ГЛАВА 1
Двое подстерегали у подъезда. Дмитрий сразу понял, что они именно подстерегают, а не просто так околачиваются. В руках у одного была початая бутылка портвейна. Но второго Дмитрий узнал: пологий низкий лоб под черной кепкой, маленькие глазки смотрят трезво и прямо. Даже кличку вспомнил — Капитан. Этот Капитан работает в «Мерлин-пресс», той самой фирме, где Дмитрий крупно смухлевал. До сих пор он считал, что о его хитростях никто не догадается: действительно, мордовороты из рекламного агентства «Мерлин-пресс» ничего не смыслят в компьютерных сетях. Не должны, по крайней мере. Так нет же…
Дмитрий не сомневался, что Капитан с приятелем подстерегают именно его. Капитан никогда бы не стал пить дешевый портвейн. Дмитрий, пока налаживал в «Мерлине» локальную сеть, наслушался баек об этом самом Капитане, который не может пить ничего, кроме настоящего ямайского рома — за что и получил такую кличку.
Итак, портвейн — камуфляж. Два мордоворота решили прикинуться безобидными алкашами. Дома Дмитрия ждал недоделанный компьютер-«двушка», антиквариат с монитором «Геркулес». Но о приятной возне с древней техникой теперь придется забыть. Надо делать ноги. Не сбавляя шага, Дмитрий свернул в подворотню.
За спиной послышался тяжелый топот — Капитан со своим коллегой, наверное, заметили жертву и устремились в погоню. Дмитрий перешел на бег, ломанулся через голые зимние кусты на детскую площадку, пронесся мимо полуразвалившегося сказочного замка, где давно уже не играл ни один ребенок. Когда Дмитрий был на другом краю площадки, кусты затрещали, раздвигаемые двумя мощными телами, затянутыми в мягкую замшу курток-дубленок. Преследователи молчали: о чем тут говорить? Все абсолютно ясно.
Сервер сети, которую Дмитрий смонтировал в «Мерлине», лишь корпус имел фирменный, а все нутро сервера Дмитрий насобирал по разным свалкам радиодеталей. Наверное, китайский хард-диск рассыпался после третьего включения, сеть подвисла, а вместе с ней «подвисло» здоровье Дмитрия. Впрочем, Дмитрий допускал, что «подвиснуть» могла сама его жизнь: в «Мерлине» ему отвалили за работу две тысячи долларов и еще пять выдали на покупку аппаратуры. Если бы выдали не пять, а, скажем, пятнадцать, можно было бы честно пройтись по магазинам. Но снабженец «Мерлина», бритый налысо детина с квадратными плечами и такой же квадратной мордой, похожей на микроволновую печь, решил сэкономить. Что ж, Дмитрий тоже, в свою очередь, решил сэкономить… На свою беду.
Площадка примыкала к изгороди, за которой была территория Института нефти. Вдоль изгороди шел наружный трубопровод, а с труб можно легко дотянуться до верхней кромки изгороди. Взгромоздившись на изгородь, Дмитрий оглянулся. Охранники из «Мерлина» не отставали. Лица сосредоточены, губы сжаты. Прыгать оказалось довольно высоко, но Дмитрий рискнул. Кинув вниз сумку, он сиганул следом. Обошлось. Только в сумке что-то хрустнуло, когда Дмитрий попал по ней каблуком. Материнская плата, точно она. Дискеты хрустят иначе. Сейчас, впрочем, Дмитрия не волновала судьба материнской платы, которую он нес домой, чтобы заменить сгоревшую плату в антикварной «двушке». Подошвы скользили по замерзшим лужам, но Дмитрий сумел-таки оторваться. Когда преследователи только готовились спрыгнуть с изгороди, он уже был у дверей служебного хода.
Пьяный сторож в расстегнутой телогрейке появился из-за ржавого остова грузовика и принялся размахивать руками, поворачивая всклокоченную бороду то к Дмитрию, то к двум крепким мужикам в дубленках. Удивление сторожа можно понять: с территории института отродясь никто ничего не воровал, и через изгородь прыгать на задний двор тоже было некому и незачем. Гниющие автомобили, какие-то дырявые бочки, обрезки досок — вот и все, что можно там найти.
Но для Дмитрия институт был спасением: запутанные ходы внутри корпуса, сквозь которые добраться до главного входа может только студент-старшекурсник или преподаватель со стажем — лабиринт, в грязных закутках которого мерлинские бандюги запутаются навеки.
Служебный ход был открыт, слава Богу, но фанерная дверца, сквозь которую Дмитрий рассчитывал проскочить в подвал, оказалась заперта. Придется бежать мимо аудиторий. Дмитрий ринулся по низкому коридору, на ходу кивнув какому-то преподавателю. Преподаватель кивнул в ответ, приняв Дмитрия за студента. Коридор, чуть попетляв, уперся в две лестницы. Одна, посветлее, вела вниз, в местную типографию. Самый легкий путь — в типографию, оттуда вверх, на склад бумаги, и по общей лестнице к главному входу. Пусть мордовороты так и бегут. Дмитрий выбрал темную узкую лесенку, которая, насколько он помнил, вела в лаборатории.
Дмитрий знал этот институт лучше любого старшекурсника и лучше многих преподавателей. Ведь именно он ставил локальные сети для всего института, практически бесплатно, за право пользоваться Интернетом. В Интернет, конечно, можно выходить и с домашнего компьютера, но Дмитрий крутил через Интернет весьма рискованные дела и не хотел светиться.
Решетка внизу заперта… Нет, просто открывается в другую сторону. Дмитрий понял, что еще немного, и он запаникует. Тогда — прощай, здоровье. Или жизнь.
Трубы, выкрашенные в тошнотворно-зеленый цвет, тянутся вдоль потолка. Пахнет бензином. Ряд полуоткрытых дверей, за которыми идет непонятная и одновременно скучная жизнь лабораторий Института нефти. Ага, вот и грузовой подъемник. Пульт рядом, торчит из стены.
Ударив пальцем по кнопке с цифрой 3, Дмитрий запрыгнул на платформу и медленно поплыл вниз, в душную глубину лабораторного подвала. Авось, там не найдут.
Подъемник остановился. Рядом никого не было, но за углом слышались спокойные голоса. Тянуло ядовитым дымом от сигарет «Магна» — значит, Толик здесь. Курит. Дмитрий нашарил пачку в кармане куртки, закурил. И, не торопясь, вышел из-за угла к группе людей в синих замызганных халатах. Никто его не заметил, люди о чем-то лениво спорили. Да, Толик здесь, вальяжно жестикулирует, объясняет что-то тучной даме в таких же тучных очках.
Дмитрий стоял рядом, курил, ждал. Толик случайно оглянулся в его сторону и радостно хлопнул себя по лысине:
— Ух! А я и забыл! Я же тебе позвонить… Извини, Клав, потом, — бросил он тучной даме и подскочил вплотную к Дмитрию, — ко мне пошли, быстро. Тут серьезный вопрос.
Тесный кабинет Толика был на две трети занят огромным столом. По столу среди бумаг и окурков ползали суетливые тараканы, а в самом центре громоздился компьютер — шедевр Дмитрия. Монитор и принтер, конечно, покупные, но модем Дмитрий спаял сам, а уж о нутре системного блока и говорить нечего: все либо найдено на свалках, либо куплено на электронном рынке в Митино, и все, вроде, работает.
— Как тачка? — спросил Дмитрий на всякий случай.
— Пашет, пашет. Лучше некуда. Чайку? — Толик полез в ящик стола и добыл оттуда два стакана, кипятильник и усиженную тараканами пачку заварки.
Дима плюхнулся на стул перед монитором, кивнул.
— Ты мне звонить хотел?
Толик замер, так и не засыпав заварку в заварочный чайник с отколотой ручкой. Лицо Толика было очень серьезным и испуганным.
— Да. Помнишь, я тебе рекламное агентство сосватал, «Мерлин-пресс»? Так вот, не ходи туда. Не надо. И не спрашивай…
— Я уже сходил, — пожал плечами Дмитрий и со всей силы сомкнул ладони, чтобы Толик не заметил, как дрожат у Дмитрия руки.
— Ну?..
— Сделал им все. Бабки получил.
— Так ты… — Толик опустил чайник на стол, так ничего и не засыпав, — сматывай из Москвы, хорошо? Побыстрее.
— Ясно, — Дмитрий кивнул, — ясно. За мной двое гонятся, как раз из «Мерлина». Я им впарил помойку, и теперь…
— Да не в этом дело! — Толик присел на краешек соседнего стула и пристально посмотрел Дмитрию в глаза. Пожевал тонкими губами. — Я узнал… Короче, что бы ты им ни впарил, они тебя грохнут.
— А что ты узнал?
— Не скажу, — насупился Толик. Снял очки, принялся их протирать краем халата. — Не скажу. Тебе же лучше…
— Лучше? За мной бежало два лба, так и есть — хотели грохнуть. Я думал, за то, что… Ладно. Сам. — Дмитрий включил компьютер.
— Может, как-то… — промямлил Толик, но Дмитрий его не слушал. Не отрывая взгляда от монитора, он запустил руку в сумку и вытащил лазерный диск, аккуратно завернутый в желтый газетный листок. Этот диск он только сегодня купил в Митино и еще не успел опробовать. Застенчивая девушка в пестрой вязаной шапочке, продавшая диск, сказала, что на нем — самопальные программы для подключения к чужим сетям. Дмитрий купил просто из любопытства: он и сам мог написать кучу подобных программ. Но программы Дмитрия закатаны в память домашнего компьютера.
Домой же, он чувствовал, в ближайшее время попасть не удастся. А может, и не в ближайшее.
— Толик, — процедил Дмитрий сквозь зубы, — я стал бомжом. Посмотрю хоть, из-за чего.
На экране монитора расползлась белая паутина, в центре которой запутался сверкающий золотой ключик. Ключик пару раз обернулся вокруг оси, порвав паутину, потом касиво взорвался, залив экран мягким золотым светом. По золотому фону потянулись темно-зеленые буквы:
«МЕДВЕЖАТНИК БУРТ. Программа для взлома многомерных сетей мерностью ниже 101. Разработчик — Клай Бонифаций, п.г. Собственность Совета Бородачей Арконы, княжество Руника.»
— Что за бред?! — Дмитрий махнул рукой Толику, приглашая полюбоваться. Но когда Толик наклонился к монитору, заставка исчезла, сменившись скупой надписью белым по черному: «Введите адрес.» И Дмитрий ввел Интернетовский адрес «Мерлин-пресс». Он знал этот адрес, поскольку сам подключал локальную сеть агентства к Интернету. Собственно, все защитные пароли он тоже знал, но сейчас решил опробовать программу. Интересно, осилит ли этот самый «Клай Бонифаций, п.г.» двойную защиту Дмитрия?
«Пароль стандартный — пройден. Пароль специальный — пройден. Сеть доступна. F1 — войти в сеть, F2 — уничтожить сеть, F3 — уничтожить сеть вместе с пользователями.»
Дмитрий решил, что малопонятная заставка — просто шутка. Поскольку уничтожить вот так запросто чужую сеть, да еще «вместе с пользователями», то есть со всей мерлинской братвой, невозможно. Впрочем, изготовители программных самопалов любят мрачно пошутить. И Дмитрий надавил клавишу F1.
«Вы уверены, что сначала хотите поглядеть?» — осведомилась программа и предложила на выбор три варианта: «Да», «Нет», «Затрудняюсь ответить». Дмитрий выбрал «Да».
И увидел седого гномика в синей тибетской шапке, вокруг которого вилась надпись: «Добро пожаловать в базы данных Мерлина!» Этого гномика Дмитрий рисовал собственноручно. Ужас! Ведь Дмитрий установил на сеть «Мерлин-пресс» хитрющую двойную защиту, а эта чертова программа справилась с паролями за полсекунды! «Клай Бонифаций, п.г.» уложил Дмитрия на обе лопатки.
Картинку с гномиком перечеркнула черная полоса, на которой появилась белая надпись: «Вскрываем дальше?»
Дмитрий ответил: «Нет». Он теперь знал, что медвежатнику из нелепого «княжества Руника» никакие пароли нипочем. Дмитий просто набрал очередной пароль и принялся просматривать документы рекламного агентства «Мерлин-пресс». По некоторым документам это действительно было рекламное агентство, по другим — подставная фирма каких-то торговцев лесом. Обычное дело. А вот по третьим…
Третья страничка называлась «Спецзаказы». Когда Дмитрий попытался ее открыть, с него снова потребовали пароль. Но ведь Дмитрий не ставил на эту страничку никакого пароля! Значит, тут уже портачила мерлинская братва.
«Ломаем?» — услужливо спросила программа.
«Да,» — ответил Дмитрий. И увидел невероятное.
«Платина, 32 тонны, Йормунград, Руника — оплачено, нал.
Платина, 50 тонн, Йормунград, Руника — оплачено, нал.
Платина, 44 тонны, Йормунград, Руника — представить к оплате.
Алмазы граненые, 1.5 карата, 20 кг, Йормунград, Руника — оплачено, нал.
Меч, подлинник, 1 шт. Аркона, Руника — оплачено, нал.»
Меч? Подлинник? Наверное, какой-нибудь особый меч. Из могилы Зигфрида или короля Артура. Меч, сравнимый по цене с сорока тоннами платины! Ну и дела! Дмитрий понял, что постороннего человека, имеющего доступ к таким документам, непременно должны убить. Просто обязаны.
А ведь Дмитрий и был этим злосчастным посторонним.
Неожиданно мелкие строчки перечеркнула жирная черная полоса.
«Нас ищут. Пора сматывать,» — сообщила программа-медвежатник. Дмитрий не успел ничего нажать, надпись сменилась новой, красными буквами:
«Я ранен!» Внутри системного блока раздалось громкое гудение, в носу у Дмитрия засвербило от сладковатого запаха горелой изоляции, к которому примешивался другой запах — тяжелый, страшный. Дмитрий почему-то подумал, что так должны пахнуть змеи. Интересно, почему? Ведь до сих пор Дмитрий понятия не имел, как пахнут змеи. Наверное…
Наверное, потому что с экрана монитора на Дмитрия уставились выпуклые немигающие глаза. Змеиные глаза, в обрамлении круглых черных чешуек. Глаза надвигались, притягивали. Экран становился все шире, занимая кабинет Толика от пола до потолка, и еще шире. Шириной в мир.
Дмитрий привстал со стула, приблизив лицо вплотную к монитору. Где-то вдали, позади, испуганно верещал Толик, носились туда-сюда тараканы, ласково улыбалась девушка в пестрой вязаной шапочке. Девушка, продавшая Дмитрию чудесную программу… «Медвежатник Бурт»…
— Бурт… — пошептал Дмитрий.
И сразу же змеиные глаза отступили, прикрытые полупрозрачной темной полосой, на которой дрожала надпись:
«Хозяин! Рвем когти!» Дмитрий вздрогнул, откинулся на спинку стула. Экран потемел, запахи пропали. Компьютер выдвинул язычок сидирома, на котором лежал заветный диск, и сам начал перезагружаться. Дмитрий торопливо отключил питание. Теперь он уже не пытался скрыть от Толика свой страх. Кто угодно бы испугался.
— Видал? — спросил Дмитрий.
Толик судорожно кивнул несколько раз. Прокашлялся. Потом нахмурился:
— Дим, а ты, вообще, представляешь себе, где это княжество? Руника?
— Не представляю. И не хочу. — Дмитрий заботливо упаковал диск в газету и сунул на дно сумки.
— Что теперь делать?
— А то, что этот медвежатник Буратино присоветовал, то и делать. Рвать когти.
Толик вспомнил о чайнике, засыпал заварку:
— Хлебнешь на дорожку?
Дмитрий поставил сумку на пол и вдруг со всей силы вмазал кулаком по компьютерной клавиатуре.
— Ты… Кретин, да? Нас поймали!!! Здесь! У тебя, в твоей норе! Ты понимаешь это, лысина садовая? Через полчаса здесь будет вся мерлинская братва, и у каждого в руке по паяльнику. И все эти паяльники окажутся у тебя в жопе! И у меня!
— Но я… — запротестовал было Толик.
— Ты теперь тоже бомж, — оборвал его Дмитрий. — Пошли.
И они пошли.
ГЛАВА 2
В вестибюле института было пусто, только усатый охранник похрапывал на своем стуле, уткнувшись носом в свежий номер «Спорт-экспресса». Все студенты на занятиях, до перерыва еще минут пятнадцать.
Толик ринулся было к выходу, но Дмитрий остановился возле телефона-автомата.
— Эй, Толь, а ты куда?
Толик замер на месте, развел короткими ручками:
— Домой, естественно. Чемодан собрать, жене навру что-нибудь…
Лысый, низкорослый, в криво сидящих очках, Толик был сейчас откровенно противен Дмитрию. Но Дмитрий знал, что это все просто потому, что Толик будет обузой. Обузой совершенно неизбежной: если бросить Толика на произвол ребят из «Мерлина», они сдерут с дурачка три шкуры и еще отрежут ухо на память.
— Домой? — усмехнулся Дмитрий, — да ты с дуба рухнул! Жене по телефону будешь врать, причем не отсюда. А отсюда я сейчас позвоню. Дай жетон.
У Толика всегда были жетоны.
Трубку после первого же гудка поднял сам Андрей.
— Андрюш, привет. — Дмитрий старался говорить спокойно, но предательские голосовые связки так и норовили перейти на жалкий фальцет. — Мне нужно все, что я тебе оставлял. Срочно.
— Все не соберу, — сразу ответил Андрей.
— Сколько?
— Половину. Когда приедешь?
— Прямо сейчас. Минут через сорок.
— Тогда только четверть.
— Согласен.
Дмитрий повесил трубку. Тяжелая трубка телефона-автомата отвратительно пахла — тот же самый змеиный запах. Скорее всего, понял Дмитрий, нет никакого запаха. Просто нервы шалят. Есть, с чего пошалить. В фирме у Андрея Дмитрий хранил свои сбережения, чуть больше десяти тысяч долларов. Значит, получить можно только две с полтиной. На первое время хватит, даже на двоих — просто, чтобы выбраться подальше. А потом… Дмитрий был уверен, что потом он не пропадет, особенно с такой всемогущей программой в сумке. Добраться до ближайшего компьютера с модемом, и можно узнать все необходимое. Можно, в конце концов, слегка поторговать чужими секретами. Опасно, да, но опаснее, чем сейчас, уже не будет.
Фирма Андрея располагалась на первом этаже небольшого грязного домика в переулке возле Чистых Прудов. Еще фирме принадлежал подвал, где хозяева устроили сауну. В сауне распоряжалась Люба, жена Андрея. Сначала сауна служила по назначению — местом отдыха после трудового дня. Работники фирмы приглашали в сауну друзей, друзья приводили дам… То есть, не совсем дам. Чаще это были уличные девушки с Тверской. Друзья приходили одни и те же, девушек тоже приводили, в основном, одних и тех же. Через месяц такой практики девушки начали половину выручки оставлять Любе, приговаривая:
— Вот, Любань, мой телефончик. Если кому из твоих орлов… Так я сразу.
В сауне, с одной и той же проверенной клиентурой, работать было безопаснее и приятнее, чем мерзнуть на Тверской, ожидая неприятных сюрпизов, а отстегивать половину денег пухлой улыбчивой Любе тоже казалось куда справедливее, чем тратить две трети заработка на злобных приставучих ментов.
Фирма, между тем, постепенно прогорала: спрос на радиоаппаратуру падал; хумские бандиты — «крыша» — норовили подставить фирму и сами вступить во владение. Зато подпольный бордельчик в сауне процветал, принося доход раза в полтора больший, чем торговля аппаратурой. Андрея это не устраивало. Люба обнаглела: она уже подумывала об открытии второй сауны, аж на самой Тверской. Если жена и зарабатывает деньги, то доход ее должен быть меньше, чем у мужа, а не наоборот. Так, во всяком случае, считал Андрей. Поэтому он принял ключевое решение. Ключевое и роковое. Знали об этом решении только несколько сотрудников фирмы. Люба не знала.
Дмитрий и Толик, которых решение Андрея касалось самым непосредственным образом, тоже ничего не знали. Поэтому Дмитрий, увлекая за собой Толика, уверенно поднялся на невысокое крыльцо и толкнул дверь.
Андрей сидел у себя в кабинете и, казалось, ничего не делал. Просто сидел, опустив голову на руки. Когда Дмитрий с Толиком вошли, он выпрямился и улыбнулся через силу.
— Привет.
— Привет… И сразу до свидания, — ответил Дмитрий, — давай бабки, и я побежал.
— Проблемы у тебя, знаю, — Андрей поднялся с кресла и подошел вплотную к Дмитрию. От Андрея пахло дорогим одеколоном и… Дмитрий мог бы поклясться, что к запаху одеколона примешивается еле уловимая мускусная вонь, та самая! Нервы, нервы, точно нервы! Дмитрий встряхнулся:
— Откуда ты знаешь? Да, не важно. Бежать мне надо, срочно.
— Я, наверное, смогу помочь. Пошли в баньку, обсудим.
— Некогда… — попытался протестовать Дмитрий, но Андрей мягко подтолкнул Дмитрия и Толика вперед себя к выходу из кабинета:
— Давай, давай, иди. Не пожалеешь.
По узкой деревянной лесенке все трое спустились в подвал и через обитую некрашеными березовыми планками дверь сразу попали в уютный предбанник. Андрей остался у двери, а Дмитрий с Толиком так и замерли: развалившись на мягких диванах, в предбаннике сидели Капитан с приятелем. В руках у обоих были пистолеты.
«Макаров,» — машинально определил Дмитрий. Дула обоих пистолетов смотрели Дмитрию в лоб.
— Тут такое дело… — смущенно пояснил Андрей, — купили они нас. Не хотел я с потрохами под хумских идти, а у «Мерлина», я знаю, крышак еще покруче. И купили. А ты, Дим, с этого, конечно, попал.
— А я? — подал голос Толик.
— Головка от «Панасоника», — ухмыльнулся Капитан, — ты тоже попал, — потом обернулся к приятелю:
— Боцман, держи на мушке Димку.
С этими словами Капитан перевел дуло своего пистолета… Но, к удивлению Дмитрия, не на Толика, а на Андрея:
— Ты, Андрюх, вали отсюда. Мы их здесь кончим, и не мешай. Запри. Через десять минут вернешься, поможешь жмуриков упаковать.
Но Андрей не успел уйти: в кармане у Боцмана заверещал мобильный телефон. Не опуская пистолета, Боцман вытянул телефон из кармана и приложил к уху:
— Что? Да ведь… Хорошо. — Боцман скосился на Капитана, — хозяин не велит казнить.
— А это точно хозяин? Дай сюда.
Андрей оставался в предбаннике, напряженно пытаясь уловить голос «хозяина», рычавший в трубке. Но разобрать так ничего и не удалось.
Капитан отключил телефон, отдал Боцману. Пожал плечами:
— Живыми, говорит, нужны. Ваше счастье, мужики. Подставляйте руки, вязать будем… Да не ты! — Отмахнулся он от Андрея, который тоже с испугу вытянул руки, — ты лучше веревку принеси. И разгони с пути своих шестерок, чтобы не подглядывали.
Машина неслась куда-то к окраине. Толик сидел, весь сжавшись, и мелко дрожал. Дмитрий, наоборот, был спокоен. Если решили оставить вживых, значит — предложат работу. Причем, скорее всего, работу вовсе не бесплатную: даже если заставят отработать за негодные детали, это не так много. Надо только дать им понять, что он — нужный человек. Вот как с Толиком быть? Кому он нужен? С другой стороны, «хозяин» дал команду пощадить обоих. Наверное, и для Толика найдется дело. Он, в конце концов, отличный химик…
Капитан молча вел машину. Боцман тоже молчал, не опуская пистолета.
— Спрячь пушку, не убегу, — сказал Дмитрий.
Боцман только головой покачал. Пистолет он, все же, спрятал на несколько секунд, когда проезжали мимо поста ГАИ. Но на посту никого не было, снаружи, по крайней мере. Машины шли свободно. За окном на белом заснеженном фоне кривились голые деревья. Капитан все прибавлял скорость, обгонял всех подряд, рискуя потерять управление на обледенелой дороге.
Справа прошла длинная обшарпанная фура. Дмитрий удивленно пригляделся. «Колхида»! Скорость капитанского «Сааба» сто пятьдесят, не меньше. Старая развалина типа «Колхиды» просто не может так быстро ехать! Но фура ехала еще быстрее. Она легко обошла «Сааб» и стала удаляться, исчезая в потоке несущихся навстречу снежинок.
— Во дает, козел! — Капитан почесал лоб, вспотевший под черной фетровой кепкой.
Дмитрий испуганно оглянулся по сторонам. Дорога пустая, может, и не будет аварии. Капитан еще прибавил. Фура тоже.
— Ах ты, падла! — Капитан вдавил газ до отказа.
Внезапно фура вильнула, пошла юзом и встала поперек дороги. Дмитрию стало жутко: фура не опрокинулась, просто встала, словно скала. Это казалось даже более противоестественным, чем возможность на «Колхиде» обогнать «Сааб» последней модели. Но самое страшное, фура была совершенно невероятной длины! Дмитрий мог поклясться, что сначала эта фура была короче. Впрочем, все произошло слишком быстро.
Капитан, тихо выругавшись, ударил по тормозам. Он был прекрасным водителем, но избежать столкновения в такой ситуации не смог бы никто. Дмитрий уперся связанными руками в спинку переднего сидения, то же сделали и Толик с Боцманом.
«Сааб» закрутило на скользком асфальте. В последний момент Капитан сумел-таки, выровнять машину. Удар был не очень сильный все остались целы — кроме «Сааба». Весь перед машины был безнадежно смят.
Распахнув пинком дверцу, Капитан выскочил из машины, сжимая в руке пистолет. Водитель «Колхиды» был уже рядом. Стоял спокойно, подбоченясь. Чем-то этот водитель очень не понравился Дмитрию. Впрочем, после такого удара весь мир покажется кучей дерьма, не только какой-то водитель.
Капитан подошел к водителю вплотную, но не успел сказать ни слова — водитель его опередил:
— Ну что, бычара, будем разбиаться. Я только вчера ведро новое вешал!
— Да ты… — начал Капитан, но водитель нанес ему сильнейший удар в переносицу. Капитан размашисто повалился на спину, звонко ударившись затылком об асфальт. Раздался выстрел — Капитан рефлекторно нажал на курок. Пуля пробила колесо «Сааба».
Боцман начал выбираться наружу, хотел помочь товарищу, но водитель высоко подпрыгнул, перекатившись через крышу «Сааба», и оказался возле дверцы, когда Боцман только успел поставить на асфальт одну ногу. Короткий пинок по дверце, и нога Боцмана оказалась сломана.
Боцман взвыл. Водитель выволок его за шкирку и еще раз пнул в лицо. Потом, не торопясь, вынул из ослабевшей руки Боцмана пистолет и с удовольствием прицелился в низкий лоб, с которого так и не слетела черная кепка.
— Не надо! — заорали одновременно Дмитрий и Толик.
— Почему? — удивился водитель.
Только теперь Дмитрий понял, почему водитель фуры казался таким неприятным и страшным: лицо водителя обрамляла густая рыжая борода, но обрамляла не целиком, а только правую половину лица! Левая половина лица была чистой и чуть зеленоватой. Жуткое зрелище!
Дмитрий судорожно сглотнул:
— Мне их не жаль, но… За них меня потом убьют.
— Да ладно тебе! — полубородый водитель широко улыбнулся, показав неровные, чуть заостренные на концах зубы. Дмитрий снова сглотнул.
— Хотя… — протянул полубородый, — мне-то что?
Он, не выпуская рукоятки пистолета, взялся другой рукой за дуло и легко согнул пистолет пополам. Потом, скомкав его, словно клочок бумаги, кинул на дорогу. Расхохотался.
— Ладно, живо в кабину. И мухортика своего прихвати. Пригодится.
В кабине «Колхиды» было душно и нестерпимо воняло… Да, тем же самым. Змеями. Дмитрий уже не удивлялся. Толик забрался назад, на лежанку, укрытую мягкой полосатой шкурой. Полубородый перерезал веревки на руках Толика и Дмитрия длинным кинжалом с волнистым лезвием. Потом кинул кинжал под сидение и повернул ключ стартера. Движок протяжно взвыл и «Колхида» рванула с места.
— Вы от кого? — спросил Дмитрий.
— От себя самого, — охотно ответил полубородый и сразу пояснил, — сам себе и дом, и крыша. Ты, Дим, не волнуйся. Сколько бы тебе Нуф ни предложил, я все одно больше дам. И не убью напоследок. Со мной вообще лучше.
— Нуф? — не понял Дмитрий.
— А… — махнул рукой полубородый, — ты даже не знаешь, кто за тобой бегает. Я тебя, Дим, от смерти спас. Ясно?
Дмитрий молча помотал головой. Потом мрачно уставился на полубородого:
— А вы кто, вообще-то? И… Главное: я-то кто такой? Зачем меня спасать? Я еще понимаю, зачем эти, из «Мерлина», хотели меня убить. А спасать-то зачем?
— После, рыцарь, после. — Полубородый усмехнулся, запел под нос: — Жил на свете рыцарь бедный…
Снег прекратился, пустая дорога исчезала под колесами «Колхиды». Полубородый внимательно следил за пробегавшими мимо деревьями. Казалось, он их считает.
— Держись, рыцарь. И ты держись, мухортик.
Дмитрий не стал задавать вопросов, просто схватился покрепче за скобу, торчавшую под ветровым стеклом. Полубородый резко дернул баранку, «Колхида» на всей скорости понеслась к обочине. Дмитрий зажмурился…
Но ничего не произошло. Движок выл, «Колхида» неслась по ровной дороге. Дмитрий открыл глаза — и ахнул. За спиной ахнул Толик — он тоже открыл глаза. Дорога, мощеная розовыми каменными плитами, тянулась через цветущую зеленую степь. Какие-то птицы носятся в небе, рощицы вдали, летнее солце жарит… Дмитрий сразу ощутил, что в кабине стало немилосердно жарко.
— Окошко открой, лето на дворе, — бросил полубородый, не отрываясь от дороги.
— Была зима! — проныл Толик.
— А здесь лето. Окно открой, говорю. Задохнетесь.
Дмитрия это все почему-то не удивило. Он только спросил:
— Здесь — где?
— Так… — полубородый прищурился, — курган Тромпа проезжаем… Ага, вон он, за рощей, слева. Значит, дома. В княжестве.
Тут Дмитий вспомнил нелепые записи, которые он видел на страничке спецзаказов в сети «Мерлин-пресс».
— Княжество Руника?
— Угу. Открой окно. А то с моей стороны ручку заело.
Дмитрий открыл окно. Свежий ветерок чуть разогнал мускусную вонь. Толик сидел, тупо изучая проносящиеся снаружи степные пейзажи. Он, вроде, смирился с невероятностью ситуации. Дмитрий тоже смирился, подозрительно легко. Он чувствовал, что знает эти места. Вон впереди поворот вокруг высокого холма, а за холмом…
— Сейчас повернем, — сказал полубородый, — и город будет видно.
— Нам туда?
— Туда, туда. В Йормунград.
За холмом дорога снова пошла прямо, до самого горизонта. Приглядевшись, Дмитрий понял, что плавная линия горизонта в одном месте прерывается, упираясь во что-то неровное, щербатое. Он почему-то точно знал, что это — стены. Гигантские стены Йормунграда, столицы княжества Руника.
* * *
Телефон истерично верещал, но Боцман не обращал на него внимания: он нежно поглаживал сломанную ногу. Капитан пошевелился, сел. Тряхнул головой, поправил кепку. Увидел скомканный пистолет, удивленно цыкнул языком. Потом, наконец, понял, что телефон уже давно звонит, а Боцман и в ус не дует!
— Трубку дай!
Боцман никак не отреагировал. Капитан на него за это не сердился: скомканный пистолет позволял все простить. Но на вызов надо ответить. Шатаясь, Капитан подошел к Боцману, запустил руку ему в карман и вытянул телефон.
— Да…
— На лбу елда! — ответил низкий чуть булькающий голос. Хозяин!
— У нас тут… — начал Капитан, но хозяин его прервал:
— Все знаю. Машину можешь вести?
— Могу.
— Радуйся, что жив остался. А теперь достань мне этого хмыря компьютерного, хоть откуда. Жопой отвечаешь!
Капитан грустно оглядел передок «Сааба», сложившийся гармошкой.
— Машину бы нам сюда… Другую.
— На этой доедешь.
— Движок всмятку, колесо пробито…
— Сейчас у тебя башка будет пробита, козел! Откинь капот!
Капитан с трудом поднял покореженный капот… И впервые в жизни по-настоящему испугался. Под капотом пузыилась буро-зеленая зловонная жижа. Иногда к поверхности что-то всплывало, и тогда казалось, что жижа каким-то непонятным образом смотрит на Капитана — затравленно и злобно.
— Блевушку видишь? Сунь в нее по локоть руку с телефоном, держи секунд десять. Потом вытаскивай. Понял?
— По…
— Делай!
Пересиливая отвращение, с трудом борясь с бунтующим желудком, Капитан начал опускать руку, сжимавшую телефон, в теплую булькающую жижу. Жижа затекла под манжеты. Рука уже была в этой гадости по самое плечо, но дна не чувствовалось. У Капитана, впрочем, не было сил, чтобы удивляться. Хозяин сказал — надо делать. Отсчитав десять секунд, он торопливо выдернул руку, и тут, все-таки, удивился: рука была сухая, ни на рукаве, ни на телефоне не налипло ни капельки.
И тут машина начала расти. Капот вытянулся, приобретая цилиндрическую форму, черный лак потрескался и пошел чешуйчатой рябью. Колес, вроде, тоже стало больше.
— Приложи телефон к левому плечу, потом — к правому, — зарычал голос хозяина.
Капитан повиновался, втайне надеясь, что сам он от этой операции не изменится. Действительно, не изменился. Вздохнул.
— Зря надеешься, — хохотнул хозяин, — теперь ты мой.
— Я и без того твой, — буркнул Капитан.
— Телефон не выключай, положи рядом, на сидение. И поехали.
Капитан упихал всхлипывающего Боцмана внутрь салона, захлопнул дверцу. Сам сел за руль, положив включенный телефон на соседнее сидение, как велел хозяин.
— Вперед! — зарычал телефон.
И Капитан повернул ключ зажигания. Никакого звука не последовало. Просто машина рванулась вперед, не дожидаясь, пока Капитан отпустит сцепление. Капитан едва не слетел в кювет, но быстро выровнял странную машину. Внутри «Сааба» тоже все изменилось: сиденья блестели и казались липкими, приборы на приборной доске исчезли. На их месте выросли какие-то шерстистые извивающиеся хвостики, из зарослей которых торчал руль. Хоть руль остался рулем!
— По счету «Три» поворачивай направо. Раз…
Дорога шла прямо, свернуть можно было только в кювет.
— Но…
— В ушах говно! Три! — оглушительно зарычала трубка.
И Капитан крутанул руль. Он не стал зажмуриваться. Он видел надвигающийся кювет, видел зеленоватые вспышки, видел, как горизонт пошел крупными волнами, а потом застыл.
Волны остались… То есть, не волны, а плавные холмы, покрытые зеленой травой. Машина неслась по дороге, мощеной розовыми плитами. А кругом было лето. И степь. Теплый ветерок приятно дует в лицо…
Капитан содрал с головы жаркую кепку, кинул на сидение, к телефону. И сразу понял, что изменения еще не кончились. Машина теперь превратилась в открытую, без верха… И, кажется, перестала быть машиной. Вместо шуршания шин слышался ровный топот. Перегнувшись через низкий бортик, покрытый чешуей, Капитан увидел три широкие когтистые лапы. С правой стороны, догадался он, долно быть еще столько же. Передок машины вытянулся еще больше и вдруг выгнулся вверх. Капитан понял, что это — мощная шея, на которую насажена мелкая голова, похожая на жабью, только без глаз. А глаза…
Телефон изменился самым радикальным образом. Вытянутый, искривленный, вороненое лезвие блестит… Меч!
— Что пялишься! — зарычал меч голосом хозяина, — веди своего шваба, а то он тебя сожрет, если руль отпустишь! Пялиться — мое занятие.
Действительно. С широкой гарды меча на Капитана смотрели два глаза. Два ужасных, нестерпимо живых круглых глаза.
ГЛАВА 3
Стены Йормунграда занимали уже большую часть горизонта. Степь сменилась полями, вдоль дороги начались лесозащитные полосы — деревья напоминали поставленные на попа сосульки. Ветвей не было, зато сверху донизу топорщились огромные, растущие прямо из стволов, треугольные листья.
Дмитрий не удивился, но испугался — именно тому, что не удивился. Все это казалось знакомым. СЛИШКОМ знакомым. И ядовитые птицеморы вдоль дороги (именно так называются деревья-сосульки), и сама розовая дорога, и поля, и громадные стены столицы. И низкие двухэтажные домики предместий. И даже неуклюжие восьминогие создания, пощипывающие редкую травку между досчатыми заборами.
— Слейпы, — прошептал Дмитрий.
— Верно, — кивнул полубородый, — память не обманешь. Имя-то свое не забыл?
Дмитрий ухмыльнулся:
— Дима Горев меня зовут, для друзей — Фленджер, — он вдруг почувствовал, что соврал.
Теперь, в свою очередь, ухмыльнулся полубородый:
— Забыл. Ладно, вспомнишь. Не отвертишься.
Толик уже стянул теплую куртку и остался в грязном синем рабочем халате:
— А меня как зовут?
— Не знаю, — пожал плечами полубородый, — вообще не пойму, братушка, откуда ты взялся.
— Как! — возмутился Толик.
— Наперекосяк! Друга твоего я специально сюда вытащил. А ты просто случайно, как говорится, «на хвоста упал».
Почему-то при слове «хвост» Дмитрий с новой силой ощутил мускусную змеиную вонь. И, наконец, решился:
— Чем пахнет?
— Драконом, — охотно ответил полубородый.
— А разве пахнет чем-то? — удивился Толик, — я ничего не чувствую.
— Тебе и не полагается. Драконов чувствует наш друг. А знаешь, почему?
Толик помотал головой. Дмитрий неподвижно скорчился на сидении. Несмотря на жару, ему не хотелось скинуть верхнюю одежду. Ему не хотелось открывать себя этому миру, в котором, он знал точно, его ожидают опасные приключения и крупные неприятности.
Приключения Дмитрий ненавидел. А уж что до неприятностей…
— Эй, храбрый рыцарь, где же твой меч? Раскольников, где твой топор? — неожиданно запел Толик фальцетом. Толику, по всей видимости, новый мир понравился. Действительно, что Толик терял? Семьи, можно считать, нет: жену свою Толик так ненавидел, что убил бы, наверное, если бы не проводил почти все свободное время в лаборатории. Зарплату уже полтора года не платят, комната в коммуналке — еще теснее, чем кабинет в подвале Института нефти. Тараканы, толстая Клава, зима. Здесь, хотя бы, лето!
А что потерял Дмитрий? Фактически — всю свою жизнь. Жизнь свою он любил. Но с другой стороны, именно поэтому он здесь и оказался. Здесь… В предместьях столицы мира. Чужие воспоминания, кружившиеся в голове Дмитрия, подсказывали, что он должен ненавидеть предместья. За что? Приятные домики, нижние этажи каменные, верхние — из бревен. Только выкрашены по-дурацки, в серый цвет.
Народа на улице было немного, но яркие одежды жителей резко контрастировали с серыми каменными стенами. С высоты кабины грузовика казалось, что это разноцветные бабочки попали в мрачную пещеру и теперь, уставшие и голодные, еле ползают в поисках выхода.
Полубородый нажал на тормоз, и машина, хрипя и натужно постанывая, остановилась. Мотор недовольно взревел, и водитель крикнул, стараясь перекрыть скрежет деталей:
— Бар «Дракон»! Здесь жилье найдете. И все прочее… Вон, слева бар, через дорогу.
Дмитрий оторвался от своего окна и поглядел в другую сторону, куда указывал полубородый. Грузное трехэтажное здание с окнами-бойницами вплотную подступало к дороге. Рядом, у коновязи, топтались на многочисленных ногах оседланные слейпы.
— Нам точно туда? — спросил он на всякий случай.
— Точнее не бывает, — подтвердил полубородый и вдруг хмуро спросил, — если тебя спросят, как зовут, ты что ответишь?
Дмитрий пожал плечами:
— Фленджер.
— А что это значит?
— Прибор такой. Электронный. Звуки портит.
— Сойдет. Ладно, снимай шубу и проваливай. Если они тебя там сдуру станут в рыцари посвящать — не сопротивляйся. Пусть.
— Они — кто?
— Рыцари Предместий, шушера. Собрались, ситуацию обсуждают. Тайный совет. Они нам сейчас нужны, но именно как шушера. Что ни предложат — соглашайся. Да. А спросят, откуда ты, скажи — тебя Нифнир прислал. И все, ничего больше. Ясно? — Полубородый повернулся к Толику, — а ты вообще молчи по возможности.
Дмитрий и Толик, подхватив сумки и бесформенные кули, в которые превратилась их зимняя экипировка, вывалились наружу. Полубородый, перегнувшись через всю кабину, захлопнул за ними дверцу. Она как-то влажно хлюпнула.
В следующий момент мотор взревел, «Колхида» резко дернула с места и оставила в воздухе черное вонючее облако выхлопа.
— Бр-р-р… Жуткое место, правда? — сказал Толик и демонстративно поежился, улыбнувшись во всю мордочку. На самом деле он чувствовал себя превосходно.
Зато Дмитрию и впрямь было жутко. Предательские воспоминания, серые стены… Хорошо хоть, мускусная вонь пропала. Мимо бочком скользили местные жители. Их утонувшие в плечах головы и подобострастные взгляды не сулили ничего хорошего. Какой-то мужик в малиновом камзоле с роскошными фестонами и в рваных на коленях джинсах отсалютовал путешественникам длинной ржавой шпагой. Они неловко поклонились, и мужик проследовал дальше.
— Что делать будем? — Дмитрию хотелось вжаться в стену и исчезнуть, настолько ему было не по себе. Он шагнул к каменной кладке, оперся на нее спиной и внезапно почувствовал, что сзади ничего нет.
Замахав руками, Дмитрий чуть не завопил. Толик вовремя вытащил его из стены:
— Ты сейчас провалишься.
Обернувшись, Дмитрий заметил, что на месте каменных блоков теперь находится узкая распахнутая дверь. А над ней тихо гудит неоновая надпись кривыми рунами: «Бар Дракон». Дмитрий мрачно отметил, что понимает руническое письмо.
— Это не дом, — тихо сказал Дмитрий, — это и есть тот самый кабак.
— «Дракон»? Сюда-то нам и надо, если верить водиле.
— А если не верить? — Спросил Дмитрий, но тут же понял, что обращается к спине Толика. Толик, не раздумывая, топал в душный полумрак, начинавшийся за дверью. Дмитрий пожал плечами и вслед за Толиком проследовал внутрь.
Зал заведения был практически пуст. В конце длинного стола сидели несколько человек и о чем-то шептались. Еще двое молча стояли у стойки, угрюмо пялясь прямо Дмитрию в глаза. За стойкой небритый толстяк в накрахмаленном переднике протирал матовые стаканы, а над ним…
Над толстяком прямо из стены торчала гигантская голова фантастического чудовища. Судя по сверкающим чешуйкам, каждая из которых напоминала размерами и цветом компакт-диск, многочисленным шипам, рогам и зубам, ощерившимся в хищной ухмылке, она когда-то принадлежала доисторической рептилии.
Дмитрий сделал шаг вперед и налетел на низкорослого Толика, чуть не сбив того с ног.
— Вот это зверюга… — Восторженно прошептал Толик. — Ее, наверное…
— Закрыто! — прорычал толстяк, — я же дверь запер! Как вы сюда вошли?
— Что значит закрыто? — возмутился Толик, — вот у вас народ…
Дмитрий со всей силы пнул Толика коленом под зад. Толик заткнулся — но уже было поздно.
— Народ в поле, — спокойно сказал один из мужчин, стоявших возле стойки. На нем были короткие кожаные штаны до колен, мягкие полусапожки, стальной шлем-шишак. Красная шелковая рубаха навыпуск перепоясана двумя ремнями, и с каждого ремня свисают увесистые ножны. Но пока что этот воин не тянулся к оружию, полагая, видимо, что справится и так.
Дмитрий подумал, что справится, конечно же справится. Мужчина в красной рубахе пошел к Толику, раскачиваясь, поигрывая мощными мускулами под тонкими рукавами и с шумом выпуская воздух через сжатые губы. От каждого выдоха его белые длиннющие усы выгибались вперед и становились похожими на клыки кабана.
Толик замер, он не мог двинуться с места от страха. Дмитрий тоже испугался было и решил, что надо бежать… Но тут понял, что бояться нечего и бежать некуда. Хуже того: Дмитрий прекрасно знал, что следует делать. Никогда раньше его не посещало знание такого рода.
Никогда раньше он не понимал рун.
Никогда раньше он не чуял драконов по запаху.
Никогда?
Как только воин в рубахе подошел к Толику вплотную, Дмитрий швырнул на пол свой куль одежды и высоко подпрыгнул. Его нога стремительно пронеслась над головой Толика и врезалась пяткой в белые усы. Воин удивленно отпрянул, руки его упали на рукоятки мечей, но Дмитрий уже был рядом. Схватив воина за руки, он резко дернул их на себя, выворачивая кисти. Мечи выскочили из ножен и с грохотом повалились на чистые крашеные доски пола. Одновременно Дмитрий нанес воину удар в грудь коленом, а потом уперся носком в широкий пояс, на котором болтались опустевшие ножны и, оттолкнувшись, оказался на стойке. Толстяк как раз замахивался увесистым стаканом. Дмитрий выхватил у толстяка стакан, свободной рукой сбил с воина шлем-шишак и со всей силы опустил стакан донышком на белесую макушку. Воин мешком повалился на пол, к своим мечам. Дмитрий соскочил следом, поставил воину ногу на грудь и сжал в кулаке его усы.
За спиной послышался тихий скрипучий голос:
— Что, Теофил, с длиннополыми легче воевать?
Дмитрий вовремя оглянулся: тихо вжикнула сталь по коже — это второй воин, бывший у стойки, выхватил свой меч. Перекатившись через голову, Дмитрий ушел от удара, потом сразу оказался на корточках и, не вставая, сделал подсечку. Воин упал на спину, описав мечом неловкую кривую. Дмитрий поймал лезвие меча между ладонями, выпрямился и пнул воина в пах. Жалобный вой сотряс темный воздух бара. Дмитрий добавил ребром ладони по крепкому затылку. Второй воин тоже повалился мешком, меч остался у Дмитрия в руках. Размахнувшись, он метнул меч в стену, словно это был не меч, а перочинный ножик. Меч воткнулся в каменную стену почти по самую рукоять.
Толстяк уже пришел в себя и спокойно стоял, вытянув в сторону Дмитрия руку ладонью кверху. Дмитрий подобрал с пола стакан и протянул толстяку. Тот принялся как ни в чем ни бывало протирать этот стакан.
Дмитрий плюхнулся на скамью, положил локти на стол. Люди у дальнего конца стола шептались, уныло изучая свои стаканы. Толик все еще торчал возле дверей.
Первым заговорил толстяк:
— Ты откуда, рыцарь?
— Я не рыцарь, — ответил Дмитрий, не глядя на толстяка.
Толстяк помолчал. Потом снова спросил:
— А откуда ты?
«Не откуда, а от кого. От Нифнира,» — хотел ответить Дмитрий, но передумал. Полубородый урод уже накатал колею, глубокую и абсолютно непонятную. Если сейчас на него сослаться — все, пропал, из колеи пути не будет. Поэтому Дмитрий решил рискнуть по-своему:
— Меня Бурт привел. Медвежатник.
Разговор на дальнем конце стола сразу стих, посетители уставились на Дмитрия — огромный бородатый детина, обмотанный шкурами и беспорядочно перетянутый различными ремнями, сухонький старичок в тяжелом высоком шлеме и толстая тетка с высокой прической, похожей на шлем старичка. Но бармен остался невозмутим:
— Бурт служит Клаю, Клай — полковник гвардии Арконы, так? Это я для ясности спрашиваю…
— Так, — Дмитрий кивнул.
— Значит, гвардии Арконы что-то от нас нужно, так?
И тут снова у Дмитрия внутри зашевелились чужие воспоминания — сначала где-то в животе, потом выше, протягивая скользкие прозрачные щупальца в сердце и в мозг, и, наконец, дотянулись до рта. Дмитрий со всей силы хлопнул кулаком по столу:
— Если мастеру Бонифацию что-то понадобится от вас, вы все побежите это исполнять и ни о чем не догадаетесь! Уже забыли?!
Бармен, наконец, смутился. Дмитрий закончил спокойно:
— А если мастер Бонифаций прислал сюда человека, значит, он просто хотел прислать сюда человека. Зачем — не ваше дело.
Воспоминания растаяли. Теперь Дмитрий сам удивлялся своим словам — насколько вообще был еще способен удивляться. Он сидел, стараясь не выдавать удивления. Слова, кажется, подействовали: бармен снова протирал кружку, посетители избегали глядеть в сторону Дмитрия. Толик сидел рядом и хихикал — он принял это все за удачный трюк.
А Дмитрий напряженно думал. Только что он ввязался в какие-то местные дела, непонятные и, кажется, абсолютно идиотские. Объявил себя человеком этого самого «Клая Бонифация, п. г.» Хоть одно ясно: «п. г.» — полковник гвардии. Ну и что? Чем это поможет?
Чем? «Медвежатник Бурт»! Диск с программой все еще был у Дмитрия с собой. Если здесь делают такие программы, значит, должны быть и компьютеры. Эх, добраться бы хоть до самого завалящего, до поганой «четверки»! И тогда…
— Тачка в кабаке есть? — Машинально спросил Дмитрий у хозяина.
Хозяин удивленно вскинул брови. Он, наверное, не понял вопроса, тем более, что Толик спросил одновременно с Дмитрием:
— Пиво есть?
— Могу предложить строфарии… — Начал хозяин, но тут дверь за стойкой распахнулась и в помещение вбежала девушка.
Дмитрий обомлел. Та самая девчонка! Никаких сомнений: он только что думал о программе-взломщике и как раз припомнил эту девушку с Митинского рынка. Только сегодня утром она была в вязаной шапке, а сейчас — в смешном голубеньком чепчике.
Девушка встретилась глазами с Дмитрием и легонько подмигнула. Но улыбки на ее лице не было, девушка выглядела очень напуганной. Склонившись к уху хозяина, она начала что-то быстро шептать.
— Скажи всем, — прервал ее хозяин.
Девушка оперлась ладонями о стойку и громко сказала в зал:
— Я только что видела… Я на втором этаже была и видела в окно. Стража короны, человек двенадцать. Идут сюда!
Детина в шкурах вскочил с места, чуть не опрокинув скамейку:
— Рогачи? — Зарычал он.
Девушка кивнула, нервно сглотнув.
Детина, отшвырнув недопитую кружку, шумно кинулся вдоль стола к стойке. Толстуха, не отставая, бежала следом — ее чудовищные габариты переваливались под полупрозрачной тканью легкого платья, словно дыни в мешке. Позади семенил старичок, волоча по полу тяжелый меч-эспадон.
— Сюда! — хозяин суетился возле открытой двери, — наверх!
— Может, вниз? — Предложила толстуха.
— Ни за что! — Хозяин всплеснул руками, — ты сама знаешь, кто у меня там бегает. От тебя один скелет останется, да и тот не весь. Наверх!
— Что стряслось, — нахмурился Толик, — менты?
— Быстро! — Девушка выбежала из-за стойки, схватила Толика за руку и потянула к двери, за которой уже скрылись толстуха и старик.
Толик упирался:
— Дим! А ты?
— Он от Клая, ему ничего не будет.
— Стой! — Дмитрий уцепился за один из ремней бородатого детины. — Поможешь…
— Не-е… — Детина оскалился, выставив напоказ неровные пеньки, оставшиеся от зубов, — если я страже попадусь, они меня на кол посадят — только для начала.
— Хоть дружков своих забери… — Дмитрий кивнул на двух забияк, все еще валявшихся без сознания возле стойки.
— Плевать на них, — бородач последним вошел в дверь и запер ее изнутри.
Одновременно распахнулась входная дверь, и зал стал наполняться людьми. Действительно, стражники — Дмитрий догадался об этом не только по одинаковой одежде: на всех были гладкие металлические панцири, одинаковые короткие кожаные юбочки, одинаковые сапоги до колен и одинаковые шлемы, похожие на повернутые рогами кверху полумесяцы. О том, что перед ним стражники, Дмитрий понял по выражению лиц — наверное, во всех мирах у ментов одни и те же лица.
«Плевать на них,» — повторил Дмитрий про себя слова бородача, хоть и не знал точно, на кого ему плевать. Наверное, на всех сразу… Кроме девчонки. Она очень милая.
— Та-ак… Попрятались, крысы… — сказал один стражник, наверное, старший. На его панцире была выдавлена эмблема, простая, словно детский рисунок: волны, два берега, между берегами — мостик, а сверху висит контур трехзубчатой короны. — А ты кто? — Старший, казалось, только что заметил Дмитрия.
— Фленджер я. Дима, — приветливо ответил Дмитрий, как бы между делом подобрав с пола мечи, оброненные парнем в красной рубахе.
— Та-ак… Тесаки-то положь, да?
— Один я тут. Нет никого, — невпопад ответил Дмитрий.
— А это что за падаль? — Стражник покосился себе под ноги, — Теофил из Арконы, Добужин с Бильреста. Смотри-ка! А говоришь — один! — Стражник хохотнул, остальные тоже ухмыльнулись, поигрывая кривыми саблями в коричневых ножнах.
— А ты, значит, Фленджер… Не слыхал. Отдавай тесаки, короче, — старший направился к Дмитрию, вытянув перед собой пустые руки ладонями вверх.
Дмитрий ждал. Если новые инстинкты не подведут, скоро имя «Фленджер» тут будут знать все.
Инстинкты не подвели. Мечи одновременно свистнули, мелькнув в воздухе, и замолкли. А стражник хрипло завопил: его отрубленные руки глухо хлопнулись об деревянный пол. Упав рядом с руками, стражник катался по полу, оставляя темные липкие следы.
Остальные стражники несколько секунд оторопело молчали, а потом, выхватив сабли, бросились на Дмитрия. Дмитрий спиной вперед запрыгнул на стойку, сразу рубанул мечом по чьей-то руке, сжимавшей саблю, одновременно заехав пяткой в лицо другого стражника, потом снова прыгнул и, сделав под потолком сальто, оказался на столе, за спиной у толпы стражников. Двоим, не успевшим обернуться, он сразу срубил головы, еще одного пнул в глаз носком ботинка. И вдруг почувствовал, как пространство, бешено вращаясь, уходит куда-то в сторону… Блюдо! Дмитрий поскользнулся на большом овальном блюде с какими-то головастиками в розовом желе. Упав на плечо, он еле успел откатиться — блюдо рассыпалось под ударами двух сабель. Пройдя сквозь блюдо, сабли застряли в мягкой древесине стола. Хозяева сабель на миг замешкались — этого Дмитрию хватило, чтобы заколоть одного из них ударом в горло, над панцирем, и, вытаскивая меч из тела, заехать черенком рукояти в висок другому, одновременно отразив вторым мечем еще несколько сабельных ударов. Резко перекатившись к краю стола, Дмитрий упал на пол, снова покатился, выскочив из-под стола с другой стороны. Сейчас перед Дмитрием был всего один стражник. Ударом правого меча Дмитрий вышиб саблю у стражника из рук, концом левого меча проткнув ему горло, и развернулся в прыжке — как раз вовремя: последние три стражника швырнули в Дмитрия скамью. Поняв, что увернуться от длинной скамьи не получится, Дмитрий со всех сил рубанул обоими мечами. Получилось! Скамья разлетелась на две половинки, которые врезались в стену где-то за спиной.
Криво улыбнувшись, Дмитрий пошел на стражников. Стражники пятились, но защищались отчаянно. Несколько раз лезвия мечей Дмитрия скользили по металлу панцирей. Наконец, поймав перекрестием мечей саблю самого активного, Дмитрий нанес ему сильный удар ногой в пах. Стражник согнулся пополам, и Дмитрий сразу срезал ему голову, потом пинком отпихнул тело на второго стражника и присел, уходя от сабли третьего. Второй стражник, сбитый обезглавленным трупом товарища, совершил неловкое движение и раскрылся — Дмитрий погрузил лезвие ему в горло. Остался последний. Он стоял, выронив саблю, и хмуро ждал.
«Нельзя его оставлять, — подумал Дмитрий, — он подмогу приведет, мы уйти не успеем. Связать… Лень возиться.» Это были чужие мысли, отвратительные и ненужные, но Дмитрий ничего не мог с собой поделать — его руки действовали сами. Быстрый взмах мечом, и голова последнего стражника покатилась по полу.
Тишина… Нет, слышны стоны. Старший, без рук, все еще жив. Дмитрий подскочил к нему и добил. Потом добил еще троих, оглушенных ударами. Теперь все.
Дверь за стойкой тихонько приоткрылась и оттуда выглянул Толик.
— Дим, сюда! — Заверещал он, — тебя подставили! Я…
Широкая лапа, протянувшись сзади, зажала Толику рот.
— Я их перебил, — громко сообщил Дмитрий.
Лапа отпустила Толика. Посетители вывалились в зал. Бородач подошел к Дмитрию вплотную, положил лапы ему на плечи и заглянул в глаза. Осклабился:
— Спаситель!
Дмитрий передернул плечами, детина убрал лапы.
— Спаситель!!! — Взвизгнула толстуха, принимая Дмитрия в свои объятия. Дмитрий выронил мечи — они звонко стукнулись о доски.
— А эти два субчика все проспали! — Хмыкнул бородатый.
— Ты садись, садись, — хозяин мягко надавил Дмитрию на плечи, усаживая на забрызганную кровью скамью.
— Подожди, папа! — Это говорила девушка, — мы же видели, там еще двое было снаружи, они за подмогой побежали!
— Ничего, — хозяин засеменил к стойке, — еще успеем хлопнуть по чашке строфарии. Под стойкой что-то зашипело, и по воздуху, никем не поддерживаемый, сам поплыл запотевший бокал, через край которого переливалась густо-зеленая пена. Бокал долетел до стола и аккуратно опустился перед Дмитрием. Дмитрий не удивлялся и этому — он был в ужасе.
ГЛАВА 4
Хозяин, бородач и старик тем временем подошли к мрачному сундуку, стоявшему в дальнем конце зала, сдвинули его в сторону и открыли прятавшийся под сундуком люк. Потом стали кидать в люк мертвые тела, ногами закатывая туда же отрубленные головы. Оставив люк открытым, хозяин принялся мыть пол влажной тряпкой. Старик и бородач сели за стол возле Дмитрия.
— Я — Илион из предместий. Отсюда, — представился бородач. Дмитрий не ответил. Слева вплотную к нему жарко пыхтела толстуха — не добившись взаимности от Дмитрия, она переключилась на Толика. Толик, Дмитрий знал, любит полных женщин.
Внезапно пол задрожал, со стороны люка послышалось гулкое рычание.
— Вот, — хозяин отвлекся от уборки, ткнул пальцем себе под ноги, — жрут, гады. Пожрут, успокоятся, тогда и мы пойдем. Успеем, — он снова принялся драить пол.
Дмитрий поднял бокал ко рту, пригубил. «Строфарией» здесь называли, судя по всему, луковую настойку. Вкус у настойки был отвратительный, зато по телу растеклась приятная истома, ужас отступил.
Потянувшись через телеса толстухи, Толик ухватился за бокал Дмитрия:
— И мне!
Дмитрий не возражал — он, в отличие от Толика, вообще пил мало. Девушка присела напротив и, наклонившись к Дмитрию, прошептала:
— Привет. Программка понравилась?
Он молча кивнул, улыбнулся.
— Меня Алмис зовут, — сказала девушка, — а тебя?
Дмитрий не знал, что ей ответить. Любое из имен, которое он мог сейчас произнести, было бы ложью. А врать не хотелось.
Положение спас хозяин. Отшвырнув швабру с тряпкой, он встал у люка:
— Все, почтеннейшие! Мыши сыты, можно идти!
— Мыши? — Дмитрий, наконец, удивился.
Алмис хихикнула:
— Мы так кербов дразним. Пошли, пока они спят, — и, вскочив с места, первая нырнула в люк. Она, наверное, понимала, что сейчас это — единственный способ заставить Дмитрия двигаться.
Двигаться за ней.
Луковый дух строфарии победил все прочие запахи. Почти все. Еще со своего места Дмитрий уловил, что из люка дует чем-то промозглым, плотным и одновременно пустым. Плотная промозглая пустота. Дмитрий понимал, что так не бывает, но при этом чувсвовал, что запах ему знаком. Наверное, очередные всплески чужой памяти — Дмитрий к ним уже почти привык. Осторожно заглянув в проем люка, он обнаружил, что там абсолютно темно. И в тот же миг снизу раздался протяжный девичий крик.
Не раздумывая, Дмитрий ринулся в темный проем. Он еще успел услышать, как охнул хозяин, как бородач Илион по-бабьи взвизгнул:
— Съедят же!..
Верхняя ступенька оказалась скользкой. Дмитрий не удержал равновесия и покатился вниз, неловко растопырив ноги. Крик раздался снова, дикий, истошный. Ему вторил гулкий рев. Этот рев заставил Дмитрия собраться. Ноги чуть согнуты в коленях, руки сами легли на рукояти мечей. Дмитрий скользил по ступеням навстречу пустоте, готовый к очередному бою.
Лестница кончилась. Ноги Дмитрия со всего маху врезались в какую-то тушу. Существо коротко рыкнуло и резво откатилось во мрак. В полумертвом лучике света, пробившемся сверху, сверкнули квадратные чешуйки. Дмитрий едва успел высоко подпрыгнуть, спасаясь от ударившего по ногам длинного похожего на акулий хвоста.
— Я здесь! — Возглас девушки послышался очень близко. — Их только один или двое. Но они голодные!
— Цела? — Дмитрий быстрыми шагами пошел на звук. Глаза сразу привыкли к темноте. Света, который проникал сквозь незакрытый люк, оказалось достаточно, чтобы разглядеть крупную кладку арки подземного хода и прижавшуюся к камням Алмис. В ее руке блестел короткий кинжал.
— Я, кажется, одному глаз выколола…
В глубине хода послышался резкий скежет. Дмитрий помнил: именно так скребут по камню когти кербов — крепкие, как их квадратная чешуя. Керба невозможно убить… Нет, вроде, существует один способ. Но какой? Чужая память внезапно отказала.
— Слышь, а где…
Девушка вопросительно поверулась к Дмитрию. Несколько секунд назад она кричала, но сейчас, когда Дмитрий стоял рядом, в ее глазах уже не было никакого страха.
— Там, — Алмис показала волнистым лезвием кинжала в сторону. Дмитрий проследил за ее жестом и увидел пять горящих точек.
— Пялится, — пояснила Алмис.
— Нет, где у него дырка в броне?
— А ты забыл?
— Да… Я и не знал, — спохватился Дмитрий.
Алмис кивнула:
— Позади средней головы, у основания шеи. Кинжалом не достать, а мечом, может, получится.
— Может, получится, — грустно повторил за ней Дмитрий.
И в этот момент свет исчез. Дмитрий обернулся. В проеме люка маячило сразу несколько голов — те, кто остался в баре, пытались разглядеть, что происходит внизу.
— Алмис, рыцарь, вы живы? — Кричал, вроде, хозяин бара.
— Если будете своими башками свет загораживать — то не знаю… — Раздраженно ответил Дмитрий.
И вдруг скрежет послышался прямо рядом с ним. Девушка коротко взвизгнула, но Дмитрий уже отражал правым мечом удар когтистой лапы. Острый клинок, казалось, не причинил лапе никакого вреда. Дмитрия развернуло, на мгновение он оказался к твари спиной, но левый меч словно сам по себе сделал рубящий мах. И, крутанувшись на пятке, Дмитрий понял, что его левая рука успела отбить вторую лапу чудища. Но лапы уже снова двигались навстречу друг другу с огромной скоростью, словно подземная тварь хотела поиграть в ладушки. Дмитрий поспешно отскочил и присел на корточки. Страшные лапы с загнутыми когтями соединились почти перед самым носом Дмитрия, он рубанул по ним обоими мечами — и вновь безрезультатно. За спиной кто-то неловко топтался. Дмитрий вовремя удержал себя от очередного удара: это была Алмис.
— Наверх! — Приказал Дмитрий.
Фигурка девушки, взбегавшей по ступеням, на миг снова заслонила свет. Враг не замедлил этим воспользоваться: три пасти лязгнули клыками перед самым лицом — Дмитрий не видел самих голов чудовища, но услыхал три громких щелчка и почуял волну мускусной вони. Неожиданно (наверное, от страха) включилась чужая память. Дмитрий понял, что перед ним всего один керб — трехголовый. Значит, самец. Что-то очень важное, помнил Дмитрий, связано с кровью самцов. И что-то ужасное — с самками. Такое ужасное, что клыки и когти самцов можно вообще не принимать в рассчет…
Но сейчас перед Дмитрием был самец, а на раздумья не оставалось ни секунды. Правая рука сама совершила круговое движение — четкое и плавное. Керб отпрянул, издав хриплый вой из трех глоток. На лицо Дмитрия попали какие-то теплые капли. Кровь, понял он. Меч распорол правую пасть. Это не особенно повредило кербу: Дмитрий знал, что в течение суток рана зарастет. Но тварь разозлилась — а значит, может совершить ошибку. По нарастанию вони Дмитрий понял, что две головы движутся к нему с обеих сторон, и подпрыгнул, вслепую нанося удар ногами. Каблуки уперлись во что-то мягкое. Гол! Единственная мягкая часть керба — его нос. Теперь керб на пару секунд выведен из строя. Дмитрий упруго приземлился на камни, глубоко вздохнул и облизал сухие губы… Сухие? Нет! На губах Дмитрия была кровь керба! Отвратительный вкус, нечто среднее между машинным маслом и лекарством под названием «фурацилин», которым Дмитрия часто мучали в детстве. И ужас. Теперь Дмитрий легко победит самца — но не уйдет от самки.
Темнота поблекла, приобрела мутно-желтый оттенок. Кровь керба начала действовать. Дмитрий ясно видел растрескавшиеся каменные плиты пола. С одной стороны пол упирался в стену — тупик. А в другую сторону тянулся коридор, изгибаясь плавным поворотом. И возле самого поворота сидел керб… Нет, он не сидел, он только полуприсел, готовый к прыжку. Три длинные массивные головы мягко покачиваются на изогнутых шеях, акулий хвост ходит ходуном, словно у нервной кошки. Одна глазница на правой голове темная, развороченная, остальные пять глаз уставились на Дмитрия. Дмитрий понял, что в этих глазах нет никакой злобы: самец был старый, опытный, на ошибку с его стороны рассчитывать не придется.
Расставив передние лапы чуть в стороны, керб присел еще глубже на мощных задних лапах, мусулы надулись под чешуей… Прыжок!
Дмитрий понял, что не успеет отскочить, не успеет даже упасть на плиты…
Керб все еще летел, вытянув шеи, выставив когти, летел медленно, будто и не летел вовсе, а плыл под водой. Дмитрий сделал шаг вправо, к стене — шаг дался с трудом, словно вместо воздуха в подвал действительно налили воду или, хуже того, глицерин. Еще один шаг, еще… Дмитрий прижался к стене. Чешуйчатая туша проплыла мимо, похожая на товарняк, идущий мимо загородной станции. В ушах раскатилось негромкое шуршание. Дмитрий понял, что теперь так звучит скрежет когтей керба. Керб спружинил на все четыре лапы возле тупиковой стены, развернулся, замер. Воздух снова стал обычным — пустым и затхлым. Керб не двигался, смотрел в пол. Потом поднял все пять глаз на Дмитрия.
И тут послышался голос. Слова, тихие и четкие, звучали у Дмитрия в голове, но он знал, что голос принадлежит кербу:
— Слышишь меня?
Дмитрий кивнул.
— Кровопийца, — керб облизал длинным заостреным языком порезанную пасть.
— Я не нарочно, — ответил Дмитрий и, не торопясь, принял низкую стойку, разведя руки с мечами. Но керб пока не собирался нападать, он хотел говорить:
— Теперь только я могу тебе помочь, рыцарь.
— На фига ты мне нужен?
Керб ударил хвостом по полу и легонько ковырнул блестящим когтем между зубов средней головы:
— Я-то? Я могу тебя убить, рыцарь.
— Хороша помощь, — усмехнулся Дмитрий, не меняя стойки и не опуская мечей.
Керб переплел шеи, снова расплел. Дмитрий понял, что это он так «пожимает плечами»:
— Помощь как помощь, — ответил керб, поглубже приседая на задние лапы, — по-твоему, лучше плодить бастардов со святой Ма-Мин?
При упоминании о святой Ма-Мин Дмитрия передернуло так, что он чуть не выронил мечи. Самка!
— Святая матушка, ржущая как лошадь, прядет колыбельку… Для рыцаря короны! — Керб засмеялся. Смех раздавался и внутри головы Дмитрия, и снаружи — керб смеялся, разинув пасти. — Хочешь этого? — Чудовище, наконец, перевело дух и снова внимательно смотрело на Дмитрия пятью глазами и одной пустой глазницей.
Дмитрий помотал головой.
— Тогда стой спокойно, рыцарь короны. Я тебе помогу.
Дмитрий снова помотал головой и крепче сжал рукояти мечей, одновременно расслабляя запястья. Улыбнулся через силу:
— Да ладно, мужичок. Уж как-нибудь без тебя…
— Но я все равно попробую, — сказал керб и прыгнул.
Воздух превратился в глицерин. Дмитрий на этот раз не стал приседать или отскакивать в сторону. Он тоже прыгнул. Ноги разогнулись с трудом, пол медленно ушел вниз. Керб приближался, нацелив на Дмитрия только одну пасть, среднюю. Остальные две шеи были разведены в стороны, чтобы не дать рыцарю короны ускользнуть с пути «доброго помощника». Но Дмитрий все равно ускользал — вверх. Несколько раз он крутанул в глицериновом воздухе мечами, тело начало вращаться в другом направлении — как раз вовремя. Длинная морда керба прошла всего в паре сантиметров под спиной Дмитрия. Вращение продолжалось, ноги уперлись в потолок. Внизу ровно двигался керб, теперь похожий на сухогруз, проплывающий под мостом. Вот шея, вот основной корпус… У основания шеи Дмитрий разглядел розовую точку. Нацелив туда острие меча, он со всей силы оттолкнулся ногами от потолка. Раздался влажный хруст, меч вошел в тело керба по самую рукоять.
Воздух так быстро потерял густоту, что Дмитрий не успел приземлиться на ноги, неуклюже плюхнулся плечом на плиты. Керб лежал неподалеку, мертвый, нелепо раскинув головы и лапы. Из загривка у него торчала рукоять меча. Дмитрий доплелся до туши, взобрался по правой шее на чешуйчатую спину и выдернул свой меч. Поискал, обо что бы вытереть. Не нашел, вытер о собственные штаны, пихнул меч в ножны. Потом обернулся и помахал головам, сгрудившимся у люка:
— Сдох!
— Спаситель! — Раздался сверху нестройный радостный хор.
Внезапно Дмитрий обнаружил, что уже стоит около лестницы в компании Толика, бармена и толстухи, а на его шее висит плачущая Алмис и целует его то в ухо, то в щеку.
— А ну-ка, отвали!.. — Послышался голос хозяина. Дмитрий поднял глаза. Возле самой туши, примостившись к шее зверя, на корточках сидел Илион и своим кинжалом отколупывал чешуйки, стараясь добраться до вены керба. Но как только ему удалось это сделать и на пол потекла струйка вязкой жидкости, бармен бесцеремонно оттащил богатыря за шиворот и сам подставил к отворенным венам непонятно откуда взявшуюся здоровенную бутыль.
— Никак наш спаситель керба мочканул!.. — Старичок, гремя по ступенькам своим эспадоном, медленно спускался по лестнице. По выражению его лица было видно, что он хочет двигаться гораздо быстрее, но доспехи крайне замедляли его перемещение. Добравшись, наконец, до поверженной твари, старичок сорвал с головы шлем и, оттеснив бармена, подставил шлем под струю крови.
— А ты чего? — Услышал вдруг Дмитрий голос спасенной девушки.
— Я? Я не знаю…
— Давай же! — Алмис взяла Дмитрия за рукав и настойчиво повлекла в сторону зверя. — Ты его убил — и кровь его твоя!
— Не хочу я эту гадость… — Вяло отбивался Дмитрий.
— Да ты знаешь, какая это редкость! — Вскричал Илион. — Керба срубить не всякий сможет! — он незаметно отпихнул старого рыцаря от источника крови и подставил под вонючую струйку свою необъятную флягу.
Видя, что герой-спаситель не собирается пользоваться источником, Алмис отняла у старичка его шлем, наполненный почти доверху, и протянула Дмитрию:
— Мажься! Смотри только, чтобы в рот не попало.
Девушка начала понемногу наклонять шлем. Безропотно сложив ладони лодочкой, Дмитрий подставил их под струю. Потом, вздохнув, опрокинул кровь на лицо. В нос шибануло мускусом, из желудка к горлу стремительно понесся ком тошноты.
— Все! — Алмис обворожительно улыбнулась. — Теперь к тебе никто не пристанет.
— Я так жутко выгляжу? — Дмитрий попытался улыбнуться. Он знал, что теперь к нему никто не пристанет, и вовсе не потому, что от него воняет кербовой кровью. Нет. Теперь он сам, в некотором роде, керб. И никто из людей не должен об этом знать.
— Кровь керба отпугнет всех подземных жителей, — щебетала Алмис, — а еще она приносит удачу, а еще ее можно заливать в компьютер. Главное только, ее нельзя пить.
Теперь Дмитрий заметил, что лица всех собравшихся — и Илиона, и бармена, и даже лицо Алмис — резко потемнели. На общем желтоватом фоне лица казались абсолютно черными. Возле дальней стены стояли, пошатываясь, черноликие Добужин и Теофил, между ними переминался с ноги на ногу такой же черноликий Толик. На него бармен уже нагрузил две бутыли и теперь что-то в полголоса ему втолковывал. Дмитрий расслышал лишь слова «Аркона», «такая маза» и «вернуть тару».
— Папа! — Возмутилась девушка. Слух у нее оказался весьма тонким, — Как тебе не стыдно!
— А что? — Повернулся бармен. — Всего-то и попросил бутыли с оказией вернуть…
— У тебя дохлый керб в подвале, а ты о такой мелочи!
— А куда я гениев буду закупоривать? — Всплеснул руками хозяин бара. — Это же пузыри заговоренные, я их специально в Китгарде заказывал!
— Да за одну голову этой зверюги ты сотню таких бутылок выменяешь! Я тебя знаю!
Бармен потупился, ковыряя носком сапога каменный пол. Дмитрий не хотел вмешиваться в семейную сцену, за него это сделал Теофил:
— Мы чапаем, или куда? Рогачи нагрянут — всех нас тут повяжут!
— Ты за себя базарь! — Неожиданно резко откликнулся Дмитрий. — Кого повяжут — кого и нет.
Теофил опасливо взглянул на Дмитрия и почел за лучшее не спорить. Но Дмитрий вспомнил, как тот представлялся — точнее, как представил Теофила стражник. Аркона. Теофил из Арконы. А там Медвежатник Бурт, компьютеры и решение всех загадок.
— Так, Теофил… — Дмитрий хмуро уставился на усатого рыцаря. — Веди-ка ты нас в Аркону…
— По подвалам?.. — Испуганно пробормотал Теофил. Его усы, густо пропитанные кровью керба, обвисли, как показалось Дмитрию, еще сильнее. Краем глаза Дмитрий заметил движение. Это, Добужин хмурясь, укоризненно качал головой. Илион же едва сдерживал смех.
— Запросто! — Играя бодрячка, закончил фразу Теофил. — За мной!
Раздраженно пнув поникший хвост керба, он направился в темноту тоннеля.
ГЛАВА 5
Как проводник, Теофил вынужден был идти впереди процессии. Рядом с ним держались Илион и Добужин. В руках рыцарей нещадно чадили смоляные факелы, давая больше копоти, чем полезного освещения. Блики неровного света выхватывали из темноты ребристые осклизлые своды прохода, и от этого создавалось странное ощущение, будто кавалькада идет по внутренностям какого-то гигантского существа. Дмитрий видел эту картину глазами обычного человека и одновременно — глазами керба. Казалось, сквозь темноту, заляпанную бликами факелов, проступает графическая схема, начерченная на желтом пергаменте зеленой тушью.
Коридор петлял, иногда становясь чуть уже, иногда — чуть шире. На развилках Теофил выбирал путь, не раздумывая. Было ясно, что дорогу он знает. Дмитрий шел упругим шагом вслед за провожатыми. Рядом, нога в ногу, шла Алмис, а чуть поотстав, придерживая обеими руками бутыли, семенил Толик. За ним бок о бок, занимая почти весь проход, вышагивали бармен с толстухой, а позади всех плелся старичок, волоча свой тяжеленный эспадон. Податься в Аркону решили все — опасности подземелья были, наверное, не так страшны, как встреча с «рогачами». Это, правда, не относилось к Дмитрию: он знал, что главная опасность ждет его именно здесь, под землей. Алмис улыбалась. Дмитрий тоже улыбнулся ей, хоть и знал, что Алмис не видит его улыбки. В темноте может видеть только он, Дмитрий — невольный избранник святой Ма-Мин, матери кербов.
Четверть часа никто не говорил ни слова. Только пыхтел тоненько старичок, да Толик, которого неожиданно превратили в оруженосца героя, бормотал себе под нос что-то из разряда химических ругательств. До Дмитрия доносились валентности, разного рода радикалы, короче, ничего осмысленного, кроме разве что единственной фразы: «Декан пропил бутан!..» Наконец, Толику это надоело и он, завистливо поглядывая на силуэт Дмитрия, идущего налегке, достал пачку «Магны». Открыв ее, он щелчком извлек сигарету, точнее, попытался извлечь. Из фольги показалось что-то толстое и черное — даже в слабом свете факелов было видно, что это вовсе не обычный фильтр. Ухватив за конец непонятный предмет, Толик извлек длиннющую сигару, которая никак не могла помещаться в сигаретной пачке. Удивленно крутя ее в пальцах, он прочел надпись, тлеющую на глянцевой ленточке:
— Ишь ты, «Аркона клаб»!
Примостив сигару во рту, Толик извлек зажигалку. Та, как оказалось, претерпела еще более странные изменения. Обычный «Крикет» трансформировался в небольшую светящуюся ящерку. Толик, не зная, что с ней делать, слегка щелкнул ящерку по голове. Ящерка разинула пасть, и оттуда вырвался язычок пламени. Прикурив от него, Толик засунул живую зажигалку в карман, где она завозилась, устраивая себе временное гнездышко.
Алмис легонько тронула Дмитрия за локоть. Она смотрела одновременно с восторгом и недоумением:
— Скажи мне, Фленджер, а кем был твой оруженосец в вашем мире?
— Ну как? — Дмитрий развел руками, — Он — нефтехимик…
— Алхимик? — Уточнила Алмис.
Вспомнив постоянные сетования Толика на невезуху, в обилии вываливаемые во время перекуров, Дмитрий решил, что его приятель действительно скорее алхимик, нежели что-то другое.
— В общем — да… — Ответил он, пожав плечами.
— Я так и знала! — воскликнула девушка. — Только настоящий алхимик мог приручить саламандру! Как тебе удалось заполучить такого великого человека в оруженосцы?
— Великого? — Переспросил Дмитрий и покосился на Толика, желая узнать, не появилась ли в том хоть капля величия. Однако Толик каким был, таким и остался, если не считать обильного пота, который он периодически стирал рукавом, уже ощутимо сгибаясь под тяжестью бутылей.
Заметив, что на него смотрят, новопроизведенный алхимик тут же заканючил:
— Димка, давай привал!.. Или возьми у меня эти штуки…
Но Алмис решительно встала на сторону Дмитрия:
— Это нельзя! Кровь керба должны использовать лишь настоящие алхимики, а не рыцари!
— А таскать ее рыцари не должны? — Ехидно осведомился Толик.
— А таскать ее должны те же алхимики! — веско отрезала девушка.
— И давно меня записали в алхимики? — шепотом осведомился Толик.
— С тех пор как курить начал, — так же тихо отозвался Дмитрий. После слов Алмис он решил пристальнее присмотреться к странной девушке, запросто шастающей между мирами и приторговывающей при этом компакт-дисками. Она наверняка знала, что Дмитрий соврал, заявив, что явился от самого Клая Бонифация. Но кто же этот Клай Бонифаций на самом деле? И почему при одном его упоминании трепещет местная братва?
— Алмис… — Нерешительно начал Дмитрий.
— Что, рыцарь? — с готовностью отозвалась девушка.
Но Дмитрий молчал, уставившись вперед поверх голов. Коридор исчезал в желтой дымке, непроницаемой даже для зрения керба. Дымка медленно надвигалась, а из ее глубины доносилось тихое конское ржание.
— Алмис, ты слышишь… лошадь? — Наконец, спросил Дмитрий.
Алмис испуганно прижала ладонь к губам:
— А ты?.. Ты ее слышишь! И видишь в темноте, да? Ты пил кровь!
— Я…
— Бежим! — Алмис схватила Дмитрия за руку и поволокла куда-то назад, чуть не сбив с ног опешившего Толика. Мечи неприятно били по спине — Теофил отдал Дмитрию ножны, но с удобной портупеей расставаться отказался наотрез. Взвизгнула толстуха, Дмитрий наступил ей на ногу.
— Вы куда? — Удивленно проблеял бармен.
— Боковой ход! — на бегу крикнула Алмис.
— Эй… Эй! — испуганный голос Теофила, — там атсаны! Нельзя!..
Но Алмис волокла Дмитрия все дальше и дальше. Вот и боковой ход, такой же широкий, как основной коридор, только не вымощенный камнями. Дмитрий почувствовал под ногами мягкую землю. Через несколько минут Алмис остановилась, тяжело дыша. В спину Дмитрия ткнулся не успевший затормозить Толик. Его сигара потухла. Вдали показалось переливающееся с боку на бок брюхо толстухи, за ее спиной мелькали факелы. Народ подтягивался.
И тут раздался тяжелый глухой рокот. Дмитрий привстал на цыпочки, оглядывая проход. Взгляд уперся в глухую стену. Сначала Дмитрию показалось, что мутная пелена, скрывающая святую Ма-Мин, нагоняет его, но тут подскочил бармен:
— Обвал. Ход завалило.
Дмитрий облегченно вздохнул.
— И куда теперь? — мрачно спросил Теофил.
Дмитрий пожал плечами:
— Вперед, наверное. А куда еще?
Но, сделав несколько шагов, он остановился. В его руках появились мечи. Проход спокойно тянулся вдаль почти по идеальной прямой, не было слышно ничего, кроме сбивчивого дыхания людей. Но кругом упругими жаркими волнами струилась ОПАСНОСТЬ. Опасность надвигалась со всех сторон, опасность была конкретной, осязаемой — правда, чувствовал ее только Дмитрий. Остальные непонимающе галдели. Илион положил Дмитрию на плечо тяжелую ручищу:
— Эк тебя дернуло-то в эту задницу! Ладно, веди, не стой. И тесаки спрячь, некого тут резать…
Только он это сказал, сквозь землю начали пробиваться какие-то волосатые щупальца. Они на мгновение застыли, словно кобры перед броском. Дмитрий успел заметить, как шевелятся волоски на концах щупалец, выискивая ближайшую жертву. И вдруг, все разом, щупальца ринулись на людей.
Раздался протяжный визг толстухи. Рядом с Дмитрием появился Теофил:
— Атсаны, рыцарь, я предупреждал. Верни один тесак.
— Факелом обойдешься, — Дмитрий двумя махами мечей перерубил несколько ближайших щупалец. Те брызнули темным соком и задергались на изрытом полу прохода. Илион и Теофил орудовали факелами — огни выписывали в темноте замысловатые кривые. Добужин куда-то делся. Внезапно земля под ногами Илиона закипела, огромное щупальце обвило тело бородача и утащило вниз. Теофил подпрыгнул, прижигая факелом другое такое же щупальце. Щупальце метнулось в сторону. В этот миг раздались крики Алмис и Толика.
Обернувшись, Дмитрий увидел, что оруженосец и девушка валяются на полу, а их руки и ноги обвиты шевелящимися щупальцами, которые подбираются уже к шеям. Вновь закипела земля — Теофил скрылся в толще стены, увлекаемый ползучей сетью щупалец. Мечи Дмитрия работали, как два смертоносных пропеллера. Перерубив одним мечом щупальце, обвившее Алмис, другим мечом Дмитрий сумел освободить правую руку Толика. Отрубленные щупальца моментально теряли цепкость и начинали биться в агонии, разбрызгивая вокруг себя капли сока.
Толик вытащил из кармана саламандру и теперь вовсю пользовался огненной ящеркой как маленьким огнеметом. Впрочем, саламандра сама знала, что делать. Языки пламени, вырывавшиеся из ее рта, превращали щупальца в пепел. Кислый запах сока мешался с древесной гарью. Агрессивные мохнатые веревки, попав под огонь саламандры, безвольно обвисали, вспыхивая искрами. Сам Толик сидел в огненном кольце и непонимающе глазел по сторонам, не в силах ни двигаться, ни принять какое-либо решение. Он лишь прижимал к себе баклаги с кровью керба и подслеповато щурился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь за стеной искр и копоти.
Теперь земля закипела под Дмитрием. Подпрыгнув, Дмитрий рубанул под собой правым мечом наугад, левым пытаясь отсечь очередное щупальце, потянувшееся к Алмис. Но щупальце увернулось и, метнувшись сквозь огонь, обвилось вокруг Толика. Алмис накрыла земляная волна — девушка тонула в земле, почти полностью погребенная под живой шевелящейся массой. Последний всхлип — и Дмитрий остался наедине со щупальцами. Щупальца почему-то замерли, не торопясь нападать. Дмитрий ждал, что сейчас земля опять закипит, и был готов к следующему прыжку, но земля под ногами оставалась твердой.
Зато стена перед Дмитрием начала медленно осыпаться. Огромные комья бесшумно проваливались в темноту, освобождая широкий проем. В проеме стояло нечто. Оно больше всего походило на осьминога, но не мокрого, а покрытого сухой растрескавшейся коркой. Наверху этой твари находился огромный белесый нарост.
Внезапно нарост стал стремительно увеличиваться, распадаясь на отдельные составляющие, и Дмитрий понял, что это собранные в огромный бутон листья или лепестки. Когда же странный цветок раскрылся полностью, вместо прекрасной маленькой Дюймовочки, которую подсознательно ожидал Дмитрий, среди лепестков появилась отвратительная рожа — угловатая, как бы недолепленная, напоминающая картофелину. А может, это и была картофелина? Обладатель картофельной рожи встал на ноги и оказался карликом около полуметра ростом.
— Сдавайся, млекопитающий, — спокойно проговорил карлик хорошо поставленным басом и мелко почесал волосатое брюшко, — сдавайся сам. А то ты сейчас у нашей осины все корни перерубишь.
— Это — корни? — Дмитрий удивленно повел мечом в сторону замерших щупалец.
— Корни, корни, — карлик, по идее, должен был усмехнуться, но, судя по всему, его картофельная рожа не была способна к мимике, — сдашься, так работать пойдешь, а не сдашься — пустим на удобрение.
Теперь усмехнулся Дмитрий:
— Я нарежу из тебя чипсов, атсан. Рыцарю короны не пристало сдаваться. И к тому же я принадлежу святой Ма-Мин.
— Мне твоя блудливая личинка — не указ. А тем более, какая-то там корона. У меня своя корона есть! — Карлик поправил на шишковатой макушке венок из тонких высохших веточек.
«Ма-Мин ему не указ? А ведь это — выход!» — вдруг подумал Дмитрий.
И сдался.