - в отчаянии прошептала девочка. - Пилюли. Но ведь должна у человека быть на плечах и собственная голова!

Чарли потупил глаза. Альт готов был поклясться, что он смущен. Очень. С ним явно что-то происходило.

Вдруг зал встал: в ложу входил Умноликий. Он повел острым носом по сторонам, встряхнул шевелюрой и важно сел, давая понять, что можно сесть и остальным. Тишину прорезали звуки фанфар. Их тут же проглотила барабанная дробь. Тяжелый оранжевый занавес колыхнулся, раздвинулся, и публика обмерла. На арену, опустив голову, неверным шагом выходила понурая кляча. Верхом на ней сидел тощий длинноногий человек с лихорадочным блеском в глазах, бородкой клинышком на изможденном лице, в картонном шлеме и с длинной палкой, которую он, очевидно, принимал за копье. Но с каким достоинством он держал это «копье»! Будто нацеливал на невидимого врага. Эта неожиданная отвага в тщедушном теле выглядела так комично, что зал захлебнулся смехом.

Умноликий довольно потер руки: хорошо! Еще ничего и не началось, а уже смеются. Но что это? Публика вновь притихла и, как показалось правителю, даже сочувственно вздохнула - за всадником, обнявшись, не отрывая глаз друг от друга, словно черпая в этом силу, шли Ром и Джулия. Чем-то похожие на Рикки и Ленни, они были так прекрасны, что Умноликий позеленел с досады: отчего сразу не надели им на головы шутовские колпаки!? Вот они остановились в центре арены, взялись за руки, и зрители вытянули шеи, потому что белое платье Джулии и темный камзол Рома, их лица и руки вдруг замерцали легким радужным светом. Юноша и девушка, казалось, были сотканы из солнца.

- Вы поражены, прекрасные сеньоры? - усмехнулся Дон Ких, объезжая арену по кругу. - Но это же влюбленные! Достопочтенные сеньоры, они светятся от счастья!

Первый Эрудит тревожно взглянул на Умноликого. - Ничего-ничего, - бормотнул тот и беспокойно забарабанил костяшками пальцев по креслу.

Ослепленная Ромом и Джулией публика не сразу заметила еще одного человека. И только Чарли, покраснев до ушей, выдавил:

- Шкипер!

Человек скромно стоял у занавеса. Когда же наконец взгляды всех обратились к нему, воскликнул:

- Нас ждут ураганы?!

Зал недоуменно молчал, разглядывая незнакомца в ужасном полосатом нательнике и фуражке с блестящим козырьком.

- Неужели не замечаете, как у вас душно? - Шкипер вытер лоб платком. - Триста молний в печень, здесь ни одного иллюминатора!

- Что-то парад слишком затянулся, - Умноликий явно забеспокоился.

Первый Эрудит ринулся узнавать, в чем дело. Правитель хрустнул пальцами. Пора бы уже выйти клоуну со своей партнершей и обезьяной. Как там у нас задумано?… Вот Жужа подбегает к зрителю из первого ряда, берет за руку и выводит на арену. Затем идет за следующим. Таким образом четыре зрителя выстраиваются напротив этих юродивых. Они отлично подчеркнут немощь и уродство Дон Киха, нелепость одежды Шкипера, странный свет в глазах Рома и Джулии. И тогда каждый сондариец с особой остротой ощутит собственное превосходство над этими выходцами из книг и навсегда потеряет интерес к запретному. А потом… Потом в зале будет стоять гомерический хохот, потому что Пипл и Эльза станут потешно копировать осужденных, надев на их головы дурацкие колпаки. Обезьяна тем временем наклеит на спины книжных героев плакаты с остроумными карикатурами, нарисованными Первым Эрудитом. И всем станет ясно, сколь ужасные и пустые книги писались когда-то, и как прав был Умноликий VI, когда безжалостно сжигал их. И будут наконец вынуты из потайных мест последние экземпляры и уничтожены без сожаления.

Вот оно, начинается! На арену выходили Пипл и Эльза с Жужей. Публика приветствовала их нетерпеливыми хлопками. Яркие волосы Пипла скрывал белый парик, переливчато-серебристый костюм плотно обтягивал фигуру. Тетушка тоже была в парике и в таком же, как Пипл, костюме. Из такого же сверкающего материала были скроены жилетка и юбочка Жужи. Наряд придавал обезьяне вид благопристойной барышни, но явно раздражал ее.

- Ничего-с, правда? - сказал правитель вернувшемуся в ложу Эрудиту. Тот кивнул.

- Ваше умнейшество, - к ложе подошел Пипл. - Просим вас на арену. Ну разве может кто-нибудь сравниться с вами по красоте и уму? Контраст будет впечатляющ, - кивнул он на осужденных.

Хотя программа не предусматривала подобного, Умноликий расплылся до ушей.

- Ты прав, - важно согласился он, выходя из ложи.

- Чтобы вам было легче стоять, позвольте превратить вас в статую, - склонил голову Пипл.

- В памятник, - поправил Умноликий, принимая внушительный вид. Голова его откинулась назад, правая рука взметнулась вверх, левая нога выдвинулась вперед. - Хочу быть памятником.

Клоун поднес к переносице правителя прозрачный, со множеством граней шарик на подставке, крутанул и скороговоркой произнес:

Аплодисменты стихли. Умноликий неподвижно стоял посреди арены и глупо улыбался.

- Жужа, - кивнул Пипл в сторону его умнейшества.

Обезьяна подбежала к правителю, ущипнула за ногу, но он не шелохнулся. Словно по дереву, Жужа вскарабкалась на его плечо и так же спустилась вниз.

- Удалось, - шепнул Пипл Эльзе. - Итак, начали…

Маленькая фигурка изящно раскланялась:

- Никто и никогда не видел, без сомненья, такого представленья! До нынешнего дня считалось много лет - умнее Умноликого не может быть и нет! Герои книг - смешны, герои книг - вредны. Но что-то нам сказать они сейчас должны.

- Милый шут, - к Пиплу подъехал на кляче Дон Ких, - издавна смекалка проверялась загадками. Позволь нам обратиться к этому сеньору, который зовется Умноликим… Но что с ним? Способен ли он говорить?

- Способен, валяй, - моргнул Умноликий, не меняя позы.

- Тогда разрешите. - Дон Ких кашлянул и погладил бородку. - Что это такое: ни богатства, ни чести она не приносит, но богат и прекрасен, кто в себе ее носит?

- Знаю, знаю! - закричал Умноликий, сохраняя все ту же позу памятника. - Это папенькина папиросница из чистого золота. Я всегда держу ее при себе.

По залу пробежал робкий смешок.

- Да нет же, это любовь! - просияла Джулия. - От нее денег не прибавится, и раскланиваться с вами вежливей не будут. Зато вы станете лучше.

- Неужели? - удивился Умноликий. - Странно. До сих пор я считал, что от любви только чахнут и сходят с ума. У меня даже есть несколько указов против этой напасти… Впрочем, что дальше?

На середину арены вышел Ром.

- Летит как птица, в сердца стучится и без труда берет города.

Умноликий тщетно морщил лоб.

- Эрудит, - захныкал он. - Где ты, мой Первый Эрудит? Подскажи.

Но Первый Эрудит не знал отгадки - он умел решать только дифференциальные уравнения.

- Это отвага, - сказал Шкипер. И в свою очередь загадал: - Печатью проступает на лице, но не ищи его в глупце и подлеце.

- Мои бакенбарды, - не задумываясь, выпалил Умноликий. - Что еще может проступать печатью на лице?

- Благородство, - нахмурился Дон Ких. - Речь о благородстве, и поэтому я прошу любезного шута расколдовать этого сеньора - боюсь, у него уже затекли ноги.

- Еще не время, - возразил Пипл.

Зрители переглядывались - было ясно, что ответы Умноликого глупы. Но где же обещанная казнь смехом?

Все давно уже шло не по программе. Однако что-то мешало Эрудитам остановить представление. Любопытство? Тайное злорадство?

Эльза обернулась к героям книг.

- Что может быть прекрасней этих лиц? Любовь и Благородство и Отвага живительным огнем в сердцах сплелись. Нет в этом зале лучше этих лиц!

- Как нет? - ужаснулся кто-то. - А Умноликий?

- Да-да, Умноликий! Умноликий! Самый светлейший!

- Самый умнейший! Самый красивейший! - взревел зал.

Правитель по-прежнему стоял истуканом. А потом свершилось нечто такое, о чем сондарийские историки позже не раз будут упоминать в своих трудах.

- Умноликий - самый-самый? - молодо рассмеялась Эльза, сдергивая с себя парик. Два хвостика с розовыми бантиками воинственно оттопырились в сторону. Взгляд ее встретился с глазами близнецов. Мальчики от напряжения привстали и тревожно смотрели на свою бесстрашную тетушку. - Что за представленье без разоблаченья! - Эльза хлопнула в ладоши.

В тот же миг Жужа вскарабкалась Умноликому на плечо и протянула лапы к пышным бакенбардам. И тут зал приглушенно охнул: бакенбарды отделились от скул! Никто не успел и рта раскрыть, как Жужа вцепилась в пышную шевелюру его умнейшества, с силой дернула, и все увидели, что это парик.

На арене, важно улыбаясь, стоял невзрачный человечек с жалкими кустиками бесцветных волос вокруг розовой лысины и большими, как круглое блюдце, ушами.

Публика оцепенела. И вдруг зал взорвался смехом. Схватившись за бока, залились дамы, загоготали мужчины, затопали ногами дети. Публика охала, стонала, фыркала, прыскала со смеху. И громче всех хохотали близнецы с Тэйкой.

- Я знал! Пипл не мог предать Шкипера! И тетушка! Это ведь наша тетушка! - кричал сквозь смех Альт.

- Ой, не могу! Умора! Да какой же он слизняк, этот Умноликий, - визжал Чарли.

На арену, очнувшись, бежали полицейские. Тут, как на премьере, когда близнецы впервые пришли в цирк, вздрогнул пол, качнулись округлые стены, и всем почудилось, что здание шатнулось.

- Пусть меня сожрет акула, если мы не плывем! - воскликнул Отважный Шкипер, вложил в рот два пальца и пронзительно засвистел.