Не прошло и нескольких минут после ухода Кри-Кри, как на улице Рампоно снова показался Анрио. Заметив его, Люсьен пошел ему навстречу.

— Этого подручного из кафе надо остерегаться, — сказал Люсьен, когда они поровнялись. — Он убежден, что вы срисовывали баррикаду не зря, и не простит моего снисходительного к вам отношения.

— Вы, кажется, немного струсили, Капораль, и, может быть, даже раскаиваетесь, что выручили меня? — с явной иронией произнес Анрио и добавил смеясь: — Этот мальчишка возьмет, пожалуй, теперь под сомнение и всю историю вашего «побега». — Анрио сделал ударение на последнем слове.

Люсьен поморщился.

— Дело прошлое, — сказал он, — но этот щенок действительно заставил меня пережить немало тревожных минут. После того как я вернулся, он не давал мне прохода. Стоило мне показаться в кафе, где Бантар частенько назначал мне встречи, — он был уже тут как тут. И каждый раз приставал, чтобы я рассказывал ему подробности побега из прусского плена.

— Ну, теперь к делу, — переменив тон, произнес Анрио. — Взрывом фабрики вы показали, что покончили со всякими колебаниями…

— Вы знаете, — мрачно возразил Капораль, — что колебания эти вызывались неуверенностью в судьбе моей невесты, Мадлен Рок. Она — неистовая женщина. Она не останавливается ни перед чем, рвется в самые опасные места. Мне никак не удается умерить ее пыл.

— Вы можете мне не рассказывать о Мадлен Рок. Ее хорошо знают у нас. Скажу прямо, если бы не услуги, которые вы оказываете нам, Мадлен давно бы уже не была в живых. Поэтому в ваших интересах как можно скорее устроить так, чтобы она попала к нам в плен, а дальше я о ней позабочусь.

— Да, — согласился Люсьен, — надо захватить врасплох баррикаду Рампоно, на которую Бантар возлагает так много надежд.

— Но разве Мадлен не состоит в женском батальоне Луизы Мишель? — осведомился Анрио.

— Бантар, по моему настоянию, перевел Мадлен в наш отряд. Таким образом, Мадлен примет участие в защите баррикады на Рампоно.

— Хорошо. Теперь дело за вами: установите точно число защитников. План баррикады мне удалось зарисовать, несмотря на вмешательство мальчишки…

— Силы коммунаров ничтожны. Я не понимаю, почему вы затягиваете дело, — перебил его Люсьен.

— Быстрый разгром коммунаров невыгоден Тьеру, — объяснил Анрио: — чем длительнее будет агония Коммуны, тем больше прольется крови и тем дольше не смогут рабочие снова поднять голову. Помните: дело сейчас не в захвате баррикады. Больше суток коммунары все равно не продержатся. Но нам важно с корнем уничтожить всех этих безумцев. Сейчас для нас важнее всего окружить Париж кольцом наших войск и не выпустить коммунаров из города. Ваша задача следить, чтобы никто из вожаков не успел скрыться.

— Я хорошо все усвоил, и повторять мне не надо, — мрачно подтвердил Люсьен. — Нам надо только выбрать место для наших встреч подальше отсюда.

— Я предлагаю встретиться завтра в семь утра у Трех каштанов на бульваре Рошешуар.

Тьер, пользуясь благодушием и доверчивостью правительства Коммуны, наводнил Париж «своими людьми», которые шпионили, осведомляя Версаль о всех мероприятиях Коммуны, о расположении укреплений и средствах защиты; они вредительски расстраивали транспорт, средства связи, портили машины и орудия, взрывали хранилища боеприпасов.

Разрушив прежний государственный аппарат, Коммуна не успела очистить все органы новой рабочей власти от контрреволюционеров. Вредители и саботажники всячески противились проведению мероприятий правительства этого первого рабочего государства.

Агенты Тьера наводняли Париж контрреволюционными газетами, доставлявшимися из Версаля, и сеяли злостные слухи, имевшие целью поколебать стойкость коммунаров. Они восстанавливали население Парижа против Коммуны и обливали грязью наиболее популярных, любимых народом борцов за Коммуну, добиваясь нередко отстранения от руководства честных людей и назначения на их место предателей. О том, какого размаха достигала провокация тьеровской агентуры, свидетельствует трагическая история с генералом Ярославом Домбровским. Этот пламенный революционер, поляк, бывший офицер русской армии, был осужден на вечную ссылку в далекую Сибирь за участие в польском восстании против царского гнета в 1863 году. Но ему удалось бежать во Францию, где он принимал участие в революционном движении.

Позже, когда Тьер напал на Париж, Домбровский был назначен генералом Коммуны и комендантом Парижа, а затем, после неудач, которые потерпели коммунары в первых боях с версальцами, был поставлен во главе войск, действовавших в Нейи. Он руководил также обороной западного укрепленного участка, позже и Монмартра. Домбровский проявлял беспримерное мужество и храбрость во время боя. Он был опасен для врагов еще и тем, что настойчиво боролся за переход от обороны к наступлению. Он требовал от правительства Коммуны упорядочения руководства обороной, противодействуя анархии, которая царила в военном ведомстве.

Вот почему Тьер задумал дьявольский план если не купить этого человека, то, по крайней мере, опорочить его.

Он подослал к Домбровскому своего агента с предложением предать Коммуну. Домбровский тотчас сообщил об этом прокурору Риго, и у них созрел план ответить хитростью на провокацию: принять предложение и впустить часть армии версальцев в Париж, устроив им таким образом ловушку.

Однако в последний момент они отказались от этого плана. Тогда агенты Тьера стали распространять фальшивки-письма, компрометирующие Домбровского, который якобы получил взятку от Тьера. Провокация не удалась, но она заставила Домбровского пережить много тяжелых минут.

Меры борьбы с провокациями и диверсиями внутренних врагов Коммуна стала принимать с большим запозданием, и они не носили систематического характера.

Вот почему Люсьену Капоралю было нетрудно плести паутину предательства.