I

Во сне Мэри Уинслоу гуляла по «Призраку».

Хотя нет, не гуляла, а шествовала его коридором. Да и не коридор это был, а галерея, достойная находиться во дворце галактического императора. Пол, выстланный светящейся дорожкой, вспыхивал ярче с каждым шагом. Стены подмигивали разноцветными неземными узорами — не таинственно-мрачными, отнюдь, а приветливо-манящими. Изумрудные раздвижные двери по бокам галереи были украшены гирляндами цветов — Мэри не знала, как они называются, и вряд ли когда-либо видела подобные на Земле. По потолку, догоняя друг друга, бегали светлячки, играя в свои веселые игры. Когда девушка подходила ближе, они выстраивались чудными фигурками, приветствуя повелительницу.

А ведь верно: «Призрак» встречал ее как повелительницу. Может быть, как императрицу Галактики, если бы она захотела так себя назвать. Все зависело только от нее: любое желание было бы исполнено, любое произнесенное слово тотчас стало бы правдой. Весь космос мог пасть к ее ногам, но только Мэри он сейчас был нисколько не нужен. Ее интересовал один-единственный уголок Вселенной — тот, к которому она приближалась.

Галерея закончилась, и девушка подошла к воротам. Они подмигивали ей, приглашая войти. Легким движением она расправила роскошное одеяние, подняла голову, и ключ, спустившись из-под потолка, сам вошел в предназначенную для него скважину. Двери вспыхнули ярко и медленно распахнулись, будто приведенные в движение услужливым привратником.

Внутри все сверкало и искрилось, пронизанное исходящим из центра почти ослепительным сиянием. Казалось, глазам должно быть больно даже на секунду задержаться на нем, однако Мэри смотрела и не могла отвести взгляд. Источник притягивал ее, и она всем телом впитывала исходящую из него энергию. Энергия была самой сущностью помещения, в котором находилась властительница, и теперь становилась частью ее. Или наоборот? Девушка чувствовала, как, наполняясь силой, растворяется в ней, но в этом не было ничего ужасного. Напротив — вряд ли она испытывала в жизни что-нибудь более прекрасное.

Проснувшись, Уинслоу ощутила сожаление. Возвращаться к обычному телесному существованию, в котором она была не повелительницей космоса, а всего-навсего президентом корпорации «Интергалактик», оказалось неприятно и мучительно. Рядом на кровати кто-то тихо посапывал. Мэри отодвинулась с испугу, потом сообразила: ах да, Патрик…

Было еще рано, но спать больше не хотелось — девушка не верила, что такой прекрасный сон может повториться. В последнее время ей по ночам куда чаще являлись кошмары, где приходилось от кого-то бежать. В конце концов она попадала в комнату, из которой не было выхода; затыкала все щели и, сидя на обледенелом полу, дрожала от холода и страха, слушая рык рвущихся внутрь чудовищ. Но сегодня вышло иначе… Скоро и в моей жизни все будет иначе, думала Мэри, чувствуя внутри приятное тепло.

Она встала, накинула легкий халат. Патрик даже не пошевелился. Что ни говори, а работник он куда лучший, чем любовник. Впрочем, ничего особенного от него она и не ожидала. Когда проснется, надо будет объяснить ему, что первая ночь была для него и последней. Попробовал президентского тела — и довольно: пусть знает свое место.

Но любовное разочарование не могло испортить Мэри настроение — ведь в остальном все складывалось как нельзя лучше! Результаты «Мозгового штурма» превзошли всякие ожидания — люди воистину штурмовали магазины, сражаясь с покупателями-конкурентами за последний «Старвинд». Потом, правда, вышел неприятный разговор с Чжу: китаец долго пытался добиться, что же такое задумала его «деточка». Невероятным усилием воли выдержав его взгляд, Мэри сказала, что вообще-то давно уже не маленькая, в опеке не нуждается и отчитываться ни перед кем не обязана — даже перед самим Господом Богом, а Чжу, как она надеется, на его роль не претендует. Декаэновец выслушал молча, ответил спокойно: мол, дело твое, но это не самый разумный поступок в твоей жизни. Она пожала плечами и отключилась.

Зато немногим раньше шеф Восточного департамента успел порадовать Мэри: он нашел человека, «виновного» в обвале кантровской башни. Бедняге так промыли мозги, что он признался бы в чем угодно — и он рассказал, что за диверсию ему заплатили кумбиэнцы. Конечно, при официальном расследовании его признания никто не принял бы всерьез, но Мэри это и не нужно было. Пускай ползут слухи, пускай люди привыкают видеть в кумбиэнцах врагов — а там и следствие не понадобится. Напоследок она поинтересовалась, знает ли Чжу что-либо о настоящем виновнике. Нет — был ответ. Это кажется невероятным, но похоже, что проблема действительно в сбое техники. Если только так называемый Кейвон Хаймс не ухитрился провернуть все так, чтобы не осталось никаких следов. То есть, подчеркнул декаэновец, вообще никаких.

Потом пришли вести о «Хейгорне». Тайное расследование началось, и следователь уже кое до чего докопался. Во-первых, всплыли темные дела на многочисленных колониях Кумбиэна, где компания вовсю использовала рабский труд. Во-вторых, детектив зацепился за недавнюю смерть главного специалиста и вышел на хайламский банк, где служащая поделилась с ним подозрениями о том, что завещание, с которым обращался к ней Хейгорн, было фальшивым. Плюс покушение на Квалина… плюс много всяких мелочей, каждая из которых в отдельности мало что значит, но все вместе рисуют президента кумбиэнской компании в весьма нелицеприятном свете.

Еще немного фактов, подкрепленных доказательствами, и пора обращаться в Галактический совет. Пусть сформулируют Хейгорну свое недоверие — и тогда можно прямо ставить вопрос о лишении его доступа к «Призраку». Затем напомнить о том, что первооткрывателями все-таки были земляне, заплатить для приличия — и тогда… тогда прекрасный сон перестанет быть сном.

Мэри открыла тайник в стене, сунула в него руку и вытащила белый овальный предмет с красной полосой. Пускай один ключ она упустила, зато этот у нее никто не отберет! Недавно Доул сообщил последние новости о странном маризянине Алехане Ремпальдсе, которого, как она догадывалась, зовут совсем не Ремпальдс, да и по расовой принадлежности он отнюдь не маризянин. Но это сейчас мало заботило Мэри. Он отбыл с Ключом на станцию «Хейгорна» — и снова она говорит: пускай! Возможно, ему удастся найти там еще один ключ — так даже к лучшему. Потом, когда «Призрак» будет ее, она придет и установит свой, последний, а они пусть кусают локти!

Не без сожаления Мэри вернула ключ на место. Пожалуй, раз уж она встала, надо перекусить и браться за дела. Сейчас, правда, все дела корпорации, не связанные с «Призраком», казались не стоящими внимания мелочами. И все-таки забрасывать их нельзя — Старикан Джозеф этого бы не одобрил. «Призрак» сначала нужно заполучить, а до тех пор не сдавать своих позиций в Галактике ни на миллиметр! Так и только так нужно действовать, чтобы добиться успеха!

А ты, дружок, все дрыхнешь, подумала девушка, глянув на вылезшее из-под одеяла худое тело Патрика. У нее вдруг возникло сильное желание зайти с другой стороны и пнуть его по мягкому месту. А почему бы и нет? Мэри уже обходила кровать, когда вдруг заверещал токер.

По сигналу Уинслоу сразу поняла, кто звонит. Значит, скорее всего, новые вести о Хейгорне. А может, чем черт не шутит, Ремпальдс вернулся с «Призрака»? Во всяком случае, Доул не стал бы беспокоить ее в такое время, не будь на то серьезных причин. Когда Мэри нажала ответ, то увидела тревогу на лице «черного».

— Прошу прощения, хозяйка. Я, наверное, вас разбудил?

— Нет, я уже не сплю. Что-то случилось?

— К сожалению, да, хозяйка. Случилось…

— Да не тяни же! — выкрикнула она, на всякий случай присаживаясь на край кровати.

— Только что неизвестный уничтожил ТР-14. Он использовал дистортер, насколько я могу судить. Потом вышел за пределы атмосферы и ушел в деформ.

— Что… — выговорила Мэри и поняла, что больше не может произнести ни слова. Услышанное казалось бредом сумасшедшего. Такого просто не могло быть.

— Он использовал «тени», хозяйка, — говорил Доул. — Какой-то необычной модификации, поэтому его заметили слишком поздно. То есть, как я понял, уже после того, как отказал ТР. Корабль не идентифицировался, но конструкция в общем похожа на «Феникс». Не кумбиэнец, это точно. За ним погнались, но он слишком быстро деформнулся…

— Я знаю, кто это, — сказала Мэри.

— Правда, хозяйка? Возможно, у вас есть другие источники информации, потому что я…

— Возможно. Тебя это не касается, Доул. Я ясно выражаюсь?

— Да, хозяйка, если вам так угодно.

— Я знаю, куда он направился. И я… — принятие решения заняло секунду, — я отправлюсь туда же.

— Прошу прощения, но вот теперь я не вполне вас понимаю.

— Ты мне скоро понадобишься. Я свяжусь с тобой позже. — Уинслоу оборвала соединение.

Она склонилась над Патриком и грубо толкнула его. Хиеши дернулся во сне, чуть потянулся, но глаз не открыл. Мэри схватила его за бок и сильно ущипнула. Он подскочил на месте, уставился в пространство диким взглядом, потом обратил внимание на девушку.

— Вставай, идиот, проспишь свою смерть! — выкрикнула она.

— Ты чего? — спросил Патрик удивленно-жалобным тоном.

— Поднимайся, кому сказала! Пока ты дрых, образец уничтожили! Ясно тебе? Уничтожили!

— Что ты говоришь? Уничтожили… как уничтожили?! — спохватился он.

— Как-перекак… Пальнули из дистортера — и нет больше нашего спутника!

— Но кто… — едва выговорил Хиеши.

— Человек, который уже не в первый раз портит мне жизнь, — сказала Мэри. — Чего расселся? Одевайся!

Патрик принялся в спешном порядке натягивать брюки, никак не попадая в штанины.

— Ну, тогда нужно его поймать, — говорил он неестественно медленно и ровно. — Поймать — в смысле, снарядить погоню. Найти… догнать… подстрелить… уничтожить… Потом схватить… допросить… ну, да, допросить! И уничтожить. Или я это уже…

— Заткнись, — отрубила Мэри.

Хиеши едва не прикусил язык и сосредоточился на одевании.

— Я сейчас же отправляюсь на «Призрак», — сказала она, повернувшись к нему спиной.

Он поднял глаза:

— Ты с ума сошла!

— Нет, Патрик! Я прекрасно осознаю, что делаю.

— Но ведь он же у «Хейгорна»!

— Зато ключ у меня! Патрик, мне надоели эти бесконечные игры. Кто кого перехитрит и под кого подкопается… Эти сделки, петиции, подглядывания из-за угла, упование на Совет… Это все костыли для слабаков. Сильный приходит — и сам берет то, что ему причитается. Ни на кого не оглядываясь и ни с кем не считаясь. Мне пора стать сильной!

— Они нам этого не простят… — пробормотал Патрик беспомощно.

— Ну разумеется, не простят, — согласилась Уинслоу.

— Но ведь будет война! — закричал он в отчаянии.

Мэри обернулась и ткнула ногтем в живот Хиеши.

— Война уже идет, — сказала она. — Надо же, мой глупый дружок, а ты и не заметил.

* * *

Президент Кумбиэна Хоэв Делиан только что покинул рабочий кабинет и собирался домой. Дома, впрочем, ему предстоял отнюдь не отдых — с собой Делиан захватил подборку проектов законов и межпланетных соглашений, которые надо было изучить и, возможно, подкорректировать. Отдыхать было некогда: обстановка накалялась день ото дня, и особенно это чувствовалось в отношениях с Землей. Президент слышал, что земляне уже списали на счет кумбиэнских террористов крушение здания «Интергалактик». Понятно, что пока это были только слухи, но он прекрасно понимал, откуда и куда дует ветер. Сам он ничего не имел против обитателей Земли — при других обстоятельствах две планеты наверняка прекрасно поладили бы между собой. Все дело было в противостоянии ведущих компаний, а теперь еще и в загадочном объекте, известном как «Призрак», за который они вели борьбу.

— Господин президент! — окликнул Делиана на стоянке незнакомый высокий блондин, судя по всему, инопланетянин.

— Кто вы и что вам угодно? Чужак подошел поближе:

— Мое имя Лакамот Эйн Ундиблен, и я представляю Галактический совет. Пока — неофициально, хотя документ, разумеется, при мне. — Блондин извлек из кармана карточку, подтверждающую его слова. — Именно поэтому мне хотелось бы побеседовать с вами в неофициальной, так сказать, обстановке.

— О чем же вы хотите побеседовать, господин Уйди…

— Ундиблен, господин президент. Я с Клендры, хотя это вас вряд ли интересует. Я хочу побеседовать с вами о Хейгорне. И о компании тоже, но в первую очередь о ее президенте, господине Канехе Хейгорне.

— О Хейгорне, значит… — задумчиво протянул Делиан. Он уже привык: как только имя главы галактической компании упоминает инопланетянин — жди неприятностей. — Я сейчас собираюсь домой, и мы можем поговорить в машине. Только учтите: обратно вам придется добираться своим ходом.

— Об этом не беспокойтесь! — Ундиблен проследовал за президентом к элеру, на ходу раскрывая кейс и доставая из него стопку карт с записями. — Я хотел бы, господин президент, чтобы, пока мы будем лететь, вы посмотрели эти материалы. Просто бегло проглядите — ну а впрочем, как сами пожелаете. Что-то наверняка покажется вам знакомым, но кое-что, думаю, должно вас заинтересовать. — Представитель Совета демонстративно положил одну запись сверху. — А потом я надеюсь услышать ваши комментарии по поводу… И я еще раз повторяю, господин президент, что наша встреча неофициальная и все, о чем мы будем говорить, ни в коем случае не попадет в медию.

Велика ли разница, подумал Делиан. Что мне медия — тот, о ком пойдет разговор, все равно о нем узнает. Так что официально или нет, за языком надо следить.

Взлетели, и президент взялся за записи. Ту, на которую упирал Ундиблен, он пока отложил в сторону и обратился к другим. И правда, об этих делах Делиан знал. Вот тут — материалы о событиях последней недели: подавление бунта на Эстимане.

А здесь — голики с Чундрауда: там компания привлекала к тяжелому труду слаборазвитых аборигенов, которым платила безделушками или жалкими грошами. Я мог бы добавить еще многое, до чего вы пока не докопались, подумал президент; это с его молчаливого согласия Хейгорн налаживал производство на отсталых планетах такими методами. Дальше — рудники планеты Айхель: использование труда ссыльных преступников, которых содержали в нечеловеческих условиях. И еще в таком же духе. Женщина-скелет возле колодца, прижимающая к себе ребенка-урода… Несколько окровавленных полутрупов, прикованных к железной стене… Люди в хейгорновской космической форме вместе с военными, расстреливающие демонстрацию… Уродцы-мутанты в очереди за кусочками хлеба… Делиан понимал, что материалы подбирали тенденциозно, с конкретным намерением очернить компанию, однако пару раз его передернуло. Не то чтобы он не ожидал чего-то подобного, но увидеть своими глазами последствия действия документов, на которых в том числе стояла и его подпись, — совсем другое. А вот, кстати, и сами документы. Нет, не его уровня, конечно, а местных масштабов: новых поступило столько-то, убыло столько-то… причина: естественная смерть. Естественная, ага — в таких-то количествах!..

— Давно вы их собираете? — спросил Делиан.

— Я не собирал, — сказал Ундиблен. — Когда я начал расследование, я только наметил несколько, так сказать, точек, на которые следовало обратить особое внимание. И, господин президент, я сам удивился, когда в этих точках я тотчас же нашел немало добровольных помощников. Согласитесь: одно это уже говорит о многом.

Хоэв перелистнул дальше: так, а тут что же? Погоди-ка, разве не об этом не так давно говорил другой инопланетянин, как его… Хаймс? Но здесь ни о каком Хаймсе нет и речи, зато есть утверждение представительницы Имака Чанхиуна в банке Интремма о том, что завещание, которое ей показывал Хейгорн, — фальшивка. И туда, значит, добрались… Что ж ты так грязно работаешь, Канех? Пока главный специалист был жив, попробовал бы кто собрать такой материальчик!

— Вы работаете на «Интергалактик»? — спросил президент напрямую.

— Я уже сказал, что представляю Галактический совет. Все остальное — конфиденциальная информация.

— Но ведь никто, кроме них, не стал бы затевать такое… — Делиан то ли утверждал, то ли думал вслух.

Ундиблен проигнорировал его слова:

— Вы бы все-таки взглянули на ту запись. Президент молча включил ее. Просмотрел один раз, вернул к началу и повторил еще, а потом снова. Это, однако, было чересчур даже для Хейгорна. А может, монтаж? Нет, «советчики» — не те, кто добивается цели любой ценой, им репутация дорога. Но, Великий Дух, эти безумные глаза…

Элер тем временем уже достиг президентского квартала.

— Куген, сядь в парке, — распорядился Хоэв.

Представитель Совета молчал — ждал, пока Делиан выскажется сам. По лицу президента он догадывался, что все-таки сумел его удивить и тот уже не оставит материалы без внимания.

Машина опустилась на дорожку между высокими тигорами. Президент сделал знак охране оставаться поодаль.

— Как вы это раздобыли? — спросил он следователя.

— К сожалению, господин президент, этого я пока не могу вам сказать.

— Но вы уверены, что это подлинная запись?

— Вы должны понимать, что абсолютной уверенности в наш век быть не может. Но есть веские основания утверждать, что данное событие произошло на личном корабле Хейгорна, когда он возвращался с Хайлама из банка Интремма. И вот теперь я хотел бы спросить вас, господин президент: вы ведь знакомы с Хейгорном? Я имею в виду, в неофициальной, так сказать, обстановке?

— Да, нам доводилось общаться… не только по делам.

— Он в жизни такой же деспот, как и у себя в компании?

— Господин… Ундиблен, Канех Хейгорн — сильная личность. Личность, которая всегда стремится доминировать. И в общении, вольно или невольно, он подавляет окружающих. Иногда это ощущаешь на себе… ну, не только сознанием, но как будто и телом. С ним бывает тяжело, это верно.

— Я вас понимаю. Но ведь подавлять морально — далеко не то же самое, что взять лучемет и выстрелить. Заметьте: выстрелить в человека, который ничем ему не угрожал! Который только что признался ему в преданности! А вы представьте: вчера он застрелил охранника, а сегодня стреляет в неугодившего ему сотрудника. Завтра — в посла Земли! А это уже международный скандал, господин президент! При нынешней обстановке — это почти война!

— Ну, перестаньте, не говорите ерунды, — сказал Делиан, думая: «Где бы взаправду взять уверенность, что все это ерунда?»

— Может быть, может быть… Но вы ведь не можете объяснить, что побудило его застрелить охранника?

— Если я не вижу причины — это не значит, что ее нет.

— Да, разумеется. Ну, хорошо, я попробую быть с вами откровенным, насколько это возможно. Все эти колониальные ужасы, которые я вам показал, и выстрел на десерт — серьезный повод для Галактического совета задуматься, хочет ли он дальше иметь дела с Кумбиэном. А это значит, господин президент, что вы потеряете не только перспективу выхода на Землю. Вы потеряете связи, которые у вас сейчас налаживаются: Эалья, Мариза. Потом от вас отвернутся те, с кем вы сотрудничаете давно: Хайлам, Клендра, Огро… Вы окончательно потеряете тот же Эстиман. Можете потерять даже колонии, где ваша власть пока еще кажется, так сказать, нерушимой. Это — один вариант. Но есть и другой. Вспомнить, что Кумбиэн — это не только «Хейгорн». И главный здесь — вы, а не он. И если разобраться как следует, то в подавляющем большинстве совершенных компанией злодеяний виноват один человек. И, может быть, традиция компании передавать власть по наследству не так уж хороша…

— Вы же ведете расследование? — спросил Делиан.

— Да. И что?

— Ваша позиция… хм… выглядит слишком односторонней.

— Я изучил достаточно фактов, господин президент, — сказал Ундиблен. — И мои соображения очень просты. Если выбирать между одним раскладом, при котором могут пострадать очень многие, и другим, когда страдает, по большому счету, один человек… По-моему, совершенно логично представляется выбрать второй. Совету не нужна кровь и тем более война. Вам, надеюсь, она тоже не нужна.

— Господин Ундиблен! Если вы действительно верите, что при втором варианте пострадает всего один человек, то вы чересчур наивны.

— Ну, разумеется! — улыбнулся клендриец. — Теперь я понимаю, почему вы так его защищаете.

— В отличие от вас я не нахожу в этом ничего смешного.

— А вам не кажется, господин президент, что пора уже перестать жить в страхе?

— Мне, возможно, много чего кажется, — ответствовал Делиан. — Если бы я следовал тому, что мне кажется, все могло быть иначе. Например, война могла бы уже идти. Мы могли уже потерять многие колонии. Или даже сами стать колонией… хотя бы Хайлама. Видите: не только у вас там, в Совете, богатое воображение.

— Да уж, — пробормотал Ундиблен.

— Надеюсь, вы не ждете от меня решения прямо сейчас?

— Ну что вы, господин президент! К сожалению, принимать решение будете не вы и не я, а Галактический совет. Все, что вы можете сделать, — подтолкнуть его в нужную сторону.

— Я вас понял. Могу я оставить записи себе?

— Да, разумеется. Я сделал эти копии специально для вас. А если пожелаете что-то сообщить мне, господин президент, то можете связаться со мной в любое время. Даже если я буду спать, то проснусь и поговорю с вами.

— Я это учту, господин Ундиблен!

— Как вам будет угодно! Что же, господин президент, теперь я должен вас покинуть.

— Всего хорошего!

Делиан не вернулся в машину, а пошел домой пешком, пользуясь редкой возможностью подышать натуральным воздухом. Охрана неторопливо вышагивала следом.

Ну ладно, думал он, не то чтобы я совсем не мог понять Канеха. Всю жизнь его сдерживал Чанхиун, а тут профессора не стало — и он как с цепи сорвался. Нет — по идее, он перебесится и успокоится, тогда все встанет на круги своя. Проблема в том, что когда начинает беситься человек, обладающий властью и возможностями Канеха Хейгорна, он может натворить столько, что потом за полсотни лет никто не расхлебает…

Надо будет побеседовать с ним, решил Делиан. Неофициально, как говорит этот Ундиблен. Спокойно, по-дружески… как ни странно это звучит в нашей ситуации. Объяснить, чем оборачивается дело. Втолковать, вразумить… Да, конечно, я рискую. Но если оставить все как есть и пустить на самотек — будет еще хуже. Мы можем храбриться и делать вид, что самые могучие во Вселенной, но если Совет выскажет недоверие — где будет наша храбрость и могущество? Как заговорит Канех, если лишится половины своих эккумундивных ресурсов? Что он скажет, наконец, если «советчики» отберут у него новую любимую игрушку — «Призрак»?

Лучше не затягивать с этим разговором, подумал президент, подходя к дому.

* * *

Поздним вечером Анатолий Сундуков закрылся у себя в кабинете, непроницаемом для прослушки. Пробежавшись по адресной книге, он остановился на имени человека, с которым предпочитал общаться как можно реже. Однако сейчас обстоятельства того требовали. Командующий щелкнул на «вызов», и на экране появилась лысая физиономия начальника Восточного департамента контроля и наблюдения:

— Слушаю.

— Это некий Сундуков из дальней разведки. Помнишь такого?

— Помню, — равнодушно сказал Чжу. УКР и ДКН никогда особенно не ладили.

— Я понимаю, что ты очень рад меня видеть, — сказал Анатолий. — Но вот тебе задачка из области арифметики. Есть два человека — оба профессионалы высокого класса. Первый не останавливается ни перед чем, обманывает своих и чужих, лишь бы попасть на «Призрак». А у второго запросы скромнее. Он всего-навсего идет и покупает машину, которая ему триста лет была нужна. Вот такие дела творятся в нашем королевстве… Сможешь сложить два и два?

— Чего ты хочешь? — спросил Чжу.

— Я знаю, что ты опекаешь дорогую всем нам президенточку. И я понимаю, что она заправляет первой корпорацией Галактики и все такое. Но в последнее время она вытворяет, как бы это сказать помягче, странные вещи. И я хочу понять, какого подзаборного демона у вас там происходит!

— Мэри не маленькая, — сказал китаец. — Сама решает, что ей делать.

— Это я понимаю, Чжу! — Сундуков повысил голос. — Эти двое, о которых я только что сказал, тоже отнюдь не дети. Как говорят маризяне: больше ответственности! А у вас там, как я погляжу, полный беспредел? Что это за фокусы с рекламой?

— Больше никаких фокусов. Спутник уничтожен.

— Ты?

— Нет. Я не распыляю уникальные артефакты. — И, прежде чем разведчик успел что-то произнести, добавил: — Мэри улетела несколько часов назад.

— Куда? — спросил Сундуков, чувствуя неладное.

— Она не сказала. Но догадаться можно.

— Да она совсем спятила… — Командующего бросило в холод. — Да ты, разъетить твою три раза, понимаешь, что это значит?! Елки сосновые, ты что, войны хочешь?!

— Я — не хочу. Повторяю: я за нее не отвечаю.

— Ну и грош цена тебе и твоему департаменту! Останови ее!

— Не могу, — возразил Чжу, сохраняя спокойствие.

— Тогда дай мне полномочия, и это сделаю я! Декаэновец словно попытался взглядом проглотить собеседника:

— Пока я жив, ни один волос не упадет с ее головы.

— Отлично! — закричал Сундуков. — С ее — не упадет, а все остальное гори огнем, так?

Чжу молчал, и никто не сумел бы догадаться по его лицу, что у него на уме.

— Ладно, — сказал разведчик после недолгой паузы. — Давай будем играть иначе. Если она тебе так дорога и ты за нее беспокоишься, тогда спаси ее! Спаси ее от нее самой!

Теперь настал черед призадуматься Чжу.

— Я попробую что-нибудь сделать, — наконец сказал он.

— Надеюсь, что не только попробуешь, — вполголоса проговорил Сундуков.

Потом, отключившись, он еще минуту глядел в потемневший экран.

 

II

Михаил Квалин медленно плыл в вязкой бирюзовой массе. Вернее, не сам плыл, а его несло течением. Вокруг ничего не менялось, и он не мог определить, куда движется. Наверное, я утонул, решил Квалин. Но почему я не задыхаюсь? А, ну да: здесь же можно дышать без скафандра! Как на «Призраке». Или «здесь» — это и есть на «Призраке»? Как я вообще сюда попал?

Но разведчик не мог вспомнить, как сюда попал. Воспоминания остались далеко, за черной непроницаемой стеной в его сознании, сквозь которую он не мог проникнуть. Все, что ему оставалось, — полагаться на течение, надеясь, что в конце концов оно его куда-нибудь вынесет.

Куда-нибудь… а куда ему вообще надо?

Такой простой на первый взгляд вопрос на поверку оказался слишком сложным, и Квалин, повертев так и сяк, вынужден был оставить его без ответа.

Впереди показалось что-то темное и, подплыв ближе, Михаил понял: это человек. Затем они развернулись друг против друга, и разведчик узнал Хиорса Бентиэна.

— Ты вернулся, Ремпальдс? — спросил главный исследователь.

— Нам надо поговорить, — сказал Квалин.

— Я тоже думаю, что нам есть о чем поговорить. Я жду тебя на станции!

— А как насчет галактической полиции? Она меня там тоже ждет?

— Думаю, мы сможем обойтись без полиции. Если, конечно, ты больше не собираешься ни в кого стрелять.

— Это не так-то просто сделать, когда у меня за спиной двое твоих головорезов!

— Ну, Ремпальдс, еще бы! — довольно согласился Бентиэн.

— Я хочу поговорить сейчас. До того как прибуду на станцию.

— Хорошо, но спрашивать буду я. Ты дошел до источника?

— Нет, мы начнем не с этого. Во-первых, я не маризянин.

— Значит, не маризянин? А я смотрю: вроде что-то не то… Твоя речь изменилась!

— Заметил наконец-то! Разведчика из тебя не выйдет, Хиорс. Я землянин. И я работаю на Совет. Если со мной что-то случится, вам тут сразу станет очень весело!

— А если они узнают, что их агент убивает людей?

— У меня особые полномочия.

Бентиэн вздрогнул — «магические слова» подействовали.

— Нет, погоди, — спохватился он. — Видите ли, полномочия у него! Это что за полномочия, чтобы стрелять…

— Хейгорн вот-вот слетит, — не дал ему договорить Квалин.

— Э… что?

— Вообще-то это секретная информация… — разведчик импровизировал, говорил будто нехотя. — Совет собирается поставить условие: сотрудничать с Кумбиэном, только если Хейгорна отстранят. Сменят руководство компании.

— Бред какой-то… — сказал Бентиэн.

— Конечно, это пока нерешенный вопрос… — Михаил продолжал, не слушая собеседника. — Дело в том, что Хейгорн убил человека. Жестоко пристрелил. Об этом случайно стало известно, ну и… В общем, дальше думай сам: ты остаешься со старой властью? Или будешь помогать строить новую?

— Ты к чему это все? — Хиорс выглядел потерянным.

— К тому, что я замолвлю о тебе словечко в Совете. Если ты не станешь вспоминать о нашем инциденте. И если твои люди не тронут меня.

— Так-так… — По лицу Бентиэна была видна напряженная работа мысли. — Сначала я хочу узнать, что ты видел на «Призраке».

— Узнаешь, — пообещал Квалин. Начальник хотел что-то сказать в ответ, но тут его развернуло, и он уплыл прочь. Михаил снова остался один среди однообразной синевы. Этот разговор с Бентиэном как будто уже происходил раньше: казалось, еще чуть-чуть — и вспомнится, что было потом. Но на ум ничего не приходило, в голове поселилась странная пустота.

Квалин попробовал отталкиваться руками, чтобы плыть быстрее. Но получалось наоборот: руки застревали в вязкой жидкости, и он только вертелся на месте, ничуть не продвигаясь. Похоже, единственное, что оставалось, — отдаться на волю течения и ждать, что будет дальше.

Ждал Михаил недолго. Сверху к нему подплыла другая фигура, и он узнал Петьку.

— Сегодня, представляешь, с какого-то дуру машину купил, — сказал Скамейкин.

— Ты бы лучше корабль покупал, — посоветовал Квалин. — А еще лучше — сразу «Призрак», как Хейгорн.

— У меня денег столько нет, как у Хейгорна. На машину едва хватило.

— Это, конечно, минус, — вздохнул Михаил.

— Зато вот — плюс! — Петр вытащил что-то из кармана, поднял руку — и Квалин узнал ключ.

Несколько секунд он глядел оторопело.

— Откуда это у тебя? — спросил наконец.

— Нашел. — Он пожал плечами. — Как и ты свой нашел, вот и я тоже.

— Дай мне! — Командир протянул руку.

— Нет! — Скамейкин отодвинулся назад.

— Должен он быть у меня! — возразил Квалин.

— Так-так, это еще почему?

— Потому что первый у меня.

— Это ничего не значит!

— Дай сюда! — настаивал он.

— Нет! Ключ останется у меня.

Только сейчас Михаил заметил, что Петр говорит по-кумбиэнски. Да и он ли это вообще? Теперь Квалин видел, что в лице собеседника проступают черты одновременно Катака и Бентиэна.

— Ты не Петька, — сказал он.

— И что ты сделаешь? — спросил тот голосом Итхора.

Разведчик нашарил на поясе лучемет и молча поднял его.

— А, значит, так, да? Ну давай, стреляй! — Это снова был Скамейкин. — Я тебе больше не друг, да? Дружба дружбой, а ключи врозь, да? Ну стреляй, гад продажный!

— Ты не Петька… — повторил Квалин вполголоса.

— Посмотри на себя, — сказал визави, обернувшийся Кейвоном Хаймсом. — Жаль, что ты меня даже не слушаешь.

— Да провались ты в черную дыру! — Михаил нажал кнопку.

Скамейкин закричал и схватился за сердце. Поднял на Квалина взгляд, полный укора:

— Ты… ты убил ее, ты, ясно?! Ты всегда будешь оставлять за собой трупы тех, кто тебе дорог!

— Прекрати, — пробормотал командир.

— Ты убил ее! — не успокаивался Петр. — И меня! Их всех! Тех, кто ни в чем не виноват! Ты, ты, ты!

Квалин придавил кнопку несколько раз подряд — тело прорезали багровые полосы.

— Все ты… — на последнем дыхании прошептал Скамейкин.

Ключ выпал из руки. Михаил потянулся за ним, но «яйцо» быстро унесло прочь, зато окровавленный, почти утративший форму труп оставался рядом. Лицо менялось на глазах: Скамейкин… Катак… Диранст… Эрбрухт… Кейвон Хаймс… И… нет, только не это!

— Лилька… — прошептал Квалин едва слышно.

— Ты, — ее голос был еще тише.

Она улыбнулась — не ехидно-торжествующе, как обычно, когда поражала цели на тренировке, а с легкой грустинкой, удивительно сочетающейся с уверенностью, что все будет хорошо. Так она улыбалась Михаилу лишь однажды…

Вдруг знакомое лицо вспыхнуло и скрылось за слепящим сиянием.

— Сгинь! — выкрикнул Квалин.

Фигура развернулась и поплыла прочь, растворяясь в синеве. Михаил смотрел ей вслед, пока она не исчезла вдали. Затем швырнул от себя лучемет, но тот отдалялся очень медленно, будто застрял в вязкой массе, оставаясь немым укором разведчику. Квалин отвернулся, но оружие непостижимым образом снова оказалось перед глазами. Он закрыл их — и перед внутренним взором встал полыхающий шар, свет которого проникал в самые глубины сознания. От него становилось больно, Михаил открыл глаза — и опять увидел лучемет. Он обхватил голову руками и почувствовал, что плачет.

— Ну же, успокойся! — произнес знакомый голос, но Квалин не сразу сообразил, что это Мэри Уинслоу.

— Уйди, пожалуйста, — попросил он.

— Ты меня разочаровываешь, герой, — сказала она и неожиданно коснулась его лба.

— Я хочу побыть один, — повторил Михаил.

— Ты больше никогда не будешь один.

— Перестань! — крикнул он. — Все перестаньте!

— Мы никогда тебя не оставим, — сказала девушка.

— Я не хочу… — пробормотал он беспомощно.

— Ты привыкнешь. — Она протянула ему ключ.

Квалин тут же схватился за него — жадно, обеими руками. Неожиданно пальцы втянулись под белую поверхность, и он понял, что проваливается внутрь ключа.

— Отпустите! — закричал Михаил в отчаянии. Ответом был смех. Смеялась Мэри, смеялся Хаймс, смеялись Эрбрухт, Диранст, множество незнакомых голосов, и… да — Лилька тоже была среди них.

Ключ стал как черная дыра, в которую Квалин нередко норовил кого-нибудь послать, а теперь угодил сам. Тело сплющивало, легкие, сердце и желудок вопили от боли, но закричать Михаил не мог — голову сжало до гладкого шарика, с которого исчезли все выступающие части лица. Разведчик ощутил себя червяком, которого затягивало в пылесос. Болело все: каждая клеточка безмолвно орала, требовала свободы, но вынуждена была делить со своими соседками пространство, становящееся все более тесным.

А ведь так и должно быть в черной дыре, проскочила мысль. Там вся масса сосредоточивается в одной точке, и… что потом? Что я буду тогда чувствовать? Нет, что за глупости: ничего я не буду чувствовать, потому что человек в таких условиях не может существовать. Но я… я… о чем я только что подумал?

Да-да, именно об этом: а человек ли я еще?

В следующий миг Квалин сильно ударился головой. Да, точно: у него снова была голова. Над ним нависал серый потолок, а в ушах стоял навязчивый монотонный шум. И первым делом подумалось странное: похоже, я все еще жив. Вот только на каком свете?

— Ага, — сказал голос над самым ухом, — очнулся!

Голова по-прежнему болела, руки казались невероятно тяжелыми, а ноги были где-то далеко, словно чужие. Под потолком возникло лицо с ястребиными глазами.

— Койтль? — спросил Квалин. Собственный голос звучал слабо — казалось, разведчик слышит лишь отраженное эхо своих слов.

— Извини, — сказал Диранст. — Тебе надо было спать хотя бы сутки. Но дела такие, что сам я не справлюсь. Пришлось дать тебе стимулятор.

Михаил почувствовал, что ученый сел рядом с ним, обхватил его правой рукой, а его руку положил себе на плечо.

— Сейчас чувствительность потихоньку вернется, — сказал он. — Давай хватайся за меня!

Квалин сжал пальцы на плече Диранста.

— Вот так… еще чуток подождем… Ты держись, держись!

— Что это? — спросил Михаил. Неправильно спросил, нужно было как-то иначе, но слова не шли на ум.

— Отходняк после гадости, которую тебе ввели. Потом расскажу — некогда сейчас. Нужна лишняя пара рук. Сможешь? Сожми крепче!

Михаил изо всех сил вцепился в плечо Койтля.

— Вот, хорошо! Осторожно, встаем.

Квалин почувствовал, как его поднимают. Хотел помочь, но ноги не держали совсем, и он еще сильнее обхватил Диранста руками, в которые с каждой секундой вливалась сила. Теперь он видел пульт и два кресла перед ним. А сам, значит, только что лежал на койке сбоку. Итак, они на корабле… Корабле! Ну, да — самого Диранста, надо полагать.

Ученый подтащил разведчика к креслу, в которое тот едва ли не рухнул. Перед Михаилом предстал хорошо знакомый экран кругового обзора, на котором виднелись три объекта — один ближе и два заметно дальше. Рядом было и управление — джойстик наведения, регулировки мощности, выбор оружия, установка защитного поля и «теней»… Все это разведчик видел четко и ясно, хотя мысли по-прежнему были тяжелыми и вялыми, да и тело, не считая рук, почти не слушалось.

— Посмотри на меня, — попросил Диранст. Квалин повернул голову к ученому.

— Так, хорошо, координация в норме. Учти: глаза и руки я тебе поднял, но остальное пока на минимуме. Иначе бы организм не выдержал. Действуем просто: я маневрирую, ты стреляешь и защищаешься.

— В кого? — спросил разведчик.

— Во всех.

— Зачем?

— Иначе они подстрелят нас.

— Да, — сказал Квалин, имея в виду, что он согласен.

— Тогда начинаем. Они уже приближаются.

Михаил развернулся к пульту. Управление «Фениксом» он знал хорошо — не раз упражнялся на тренажере, да и на настоящем корабле пробовал. Эта модель, пожалуй, поновее, но по тому, что Квалин успел увидеть, принципиально не отличалась от известных ему. Разведчик нажал кнопку — и звездное небо подплыло и окружило его, словно он сам теперь был кораблем. Красные фигурки врагов приближались, особенно тот, что вырвался вперед. Михаил запросил идентификацию: ага, понятное дело, кумбиэнцы. Но это вам не прогулочные «Буиндеры»-персоналки, а настоящие боевые «Хоэрги».

Не чересчур ли — трое на одного? Впрочем, выбирать не приходится.

Квалин настроил отслеживание всех троих. Для импульсов дальность пока была великовата. Грави-пушкой бабахнуть можно, но скорее только напугать — зацепить шансов почти никаких. Стрелять наудачу Михаил не любил — предпочитал бить наверняка. К тому же не хотелось начинать первым. Пока что он подготовился: включил легкий защитный экран со стороны прямой видимости и перевел все оружие в активный режим, чтобы оно подзаряжалось максимально быстро после каждого выстрела.

Тем временем треугольник ближайшего «Хоэрга» размазался тусклой кляксой — противник включил «тени». Пятно плясало и на глазах меняло форму — попасть в него теперь стало еще более нелегкой задачей. В таких условиях Квалин не рассчитывал на автоматику — он выделил предполагаемый центр масс и держал его на прицеле. Конечно, если кумбиэнец начнет вилять, за центром уже не уследишь и подстрелить его будет почти невозможно, пока он не подойдет вплотную. Однако многие полагали, что «тени» сами по себе делают корабль неуязвимым. Если противник из таких, то его ждут неприятности. Совсем скоро — вот только сократит дистанцию на пару километров…

Подпустив врага ближе, Михаил тоже активировал «тени» — и ахнул. Такого широкого разброса не было ни на его «Устремленном», ни на последнем известном ему «Фениксе». Диранст использовал переменное поле очень сложной структуры — активные участки чередовались с нулевыми, зато общий охват возрастал в несколько раз при тех же затратах энергии. Но как ему удалось добиться стабильности? Квалин тут же решил, что не ему ломать над этим голову, — расскажет потом в управлении, пусть они подумают… если доживет.

— Иди зигзагом! — крикнул он Койтлю. В голове проскочило сомнение: поймет ли? Но через несколько секунд увидел, что их траектория меняется. Диранст умел не только проектировать корабли — летал на них он, очевидно, тоже неплохо.

Враг явно растерялся — с такими «тенями» он еще не сталкивался. Однако растерянность он решил восполнить агрессией, дав гравизалп сразу с двух сторон. Заряд слева шел далеко и не мог причинить вреда — его Квалин проигнорировал. Правый был опаснее, и разведчик рисковать не стал — использовал перехватчик. Тот легко устранил угрозу, даже не дав ей как следует приблизиться. Тут же, сделав прикидку на смещение, Михаил выстрелил точно посередине между предполагаемыми вражескими пушками.

«Хоэрг» на несколько секунд совсем пропал с экрана — включил полную защиту. А затем, не теряя времени, выдал в ответ целые очереди справа и слева. «Феникс» Диранста вилял туда-сюда, Квалин мог бы тоже поставить сплошной экран, но не хотел тратить энергию. Он включал локальную защиту там, где заряды шли слишком близко, и тут же отключал, как только опасность уходила; некоторые он блокировал перехватчиком. Попутно Михаил дал два рассеянных залпа, и кумбиэнец снова не нашел ничего лучшего как воспользоваться эккумундивным полем. Скоро выдохнешься, удовлетворенно подумал разведчик. Ты же, паскудник, небось, только на тестах игрался. Повоевал бы, как я, с маризянами — знал бы, как важно в бою беречь энергию.

Двое задних были все еще далеко, и Квалин подумал: надо бы прикончить первого прежде, чем они приблизятся. С двумя одновременно — еще куда ни шло, но с тремя — явный перебор. Впрочем, похоже, противник и сам стремился подойти вплотную, чтобы применить лучеметы.

— Не гони! — бросил Михаил Койтлю. Тот сбавил скорость — ровно настолько, чтобы дать врагу подойти поближе, но не потерять при этом свободы маневра. Разведчик почти ощущал телом, как корабль ложится то на правый, то на левый борт. Это было скорее профессиональное — отлаженная идеально балансировка не пропускала внутрь колебания и гасила перегрузки. Кумбиэнец приблизился так, что Квалин мог бы увидеть его не только по показаниям локаторов, но и невооруженным глазом, будь у него такая возможность. Их разделяло уже меньше десяти километров.

Терпение противника закончилось раньше — он открыл огонь из лучеметов. Пока лучи еще не могли принести серьезного вреда, если бы не попали точно в один из уязвимых узлов. Михаил включил дисперсную ловушку — все же жрет меньше, чем эккумундивный экран. На самой малой дистанции она не спасет, но пока справится неплохо. И снова отметил с удовлетворением: здесь эта штука поэффективнее, чем на обычных «Фениксах». Диранст и тут чего-то с формулой намудрил — в хорошем смысле слова. Молодец ученый, не то что какой-нибудь суслик!

Для острастки Квалин пару раз пальнул загравами: пусть не расслабляется. Враг среагировал четко, взяв оба заряда перехватчиком. Учится на ходу, отметил разведчик. «Хоэрг» стрелял сериями: несколько мощных лучей — пауза — снова лучи… Михаил медлил — ждал, пока тот подойдет поближе. «Тени» он уже выключил — на таком расстоянии они были ни к чему.

— Влево вниз, резко вправо и тормозни! — крикнул он Дирансту.

Тот послушался тотчас же, и Квалин в который раз отметил, как удобно с ним работать. Когда «Феникс» ушел влево, кумбиэнец переориентировал лучеметы на него — дисперсер пока справлялся, но один раз Михаил на всякий случай ненадолго включил экран. Тут корабль замедлился, одновременно уклоняясь в правую сторону, — дистанция почти мгновенно уменьшилась вдвое. И только теперь, пока враг мешкал, перенацеливая оружие, разведчик открыл импульсный огонь.

Он попал одним из первых же выстрелов — впрочем, похоже, не задел ничего критичного. Кумбиэнец спохватился и поставил экран. Койтль угадал траекторию точно, развернув корабль, чтобы обойти врага сзади. Квалин даже не стал уточнять — именно это ему и было нужно. Выждав, пока противник снимет защиту, он принялся стрелять снова, наводя прицел так, чтобы никакие два импульса не шли в одну точку. Тот дал несколько залпов в ответ, но из этой позиции попасть ему было гораздо сложнее. Михаил тоже включал защиту — только локально, интуитивно угадывая, куда должен прийтись удар. Однажды «Хоэрг» все-таки достал их, но, насколько мог судить разведчик, они отделались легким повреждением брони. «Феникс» продолжал крутиться, заходя врагу в пятую точку, и Квалин стрелял раз за разом.

Наконец разведчик увидел, как кумбиэнец снова пропал, но тут же появился — поле уже не вытягивало. Михаил с ходу врезал ему под зад несколькими импульсами и вдогонку послал заграв. Он сам видел, что попал здорово, и комп не преминул это подтвердить. «Хоэрг» повело — он явно терял управление. Подыхающий противник наиболее опасен, потому что ему уже нечего терять — разведчик помнил это хорошо, поэтому немедля дал залп на добивание.

Он видел, как на темном металле ярко разгорелсся светящийся шарик, а потом треугольник корабля разорвало на части, и комп сообщил, что цель поражена и уничтожена. Квалин глубоко вдохнул, чувствуя приятное тепло в груди. И вдруг перед глазами все поплыло, дыхание перехватило, он словно потерял под собой опору. Хотел позвать Койтля, но не смог издать ни звука. Потом так же внезапно его отпустило, и Михаил обнаружил себя крепко вцепившимся в поручни кресла. Глянул назад: двое кумбиэнцев были заметно ближе, чем раньше, и уж они точно собирались воспользоваться численным преимуществом. Голова кружилась, но зрение снова стало четким.

— Ты как? — донесся издалека голос Диранста.

— Пока живой…

— Держись! Разберемся с этими — и отдыхай, сколько хочешь.

— Легко сказать, — пробормотал Квалин и сосредоточился на обзоре.

Увидев, что стало с их товарищем, враги взялись за дело решительно. Они стремительно приближались, рассчитывая зажать «Феникс» с двух сторон, и тогда Михаил при всем своем умении не смог бы долго отражать удары обоих. Пришлось бы задействовать поле по максимуму, в конце концов энергия исчерпалась бы, и тогда — все…

«Гони!» — только хотел сказать Квалин Дирансту, но тот сообразил и сам, ускорившись, насколько мог. Похоже, их корабль был помощнее «Хоэргов», потому что он понемногу отрывался от преследователей. А может, те не хотели выходить на предел. Так или иначе, разведчик понимал: уйти беглецам не дадут. Рано или поздно темп придется снизить — ускорение забирает немало энергии. А прыгнуть в деформ значило бы и вовсе подставиться голой мишенью. Но бежать они и не думали. Во всяком случае, у Квалина на уме было совсем другое.

Увеличив отрыв раза в три, Койтль резко затормозил и развернулся.

— Тарань, потом ныряй! — крикнул Михаил. Во всяком случае, он надеялся, что получился именно крик.

Секундой позже у него возникли сомнения, правильно ли понял его Диранст. Но слова, которыми можно было расшифровать короткую команду, не приходили в голову. Разведчик понадеялся, что ученый, до сих пор отлично справлявшийся, сделает все как надо и на этот раз. Две точки неслись навстречу и росли на глазах. Квалин включил раздельное управление левым и правым оружием и навел прицелы на обоих противников. Сейчас ему требовалась предельная концентрация, как никогда. Впрочем, почему никогда — разве ему не приходилось выходить против маризянских отрядов? Конечно, не одному, а в составе эскадрильи, но ведь почти не бывало так, чтобы каждому достался ровно один противник. Часто приходилось менять тактику по ходу сражения — и ничего, справлялся. Ну, разве что тогда он был в куда лучшей форме, чем сейчас.

Как и их ныне покойный соотечественник, кумбиэнцы первыми начали стрельбу. Квалин задействовал сразу все — и «тени», и перехватчиков, и дисперсию. Только эккумундивный экран не доверял автоматике, а включал сам в тех местах, куда грозили ударить лучи. Расстояние сокращалось, на обзорах изображения обоих кораблей представали во всех подробностях, лучи тут и там прорезали космический вакуум. Михаил стрелял и сам, постоянно смещая прицел, добиваясь большего рассеивания, — это вынуждало врагов ставить полную защиту и на время прекращать огонь.

Квалин действовал не задумываясь — почти на автомате, на выработанных годами рефлексах. Казалось, что у разведчика четыре руки, а не две — невероятными усилиями он одновременно управлялся с обоими джойстиками наведения, да еще и регулировал защиту. Перед глазами все путалось, беспрерывные вспышки мешали ориентироваться, но Квалин несмотря ни на что ухитрялся следить за прицелом. Комп сообщал о каких-то попаданиях и повреждениях — Михаила это словно не интересовало. Он делал все, что мог, информация сверх необходимого минимума не помещалась в голове — с ней надо было разобраться позже.

Когда «Феникс» пошел вниз и разведчик увидел над собой во всех подробностях брюхо левого, ближайшего к нему «Хоэрга», он послал в него несколько импульсов. Заодно врезал и по дальнему из гравипушки. Затем противники проскочили один мимо другого — обоим требовалось время, чтобы перенастроить оружие. Оставив в покое недосягаемого пока ближнего, Квалин еще раз врезал по другому кораблю. Вдруг кресло тряхнуло, изображение искривилось и пошло полосами. Михаил видел, что кумбиэнец серьезно поврежден и теряет управление, но, похоже, он успел неслабо зацепить их. Диранст орал на своем языке что-то определенно нецензурное. «Феникс» стремительно разворачивался — при этом его здорово трясло.

Перед глазами все начало расплываться, и Квалин понял: не только корабль, но и он сам выходит из строя. Не дожидаясь завершения перенаводки, он начал лупить наобум рассеянным огнем. Это подействовало: враг перетрусил и спрятался за полем. Затем на секунду выключил его, чтобы сделать пару залпов, с которыми разведчик справился, и поставил снова. Лучеметы уже не успевали перезаряжаться между выстрелами. Индикатор показывал, что основные батареи скоро исчерпаются.

Ну и пусть вам, подумал Михаил. Он стрелял не в полную мощность и не особенно целясь, зато непрерывно. «Хоэрг» не снимал экран — разведчик опознавал корабль только по большому белому пятну. Правый импульсник вдруг отказал. Нет, заряд не закончился: похоже, оружие было повреждено. Гравипушка с той же стороны не реагировала, а защитные системы предупреждали о нестабильности и возможных сбоях. Квалин прекратил огонь. Кумбиэнец помедлил, прежде чем снять поле, но разведчик не возобновлял стрельбу. Враг дал несколько импульсов — Михаил включал только слабую защиту, моля Диранста, чтобы тот уклонялся как мог. Пусть этот гад решит, что мы подыхаем и нам нечем ответить, думал Михаил, что, к сожалению, не так уж далеко от истины. Но ведь иногда достаточно одного точного попадания, чтобы решить исход боя.

Превозмогая нарастающую во всем теле боль, Квалин сосредоточил взгляд на поверхности вражеского корабля. И когда двигательный отсек на миг оказался в досягаемой зоне, он машинально навел прицел и вдавил кнопку до упора.

Койтль едва успел увести корабль в сторону, чтобы не врезаться в разваливающегося на глазах противника. Победили, подумал Михаил без особой радости: ведь победа-то пиррова. Их трясло все сильнее — балансировка полетела к чертям. Да и не только она… Тут Квалин почувствовал, что они снова разгоняются — теперь он и впрямь ощущал всем телом любое изменение движения.

— Что ты делаешь? — спросил он Диранста.

— Эн-переход, — донесся лаконичный ответ.

— Ненормальный! Мы рассыплемся, как этот…

— А что остается? Они вышлют подмогу, и нас запросто сшибет кто угодно, любой «Буиндер»!

— Поэтому мы… сами себя? — Квалину не хватало слов. К тому же каждый произнесенный звук отдавался болью под черепом.

— Уйдем через деформ, сядем, подлатаемся, — оптимистично сказал Койтль. — Все будет хорошо! Приготовься: даю форсаж.

— Точно псих… — едва слышно проговорил Михаил.

В следующую секунду его вжало в кресло, и голова откинулась назад. Картинка с обзора пропала, и некоторое время Квалин созерцал невзрачно серый потолок кабины. Затем серое потемнело и стало черным; все звуки ушли прочь — их сменил монотонный давящий гул. А потом и его не стало.

* * *

Тишина и спокойствие — это было первым, что ощутил Квалин, очнувшись. Непривычная для последнего времени умиротворенность и легкость. Он снова лежал на койке, но теперь уже не в кабине, а, очевидно, в каюте. Диранста рядом не было. Михаил попробовал встать и почти сразу упал на кровать. Голова кружилась, слабое тело слушалось плохо. Но, во всяком случае, теперь и руки, и ноги он ощущал одинаково хорошо.

Не вставая, разведчик размял конечности — сначала легонько, затем активнее, но не переусердствуя. Снова приподнялся, без рывков. Закрыл глаза и повертел головой несколько раз в одну и в другую сторону. Открыл и подождал, пока комната перестанет вращаться. Опять размял руки, растер ноги, сделал несколько наклонов и только потом попробовал встать. Стоять Квалин, в общем, мог. И даже ходить, если при этом опираться о стену.

Михаил опустился на стул рядом с кроватью. На небольшом столике была круглая кнопка вызова, и разведчик нажал ее. Через несколько секунд на фоне стены появилось расплывчатое лицо Диранста:

— Проснулся? Как себя чувствуешь?

— Терпимо. Где мы?

— На планете. Я уж думал, назад не вынырнем, останемся в нуле навечно. Но повезло, вытянули все-таки… Теперь моим наникам надо еще сутки, пока восстановят структуры. Раньше взлетать и думать нечего.

— Что за планета-то? — спросил Квалин.

— Чундрауд.

Понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить. Чундрауд — колония Кумбиэна, вероятно ближайшая к «Призраку». Местная цивилизация — второй уровень: первобытные общины. И куча шахт и рудников «Хейгорна», из которых компания выжимает все, что может.

— Из огня да в полымя? — Михаил слабо улыбнулся.

— Нас не засекли, иначе уже были бы здесь. Я сел в джунглях — от шахт далеко. Если повезет — не заметят.

— Если повезет… — задумчиво повторил Квалин. — Я что, всех троих сбил?

— Один еще живой был, когда мы деформнулись.

— Повоевали, пля, — сказал разведчик.

— Ты там как — ходить можешь?

— Если осторожно.

— Тогда спускайся. Есть хочешь? У меня тут шашлычок готовится…

— Сейчас попробую.

Хватаясь за стены и пошатываясь, Квалин добрался до лифта. Ему была неприятна собственная слабость — если бы сейчас на них кто-то напал, разведчик оказался бы ни на что не годен, и это его угнетало. Он привык, что обычно другие рассчитывают на его помощь, а не наоборот. Но сейчас они с Диранстом поменялись ролями, и с этим ничего нельзя было поделать.

Снаружи буйствовала жизнь. Справа был небольшой холм, перед которым растительность расступалась, — здесь ученый и посадил свой корабль. Наконец-то Квалин прочитал его название, написанное на борту по-хайламски: «Крыло Дьявола». Что ж, подумал он, в целом соответствует, хотя… не многовато ли чести для Койтля?

Слева тянулись джунгли: сплошное переплетение кривых стволов, усеянных зелеными и фиолетовыми листьями. Между ними виднелись огромные красные цветы с подозрительно подвижными лепестками. Кислород пьянил — в атмосфере Чундрауда его было несколько больше, чем на Земле. Оранжевое солнце тревожно поглядывало сквозь верхушки деревьев.

В нескольких метрах от корабля Диранст разжег костер и поджаривал на нем бифштексы из корабельных запасов. Когда Михаил ступил на мягкие широкие лепестки здешней травы, Койтль обернулся к нему:

— Какой ты бледный! Пользуйся случаем — дыши свежим воздухом!

— Да ты тоже. — Ученый сам выглядел усталым и здорово потрепанным.

— Вот я и пользуюсь, как видишь. Бери, угощайся!

Квалин отломил кусок хлеба, выхватил мясо прямо из костра и соорудил бутерброд.

— Значит, у нас целый день на отдых? Это очень кстати. Слишком о многом нам нужно поговорить, не находишь?

Диранст хищно улыбнулся:

— Это точно. Обменяемся информацией: ты мне — я тебе, как вы говорите.

— Вот именно. — Михаил молчал несколько секунд. Потом сказал: — Предлагаю по порядку. В смысле, хронологическому.

— Разумно, — согласился Койтль. — В таком случае начинать полагается мне. Ну, что же… Ты наверняка уже об этом догадался: вы не первые обнаружили «Призрак».

— Была такая мысль.

— Его нашли на окраинах сферы Хайлама. За два месяца до вас. Причем он мог быть там сколь угодно давно. Малоисследованный район — никаких звезд или деформ-точек. Мог бы висеть там еще сотни лет, непотревоженный и никому не нужный… Однако, к несчастью, мы на него напоролись.

— Мы — это кто?

— Двое парней из Общества свободных ученых. Мы спешно сколотили группу и отправились туда. Учти: это было накануне нашего развала. Потом поймешь, почему это важно. Я, конечно, отправился тоже. Действовали, как и вы: сначала сканировали снаружи, а потом полезли в середину. Пошли трое: я тоже хотел, но не взяли. Решили, что староват для таких вылазок, — хотя я еще ого-го, сам видишь! — Диранст усмехнулся. Квалин подумал, что держится он, конечно, хорошо, но возраст, как ни крути, дает о себе знать. — Потом я, правда, только рад был, что не пошел. Мы почти сразу потеряли с ними связь. Вот они вошли — там был такой странный коридор, весь позолоченный и шершавый, как чья-то гигантская глотка. Прошли метров двадцать всего. А потом — раз! — и отрубило у всех одновременно. Камеры, радио — все сразу. Нас там тоже трое было, так мы сидели и тупо смотрели друг на друга без малейшего понятия, что теперь делать. Решили ждать — вдруг объявятся. Свистнули, конечно, в штаб — те помощь обещали, но вообще они нашу затею не слишком приветствовали. Если что, решили — сами попремся вдогонку. Но не пришлось, к счастью. Один из них вернулся через несколько часов. Только он был… как бы это сказать…

— Одержимый?

— Хуже. Совершенно безумный. А иногда казалось, что это вообще не он. Совсем другой человек… а вернее сказать, нечеловек. У него осталось немного отрывочных записей из экспедиции. Ну, и сам он еще наговорил — все за ним записывали. Потом долго расшифровывали… Получилось, что они нашли три ключа. Передрались из-за них, и этот бедолага остался один. А потом дошел до источника и установил все три. И вот тут что-то произошло… Эта часть — самая непонятная. Вроде бы все начало меняться, и у парня стало рвать крышу. Он перепугался, и, пока был более-менее в сознании, сумел отключить источник. А потом убежал. Но крыша у него все равно съехала. Через два дня, правда, он пришел в себя. Стал нормально соображать, разговаривать, как и раньше. Но не помнил ничего с того самого момента, на котором связь отрубилась, — будто и не бывал там. Но самое интересное, Квалин! Когда мы забрали его и отдалились от «Призрака», он улетел. «Призрак» то есть. Сдвинулся с места, разогнался и ушел в деформ. А потом вынырнул уже там, где вы его нашли. Такие вот дела…

— Чего-то ты недоговариваешь, — заметил Квалин.

— Ага, — сказал Диранст. — Этот человек вернулся не с пустыми руками. У него было два артефакта. Один — хорошо известный тебе ключ. А другой — такой маленький фиолетовый кубик.

— Как в источнике?

— Точно. Потом, когда наш приятель уже оклемался, в Обществе как раз началась заварушка, и онвспомнил, что тоже собирался переметнуться к «интерам». Естественно, все записи и обе штуковины прихватил с собой. Ну, записи, понятно копии, у меня остались. А насчет артефактов… кое-какие связи с «интерами» у меня были… в общем, ключ я украл. К сожалению, уже после того, как Уинслоу успела его пощупать. Вот кубик не успел — он уже пошел в работу, начали его активно исследовать — не подобраться было. А от самого человечка «интера» через пару дней избавились. Столкнулся в воздухе с другим элером, вроде бы случайная авария, но запашок у этой случайности, сам понимаешь… А теперь, Квалин, я должен сознаться: я тебя обманул. Не крал я у тебя ключ. Просто не хотел признаваться, что твой — уже второй, вот и все.

— Значит, все-таки Мэри?

— Она, сучка маленькая! А я свой тогда уже просветил и знал, что он излучает. Меня здорово дергать начало — то ли на «Призрак», то ли в Такла-Макан. Пустыня, к счастью, ближе была. Боялся я, Квалин. Понимал, что не выдержу, но, думаю, если один пойду, потом тоже вернусь не человеком, а неизвестно кем. Потому с тобой и связался — ты у нас опытный, вместе не так страшно.

— На каком расстоянии это излучение можно засечь? — спросил Квалин.

— До нескольких километров. Уже сообразил, да? Уинслоу предположила, что ты мог найти еще один ключ. Дальше делается простенький приборчик, город просвечивается, и он указывает на твою квартиру. Дело техники, как вы говорите.

— Поэтому я его потом сообразил под экран спрятать.

— Вдвойне разумно. Из-под экрана-то и излучение не действует. Я, когда мы летели, тоже так сделал — жаль, слишком поздно догадался.

— Погоди-ка. Если он так обширно излучает — почему ж тогда все в округе не становятся одержимыми?

— Сначала должен быть тактильный контакт. И визуальный. Только потом оно начинает действовать. Ну, насколько я понял.

— Допустим. А такой момент: там, когда мы открыли ворота, ты мне его запросто отдал…

— Это тебе так показалось, что запросто. — Диранст ухмыльнулся. — Алкоголик тоже может отказаться от бутылки, если сделает над собой усилие, разве нет? Потом, есть эффект накопления: чем дольше ты держал его в руках, тем сильнее он действует. Включая последействие, кстати. А я держал не так уж много. Говорю же: боялся я того, что оно может со мной сделать.

— Ага, и поэтому отдал мне, чтобы оно сделало со мной.

Диранст развел руками:

— Ну извини… Что я еще могу сказать?

— Ладно, проехали. Давай теперь про взрыв. Как ты выжил?

— Со взрывом, Квалин, я все подстроил заранее. В подробности вдаваться не стану, но суть в том, что мне надо было исчезнуть. Вот и была мысль совместить нашу вылазку с этим самым… Но я то ли перемудрил, то ли недомудрил. Не учел всех факторов и поплатился.

— Так что же вышло?

— Взрыв правда был, но в воздухе. Роскошная такая имитация — грохает шумно и красиво, а повреждений практически никаких. Если бы ты так не спешил, то минут через десять сам бы все увидел и понял. Это мой, первый взрыв. Потому что, когда он отгремел и я собрался мускульником отбросить плиту, грохнул второй. Внизу, у источника.

— А с той живой формой что?

— Да ничего особенного. На метр подошла — и исчезла. А потом оно и рвануло. И хорошо так рвануло. То есть шума как раз немного было, но мое стариковское тело потрепало ощутимо. Я уже пожалел, что тебя прогнал… А потом «интера» прилетели. А у меня с ними счеты… ну, сам понимаешь. Шлепнули бы на месте и не поморщились. Пришлось срочно выдумывать, что я им раздобуду тебя вместе с ключом.

— Сволочь ты, Диранст, — сказал Квалин.

— Сам-то хорош — маризянином вон заделался! Ну так Уинслоу сначала поверила, понадеялась, что я и правда ключ достану. А потом день за днем идут, результатов нет… Думаю, надо сматываться, пока не поздно. А раз уж сматываться — так с музыкой, как вы говорите. Хотел, конечно, стянуть у нее ключ, но девчонка его все время при себе держит, не подберешься. Так я ее другой игрушки лишил. Разнес ее спутник с образцом — и прямиком сюда.

— А вот про спутник и образец давай-ка подробнее!

— Ну, если не вдаваться в научные тонкости, то суть такая. Есть излучение: сигнал плюс фон. Фон подавляет сомнения, склонность к анализу и гасит внутренние тормоза — мораль, здравый смысл, все что угодно. А сигнал делает замещение: новые желания и цели вместо твоих первоначальных. Все это действует непосредственно на нейроны — чистая биохимия, ты даже ничего не замечаешь. В ключе к примеру, идет строго определенный сигнал: включить источник. Ну, и пытаешься до него добраться и включить любыми способами. А сами источники, фиолетовые, дают только фон. Сигнал на него можно наложить. Любой. Только смодулировать, чтоб попало в резонанс — и готово. Вот «интера» приделали модулятор к образцу — кубику этому самому — и запихнули в телеспутник.

— Ага. «А я тут машину купил…» Гады!..

— Это все она — маленькая сучка. Ее идея от начала до конца. Называется «Мозговой штурм». А теперь возьмем «Призрак». Один спутник с такой маленькой штуковинкой охватывает целый регион. На «Призраке» источник мощнее на порядок… нет, на два порядка! Установить прямой интерфейс — и транслировать сигнал на всю Галактику. Вот что они делают, Квалин! Спутник — только испытание проекта. Так, мелочевка — по-настоящему они еще даже не начинали.

— Да уж. Рэй Чейн может отдыхать, — сказал Квалин.

— У вашего Чейна или нашего Хейна не было доступа к технологии Предшественников. И знаешь, мне как-то все равно, кто успеет первым. Безумная Мэри или сумасшедший Канех. Они друг друга стоят, поверь мне.

— Я-то не сомневаюсь… — протянул Михаил. — Я вот о чем думаю: неужели они не понимают, что «Призрак» этим не исчерпывается?

— Скорее, не хотят понимать… Раз уж мы вернулись к «Призраку», предлагаю поменяться ролями. Мне интересно, что ты там видел. Совпадает ли это с моей гипотезой.

— Гипотезой потом поделишься?

— А как же!

— У меня еще один вопрос.

— Да?

— Что-то ты подозрительно много знаешь о секретном проекте «интеров».

— Я ж сказал — у меня там связи… — Диранст умолк, видя недоверие во взгляде Квалина. — Ну, ладно: я и сам понемногу прирабатывал на «интеров». Исключительно из тех соображений, чтобы легче было добраться до их документации. В Обществе об этом ничего не знали — они бы не одобрили. Теперь-то уже все равно…

— Понятно. Я, знаешь ли, сразу заподозрил, что с твоими заявлениями о «чистой науке» не все чисто.

— Нет, ты, пожалуйста, не смешивай! — взвился Койтль. — Что такое наука? Это, по большому счету, удовлетворение любопытства…

— За счет государства, — вставил Михаил.

— За счет того, кто согласен платить. — Диранст, похоже, не узнал цитату. — Да, мне платят за исследования, но есть одно маленькое отличие между мной и интеровскими специалистами. Я все равно исследую то, что хочу, а не то, что от меня требуют. У меня есть предложение, и я ищу на него спрос, а не наоборот. А если спрос регулярно возникает в одном и том же месте, так разве это моя вина? Они в Обществе подходили слишком буквально, потому и погорели.

— Ты бы, конечно, организовал все лучше?

— Может, и организовал бы! — Койтль не заметил иронии. — Только теперь это никому не нужно. Скоро вообще все наши трепыхания никому не будут нужны — галактические безумцы постараются!

— Ладно, все с тобой ясно, — сказал Квалин. — Так вот, что касается «Призрака»…

Он рассказал историю своих похождений, начиная с перевоплощения в Ремпальдса. Не упустил почти ничего, кроме несущественных подробностей, — разве что не стал упоминать некоторые имена. Когда Михаил добрался до посещения источника, Диранст слушал с особенным интересом, то и дело переспрашивая и прося уточнить. А как только Квалин рассказал, как снял скафандр, он всплеснул руками, и глаза его прямо-таки загорелись.

— Ну, что я могу сказать: твой рассказ все подтверждает, — заключил Койтль, когда Михаил закончил. — Причем настолько подтверждает, что я, признаться, и не ожидал… Если помнишь, несколько лет назад, когда открыли энерготрансформацию, все этим болели. Ну, у вас, может, и не настолько, а в нашей ученой среде дурным тоном считалось не иметь своей эргонной теории или хотя бы обоснованного мнения на этот счет. Ну так у меня тоже была теория, в меру бредовая. А теперь я гляжу, что «Призрак» кое в чем очень хорошо в нее вписывается.

— Хватит тебе интриговать вступлениями!

— Так я перехожу к сути. Сейчас уже почти доказано, что эргоны бывают активными и пассивными. То есть которые инициируют трансформации и которые служат для них материалом. Тогда таких понятий еще не было. У меня были другие: точки воли, уровни воли. Я предположил, что эргоны, которые соответствуют живым организмам, всегда активнее, чем спроецированные на мертвую материю. А самые активные — у тех, кто обладает сознанием. Чем сильнее воля, тем активнее, отсюда и уровень воли. А теперь предположим, что у нас есть прямой канал: сознание — подсознание — эргонное поле. Тогда что получается? Возьмем мой корабль: на эргонном уровне нет никакой разницы, корабль это или, скажем, домик. Нет разницы, держишь ты в руках чашку или лучемет. А вот между мной и тобой разница огромна. Мы — две точки воли в большом пассивном окружении. Окружение может меняться как угодно, но точки воли остаются постоянными. Был бы у тебя сейчас канал «сознание — эргоны», мог бы запросто чаек в вино превратить.

— Спасибо, мне сейчас чаек в самый раз.

— Ну так я к чему веду: на «Призраке» такой канал есть. Источник поддерживает поле — его, должно быть, сгенерировали, когда построили эту жестянку, а дальше источник его даже в пассивном режиме вытягивает. Реальность «Призрака», Квалин, — это эргонная реальность. Вот ты говоришь: коридоры и двери — будто декорации. А они и есть декорации! Я тебе даже скажу, кто их создал! Думаешь, Предшественники? Да ничего подобного! Один-единственный наш с тобой предшественник — тот бедолага из первой экспедиции. И коридоры, и трубы… и «защитники», живые формы эти, которые скафандры портят, — все его работа! А мы ее приняли за реальность и воюем с призраками… Это как во сне, Квалин. С тобой что-то происходит, швыряет тебя туда-сюда, едва успеваешь следить за событиями… А надо только осознать, что это сон. И начать самому управлять сном. И все станет совсем иначе.

— Погоди, Койтль. А в пустыне как? Почему там были те же коридоры и те же существа?

— А очень просто. Это, мой друг, мы с тобой поработали. Ты побывал на «Призраке». Я сам не бывал, но видел записи, так что наши с тобой представления совпали. А две одинаково сориентированные точки воли — это сильнейший резонанс! Мы увидели именно то, что ожидали увидеть, — вот и все.

— Так, дай подумать, — остановил Квалин Диранста. — Значит, на «Призраке» каждый может строить реальность на свое усмотрение, так? Но приоритет все же у того, кто включил центральный источник?

— Точно. Его воля — основа. Когда источник активен, думаю, ей вообще нельзя ничего противопоставить. А в пассивном режиме она просто берется за базовый паттерн. Мы можем менять его, если наша воля войдет в согласие с подсознанием, но только локально и временно. Когда мы уходим, паттерн возвращается к исходному.

— Короче, если я сейчас попаду на «Призрак», то опять не смогу дышать без скафандра? Пока мое подсознание не согласится, что это возможно.

— Да. Но сейчас будет проще. Это как преодоление комплексов: один раз справился — во второй уже легче. В третий и вообще никаких проблем.

— И все-таки «Призрак» — это чужой сон, — сказал Квалин.

— В каком смысле?

— Да в таком. Звучит красиво: формирование собственной реальности усилием воли! Выглядеть может тоже красиво, если постараться. А по сути что? Навешивание рюшечек? На его настоящие функции вся наша воля нисколько не влияет, как я понимаю. Есть атмосфера, нет атмосферы — им глубоко до лампочки. Коридор вправо или влево, дверью больше или меньше — тьфу, ерунда какая! На эргонном уровне, сам говоришь, все эти коридоры и двери равнозначны.

— Это точно, — согласился Диранст.

— Зато у него есть своя воля. Которая заставляет нас идти, чтобы включить источник. По трупам, между прочим, идти! А ты говоришь — точки воли постоянны. Где же они постоянны, если эта зараза их давит, как хочет?

— Ну, я не совсем верно выразился. Уровень воли может меняться под действием кучи факторов. Постоянны — в смысле, их нельзя принудительно трансформировать. А вот направить, переориентировать… это можно, почему нет? Вся человеческая история на этом построена. Где не хватает силы, можно взять обманом и хитростью.

— Ага… — Квалин допил чай. — Знаешь, о чем я еще думаю? Или, вернее, о ком?

— О Кейвоне Хаймсе.

— Именно! Вот у кого со связью «сознание — эргоны» никаких проблем нет. И «Призрак» ему для этого, по-моему, совсем не нужен.

— Да, извини, — спохватился Диранст, — я упустил один момент. Ко мне этот Хаймс тоже являлся.

— Когда? — Михаил подскочил на месте.

— Да вот когда я думал, то ли мне уже бежать от «интеров», то ли еще повременить. Тут-то он и пришел. Говорит, лучше бы ты завязал со всеми «призрачными» делами, а то плохо кончишь. Я его, попятно, послал погулять подальше. А он… в общем, про такое сказал, чего уж точно никто узнать не мог. Вот я и пораскинул мозгами, как вы говорите. Понятно, что менять планы не стал. Наоборот — подумал, что надо действовать быстрее и решительнее.

— Вот об этом я и думаю, — сказал Квалин.

— Что и нам надо бы побыстрее?

— Нет, не то. Мне Хаймс говорил, что я не вернусь с «Призрака», если не отдам ему ключ. Но я ведь выбрался. Хотя и нелегко было…

— Он и Уинслоу вроде сказал, что все здание рухнет. А обвалилось только одно крыло.

— Так! — Разведчик в упор посмотрел на ученого. — А что ты еще упустил?

— Да я и сам подробностей не знаю — только краем уха слышал.

Квалин на некоторое время призадумался.

— Допустим, Хаймсу нужен «Призрак», -сказал он. — Тогда почему он его не возьмет? С его способностями завладеть ключами — пара пустяков. Но он этого до сих пор не сделал. Что это значит? Что «Призрак» его интересует лишь постольку-поскольку, а настоящая цель — совсем другая?

— Возможно. А может, он хочет завладеть «Призраком» лишь после того, как… — Диранст внезапно умолк.

— Как что?

— Как остальные претенденты уничтожат друг друга. В чем Хаймс им — нам то есть — активно помогает. Думаешь, он хотел, чтобы ты отдал ключ? На самом деле он хотел, чтобы ты еще сильнее в этот ключ вцепился! Чтобы убивал всякого, кто захочет его у тебя отнять! И со мной так же. Так — я бы, может, еще колебался, а тут взял и распылил «интеровский» спутник на белые шарики.

— Ему, наверное, спешить некуда. Хочет, чтоб не путалась под ногами всякая мелочь, когда он придет на готовенькое, — сказал Квалин задумчиво. — Но знаешь: ведь он меня спас.

— Это как? — удивился Диранст.

— Когда дал мне чип с записью. У меня сразу пошла параллель: Хейгорн застрелил охранника, а я — Катака. Если бы не это — так и ползал бы по «Призраку» в поисках ключа.

— А может, и не ползал. Может, уже нашел бы.

— Но ведь ключ у Мэри — ты сам сказал!

— Третий — да. А ты уверен, что их только три? Да, для источника нужно три, но ведь есть еще подстанция на Земле. И кто знает, сколько еще таких же на разных планетах…

— И то правда. Может, там по «Призраку» с десяток ключей разбросано, а мы тут из-за них деремся.

— Вот потому Хаймс тебе и помог, чтобы ты раньше времени источник не включил.

— Мог бы просто убрать, и дело с концом…

— Убрать! Да ты сам уже мыслишь, как эти!

— Черт раздери! — спохватился Квалин. — Ты прав, чердак у меня маленько того… И все-таки я не думаю, что он мне помог из гуманных соображений.

— Хорошо, что ты ему не доверяешь, — заметил Диранст.

— Да я никому не доверяю! Тебе, между прочим, тоже.

— И правильно! — Койтль осклабился. — Совсем как я.

— Что ты, кстати, сделал с той записью?

— Отослал по адресу, конечно. Может, она не будет так на меня сердиться.

— Мэри?!

— Ну да. А ты чего дернулся?

— Представил, как она пустит это по тиви на пол-Галактики.

— Успокойся, Квалин, ты еще не знаешь последнюю новость. Уинслоу летит на «Призрак». Насколько я понимаю, она сейчас заканчивает эн-переход.

У Михаила расширились глаза:

— Да ты шутишь?!

— И в мыслях не было. — Койтль пожал плечами. Разведчик присвистнул:

— Вот тебе и карлик на носу…

— Как понимаешь, она не сама — ее ключ ведет.

— Какая, в жопу, разница? Ты это кумбиэнцам объясни!

— Хотя, сдается мне, наша маленькая интеровская сучка и сама не прочь повоевать.

— А ты оптимист, как я погляжу, — сказал Квалин. — И что ты собираешься делать? Для чего-то ты сюда летел?

— Теперь это уже не важно. Все равно я опоздал.

— Почему?

— Да потому что основную хейгорновскую охрану мы с тобой старательно вынесли. Я, кстати, от твоей реакции вообще обалдел — как ты с пушками и защитой управлялся! В жизни бы не подумал, что человек так сможет.

— Ну, знаешь ли, под твоими стимуляторами… У меня руки мысль опережали.

— Стимуляторы стимуляторами, но без твоего умения и опыта толку от них немного. Скажешь, нет?

— Ты тоже хорошо вертелся, — уклонился Квалин от комплимента. — Где так научился?

— Воевал в хайламских колониях, когда молодой был. До сих пор регулярно тренируюсь. Поддерживаю форму именно для таких случаев.

— Я заметил, что на ученого сухаря ты не похож.

— Я в жизни вообще много чего пробовал. Вечно сую нос, куда меня никто не просит. А потом по этому же носу и получаю. — Диранст рассмеялся. — Сам удивляюсь, как я до таких преклонных годов дожил.

— Ладно тебе! Так, значит, охрану мы уничтожили…

— Не всю, думаю, а основные силы — не будет же Хейгорн там целую эскадрилью держать! Уинслоу, как понимаешь, не на прогулочном катере отправилась — у нее пара восьмых «Фениксов» как минимум. Так что на «Призрак» она пробьется, тут никаких сомнений. Ключ у нее есть. А мое чудо техники еще несколько часов никуда не полетит, как бы того ни хотелось. Дальше понятно?

— Понятно… Ну а все-таки: раньше какой был план?

— А вот такой. Высадиться на «Призрак». Дойти до источника. Взглянуть на него в первый и последний раз. Прикрутить к трубе десятикилометровый заграв. Поставить таймер, самому смыться. А потом рванет так, что мало не покажется.

— Круто, — сказал Квалин.

— Ну, ты же понимаешь: пытаться убедить этих, чтоб не совались в «Призрак» — все равно что стучаться в склеп, как вы говорите. А если не эти, то Кейвон Хаймс. Еще вопрос, что лучше.

— Ага… «Десять-ка» там же, где и комбики, достал?

— Что? А, ну… да, в некотором роде.

— Хорошие у тебя связи, герой-одиночка. Диранст усмехнулся:

— Тогда уж герой и одиночка. Одиночка — это я. А героем будешь ты, тебе по статусу положено. Только учти: Алую Звезду тебе за это не дадут. Вот по голове дадут обязательно.

— Догонят и еще раз дадут, — буркнул Квалин. — Ну тебя в калитку! Мне эта звезда нужна как дырка от бублика.

— Ладно, забудь. Отдыхай, ложись и смотри на настоящие звезды. Вдруг увидишь приближение конца света?

Михаил поднял голову. Местное солнце скрылось за лесом, и тотчас стемнело. Звезды уже показались на уныло-сером небосклоне. Удивительно большие — чужие, незнакомые, враждебные звезды. Где-то среди них, невидимый и еще более чуждый, спал огромный призрак давно ушедшей цивилизации и видел неспокойные сны.

Пока еще спал…

— Пойду погляжу, как там мои наники. — Диранст поднялся, притушил почти угасший костер. — Внутренний баланс — ладно, черт с ним, но центр масс плавать не должен, а то как завязнем в деформе…

Квалин тоже встал:

— Все-таки не теряешь надежду? Койтль пожал плечами:

— Пока источник не включен — шансы остаются, разве нет?

 

III

«Господин Хиорс Бентиэн!

Мое имя Лакамот Эйн Ундиблен, и я представляю Галактический совет. Однако то, о чем я хочу поговорить с вами, исключительно неофициальная информация. Поэтому я надеюсь, что вы не станете о ней распространяться, а если найдете ее бесполезной, то, пожалуйста, сотрите запись и забудьте о ней.

У меня есть данные о том, что компания „Хейгорн" позволяет себе некоторые злоупотребления в принадлежащих Кумбиэну колониях, а также на планетах низкого уровня, с которыми он сотрудничает. Я пока не называю факты — перейдем ли мы к конкретному разговору, будет зависеть от вашей реакции на мое сообщение. Однако суть в том, что данные факты — серьезный повод для Совета пересмотреть условия сотрудничества с Кумбиэном, как вы понимаете, не в пользу последнего. Но есть и другой выход: если будет доказано, что в оных злоупотреблениях виновата исключительно компания „Хейгорн", то, вероятно, Совет поставит перед Кумбиэном условие сменить руководство компании. Никакие другие санкции в этом случае применены не будут.

Я навел о вас справки, господин Бентиэн. Я знаю, что вы состоите в группе специалистов „Хейгорна" и недавно получили новое, весьма ответственное назначение. Несомненно, это свидетельствует о ваших высоких качествах как специалиста. Уверен, независимо от будущего „Хейгорна", такие специалисты нужны Кумбиэну. Именно поэтому я прошу вас подумать как следует, и если вам есть что мне сообщить, вы можете связаться со мной по прямому номеру в любое время суток.

Независимо от вашего решения, господин Бентиэн, желаю вам дальнейших успехов в вашей профессиональной деятельности!»

Это сообщение, недавно пришедшее на его домашний адрес и автоматически пересланное на станцию, Хиорс прокрутил уже несколько раз. Он все никак не мог поверить. До сих пор исследователь но сомневался, что Ремпальдс блефует. Пусть он в самом деле не маризянин, ладно, это Бентиэн как раз допускал. Он предполагал, что Ремпальдс — агент «Интергалактик», посланный выведать тайны «Призрака». Такой вариант выглядел вполне правдоподобным. Но Галактический совет? Особые полномочия? Нет, не может быть! Однако вот сообщение, которое подтверждает: каждое сказанное Ремпальдсом слово — правда.

С другой стороны, в эту картину не очень вписывалось появление неизвестного, который буквально вырвал фальшивого маризянина у них из рук. Советчики так не действуют — скорее, пираты, слухи о которых Бентиэн всегда считал сильно преувеличенными. Корабль у него не опознается, никакой серийной модели не соответствует — явно делился на заказ. Правда, и этот Лакамот настаивает на секретности… Значит, они ведут расследование, не гнушаясь никакими методами, — сами, подлецы, плюют на закон, а еще говорят о злоупотреблениях. Главное в том, что когда они выложат доказательства перед Советом, тот не станет особенно вникать, каким способом их добыли. Если заявить им про Ремпальдса и про этот шакалий корабль, так они, небось, скажут: не знаем мы никакого Ремпальдса! Зачем он нам сдался? Мы тут про колонии говорим, а «Призрак» при чем? Его мы даже не касались, что вы к нам суетесь со своим Ремпальдсом — сами разбирайтесь, кто он такой и откуда!

А как тут разберешься, если непонятно, кто стащил его прямо из-под носа?

Опять же: что сказать Канеху? А ведь ему надо сказать… ну, если только не рассматривать всерьез вариант сотрудничества с «советчиком». Рассматривать — не рассматривать… Да нет, что за глупость такая! Он всегда был верен Хейгорну, и чтобы сейчас, из-за какого-то сомнительного сообщения… Однако, когда Бентиэн докладывал о похищении и бегстве Ремпальдса, президент выслушал его подозрительно спокойно и реагировал очень сухо. Хиорс ожидал, что на его пуп сейчас обрушатся громы и молнии, Канех немедленно потребует разобраться в ситуации, найти, догнать и поймать неизвестного, а иначе он, Бентиэн, тут же слетит со своего начальственного места. И он бы, конечно, тут же кинулся искать и догонять — несмотря на то, что догонять ему сейчас не на чем, а где искать ушедший в трансдеформацию корабль, он не представляет даже приблизительно.

А Хейгорн ничего не потребовал и вообще почти ничего не сказал. Выслушал с каменным лицом, выдал что-то вроде «это все очень плохо» и оборвал связь. И это было в самом деле очень, очень плохо. Потому что когда Канех гневается — его тяжело выдержать, но, по крайней мере, ясно, чего ожидать и к чему готовиться. А когда он вот так… совершенно без эмоций… полноте, да бывал ли он таким? Ну, разве что совсем недолго, когда умер Чанхиун. А теперь… что случилось теперь? Может, этот агент говорил и с ним? Или все из-за того, что они потеряли Ремпальдса и теперь даже не знают, что он сделал там, на «Призраке»? И если Хейгорн решит, что во всем виноват Хиорс Бентиэн… а ведь он вполне может так решить!

С того момента как исследователь стал начальником проекта, у него были сплошные провалы и ни одной удачи. Разумеется, не по его вине! Когда работаешь с сооружением иной, причем более развитой цивилизации, все не может идти гладко. Неудачи просто-таки неизбежны, прежде чем что-то начнет получаться. Он, Бентиэн, это хорошо понимает. Да, в конце концов, Канех понимает тоже, он ведь умный человек, во имя Духа! Но когда поражения следуют одно за другим, он это просто так не оставит. Он должен кого-то наказать, а кого тут можно наказать? Ну, понятно: того, кто за все отвечает, то есть начальника проекта, кого же еще?!

Бентиэн вдруг осознал, что впервые за многие годы стоит перед серьезным выбором. Раньше все было просто: то, что делается на благо Хейгорна, — хорошо, что против него — плохо. А теперь что хорошо и что плохо? Остаться верным Канеху и в награду получить должность специалиста на маленьком заводике в захолустной колонии? Плохо. Пойти на сотрудничество с Лакамотом, а значит, предать и Канеха, и компанию, и в конечном итоге родину? Тоже плохо. Хотя почему родину? Совет не станет применять санкции к Кумбиэну, если сменят руководство… А что значит — сменят руководство? Кто будет определять новых руководителей? «Советчики»? Делиан? Собрание Представителей? Или голосование внутри групп самого «Хейгорна»? И каковы его, Бентиэна, шансы? Отвергнутые, все это так сложно и запутано… А времени мало — почти совсем нет.

Коми просигналил запросом, и Хиорс аж затрясся. К нему на связь рвался президент. Значит, он обдумал ситуацию и принял решение и теперь уж точно все выскажет. Но что именно? Великий Дух, как же не хочется отвечать! Сделать вид, что меня здесь нет, со мной что-то случилось, я умер, все что угодно… Нет, глупости. Преодолев страх, Бентиэн нажал ответ.

— Здравствуй, Хиорс, — сказал Канех. Что-то не то было с его глазами. Обычно они сосредоточивались на собеседнике, заставляя того съежиться и почувствовать себя ничтожной букашкой. Сейчас взгляд бегал, не задерживаясь на одной точке дольше нескольких секунд. Когда же он обращался на Бентиэна, тот видел в нем нездоровый огонь — как у человека, слишком много выпившего или попробовавшего эйфори. Но ведь Канех никогда… насчет «не пробовал» Хиорс ручаться не мог, но во всяком случае не злоупотреблял такими вещами.

— Приветствую вас, господин президент, — как можно спокойнее произнес Бентиэн.

— Хиорс, я хочу видеть тебя на Кумбиэне.

— На Кумбиэне? — переспросил исследователь.

— Ты что, не слышал? Тебе что-то непонятно?! — взвился президент. — Немедленно оставляй станцию и возвращайся на Кумбиэн!

— Э-э… господин… Канех… надо ли мне понимать это так, что… что… — с перепугу Бентиэн путался и не находил нужных слов.

— Что ты там лепечешь?! — закричал Хейгорн. — Я что, непонятно говорю? А Чанхиун говорил понятно, ведь так?!

— Нет, Канех, я понял, ну что вы! — поспешил заверить Хиорс, и вдруг слова вырвались сами собой, против его воли: — Значит ли это, что вы отстраняете меня от проекта?

— Отстраняю от проекта? — переспросил Хейгорн и тут же сказал: — Да! Да, да, да! Я отстраняю тебя от проекта! С этого момента «Призраком» буду заниматься я сам! Не доверю больше никому! Только сам! Теперь тебе все понятно, Бентиэн?!

— Да, господин президент, — оторопело сказал тот. — Мне все понятно, господин президент. — И мысленно добавил: да ведь он сошел с ума — это совершенно понятно.

— Так поторопись! — закончил Хейгорн и отключился.

Минуту Бентиэн сидел не шевелясь. Он вспотел и тяжело дышал, глаза часто моргали. Великий Дух, он сошел с ума, повторял Хиорс про себя. Канех Хейгорн — сумасшедший. Он безумен, как пятьсот отвергнутых. А Ремпальдс говорил, что он жестоко пристрелил человека. Великий Дух, что же теперь будет? Как же теперь…

«Известно как», подсказал внутренний голос. Чуть успокоившись, исследователь нашел в сообщении номер, который оставил представитель Совета. Дрожащей рукой щелкнул по нему и напряженно ждал соединения. Связь по прямому интерфейсу долго не устанавливалась, и Хиорс уже решил, что ничего не выйдет. А может, это и к лучшему: он останется верным президенту — пускай и безумному, зато своему, родному. Да, конечно, так правильнее. И чего его вообще дернуло звонить по этому номеру?

— Ундиблен на связи, — раздался наконец голос, без видео.

— Это Хиорс Бентиэн, — едва выговорил исследователь.

— Рад слышать! У вас все-таки есть что мне сообщить?

— Да, у меня есть что вам сообщить, — ответил Бентиэн похоронным тоном. — У меня, господин Лакамот, к сожалению, есть немало чего вам сообщить.

* * *

Все рушилось под ногами.

Все то, к чему он стремился, чего уже достиг и чего вот-вот собирался достичь, — все разваливалось, дробилось на осколки и рассыпалось в прах.

Он рассчитывал, что каждый новый день будет приближать его к цели. Вместо этого день ото дня становилось все хуже и хуже.

А главное — он больше не мог доверять никому. Все, один за другим, обманывали и предавали его. Все, все без исключения!

Первым, наиглавнейшим и наиковарнейшим предателем был и оставался, конечно, Чанхиун. Теперь ясно, что благополучие компании никогда его не интересовало. Все, что делал он в своей жизни, было подчинено единственной цели: его собственному обогащению. Он использовал свою должность в «Хейгорне» для того, чтобы наживаться за его счет, чтобы сосредоточить в руках миллиардную сумму, которая позволяла ему чувствовать себя вторым после Духа. Но вот он умер — и что же? Чем он отблагодарил компанию, которая делала для него все? Тем, что снял со счета свои миллиарды, оставив лишь жалкие гроши, а огромное состояние перевел неизвестному!

Впрочем, почему же неизвестному? Разве могут быть сомнения в том, что это — Кейвон Хаймс, предатель номер два! Начал он с того, что предал собственного покровителя — Чанхиуна, — выбросив его из окна. Затем обманом внедрился в компанию, преследуя исключительно собственные цели. Ему, точно так же как и Чанхиуну, было плевать на «Хейгорн». «Призрак»- вот единственное, что было нужно этому Хаймсу! И, стремясь к «Призраку», он не останавливался ни перед чем — он лгал и шантажировал, он имел наглость угрожать, глядя прямо в глаза! Он издевался, он коварно подшутил над ним, Канехом Хейгорном, оставив его без денег, на которые президент имел полное право. А такое нельзя простить никому, никогда и ни за что — и уж Хейгорн прощать не собирается!

Затем — этот выскочка маризянин Ремпальдс. Сним тоже связан сплошной обман! Он только делал вид, что собирается заключить сделку, а на самом деле хотел проникнуть на «Призрак» и завладеть им. И ему это удалось — по крайней мере, первое. Но ведь очевидно, что у Ремпальдса ничего не получилось бы, не будь в окружении Хейгорна еще одного изменника, имя которому — Хиорс Бентиэн!

И почему же, именем Духа, Канех так поздно догадался об этом? Ведь именно Бентиэн был связующей нитью между всеми предателями! Сначала, притворяясь, что шпионит за Чанхиуном в интересах компании, он делал прямо противоположное: узнавал все секреты Хейгорна и выдавал их главному специалисту. Когда того не стало, первое, что сделал Хиорс, — это принял Хаймса на работу в группу исследования «Призрака». Уже в тот момент все стало ясно — почему же он, Канех Хейгорн, не смог этого понять? И вот теперь он поплатился за недогадливость: пользуясь своим положением, Бентиэн помог бежать Ремпальдсу. Пусть сколько угодно рассказывает байки о неизвестном корабле, который появился неведомо откуда и улетел непонятно куда. Чтобы какой-то неизвестный шутя расправился с тремя «Хоэргами»? Да он и врать как следует не умеет, идиот, хоть бы придумал что-нибудь правдоподобное!

Ну, ничего: предатель еще поплатится за все! Говоря с ним, Хейгорн специально ни словом, ни намеком не обмолвился о своих подозрениях. Пускай сначала вернется на Кумбиэн — и вот тогда узнает, какая кара его ждет! Лишь в одном случае он может рассчитывать на снисхождение: если выдаст двух других негодяев, Хаймса и Ремпальдса. Впрочем, снисхождение означает лишь то, что смерть его не будет мучительной.

Канех мерил кабинет шагами: от двери к столу и обратно. Он шел медленно, а потом вдруг разгонялся, едва не врезался в тронное возвышение и снова тормозил. Или останавливался посреди комнаты и менял направление, принимаясь ходить от стены к стене. Скоро его должен был посетить человек, облагодетельствованный еще его отцом. Человек, которого Хейгорн считал соратником, почти другом, а теперь было похоже, что он такой же предатель, как и другие. Ведь Хоэв Делиан общался с Хаймсом — значит, он наверняка знает о подделке завещания. И как он поступил с таким знанием? Как он с ним поступил, если почти сразу после звонка Хоэва с Канехом связался некий представитель Галактического совета и попросил аудиенции? Нет ли здесь связи? Ну разумеется, она есть! И он, Канех Хейгорн, должен использовать всю свою интуицию, чтобы разгадать коварные замыслы и не допустить нового поражения.

Президент почувствовал, что устал. Он опустился в кресло, взял платок и вытер пот со лба. Делиан должен появиться с минуты на минуту. Можно было пока заняться другими делами, но мысли ни на чем не задерживались — они снова и снова возвращались к «Призраку» и связанными с ним предательствами. Я должен положить этому конец, думал Хейгорн. Причем как можно скорее. Потому что ведь есть еще «Интергалактик», и пока он воюет с шакалами, они могут воспользоваться моментом и завладеть «Призраком». Внутренние враги — плохо, но внешние — еще хуже. Они чужаки, и для них кумбиэнских законов не существует, как, например, для хайламской сучки из банка. Но что такое эта сучка по сравнению с конкурентами-землянами?

Дверь открылась, и Хейгорн подумал: странно, почему мне сначала не доложили, что Делиан уже здесь?

— Давно не виделись, господин президент, — сказал знакомый голос, совсем, однако, не похожий на голос президента планеты:

Канех поднял голову — и обомлел. На него смотрел уверенный взгляд косых глаз из-под густых, черных, как небытие, волос.

— Ты… — едва выговорил Хейгорн, чувствуя, как его объемистое тело будто проваливается в глубь кресла. — Опять ты…

— Опять я, — согласился Хаймс — Дела у вас пошли неважно, как я погляжу.

— Что тебе нужно? — осведомился президент.

— Мне от вас? По правде говоря, ничего. К сожалению, ваше положение сейчас весьма незавидно. По большому счету, господин президент, вы уже вышли из игры.

— Я? Вышел из игры? Что за ерунду ты несешь?! — Канех повысил голос и сразу почувствовал себя увереннее. Кого бы этот Хаймс из себя ни строил, пугаться его — последнее дело.

— Должен сказать, что остаток жизни вы проведете не в самом приятном месте. Хотя и вы, конечно, не самый приятный человек, но мне вас искренне жаль. Вы не виноваты — просто взялись за то, что вам не по силам.

— Тебе… меня… жаль?! — Хейгорн привстал из-за стола.

— Именно так, господин президент. Чанхиун был создан для этого места, а вы — нет. Для вас это слишком тяжело. Вам следовало бы отдохнуть.

Услышав ненавистное имя, Канех проскрежетал зубами. Затем потянулся правой рукой в ящик стола, где лежал мини-лучемет. Хейгорн недавно приобрел его в личное пользование и в последние дни старался держать при себе. Человек может предать или подвести, но оружие никогда не обманет.

— Отдохнуть… — повторил он машинально. — Отдохнуть!

Затем поднял лучемет и направил трубку на Хаймса, стоявшего посреди комнаты.

— А что ты скажешь теперь?! Я не создан для этого? Для меня это слишком тяжело? — Палец Канеха плясал над кнопкой. — Слишком тяжело, ты говоришь, ведь так?!

— Да, господин президент. Вы, конечно, можете нажать и выстрелить, но это ничего не меняет.

— Ничего не меняет? Для меня? А для тебя? Для тебя, Хаймс, что-то меняет, если я проделаю в тебе дырку? А ведь я могу! Слишком тяжело, говоришь? Нет! Очень легко! Совсем ничего не стоит!

— Я могу только еще раз повторить, господин президент. Делайте что хотите, но вам это уже не поможет.

Хейгорн встал во весь рост и сразу возвысился над гостем. Он сжал лучемет обеими руками, и отверстие трубки заходило вверх-вниз.

— Нет, Хаймс, ты ошибаешься! Это тебе ничего не поможет, когда я выстрелю! А я выстрелю, даже не сомневайся! Смотри сюда, Хаймс! Смотри на трубку! Тебе страшно? Тебе должно быть страшно, Хаймс! Ты должен бояться меня! Все должны бояться меня, Канеха Хейгорна! Вы, ничтожные предатели!

— Господин президент, вы слишком много говорите. Не надо себя мучить — сделайте то, что вам так хочется сделать. Я только позволю себе напомнить, что однажды вы уже отправили меня на тот свет, и тем не менее…

— Заткнись! — заорал Хейгорн и придавил кнопку.

— Канех, что ты… — сказал знакомый голос, совсем, однако, не похожий на голос Кейвона Хаймса.

Потом тело пошатнулось, но Хейгорн нажимал еще и еще, водя лучеметом вправо-влево и оставляя на строгом костюме рваные разрезы, которые тут же наполнялись красным. Жертва рухнула на пол под люстрой, и драконы обратили на нее кровожадные взгляды. Понимая, что ненавистный негодяй уже не дышит, Канех все-таки дал еще несколько импульсов по неподвижному трупу, продырявив спину и — финальным аккордом — сделав большую вмятину на голове с редкими, недавно начавшими седеть волосами.

— Отдыхай! Отдыхай, предатель! — крикнул он, бросив лучемет перед собой. А затем вышел из-за стола, чтобы поближе взглянуть на подлеца, который наконец-то больше не сможет причинить ему вреда.

* * *

Лакамот Эйн Ундиблен в нетерпении сидел в приемной Хейгорна. В общем-то, он не надеялся получить от президента компании полезную информацию — вряд ли тот настолько глуп, чтобы распространяться о своих темных делах представителю Галактического совета. Да и, откровенно говоря, информации у него уже было более чем достаточно. Ундиблен закидывал удочки повсюду, куда мог дотянуться, в надежде, что хотя бы на некоторые из них кто-то клюнет. На Хиорса Бентиэна он особенно не рассчитывал — исследователь был известен как преданный главе компании человек, а значит, шансы, что он отреагирует на сообщение, казались ничтожными. И, однако, ответ Бентиэна превзошел все ожидания. Он не просто подтвердил многие из колониальных злоупотреблений, но и добавил к ним кое-что новое. Например, «черную кнопку», которой Хейгорн пользовался для избавления от неугодных.

Теперь материалов, которые собрал следователь, вполне хватало для Совета. Можно возвращаться и доставлять их по назначению — только по пути связаться кое с кем и получить подобающий гонорар за проделанную работу. И все-таки, прежде чем поставить последнюю точку, Ундиблен хотел навестить самого Канеха Хейгорна. Перекинуться с ним ничего не значащими фразами, взглянуть в глаза и составить психологический портрет этого человека. На исход дела это, разумеется, повлиять не могло. Просто хотелось убедиться, что президент галактической компании действительно таков, как о нем говорят. Для очистки совести, не более.

Время шло, а Ундиблена все не приглашали. Ярко накрашенная секретарша сказала, что у Хейгорна сейчас посетитель, — если так, то он застрял там слишком надолго. Следователь прислушивался, надеясь разобрать хоть какие-нибудь отголоски происходящего в кабинете, но быстро понял, что ничего не выйдет — стены не пропускали звуки наружу.

— Прошу прощения, но я ведь договаривался на четыре, а сейчас уже на двадцать минут позже, — сказал он.

— Если вы договаривались, то господин президент, конечно, помнит об этом, — ответила секретарша. — Минутку, сейчас я его спрошу.

Она стала вызывать Хейгорна по внутренней связи, но он не откликался. Ундиблен наблюдал за этим, начиная нервничать.

— Господин Хейгорн не отвечает, — сказала секретарша. — Вероятно, у них там очень важный разговор — подождите еще немного.

— Извините, — сказал следователь, вставая.

Он не собирался больше ждать. Уже то, что Хейгорн заставил его проторчать здесь лишних двадцать минут, говорило не в пользу кумбиэнца. Одного взгляда и, может быть, пары слов будет достаточно. Ундиблен подошел к двери и рванул ее на себя.

— Куда вы?! — закричала секретарша вдогонку, но следователь уже шагнул в кабинет.

Тотчас же его взгляд споткнулся о труп. Сделав шаг, он замер, и рот сам собой раскрылся от удивления. Труп в кабинете Хейгорна — само по себе уже нечто, но ведь этот человек… он говорил с ним только вчера, и тот сам защищал главу компании… что же это значит?

— Здравствуйте, — сказал Хейгорн, подняв глаза на вошедшего. — Ваша фамилия, прошу прощения…

— Ундиблен, — произнес следователь на автомате.

— Хорошо. Проходите, господин Ундиблен. Вы от Галактического совета, ведь так? Садитесь, поговорим.

Несколько секунд клендриец смотрел в лицо Хейгорну — неестественно спокойное, будто отстраненное от происходящего. Затем взгляд зацепился за лежащий на столе мини-лучемет, и Ундиблен попятился.

— Извините, — сказал он. — Кажется, в этом уже нет необходимости.

Неожиданно позади щелкнуло — входная дверь захлопнулась.

— Как это — нет необходимости? — с преувеличенным удивлением произнес Хейгорн. — Вы специально приехали сюда. Вы, наверное, долго ждали в приемной… ведь ждали? А теперь у вас нет необходимости? Хорошо. Может быть, у вас и нет, Ундиблен! Зато у меня есть! Подходите ближе!

Следователь медленно двинулся вперед, обходя тело Делиана и стараясь не глядеть на него. Он остановился в паре метров от стола.

— Что же вы? Присаживайтесь! — Хейгорн говорил вежливо, но от этой вежливости веяло ледяным холодом.

— Спасибо, господин Хейгорн. Я могу и постоять.

— Зачем же стоять, когда можно сидеть? А впрочем, как хотите. Ну так, господин Ундиблен? Я вас слушаю. Вы, значит, от Галактического совета? И что же привело вас ко мне?

— Э-хм, дело в том что, э… — Следователь прилагал усилия, чтобы ежесекундно не возвращаться взглядом к лучемету. — Совет сейчас рассматривает условия нового договора… о сотрудничестве с Кумбиэном. И поэтому я прилетел на вашу планету… так сказать, с дружественным визитом.

— С дружественным, — повторил Хейгорн. — Так сказать…

— Извините: слово-паразит! — моментально отреагировал Ундиблен. — Иногда в речи проскакивает. Ничего другого я, господин президент, не имел в виду.

— Не имел в виду? — переспросил глава компании. — Ну а где же ваши документы?

— Все здесь! — Слегка успокоившись, следователь открыл кейс, вытащил карточки и, сделав шаг к столу, протянул их Хейгорну.

Тот некоторое время изучал реквизиты, внимательно разглядывая их на свет, будто надеясь найти ошибку или неправильность, свидетельствующую о том, что Ундиблен не тот, за кого себя выдает. Потом перевел взгляд на него самого. Сгреб карточки в кучу и крутил их в руках, словно не зная, что теперь с ними делать. Вдруг поднял и швырнул в следователя.

— Хватит! — Рука Хейгорна опустилась на мини-лучемет. — Довольно с меня этой ерунды! Ты, похоже, принимаешь меня за идиота? А я не идиот, Ундиблен! Я прекрасно знаю, зачем ты пришел! Я видел, как ты смотришь на труп! Ты пришел арестовать меня — меня, Канеха Хейгорна! Ты хочешь обвинить меня в убийстве Хоэва Делиана!

— Помилуйте, господин президент… — пробормотал клендриец, отступая. Руки его сами собой тянулись к брошенным документам, в то время как ноги шагали назад. — У меня и полномочий таких нет…

— Только я не убивал Делиана! — продолжал Хейгорн, не слушая собеседника. — Я убил Кейвона Хаймса! А Хаймс убил Делиана — он подставил его вместо себя! Тебе понятно, Ундиблен?! Хаймса надо было убить сразу! Убить, уничтожить, распылить на атомы! Он — не человек! Он — первый отвергнутый! Понятно тебе?!

— Да-да, господин президент! — Едва не зацепившись, следователь медленно обогнул труп.

— Но это все не важно. — Хейгорн встал, сжимая рукоять лучемета. — Меня никто не посмеет арестовать! Тем более какой-то жалкий «советчик»! Ведь ты жалок, Ундиблен! Ничтожен и жалок! И мне тебя искренне жаль!

Несколькими быстрыми шагами клендриец достиг двери и стал стучать в нее локтем, не сводя при этом глаз с Хейгорна.

— Господин президент, пожалуйста, положите оружие! — бормотал он. — Это совершенно ни к чему, поверьте! Давайте поговорим спокойно!

— На колени! — скомандовал президент. Дрожа всем телом, Ундиблен медленно опустился на колени. Сейчас он проклинал себя за то, что не улетел сразу с добытыми материалами, а решил нанести этот последний визит. Но кто мог знать, что Хейгорн окажется законченным психом? А теперь совсем не понятно, что делать, совершенно не понятно… Ну неужели с той стороны никто ничего не слышит?!

— Коснись головой пупа! — потребовал Хейгорн.

— Я, э… боюсь, я… не смогу…

— А ты попробуй! — Канех злобно улыбнулся и вытянул руку с лучеметом.

Ундиблен наклонил голову и попытался достать до живота. Сжал затылок руками и нагнул сильнее, но все равно не дотягивался. Хейгорн наблюдал за ним с безудержным весельем на лице.

— Хватит! — сказал он, видя безуспешность попыток следователя. — Посмотри на меня!

На несколько секунд их взгляды встретились. И сейчас — Ундиблен готов был поклясться в этом — в глазах Хейгорна не было безумного огня. Только несвойственное ему понимание и сочувствие — и неотвратимость того, что должно было случиться.

— Мне правда тебя жаль, — сказал президент немного грустно. — Но ты уже вышел из игры.

С этими словами он выстрелил.

Когда еще один труп украсил пол кабинета, Хейгорн поднял глаза вверх, где над потолком, над шпилем небоскреба, над небом Кумбиэна, далеко среди звезд медленно плыл в галактических просторах спящий «Призрак».

— Ты ошибся, Хаймс! — выкрикнул Канех. — Ты могуч, о да! Но ты просчитался!

Я скоро буду там, думал он. Я уже иду! Я лечу! И когда я туда доберусь, ты поплатишься. Вы все поплатитесь! И никто больше не посмеет обманывать меня! Меня, Канеха Хейгорна!

 

IV

Сигнал внутренней связи разбудил Михаила Квалина. Глянув на время, он понял, что спал от силы пару часов. Восстановление корабля не могло завершиться так быстро. Значит, что-то случилось…

— Ответ! — сказал Квалин, не желая вставать без крайней необходимости.

— Извини, что опять разбудил, — тотчас откликнулся Диранст. — У нас гости.

— «Хейгорн»? — предположил разведчик.

— Не угадал. «Интера» пожаловали. Уинслоу решила навестить нас, прежде чем идти на «Призрак». Уж не знаю, радоваться или печалиться…

— Они уже здесь?

— В атмосфере. «Грифон» и два «Феникса». Минут через десять сядут.

Зевнув, Квалин поднялся и быстро оделся. Хотел было прихватить лучемет, но, взвесив шансы, раздумал. Наверняка Леди Интергалактик сопровождает десятка два вооруженных охранников — противостоять им вдвоем с Диранстом просто смешно. Уж лучше не искушать судьбу.

Михаил спустился и вышел наружу. Уже наступила ночь, и звезды заполнили небосклон, сияя необыкновенно ярко, как никогда не бывает на Земле. И среди звезд разведчик легко различил три сияющих круга, один из которых рос на глазах. Скоро за кругом нарисовалась вытянутая форма боевого корабля. Судя по всему, он намеревался сесть по соседству с транспортом Диранста, а двое других — ждать на орбите.

Вскоре «Грифон» опустился по ту сторону холма. Ненадолго показавшись, он скрылся от глаз разведчика и ученого, которые стояли у своего корабля, ожидая гостей. Не прошло и десяти минут, как справа вспыхнули прожекторы, а затем Квалин различил людей в форменных защитных комбинезонах. Их было человек десять, не меньше. Михаил предположил, что еще столько же осталось у корабля.

Военные рассредоточились, окружая «Крыло Дьявола». Среди них выделилась фигура в такой же форме с длинными, собранными сзади в хвост волосами и блестящей эмблемой «Интергалактик» на груди. За ней следовал невысокий молодой человек, по виду которого было ясно, что он предпочел бы сейчас находиться подальше отсюда. Девушка направлялась сюда, держа в руках какое-то мощное оружие. Когда она подошла еще ближе, Квалин узнал лучеграв — усиленный комбик, совмещенный с гравитационным деконцентратором. Такая вещь, конечно, стоила меньше, чем космический корабль, но значительно дороже элера.

— А ей идет, — заметил Квалин, когда Мэри Уинслоу попала в свет направленного на них прожектора.

— Наша маленькая сучка заделалась крутой девчонкой, — вполголоса сказал Диранст.

— Жаль, в Центр подготовки ей поздновато. Хотя, знаешь, ради такого случая я бы специально договорился…

— Не двигаться! — крикнула Мэри. — Стойте, где стоите.

— Так мы и стоим, — сказал Койтль. Потом прошептал Квалину в ухо: — Этот коротышка позади нее — Патрик Хиеши, главный по «Мозговому штурму».

— Еще кто-нибудь есть? — спросила девушка, остановившись в нескольких метрах от окруженных.

— Только мы, — ответил ученый.

— Обыщите корабль! — приказала она бойцам. Те немедленно кинулись к двери.

— Вот уж нет! — усмехнулся Диранст. — У меня заперто — без кода не войдете.

— Тогда открой! — Мэри повернула к нему оружие.

— Даже не подумаю!

— Я буду стрелять! — Она угрожающе взмахнула стволом.

Койтль пожал плечами:

— Если ты прилетела сюда для того, чтобы пристрелить меня — ну давай, стреляй! Тогда вы тем более не откроете дверь. Только ради чего это? Чтобы убедиться, что внутри для вас нет ничего интересного?

— Ты как всегда в своем стиле, — сказала Мэри.

— Ты тоже!

— А вы давно знакомы, как я погляжу, — заметил Квалин.

— Да уж не в первый раз видимся.

Мэри перевела взгляд на него, потом обратно на Диранста.

— Обыщите их, — приказала солдатам. — Отберите оружие и токеры.

Теперь пленникам пришлось подчиниться. Оба расстались со средствами связи, а Койтль, кроме того, с сожалением отдал выкидной нож. Михаил подумал, что был прав, не став брать с собой оружие. Мэри повернулась к ученому:

— Идем со мной.

Тот сделал шаг вперед. Разведчик последовал было за ним, но девушка, обращаясь к Дирансту, сказала:

— Только ты.

— Куда это тебя? — спросил Квалин. — На экзекуцию?

Койтль пожал плечами:

— Расскажу, если еще увидимся.

Он ушел вслед за Мэри, и за ними последовали три бойца. Остальные, рассредоточившись вокруг корабля, поглядывали на Квалина.

— Ну и что теперь? — спросил разведчик, обращаясь в пространство.

Пространство безмолвствовало, как и окружившие Михаила солдаты.

Он огляделся вокруг, оценивая диспозицию. Как он и предполагал с самого начала, сопротивление было абсолютно бесполезно, а точнее — невозможно. Квалин немного походил туда-сюда, снова сделал зарядку. Тело восстанавливало форму, мускулы набирались сил, но не так быстро, как хотелось. «Интеровские» бойцы наблюдали за разведчиком с любопытством, но не вмешивались и держали дистанцию. Кажется, ему позволялось делать что угодно, пока он не выходит за пределы оцепления — и то ладно. Размявшись, Михаил опустился там, где Диранст недавно разводил костер. Уселся, скрестив ноги по-турецки, и стал ждать.

Само по себе то, что Мэри не полетела сразу к «Призраку», а направилась сначала к ним, обнадеживало. Возможно, ключ еще не обработал ей мозги до полного превращения в зомби и у нее осталась хоть капля разума. Рассчитывать на то, что президентша вообще передумает отправляться на «Призрак», разумеется, не приходится. Скорее всего, она пытается выяснить, что известно им, и исходя из этого построить план проникновения. Причем решила допросить их поодиночке: сейчас обрабатывает Диранста, а потом возьмется за Квалина. Весьма разумно с её стороны: если рассказы ученого и разведчика не совпадут, она их легко поймает. Хотя чему тут противоречить? Ситуация как раз та, когда лучший выход — говорить всю правду. Особенно о том, что касается ключей. Да только вряд ли это поможет… Если вспомнить слова Хаймса: похоже, мы уже опоздали.

С другой стороны, «Хейгорн» не будет сидеть сложа руки, а наверняка снарядит новую экспедицию. Если ключей в самом деле много, они могут найти еще один, и тогда, если Мэри задержится здесь, именно они включат источник. Неизвестно, что лучше, говорил Диранст, но ведь он землянин лишь наполовину. При всей своей нелюбви к «Интергалактик» Михаил, безусловно, предпочел бы повелительницу с родной планеты. Да только какая, черт раздери, повелительница? Судя по происходящему, тот, кто вставляет ключ в источник, — как раз первейший раб «Призрака». Вот только как Мэри это объяснить? Как вообще что-то объяснить человеку, который все решил заранее и ничего не хочет слушать? Вон как она бодро лучегравом машет! И это — президент крупнейшей галактической корпорации! Сказал бы кто раньше такое — в жизни не поверил бы, а теперь своими глазами вижу…

Прошло не меньше часа, прежде чем из-за холма показались те же бойцы, что увели Диранста.

— Пошли, — сказал один, обращаясь к Квалину. — Госпожа приказала тебя привести.

Михаил встал и неторопливо последовал за ними. Конвой повел разведчика в обход холма, освещая путь фонарями. Ему вдруг представилось, как из непроглядных зарослей, привлеченный ярким светом, на них выскакивает какой-нибудь хищник, и он негромко рассмеялся. Передний солдат удивленно оглянулся на него, но ничего не сказал.

Они вышли на поляну, половину которой занимал «Грифон». На другой половине располагались с десяток бойцов и стояли две походные палатки. Посредине горел большой костер, почти вплотную к которому сидела Мэри — она скинула комбинезон и осталась в одной легкой рубашке. Диранста видно не было.

Конвоир знаком показал Квалину, чтобы тот подошел к предводительнице. Впрочем, он и сам уже направился к ней. Охрана по-прежнему не спускала с него глаз, но теперь держалась поодаль — им совсем не нужно было знать, о чем хозяйка будет говорить с разведчиком.

— Приветствую тебя снова, Леди Интергалактик, — сказал Квалин, присаживаясь возле огня.

Мэри повернулась к нему:

— Михаил, хочу сразу попросить тебя об одном. Я понимаю, что ты меня не любишь. Но, пожалуйста, постарайся обойтись без своих дежурных издевок.

— Стараться буду, — согласился он. — Большего не обещаю.

— Со мной что-то происходит, — сказала Мэри. — Я боюсь этого. И хочу понять.

— Что ж ты так поздно спохватилась… — проговорил он вполголоса.

Девушка молчала, созерцая языки пламени.

— Ну так что же? Такое многообещающее начало…

Она сверкнула кошачьими глазами:

— Ты сейчас опять решишь, что я — маленькая избалованная девчонка, которая забралась в президентское кресло, чтобы поиграть?

— Мэри, я пока еще ничего не сказал. Она ковырнула палкой горящие угли:

— Все не так! Что это я… будто оправдываюсь перед тобой…

— Ну, ты все-таки пыталась меня убить, — предположил Квалин.

— Да, пыталась! — сказала она с вызовом, будто провоцируя его. — Знаешь, тогда в баре… я, между прочим, сказала правду. Я хотела посмотреть, каков ты в жизни — национальный герой! И я могла передумать, если бы ты повел себя иначе. Но ты вел себя откровенно по-хамски! И тогда я решила… Но теперь я хочу извиниться перед тобой.

— Был еще другой раз, — напомнил он. — На корабле.

— Я тогда не знала, что Ремпальдс — это ты. И вообще, об убийстве речь не шла. Только отобрать ключ… любой ценой.

— Разве это не то же самое?

— Да, ты прав, то же самое.

— У тебя еще есть возможность наверстать, — заметил Квалин. — В третий раз.

Мэри посмотрела на него в упор:

— Ты, конечно, герой, но иногда ведешь себя как полный идиот!

— Я только предположил… — Михаил пожал плечами.

Девушка снова отвернулась к огню.

— Скажи, за что ты меня ненавидишь? Не после покушения, а еще раньше?

— Ну, это слишком сильно сказано, — возразил Квалин.

— Не цепляйся к словам. Ответь.

— Ладно. Только не обижайся потом, как маленькая девчонка.

— Не буду.

— Спрашиваешь, за что? — медленно сказал Михаил, а затем поднял на нее глаза. — За то, что вы повсюду! Везде суете свой нос, а потом запускаете загребущие лапы. Вам все надо подмять под себя и переделать… под себя же. Не считаясь ни с кем! Как будто настоящие люди — только вы. А остальные — так… куклы… игрушки…

— Но ведь это не про меня, а про корпорацию, — возразила Мэри.

— Про твою корпорацию, — уточнил Квалин. — Разве ты не отвечаешь за ее действия?

— Отвечаю, конечно. Но корпорация — это не только я. А я — не только корпорация. Жаль, что ты… — Она вдруг осеклась.

— Что?

— Неважно.

Девушка взяла палку и переворошила угли. Начавший было угасать костер снова разгорелся.

— С детства люблю смотреть на огонь, — сказала она. — Стихия в чистом виде! Уничтожает все, до чего может дотянуться… а потом умирает сама.

— Вот-вот! Не замечаешь параллели?

— А летать никогда не любила… — Мэри будто его не слушала. — Сейчас открою тебе свою самую страшную тайну! — Она негромко рассмеялась. — Президент интергалактической корпорации не переносит космические полеты. При эн-переходе меня выворачивает наизнанку. А в глубоком космосе я… я боюсь пустоты. Она будто давит со всех сторон… Я знаю, что это глупости, конечно. Но ничего не могу с собой поделать.

— Это бывает, — сказал Квалин. — Таких людей не так уж мало.

— Да, но ведь не все из них управляют космическими корпорациями! Скорее всего, только я одна.

— Наверное, я должен тебе посочувствовать… Извини, но, как ты заметила, я умею только издеваться.

— Когда я сюда летела… — продолжала Мэри. — То есть я летела совсем не сюда, а к «Призраку» — И когда мы вошли в деформ, меня прихватило сильно, как в детстве. Мне было очень плохо… а потом я вдруг задумалась, что я делаю. Почему я здесь? Почему я вообще куда-то лечу? Объяснение было, конечно… Но как будто не мое. Как будто кто-то засунул его мне в голову. Подменил мои мысли на… на это.

— Знакомое ощущение, — заметил Квалин.

— И я испугалась. Потребовала немедленно изменить курс… — Она вдруг впилась в него глазами. — Михаил, что было с тобой на «Призраке»?

Разведчик понял, что должен сейчас вместить в несколько слов самое важное. И сказал:

— Я застрелил человека. Меня заставил ключ.

— А потом?

— Потом я установил его в источнике… их, оба. И меня немного отпустило. И я тоже пытался понять, почему я здесь и что вообще делаю.

— Ключ… — задумчиво повторила Мэри.

— Ты все еще хочешь его установить? Включить источник?

— А ты? Только честно.

А ведь хочу, черт раздери, понял Квалин. Пускай это несравнимо с тем, что было, когда он держал ключ в руках. Но желание притаилось в глубине сознания и рвется наружу. Пока не очень настойчиво — оно словно ждет, чтобы его подтолкнули, дали свободу, и тогда оно снова развернется в полную силу. Эффект накопления с последействием, будь он проклят!

— Оно хочет — внутри меня, — произнес разведчик вслух. — «Призрак» никого не отпускает насовсем.

— Пойдем в палатку, — сказала Мэри.

Он последовал за ней внутрь. В углу был подвешен неяркий фонарик, и они сели под светом, скрытые от посторонних глаз.

— Со мной что-то странное происходит, — сказала девушка. — Я говорю и делаю вещи, которых раньше ни за что не сделала бы. Потом, наверное, об этом пожалею.

— Мы все еще о многом пожалеем, — согласился Квалин.

Мэри вдруг прислонилась к нему, и он, повинуясь импульсу, обнял ее и прижал к себе.

— Мне страшно, Михаил, — сказала она. — Я устала… я больше не могу так…

Девушка плакала в его объятиях — беззвучно, почти без слез, и все-таки он знал, что она плачет. Холодок прошел по позвоночнику сверху вниз, а потом словно что-то застряло в горле. Квалин понял, что не может произнести ни слова и едва ли способен пошевелиться. Да что же это, проскочила мысль. У него на руках рыдает президент всемогущей корпорации — ерунда какая-то, господи… Может быть, он все еще спит? Вот сейчас его разбудит Диранст и скажет, что корабль восстановлен и готов к полету… Квалин растерялся, не зная, что делать с подступившими мыслями и чувствами, сумбурными и путаными, чего никогда не бывало у космического разведчика. Все еще неспособный говорить, сам словно мальчишка, Михаил хлопал глазами и, обнимая Мэри, легонько гладил ее. Гладил и чувствовал: сейчас между ними установилась связь, которую не разорвать. Может быть, на том самом эргонном уровне…

«Призрак», вспомнилось уже знакомое, что же ты делаешь с нами?

— Ну ладно… — Девушка чуть отодвинулась от него. — Извини, что-то я нюни распустила.

— Да ничего, — ответил Квалин, уставившись в стену палатки.

— Я только хочу, чтобы ты понял…

— Да?

— Я все равно не отступлю от плана. «Призрак» будет мой.

— Ну во-от… — протянул разведчик. — Приехали!

— А что — лучше, если он достанется Хейгорну?

— Ни Хейгорну, ни тебе. Никому вообще.

— Это было бы глупо.

— Еще глупее — стать жертвами того, что мы не понимаем.

— Мы научимся понимать. Михаил, я сказала: я не отступлюсь! Я только хочу… хочу не потерять саму себя, когда буду там.

— А ты уверена, что это возможно?

— Но ведь я смогла сейчас. И ты смог…

— Там, на «Призраке», все намного сложнее.

— Но ты смог! — повторила Мэри.

— Я поставил только два ключа.

— Но теперь, когда мы знаем, будет легче. А если мы будем вместе…

— Вместе? — переспросил Квалин. — Думаешь, ты открыла мне свою тайну, поплакалась в жилетку, и теперь все изменится?

— Нет, Михаил, ничего такого я не думаю, — сказала девушка обиженным тоном. — Какой же ты все-таки отвратительный тип, герой!

— Уж какой есть… И, кстати, как с Диранстом? Он тоже будет с нами вместе? Или, как говорится, третий лишний?

— Диранст еще более отвратительный, чем ты. Даже хуже Хейгорна. Врет на каждом шагу и не краснеет. А если не врет, так говорит полуправду.

— А ты у нас, значит, исключительно честная?

— Все мы хороши, — подытожила Мэри. — Ну вот смотри: мы летим к «Призраку». Отправляемся туда… то есть отправляется моя команда. А у тебя есть выбор: пойти или остаться. И что ты сделаешь?

Квалин хмыкнул:

— Ты меня поймала. Пойду, куда я денусь?

— Так я и думала.

— Нет, ты погоди! — взвился он. — Вы отправляетесь на «Призрак»? Это, знаешь ли, нарушение закона! Да ладно бы закона… Хейгорн объявит нам войну! Ты знаешь, что такое война? Когда истребитель летит на малом над селением и дает беглый рассеянный огонь — знаешь, как это? А если над Кантровском? Над Токио?

— Войны не будет, — возразила Мэри. — Хейгорна отстранят.

— Ага. Мечтать не вредно.

— Когда мы подлетали сюда, пришло сообщение от следователя. Он собрал материалы и готов передать их в Галактический совет. Когда их покажут кумбиэнцам, те сами с радостью избавятся от Хейгорна.

— Кто-то из нас двоих очень наивный, — сказал Квалин. — И мне кажется, что не я.

— Нет, Михаил, почему же? Во-первых, твоя запись пошла в дело. Когда кумбиэнцы увидят, что Хейгорн стрелял в человека, у многих отношение к нему изменится. Во-вторых, Совет поставит условие: если Хейгорн останется, то договор будет пересмотрен не в пользу Кумбиэна.

— Это все только на словах так складно.

— На деле тоже вполне осуществимо.

— Да, но не за день и не за два! У тебя хватит терпения?

— Терпеть и не нужно.

— То есть? — Квалин посмотрел Мэри в глаза.

— Я жду сигнала. Следователь должен подтвердить, что документы переданы и делу дан ход. После этого можно больше не ждать.

— Да ты сумасшедшая! — выкрикнул Михаил. — Я-то подумал, что ты… А ты так ничего и не поняла!

— Это ты ничего не понял, герой, — сказала Мэри.

Она склонилась над вещами в углу и несколько секунд рылась в сумках. Потом поднялась и обернулась к Квалину. В ее руках был ключ.

— Вот он, третий! — произнесла девушка торжествующе.

— Убери! — закричал разведчик.

— Ну почему же? — Она повела плечом. Квалин схватил ее за запястья и крепко сжал.

Мэри вскрикнула, едва не выронила ключ. Внезапно разведчик ощутил слабость в руках — его подвело собственное усталое тело. Взгляд сам собой сосредоточился на красной полоске: она мигнула и погасла. Потом вспыхнула два раза подряд и снова померкла. Пальцы Михаила разжались и осторожно передвинулись повыше. Он накрыл ими ладони Мэри, ощущая фалангами ее теплую кожу, а кончиками — холодную поверхность ключа. Дыхание участилось; взгляд встретился со взглядом девушки.

— Нравится? — спросила она.

— Да, — сказал Квалин. Он вспомнил: ведь это мой ключ! Тот, который я нашел на «Призраке», а она похитила у меня. Я не должен упустить его снова!

— Он дает мне силы. Когда кажется, что все валится из рук… что совсем ничего не получается… Я могу просто взглянуть на него и почувствовать себя увереннее.

— Вот так он это… — начал разведчик и сбился с мысли. Что он хотел сказать только что? Наверное, это было не очень важно, раз он тут же забыл.

— А ты чувствуешь? — спросила Мэри.

У Квалина закружилась голова. Сказывалось то, что ему так и не удалось отдохнуть. В мыслях крутились два непонятных, ни к чему не привязанных слова: эффект накопления.

— Мне бы сейчас силы не помешали, — сказал он.

Девушка придвинулась к нему ближе, не отпуская рук и не отводя глаз. Какое-то время они так и сидели, прижавшись друг к другу, загипнотизированные тем, что неожиданно почувствовали, и боясь это потерять.

— Мы можем вместе править Галактикой, — произнесла Мэри.

— Но я же отвратительный тип! — Квалин изобразил удивление.

— Отвратительный, — согласилась она. — Но ты лучший. Таких больше нет.

— Ерунда. В управлении много разведчиков ничем не хуже меня. Меня наградили этой дурацкой звездой, но это не значит, что я лучше их.

— Дело не в звезде. Ты справляешься там, где больше никто не справился.

— Ладно тебе… Я везучий.

— Тогда тебе снова повезло, герой…

Они медленно опустили ключ рядом и сжали друг друга в объятиях. Потом упали на пол палатки, а дальше руки делали все сами, без участия сознания. Перед глазами Квалина мелькало лицо Мэри, которое то и дело почему-то сменяла красная полоска ключа. На своем лице он чувствовал ее горячие губы и язык. Затем мыслей будто не осталось вовсе, бушующая лавина чувств накатила и погребла его под собой. Откуда-то взялись силы, которых еще минуту назад так не хватало. С этими силами Михаил в экстазе прижимал к себе тело девушки, а чуть позже — вводил в него влагу жизни. А еще позже просто лежал, крепко обхватив ее, словно опасаясь, что она может исчезнуть.

«Ты больше никогда не будешь один!» — произнес вдалеке чужой и одновременно знакомый голос.

«Посмотри на себя!» — добавил другой.

А третий подвел итог:

«Это ты ничего не понял».

Затем силы оставили Квалина, и он провалился во тьму.

* * *

Когда разведчик очнулся, вокруг по-прежнему было темно, только сбоку время от времени что-то подмигивало. Это ключ, его полоска — сообразил Квалин тут же. Ключ… мой ключ, подумал он. Был моим, и будет снова.

Мэри Уинслоу спала, обхватив Михаила руками. Он осторожно освободился от нее и чуть пододвинул девушку, чтобы ей было удобнее лежать. Она что-то пробормотала сквозь сон, но глаз не открыла. Квалин сунул ей в руки лежавшую рядом сумку — Мэри тут же прижала ее к себе, по-прежнему не просыпаясь. Михаил привстал над ней — теперь он мог увидеть и сам ключ. Выждав немного и убедившись, что президент «Интергалактик» крепко спит, он наклонился и схватил ключ. Потом поднял и сунул за пазуху. Тут же ощутил неприятный холод, но что поделаешь — нужно было перетерпеть. Еще раз оглянувшись на Мэри, Квалин подошел к выходу из палатки и осторожно выглянул.

Несколько бойцов стояли неподалеку — никто не смотрел в его сторону. Пододвинув ключ так, чтобы он не бросался в глаза под одеждой, Михаил вышел наружу. Головы ближайших к палатке солдат сразу повернулись к нему, но Квалин сделал вид, что они его нисколько не интересуют. Он отошел в сторонку, вдохнул полной грудью, глянул на звездное небо. Бойцы перестали обращать на него внимание — для них главное было, чтобы разведчик не пытался уйти с поляны.

Михаил осмотрелся вокруг, оценивая обстановку. Ну, допустим, подумал он, я доберусь до корабля Диранста. Дальше что? Он ведь запер дверь на код, так что внутрь я не попаду. Нужен сам Койтль, без него никак. Но где же он?

Квалин выделил из солдат того, который, судя по всему, был командиром, и решительно подошел к нему:

— А где мой товарищ? — спросил он.

— В той палатке. Но тебе туда нельзя.

— Почему?

— Приказ госпожи.

— Его держат как пленника?

— Мне запрещено отвечать.

Разведчик поглядел на палатку, прикидывая шансы. Они определенно были близки к нулю. Бойцов слишком много, а у него с собой никакого оружия. Квалин предполагал, что убивать пленников по возможности не станут, но вот выстрелить в ногу, когда они побегут, — это запросто. Что же делать? Мэри в любой момент может проснуться и обнаружить пропажу ключа. Или придет сигнал, который она ждет, и разбудит ее. Так или эдак — Михаилу не поздоровится. Бежать бессмысленно, прятаться некуда… получается, что самый разумный выход — вернуть ключ на место. Только никакой это не выход, а признание своего поражения. Но что еще остается?

Сверху послышался гул — где-то далеко, но, похоже, он приближался. Квалин несколько секунд всматривался в небо над джунглями, пока не увидел несколько светящихся точек.

— Воздух! — заорал он, прорезав ночную тишину.

Бойцы повернулись в ту сторону, откуда доносился шум, и стали рассредоточиваться по поляне, беря на изготовку оружие.

Не прошло и полминуты, как с неба ударили лучевые импульсы.

Квалин тотчас кинулся за ближайшее дерево. На него никто не смотрел — бойцы открыли ответный огонь по кумбиэнским элерам, налетевшим, словно осы. А как там Мэри? — спохватился Михаил, но к ее палатке уже бежали двое. Кумбиэнцы стреляли беспорядочно, не целясь. Они явно стремились посеять панику, а затем аккуратно добить всех, кто останется. К счастью, полной внезапности у них не вышло — большинство бойцов успели укрыться. И все же двое навсегда остались лежать на земле. Два элера пронеслись над головами, еще три стремительно приближались. Неподалеку рвануло — один из них сбросил заграв; кто-то закричал. Похоже, хейгорновские рейдеры не собирались брать пленных. Интересно, догадывались ли они, на кого напали? А если нет — изменилось бы что-нибудь, узнай они, что на этой поляне сейчас находится президент конкурирующей корпорации?

В трех метрах от Квалина неожиданно возник Диранст, бросавший по сторонам удивленные взгляды и, похоже, плохо соображавший, что происходит. Михаил выскочил к нему из укрытия, но по пути резко свернул, склонился над упавшим бойцом и выхватил у него лучемет. Тут же развернулся, взял за руку Койтля и потащил за деревья. Уже оттуда обратил взгляд на происходящее. Первые два элера унеслись вперед и теперь разворачивались, задние вышли на позицию атаки и вели рассеянный огонь; бойцы «Интергалактик» стреляли в ответ. Передняя машина вдруг накренилась и боком пошла к земле — кто-то ее зацепил. Двое бойцов едва ли не на руках тащили Мэри к кораблю, она оборачивалась и что-то кричала. В следующую секунду подключилась тяжелая артиллерия — «Грифон» стал обстреливать напавших лучевыми импульсами.

— Уходим, — прошептал Квалин. Неожиданно разведчик поймал на себе чужой взгляд. На него в упор смотрел Патрик Хиеши со смесью удивления и страха в глазах. Времени на раздумья не было — Михаил вскинул лучемет. Патрик среагировал мгновенно: поднял палец к губам и покачал головой. Долю секунды Квалин испытывал сильное искушение нажать кнопку. Затем указал Дирансту на путь между деревьями и последовал за ним, не спуская глаз с «интеровского» специалиста. Но тот уже развернулся и побежал к кораблю, догоняя Мэри. В следующий миг Михаил забыл о нем: надо было продираться сквозь заросли, причем делать это как можно быстрее — не самая простая задача, но выбора не оставалось.

Минуты через две разведчик и ученый остановились на краю поляны, где стоял их корабль. Бой продолжался, но с того момента, как подключился «Грифон», перевес оказался не на стороне кумбиэнцев. Три машины были сбиты, две продолжали атаковать, и сейчас они как раз вели перестрелку с «интерами» со стороны «Крыла Дьявола». Квалин придержал Койтля, выжидая подходящего момента, чтобы не попасть под огонь. Затем, когда элеры пронеслись над головами, шепнул: — Беги открывай, я прикрою! Диранст кинулся вперед, достиг корабля и скрылся из глаз, направляясь к невидимой отсюда двери. Квалин перебежал вслед за ним, но дальше двигался медленно, не сводя глаз с бойцов. Те стреляли вдогонку хейгорновским элерам: двое из лучеметов, еще один пускал загравы, но попасть не мог. Затем один солдат упал. Михаил, обходя корабль, уже приближался к двери. В этот момент стоявший ближе всех ко входу боец повернулся к ним. Раздумывать было некогда — разведчик на ходу сразил его лучом и тут же ускорил шаги, моля Диранста, чтобы тот быстрее справлялся со своим кодом. Один из кумбиэнцев уже разворачивался — это давало надежду, что оставшиеся солдаты не заметят еще одну угрозу позади себя.

Когда Квалин углядел боковым зрением открытую дверь, он подскочил к ней в два прыжка, даже не интересуясь, видят ли его бойцы. Оказавшись внутри, немедленно захлопнул ее за собой, заблокировал замок и повернулся к Дирансту:

— Взлетай немедленно!

Тот кивнул, и они поспешили в кабину. Михаил чувствовал, что силы оставляют его с каждым шагом — он полностью выложился на бросок сквозь заросли джунглей, и теперь, чтобы восстановиться, ему по-хорошему надо было не меньше суток отдыха. Только где сейчас эти сутки возьмешь? Им еще повезет, если корабль успел отремонтироваться достаточно, чтобы протащить их через эн-переход.

— А что это там у тебя торчит? — спросил Койтль, когда они усаживались в кресла.

— Клю… — начал Квалин и вдруг заорал: — Пля! Черт раздери!

— Не смог удержаться, да? — спросил Диранст понимающе.

— А ты бы удержался?

Ученый молчал, запуская двигатели.

— Учти: баланс совсем никакой, — сказал, давая старт. И тут же, без всякого перехода: — Предлагаю кинуть его в реактор.

— Эта гадость может и выдержать.

— Тогда — в открытый космос. Только в деформе. И пускай там висит, сколько угодно.

— Поддерживаю, — согласился Квалин, чувствуя, как с него ручьями течет пот. Он вытащил ключ, положил рядом и сейчас заставлял себя не смотреть на него.

— На нижнем этаже есть защитные камеры. Ляг туда и отдыхай, не строй из себя героя, — предложил Диранст. — А ключ сунь в соседнюю и поставь экран.

— А стрелять? — спросил Михаил.

— Стрельбы не получится — пушки едва живые. Я бросаю все мощности на скорость. Или успеем уйти, или нет. Если нет, то меня успокаивает только одно.

— Что?

— Они будут пытаться взять нас живыми, — улыбнулся Диранст.

 

V

Когда корабль Канеха Хейгорна выходил из деформа, глава компании был доволен тем, как складываются события.

Незадолго до этого на связь с ним вышли агенты с Чундрауда. Они сообщили, что на планету недавно сел «Грифон», а рядом с ним обнаружен еще один корабль без опознавательных знаков. Хейгорну не надо было долго думать, чтобы понять: на нем и находится похищенный Ремпальдс. Что касается «Грифона», то он, разумеется, от «Интергалактик». Остается только удивляться, почему президент не подумал об этом раньше. Все предательства в конечном итоге ведут к его главным врагам и конкурентам — ведь это так естественно! Ремпальдс и Хаймс работали на «Интергалактик», а Бентиэн помогал им — все просто и ясно. Хейгорн ощутил облегчение от того, что наконец решил эту задачу до конца.

Он приказал выслать группу захвата к месту посадки. Агент попросил уточнить, как именно они должны действовать, и Канех долго не думал. Ни Ремпальдс, ни кто-либо еще, связанный с ним, больше не представлял интереса — от них следовало избавиться. Уничтожить всех, сказал Хейгорн. Никаких церемоний: сначала стрелять, а потом разбираться, кто есть кто. Агент ответил, что приступает немедленно.

Итак, с Ремпальдсом будет покончено. С Бентиэном он тоже разберется совсем скоро, когда высадится на станции. Что же касается Хаймса, то, когда Канех включит источник на «Призраке» и получит силу, дающую власть над умами, даже существо из высшей цивилизации не скроется от его мести. Ну и, разумеется, то же относится к «Интергалактик» и особенно к коварной президентше Мэри Уинслоу — тогда ее ничто не спасет!

Локаторы уже засекли «Призрак», и Хейгорн считал минуты до того момента, когда он лично разберется с Бентиэном. Неожиданно капитан сообщил, что неподалеку обнаружены три корабля земного подданства. Канех вспыхнул от гнева: выходит, эти подлецы поняли, чем запахло, и решили больше не ждать! Они хотят отобрать у него «Призрак»! Ну уж нет — пусть даже не надеются!

— Приказываю подготовиться к атаке, — ответил президент капитану.

— Господин, вы уверены, что стоит сразу атаковать? Может, сначала запросить связь?

— Нет, никаких переговоров! Нельзя давать им преимущество! Мы должны ударить первыми, Ольхаук, ясно тебе?

— Вас понял, господин.

Капитан отключился, но почти тут же отозвался снова:

— Господин, они сами запрашивают связь! Хейгорн недовольно поморщился:

— Отвергнутый с ними! Хорошо, я отвечу.

Капитан Ольхаук включил канал, и перед президентом появилась фигура землянина в темно-зеленой форме:

— Господин Канех Хейгорн? Я капитан Ангус Шварцман, представляю Восточный департамент контроля и наблюдения Земли.

— Как вы посмели вторгнуться в мои владения?! — загремел Хейгорн.

— Господин Хейгорн, мы ни в коем случае не посягаем на вашу собственность. Мы здесь совсем по другому делу…

— Так делайте ваши дела в других местах! Я не потерплю чужаков рядом с «Призраком»!

— Прошу прощения, позвольте мне объясниться. Наше дело связано с досадным недоразумением. Дело в том, что недалеко отсюда должен находиться корабль «Интергалактик», который мы ищем.

— Тем более: что «Интергалактик» делает здесь?!

— Вы должны помнить, господин Хейгорн, что «Призрак» находится не так уж далеко от ключевой деформ-точки нескольких маршрутов. И многие продолжают пользоваться этой точкой — разумеется, выдерживая надлежащую дистанцию до объекта. Но корабль, который мы ищем, по-видимому, сбился с курса. Сейчас он где-то здесь. Нам нужно только найти его и вернуть на Землю.

— Ты лжешь! — выкрикнул Хейгорн.

— Это почему же? — удивленно спросил землянин.

— Потому что, Шварцман, если вам нужно всего лишь вернуть один корабль, то незачем лететь за ним на трех военных. А у вас именно военные и хорошо вооруженные корабли, ведь так?

— На то есть причина, господин Хейгорн. Мы подозреваем, что корабль мог быть захвачен пиратами.

— Пиратами? — переспросил Канех.

— Именно! Космическими пиратами. И они заставили команду изменить курс.

— И ты серьезно считаешь, что я поверю в эту чушь?!

— Почему же нет? Космических пиратов, конечно, не так много, как рассказывают некоторые. Но совсем игнорировать их существование было бы большой ошибкой.

— Большая ошибка — то, что совершаете вы! — Хейгорн злорадно усмехнулся. — Сейчас я расскажу, как было на самом деле. Вас послала сюда Мэри Уинслоу! Вы прилетели, рассчитывая, что Хиорс Бентиэн свободно пропустит вас на «Призрак». И он, предатель, конечно, пропустил бы — если бы я не появился вовремя. А теперь, Шварцман, ты растерялся и испугался. Ты не знаешь, что делать, потому что вас только трое, а нас пятеро! И ты на ходу выдумываешь байки про пиратов, в которые не поверит ни один человек в здравом уме…

— Господин Хейгорн, можно мне уточнить…

— Что еще?!

— Мы ни в коем случае не интересуемся «Призраком». Но корабль, который мы ищем, вполне мог попытаться высадиться на него. Еще и поэтому нам важно найти и перехватить его поскорее.

— Что вы говорите! — Канех расхохотался. — Если уж ты лжешь, Шварцман, то будь хотя бы последовательным. Ты же противоречишь сам себе! Говоришь одно и тут же исправляешь на другое! Нет уж, довольно с меня этого бреда! — Он переключился на своего капитана: — Атакуй немедленно!

— Господин Хейгорн, это не бред! — закричал Шварцман. — Я сейчас передам вам официальное объяснение от декаэна…

— Я же говорил, что все эти переговоры — пустая трата времени. — Президент отключил связь.

Пять «Хоэргов» привели оружие в боевую готовность и растянулись в ряд, намереваясь ударить по врагу.

* * *

Когда Хиорс Бентиэн, наблюдая со станции, обнаружил только что вынырнувшие из деформа вооруженные корабли Хейгорна, ему сделалось дурно.

Мало того, что он не подчинился приказу президента и, вместо того чтобы вернуться на Кумбиэн, остался здесь. Так ведь он еще и передал целую подборку компрометирующих материалов галактическому следователю! Конечно, Хиорс связывался с «советчиком» по прямому интерфейсу, но вряд ли интерфейсер установлен у Лакамота непосредственно в токере. А это значит, что Хейгорн мог перехватить разговор на принимающей станции. Маловероятно, однако возможно. И тогда он знает, что Бентиэн предал его.

В какой-то момент исследователь был готов запросить связь с президентом. Однако вспомнил его безумное лицо во время последнего разговора и тут же раздумал. Что же ему делать — бежать? Но как убежишь от пяти «Хоэргов»? А может, спрятаться на самой станции? Хейгорн прибудет — и не найдет его… хотя нет, чепуха: датчики живых форм моментально укажут его местонахождение.

А может… это, конечно, еще большее безумие, но… спрятаться на «Призраке»?

Когда Бентиэн всерьез обдумывал такой вариант, локаторы зарегистрировали поблизости три земных корабля типа «Кондор».

Хиорс прикипел глазами к экрану. Он увидел, что «Хоэрги» сразу развернулись носами к «Кондорам» и начали перестраиваться в боевой порядок. Затем они замедлили движение — судя по всему, переговаривались. Но потом корабли Хейгорна ускорились снова и устремились на землян, а еще через полминуты раздались выстрелы.

Происходящее казалось Бентиэну полным сумасшествием, но он понимал: от исхода этих событий зависит и его судьба. Надо было срочно выяснить, кто эти земляне и что они здесь делают. Кто там у них главный? Решив не тратить время на выяснение, исследователь отправил запрос всем трем кораблям сразу.

— Говорит капитан Ангус Шварцман, — тут же откликнулся флагман. — А вы, должно быть, начальник станции «Призрак» Хиорс Бентиэн?

— Да, это я! Что там у вас происходит?

— Может, хоть вы нас поймете. Мы всего лишь ищем здесь один корабль, больше нам ничего не нужно. Я пытался объяснить это Хейгорну, но он обвинил меня во лжи и начал атаковать. Если хотите, господин Бентиэн, я перешлю вам…

— Я вам верю, — остановил его Хиорс. — Канех Хейгорн, к сожалению, сошел с ума.

— Вы хотите сказать…

— Я, видите ли, хочу сказать, что он абсолютно безумен. Неадекватен. Не способен себя контролировать и отдавать отчет в своих действиях. Вот что я хочу сказать!

— Бентиэн, вы в этом уверены? — Шварцман тоже старался говорить быстрее — перспектива сражаться с пятью «Хоэргами» его явно не радовала.

— А как вам кажется? Вы ведь только что говорили с ним…

— Определенно! Но я имею в виду: могли бы вы подтвердить это официально?

— Да, могу. Официально, как угодно, перед кем угодно!

— Бентиэн, мне нужна ваша помощь. Если Хейгорн сумасшедший, то он не имеет права находиться у власти и командовать.

— Так-так, я это понимаю! А как ему объяснить? По правде говоря, капитан, я надеялся на вашу помощь…

— Так давайте поможем друг другу! Вы знаете, что Совет…

— …ведет дело против Хейгорна. Чтобы отстранить его. Я уже говорил со следователем.

— Отлично! Бентиэн, ответьте мне на вопрос. Если не считать Хейгорна, кто самый старший от вашей компании в ближайших окрестностях?

— Я начальник этой станции и проекта исследования «Призрака». Никого старше здесь нет. Хейгорн, правда, сказал, что отстраняет меня. Но поскольку он невменяем, его слова не имеют силы.

— Совершенно верно! Тогда попробуйте представить, что сам Хейгорн отстранен, и вы уполномочены представлять интересы компании. Действуйте.

— Простите, как я должен действовать?

— Поговорите с ними! Не с Хейгорном, разумеется, а с командой. Убедите их перейти в подчинение к вам.

— Невозможно, — сказал Бентиэн. — Он наверняка взял с собой самых верных.

— Верных ему? Или компании?

— Это одно и то же.

— Это раньше было одно и то же. А теперь — не одно и то же. Попробуйте представить это, Бентиэн! Сделайте что-нибудь! Вы хотите, чтобы я помог, но поймите, я не смогу долго их сдерживать!

— Теперь — не одно и то же, — повторил Хиорс. — Я попробую, капитан!

На экране исследователь видел, что противники уже перешли на импульсный огонь. Надо было торопиться. Бентиэн мало верил в успех этой затеи, но готов был хвататься за любой шанс. Он, во имя Духи, сейчас сам охотно открыл бы огонь по Хейгорну, будь на станции оружие. Но все, что у него осталось, — это один «Хоэрг» в аварийном состоянии.

Хиорс легко выделил в пятерке корабль президента — тот, который держался позади и почти не вмешивался в сражение. Связываться с ним не было смысла — капитан наверняка переадресует запрос на Хейгорна, и ничего хорошего тогда не выйдет. Бентиэн выбрал остальные четыре корабля и потребовал связь.

Они откликнулись один за другим, но ничего не говорили — ждали, что скажет он. Исследователь набрал воздуха в грудь, пожелал себе удачи и начал:

— Это Хиорс Бентиэн, начальник станции и проекта «Призрак». Я хочу сделать официальное заявление от имени компании «Хейгорн».

А вот теперь, подумал Бентиэн, пути назад уже нет. Он выдержал паузу, отдышался и заговорил:

— Вы прилетели сюда под началом президента Канеха Хейгорна. К сожалению, обстоятельства сложились так, что Хейгорн… больше не может возглавлять компанию. Он психически нездоров… его следует направить на лечение. Он невменяем и не способен контролировать свои действия. Его приказы абсурдны и бессмысленны. Он видит повсюду врагов и предателей. В любой момент он может посчитать изменником кого угодно… в том числе и вас. Он уже погубил несколько человек… верных и преданных ему людей.

Капитаны молчали. Бентиэн перевел дух и продолжил:

— Ввиду этих обстоятельств я уполномочен временно принять руководство на себя. Я приказываю вам… первое: прекратить атаку и пропустить землян.

Они нам не враги… а мы не агрессоры. Второе: взять Хейгорна, заключить под стражу и доставить на Кумбиэн.

Хиорс вытер пот со лба и перешел к заключительной части:

— Если вы подчинитесь, то сохраните все привилегии, которые дала вам компания. Против вас не будет выдвинуто никаких обвинений… что неизбежно в противном случае. И последнее — лично от меня. Вы сами видели, каков Канех Хейгорн сейчас… и можете сделать выводы. Он может пообещать вам много денег, но учтите: его обещания сейчас ничего не стоят. И еще… у Великого Духа деньги никому не нужны. Подумайте об этом. И подтвердите вашу готовность выполнить приказ.

Бентиэн умолк и почувствовал, что все вокруг оказалось будто в тумане, а голова стала ватной. Кажется, он никогда не выкладывался так, как на эту речь. Особенно он разошелся под конец, понимая, что слишком много на себя берет, но точно так же понимая: сейчас хороши все средства, которые увеличивают его шансы. Если бы только результат оправдал затраченные усилия… Пока на это было не похоже, потому что в эфире стояла тишина. Но вот один из капитанов откликнулся:

— Правление может все это подтвердить? У вас есть документ?

— Это ты, Трубех?

Бентиэн узнал капитана: Трубех раньше занимался доставкой запчастей и оборудования в колониальные филиалы. А кроме того, приторговывал рабами по указанию Хейгорна и под непосредственным руководством Бентиэна. Будучи хорошими приятелями, они тогда сделали на этом немалые деньги. Потом, когда Галактический совет стал смотреть на такие вещи строже, завязали и с тех пор больше не общались — оба стеснялись своего прошлого и предпочитали о нем не вспоминать. Сейчас информацию о торговле людьми Хиорс в числе прочего передал следователю, постаравшись всячески преуменьшить свое участие. Но ведь Трубех этого не знает!

— Да, меня так зовут. Так что с документом?

— Значит, официальный документ пока не готов, — сказал Бентиэн. — Никто не думал, что события будут развиваться так… стремительно. Но я предоставлю его! Еще сегодня, до конца дня!

— Я понял, — сказал капитан и отключился, а вслед за ним и остальные.

Ну вот и все, понял Хиорс. Если даже Трубех не пошел за ним, то чего ждать от других? Они ясно дали понять, кому служат. Не компании, а лично президенту — в чем, в общем-то, можно было не сомневаться с самого начала. Вся эта затея безнадежна по определению. Сейчас они разберутся с землянами, а потом доберутся до него. Бентиэн откинулся в кресле. Странно, но он уже не чувствовал страха. Он выложился полностью, и силы оставили его, а вместе с ними и чувства. Больше ничего он сделать не мог — только смотреть и ждать. То есть он мог попробовать поговорить с Вонекином, Пехьюном и остальными. Но переговоры займут гораздо больше времени, чем бой в космосе, а значит, уже ничего не изменят.

Вместо прямого интерфейса Хиорс обратился к внутренней связи — он вызвал капитана уцелевшего «Хоэрга»:

— Как твой корабль — летать сможет?

— Смотря как. Полететь он, конечно, полетит, но с маневренностью совсем плохо. Нужен серьезный ремонт, а всех деталей здесь нет…

— А стрелять? — перебил Бентиэн.

— Опять же, смотря как. Батареи почти не держат. А перезаряжать после каждого выстрела — это издевательство, а не стрельба.

— Я понял, Лархо. Приказываю подготовиться к вылету. Тебе придется защищать станцию.

— Да вы с ума сошли! — закричал капитан.

— Боюсь, что не я, а президент Хейгорн. Я, конечно, не могу настаивать, но кроме тебя никого не осталось. Если он доберется сюда, то не пощадит ни меня, ни тебя. Выбор небольшой: умереть в бою или под пытками. Так что решай сам.

— Я с вами, начальник, — сказал Лархо. — Приказ понял, приступаю к выполнению!

Едва Бентиэн успел отключиться, как связи с ним потребовал сам Хейгорн.

— Я слушаю — ответил Хиорс как можно спокойнее.

— Что все это значит, Бентиэн?! — Канеха переполнял гнев.

Капитаны ему уже сообщили, понял исследователь. Отпираться будет как минимум глупо. Мысль возникла по наитию — он включил широковещательную трансляцию переговоров. Теперь их легко могли слышать на всех кораблях.

— Именно то, что вам сказали, — выговорил Хиорс. — Вы больше не президент компании.

— Ты это серьезно? Уж не ты ли метишь на мое место, предатель?!

— А это, видите ли, не мне решать…

— Чушь! Никто не имеет права снять меня с должности! Компания моя до тех пор, пока я жив!

— Это не совсем так, Канех. При чрезвычайных обстоятельствах, э-э… правление компании может принять решение отстранить вас. Пока еще вопрос прямо так не стоит… речь только о том, чтобы вывернулись на Кумбиэн и прошли обследование. Если они подтвердят, э-э… что вы психически здоровы… тогда… что ж… значит, мы напрасно беспокоились.

— Прекрати засорять мне мозги этой ерундой! Если кто-то из нас двоих болен, так это ты, Бентиэн! Потому что это я тебе приказал вернуться на Кумбиэн! А что сделал ты? И почему ты это сделал? Так я скажу, почему! Потому что ты работаешь на «Интергалактик», ведь так, предатель?!

— Канех, прошу прощения, это вы сейчас говорите ерунду! Связаться с «Интергалактик» мне не пришло бы в голову и в самом страшном сне.

— Но ты не подчинился приказу! И именно ты вызвал сюда этих землян!

— Нет-нет! Я не имел никаких дел с землянами. А не подчинился я потому, что вы больше не имеете права никому приказывать. Сдавайтесь, Канех! Не создавайте лишних проблем.

— А иначе что ты сделаешь, Хиорс? Позовешь на помощь своего Хаймса?

— Хаймс здесь ни при чем. У меня есть «Хоэрг» — он будет сражаться.

Хейгорн расхохотался во весь голос.

— Ты хочешь остановить меня одним «Хоэргом»? Да я разнесу твою станцию в клочья!

— Прошу заметить, Канех, что эта станция принадлежит не мне, а компании «Хейгорн». И если вы повредите ее, то тем самым нанесете вред имуществу компании.

— Плевать! — рявкнул Хейгорн. — Станция ничего не значит! Главное — «Призрак».

— Вы это слышали, — сказал Бентиэн. Он очень надеялся, что капитаны других кораблей действительно слышали весь разговор.

Однако капитаны все это время не расслаблялись — они вели бой с «Кондорами» землян. Насколько Хиорс мог судить по показаниям локаторов, одну «птицу» уже вывели из строя и еще одну здорово зацепили. Оставшаяся уносилась от противников на полной скорости, вряд ли рассчитывая уйти — скорее, надеясь, что преследователи рассредоточатся и бороться с ними станет легче. Одного «Хоэрга» тоже здорово задели, и раненый «Кондор» мог легко его добить, но не делал этого. Бентиэн понимал почему: тем самым земляне показывали, что только защищаются от кумбиэнцев и стараются оставаться гуманными даже в такой ситуации.

Президентский флагман, державшийся в стороне от боя, развернулся, и у Хиорса не осталось сомнений: он направляется к станции. Начальник видел, что именно сюда направлены его лучеметы и гравипушки. Нет, постойте! Бентиэн аж дернулся, до него будто только сейчас дошло: Канех что, в самом деле готов расстрелять собственную станцию в упор? Ведь это уже предел безумия… И, однако, Хейгорн вознамерился сделать именно это. Предчувствие близкой смерти парализовало исследователя. Если бы президент высадился сюда, еще была бы возможность о чем-то договориться… пусть призрачная, но все же. Но если он собирается разнести все вместе с находящимися внутри людьми…

— Ты что делаешь! — завизжал он полным отчаяния голосом; широковещание по-прежнему было включено. — Здесь двадцать человек персонала!

Никто не ответил. Треугольник «Хоэрга» неотвратимо приближался.

Навстречу вылетел Лархо — его обозначение на экране тревожно мигало, показывая, что корабль в аварийном состоянии. Тем не менее он продолжал двигаться к флагману по огибающей траектории. Еще немного — и защитник начал стрельбу из гравипушек. «Хоэрг» Хейгорна отбивался легко — у него-то все ресурсы были на максимуме, системы работали на полную мощность и экономить не приходилось. Он тут же начал стрелять в ответ — Бентиэн видел, как Лархо отчаянно ставит локальные поля, большего корабль не вытягивал. Он пытался увернуться, но получалось слишком медленно — маневренность и правда была совсем никакая. Атакующий же бил все более прицельно — импульсы достигали обшивки, с каждым ударом ослабляя и без того полуживую защиту.

Наконец начальник станции увидел, как что-то ярко мигнуло на правом крыле защитника, а затем он закрутился вокруг своей оси. Корабль терял управление, но еще пытался отстреливаться. Некоторые импульсы достигали врага, хотя все равно не могли пробиться сквозь его защитные поля.

— Отступай, Лархо! Сдавайся! — закричал Бентиэн, понимая, что сопротивляться дальше бессмысленно.

— Поздно, — откликнулся капитан.

А затем Хиорс увидел, как что-то вспыхнуло теперь уже на правом крыле флагмана «Хейгорна», и тут же его резко повело в сторону. Едва живой защитник станции все-таки сумел его достать.

— Проклятие! — загромыхал Канех в эфире. — Вы за это поплатитесь, шакалы!

Через несколько секунд корабль Лархо полыхнул и почти тут же пропал с экрана. Бентиэн закрыл лицо руками. Сейчас он прочувствовал как никогда остро, что ждет его в самом ближайшем будущем.

— Трепещи, предатель! — орал Хейгорн. — Я приближаюсь, я сейчас накажу тебя! Ты уже вышел из игры!

Сенсоры засекли приближающиеся к станции гравизаряды. Защита здесь была доверена автоматике, и сейчас та включила слабый фоновый экран по всей поверхности и усиленный — в зонах повышенного риска. Как побочный эффект, изображение сразу стало блеклым, расплывчатым. Бентиэн понимал: если Канех возьмется за дело всерьез, то экран будет сдерживать его удары очень недолго. Это ведь не военная база, а исследовательская станция и к тому же временная — никто не предусматривал защищать ее в настоящих боевых условиях. Нет, решил Хиорс, пусть Хейгорн безумен, но я должен оставаться реалистом.

— Я сдаюсь, — выговорил он упавшим голосом. — Не нужно атаковать, Канех! Я готов выслушать твои условия!

— Ты что-то сказал, предатель? — удивленно спросил Хейгорн.

— Я сказал, что сдаюсь! Прекрати это безумие!

— Я тебя не слышу. — Серия импульсов ударила по станции — поле пока сдерживало их.

— Я сдаюсь, — повторил Бентиэн. — Я… признаю вас президентом компании… и готов подчиниться… любому вашему приказу.

— Любому, Хиорс? — переспросил Канех. — Тогда я приказываю тебе сдохнуть, предатель! Ты мне больше не нужен!

— Безнадежно… — прошептал исследователь, схватившись за голову. Он не знал, что еще может сделать.

Разве что… Переключившись на внутреннюю связь, он объявил всем подчиненным: — Это мое последнее сообщение в качестве начальника станции и проекта. Мы переходим на аварийное положение. Спасайте ваши жизни, как сумеете!

На центральном пульте он перевел станцию в аварийный режим — это значило, что максимум энергии сейчас будет выделяться на защитные системы.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил помощник, сидевший здесь же в управляющей комнате.

— Нет, — отрезал Бентиэн. — Объявление касается всех. Беги, спасайся!

Тот оглянулся на начальника и встретился с абсолютно равнодушным взглядом. Пятясь, он медленно вышел из комнаты.

Автоматика докладывала, что кое-где поле уже не держит и импульсы достигают внешней обшивки. Хиорс встал, понимая, что если не поторопится, то закончит жизнь так же, как Лархо. И в этот момент услышал голос:

— Остановитесь, господин президент!

Бентиэн глянул на экран: расстановка сил изменилась. Пока он следил только за флагманом, два других «Хоэрга» оставили в покое землян и приблизились к нему. Говорил капитан Трубех — он уже подошел на расстояние, с которого президентский корабль вполне можно было достать лучеметным выстрелом.

— Это еще кто? — коротко спросил Хейгорн.

— Второй и четвертый. Бентиэн прав — вы ведете себя неадекватно. Мы больше не подчиняемся вашим приказам. Немедленно прекратите атаку, или я открываю огонь!

Значит, старый знакомый все-таки принял сторону мятежника? Это, несомненно, большая удача! Что же он думал так долго? Решись Трубех несколькими минутами раньше, можно было бы спасти Лархо. Хотя, может, гибель Лархо как раз и стала последней каплей — кто знает?

— Ты не посмеешь! — бас Канеха удивительным образом поднялся в тональности и превратился едва ли не в писк.

Ответом стали два выстрела, по одному с каждого корабля. Перехватчики флагмана, впрочем, легко отразили загравы.

— Это были предупредительные, — сказал Трубех. — Если вы не прекратите, мы начнем прицельную стрельбу.

— Да это бунт! — завопил Хейгорн. — Третий, пятый, ко мне!

— Называйте как хотите. Я на стороне Бентиэна и компании. Ей не нужен такой президент.

— Это заговор! — орал Канех. — Это Чанхиун, это опять Чанхиун!

Не прекращая стрелять по станции, его корабль поставил сзади защитное поле. Похоже, безумие Хейгорна простиралось настолько, что он готов был принять бой с любым количеством противников. Что же до его капитана, он наверняка был из тех людей, кто пойдет за хозяином куда угодно — если придется, то и в могилу. Итак, у Бентиэна появился шанс. Но много ли толку ему будет от этого шанса, если Трубех разделается с Канехом уже после того, как тот расколошматит станцию?

Система рапортовала, что в корпусе несколько критических повреждений и в двух отсеках нарушена герметизация. Выкрикивая проклятия и угрозы, Хейгорн продолжал атаковать — его корабль стрелял по трем направлениям сразу. Ждать больше было нельзя. Выскочив из-за пульта, Бентиэн покинул комнату управления и побежал по центральному коридору. Хотел сначала воспользоваться модулем «Кудент», но тут же раздумал: президент разнесет его модуль, как только увидит. Хиорс направился в другой коридор, где стоял ряд автоматических капсул. Капсула не так заметна, к тому же на них будут спасаться и другие — возможно, Хейгорн не заметит его или не обратит внимания. Тем более сейчас президенту придется больше заботиться о собственной шкуре.

Спасательные аппараты стояли в два ряда по бокам коридора. Свободные светились зелеными огоньками, занятые подмигивали желтым, а те, что уже улетели, предупреждающе горели красным. Последних было больше половины, но свободных еще хватало — к счастью, капсул на станции было больше, чем людей. В «Хейгорне» всегда все строили основательно, с запасом. И кто бы мог подумать, что этой постройке будет угрожать тот, по чьему указанию она была создана?

О состоянии станции Бентиэн мог судить уже не только по кратким сообщениям аварийной системы, но и по собственным ощущениям. Пол сотрясался под ногами — один раз Хиорс едва не упал. Одна из дверей неподалеку вдруг открылась до половины и заискрила, а потом свет в коридоре стал тусклым — комп уведомил, что ввиду критической ситуации системы обеспечения переведены на минимум, чтобы отдать все возможное аварийке.

Бентиэн долго не раздумывал — выбрал ближайшую капсулу, открыл ее и нырнул внутрь. Там оказалось мягко и приятно. Хиорс захлопнул крышку и увидел над головой пультик. Он отдал себя во власть автоматики, запустив последовательность эвакуации. Капсула тут же загерметизировалась, внутри ее заполнил мягкий голубой свет. Под пультом появился экранчик, предложивший выбор: включить внешний обзор, перейти в меню развлечений или погрузиться в сон. Несколько секунд Бентиэн обдумывал первый вариант, но затем представил, как на обзоре к нему приближается хейгорновский заграв… медленно, неторопливо, но тем только хуже. В капсуле нет защитных систем, вся защита — это сама оболочка. Если такое случится, ему останется только наблюдать за приближением смерти.

— Спать! — скомандовал Хиорс и в тот же миг почувствовал, как силы оставляют его. Кажется, организм только ждал команды «отбой» — истощенный, выложившийся, Бентиэн вполне мог обойтись без дополнительных средств усыпления, которые предлагала аппаратура капсулы.

Если я проснусь, это скорее всего будет означать, что Хейгорн уже не президент, подумал напоследок главный исследователь. Если же нет, то лучше не знать, какие обстоятельства станут тому причиной.

* * *

Канех Хейгорн с удовлетворением наблюдал, как исследовательская станция раскалывается на части под ударами лучевых импульсов и загравов. Изменник, должно быть, до конца был уверен, что президент не пойдет на это, но он глупец! Зачем Хейгорну станция, если он собирается сам высадиться на «Призрак» и включить его? А когда он включит источник, никакие вспомогательные станции уже не будут нужны. Они, эти глупые предатели, не могли рассчитывать, что он лично прибудет сюда. А он прилетел и тем самым перехитрил их! Теперь они срочно пытаются строить новые козни, но у них все равно ничего не получится!

— Господин президент! — закричал капитан Ольхаук. — Защитная энергия заканчивается, я скоро не смогу их сдерживать!

— Что за ерунда? — спросил Хейгорн, и правда не понимая.

— Я же вам говорю! Правое крыло повреждено — с маневренностью худо, а энергии для экранов скоро не будет…

— Так уничтожь мятежников скорее! Я приказываю!

— Я бы рад, господин президент! Но их двое, а я один…

— А что остальные двое?

— Только один — третьего сбили земляне. Пятый держит нейтралитет — не помогает ни нам, ни им.

— Какой, к отвергнутым, нейтралитет?!

— Он ждет исхода сражения. А до тех пор решил не вмешиваться.

— Я приказываю ему уничтожить мятежников!

— Бесполезно, господин президент! Он не отвечает на запросы.

— Это чушь! Проклятие, меня окружают одни предатели! Но хотя бы ты верен мне, ведь так?

— Да, господин президент, но… Прошу прощения, они снова атакуют!

Канех следил за происходящим на экране, где все пестрело от вспышек. Почему капитан никак не может уничтожить их, думал он. Вот с лучеметом так просто: направляешь трубку на цель, нажимаешь на кнопку — и все. Здесь, казалось бы, то же самое — корабль, конечно, не человек, но ведь и лучеметы тут помощнее. И тем не менее ничего не выходит. А может, Ольхаук — тоже предатель и сражается не в полную силу?

— Сдавайтесь, господин президент! — требовал тем временем капитан Трубех, возглавивший сопротивление. — Мы знаем, что ваши ресурсы почти исчерпаны. Сдавайтесь, я не хочу вас уничтожать!

— Только посмей! — ответил Канех, и тут же кресло под ним дрогнуло от сотрясшего корабль взрыва. — Предатели! Вы сами не понимаете, что творите!

— Господин президент, я сожалею, — сказал Ольхаук. — Боюсь, я больше ничего не могу сделать.

— Нет! Ты должен сражаться!

— Вы предлагаете мне атаковать голыми руками?

— Я хочу, чтобы ты делал все возможное!

— Я уже сделал все, что мог. Господин президент, мне жаль вас разочаровывать, но одно имя Канех Хейгорн еще не делает вас непобедимым и неуязвимым.

— Как ты смеешь, наглец! — выкрикнул Хейгорн, но капитан внезапно отключился.

У Канеха возникло странное ощущение — он будто очутился в пустоте. Стало невыносимо тихо; стрельба на экране прекратилась. Президент требовал связь с капитаном, но тот молчал. Выходит, и этот негодяй предал его? Он совсем один, никого больше не осталось… Ну, вернее, осталась охрана, но она не в счет. Хейгорн нащупал свой лучемет, сжал его в ладони и встал.

Изображения кораблей на экране сблизились. Затем был легкий толчок — они состыковались. На экране возникло лицо Трубеха:

— Президент и капитан, пройдите в шлюз. Не берите с собой никакого оружия.

— Сейчас! — рявкнул Хейгорн, глядя в экран. — Сейчас-сейчас!

Сунув лучемет за пояс и прикрыв его мантией, Канех вышел из комнаты и знаком велел охране следовать за собой. Подойдя к двери шлюза, он увидел там Ольхаука.

— Ты за это ответишь! — крикнул ему в лицо. Капитан молча отвернулся, делая вид, что вовсе не замечает президента. Затем нажал кнопку, и шлюз открылся. Ольхаук прошел в переходной отсек первым, за ним — Хейгорн и два охранника. Дверь закрылась за ними, однако противоположная пока не открывалась.

— Ну что там такое?! — выкрикнул Канех.

— Вы что, плохо слышали? — раздался из-под потолка голос Трубеха. — Только двое, без охраны. И без оружия!

— У меня нет оружия, — сказал Хейгорн.

— Кого вы хотите обмануть? Сканер показывает, что у вас лучемет.

— Что за чушь! — закричал президент, но тут к нему повернулся капитан:

— Канех, не стройте из себя идиота — отдайте лучемет.

Хейгорн вытащил оружие и направил на Ольхаука:

— Вы не смеете! — Он с ужасом понял, что говорит сквозь слезы. — Я Канех Хейгорн! Канех Хейгорн! — повторил еще раз и вдруг выпучил глаза, словно увидел под потолком что-то диковинное. — Не смейся! — закричал он, нацеливая туда оружие. — Прекрати, наглец! Ты не смеешь… не смеешь смеяться надо мной!

— Заберите у него миник! — обратился капитан к охране. — Для его же блага, пока он себя не покалечил.

Один охранник мягко взял Хейгорна под руку, чуть сжал, и оружие само выскользнуло из пальцев Канеха. Тот глянул на телохранителя полным удивления взглядом, но почти тут же снова поднял глаза к потолку.

— Выйдите, — сказал Ольхаук. — Я позабочусь о том, чтобы ему не причинили вреда.

— Мы подчиняемся только господину президенту, — возразил охранник.

— Господин президент сейчас не здесь, как видите. — Капитан указал пальцем на точку, в которую уставился Хейгорн. — Вряд ли он сможет кому-то приказывать.

— Пусть оставят оружие и войдут, — разрешил наконец Трубех.

Когда дверь во второй корабль распахнулась, охранники втащили туда Хейгорна, бросавшего по сторонам дикие взгляды. Он определенно видел перед собой не пятерку солдат с лучеметами на изготовку, а что-то совсем другое. Трубех посмотрел на него презрительно:

— Надо бы объявить, что он арестован и все как полагается, — сказал он, обращаясь к Ольхауку, — но ему, кажется, уже все равно.

— Не смей смеяться! — выкрикнул Канех. — Я доберусь до тебя!

— Он совсем спятил, — сказал капитан флагмана.

— Это я вижу. Ну раз так… — Мятежник смерил взглядом скорчившуюся фигуру. — Ты думаешь, Бентиэн говорил правду? Про решение правления и все такое?

— Нет, конечно. Спасал свою шкуру. Но теперь им все равно придется принимать какое-то решение.

— Да уж… — Трубех остановил взгляд на лице Хейгорна, что-то старательно выискивавшего в вышине. — Но Бентиэн тут ни при чем.

— Что тебе так дался этот Бентиэн? — удивился Ольхаук.

— Ты же отправил его к Великому Духу. Жалко беднягу…

— Что я мог сделать? Я должен был выполнять приказ.

— Да я понимаю! Мы все принесли присягу и все выполняли приказ. Кто-то понял раньше, что наш президент, как ты говоришь, спятил… Кто-то позже. А может быть, понял, но надеялся, что Канех еще образумится. Ведь надеялся?

— Конечно, надеялся! До последнего момента надеялся — пока он не задрал глаза к небу.

— Ну вот! А я хотел тебя остановить, но не успел… совсем немножко не успел.

— Бентиэн мог и выжить, — заметил Ольхаук. — Ты же еще не подбирал капсулы?

— Еще нет. — Лицо Трубеха отразило напряженную работу мысли.

В глазах капитана флагмана появилось понимание.

— Знаешь, а я бы ни за что не доверил свою жизнь капсуле. Страшно ненадежные штуки! Иногда разбиваются прямо о борт корабля…

— Такого я уже давно не помню, — возразил Трубех. — Разве что не повезет нарваться на совсем зеленого новичка.

— Или вдруг неполадки в жизнеобеспечении. И вместо анабиоза погрузит в вечный сон.

— Да, — признал второй капитан, — такое изредка случается.

— Но что хуже всего: как только залез в эту консервную банку, от тебя уже ничего не зависит.

— Это точно!

— Вот видишь: многие так считают. Может, и Бентиэн из таких? Конечно, в последний момент он бы все равно побежал к капсуле… Но он мог и не успеть.

— Действительно, мог, — согласился Трубех. Он снова успокоился. — Мы с четвертым тебя вообще как, не сильно потрепали?

— Да ерунда. Ничего жизненно важного, залатаю.

— Ну и слава Духу! Возвращайся к себе, и летим домой. Этот, — Трубех указал на Хейгорна, — останется у меня. А землянина возьмем с собой свидетелем.

— Этот свидетель еще выставит счет за два корабля, — заметил первый.

— И получит ответный за нашего третьего. Кроме того, ему придется очень подробно объяснять, что они делали возле нашего объекта.

— Это верно: во всех подробностях! — согласился Ольхаук и развернулся к шлюзу.

А Канех, тыкая пальцем в воздух, бормотал:

— Я все равно доберусь до тебя, Кейвон Хаймс! Я выведу тебя из игры!

Но его уже никто не слышал.

 

VI

— Мы совершаем ошибку, — сказал Михаил Квалин.

Он глядел на экран, где «Призрак» пока был виден только как точка, подсвеченная компом. Вместо исследовательской станции локатор регистрировал множество обломков, и это весьма беспокоило разведчика. Даже несмотря на то что больше поблизости ничего не наблюдалось.

— Почему? — спросил Диранст.

— Нам не надо было бежать.

— И ты теперь это говоришь? После того как сам сквозь заросли протащил меня к кораблю?

— Лучше бы меня остановили, — сказал Квалин.

— Это еще почему?

— Да потому что Мэри… еще немного, и она бы поняла. Она хотела понять, я это чувствовал… я бы убедил ее, что «Призрак» лучше оставить в покое.

— Она бы… я бы… — передразнил Койтль. — Так почему же не убедил?

— Не знаю… Она уже сама почти подошла к этой мысли. А потом ее вдруг переклинило — и опять пошла старая песня.

— А ты увидел ключ — и сам запел то же.

— Я хотел вырвать у нее ключ. Но не смог… сил не хватило.

— И тем не менее ты все еще надеешься ее убедить?

— Я бы попробовал. По крайней мере, ключ уже мешать не будет.

— Я себе это представляю! — ухмыльнулся Диранст. — Ты ее убеждаешь, а она возвращает твои убеждения тебе же взад. Вернее, в зад нашему кораблю, верхом на заграве.

— Ни в коем случае! Она еще не знает, что ключ мы выкинули.

— Тогда все-таки в зад тебе самому. Сразу, как только состыкуемся.

— Ну, может, не так уж и сразу…

— Да ты в нее влюбился, что ли?! — выкрикнул Койтль.

— Не говори ерунды! — вспыхнул Квалин. — Лучше вот что скажи. Допустим, мы сейчас идем на «Призрак», они прилетают следом и прутся за нами. Мы ставим бомбу. Они приходят через десять минут и снимают ее. И толку от нашего похода?

— Объясняю специально для тебя. На этой бомбе особый декон — с усиленным тормозным механизмом. На обычном деконцентрация идет несколько секунд, а этот вытягивает до полутора часов. Я, конечно, меньше поставлю — только чтобы мы успели убежать. Если «интера» начнут ковыряться с механизмом, они могут разве что ускорить процесс. Но не наоборот.

— Ладно, пусть так. Они ее не отключат, но и уйти не успеют. Их же разнесет вместе с «Призраком»!

Диранст пожал плечами:

— Туда и дорога.

Разведчик вскочил и метнул в ученого гневный взгляд:

— Тебе не кажется, что уже довольно смертей?!

— Кто бы говорил…

— Вот именно поэтому! Ты называешь их галактическими безумцами? А мы с тобой чем лучше?

— Да ничем, по правде говоря, — сказал Койтль, тяжело вздохнув.

— И тебя это устраивает?

— Квалин, смотри на вещи проще. Может сдохнуть кучка людей… мы с тобой, кстати, тоже запросто можем. А может прийти кирдык, как вы говорите, всему человечеству. Что ты выберешь?

— Койтль, давай без пафоса. Мэри, между прочим, предлагала мне пойти с ее командой, когда она высадится на «Призрак».

— И когда вы дойдете до источника, они, конечно, будут спокойно стоять и смотреть, как ты устанавливаешь бомбу.

Михаил молчал, внутренне не желая мириться с неизбежным.

— Лучше скажи, что ты думаешь об этом, — Диранст указал на осколки станции, уже обретавшие объем на экране переднего обзора.

— Это не Мэри. Она еще не могла сюда добраться.

— Вероятно. Но ведь и не Хейгорн же сам себя!

— Это был бы полный абсурд, — сказал Квалин. — Я думаю о Кейвоне Хаймсе.

— Вот и я тоже о нем думаю…

— Вряд ли он сам ее взорвал. Скорее, что-нибудь подстроил… как с небоскребом в Кантровске.

— Это сути не меняет. Он ведь и нам так может… подстроить.

— Ага. У меня чувство, что мы с ним еще увидимся.

— Ну, ладно, — сказал Диранст, глядя на экран. — Надо готовиться. Ты как себя чувствуешь?

— Паршивенько, в общем, но бывало и хуже.

— Я понимаю, что бывало… Но нам сейчас понадобятся все наши силы. Те, которые есть, и те, которых нет.

— Где ж нам взять те, которых нет? Койтль повернулся к Квалину:

— Предлагаю тебе стимулятор. Вроде того, под которым ты выносил «Хоэрги». Несколько часов будешь бегать и прыгать, как на мускульниках. Но потом отходняк не меньше недели. Будешь лежать пластом… если доживешь.

— Чего уж там, — сказал Михаил. — «Потом» мне все равно ничего хорошего не светит. Официально я и так уже труп.

— Как и я. И не сомневайся — себе я эту радость тоже введу. Я тут бодрюсь-бодрюсь, а ведь сам едва на ногах держусь.

— Да, видок у тебя неважный, — согласился разведчик.

— Старость — не радость, как вы говорите. Был бы я моложе — мы бы с тобой повоевали.

— Зачем воевать? Есть много более приятных развлечений.

— Ты прав — лучше без войн. Ну, давай. Хватай, что нужно, — и в модуль. О необходимом минимуме не беспокойся, я все подготовил.

Через несколько минут Диранст уже вел посадочный модуль к «Призраку». Металлическая громада росла на глазах.

— Пока есть время — давай покажу. — Он распахнул рюкзак, и глазам Квалина предстала управляющая панель на небольшом квадратном ящичке. — Ремнями с магнитами крепим на объект. Когда она активируется, включается еще и слабый плюс — фиг потом оторвешь.

— Я бы об этом так не беспокоился, — заметил Михаил. — Учитывая «десять-ка».

— Как сказать. Она может разорвать «Призрак» на части, а центральный блок останется целым — и что потом? Нет, надо чтоб рвануло на самом источнике! Теперь смотри: набираешь код, — Диранст щелкнул клавишами. — Запомнил?

— Ага.

— Нажимаю сброс, поскольку сейчас нам ее запускать не нужно. Учти: если после кода нажал старт — сброс уже не действует. Ну, тут еще подстройка времени… Опять-таки: действует только до старта, потом уже все.

— Сколько поставил?

— Полчаса.

— Сурово…

— Я сначала думал о двадцати минутах.

— Нереально. В лучшем случае хватит только добежать до модуля. А хотелось бы еще и улететь.

— Поэтому я в конце концов остановился на тридцати.

— Это все замечательно, — сказал Квалин. — Ты не учел одного. Если «Призрак» испортит нам эту фигню так же, как датчики?

— Об этом нечего даже и думать! Помнишь про уровни воли? Твоя воля — это еще и твоя вера.

— По-твоему, достаточно верить, что это сработает, и оно сработает?

— На твоем месте, Квалин, я бы так не смеялся.

— Я только хочу сказать, что вера и воля есть не только у нас с тобой. Та же Мэри, Хаймс…

— Ну, ты же понимаешь, что абсолютно все факторы учесть невозможно. Надеюсь, удача будет с нами!

— Ты, как всегда, оптимистичен, — заметил разведчик.

— Я становлюсь оптимистом, когда ситуация настолько паршивая, что ничего другого уже не остается.

Улыбнувшись, Квалин принялся облачаться в скафандр. Диранст подготовил для них облегченные костюмы — ничего лишнего, только самое необходимое. Хотя они надеялись, что смогут нормально дышать на «Призраке», Койтль подстраховался и прихватил кислородные баллоны — Михаил его понимал. Из оружия они взяли комбики, набор ручных загравов и ножи. На поясе у каждого висела сумка с необходимым минимумом. Диранст ухватился за рюкзак с бомбой, собираясь закинуть его на плечи:

— Тяжелая, зараза, хоть в середке и минусовая!

— Дай лучше мне, — предложил Квалин.

— Почему тебе?

— Я все ж покрепче тебя буду. Хотя со стимулятором один хрен, но тем не менее…

— Ладно, держи, — Койтль отдал смертельный груз неохотно. — А я возьму это, — он подхватил другую сумку.

— А там что?

— Припасы. На всякий случай.

— Сам же говорил, чтоб ничего лишнего…

— Я подумал, что лучше все-таки перестраховаться. Ничего не забыл?

— Издеваешься? — Михаил почему-то подумал о ключе, который, по уверению Диранста, сейчас болтался где-то в межмерном пространстве. — Койтль, пока мы туда не вошли, хочу попросить тебя об одном.

— О чем?

— Если тебе покажется, что я… веду себя странно, скажи «Катак». Одно имя — Катак. На меня это хорошо действует.

— Договорились.

— Ну тогда пошли.

Они ступили на «Призрак» там же, где и в прошлый раз. Квалин считал, что вряд ли стоит выдумывать что-то новое — лучше всего идти к источнику тем же путем, каким он тогда шел с кумбиэнцами. Возможно, это было его воображение, но сейчас «Призрак» казался еще более пустым, чем раньше. Пустым, заброшенным, покинутым… хотелось добавить «и никому не нужным», но, будь так, им не потребовалось бы его взрывать.

— Отойдем чуть подальше, и можно будет дышать, — сказал Диранст. — Мне почему-то кажется, что так должно быть.

— Наверное, — согласился Квалин.

Он представил, что возле модуля находится еще их обычная, повседневная реальность. Реальность «Призрака» начинается там, где внешней двери шлюза уже не видно. И в этой иной реальности возможно все. Дышать без скафандра — в сущности, мелочь… по сравнению со многими другими вещами.

— Эккумундивный спокоен, как никогда, — заметил Михаил. — Только центральный, и никаких колебаний.

— Аналогично, — согласился Диранст. — Они поняли, что с нами эти игры больше не пройдут.

— Нет. Это мы поняли. Койтль расхохотался:

— Ты прав! Ты быстро схватываешь суть.

— А кто из нас двоих уже бывал здесь? Мне кажется, что не ты!

Пройдя несколько метров, они одновременно схватились за застежки шлемов. Глянули друг на друга, улыбнулись и, перекрыв шланги, оголили головы. Квалин сразу узнал эти грозовые запахи, будто придававшие сил. Хотя чего-чего, а сил у него сейчас было полно… впрочем, их в любом случае не стоило расходовать понапрасну.

— Черт! — воскликнул разведчик, пройдя еще немного.

— Что такое?

— Прошлый раз здесь была дыра. Вот тут, где мы стоим!

— А теперь, значит, ее нет?

— Не издевайся, Койтль! Между прочим, именно через эту дыру мы добирались к источнику.

— А теперь, значит, будем добираться другим путем.

— Чего тебе так весело? — удивился Квалин.

— Наверное, оттого, что я наконец-то здесь. Я видел записи, читал документы… а теперь я сам — своими ногами — стою здесь!

— Это, конечно, замечательно! Но мы здесь, если помнишь, не для того, чтобы прыгать от радости.

— Да, я понимаю… Но ты, кажется, понял суть не до конца. Нам теперь открыты любые пути, Квалин!

— В каком смысле?

— Сейчас увидишь! Закрой глаза ненадолго. Расслабься и постарайся ни о чем не думать.

— Что за детские игры, Койтль?

— Пожалуйста, дай мне попробовать! Хочу убедиться, что это работает и на практике, а не только в теории. Если все получится, то добраться до источника нам будет раз плюнуть!

— Ну смотри, — только сказал Квалин. — У тебя десять секунд.

Он прикрыл глаза и невольно стал прислушиваться к тому, что творится вокруг. Однако слушать было нечего — на «Призраке» стояла тишина. И вовсе не потому, что якобы низкое давление не давало распространяться звукам, а потому что он был мертв — или, скорее, глубоко спал. Единственными бодрствующими существами на нем были Квалин и Диранст.

Единственными ли?

— Открывай, готово! — произнес Койтль.

Михаил взглянул — и тотчас был ослеплен. Ничего похожего на серые стены не осталось вокруг — их заменили сияющие кристаллы самых разных форм и расцветок. Огромные, чуть ли не с самого Квалина в высоту, и маленькие, заметные глазу только благодаря их внутреннему свечению. Прозрачные, как алмазы, алые, как рубины, зеленые, как изумруды… А только ли «как»? — мелькнула мысль. Некоторые — правильные октаэдры и додекаэдры, другие — гораздо более сложных форм: тут были и кристаллические снежинки, и застывшие листья, и подобия кораллов, и большие разноцветные фрактальные деревья… А вот — фигурка, напоминающая собаку… а там — словно карикатура на слона… а здесь будто птичка замерла на ветке…

Не осталось ни стен, ни потолка, ни пола. Некоторые большие кристаллы, смыкаясь, сами образовывали целые стены и уступы. Другие, казалось, зависли в воздухе — Квалин мог поклясться, что их ничего не поддерживало, и тем не менее они не собирались падать. А затем все вдруг пришло в движение. Птичка взлетела и захлопала сияющими крыльями, слон поднял хобот, оторвал от опоры четыре ноги и медленно поплыл ввысь. Деревья захлопали листьями, которые стали расти на глазах, пускать новые ветки и превращаться в новые деревья. Снежинки, поднимаясь высоко над головой, разлетались цветным салютом, а затем каждый кристаллик вырастал и оборачивался огромным алмазом или изумрудом. Драгоценности устремлялись к земле градом, но не достигали ее, вновь распадаясь на маленькие фигурки, — и все повторялось, рождая еще большее великолепие.

Да и земля… была ли земля? Михаил опустил голову — и вдруг пол под ним треснул, распался на множество осколков, которые тут же окрасились в разные цвета. А потом осколки все разом ухнули вниз, и Квалин теперь сам висел в воздухе, как те кристаллы… И он понял, что может теперь идти куда угодно и как угодно. Можно, конечно, по старинке двигаться прямо, а можно сделать кувырок, встать на воображаемом потолке вниз головой и шагать так, и ему совсем не будет неудобно. На место провалившихся в бездну кристалликов поднимались другие — некоторые оставались под ногами, другие уносились выше, где на глазах претерпевали новые изменения…

Михаил оглянулся на Диранста. Тот стоял, завороженный своим творением. Взгляд его был устремлен куда-то далеко, за пределы видимого… может быть даже — за пределы самого «Призрака».

— У тебя камера есть? — спросил Квалин. — Потом ведь не поверят…

— Она-то есть… только боюсь испортить.

— Значит, и я так могу?

— Сможешь… если захочешь. Мне кажется, тебе не очень и хотелось — иначе ты бы еще в прошлый раз сделал что-нибудь подобное.

— В прошлый раз мне не до того было. Я думал только как бы выбраться.

— Тебе и сейчас не до того, — заметил Койтль.

— Верно, черт раздери! Вот я и думаю: мы тратим время на всякую фигню, а надо идти к источнику.

— В этом и разница между нами. У тебя образ мышления простой: есть постановка задачи, есть способы ее решения, и ты выбираешь самый эффективный. А мне интересно все попробовать! Даже те способы, которые к решению никак не ведут. Да и к самой задаче почти не относятся.

— Ага, я помню. Разобрать и посмотреть, как устроено.

— Да, и это. Понимаешь: твой подход, конечно, хорош, но он не позволяет выйти за рамки. Вот как сейчас.

— А надо ли? — спросил Квалин.

— Иногда надо. Иначе люди бы не в космос летали, а гонялись друг за другом с каменными топорами… и еще хорошо, если с топорами.

— И все-таки в первую очередь нам надо идти, — напомнил Михаил.

— Конечно, идем.

Диранст устремился вперед, вышагивая по воздуху и огибая кристаллы, которые, впрочем, ни разу не задели ни разведчика, ни ученого. Квалин чувствовал, как что-то мягкое пружинит под ногами при каждом шаге, и решил не утруждать себя размышлениями о том, что это может быть. На «Призраке» сон превращается в реальность, и сейчас Михаил оказался во сне Койтля — бредовая формулировка, зато объясняет все в несколько слов. А главное — при кажущейся бредовости она максимально близка к действительности. Пусть я и не могу совсем выйти за рамки, подумал Квалин, зато, когда нужно, я легко могу их расширить. Только благодаря этому я не сошел с ума за десять лет службы в разведке.

— А согласись: ведь жалко уничтожать такую красоту? — спросил Диранст.

— Да уж. Лучше бы мы этого не видели.

— Вот опять ты мыслишь с точки зрения цели! А я бы не простил себе, если бы не увидел. Ты представь: ведь когда-нибудь и люди до этого дойдут. Может, через сотню-другую лет…

— Как раз потому ее и надо уничтожить. Чтобы у них был шанс дойти.

— С этим не поспоришь, — согласился Койтль.

Кристаллические фигуры окружали их повсюду — не только впереди, но и позади не осталось никаких следов привычных коридоров. Ориентироваться можно было только по датчику, указывающему направление на источник. Интересно, подумал Квалин, а если бы я сейчас захотел сразу переместиться к центру? Вот точно так же закрыл глаза и представил, что следующий шаг приведет меня к воротам? Он действительно зажмурился, как мог четко представил себе дверной проем, за которым виднелись центральный пульт и труба с фиолетовым кубом. Шагнул, затем открыл глаза… Ничего но изменилось. Те же кристаллы, то степенно проплывающие рядом, то проносящиеся сверху вниз и обратно, меняясь на ходу.

— Интересно, это я опять не смог выйти за рамки? — спросил Квалин вслух.

— Ты о чем?

— Только что хотел переместиться прямо к источнику. Чтобы один шаг — и сразу там.

— Ну, какие-то рамки есть и на «Призраке». Чтобы мгновенно перемещаться, нам нужно менять скорее не его, а самих себя. Те самые точки воли. А это так просто не получится. Во всяком случае, пока не включен источник.

— Пока? — переспросил разведчик.

— Да, а что?

— Звучит, как будто потом он будет включен.

— Ну, Квалин, я не думал, что ты уже настолько на этом зациклен. К словам цепляешься…

— Извини, — сказал Михаил и продолжил идти молча.

Вскоре он заметил, что трансформации кристаллов становятся более однообразными. Только теперь он обратил внимание, что раньше среди них почти не было холодных оттенков — исключительно яркие, жизнеутверждающие. Но сейчас они тускнели на глазах — алое, изумрудное и ослепительно белое уступало место багровому, коричневому и темно-серому. Формы упрощались — сложных многогранных фракталов больше не было, в основном попадались банальные кубики и восьмигранники. Эти кубики все чаще соединялись вместе, образуя стены — и за их формой смутно угадывались знакомые очертания темно-серебристого коридора.

— Это ты делаешь? — спросил Квалин.

— Нет, оно само. Я же говорил про приоритет воли того, кто включает источник. Хотя я мог бы поддерживать мой кристальный рай, но это дополнительные усилия…

— Что-то у тебя резко пропал энтузиазм… Не потому ли, что здесь появились новые точки воли? Например, высадилась Мэри…

— И это вернуло «Призрак» к исходному состоянию? Может быть. А может…

— Хаймс? — спросил Михаил.

Диранст не ответил. Квалин на всякий случай глянул на датчик, но там ничего не изменилось.

Скоро их ноги ступали уже не по невидимому, а по обычному серо-серебристому полу «Призрака». Шаги вновь отдавались гулким эхом — там, в кристаллической пещере, его не было. Михаил оглянулся назад. Разумеется, он не увидел никаких кристаллов — коридор тянулся метров двадцать, после чего заворачивал влево. Реальность «Призрака» становилась знакомой, но Квалина это не радовало. Пока направление коридора более-менее совпадало со стрелкой на датчике, но будет ли так продолжаться и дальше? Выведет ли коридор туда, куда надо? Смогут ли они в случае чего усилием воли проделать проход в стене?

Михаил невольно ускорил шаг, и Диранст последовал его примеру. Чем быстрее они будут идти, тем больше шансов опередить преследователей, кем бы те ни были и к каким бы средствам ни прибегали, чтобы их остановить. Они только что прошли поворот влево, когда Койтль сказал:

— А вот и живая форма…

— Сорок четыре, точно за нами, — подтвердил Квалин, глянув на свой датчик. На нем не было настроено опознавание «свой-чужой», поэтому все точки отображались красным. — Вряд ли это Мэри. Она не так глупа, чтобы сунуться сюда одна.

— «Защитник» тоже вряд ли, — сказал Диранст. — Тогда его увидел бы только один из нас.

— Думаешь, Хаймс? Если ему нужны мы, он мог бы появиться прямо перед нами. К чему эти игры?

— Ну пойди и спроси его. Всего-то сорок метров…

— Пускай догоняет сам.

Михаил не стал сбавлять темп, и Койтль следовал его примеру. Ход долго шел прямо, и когда они наконец достигли следующего поворота, Квалин чуть остановился, надеясь, что сможет увидеть преследователя позади себя. Но тот не спешил показываться, а, судя по всему, затаился за углом. Наконец разведчик махнул рукой и пошел дальше. Почти тут же коридор раздвоился на два — глянув на датчик, Диранст указал направление.

— Мы прошли уже половину, — заметил он.

— До сих пор мы шли почти по прямой. А если они сейчас начнут крутить…

— Тогда объединим нашу волю и попробуем создать прямой проход.

— Я тоже об этом думал. Интересно, а мы могли бы создать «защитников»? И направить на того же Хаймса…

— Теоретически — почему нет?

Коридор, в который они свернули, отличался от предыдущего разве что большим количеством механизмов у стен. Смотреть здесь было особенно не на что, и Квалин направил взгляд внутрь собственных мыслей. Он ясно представил себе фигуру Хаймса — такую же, как и раньше: в строгом, не предназначенном для походов костюме.

Кейвон Хаймс движется вперед равномерными шагами. Хотя его темп почти такой же, как у тех, кого он преследует, со стороны совсем не похоже, что он спешит. Хаймс спокоен и уверен в себе. Глаза его смотрят не столько перед собой, сколько в точку, где находятся сейчас Квалин и Диранст. Неважно, что их от него отделяют стены — они не помеха для взгляда существа чужой цивилизации, временно оказавшегося в человеческом теле.

Но вот по лицу Хаймса пробегает тень беспокойства. Он поворачивает голову назад, но ничего там не видит. Пока он еще не может увидеть это, но уже чувствует его. Чувствует иную форму существования, смесь жизни и энергии, для которой нет разницы, кто именно проник на «Призрак». Если у чужака нет ключа, то его нужно остановить — вот все, что знает «защитник». Поэтому он неотвратимо приближается к существу, присвоившему себе имя и облик безвестного Кейвона Хаймса.

Сознавая, что ничего хорошего от внезапно возникшего противника ждать не приходится, Хаймс ускоряет шаг. Он почти бежит, хотя это по-прежнему незаметно при беглом взгляде. А вот взгляд самого Хаймса становится более жестким. Никто не может знать, какие мысли бродят в его голове, но сейчас в этих мыслях наверняка нет ничего хорошего. Впереди поворот, совсем рядом. Хаймс спешит к нему, будто надеется, что за углом сможет укрыться от непредвиденной опасности.

Вот он уже на углу, разворачивается по ходу коридора — и останавливается. Выражение глаз не меняется, но рот слегка приоткрывается — то ли от удивления, то ли от страха. Потому что за поворотом, к которому Хаймс так спешил, притаился еще один «защитник». Он разгорается смертоносным сиянием, напоминая о том, что пощады не будет никому. Несколько секунд Хаймс стоит неподвижно, и страх все глубже закрадывается в его душу — или что там у него внутри. Он начинает поворачиваться, будто надеясь, что с преследователем, настигающим сзади, справиться будет легче. А потом взгляд уходит в сторону — мимо «защитников», мимо стен коридора — и останавливается на Квалине.

Михаил видит глаза Хаймса. Все остальное будто исчезает, зато глаза становятся огромными, и это глаза не человека. В них нет ничего — ни страха, ни надежды, ни превосходства. Только глубокая космическая пустота. И Квалин чувствует, как пустота затягивает его. Он хочет моргнуть или повернуть голову, чтобы разорвать связь, но не в силах пошевелиться. Он проваливается в черноту и падает навстречу темно-коричневому облаку. Это облако — материализованный ужас, и, едва соприкоснувшись с ним, разведчик ощущает, как тот наполняет его и отравляет все чувства. Господи, думает Квалин, неужели я всерьез рассчитывал справиться с этим, победить его в поединке воли? Ведь это невозможно, таких сил нет ни у одного человека в Галактике. Это все равно что преодолевать космическое пространство на элере… все равно что выйти одному против всего маризянского флота… все равно что тушить звезду из пожарного шланга. Невозможно…

А потом Михаил чувствует удар и боль в голове, чернота расплывается, и…

— Квалин, ты чего? — в испуге воскликнул Диранст.

Перед глазами еще все плыло — разведчик лишь смутно осознавал, что стоит, а не идет. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, поморгал и только тогда стал видеть снова. Сейчас он стоял перед раздвижной дверью, на которую налетел лбом. Квалин поднял руку, потер место ушиба.

— Что это было? — переспросил Койтль.

— Этот Хаймс.. я будто в него заглянул.

— И что ты увидел?

— Что нам надо поторопиться. — Квалин понимал, что не найдет слов, которыми мог бы описать свои ощущения, да и ни к чему сейчас нагонять страху.

Дверь, на которую налетел разведчик, находилась в тупичке — единственный путь проходил через нее.

— Открой, — привычно скомандовал Михаил, но она даже не шелохнулась.

— Там должна быть кнопка, — сказал Диранст. Квалин не стал переспрашивать, почему Койтль так решил. Он просто глянул в угол и действительно увидел там круглую синюю кнопочку. Подняв руку, разведчик нажал ее. Дверь загудела, начала раздвигаться и тут же замерла. Через образовавшуюся щель можно было разглядеть новый серебристый коридор, но протиснуться сквозь нее не удалось бы никому. Михаил щелкнул кнопкой еще раз, но никакой реакции не последовало.

Разведчик взялся за створки, навалился покрепче и попробовал раздвинуть силой. В первый момент ничего не получилось, но Квалин приналег сильнее, и половинки стронулись с места.

— Помоги! — крикнул он Койтлю.

Тот схватился с другой стороны, и они дернули одновременно. Створки еще немного раздвинулись, но тут раздался скрип, и они резко устремились навстречу друг другу. Михаил едва успел отдернуть руки, прежде чем дверь сомкнулась. Разведчик снова потянулся к кнопке, нажал еще и еще раз — нет, бесполезно. Только скрипы и ни малейшего движения.

— Это он, - сказал Диранст. Квалин заметил на датчике число «37».

— Да хоть кто… Сейчас вышибу! — Он вскинул импульсник.

— Лучше загравом, — предложил Койтль.

— И то верно.

Михаил вытащил из сумки шарик, стиснул и кинул под дверь. Тут же они с Диранстом отбежали назад на несколько метров. Хлопнуло, весь тупичок заволокло туманом. Квалин немного переждал, потом рванулся вперед. Правая створка отлетела совсем и, покореженная, валялась в трех метрах за проемом. Левая болталась на честном слове — при желании ее легко можно было сломать, но проход и так был достаточным.

— Идем! — крикнул Михаил Койтлю.

Они переступили через порог. Дистанция уменьшилась и составляла теперь всего двадцать один метр. Квалин отметил, что «защитники» не двигаются так быстро — Хаймс, если это он, ведет себя более по-человечески. Хотя по-прежнему непонятно, зачем это ему.

Проходя мимо обломков двери, Диранст споткнулся. Квалину живо вспомнилось собственное падение в центральном зале — история словно повторялась. Койтль инстинктивно выставил руки перед собой, но не удержался и грохнулся на левую. Тут же громко застонал; Михаил подскочил ближе и предложил помощь. На лице ученого отпечаталась гримаса боли. Опираясь на разведчика, он поднялся.

— Ты как?

— Плечо, кажется, вывихнул. Пустяки — стимулятор боль приглушит, жить буду.

— Ты повнимательнее. Он ошибок не прощает.

Они тут же рванулись вперед. Квалин дал себе зарок не отвлекаться и на каждом шагу смотреть, куда ступает. Расстояние уменьшилось до шестнадцати. Михаил представил, что по коридору за ними движется не человек, а темно-коричневое облако с черной дырой внутри, и невольно ускорился.

А через минуту Квалин и Диранст оказались в лабиринте. Проходы стали в два раза уже, зато разветвлялись через каждый десяток метров. Развилки не всегда были в горизонтальной плоскости — иногда коридоры шли один над другим, некоторые уходили круто вверх или вниз, где, впрочем, часто тут же меняли направление. Тут и там встречались двери и люки — на запертые ученый и разведчик не тратили время, но некоторые были и открыты. Квалин, шедший впереди, выбирал то направление, которое точнее всего совпадало со стрелкой на датчике. Он постоянно держал в уме эту стрелку и зал, на который она указывает. Михаил надеялся, что таким способом хоть немного повлияет на «Призрак», чтобы тот скорее вывел их к источнику.

Дистанция на датчике колебалась, держась в среднем около пятнадцати, но коридор петлял так часто, что увидеть преследователя не было никакой возможности. Квалин был только рад этому. Хаймс представился ему охотником, который преследует загнанную дичь. Он знает, что дичь все равно не уйдет, поэтому может позволить себе немного поиграть с ней. Когда же дичь совсем выбьется из сил — или раньше, если игра просто наскучит, — охотник догонит ее и расправится с ней. Однако если думать так, то любые их действия бессмысленны по определению… Но отступать слишком поздно, а остановиться — значит лишь ускорить конец.

Коридоры делались все более причудливыми. Иногда они изгибались под немыслимыми углами, неожиданно уходя круто вверх, потом сворачивая вбок, а потом словно ныряя под себя. Иногда извивались змеей, заворачивались спиралью вокруг невидимой оси. Ощущение верха и низа потерялось: если ход резко опускался под прямым углом, Квалин с Диранстом переступали через порожек и невозмутимо шагали по отвесной стене, плюя на закон тяготения. Центр искусственной гравитации словно смещался вслед за ними, постоянно оставаясь под ногами. Михаил не видел в этом ничего странного — во всяком случае, более странного, чем возможность дышать при отсутствии атмосферы. Если реальность «Призрака» может чем-то помочь им, то надо использовать ее помощь по полной — вот все, о чем он думал. Она помогала еще и тем, что, как бы дико ни змеились коридоры, разведчик и ученый еще ни разу не уперлись в глухой тупик.

Они прошли очередной поворот, и тут сердце Михаила отчаянно забилось. Стены, потолок и пол здесь словно обросли железяками, тормозящими движение. Но главное, насколько видел Квалин, — коридор был прямым, без ответвлений. Все это он осознал за долю секунды, мысль же была проста: вот тут он нас догонит. Ну, по крайней мере, мы будем для него в прямой видимости… как и он для нас. Вернуться и свернуть в другой проход? Нет, поздно — это несколько метров, именно на развилке мы с ним и столкнемся.

Датчик зафиксировался на тринадцати. Бежать уже не получалось — на каждом шагу приходилось огибать механизмы. Ведь это он их тут наставил, думал Михаил, иначе мы бы запросто от них избавились. Спереди донеслось режущее слух гудение, и вслед за ним, громко лязгнув, с потолка упала решетка, полностью перекрыв проход.

Квалин громко выдохнул. Страхи вдруг ушли, и он ощутил даже облегчение оттого, что наконец встретится с врагом лицом к лицу.

— Стреляй! — крикнул Диранст, имея в виду, чтобы Михаил попытался выбить решетку.

— Поздно, — сказал тот и обернулся.

Он знал, что увидит позади себя, и не ошибся. Кейвон Хаймс стоял метрах в десяти, расставив ноги и засунув правую руку в карман. Во всем он выглядел обычным человеком, обычным конторским служащим преуспевающей фирмы… во всем, кроме глаз. Их не было — были две черных дыры, начинавшиеся на лице, а заканчивающиеся в глубоком космосе.

— Что тебе нужно? — спросил Квалин, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Хаймс не отвечал — впрочем, Михаил на это и не надеялся. Его выражение лица изменилось — теперь взгляд стал изучающим, любопытным. Смотрит на нас, словно на подопытных кроликов, подумал разведчик. Мысли его скакали, он понимал, что должен что-то сделать, и никак не мог сообразить, что.

Тут раздался треск, и торчащие повсюду механизмы пришли в движение. Заходили взад-вперед поршни, завертелись шестерни, замигали разноцветные символы на индикаторах. Часть стены превратилась в конвейер, на который из дыры подавались диковинные детали, проезжали несколько метров и скрывались в другой дыре. Другая стена обернулась черно-серебряным шахматным полем, и клетки его задвигались — в то время как одни уходили вглубь, другие выдавались наружу, а потом наоборот. Что-то ударило Квалина по ноге — он отскочил, а там, где он только что стоял, затикал увесистый маятник, напоминающий перевернутый молоток. Тут же боковое зрение заставило Михаила сделать шаг в сторону — и вовремя: там, где он только что стоял, из пола стремительно выдвинулась длинная игла.

Разведчик оглянулся на Диранста. Тот полулежал-полусидел на полу в свободном от механизмов уголке перед решеткой и отрешенно глядел перед собой.

— Койтль? — окликнул его Квалин. Ученый не ответил.

Тем временем рука сама нащупала лучемет, и разведчик интуитивно догадался, что надо делать. Он поднял оружие, нацелил на Хаймса, который, казалось, сам с удивлением разглядывает происходящее, и нажал кнопку. Лицо чужака мгновенно залило кровью, и за ней не стало видно глаз. Тело пошатнулось, руки замахали в воздухе, ища опору. Квалин прибавил мощности и выстрелил еще раз.

Широкий поток лучей ударил во врага, и все тело Хаймса в момент охватило пламенем. Михаил ожидал, что тот заорет от боли, но он молчал. Горящий факел безмолвно пошатывался, пытаясь схватиться за стены. Затем он оперся на торчащий справа стержень, но почти тут же завалился на стену и съехал по ней на пол. Квалин видел, как горящая фигура качается из стороны в сторону, подергиваясь в агонии. Потом пламя погасло почти так же быстро, как и вспыхнуло, и тогда же окончательно замерло тело. Разведчик видел теперь отвратительную черную массу, формой лишь отдаленно напоминающую человека. Красная точка на датчике несколько раз мигнула и погасла.

— Койтль! — крикнул Квалин, а затем стукнул ученого носком ботинка.

Тот сначала не подавал признаков жизни, но потом вздрогнул и глянул перед собой так, словно только сейчас осознал, где находится. В этот миг по коридору прошел гул, и все механизмы мгновенно стали. Сейчас, глядя на них, сложно было поверить, что всего миг назад они работали — или, скорее, создавали видимость работы.

— Похоже, все, — сказал Михаил. — Странно как-то… Слишком просто вышло.

— Наше счастье, что просто. — Койтль неторопливо поднялся на ноги.

— Погоди. Стой на месте.

Квалин вытащил заграв, примерился и метнул в неподвижные останки. Секунду стояла нестерпимо давящая тишина, потом прогремел взрыв. Тело скрылось в тумане, сквозь который проглядывали черно-красные оттенки. Снова стало тихо.

— На всякий случай, — сказал Квалин. — Теперь идем отсюда.

Он ухватился за решетку, толкнул вверх, и она легко поддалась. Диранст помог ему, и препятствие было тотчас устранено. Разведчик и ученый двинулись по коридору дальше. Скоро они вышли к очередной развилке.

— Странно, — заметил Михаил, глядя на датчик. — Я думал, мы должны быть ближе.

— Ну, может, он постарался, — сказал Койтль неуверенно.

— Может быть, — согласился Квалин.

Перед глазами у него стояло черное обгорелое тело. Разведчик хотел отогнать видение, но вдруг задержал его — потому что из-под черного выглядывало белое. Краешек этого белого торчал из-за правой руки Хаймса — такой хорошо знакомый полукруглый краешек…

— Койтль! — обратился Квалин.

— Что?

— Надо вернуться.

— Это еще зачем?

— Там…

Михаил вдруг умолк. Он подумал: а нужно ли Дирансту знать о том, что я увидел ключ? Нужно ли ему вообще ходить туда? Ведь можно пойти самому и самому взять ключ, а Койтлю ничего не говорить. Ну, или сказать какую-нибудь ерунду вроде того, что надо убедиться, не ожил ли Хаймс. Диранст был прав: ключей на «Призраке» не три — их много! Завладеть любым, и можно включить источник, а тогда…

— Ладно, оставайся здесь. Я сам схожу.

— Я бы не советовал, — заметил Койтль. — Глянь на датчик.

Квалин глянул — и точно: там была новая точка, правда, уже энергетическая. Не там, где они оставили мертвого Хаймса, несколько дальше — и тем не менее… Но он все равно должен забрать ключ! И чем быстрее он это сделает — тем лучше!

— Я постараюсь быстро, — сказал Квалин.

— Но зачем?

— Выронил там пару загравов, надо подобрать. — Он уже двинулся с места.

— Катак! — крикнул вдогонку Диранст.

— Что… — Михаил замер, где стоял.

— Катак. Ты сам просил: Катак! Катак! Забудь про загравы — обойдемся без них.

— Пля, Койтль! — воскликнул Квалин. Потом повернулся к Дирансту: — Я хотел сказать: спасибо! Мне показалось, там, рядом с Хаймсом… — Он недоговорил. Боялся, что если вслух произнесет «ключ», то не сможет удержаться. Или еще хуже — не удержатся они оба.

— Я понял, — сказал Койтль..- Все в порядке? Идем дальше?

— Да, идем.

Они миновали развилку и углубились в новый проход. Похоже, лабиринт закончился, и снова начинались обычные серебристые коридоры — сейчас это не могло не радовать. Может, так вышло благодаря тому, что они все-таки разделались с Хаймсом… если правда разделались.

— Мне не нравится эта точка, — сказал Квалин.

— Причем заметь: ее интенсивность растет.

— Было бы глупо стать жертвами «защитников», после того как…

— Мы думаем об одном и том же? — спросил Диранст.

— Похоже, да. Он ведь не человек. Даже не белковая форма, насколько я понимаю.

— У тебя есть предложения?

— Одно, все то же. Идти быстрее.

Они и так едва не бежали — благо, здесь ход был ровный и можно было не бояться споткнуться. Но за поворотом очередного коридора невольно пришлось остановиться. Впереди проход перекрывала широкая дыра. За ней была небольшая площадка, а дальше — закрытая дверь.

— Открой! — скомандовал Квалин, остановившись перед провалом. Дверь не шелохнулась.

— Вернемся и пойдем другим путем? — предложил Диранст.

Михаил заглянул в дыру. Конечно, они могли бы снова применить фокус с изменением тяготения и спуститься в нее, но, насколько он видел, там не было ничего интересного. Всего лишь яма метров десять в глубину с несколькими узкими трубами, в которые нечего и думать пролезть. Он снова поднял глаза на дверь:

— Нет. Направление точное. Я сейчас выбью. Михаил нацелил луче мет туда, где — он был точно уверен — находится блокирующий дверь механизм. Поставил мощность побольше, но вместо усиленного импульса на дверь устремился тонкий лучик.

— Что за карлик на носу! Попробуй ты. Койтль поднял свой лучемет, выстрелил — и повторилось то же самое.

— Ладно! — со злобой сказал Квалин. — Тогда загравом.

Он сунул руку в сумку и несколько секунд рылся в ней, пытаясь нащупать гладкие шарики.

— Ерунда какая-то, — пробормотал вполголоса. — Ни одного нет!

— Ты что, правда их там потерял? — спросил Койтль.

— Да ни фига я не терял! — закричал Квалин. — Черт раздери!

— Ты не психуй. Давай я попробую.

Диранст вытащил шарик и швырнул через дыру. Заграв упал под дверь, но ничего не произошло.

— Ты декон придавил? — спросил разведчик.

— А как же!

Михаил нацелил лучемет и выстрелил по шарику. Тот громко хлопнул, но взрыва не последовало, как будто заряда в нем было на полтора сантиметра, а не метра.

— Ну ладно. — Квалин чуть отошел, разбежался и перепрыгнул через дыру. Затем поднял комбик и начал тонким лучом резать дверь.

— Может, все-таки в обход? — с сомнением спросил Диранст.

— Я нюхом чую, что нам туда! Не зря он так сопротивляется… Иди сюда, помогай!

— Я пойду осмотрюсь. Может, найду путь полегче.

— Ну как хочешь. Только поосторожнее там!

По звуку шагов Михаил слышал, как Койтль удаляется. Наконец шаги затихли — это он вышел из коридора. Эккумундивный датчик показывал, что точка приближается, но не слишком быстро. Вряд ли это Кейвон Хаймс. Скорее, очередные причуды самого «Призрака». Ладно, у Диранста есть свои датчики — сориентируется в случае чего, не в первый раз.

Некоторое время Квалин был занят дверью. Это не требовало от него умственных усилий, вот он и не думал ни о чем. Может, Хаймс остался жив, а может, и нет — в данную конкретную секунду это ничего не меняло. А еще где-то есть Мэри со своей командой — они наверняка уже на «Призраке». Но, скорее всего, они пошли другим путем, а то и вовсе высадились в другом месте. В любом случае, они далеко отсюда, а вот насколько далеки они от источника — это еще вопрос. Нам нужно торопиться, а луч слабый и режет медленно. А Диранст, вместо того чтобы помогать, ходит непонятно где…

Красная точка Койтля медленно двигалась на датчике где-то справа отсюда. Ах да, вспомнил Михаил, у него плечо вывихнуто — ему тяжело долго держать лучемет на весу. Ладно, пускай походит… но что-то он слишком долго. Квалин вспомнил, как он упал тогда — неудачно оперся на левую руку. А неудачно потому, что придерживал сумку. Не ту, что на поясе с необходимым минимумом, а другую, которую он взял в последний момент. Что у него там, в этой сумке? Припасы, сказал Диранст, — а какие, собственно, припасы? Чего он так ее придерживал? Боялся, что…

Боялся, что я увижу ключ! Ну да, Койтль сказал, что выкинул ключ в деформ… Но мало ли что он мог сказать? Где доказательства? А нет доказательств! Все очень просто: никуда он его не выкинул. Ключ у него с собой в этой сумке. Недавно он остановил меня — а сам только и думает о том, как дойдет до источника и включит его. Осматриваться он пошел, значит? Ерунда! Сейчас найдет другой путь и пойдет туда, а меня бросит здесь!

Думая так, Квалин бросил взгляд на датчик. А вот и лишнее подтверждение: точка Диранста исчезла с него! Значит, этот ненормальный ученый ведет свою игру. Как там говорила Мэри: врет на каждом шагу и не краснеет! Пока он тут разбирается с Хаймсом… Погоди-ка: а был ли на самом деле Хаймс? Не было ли существо, которое он принял за Хаймса, всего лишь порождением коварной воли Диранста? И только поэтому с ним так легко удалось справиться…

Нет, стоп, одернул себя Михаил. Да, возможно, Койтль одержим ключом, но это не значит, что его сразу нужно записывать во враги. Его одержимость наверняка можно сбить. Что-то должно действовать на Диранста так же, как на Квалина действует воспоминание о Катаке. И еще: тот Хаймс, в глаза которого заглянул Михаил, не мог быть чьей-то придумкой. Как бы там ни было, на такое одержимый ученый не способен.

— Койтль! — закричал разведчик.

Ученый не отзывался. Возможно, не слышит его, а может, не хочет слышать. До энергетической точки сорок один метр — не так много. Что же делать? Идти искать его? Нет, надо дорезать дверь, осталась примерно треть. Хотя, с другой стороны: если у Диранста есть ключ, то у него есть и чутье. Которое должно подсказывать ему кратчайший путь к источнику. И раз он не пошел сюда, а решил поискать другую дорогу, то он сделал это не просто так, а по зову чутья.

Квалин думал уже перепрыгивать через дыру, когда Койтль снова возник на датчике. По координатам Квалин понял, что он уже тут — и точно: увидел Диранста, выходящего из-за поворота. Но это был словно не тот Койтль, который оставил его здесь. Этот, вернувшийся, выглядел заметно постаревшим, а лицо… лица на нем просто не было.

— Как там… продвигается? — спросил ученый, выдавливая из себя слова.

— Еще немного. Что случилось?

— Это он. Ты, это… быстрее!

— Тогда иди помогай!

— Сейчас…

Диранст спешил, но Михаил видел, что быстро бежать он не может. Да он же напуган до смерти, подумал разведчик. Готов поспорить, у него там в штанах отнюдь не сухо. Когда Хаймс преследовал их в лабиринте и потом, когда уже нагнал, не было ничего похожего. Значит ли это, что догадка верна? Что тот «Хаймс» был создан самим Койтлем, а теперь Диранст столкнулся с настоящим?

Посреди коридора он вдруг поскользнулся и упал. Квалин обернулся и увидел, что защитный костюм у него сзади разорван в клочья, из-под которых проступает кровь.

— Что с тобой? — спросил разведчик.

— Да ерунда… Ты режь! — говорил он умоляюще.

Луч, как назло, стал будто еще тоньше, и твердый металл поддавался плохо. Датчик показывал «двадцать пять», причем уже не только эккумундивный, но и живой — на нем выскочила красная точка. Была ли эта точка Хаймсом, или Койтль повстречался с чем-то иным? То или другое, существо должно было вот-вот выйти из-за поворота.

Заметив направление взгляда разведчика, Диранст тоже посмотрел в ту сторону.

— Квалин!.. Ты видишь его?

Да, теперь Михаил видел. Хотя его регистрировал биодатчик, слишком сложно было представить, что это черно-красное бесформенное облако может быть живым. Если ученого оно довело до панического ужаса, то разведчик страха не чувствовал. Он всегда предпочитал знать врага в лицо — если, конечно, на этот раз он открыл свое настоящее лицо, а не очередную маску.

Диранст поднял лучемет и направил на чужака. Он бормотал что-то, но Квалин не мог разобрать слов — похоже, это были ругательства на его родном языке. Потом Койтль в сердцах взмахнул комбиком и обернулся к Квалину:

— Не стреляет!

— Беги, не трать времени! — крикнул Михаил. Сам он заставил себя отвернуться и заканчивать резать дверь — еще немного, и ее можно будет вытолкнуть. За передвижением существа и Диранста он следил по датчику. Койтль, к счастью, оставил безуспешные попытки пристрелить врага и кинулся сюда. Он несся изо всех сил, превозмогая боль, — страх был сильнее. Насколько мог судить Квалин, он достиг уже края дыры, когда вдруг остановился. Разведчик бросил быстрый взгляд через плечо: ученый замер перед самым провалом и развернулся. В нескольких шагах на полу валялась его сумка с разорванным ремнем. Примерно на таком же расстоянии с другой стороны от нее находился преследователь.

— Бросай, уходи! — закричал Квалин.

Диранст его не замечал. Нечеловеческим усилием он рванул навстречу сумке — и навстречу опасности. Ему конец, подумал Михаил. У него повреждено плечо и рана на спине — сейчас он грохнется прямо перед этой тварью, она настигнет его, и тогда… Что она сделает? Узнать это не хотелось, но Квалин ничем не мог помочь Койтлю.

Диранст упал на пол и, продолжая движение, потянулся за сумкой и подхватил ее. Багровое существо было всего в паре метров, мрачные оттенки переливались внутри его тела и, казалось, выражали полное безразличие к происходящему. Не останавливаясь ни на долю секунды, Койтль тут же развернулся — его тело, скользя по полу, описало полукруг. Затем так же мгновенно он подхватился сначала на четвереньки, а потом и ноги. Зубы были стиснуты, лицо отражало решимость загнанного волка перегрызть глотку любому, кто встанет на пути.

Квалину до пола оставалось еще несколько сантиметров, но тянуть дальше было нельзя. Он отодвинулся и с наскока толкнул дверь. Та прогнулась, но устояла. Михаил отошел на край площадки и, разогнавшись, поддал плечом. Дверь закачалась и загремела вперед, открывая проход. Разведчик обернулся, чтобы увидеть, как Диранст отрывается от пола, перепрыгивая провал. То ли Койтль неудачно оттолкнулся, то ли в последний момент его нога соскользнула, но он не долетел. Ноги провалились в дыру, руками он успел схватиться за край. Вернее, схватился одной правой, потому что в покалеченной левой по-прежнему сжимал сумку.

— Брось чертов ключ! — крикнул Квалин, наклоняясь, чтобы помочь Дирансту.

— Ему? - выговорил тот сквозь зубы.

Чужое существо уже подобралось к дыре, и с ним происходили метаморфозы: на его теле среди темных оттенков появились и светлые. Казалось, изнутри него сейчас что-то вылезет и схватит Койтля за спину. Михаил молча пристегнул лучемет, сжал правую руку Диранста обеими своими и резко потянул. Тот охнул, когда его грудь оказалась наверху. Но тут же сориентировался: перенес на край левую руку с сумкой и сам подтянулся за ней, стиснув зубы. Совершенно не заботясь о том, что при этом чувствует Койтль, Михаил еще сильнее потащил его наверх. Наконец ноги ученого показались снаружи, и он тотчас же подскочил на них, будто только что и не страдал от невыносимой боли.

— Давай сюда! — Разведчик за руку тащил его в пролом.

Они вбежали в новый коридор бок о бок. Никто не оглядывался: Диранст — от страха, а Квалин — оттого, что не желал терять ни секунды. Неслись вперед, перепрыгивая через люки в полу и вновь появившиеся бутафорские механизмы. Мчались, не глядя на датчики и не сверяясь с направлением, интуитивно выбирая самый безопасный путь.

Когда Михаил все-таки посмотрел на индикаторы, то понял, что они выиграли у преследователя всего несколько метров. Сколько они еще смогут так бежать? За себя Квалин беспокоился меньше — благодаря стимулятору он пока не чувствовал усталости. А вот раненому Дирансту сил придает исключительно страх. Но ведь долго так продолжаться не может… Источник уже недалеко, и именно поэтому Хаймс, или кто он там такой, прекратит игры и закончит все одним ударом.

Впереди коридор снова перекрывала дыра. Не сбавляя темп, оба одновременно оттолкнулись и прыгнули. Койтль подскочил вверх, Михаил же почувствовал, как нога за что-то зацепилась. В следующий миг она оторвалась от пола, но было уже поздно. Вместо прыжка Квалин описал дугу, и все, что ему оставалось — попытаться схватиться за край. Но край оказался слишком скользким, и руки не удержались. Он еще не успел осознать, что падает, когда засек торчащий из стены выступ и вцепился в него обеими ладонями.

Ну вот, подумал разведчик, теперь мы поменялись ролями. Мне на «Призраке» вообще везет на падения — Диранст, похоже, забрал часть моей «удачи», но теперь она вернулась ко мне. Сейчас очень не помешала бы смена гравитации, но почему-то ничего не выходило — должно быть, Хаймс постарался. Михаил подтянулся на одной руке, рассчитывая другой зацепиться за край, но пальцы соскальзывали и не держали. Индикатор датчика оказался прямо перед глазами — он показывал, что чужак в пяти метрах позади.

— Койтль, помоги! — крикнул Квалин.

Диранст стоял на краю, безучастно созерцая преследователя.

— Койтль, не паникуй! Вытащи меня!

Тот даже не посмотрел на Михаила — взгляд его прикипел к приближающейся темной твари. Может быть, подумал разведчик, он тоже заглянул ей внутрь? Но как же не вовремя… Неожиданно Диранст сделал шаг назад.

Только три метра… Квалин предпринял еще один рывок — и снова рука не удержалась и соскользнула. Он только впустую потратил силы — висеть на одной левой становилось тяжело.

— Ко-ойтль!

Всего на миг Диранст даже не посмотрел — скользнул взглядом по разведчику. Ну что я могу поделать, говорил этот взгляд. У меня есть ключ, а у тебя нет. Поэтому здесь наши дороги расходятся. Дальше выбирайся сам, как сумеешь.

А потом Койтль развернулся и поспешил прочь по коридору.

— Сволочь! — закричал вдогонку Квалин. Отзвуки шагов затихали, удаляясь. Неведомая тварь была уже за спиной. Выбора не оставалось — Михаил разжал руки.

Падая, он сгруппировался, и все-таки ногам было больно. Яма оказалась около пяти метров в глубину, но здесь, в отличие от предыдущей, Квалин заметил проход в стене. Он дал себе две секунды, чтобы восстановить дыхание, и еще две, чтобы обрести равновесие. Потом рванул с места. В голове проскочила мысль: раз ключ у Диранста, то Хаймс должен преследовать его, а не меня. Мысль, кажется, должна была успокаивать. Но успокаиваться было некогда — надо было бежать.

Квалин бежал, не особенно выбирая путь. Бежал, чувствуя, как дыхание становится все более тяжелым, а рюкзак с «десять-ка» все сильнее давит на спину. Бежал, даже не глядя на датчики и не задумываясь о том, куда именно выведет его очередной поворот коридора.

Ну ладно, одернул он себя наконец. Так больше нельзя — веду себя как последний суслик! Пусть Диранст пересрал — но я-то? Михаил остановился, чтобы отдышаться, и взглянул на показания датчиков. С эккумундивным все было ясно — он указывал на источник и, как ни странно, за время беспорядочной беготни Квалин умудрился даже приблизиться к нему. А вот на живом была всего одна точка справа. Возможно, это Койтль — по крайней мере, точка Хаймса до сих пор дублировалась на энергетическом. Куда же Хаймс в таком случае подевался? Неужели ученый, оставшись один, так легко от него отделался? С трудом верится…

Увидев ответвление направо, Квалин свернул туда. А зачем мне, в сущности, Диранст, думал он. Мне источник нужен! Найти, установить заряд и запустить деконцентрацию. А этот ненормальный, помешанный на ключе, пускай как-нибудь сам… Ну, дойдет он, увидит, что последовательность стартовала, — может, тогда у него хватит ума понять, что не о ключе надо думать, а о собственном спасении?.. Если к источнику, то мне надо свернуть налево. Налево, кому сказал! — думал Михаил, продолжая идти на сближение с точкой на датчике. Этот ненормальный, одержимый, не осознающий, что творит, не так давно спас ему жизнь, вытащив из лап «Хейгорна». А может, и больше, чем жизнь…

Квалин подошел к повороту. Тот, кого обозначала красная точка, тоже приближался и был уже меньше чем в десяти метрах. Только выглянуть — и можно будет увидеть его. Но что, если это не Койтль? Хотя и непонятно, кто он в таком случае… Михаил подумал, что не так давно уже был в похожей ситуации — во время прошлой высадки, когда повстречался с Итхором. Он поднял лучемет и зафиксировал цель.

— Кто там? — спросил из-за угла незнакомый голос.

— А кто здесь? — в тон ему откликнулся Квалин.

— Предупреждаю: я вооружен.

— Я тоже.

— Выходим из-за угла одновременно. Никаких резких движений! Идет?

— Договорились.

Оба шагнули в сторону и замерли с лучеметами наперевес, оглядывая друг друга. Визави Михаила был одет в военный защитный комбинезон со звездой «Интергалактик» на груди. Итак, Мэри где-то здесь, и этот солдат наверняка может вывести к ней. А что потом? Она отберет у него рюкзак с бомбой, по пути выловит Диранста с ключом, активирует источник и… Или все же есть надежда ее переубедить? Хотя о какой надежде можно говорить после того, как он похитил у нее ключ? Ладно, решил разведчик, не так быстро — все по порядку.

— Михаил Квалин! — сказал боец. — Нас предупредили, что ты можешь быть где-то здесь.

— Теперь ты сам видишь, что я здесь. И что? Где Мэри? Она ведь с вами пошла?

— Там, — солдат неопределенно махнул рукой за спину. — С отрядом.

— А ты почему тут?

— Меня послали вперед… на разведку.

— Одного? — удивился Михаил.

— Нет! То есть…

— Ты заблудился, — произнес Квалин по внезапному наитию. — И связь с отрядом потерял.

— Нет, я…

— Ты видел что-то странное? Или кого-то? Точки на датчике, еще что-нибудь?

— Я… я не обязан отвечать! — спохватился солдат.

— Ну конечно, не обязан… Страшно было, да? Оно было темно-багровое? Или такое яркое сияние?

— Да не было ничего! — выкрикнул «интеровец».

— Хорек, да? — спросил Квалин. — Впервые на настоящем задании?

— Почему же впервые? — тот вконец растерялся.

— Потому что опытный воин не стесняется своих страхов. Давай-ка мы оба отложим лучеметы и начнем сначала? И разберемся, как нам найти твой отряд. Тебя как зовут?

Солдат молчал, сурово глядя исподлобья.

— Слушай, ну подумай логически! Ты можешь меня пристрелить, да. Но я тоже успею выстрелить! И будет здесь лежать два трупа. Нам это надо?

Боец набрался смелости посмотреть Квалину в глаза:

— Что у тебя в рюкзаке? Михаил пожал плечами:

— Боеприпасы. Я же не спрашиваю, что в твоей сумке.

— Там ключ?!

Так вот в чем дело, сообразил разведчик. Мэри считает, что ключ до сих пор у него и, вероятно, приказала отобрать его любой ценой. Может быть, даже ценой жизни… А теперь этот парень не знает, что делать.

— У меня нет ключа. Мы его выбросили в деформе, когда летели сюда.

— Думаешь, я в это поверю? — Лицо у бойца подергивалось, в глазах был страх и одновременно непреклонная решимость.

— Ключа у меня нет, — повторил Квалин. — Но хоть бы даже и был… Кому какая польза, если мы пристрелим друг друга?

— Покажи рюкзак. Хочу убедиться, что не врешь.

— Ладно, уломал, — сказал Михаил.

Он закрепил лучемет на поясе, но не сводил глаз с противника, давая понять, что следит за каждым его движением и в случае чего легко дотянется до кнопки. Медленно расслабил ремни и отстегнул рюкзак. Усыпляющим движением освободил левую руку, потом так же неторопливо — правую. И после этого, когда солдат уже не ожидал никакого подвоха, резким движением швырнул рюкзак в него.

Боец отреагировал на автомате — принял груз на себя и обхватил обеими руками. В ту же секунду Квалин прыгнул к нему и точным ударом выбил лучемет. Оружие упало на пол и отлетело на пару метров. Затем парень выронил и рюкзак, а Михаил прижал его к стене. Во взгляде солдата остался лишь страх. Разведчик тянулся к шее, чтобы обездвижить его, придавив известную ему точку. Противник испуганно хлопал глазами и неумело прикрывался. Но когда Квалин уже нащупал нужный узел, грудь взорвалась болью — в нее вонзилась выдвижная игла.

А парень хоть и совсем зеленый, но находчивый — была первая мысль. Выдвижное холодное оружие входило во все военные модификации скафандров «Интергалактик», но редко кто использовал его на практике. Руку будто парализовало, и Михаил не смог достать до шеи. Теперь уже «интеровец» тянулся к его лучемету, надеясь если не завладеть оружием, то хотя бы сбить фиксацию прицела. Квалин попытался отскочить, но боец схватился за него правой. Разведчик повалился на пол, противник упал на него сверху. Игла снова ударила в грудь и шевельнулась там. Сейчас Михаил жалел, что у него облегченный костюм, иначе она не пробила бы ткань так легко. Стиснув зубы, он на ощупь развернул трубку лучемета в нужном направлении и, нашарив кнопку, придавил ее.

Боец вскрикнул, его пальцы тотчас разжались. На лице застыла удивленно-испуганная гримаса. Квалин нажал еще раз, и вражеские глаза скрылись под слоем крови. Да ну, подумалось тут же, какой там враг — пацан еще совсем, ничего не понимает в жизни, а уже лезет воевать… Сам тоже хорош: решил, что от зеленого хорька нечего ждать подвоха, вот и получил по заслугам. Но ведь в кои-то веки хотел не убивать и не калечить, жизнь ему сохранить! И толку? Парня все равно прикончил, а теперь и сам вот-вот помру. Кому-то сказать — смешно: с защитниками «Призрака» справился, с Кейвоном Хаймсом справился, а с юным солдатиком не смог.

Михаил сбросил с себя тело, подтащил оба лучемета, пристегнул их к поясу. Открыл сумку и достал аптечку. Голова кружилась, кровь струилась вовсю, заливая костюм. Квалин взял шприц, воткнул возле самой раны и, зажмурившись, ввел раствор, служивший одновременно для обезболивания и для остановки кровотечения. Затем промокнул рану и наскоро смастерил повязку. Его мутило все больше с каждой секундой, дыхание сбивалось — игла достала до легкого. Однако боли не было. Наконец поток вроде бы прекратился, но красное пятно на месте раны постепенно темнело. Сейчас бы по-хорошему лечь на спину и не шевелиться, подумал разведчик. Вместо этого он посмотрел на датчик, определяя направление на источник.

Дав себе небольшую передышку, Квалин пододвинул рюкзак за спину и просунул в него руки. Пристегнул, убедился, что держится хорошо. Затем приподнялся и почти тут же загремел обратно. Верх и низ перемешались, все вокруг плыло. Он захрипел, закашлялся тяжело, надрывно. Сплюнул кровью, зажал рукой рот и заставил себя прекратить. Нет, подумал Михаил, так дело не пойдет. Открыл сумку с необходимым минимумом и нашел упаковку со стимулятором. Диранст предупредил, что это на самый крайний случай — если иначе совсем никак. У них обоих и так доза гораздо больше нормы. Ну, что делать, решил Квалин: похоже, крайний случай настал. Помирать, так хоть с пользой. Он ввел себе все содержимое до конца. Переждал полминуты, давая ему возможность подействовать. Потом снова попытался встать. На этот раз получилось.

Разведчик шел по коридору, который странно светился. Потом он понял, что дело не в свете, просто изменилось его зрение. Все вокруг стало черно-белым, причем светлые предметы выглядели особенно яркими, а темные — совсем мрачными. Это ерунда, подумал Михаил. Я вижу и могу идти — что еще надо? Он переставлял ноги медленно и равномерно, подстроив ходьбу под ритм дыхания. Пройдя новую развилку, Квалин почувствовал необычную легкость. Казалось, ноги едва касаются пола — он почти летит! Он еще раз поднял руку с датчиком и взглянул на него, но там был только центральный источник. Зато его интенсивность заметно увеличилась — ну же, осталось совсем немного!

Убежать я потом, конечно, не успею, подумал Михаил, на это нечего и рассчитывать. А раз так, то нечего и пытаться. Лучше всего поставить бомбу, включить ее, сесть рядом и ждать. Ждать, охраняя смертельный груз от непрошеных гостей. А если кто-то подойдет слишком близко — пристрелить его. Если это будет Диранст… то его, гада, пристрелить. Если Мэри… и ее туда же. И весь ее отряд. И Хейгорна тоже, если вдруг он пожалует. А на закуску, конечно, Кейвона Хаймса. Чтоб не выделывал тут всякие штучки.

Вдруг страшно захотелось кого-нибудь убить, подстрелить прямо сейчас, пока он силен. Ну что такое, почему же никого нет рядом? Куда подевался Диранст, где пропадает Мэри с ее отрядом, в каком углу затаился Хаймс? Их нет, а ведь его силы не вечны, когда-нибудь они закончатся, а это несправедливо!

Очертания коридора изменились — стены теперь шли под наклоном и наверху сходились к узенькому потолку. По бокам то и дело попадались ниши для скафандров, однако все они были пусты. Но это же маризянский крейсер, с удивлением сообразил Квалин. Что я здесь делаю? Ах да, это ведь так просто! Крейсер сейчас взлетит и отправится в рейд на Кунис. И там он случайно застанет наш отряд… с Лилькой, да. И спалит всех… Или не спалит. Если я успею дойти до реактора и поставить бомбу. И рвануть. И тогда маризяне уже никуда не полетят, да. И Лилька будет жить. И все наши будут жить! Только я, может быть, не буду. Но это не страшно, если будет Лилька. Я уже стольких убил, что моя смерть — слишком маленькая расплата за них. Ай, ерунда это все — расплата… Сказки для сусликов, которые верят, что ордена в самом деле что-то значат. Ерунда… Ведь когда ты должен что-то сделать, то ты… ну, просто должен, вот и все. Просто потому хотя бы, что если не ты — то никто. Не потому, что ты лучший. Это тоже ерунда — не бывает лучших и худших. А потому что ты один. То есть они вроде где-то и есть — другие. Но когда нужно что-то сделать… что-то настоящее… то почему-то все они — где-то там. А ты — один — здесь. И поэтому ты — один — должен идти до конца. Идти, ни в чем не сомневаясь и думая лишь об одном: как сделать то, что должно быть сделано.

Квалин обнаружил, что шагает, опираясь на стену. Что это он так? Кажется, он стал это делать интуитивно, чувствуя, что иначе может упасть. Неужели он в самом деле может упасть? Нет, это нехорошо, надо пройти еще сотню метров или около того — это немного по сравнению с тем, сколько он уже прошел, но если он сейчас начнет падать, то это окажется слишком много. Начнет падать? Нет, что за разговоры! Я не буду падать, думал Михаил, делая шаг. Я дойду, я не упаду! Еще шаг — не упаду! И еще шаг — не упаду! И еще один… не упаду… И еще… не упа…

Колени подогнулись сами, руки опустились — разведчик оказался на четвереньках. Так он и пополз вперед, решив, что не стоит тратить силы на попытку встать. В самом деле, так меньше кружится голова, меньше устаешь, и вообще… Ведь главное не то, как ты идешь. Главное — направление. Если движешься в верном направлении, то рано или поздно достигнешь цели. Конечно, ты можешь двигаться не слишком быстро, но если не станешь отклоняться в сторону, то в конце концов придешь.

Он увидел перед собой открытую дверь и, не раздумывая, вполз в нее. Лишь только ноги преодолели порог, Квалин услышал гудение, и проход за ним закрылся. Это и правильно, подумал он: путей для отступления не должно быть! Вперед, только вперед! Он прополз несколько метров и уперся в стену. Оглянулся по бокам: там были точно такие же стены. А сзади — дверь, которая только что закрылась.

Враги поймали меня, понял разведчик. Заманили в тупик, поймали в ловушку. Он привалился к стене и развернулся, чтобы опереться на нее спиной. Теперь он сидел лицом к закрытой двери. В комнате стоял полумрак, и, как казалось Квалину, с каждой секундой становилось еще темнее. Он отстегнул от пояса лучемет, сжал его обеими руками и поднял перед собой. Но какой же он тяжелый! Странно: сколько Михаил в своей жизни таскал с собой комбик, но никогда еще для этого не приходилось прилагать таких невероятных усилий. И костюм, вроде бы облегченный, вдруг потяжелел: так давит на грудь, что дышать невозможно. Но это неважно…

Разведчик нацелил лучемет на дверь, в которую вот-вот должен был войти неведомый враг. Это мог быть кто угодно: Хаймс, Диранст или Мэри, пусть даже с отрядом. Кто бы ни вошел, Квалин выстрелит и убьет его на месте. А потом и второго, и третьего, если они тоже войдут. Но почему же так темно? Ну да, это они специально, чтобы он не видел, куда стрелять, и не смог попасть! Но разве обязательно видеть, для того чтобы попасть? Во-первых, у него есть фиксатор прицела. А во-вторых, обычно нужно целиться чуть выше середины двери — наверняка попадешь, если только враг не будет прятаться. А будет ли он прятаться? Нужно ли это ему — прятаться?

Едва видимая дверь неожиданно повернулась боком, а потом и вовсе исчезла. Ну вот, спохватился разведчик, и куда же я буду стрелять? В следующую секунду он понял, что не чувствует лучемета. Где мое оружие, кто забрал его?! — хотелось закричать, но глотку наполнило что-то противно мокрое. Все звуки и краски размылись, кругом была девственная чернота.

«Ты больше никогда не будешь один!» — сказал удивительно успокаивающий знакомый голос, и Михаил Квалин провалился в черную дыру чужого сна.

 

VII

— Он мертв, хозяйка, — сказал Доул. Мэри Уинслоу подошла ближе и склонилась над залитым кровью телом юного солдата.

— Это был Квалин? — спросила она.

— Да, он. Но Ланг его тоже ранил. Видите? Вот это кровь самого Квалина. Здесь он сидел — отдыхал. А потом встал и пошел туда. Вон там, хозяйка, кровавое пятно — видите? Туда он пошел. И, мне кажется, рана серьезная. Он потерял много крови.

— А Диранст?

— Нет, Диранста с ним не было. Я не берусь утверждать, хозяйка, но, возможно, он убил его там, где мы видели кровь в прошлый раз… А тело где-то спрятал.

— Так идем за ним, что мы застряли?!

— Конечно, хозяйка! Бойцы, за мной!

Они двинулись колонной по коридору по следам Квалина. Когда Мэри с командой только высадилась на «Призрак», их было одиннадцать человек. Сейчас осталось восемь. Одного потеряли на середине пути — его отрезало от остальных закрытой дверью, потом он пропал с датчиков, и больше они его не видели. Президент сама приказала не тратить времени на поиски и двигаться дальше. Чуть позже двое слишком вырвались вперед, и, стоило им скрыться из виду, как связь с ними оборвалась. Теперь вот один нашелся — убитый отнюдь не порождением «Призрака», а космическим разведчиком, который добрался сюда раньше. Возможно, он же прикончил и второго где-то неподалеку — выяснять это было некогда.

Да, теперь их восемь — шесть бойцов во главе с Доулом, сама Мэри… и Патрик. Он потащился за ней, будто бы переживая за свою госпожу. На самом же деле, как она отлично понимала, хотел быть поближе к ней, когда она включит источник и завладеет «Призраком». Патрик по-прежнему раздражал ее, не прекращая ныть, хотя за все время, начиная с отбытия с Земли и заканчивая текущей минутой, самой большой опасностью для них был хейгорновский налет на Чундрауде. С настоящей угрозой на «Призраке» они даже не столкнулись. Девушка старалась об этом не задумываться, понимая, что всякое может случиться даже на последнем метре перед источником. Тем более ее бесило поведение Патрика, шарахавшегося от каждой двери и дыры в полу.

План Мэри был прост. У нее не было ключа, и она не собиралась тратить время на его поиски. Вместо этого она рассчитывала дойти до источника и ждать, пока ключ сам придет к ней. Однако до сих пор обстоятельства складывались так, что Квалин мог успеть туда первым, и это заставляло ее нервничать и торопить солдат. Они вроде бы шли по следам Квалина и Диранста, но похоже было, что беглецы опережали их. Конечно, два человека всегда будут быстрее десятка, а тем более в узких, местами труднопроходимых коридорах. Но Мэри была уверена, что главная причина иная: у них есть ключ, и поэтому «Призрак» сам ведет их к цели и запутывает преследователей.

И все-таки, несмотря ни на что, цель была все ближе. Теперь же, увидев, что Квалин ранен, предводительница воодушевилась. У нее еще есть шанс перехватить его прежде, чем он дойдет до источника! Разведчик был нужен в первую очередь, разумеется, потому, что у него ключ. Но еще и потому, что Мэри жаждала отомстить ему. Ей всегда был неприятен Хейгорн, но это и понятно, ведь он был ее главным конкурентом. Недавно ее гнев оказался направлен на Диранста, но разозлиться как следует мешало то, что отчасти она была виновата сама. Ведь знала же, давно знала, что «свободный ученый» — проходимец, с которым не стоит связываться! И тем не менее пожалела его в пустыне, заслушалась его байками — за что вскоре и поплатилась. Но Квалин!!!

Победитель маризян, национальный герой, спаситель планеты! Она доверила ему самое сокровенное: свои страхи и переживания — и что получила взамен? Усыпив ее бдительность и пользуясь моментом, он украл ключ и бежал!

И дело, если разобраться, даже не в том, что он оставил ее без ключа — тут, снова-таки, есть и ее вина. Но этот подлец так долго распинался о том, как его волнует будущее цивилизации в связи с «Призраком»! И стоило ей только поверить в его искренность, как он показал, что на самом деле его волнует. Как и все остальные, наш подленький герой хочет быть первым, кто сунет ключ в дырку — но очень не хочет в этом признаваться. И этот человек — гордость нашей планеты! Черт бы его побрал… Но уже недалек час, когда справедливость будет восстановлена, и все получат по заслугам!

— Смотрите сюда, хозяйка! — Доул приглашал ее заглянуть за дверь.

Мэри посмотрела и увидела комнату, напоминающую тюремную камеру. Она была пуста, только у противоположной стены на полу девушка заметила большое кровавое пятно. Она бы даже сказала, лужицу крови. Приглядевшись, она нашла дорожку маленьких пятнышек, тянувшуюся от двери.

— Видите? Квалин добрался сюда. Вот там он прилег. Я думаю, хозяйка, он совсем выбился из сил. Он потерял столько крови, что не мог двигаться дальше.

— И что с ним случилось?

— След ведет только туда, хозяйка. Квалин не вышел из этой комнаты. Возможно, он здесь умер.

— Умер? — Мэри почувствовала, будто у нее что-то отняли.

— Но тела, как видите, нет. Значит, здесь побывал кто-то еще и забрал его. Хотя это странно, хозяйка. Здесь столько крови, что он не мог не оставить следов. Однако следов нет.

— Здесь был Диранст, — сказала девушка не допускающим сомнений тоном.

— Возможно, хотя…

— Я не знаю, зачем он забрал тело. Но ему был нужен ключ, и его он тоже забрал. А следы… следы уничтожил «Призрак».

— Да, хозяйка. Возможно, так и было. Другого объяснения я не вижу.

В этот момент Патрик подобрался к двери, бросил внутрь быстрый взгляд и тотчас ретировался.

— Доул, слушай меня, — сказала Мэри. — Забудем о Квалине! Сейчас меня прежде всего интересует источник. Ведь он уже близко?

— Да, хозяйка, осталось метров восемьдесят.

— Так идем! Дойдем до него, а дальше… Доул, возьмешь двоих самых опытных бойцов — вы первыми войдете внутрь. Если там будет Диранст… или еще кто-нибудь… неважно кто… никаких разговоров, Доул! Стреляйте!

— Убить его?

— Убей! — И, почему-то повернувшись к Патрику, добавила: — Хватит с меня быть гуманной. К несчастью, этого никто не ценит.

* * *

«Здравствуй, Михаил Квалин! Я знал, что мы еще увидимся».

«И ты будь здоров. Пришел убить меня? Ну так убивай! Как видишь, я больше не могу сопротивляться».

«Прислушайся к своим ощущениям. Ты все еще чувствуешь боль? Усталость?»

«Нет… Сейчас — нет. Наверное, здесь я и не могу ничего чувствовать».

«Где „здесь"? Ты там же, где и был, но к тебе вернулись силы. Я не хочу тебя убивать и никогда не хотел. Ты это поймешь, если немного подумаешь».

«Ну, может, и не хотел… Так зачем ты пришел? Ключа у меня нет — он у Диранста».

«Мне не нужен ключ».

«Ага, теперь тебе и ключ не нужен! Так, может, скажешь наконец, что тебе нужно?»

«Уходи».

«То есть?»

«Ты уже сделал то, что должен был сделать».

«Ты так считаешь? И что же я, по-твоему, сделал? Потому что лично мне кажется, что ни хрена я не сделал!»

«То, что тебе кажется, не имеет никакого значения. Ты хорошо сыграл свою роль. А теперь иди и отдыхай. Предоставь закончить игру тем, кто могущественнее тебя».

«Кто достаточно могуществен, чтобы одним махом справиться со всей Галактикой? Ты это хочешь сказать?»

«Жаль, что ты мне по-прежнему не доверяешь».

«А с чего бы, интересно, я стал тебе доверять?»

«Если ты не отступишься, погибнет человек, смерти которого можно было бы избежать».

«Уж не я ли буду этим человеком?»

«Возможно, ты. А может, и нет. Я не могу сейчас назвать имя».

«Это нарушило бы правила твоей игры, так?»

«Можно сказать и так».

«В отличие от тебя, Хаймс, я не играю в игры!»

«Да, разумеется. Ты делаешь то, что, по твоему скромному мнению, больше никто не в состоянии сделать».

«Можно сказать и так».

«А я могу сейчас же перенести тебя в любое место, в какое ты захочешь. Это тоже не совсем по правилам, но один раз я могу допустить исключение».

«Чтобы ты спокойно завладел „Призраком"?»

«Ты так и не хочешь понять!»

«Потому что ты не хочешь объяснить».

«Я сказал достаточно. У тебя еще есть возможность изменить решение, пока ты не переступишь границу центрального зала».

«Подумай немного, и ты поймешь, что я его не изменю».

«В таком случае, Михаил Квалин, делай то, что считаешь нужным. И прощай, потому что больше у нас не будет возможности поговорить».

«Прощай, Кейвон Хаймс. Не стану врать, что был очень рад с тобой познакомиться».

«Это не имеет значения. Происходит то, что должно происходить. Мы можем только слегка влиять на вероятности. Разница между мной и тобой в том, что я их вижу, а ты — нет. Заглядывать за рамки иногда бывает полезно. Прощай!»

* * *

Зал выглядел точно так же, как и в прошлый раз, когда Квалин его покинул. Кажется, с тех пор ничего не нарушало его покой — да, собственно, и некому было это сделать. Разве что Хаймсу — но вряд ли это было нужно ему. Хотя кто поймет, чего он добивается? Вот сейчас чужак помог Михаилу, вылечив его рану, но почему он так поступил? Вряд ли из сострадания к разведчику. Скорее, несмотря на заверения, что тот уже отыграл свою роль, у Хаймса еще есть на него виды. Но опять-таки: для какой цели? Если на то пошло, нужен ли ему «Призрак» вообще? Даже в такой, вроде бы простой вещи Квалин больше не был уверен. Хаймс — это джокер, который в любой момент может спутать все карты. Но это не повод перестать учитывать уже известные расклады.

Вспомнив о радиации, разведчик включил лучевой поглотитель. Конечно, с разорванным костюмом на полную защиту рассчитывать не приходилось, но лучше хоть какая-то, чем вообще никакой. Квалин прошел внутрь и обогнул железяку, которая в прошлый раз едва его не пришибла. Невольно задрал голову, но вроде бы пока ничего не собиралось на него падать. Пульт управления выглядел мертвым, и чернота экранов усиливала впечатление. Хотя нет, поправился Михаил: он не мертвый, а спящий. Мертвым его сделаю я.

Два ключа призывно мигали на боковой панели, и у Квалина учащенно забилось сердце от одного их вида. Он тут же поспешил отвести взгляд. Не хватало еще, чтобы их вспышки сбили его с пути в последнюю минуту. Вместо этого он обратился к пульту и находившемуся за ним фиолетовому кубу на трубе. Сейчас его внутренний свет был слабым, и Михаил подумал: я погашу тебя навеки.

Остановившись перед пультом, Квалин снял рюкзак и раскрыл его. Затем вытащил заграв десятикилометрового радиуса, положил на пульт и сам вскарабкался рядом. С той стороны вниз уходила яма — она тянулась в глубь «Призрака», насколько хватало глаз. Посреди ямы и висела труба с источником, словно ось, на которую нанизано все остальное. Она и была такой осью если не в прямом, то в переносном смысле — может быть, единственной вещью, принадлежащей к истинной реальности, а не порожденной чьим-то возбужденным воображением.

Встав на пульте, Квалин прислонил «десять-ка» к трубе чуть пониже источника и защелкнул ремни. Они тут же стянулись, плотно прижимаясь к ней, и Михаил отдернул руки. В следующую секунду включились магнитные держатели — теперь, чтобы оторвать заряд, потребовалось бы усилие, для которого даже мускульника будет маловато. Убедившись в этом, разведчик сосредоточил взгляд на кодовой панели.

Если сейчас активировать бомбу, у него будет полчаса, чтобы уйти. Да только уходить как раз нельзя. Сюда в любой момент может явиться Диранст, а у него есть ключ. Конечно, реакцию деконцентрации нельзя остановить… обычными, известными науке средствами. К которым никак не относятся те возможности, что дает «Призрак». А про те, что появятся после включения источника, и говорить нечего. Так что единственный способ гарантировать взрыв — обеспечить, чтобы за полчаса сюда никто не вошел. Да, подумал Квалин, Койтль был прав: звезду за это не дадут.

Он глубоко вдохнул и собрался набрать код, когда услышал шорохи со стороны входа. Тело среагировало мгновенно: руки подхватили лучемет, а ноги соскочили с пульта и приготовились отпрыгнуть в сторону, если там враг и он вооружен.

— Не стреляй! — крикнул Диранст, демонстративно идя по середине прохода. Оружия у него не было — кажется, он потерял комбик, когда они бежали от черно-красной твари. — Это всего лишь я. Извини, что бросил тебя. Мне показалось, что нам лучше было спасаться поодиночке.

— Не подходи, — сказал Квалин, не сводя прицел с Койтля.

— Ладно тебе! Вижу, ты уже все подготовил? Дай хоть напоследок поглядеть как следует на эту красоту! — Он сделал шаг вперед.

— Никакой особенной красоты. Ты видел такую же в Такла-Макане. Койтль, я не шучу!

— Какой ты суровый… — Диранст все же остановился. Он осматривал зал, но взгляд то и дело возвращался к Квалину и его лучемету. — Вообще, знаешь, чего-то в этом роде я и ожидал. Пульт, конечно, только для видимости… Я имею в виду переднюю панель. Кроме той, куда ставятся ключи.

— Койтль, давай не тянуть время! Я запущу декон, и покончим с этим.

— К чему спешить, раз уж мы здесь?

— Именно потому, что мы здесь! Я знаю: ты вполне разумный человек. Но еще я знаю, что у тебя ключ, и он на тебя действует. Поэтому, уж извини, приходится разговаривать с помощью этого, — Квалин взмахнул лучеметом. — Подними руки и стань лицом к стене!

— Квалин, мы же друзья! Разве нет? — Диранст пожал плечами.

— Надеюсь, мы останемся друзьями… потом… А сейчас делай, что я сказал! — последние слова разведчик рявкнул, повысив голос.

Вместо того чтобы отойти к стене, Койтль сделал шаг навстречу. Тут же импульс ударил в пол возле его ноги.

— Ох-хо… — сказал ученый. — Ты что же, выстрелишь в безоружного? В человека, который тебя спас?

— Да! Если этот человек меня вынудит. Не хочешь по-хорошему — начинаю считать до трех. После трех разговоров уже не будет. Раз…

— Ладно, твоя взяла!

Диранст повернулся спиной и шагнул к стене. Квалин не сводил с него глаз. Вдруг ученый обернулся к разведчику, широко улыбаясь. В руках у него был ключ.

Михаил нажал кнопку, и луч врезался Койтлю в правую кисть. Тот заорал, схватился за раненую руку, и ключ полетел на пол. Взгляд Квалина тотчас обратился к нему — белому предмету, завлекающе подмигивающему всякому, кто на него посмотрит.

— Не трожь! — приказал разведчик.

— Я… я не… — пробормотал Диранст, глядя то на ключ, то на трубку лучемета.

— Отойди от него! Шагай задом, как стоишь.

Койтль чуть отступил, а потом еще. Михаил, напротив, двинулся навстречу. Навстречу ключу, разумеется, — ученый теперь интересовал его лишь как возможная помеха. Это мой ключ! — вопило все внутри. Он должен снова стать моим! Погоди-ка, возражал слабый голосок, но я ведь должен… должен — что? Взорвать… что взорвать? Зачем? Потому что… нет, погоди-ка снова. Что бы я ни должен был сделать, я могу сделать это потом. После того… как ключ окажется у меня, да. Так будет правильно!

— Не стреляй! — кричал Диранст, отходя все дальше назад и одновременно пытаясь остановить кровь в правой руке, кисть которой была наполовину отсечена. — Вот, видишь: он твой!

Мир сузился до белого эллипса, рассеченного надвое кровавым путем. Квалин шагнул навстречу Вселенной, властелином которой он собирался стать. Ближе, еще ближе! Не делить ни с кем — только мой! Остальное — потом… чем бы ни было это «остальное». Он хотел нагнуться и протянуть руку за ключом, когда голова врезалась во что-то упругое и спружинила. Михаил вытянул руку, но она натолкнулась на невидимую преграду. Не может быть, ведь остался всего метр!

В этот момент Диранст приблизился к ключу с другой стороны.

— Отойди! — Разведчик вскинул лучемет. Койтль сделал еще шаг, и Михаил выстрелил. Луч отразился от незримого препятствия тоненькой струйкой света, которая никому не могла причинить вреда.

— Попался! — засмеялся Диранст сквозь стиснутые зубы.

— Твои фокусы? — злобно вопросил разведчик.

— Это не фокусы, — сказал ученый.

Он наконец перетянул поврежденную руку — с его ранами это было непросто. Похоже, стимулятор гасил боль, иначе он ни за что не справился бы. Потом наклонился за ключом и подобрал его левой рукой. Ему явно доставляло удовольствие наблюдать за гримасами на лице Квалина.

— Это моя гордость, — продолжил Койтль, — упругий экран. Слабые воздействия пропускает… А сильные отфутболивает, как вы говорите.

Только сейчас Михаил увидел, что рядом с ключом лежит маленькая металлическая деталька. Он потянулся за ней, но снова был отброшен назад.

— Не трать напрасно силы, — ухмыльнулся Диранст. — Ты можешь все видеть и слышать. Но не сможешь выйти… и выстрелить не сможешь. Сиди, отдыхай, смотри на звезды…

— Иди на х… со своими звездами! — Квалин кинулся в противоположную сторону, но через три метра натолкнулся на такой же непроницаемый барьер. — Сволочь! Ты не понимаешь, что делаешь!

— А ты понимаешь? — спросил Диранст. — Руку мне отстрелил, гад! А у меня и левая еле-еле… Катак! Помнишь еще? Сам просил: Катак!

Койтль подошел к пульту — теперь он был всего в шаге от управляющей панели. Квалин смотрел круглыми глазами на него и на ключ. Катак, повторил он мысленно. Все неправильно: это я должен быть там, у пульта! Я должен… набрать код и… вставить ключ в отверстие… и нажать старт… и увидеть, как засияет источник… как запустится необратимая последовательность… как все вокруг наполнится силой… пля, черт раздери, провались оно в черную дыру — чего же ты хочешь на самом деле, первый?!

Диранст, повернувшись к Михаилу, заговорил. Фразы звучали отрывисто, он словно выплевывал их из себя. Похоже, это стоило ему немалых усилий.

— Ты пойми, Квалин! Я не потому, что одержимый… ну, наверно, и это тоже… Но пойми… я жил ради этого! С тех пор, как впервые увидел ее… в Такла-Макане. Я должен был попасть сюда… Должен был увидеть… как он заработает. Потому что ключ… но и не потому… а потому что я сам хочу! А потом… мы взорвем его, Квалин! Даю слово… потом — взорвем. Но сначала я увижу… и ты тоже увидишь. Сейчас!

— Б… брось… — едва смог выдавить Михаил. Койтль ощерился, а затем отвернулся и плавно ввел ключ в отверстие.

Сначала ничего особенного не произошло — просто три красных полоски мигнули одновременно. А затем начал разгораться фиолетовый куб. Он вспыхивал так и раньше, когда Квалин вставлял первый и второй ключи, но тут же потухал. Сейчас этого не случилось: напротив, сияние становилось все более ярким. Подобное происходило перед открытием ворот, только теперь центром света был не ключ, а источник на трубе. Из фиолетового он стал сиреневым, потом оранжевым, в конце концов — ослепительно белым, и его сияние пронизывало весь зал. Смотреть на него было уже невозможно, и Михаил закрыл глаза. Но даже и тогда все перед ними горело красным, и он прикрылся руками.

Послышался шум, и Квалин решил, что дальше все пойдет так же, как при открытии ворот. Но нет: став громче, гул распался на отдельные удары, которые напоминали грохот старинных поездов, ездивших по двум рельсам.

— Какая радиация! — донесся до Михаила голос Диранста.

Он подумал, что уровень должен быть огромным, и вряд ли поглотитель на покалеченном костюме справится с ним. Но это сейчас казалось неважным, не стоящим внимания. Перестуки стали настолько громкими, что Квалин собрался включить шумопонижение, которое почему-то не сработало автоматически. В этот самый момент они поутихли. Михаил решил, что костюм все-таки заработал, но нет — похоже, шум стихал, а вместе с ним ослабевала и краснота. Подождав полминуты, разведчик решился открыть глаза.

Пульт преобразился. Лампочки помигивали разными цветами, по индикаторам пробегали строчки чужих символов. Экраны, до сих пор бывшие черными, теперь показывали разное: одни — звездное небо вокруг «Призрака», другие — коридоры и комнаты внутри него. Кое-где изображение двигалось — в воображении Квалина тут же возникла висящая под потолком камера, описывающая круги. И все равно, подумалось ему, не верится, что все эти экраны для чего-то нужны, а не просто показывают красивые картинки для непосвященных вроде нас.

Поднять голову выше пульта было невозможно: источник полыхал, словно маленькое солнце. Он сосредоточил весь свет в себе и перегонял его по трубе, выпуская за ее пределы лишь ничтожные крохи — которых, впрочем, хватало, чтобы зал сиял, как на приеме в королевском дворце. Датчики — что живой, что эккумундивный — показывали полную чушь: цифры скакали вверх-вниз, сменяя друг друга каждую секунду. Только индикатор радиоактивности не врал, и, согласно ему, поглотитель вытягивал едва-едва и в любой момент мог не выдержать.

Мысли вдруг стали легкими, невесомыми, и Квалин не сразу догадался почему. Когда же понял, то ему полегчало вдвойне: ключ отпустил его. Все верно: они стояли на местах, все три, и ни на кого воздействовать больше не требовалось. Но что же на самом деле произошло? То, что предстало их глазам, было, без сомнения, зрелищно, это производило впечатление — но в чем настоящая суть перемен?

— Впечатляет? Или не очень? — спросил Диранст, будто читая его мысли.

Койтль напоследок тронул ключ перчаткой, словно благодаря его за хорошую работу. Втроем они продолжали мигать, причем, как показалось Квалину, промежутки между вспышками стали длиннее. Взгляд разведчика сам собой переместился к противоположной, левой панели, и он увидел возле нее на полу круг, подсвеченный сиреневым. Михаил мысленно провел два отрезка от источника к ключам и к этому кругу — их длины совпадали. Что же это значит, ведь раньше ничего такого там не было?

— Может, освободишь меня? — спросил он.

— Я тебя боюсь, Квалин. Ты мне еще что-нибудь отстрелишь.

— Теперь уже нет.

— Ха, обнадежил! Но подожди… я хочу понять… — Он подошел к пульту.

Я тоже хочу понять, думал разведчик. Вот Койтль включил его — источник работает, перегоняет эккумундиву по трубе. И больше ничего, в этом и есть его сила? Или… Квалин прекрасно помнил: они собирались все взорвать. Взорвать, потому что «Призрак» опасен… а он опасен? В чем его опасность? Надо же исходить из фактов, а не руководствоваться одними эмоциями! А факты таковы, что… что? Вот это как раз и надо узнать — что!

Логика собственных недавних поступков казалась Михаилу странной. Да и вопрос: была ли в них логика? Действия Койтля куда более логичны: он хочет сначала разобраться, а потом уже что-то предпринимать. Они могут разбираться вместе — надо только, чтобы Диранст наконец освободил его.

— Койтль! — окликнул он.

Ученый, уставившись на пульт, будто не слышал.

— Здесь куча кнопок, — говорил он вполголоса. — И если их нажимать, они, наверное, будут что-то делать… Но я больше чем уверен: есть способ проще управлять этой машинерией.

Он бросил взгляд налево и, очевидно, тоже заметил сиреневый круг:

— Так, а вот это, кажется, мне и нужно… Диранст шагнул в ту сторону.

— Кой… — начал Квалин и замер на полуслове. Крайний левый экран показывал коридор перед входом в центральный зал, и сейчас на нем четко виднелись трое в интеровских комбезах с лучеметами наготове.

— Что? — Койтль обернулся к Михаилу.

Тот молча ткнул пальцем в направлении экрана. Диранст глянул туда и моментально все понял.

— Извини, но я не буду тебя освобождать, — сказал он вполголоса. — Поработаешь щитом.

— А твоя фигня выдержит? — с сомнением спросил Квалин.

— Несколько минут вытянет… а больше и не надо. Мне бы лучемет сейчас…

— У меня есть.

— Это надо вырубать поле. Боюсь, потом снова не включу. Эта фигня, как ты говоришь, очень капризная… а здесь — тем более.

— Мало тебе за нее заплатили! — усмехнулся разведчик.

— Ничего не заплатили. Я продаю только готовое, а это экспериме…

Квалин зашипел, указывая на вход. Бойцы вот-вот должны были появиться. Диранст умолк и спрятался за спиной разведчика.

Михаил с трудом разглядел появившиеся по углам трубки импульсников. В следующую секунду зал осветился вспышками.

Лучи отразились от защитного экрана, многократно ослабившись при этом и став вполне безобидными. За первыми выстрелами последовало еще несколько. Все сдержало поле, а один ушел далеко вправо и ударил в стену за пультом. Затем попытки прекратились — «интера» поняли, что только напрасно тратят заряд.

Некоторое время было тихо, лучеметные трубки замерли и не шевелились. Потом раздался голос:

— Кто здесь?

— Мы, — сказал Диранст.

— Только ты и Квалин?

— Войдите и проверьте.

— Не стреляйте! Сопротивление бесполезно. Вам сохранят жизнь, если не причините вреда моим солдатам.

— Кто это так лихо распоряжается нашими жизнями? — поинтересовался Михаил. Конечно, он прекрасно понимал кто, но не преминул высказаться.

— Вы принимаете условия? — Командир оставил выпад без внимания.

— Я вам не верю, — сказал Квалин.

— Я тоже, — согласился Диранст. — Но давайте попробуем.

Вслед за лучеметами показались руки, а потом и сами солдаты, которые вдвоем проследовали в зал, держа оружие перед собой. Тут же, не сводя прицелы с ученого и разведчика, они разошлись — один вправо, другой влево. Потом правый боец обернулся и приглашающе взмахнул рукой.

За ними вошел Доул, который до этого и говорил с Михаилом и Койтлем. Его лицо было скрыто под шлемом скафандра. Он остановился посредине, глядя в упор на Квалина. Наклонив голову, заметил лежащий на полу генератор экрана:

— Что это?

— Защитное поле.

— Сам вижу. Как отключить?

— Никак, — сказал Диранст. — Ждать, пока само не сдохнет.

Доул снова посмотрел на разведчика:

— Положи лучемет. Оба лучемета!

— Я и так не выстрелю, — возразил Квалин. — Даже если бы хотел…

— Тем более! Не провоцируй меня!

Михаил опустил перед собой свой комбик и тот лучемет, что забрал у убитого «интеровца».

— Два шага назад! — скомандовал Доул.

— Не могу — тут поле.

— Черт с тобой, — пробурчал тот. Еще раз окинул взглядом зал. — И без шуток! Сейчас войдет хозяйка и еще несколько солдат. Любое неверное движение сократит вашу жизнь. Ясно?

— Чего ж неясного, — процедил Диранст.

Некоторое время было тихо. Бойцы, стоя по бокам, держали под прицелом Койтля, Доул в центре не спускал глаз с Квалина. Затем Михаил услышал шаги, и внутрь прошествовала остальная группа. Первым шел солдат с лучеметом. За ним — Мэри Уинслоу с откинутым шлемом и распущенными волосами. Следом семенил Патрик Хиеши — разведчик узнал специалиста только по его комплекции, поскольку он как раз закупорился полностью. Замыкали шествие еще двое бойцов.

Мэри сразу подошла к Доулу и стала рядом, окидывая взглядом пульт и все вокруг. Квалин видел, как она жмурится, пытаясь рассмотреть источник, к которому стремилась. Патрик пристроился за их спинами, остальные рассредоточились по помещению.

— Прикройся, дура, — сказал Михаил. — Тут радиация, знаешь ли.

Она взглянула на него презрительно, будто желая сказать, что какая-то там радиация не станет помехой для президента «Интергалактик». А может, подумалось тут же, она ее и не чувствует. Я, дурень, никак не привыкну, что реальность «Призрака» можно менять. Чуть где-то собьюсь — и опять приходится начинать с начала.

— Вы оба здесь, — произнесла Мэри.

— А ты кого ожидала? — спросил Диранст. Она не удостоила его ответом:

— Вы натворили столько, что мне хочется убить вас без разговоров…

— Ага! — воскликнул Михаил. — Я же говорил, что третий раз еще будет!

— Своим поведением ты только усиливаешь это желание, — сказала девушка, и сейчас она действительно выглядела железной леди, каковой ее считали многие. — Но я вижу, что вы уже все подготовили. Ключ на месте, источник работает — осталось последнее. И я готова пощадить вас. Если вы сейчас же, немедленно, покинете этот зал!

— Вы так великодушны, императрица! — воскликнул Михаил.

Мэри вздрогнула и опустила взгляд.

— Не испытывай мое терпение, герой, — сказала вполголоса.

— Боюсь, что не смогу ничего сделать. Этот сумасшедший ученый запер меня под экран, как видишь. Теперь я вроде как у него под колпаком.

— А этот сумасшедший разведчик отрубил мне руку! — жалобно протянул Диранст.

— Хватит паясничать! — выкрикнула Мэри.

— Но это чистая правда, — возразил Койтль, демонстрируя рассеченную кисть. — Без правой руки я больше не смогу работать. Мои дни будут тяжкими и печальными…

— Довольно с меня, — сказала президент. — Можете остаться, вы все равно не сможете мне помешать. Отойди, Койтль!

— Мэри? — окликнул ее Квалин совсем другим тоном.

Она обернулась к нему — не могла не обернуться. И когда их глаза встретились — его, нахальные и одновременно мудрые, и ее, властные и одновременно печальные, — он произнес:

— Огонь. Сжигает все, до чего может дотянуться. А потом умирает сам. Помнишь?

— Ну так что же? В этом его предназначение.

— А твое?

— Сейчас не время для дурацких вопросов, — сказала она.

— Потом его тем более не будет.

— Кто ты такой, чтобы задавать их мне?

— Ответь не мне. Хотя бы самой себе.

— Себе я давно ответила. — Мэри вскинула глаза и закричала: — Идиоты, стреляйте!

Квалин обернулся и увидел, как Диранст, воспользовавшись паузой, входит в сиреневый круг. И как, обволакивая Койтля, до потолка вздымается фиолетовый столб — полупрозрачный, переливающийся в сиянии источника.

— Не стреляет… — проговорил боец удивленно-извиняющимся тоном, кивая на лучемет.

— И у меня, — подтвердил другой.

— Идиоты, — повторила Мэри.

Она кинулась к ближайшему солдату, вырвала у него из рук оружие и, направив на цель, нажала кнопку. Луч достиг синеватого свечения, в которое Диранст уже погрузился полностью, и растворился в нем. Тут же с другой стороны ударил еще один луч, но не похоже было, чтобы выстрелы привели к какому-то результату.

— Интересное ощущение, — сказал Койтль. Его тело виднелось в переливающемся цилиндре, будто в прозрачной воде. Квалин обратил внимание на правую руку ученого — та снова была целой, без следов ранения и крови, насколько мог видеть разведчик.

— Вытащите его, бездари! — крикнула Мэри.

В ее голосе слышалась злоба, но Квалин уловил в нем и… нет, не просто испуг — нарастающий ужас.

— Никому не двигаться, — произнес Диранст, хищно улыбаясь.

Это были не просто слова, а гвозди, упавшие с неба и приколотившие ноги к земле. Михаил замер, понимая, что никто не в силах ослушаться такого приказа. И еще понимая, отчего запаниковала Мэри.

— Очень интересно, — повторил ученый. — Теперь ясно, как это работает.

— Койтль, постарайся не наделать глупостей, — сказал Квалин, опасаясь, как бы его не подвел голос.

— О чем ты говоришь, какие глупости? Можешь не сомневаться, наша маленькая сучка наделала бы их в тыщу раз больше! Ты, — он указал на Мэри, — подойди сюда.

Осторожными, неестественно мелкими шажками она направилась к светящейся колонне.

— Нет, не касайся ее! - поспешно остановил девушку Койтль. — Стой здесь! Так… опустись на колени. Лижи землю под ногами! Только не касайся света!

Мэри медленно склонилась перед ним. Квалин увидел, как ее голова достала до пола. Он почувствовал острое желание отвести взгляд, словно стал свидетелем чего-то непристойного.

— Встань! — скомандовал Диранст, и разведчик вздрогнул. — Так… подойди к коротышке, девочка. Сними с него шлем — хочу видеть его лицо. Опустись перед ним. Теперь расстегни его штаны. Лижи у него между ног!

— Койтль, не дури, — проговорил Михаил, чувствуя, как бешено колотится сердце.

— В чем дело, Квалин? Жалко подружку? Ты ведь переспал с ней на Чундрауде?

— Да, — сказали губы против его воли.

— Она не стоит твоей жалости. Лучше бы это она мне… но не сейчас, когда я здесь.

— Скотина! — выкрикнул Михаил, вновь ощутив свободу. — Зачем овладевать такой силой, чтобы… — голос вдруг сорвался, а мысли спутались и потерялись.

— А почему нет? Для чего вообще ей овладевать? Ты что, ничего не понимаешь? Эта дрянная девчонка управляет половиной Галактики! А я управляю ей! Могу сделать с ней все, что мне вздумается! Видишь, Квалин? Смотри!

Он смотрел… И видел голову Мэри у Патрика между ног. Смотрел… И видел остекленевший взгляд самого Патрика. И замершие статуи солдат по периметру зала.

— Ты обещал, что мы потом его взорвем… — Михаил сам понимал, насколько абсурдно сейчас звучат его слова, но ничего лучшего в голову не пришло.

Диранст захохотал, и его смех обрушился на Квалина камнепадом, под тяжестью которого разведчик едва удержался на ногах.

— Ну ладно, хватит пока, — сказал Койтль. — Встань, сучка! Посмотри на меня. Веди себя естественно.

Михаил на секунду глянул в ее глаза — глаза испуганного, затравленного зверька — и поспешил отвернуться.

— Тебе понравилось? — спросил ее Диранст.

— Нет…

— Скажи: нет, повелитель!

— Нет, повелитель.

— Так-то! Работает! — воскликнул Койтль, будто до сих пор сомневался. — Ну, ладно… Мне кажется, нас тут слишком много. Многовато лишних…

У Квалина внутри похолодело.

— Вы двое — ты и ты, — Диранст указал на солдат, первыми вошедших в зал. — Поднимите лучеметы. Нет, не туда — друг на друга. Целься… Огонь!

Они сделали, как он приказал. Два импульса вырвались навстречу — и два тела упали по краям комнаты.

— Вы двое! Видели, что они сделали?

— Так точно!

— Повторить. Немедленно!

— Койтль, зачем? — спросил Квалин.

— А просто так! Зачем нужна сила? Чтобы почувствовать ее!

— Но зачем так? Почему они должны платить жизнями за твою силу?

— Потому что слабый всегда платит! Это же и есть суть жизни, Квалин. На уровне клеток или в масштабах Галактики — разницы нет… Так, командир, теперь ты. Застрели последнего солдатика!

Михаил не смотрел на бойню. Он снова встретился взглядом с Мэри и увидел, как она одними губами произнесла его имя.

«Что я могу сделать?» — спросил мысленно, и вдруг ему показалось, что он слышит ответ:

«Не знаю… Ты же герой».

«Это слова. Они ничего не значат».

«Значат! Иногда — очень много». «Боюсь, геройством тут не поможешь…» Разведчик ждал новой реплики, но ее не было. А потом с небес обрушилось, как удар молота:

— Ты слишком много говоришь, Квалин. Пора тебе поработать. Развернись к Доулу!

Ноги повернулись прежде, чем он успел подумать.

— Возьми у него лучемет. И открой шлем.

Должно быть, упругий экран уже выдохся, а может, Диранст отключил его мысленной командой. Михаил сделал шаг и вырвал оружие из рук «интеровца». Потом откинул с его лица черное забрало. Прикованный к месту Доул смотрел на него, как кролик на волка.

— Это его люди напали на тебя, когда ты летел на Кумбиэн. Так отомсти же! Пристрели его!

«Нет, — подумал Квалин. — Нет, я не сделаю этого. Нет, ну нет же! Нет, ни за что, ни в коем случае, нет! Ну нет, я сказал… — думал он, наводя трубку на голову, чтобы убить наверняка. — Нет, я не выстрелю, я не подчинюсь, не буду, нет, нет, нет!!!»

— Нет, не надо… пожалуйста… — бормотал Доул едва слышно в такт мыслям Квалина.

Палец нажал кнопку, тело командира отряда под напором мощного импульса отлетело назад и грохнулось на пол. Нет, но это же не я, лихорадочно думал разведчик, опуская комбик. Да, мои руки подняли лучемет и выстрелили, но это был не я, не я…

— Ну что, Квалин? Как ощущения? — насмешливо спросил Диранст. — Тебе должно было понравиться — ты же застрелил врага!

— Я давно знал, что ты псих, — ответил Михаил. — Но не думал, что настолько.

— Думаешь, ты лучше? Ты само совершенство? Все должны быть по твоему образу и подобию?! Ладно, теперь замри… Уинслоу?

Она вздрогнула:

— Койтль…

— В чем проблема?

— Пожалуйста, хватит, — попросила устало.

— И это говоришь ты? Ты же была готова на что угодно! Даже на галактическую войну! Лишь бы встать сюда, где стою я!

— Я бы не стала делать того, что делаешь ты.

— А я еще ничего не делал! Это только подготовка, проба сил! По большому счету я даже не начинал! Так, ладно… У нас остался всего один лишний! Коротышка?

— Ч-что… — едва выговорил Патрик. Квалин видел, как его всего трясет от страха.

— Боишься, да?

— Д-да…

— Не волнуйся: скоро твои страхи закончатся навсегда. Не шевелись! Ты, сучка, подойди к нему!

Мэри без слов выполнила приказ.

— Сорви с него шлем… вот так! Возьми за горло… А теперь души! Души, пока он не сдохнет!

Глаза японоамериканца полезли из орбит еще до того, как девушка сжала руки у него на шее. Не способный пошевелить и пальцем, он лишь дрожал мелкой дрожью, а потом начал издавать жуткие, непередаваемые звуки по мере того, как Мэри стискивала все сильнее. В ее тонких пальцах было слишком мало сил, чтобы сдавить как следует, но она очень старалась. Квалин не мог видеть выражения ее лица и подумал, что это к лучшему. Не хотелось смотреть в глаза собственному отражению.

— Хочешь помочь, Михаил? — Диранст будто уловил его мысли — а может, и без всякого «будто». — Нет, она должна сама! Пусть почувствует, как это — убивать своими руками!

— Маньяк… — пробормотал Квалин вполголоса.

Патрик тем временем хрипел все слабее и наконец затих. Его взгляд затуманился; Мэри разжала руки, и он медленно сполз на пол. Наконец тело замерло у ног, а сама девушка застыла, будто парализованная. Казалось, теперь уже она вот-вот задохнется.

— Ну, отомрите! — крикнул Койтль. — Повернитесь ко мне оба!

Мэри сделала пол-оборота — и тут у нее подкосились ноги. Квалин подбежал к ней, не давая упасть. Президент «Интергалактик» была на грани обморока. Михаил похлопал ее по щекам — взгляд оставался затуманенным, он будто говорил: оставьте меня наконец в покое!

— Так не пойдет! — сказал Диранст. — Я же попросил отмереть, а не наоборот!

— Койтль, оставь ее! — выкрикнул Квалин. — Издевайся надо мной, а ее не трожь!

— А ты разве передумал ей мстить? Что, понравилось трахаться с президентшей? Хочешь показать ей, что «герой» — это не просто слово? — Диранст изобразил вампирскую улыбку. — Ты что же, так и не понял? Я ведь вижу вас насквозь! Ну не виноват ты в том, что Лилька умерла! Столько лет, а ты не можешь простить… Гоняешься с собой наперегонки… Прыгаешь выше головы… И заставляешь других делать то же самое… Но тебя ничего не устраивает! Ты же бесконечно задираешь планку! И так будет все время… пока не простишь!

Михаил хлопал глазами, молча гладил распушившиеся волосы Мэри.

— А ты, маленькая девочка? Все сидишь в запертой комнате? Слышишь, как чудовища скребутся сквозь стены? Опомнись! Твоего Старикана Джозефа давно нет! Он гниет в могиле, ему глубоко наплевать, что ты делаешь. Правильно ты делаешь или неправильно… Успешно или провально… Нет для него никаких успехов и провалов! Ничего нету! И его самого нету! Открой двери комнаты — пусть они войдут! Поздоровайся с ними — и пошли всех к дьяволу!

Слеза, выкатившись из глаз девушки, упала разведчику на ладонь. Мэри была прекрасна сейчас. Да, думал Михаил, именно такая: со спутанными волосами, с заплаканными глазами и лицом без следов косметики. Открытая, ранимая, беззащитная… и настоящая. Квалин прижимал ее к себе, понимая: чем бы все ни закончилось, так уже никогда не будет.

А в следующую секунду он увидел, как преображается зал. Как серые стены расцвечиваются горным хрусталем, а с потолка вместо декоративных железяк свешиваются неестественно сверкающие сталактиты. Еще немного — и помещение обернулось сияющей пещерой, в которой пульт оказался здоровенной глыбой с диковинными грибами-экранами и разноцветными камнями вместо кнопок. Только панель с ключами, ничуть не изменившаяся, смотрелась чужеродно. Труба с источником не изменилась тоже, но она, напротив, удивительно вписывалась в новые реалии «Призрака», оставаясь их незыблемым центром.

Диранст удовлетворенно обвел свое творение взглядом и остановил глаза на Мэри и Михаиле:

— А из вас могла бы выйти неплохая пара! Да почему, собственно, могла… Все только начинается! Лишних больше нет, остались только вы… только мы. Не пора ли перейти к сути? Прекращайте эти обмороки. Соберитесь с силами! Посмотрите на меня!

Они одновременно повернули головы. Но по пути Квалин углядел еще кое-что. Красно-коричневое, оно висело над пультом, медленно меняя форму. Как та тварь, что преследовала их в коридоре по пути сюда. От которой Диранст бежал, наделав в штаны…

Боковым зрением Михаил заметил еще одну такую же — у противоположной стены. Она не шевелилась — будто выжидала чего-то.

— Ты уверен? — поинтересовался Квалин негромко. — Что здесь только мы?

Койтль настороженно оглянулся по сторонам.

— Что за… — Он недоговорил.

— Это в твой план не входило?

Ученый несколько раз повернул голову справа налево и обратно.

— Страшно, Койтль? — спросил Михаил. — Их ведь ты насквозь не видишь?

Диранст с полминуты сосредоточенно разглядывал создания, возникшие из ниоткуда. У него был вид человека, который усиленно пытается что-то вспомнить.

— Они мне не помешают, — сказал не слишком уверенно. — Они ничего мне не сделают.

— Ты оптимист, — грустно улыбнулся Квалин. — Как всегда.

— Ничего не сделают! — повторил ученый, словно убеждая самого себя. — Это же призраки!.. Призраки тех, кто когда-то обитал здесь. Они никому ничего не сделают. Они… просто… смотрят…

Михаил пожал плечами: тебе, конечно, лучше знать. А Мэри тихо прошептала:

— Они просыпаются…

— Уинслоу, как ты себя чувствуешь? — спросил Диранст. Голос вновь звучал твердо.

— Уже лучше.

— Это хорошо! Потому что ты мне нужна. Мне нужен твой «Мозговой штурм». Мы возьмем твои ретрансляторы и поставим здесь. И они будут передавать на все обитаемые планеты… ты же так хотела?

— Так. Но за техническую часть отвечал Патрик. А теперь он… его больше нет.

— Это неважно! Подумаешь, Патрик… Разберемся без Патрика! Я сам разберусь. Так выйдет дольше, но спешить нам некуда. Ни Хейгорн, ни Совет нам не помеха. Побеждает не тот, у кого больше денег и власти… А тот, кто оказывается в нужном месте в правильное время! Как я! Так что разберемся, включим — и они узнают… Я научу их, как надо жить! Все будет иначе! Намного лучше, вот увидите!

— Да уж представляю, — вставил Квалин. — С таким-то учителем…

— Думаешь, ты сумел бы лучше?

— Еще чего не хватало!

— А ведь ты можешь стать адмиралом космофлота. Единого галактического! Стать первым, кто полетит в другую галактику! Только подумай, Квалин…

— Ага. Нести туда свет очей непревзойденного императора нашего Койтля Первого! Послушал бы ты себя со стороны…

— Заткнись! — рявкнул Диранст, и Михаил едва не прикусил язык.

А потом существо, висевшее в воздухе ближе всего к потоку силы, вдруг преобразилось. По бокам бесформенного сгустка вытянулись два отростка, а два других образовались снизу и достали до пола. Еще один вырос сверху, и вслед за ним тело удлинилось, обретая все большее сходство с человеческим. Конечности выровнялись и разгладились, голова округлилась, на ней проступили впадины и выдался вперед нос. Многочисленные змейки устремились в стороны и обернулись волосами. Цвет существа менялся на глазах, становясь из багрово-коричневого бледно-розовым. Секунда-другая — и вот уже он, Кейвон Хаймс, на этот раз без всякой одежды, стоял напротив Диранста и взирал на его окутанный фиолетовым туманом облик.

— Уйди оттуда. Немедленно, — сказал он, и Квалину показалось, что сила, заключенная в его словах, сейчас ненамного уступает мощи приказов Койтля.

— Что за глупости, Хаймс? Почему бы просто не признать свое поражение?

— Здесь нет поражения или победы. Процесс скоро станет необратимым. Уйди.

«Призрак» — не то, что вы думаете, вспомнились Михаилу слова Хаймса, сказанные еще при первой встрече, и холодок побежал по позвоночнику.

— Уйти? — переспросил Диранст и рассмеялся: — Не-ет! Это ты уйди! Не стой у меня на дороге!

— Я только хотел предупредить, — сказал чужак.

— Хорошо, ты это сделал — а теперь убирайся! Исчезни навсегда! Я приказываю тебе, слышишь?! Сгинь, растворись во тьме! Провались в небытие! Это я приказываю, Хаймс! Ты не можешь ослушаться! Исчезни немедленно!

— Жаль… — произнес тот.

Он хотел сказать что-то еще, но тело его начало искажаться и расплываться, теряя человеческий облик. Оно возвращалось к чужеродной форме, но сейчас обращение шло в несколько раз быстрее. А потом, вернувшись к первоначальному виду, существо полыхнуло яркой вспышкой, краткий миг соперничавшей с сиянием источника. Она тут же угасла, сузилась до маленького красного шарика — и это было все, что осталось от неведомого создания. А потом шарик уменьшился еще, будто провалившись внутрь самого себя, съежился до едва заметной точки… Наконец и точка пропала с глаз, но Квалину казалось, что Хаймс еще некоторое время был здесь: вот он стал размером с клетку… с молекулу… с атом… и наконец исчез вовсе, как того хотел Диранст, будто и не существовал.

А Койтль хохотал: существо, которое было неизмеримо выше его, тем не менее оказалось не в силах ему противостоять. Он приказал ему исчезнуть — и оно исчезло, даже не попытавшись сопротивляться. Да оно и не могло сопротивляться, и никто во всей Галактике не мог! Диранст едва не давился от смеха, тыча пальцем в то место, где только что растворился в воздухе красный шарик. И молча взирали на него призраки, никак не выражая своего отношения к происходящему. И так же безучастно и отстраненно смотрела Мэри…

И только Квалин смотрел совсем в другую сторону. Он видел, что Койтль, сосредоточившись на Хаймсе, не следит за остальными. За долю секунды разведчик понял, что нужно делать. На само действие у него оставалось не больше нескольких секунд.

Мгновенно Михаил метнулся к панели с ключами. Только не смотреть, не смотреть, повторял он про себя. Пока я лишь думаю о нем, пусть даже касаясь его, — я могу бороться. Но стоит увидеть красную вспышку — и все. Эффект накопления, да, а во мне накопилось столько этой гадости, что один мимолетный взгляд равносилен прямому приказу Диранста, наделенного силой «Призрака». Нет, я не буду смотреть — руки справятся сами.

Квалин нащупал гладкий эллипс ключа. Первым побуждением было выяснить, который это из них: левый, правый или средний. Разведчик тут же подавил желание: не смотреть! Сцепив зубы, он дернул ключ на себя. Тот не хотел выходить из выемки. А может, это и есть необратимый процесс, подумал Михаил. Его нельзя остановить так же, как реакцию деконцентрации, и поэтому нельзя вытащить ключ? Да и, собственно, зачем выта…

Он волевым усилием пресек мысли — все сразу, не разбирая, где правильные, а где нет. Тренированное тело и так знало, что делать. Упершись ногами, Квалин с силой потянул и едва не отлетел назад, когда ключ вышел наружу. Казалось, пальцы даже сквозь перчатки ощущают его холод. Михаил тут же шагнул к панели, перегнулся через нее — и взгляд обрушился в яму, уносящую трубу источника в бездну. В следующий миг он размахнулся, и снесенное «Призраком» яйцо полетело вниз.

Всего секунду Квалин видел ключ, исчезающий в темных глубинах, и самым сильным желанием разведчика было прыгнуть следом. Катак, сказал он себе мысленно, вряд ли понимая в тот момент, что значит это слово, и тем не менее оно сработало. Михаил отдвинулся, чувствуя себя пьяным и опустошенным. Глаза сами повернулись к источнику: его сияние угасало с каждым мгновением.

Перестали мигать цветные кристаллы на глыбе, недавно бывшей пультом. Померкли красочные сталактиты, почернели экраны на грибных шляпках. Пропали призраки чужих форм жизни, так и не успев пробудиться ото сна. А главное — исчез фиолетовый поток, в котором питал силу Диранст. Не осталось даже подсвеченного круга на полу.

— Как тихо… — прошептала Мэри.

И тотчас тишину нарушил вопль Койтля:

— Ты! Га-ад! — Трясущейся рукой он указывал на Квалина.

Тот встретился с ним взглядом.

— В нужном месте, — сказал Михаил, ухмыляясь. — В правильное время.

Диранст зарычал как раненый зверь, глядя то на разведчика, то на погасший источник. Потом посмотрел направо от себя и тут же рванулся туда. Квалин сообразил мгновенно: Койтль тянется за ближайшим лучеметом. Михаил углядел неподалеку от себя труп бойца, даже после смерти сжимающего оружие в руках, и кинулся к нему.

Ученому было ближе, но более молодой и крепкий разведчик двигался быстрее. Лучеметов они достигли одновременно и одновременно подняли их, наводя на цель. Это конец, понимал Михаил. Сейчас мы застрелим друг друга, а Мэри, которая и так с трудом соображает, останется наедине с источником… а потом тоже сойдет с ума. Неожиданно Койтля загородила от него чужая спина — это и была она, Мэри.

— Стойте! — кричала она, обращаясь прежде всего к Дирансту, к которому повернулась лицом. — Прекратите, идиоты!

Лилька, подумал Квалин. Он сам не знал, почему это имя возникло сейчас в голове — просто так, ни к чему не привязанное. Лилька, повторил еще раз, глядя на густую копну волос совсем другой девушки. Он отвел лучемет, но не убирал палец с кнопки.

А потом Мэри охнула и пошатнулась.

И снова тело разведчика отреагировало быстрее, чем мысль. Только девушка опустилась достаточно, чтобы за ней стал виден Диранст, Квалин выстрелил навскидку, почти не целясь. Тут же отклонился вправо — и вовремя, чтобы пропустить луч слева от себя. А затем, переждав, пока Мэри упадет, послал в Койтля усиленный импульс. Тот успел стрельнуть в ответ еще раз, но лишь по инерции, далеко в сторону от разведчика. Повезло, отметил Михаил вскользь, что ближайший к нему лучемет оказался не комбинированным. Диранст замер, больше не в состоянии стрелять. Как, впрочем, и делать что бы то ни было еще.

И только теперь, когда маячок в голове сухо сообщил, что угроза устранена, Квалин закричал.

Он подскочил к Мэри и склонился над ней. Открыл сумку, достал аптечку. Руки тряслись, хотя, когда он обрабатывал рану себе, ничего подобного не было. Расстегнул комбинезон девушки — там уже все залило кровью: импульс ударил ее прямо в сердце. Алая жидкость продолжала струиться из глубокой раны. Губы Мэри шевельнулись.

— Прости… — сказала она едва слышно. — За третий раз…

— Но его же не было! — воскликнул Квалин. — Не было третьего…

— Но я хотела… — прошептала она. — Прости…

Он осторожно щупал рану, пытаясь найти артерии, которые можно пережать и остановить кровь. Потом делал укол в сердце — вводил раствор… Нет, спохватился тут же, так нельзя! Так я остановлю ей сердце и убью окончательно, надо другое… Лихорадочно извлекая из глубин памяти все свои медицинские знания, Квалин ставил зажимы, а холодный рассудок говорил, что все бесполезно, что он уже опоздал. Ничего не помогало — кровь не хлестала, как в первые секунды, но все равно текла безостановочно. Мэри закрыла глаза и больше не шевелилась. Я не справляюсь, думал Михаил: я знаю множество способов, как отнять жизнь, а вот сохранить не умею… Он взывал к «Призраку»: вот тебе моя воля и моя вера, пусть сосуды срастутся, сейчас я присмотрюсь как следует — и увижу, что кровь больше не течет… Он вглядывался, но ничего не менялось: «Призрак» оставался глух к его молитвам.

Прошло несколько минут, прежде чем Квалин поднял голову. Его руки были красными, и весь костюм стал багровым. Девушка давно уже не подавала признаков жизни. Михаил поднял глаза на убийцу: Диранст неподвижно замер у стены. Со стороны могло показаться, что он просто устал и присел отдохнуть, но разведчик видел, что его тело тоже залито кровью.

— Мы точно идиоты!.. — сказал Квалин вслух и нервно хихикнул. Снова взглянул на Мэри. — Почему?..

Почему она это сделала, думал он, почему встала между нами? Сама ведь говорила, что после всего, что они натворили, мечтает об их смерти. А тут у нее была отличная возможность избавиться от обоих, даже не прикладывая усилий, — так почему же? Вдруг показалось, что эти мысли — полная ерунда, что он не понимает чего-то важного, и пока не поймет — нечего даже пытаться найти ответ. Все это действительно ерунда, подумал Квалин и повернулся к источнику. Сделал шаг, другой — и вот уже карабкался на глыбу бывшего пульта.

Бомба была перед ним, все там же, на трубе — только протянуть руку. Но Михаил почему-то опустил глаза. Он ясно увидел картину: вот ключ падает по яме. К ее стенам тут и там примыкают трубы, уходящие в нутро «Призрака». «Яйцо» цепляется за выступ у одной из них и уже скачет по ней. Узкая трубка вскоре заканчивается решеткой, но та приоткрывается, и ключ перелетает в более широкую — знакомую разведчику зеркальную трубу. Скользит по ней, набирая скорость, лихо делает виражи на поворотах… на одном из них неожиданно проваливается в люк — и падает в небольшую комнатку.

Квалин абсолютно четко видел эту комнатку с мертвыми механизмами и шкафом в углу, возле которого приземлился ключ. Если я выйду отсюда, думал он, и немного пройдусь по коридорам, то легко ее найду. Тогда я возьму ключ, вернусь сюда, вставлю его на место и войду в фиолетовый круг. И первое, что я сделаю, — чтобы она жила. Чтобы все они жили! По крайней мере, постараюсь. А потом… потом…

Михаил дотянулся до панели управления. Какой там код показывал Диранст? На миг Квалину показалось, что он забыл его, но память тут же указала нужную ячейку, и он увидел всю последовательность от первой до последней цифры. Я мог бы многое сделать, думал разведчик, нажимая кнопки одну за другой. Прежде всего я сделал бы так, чтобы люди больше не воевали. Чтобы отпала необходимость в оружии, потому что им не надо будет никого убивать. Но тогда надо, чтобы людям было незачем воевать… Что ж, пускай будет единая Галактика. Единое правительство… Но правительство, власть — это тоже источник смертей. Одни стоят наверху, а другие лезут туда же, чтобы скинуть их и занять их место… Не надо власти, надо как у маризян: только ответственность. Пусть каждый будет властен лишь над собой, если же тебе подконтролен кто-то еще — знай, что ты теперь отвечаешь за его действия так же, как за свои. Но подконтролен он может быть лишь в одном вопросе и только на время его решения, во всем остальном же — свободен, как ветер. Нет власти, нет верхов и низов. Каждый сам себе хозяин, сам за себя и сам по себе… но у маризян это хорошо работает, потому что их не так много. А как быть землянам, кумбиэнцам, хайламцам? Что делать с теми миллионами, миллиардами людей, которые не хотят ответственности? Которым нужно, чтобы за них отвечал лидер, ведущий их… неважно, куда. Главное, что он — впереди, а они — за его широкой спиной.

Квалин набрал последнюю цифру и впился взглядом в кнопку «старт». Будто боялся: стоит отвести глаза — и нажать ее уже не хватит духу. Верно, думал он, не надо никаких Предшественников, никакой воли «Призрака» — все и без того хуже некуда. Потому что, как обычно, вряд ли кто-то способен навредить людям больше, чем они сами. Ведь всякий, кто встанет в круг и обретет силу, будет пытаться переделать мир под себя. Почувствует себя богом, который строит все по своему образу и подобию. И дело даже не в том, что вряд ли кто-то в нашей Галактике достоин быть богом. Дело в том, что мы все слишком разные, чтобы служить одному богу… каким бы идеальным он ни был. И это чертовски хорошо, что мы разные! И что у каждого из нас своя точка воли, с которой не в состоянии ничего сделать даже такое совершенное существо, как Кейвон Хаймс. А может, Кейвон Хаймс, будучи гораздо мудрее нас, понимал это с самого начала, и поэтому он и не пытался завладеть силой источника, а вместо этого он… он… что?

Вдруг кнопка начала расплываться и превратилась в бесформенное пятно. По коже побежали мурашки, в голове оглушительно застрекотали сверчки. Наверное, действовала радиация — поглотитель ведь давно сдох. А может, и не только она… В любом случае, стоило поторопиться.

Михаил с силой вдавил кнопку, и тут же индикатор вспыхнул зеленым: «Деконцентрация запущена». Несколько секунд надпись сохранялась, а затем на ее месте высветилось время: «30:00». Первое число тут же сменилось на «29», и секунды начали уменьшаться, приближая миг, когда все будет кончено.

Ну что ж, первый, мысленно сказал Квалин сам себе, у тебя есть полчаса на то, чтобы смыться с этой жестянки. Сможешь?

И сам себе ответил: а разве у меня есть выбор?

 

VIII

Джек в последний раз взглянул на артефакт. В прямом солнечном свете, обычном для пустыни Такла-Макан, гладкий фиолетовый куб давал яркие блики, так что иногда даже приходилось прикрывать глаза. Выглядывавший сбоку обрезок трубы портил картину — невольно хотелось отсечь его и оставить только сам кубик, совершенное творение иной цивилизации, может быть — самих Предшественников. Джек с сожалением опустил крышку контейнера, и творение скрылось под ней. Он защелкнул замки, отошел в сторону и включил погрузчик. Робот подъехал, аккуратно взял контейнер двумя металлическими лапами, поднял его и плавно опустил в кузов грузового элера. Когда ящик занял свое место, Джек закрепил его тросами, еще раз окинул взглядом и запер заднюю дверь.

— Ты поосторожнее, — сказал наблюдавший за его действиями толстяк в форменной одежде «Интергалактик». — Этот артефакт миллионы стоит!

— Ты это в десятый раз повторяешь, док, — ответил Джек. — Может, хватит уже? Все в порядке будет с ихними миллионами. Эх, мне бы хоть половину от миллиона — я бы не отказался…

Толстяк сел сзади, а Джек расположился в кабине, запустил двигатель и пошел на разгон. Небо было ясное, погода не предвещала сюрпризов, так что он рассчитывал доставить груз быстро. Бурчал он скорее по привычке — за один этот рейс корпорация должна была заплатить ему столько, сколько он обычно получал за сотню. Что представляет собой артефакт, Джек представлял смутно, хотя догадывался: то, что он создан Предшественниками, само по себе еще не повод платить такие деньги. Впрочем, его дело маленькое: доставить по назначению. Ему сообщили ровно столько, сколько нужно было — это в порядке вещей, Джек и не думал возражать.

Сложностей с машиной не было никаких — в другой ситуации он включил бы автопилот, но ради столь ценного груза можно было и потерпеть несколько часов. Начальник, усыпленный плавностью полета, дрых на заднем сиденье. Джек надел наушники, настроился на любимый «Ремус» и расслабился. Все складывается отлично, думал он. Я получу деньги, и у нас с малышкой наконец будет своя квартира. Мы больше не будем зависеть ни от кого. Это не значит, конечно, что надо бросать работу. Напротив, за место у «интеров» надо держаться. Надо, чтобы они всегда имели его в виду на будущее, если речь зайдет о перевозке еще чего-нибудь важного и ответственного.

Когда элер достиг отрогов гряды Мазатаг, погода начала портиться. Усиливающийся ветер гонял по воздуху мириады песчинок, за которыми с трудом угадывалась земля. Джек поднял машину выше — перед горами в любом случае надо было набрать высоту. Однако наверху порывы ветра оказались еще сильнее. Теперь пришлось целиком сосредоточиться на управлении. Странно, думал он, а обещали, что будет ясно на всем пути. Ничего не меняется: люди скоро доберутся до других галактик, а синоптики как врали, так и врут по-прежнему.

Склон горы под машиной едва угадывался — впрочем, впереди видимость была не лучше. Ветер разошелся настолько, что Джек включил дополнительные стабилизаторы, которые должны были выравнивать машину и не давать отклониться от нужного направления. Конечно, они требовали и дополнительной энергии, но что делать? Водитель сжимал джойстик, то и дело резко наклоняя его вправо или влево, когда элер начинало заносить.

Сзади проснулся толстяк, глянул вперед узкими со сна глазами:

— Куда это тебя понесло?

— Я что, виноват, что тут целая буря? Не мешай, док, не до тебя сейчас!

— Но ведь не должно было… — сказал тот.

— Вот и я думал, что не должно!

Джек едва выровнял машину после очередного виража. Вдруг нос завалился вперед, и элер стал уходить в пике. Шофер сильно потянул джойстик на себя. Грузовик немного приподнялся, но вскоре снова начал падать.

— Да что же это, мать вашу!

Джек включил дополнительный маневровый движок, дал форсаж и наконец сумел вернуть себе управление. Элер выровнялся, и он свернул на восток, чтобы скорее уйти от гор в надежде, что там ветер прекратится. Некоторое время курс удавалось выдерживать. Потом налетели новые порывы, и Джек почувствовал, что снова теряет контроль.

— Сядь! — закричал начальник. — Садись и переждем, потом полетим!

Легко сказать, подумал Джек. Если сейчас начать опускаться, то можно запросто рухнуть носом в землю. Как ни парадоксально, но лучшим выходом было подняться еще выше. Именно это он и попытался сделать. В какой-то момент Джеку показалось, что ветер ослабевает. Еще чуть-чуть, и машина выйдет из зоны бури, а он сможет забыть об этом кошмаре и спокойно долететь до Кантровска… Вдруг элер завалился на левый бок — отказал один из стабилизаторов. Пришлось срочно менять регулировки, но стремительный поток сбил грузовик в сторону еще сильнее, он накренился и штопором понесся вниз. Джек судорожно пытался вырулить, понимая, что машина не вытягивает. До земли было восемьсот метров, и расстояние быстро уменьшалось.

— Все, хана! Надо прыгать! — крикнул он толстяку, который смотрел перед собой круглыми глазами.

— Но артефакт… — пробормотал тот беспомощно.

— На х…! Жить хочешь?

Джек с сожалением подумал о квартире, про которую придется забыть еще неизвестно на сколько времени. Сорвал с верхней полки два рюкзака и кинул один начальнику:

— Дергай здесь… Только не сейчас! Когда выпрыгнешь!

Схватился за дверь, щелкнул замком, толкнул от себя — та не открывалась. На всякий случай он прошелся по запирающим кнопкам на пульте — нет, тут все нормально. Значит, где-то заклинило. Ну что же это такое: мало того что буря, теперь еще это… Он навалился на дверь изо всех сил, но ничего не получалось. Джек попробовал с другой стороны, но и там было то же самое.

— Черт! Черт! — заорал он.

Об управлении машиной Джек уже не заботился, и та неслась к земле носом вниз. Он схватил с верхней полки топорик и начал рубить, чувствуя, что затея безнадежна: грузовик бронированный, хрен прошибешь. Но, может быть, в замке что-то соскочит и освободит запор? После нескольких ударов, когда Джек почти потерял надежду, замок клацнул и дверь распахнулась, впустив внутрь поток горячего воздуха, пересыпанного песком.

Джек выскочил наружу, сделав знак толстяку следовать за ним. Он не видел, понял тот его или нет, — сразу закрыл глаза, спасаясь от атак песчаного воинства. Пускай разбирается сам — тут своя жизнь дорога! Нащупал кольцо, дернул… и оно осталось у него в руке.

Хотелось ругаться во весь голос, но Джек сцепил зубы — слишком много песка было в воздухе. Он лихорадочно шарил в поисках веревки: она должна торчать из рюкзака, вместо оторванного кольца дернуть за нее, и все будет в порядке… Веревки почему-то не было. Может, она застряла внутри, так что даже конец не торчит наружу? Что же теперь делать?! Тут уже не квартира — какая к черту квартира, самому бы спастись!

Когда Джек нащупал веревку, было уже слишком поздно. Он потянул, рюкзак распахнулся, выпуская наружу плотно упакованную ткань… а в следующий миг сквозь песок проступил твердый горный склон.

И тут Джек внутренним зрением увидел, как его грузовик врезается в землю. Как внутри, в кузове, от удара слетает крышка с контейнера. Как подскакивает артефакт — он больше не сверкает: сейчас, при отсутствии света, его поверхность кажется матовой. Как сверху его придавливает прогнувшийся ящик, на который напирает стремительно ломающийся кузов. И как кубик трескается и вмиг разбивается на тысячу осколков. А потом машину рвет на части, они летят во все стороны, и где-то там, среди них, разлетаются и кусочки инопланетного артефакта.

Не будет им никаких миллионов, успел подумать Джек. А в следующий миг он уже не мог думать ни о чем.

* * *

Комната была маленькой, размером с тюремную камеру. Отчасти ею она и являлась, хотя, конечно, никто не называл ее так. Выглядела она даже уютно: текстуры изображали пальмы на морском побережье, а климатизатор регулярно поддувал настоящим бризом. Зато мебель была по-тюремному скромной: койка, напичканная всякой медицинской автоматикой, рядом — тумбочка и стул, в другом углу — умывальник и прячущийся в стене унитаз. На койке, дремля, лежал Михаил Квалин.

Когда его обнаружили без сознания в модуле неподалеку от «Призрака», никто не верил, что он выживет. Организм был буквально выжат досуха и получил такую дозу радиации, что другой на его месте не протянул бы и дня. Однако в реабилитационном центре на Титане Квалин неожиданно быстро пошел на поправку. Сейчас он уже мог сам вставать с кровати, и врачи были уверены, что жизнь его вне опасности.

В списке пациентов он значился как маризянский подданный Алехан Ремпальдс.

Толкнув дверь, командующий дальней разведкой Анатолий Сундуков вошел в комнату. Казалось, разведчик спит, но он тут же поднял голову и взглянул на вошедшего.

— О, друг-Сундук! Как я рад!.. Хотя не знаю, могу ли еще называть тебя другом.

— Миша, знал бы ты, чего мне стоило сюда попасть! — сказал Сундуков, присаживаясь на стул. — Пришлось выпрашивать разрешение у самого Чжу. Но прорвался-таки! Ты как вообще?

— Живой… — Квалин выдержал паузу. — Как я выбрался-то? Я только цифры зеленые помню, когда отсчет начался… Дальше не помню ни хрена, аж пока здесь не оказался. А от этих врачей ничего не добьешься.

— Кто ж тебя знает, как? «Советчики» модуль с тобой подобрали. Говорят, ты один за пультом сидел… или лежал, скорее.

— Один, — согласился Михаил. — Один за всех, а все на одного, как обычно. — Он улыбнулся.

— Чувство юмора не теряешь, — заметил Сундуков. — Настроение боевое — это хорошо!

— Об этом не беспокойся — мое чувство юмора только вместе со мной помрет. Лучше расскажи: чего там и как? Я когда очнулся, первое что спросил: он взорвался? «Призрака» больше нет? Да, сказали, взорвался. А больше ничего не говорят, о чем ни спроси. Не хотят, чтобы волновался, или фиг знает чего… Но ты ж меня щадить не станешь? Скажи честно: война уже идет?

— Какая война? — Командующий даже удивился.

— Ладно тебе, Толик… С Кумбиэном, какая еще?

— Нет никакой войны, — сказал Сундуков.

— А подробнее?

— Ты про Хейгорна, выходит, тоже не знаешь?

— Я еще удивился, кто это его станцию так красиво разнес.

— Вот он сам и разнес!

Квалин даже подскочил на кровати:

— Толик, ты это… ты серьезно, что ли?

— Его, по идее, уже должны были определить в психушку. После того, как он застрелил президента Делиана, обвинил всех вокруг в предательстве, а на закуску как раз и разнес свою станцию. Свои же капитаны его и арестовали. Наши декаэновцы еще поблизости оказались, им тоже от него досталось…

— А они что там делали?

— Чжу их отправил вдогонку за Мэри Уинслоу.

— Придурки! Они бы еще в сам «Призрак» поперлись! Никак не усвоят, что их всемогущество дальше Земли не распространяется!

— Между прочим, Миша, инициатива моя была, — отметил Сундуков.

— Ну… ладно, что толку теперь… Так а дальше что?

— В общем, у кумбиэнцев сейчас своих проблем хватает: двух президентов потеряли, в компании полный разброд… Еще Эстиман на них наехал через Совет. Требуют заводы закрыть… или переоборудовать, чтоб экологию не портили. Поняли ребята, когда момент надо ловить — теперь кумбиэнцы легко не отвертятся… Правда, выставить счет за «Призрак» им это не помешало.

— Нам, что ли, выставили?

— Ну не Совету же! Они считают, что это происки «Интергалактик».

— А мы что?

— Сказали, что дело темное, так сразу не разберешься — надо расследовать. Но вообще, мол, похоже на то, что виновата Мэри Уинслоу и ее специалист, этот Патрик с японской фамилией. Которые сами вместе с «Призраком» того… Короче, пытаются все спихнуть на почившую президенточку. Не знаю, что у них там выйдет — переговоры еще идут. Скорее всего, что-то таки придется заплатить, просто так не отвертимся… Но войны не будет, об этом и речи нет… Миша! Ты слушаешь? Сам же меня попросил!

— Я… Да, Толик. Я просто подумал, что Мэри могла бы жить.

— Ну, Михал Владимыч, если бы да кабы…

— Да нет! Кейвон Хаймс говорил… Если бы я сделал, как он хотел… Если бы ушел раньше — она бы жила.

— Кто такой этот Кейвон Хаймс?

— Неважно… потом расскажу. Слишком долго объяснять… Так а что теперь с «интерами»? Кто у них теперь заправляет?

— Да сейчас как бы и никто. Ну, совет директоров есть, понятно… Пока это только слухи, Миша, но скорее всего единой галактической корпорации у нас больше не будет. Ньюйоркцы тянут в одну сторону, токийцы в другую… Тивишники не хотят подчиняться транспортникам. Ну, и так далее… Не знаю, до чего они договорятся, но раздел будет по-любому. Тут можно даже не сомневаться.

— Значит, великому противостоянию конец? «Хейгорн» уже не тот, «Интергалактик» распадается…

— Выходит, что так. Это ж теперь вся расстановка в Галактике изменится. Могут выдвинуться те же хайламцы или Огро… Да кто их знает — я бы сейчас прогнозов делать не стал.

— Прямо начало новой эры! — улыбнулся Квалин.

— Вроде того. А все из-за «Призрака»… и из-за тебя!

— Да ну тебя в калитку!.. Лучше скажи, как там Петька? Привет ему передавай!

Сундуков сразу изменился в лице.

— Что такое?

— Привета не получится. Видишь ли, Миша… Скамейкину сообщили, что ты погиб. Там, на «Призраке». Он не знает, что ты здесь живой.

Квалин привстал на кровати и посмотрел командующему в глаза:

— Это ты сам ему сказал, да?!

— Извини, но таково было условие декаэна. А ты как думал? Я же говорю: они даже меня сюда пускать не хотели! Официально ты мертв — сам, между прочим, постарался! И никто не собирается тебя оживлять. Такие, брат, дела…

Михаил молчал с полминуты.

— Ладно… Не то чтобы ты меня сильно расстроил. Я и сам догадывался… Спасибо, хоть не добили всамделе. Закинут теперь невозвращенцем на какой-нибудь КрамаЛьган…

— Ну, на это ты сильно не рассчитывай, — сказал Сундуков.

— То есть?

— Не для того они тут над тобой колдуют, чтобы потом взять и списать в утиль. Декаэн ценными людьми не разбрасывается. Сделают тебе новую феську, новое имя — и вперед, с песней! Жаль, что у нас ты скорее всего уже работать не будешь. Думаю, сам Чжу тебя и заберет. Вот увидишь: пару недель еще тут поваляешься, и он за тобой придет. Мозги тебе чуток промоют, конечно… Ну, сам понимаешь.

— Все равно — лучше уж так, чем в утиль.

— Это хорошо, что ты так думаешь. А может, еще и к нам вернешься, чем черт не шутит? Тогда еще полетаешь, первый! Эх, полетаешь!

— Ладно… — сказал Квалин. — Спасибо, что навестил.

— Ты погоди, у меня еще не все. Я ж не с пустыми руками пришел. Гостинец тебе принес.

— Какой еще гостинец?

Сундуков вытащил что-то из кармана, и Михаил увидел карточку с записью.

— Послание от одного твоего знакомого. — Командующий протянул карту разведчику. — Он его на твой домашний адрес прислал. Считай, тебе повезло, что я первый прочитал. Если бы Чжу успел раньше меня, оно бы до тебя уже не дошло.

— Какой знакомый? Кейвон Хаймс?! — спросил Квалин, едва ли сам в это веря.

— Нет. Койтль Диранст. Помнишь такого?

— Когда он это прислал? И откуда?!

— Судя по заголовкам, с его корабля ровно в момент взрыва.

— Но ведь он… он же мертв?

— Ну, да… по всей видимости. Ты должен это знать лучше меня.

— Что значит «по всей видимости»? Друг-Сундук, ты договаривай!

— Окончательно можно будет сказать только через несколько дней — там «советчики» с остатками «Призрака» до сих пор ковыряются. Штука в том, Миша, что обломков корабля Диранста среди них не нашли. Пока не нашли, во всяком случае.

— Но я же сам его… Он там весь в крови лежал!

— Ну и что? Послание он записал раньше. Автоматика отослала. Корабль мог и на автопилоте куда-нибудь умотать, если он его запрограммировал… Всякое возможно.

— Да, — согласился Квалин. — Возможно.

— Ты послушай. Он там… разные вещи говорит. Может, врет, а может, и нет. Ты эти дела лучше меня знаешь — вот и разбирайся.

— Ладно… Разберусь. Спасибо, Толик!

— Только не тяни с этим. А как послушаешь…

— Ага — отправлю по назначению.

— Ну, все тогда. Держись и поправляйся скорее! А с другой стороны, можешь и не спешить — если не хочешь, чтобы декаэн тебя быстро заграбастал.

— И то мысль… Ну, бывай!

Как только дверь за Сундуковым закрылась, Квалин распахнул тумбочку, сунул карту в проигрыватель и включил воспроизведение.

* * *

«Здравствуй, Квалин!

Надеюсь, ты получишь это сообщение. Хотя, конечно, ты будешь не первым, кто его услышит. Но я рассчитываю, что оно все-таки дойдет до тебя. Почему я обращаюсь к тебе? Потому что мы с тобой похожи, Квалин. И мне нравится с тобой работать. Ты — профессионал, который если уж берется за что-то, то делает все, что может… и даже то, чего не может. Таких людей мало — за всю жизнь я знал лишь нескольких. Но именно с тобой меня занесло на „Призрак". Так что именно тебе я хочу раскрыть некоторые секреты.

Так вот, если ты слушаешь это, то произошли по крайней мере два события. Первое: мы все-таки рванули „десять-ка" и разнесли штуковину Предшественников на белые шарики. И второе: Койтля Диранста больше нет. Это не значит, что я умер… хотя всякое возможно. Это только значит, что ты никогда больше не встретишь человека с этим именем. Когда выслушаешь до конца, ты поймешь, почему я должен исчезнуть.

Я хочу рассказать тебе легенду, Квалин. На роль главного персонажа не претендую — это слишком большая честь для меня. Им будет, конечно же, „Призрак", а я возьму себе роль рассказчика. И как всякий порядочный рассказчик, я могу позволить себе немного приврать и преувеличить. Тебе интересно, где и в чем? Но ты же разведчик, Квалин! Думай, анализируй — и найдешь ответ. А можешь и не искать — ведь это уже легенда.

Итак, легенда о спящем призраке.

И все-таки, чтобы соблюсти хронологию, мне придется начать с себя. Дело в том, что я довольно давно начал сотрудничать с Имаком Чанхиуном. Я подчеркиваю: именно с Чанхиуном, а не с „Хейгорном". Ты ведь понимаешь, что это не одно и то же. Хотя, надо сказать, когда-то Чанхиун был в весьма приятельских отношениях с отцом Канеха. Даже больше: Хейгорн-старший одно время подумывал передать власть ему, а не своему сыну. Но однажды они повздорили, и президент поменял планы. А потом уже компания разделилась на два лагеря: тех, кто за президента, и тех, кто за главного специалиста.

Но я отвлекаюсь. Я был агентом Чанхиуна и добывал для него информацию любыми способами и средствами. И в конце концов он доверил мне доступ к своему банковскому счету. Если мне нужны были деньги на текущие расходы, я мог войти под гостевым кодом и снять нужную сумму. Так выходило быстрее и удобнее, чем если бы я каждый раз испрашивал денег у Чанхиуна. Он был человеком дела — ему был важен результат, а я этот результат обеспечивал. Конечно, если бы я снял слишком много, он узнал бы об этом в ту же секунду. И сделал бы так, чтобы больше у меня подобного желания не возникало. Но мне и в голову не приходило злоупотреблять. Пока я был с Чанхиуном, я мог не волноваться о будущем. Так чего же мне портить жизнь своему покровителю? Лучше синица в руках, чем журавль в небе, как вы говорите.

С некоторых пор у меня завязались отношения и с „Интергалактик". Собственно, я связался с ними тогда, когда две фирмы начали серьезно конкурировать. Если уж называть вещи своими именами, то я шпионил для Чанхиуна у „интеров". При этом я иногда сдавал им разработки, стратегически не слишком важные, чтобы еще больше войти в доверие. Чанхиун знал об этом и не возражал — лучше пожертвовать малым, чтобы потом получить большее. В общем, „интера" ни о чем не подозревали, и все складывалось неплохо. При этом, не забывай, официально я состоял в Обществе свободных ученых и выступал за науку, свободную от коммерции. Ну вот… а потом мы наткнулись на „Призрак".

Не думаю, что Уинслоу тебе рассказала, но, может, ты и сам догадался, что я соврал тебе. Я ведь ни разу не назвал имя бедняги, который первым побывал там и вернулся назад. Я мог, конечно, придумать какое-нибудь имя, но не стал. Тем беднягой был я, Койтль Диранст. Это я лазил по „Призраку" и притащил с него ключ и образец.

А вот в другом я не врал. Когда я очнулся, то действительно не помнил ничего. Я смотрел обрывки записей и спрашивал себя: неужели я правда был там? Глядел на артефакты, пытался вспомнить, где и как их нашел… и ничего не получалось! И я понял, что не успокоюсь, пока не выясню все. А выяснить можно было только одним способом: отправиться туда еще раз.

Тут как раз случилась заварушка, я тебе рассказывал: когда группа ученых из Общества переметнулась к „интерам". Не буду вдаваться в подробности, но ситуация вышла такая: или я сейчас же отдаю „интерам" артефакты и получаю за это деньги, или чуть позже они их заберут сами, а я останусь ни с чем. Естественно, я выбрал первое. Потом объяснил расклад Чанхиуну, и он вроде бы понял. Это было, когда „Призрак" уже улетел из первого места, но еще не появился в нынешнем. Никто не знал, что он снова объявится, так что ценность ключа на тот момент была весьма сомнительной. Для Чанхиуна, я хочу сказать, но не для меня, ведь была еще постройка в Такла-Макане! Так что я похитил ключ, рассчитывая отправиться туда. А потом „Призрак" обнаружился снова.

Можешь представить, Квалин, какие чувства двигали мной. Я сразу начал прикидывать, как мне попасть на него. И лучше всего, конечно, было бы, чтобы Чанхиун снарядил экспедицию, а я стал ее участником. Так что я тут же связался с Чанхиуном и высказал ему свои соображения. Соображения были довольно туманные… Но я старался подать их так, будто от „Призрака" зависит судьба всего Кумбиэна. Насчет источника и его полей я мог только гадать, но что касается энергетической мощи — это уже тогда было неоспоримо. Плюс я слышал, что „интера" начали разработку какого-то проекта на основе образца, но пока не мог добраться до документов.

В общем, я убедил Чанхиуна, что „Призрак" неплохо бы заполучить. Но к тому времени до него уже добрались вы, разведчики. Я полез в галактическое право и выяснил, что при определенных условиях Совет может дать крупной компании эксклюзив на исследование. Тут же кинул идею Чанхиуну. Он одобрил, как-то сумел убедить Хейгорна, тот выделил деньги — и мы быстро это провернули. А тут мне наконец удалось добраться до записей по „Мозговому штурму". Я, конечно, сразу скинул все Чанхиуну. Квалин, я тогда пищал от радости, как вы говорите! Потому что, как только бы он это увидел, то понял, что мы получаем не просто огромную мощь, но такую силу, какой еще никогда ни у кого не было! Ради этого сумма за эксклюзив была смехотворной! Теперь он снарядит экспедицию, я отправлюсь вместе с ней, думал я, и все будет замечательно…

А утром Чанхиуна не стало, и я испугался. В одночасье рухнул мир, в котором я жил много лет. Я впервые почувствовал, что мы столкнулись с силами, о которых раньше ничего не знали… Не подозревали даже, что они существуют. А теперь, связавшись с „Призраком", мы что-то нарушили — и они вмешались в нашу жизнь. Мне стало страшно, как никогда еще не бывало! Казалось, я схожу с ума… Может, только поэтому я решился сделать то, что сделал.

Я создал счет в банке на выдуманное имя. Потом подключился к счету Чанхиуна под гостевым кодом и попросил перевести большую часть суммы на этот новый счет. Я думал, у меня ничего не выйдет. По идее, гостевой код должен был закрыться после смерти хозяина. Но Чанхиун то ли не учел чего-то, то ли не успел. Вот так за секунду я стал владельцем огромного состояния.

Наверное, я и правда сумасшедший. Хотя и говорят, что настоящий безумец никогда не назовет себя таковым. Но скажи: какой нормальный человек, получив в распоряжение миллиарды, станет после этого думать о „Призраке"? А я думал, Квалин! Думал, что теперь, когда всем заправляет Хейгорн, я на него уже не попаду. Во всяком случае, легальным путем. А кроме того, я боялся, что если влезу куда-то не туда, то от меня избавятся так же, как от Чанхиуна. Те самые силы, с которыми связан Кейвон Хаймс! И еще ключ: я уже знал, что он действует на меня, и во многом мое стремление на „Призрак" порождено им. Тогда я вспомнил про нее, с которой все началось. Я не мог попасть на „Призрак", зато мог наконец проникнуть в нее. Но не осмелился идти сам — и тогда, Квалин, я связался с тобой. Если бы все прошло удачно, то потом я предполагал исчезнуть. Подкорректировать внешность и появиться в новом месте, имея в распоряжении деньги Чанхиуна. Но вышло так, как вышло.

Остальное ты, в общем, знаешь. Есть только еще пара моментов, на которых я хочу остановиться.

Я пытался понять, что произошло, когда я впервые побывал на „Призраке"… до сих пор пытаюсь. Ведь для того чтобы отключить источник, когда он активирован, требуется огромное усилие воли. Что же заставило меня совершить это усилие? И вот о чем я сейчас думаю. Мы все время рассуждаем о том, что „Призрак" может сделать нам. Принесет он нам пользу или вред? Но мы забываем о простой вещи. Он создавался не для нас, а для существ, скорее всего абсолютно не похожих на нас. Поэтому то, что мы считаем пользой или вредом, для них может вообще ничего не значить. Быть всего лишь побочным эффектом, который не имеет ничего общего с настоящим предназначением.

Так вот: об этом поле, которое генерирует источник. Которое, как мы знаем, может подавлять или перенаправлять волю с элементарной легкостью. Но это мы можем так его использовать. А что оно для них? Что, если для них это поле — просто естественная среда обитания? Та, в которой они чувствуют себя комфортно… как мы — в кислородно-азотной атмосфере один к четырем? А если так, то, может, „Призрак" — это что-то вроде большой камеры анабиоза? Камеры, в которой они могут сохраняться в целости миллионы и миллиарды лет. И когда мы включаем источник, то он сначала воссоздает вокруг себя естественную среду, а затем возвращает чужаков к жизни. Так может, Квалин, я и увидел их - не дурацких „защитников", которых порождаем мы сами, а их в настоящем облике? И именно это испугало меня до полусмерти?

А может, предназначение „Призрака" в чем-то совсем ином. Как бы то ни было, всю правду мы не узнаем никогда — и это еще одна причина бояться. Но, Квалин! Я хочу, чтобы ты понял меня до конца. Мне страшно так, что меня всего трясет, как вы говорите. Но я не прощу себе, если мы просто взорвем его, а я так и не узнаю… пусть не всю, но хотя бы часть правды. Именно поэтому я не рассказываю это тебе сейчас. А оставляю сообщение, которое ты получишь после того, как все будет кончено.

Мы договорились, что я выброшу ключ в деформ. Сейчас, когда я это записываю, ты отдыхаешь внизу, а ключ лежит здесь рядом. В ящике, спрятанный под экраном. И я не выброшу его. Я возьму его с собой, потому что, несмотря ни на что, хочу включить источник. Я не говорю этого тебе, Квалин, — ведь тогда ты свяжешь мне руки и ноги и пойдешь на „Призрак" сам. Но я хочу, чтобы ты узнал все позже, когда меня рядом не будет. Мы дойдем до источника, я вставлю ключ и увижу, что произойдет. А потом…

Да, Квалин, потом. На словах это так просто! Но вот мы бежали с Чундрауда, и ты утащил с собой ключ. И спросил меня: а ты бы удержался? Я сейчас задаю себе тот же вопрос. Допустим, включив источник, я получу возможность контролировать волю окружающих. А потом я должен запустить бомбу и все взорвать. Звучит просто — на словах. А на деле? Сейчас, слушая мои откровения, ты наверняка уже знаешь ответ. Я же, записывая их, могу сказать только одно.

Смогу ли я удержаться? Честно, Квалин: я не знаю!

А ты — смог?»