С непривычки мы зажмурились от попавших на нас лучей приглушённого света, но вскоре привыкли и, открыв глаза пошире, увидели густой тропический лес, заменивший отвесные склоны горного массива.

Через некоторое время русло реки повернуло на право, устремившись приблизительно в западном направлении. Скалистый массив, до этого ограждающий реку с лева, отклонился от неё и устремился на юг. И мы остались посреди двух зелёных берегов тропического леса, густо разросшегося по оба берега не широкой реки с желтоватой тёмной водой.

Свет мягко ложился на широкие листья растений, гроздьями свисавших над ровной поверхностью реки, часто, словно мангровые заросли, произраставших у берега прямо из воды. Кое-где между этой зелени виднелись не самые узкие тропинки, на влажной земле которых были отчётливо различимы огромные следы динозавров.

Скитаться по настолько густым и насквозь пропитанным тяжёлой влажностью джунглям нам совершенно не хотелось, а потому и выходить на берег не было желания. Даже на обед мы не стали разыскивать себе подходящей поляны, вскрыв консервы и отобедав прямо на шлюпке.

А к часам четырём, по местному времени, река вдруг влилась в небольшое округлое озеро, берега которого можно было достаточно чётко разглядеть в средней мощности бинокль. Конечно, это озеро больше напоминало болото: по-видимому, не глубокое, с выступающими над поверхностью высокими стеблями тростника и, местами, покрытое белыми покрывалами лотосов. Кое-где из воды выступали и стволы высоких папоротников и хвощей, а по берегам, подточенные водой и на половину свалившиеся в неё, без всякой растительности, торчали оголённые стволы гниющих деревьев. Откуда-то слышалось приглушённое жужжание и стрекот насекомых, и звук какой-то далёкой возни в воде. Вскоре мы определили, откуда исходили последние звуки.

Из-за зарослей тростника сначала показался один, а за ним и ещё несколько гадрозавров, нырявших или ходивших вдоль мелководной береговой полосы, поедая подводные водоросли.

— Похоже, из этого озера больше ничего не вытекает, — произнёс я, осмотрев в бинокль всё его полотно по периметру. — Что будем делать теперь?

— Наверно, возвращаться назад, — сказал Челенджер. — Здесь нам больше нечего делать, а на этой реке осталось ещё одно неизведанное, так сказать, «белое пятно» — выше по течению основного русла, его-то нам и осталось исследовать.

— Погодите со своими белыми пятнами, для начала нам не мешало бы разжиться свежим мясом, — возразил Рокстон. — И, кажется, у меня уже есть подходящая мишень.

— Кто, гадрозавры? — спросил Саммерли.

— Нет, всмотритесь повнимательнее в заросли, футах в ста пятидесяти слева от динозавров, видите?

— Что? — не понял профессор, поднося к своим глазам бинокль.

— Велоцираптор.

Действительно, не далеко от динозавров в самой гуще зелёных растений находился практически неприметный, так как сливающийся с окружающим его пейзажем, хищник. Его серо-зелёная окраска позволяла динозавру идеально влиться в растительный пояс кустов и деревьев, делая его практически незаметным среди этой однообразной гущи. Если бы не соколиный взор лорда, наверное, мы бы так и не заметили велоцираптора среди этих растений.

Гадрозавры же продолжали спокойно бродить по озеру, всё ещё не замечая скрывшегося в зарослях хищника.

Внимание велоцираптора было полностью сосредоточено на пасущихся травоядных, поэтому на нас он не обращал абсолютно никакого внимания.

— Предлагаете пальнуть по хищнику? — спросил я.

— Именно, — ответил мне лорд.

— Ну, тогда не мешало бы подобраться поближе. Отсюда стрелять будет далековато, — произнёс я, усаживаясь за своё весло.

— Нет, так мы можем спугнуть его, — остановил он меня. — Придётся стрелять издалека, так как незаметно подобраться к нему всё равно не удастся.

— Вы серьёзно? Здесь же порядка трёхсот футов! — сказал Саммерли.

— Я знаю. Но не даром же я всю жизнь стрелял из ружья. Теперь надо показывать свои навыки.

— Пускай лорд стреляет, — произнёс Челенджер. — Это единственное, что мы можем предпринять в данной ситуации, не разогнав при этом во все стороны динозавров.

— Главное не мешайте мне, — сказал Рокстон, затем слегка размял шею и снял с плеча свой карабин.

Он зарядил ружьё разрывным патроном, установил прицел на необходимое расстояние, быстрым движением расстелил на днище шлюпки небольшую подстилку и опустился на неё на колено, положив цевьё оружия на борт шлюпки и оперев локти о банку. Он крепко прижал приклад к правому плечу и прицелился в хищника из ружья, затем передвинул цевьё в более удобное положение и вновь прицелился.

Лорд вдохнул воздух и задержал дыхание. На мгновение на шлюпке все замерли, ожидая выстрела, который неизменно вскоре должен был произойти. Рокстон замер на месте, а буквально через пару секунд карабин, вздрогнув, «выплюнул» из своего дула небольшой кусочек свинца и сильный оглушительный звук разнёсся над озером.

В деревьях, где недавно находился велоцираптор, что-то с силой откинулось в сторону. Затем послышался и протяжный вопль раненного завра. Тем временем мирно пасшиеся гадрозавры в панике бросились кто куда.

— Кажется, попал, — произнёс лорд, поднимаясь на ноги и перезаряжая винтовку чётко отлаженными движениями рук.

— Ну, что ж, посмотрим, — сказал зоолог. — Подплывём к тому месту.

Мы взялись за вёсла и стали дружно грести, направляясь вдоль берега болотистого озера.

Минут через десять мы достигли места, в районе которого не так давно находились гадрозавры.

— Вроде бы, здесь, — произнёс лорд, которому больше всех было известно, где именно находился велоцираптор.

Мы подплыли к берегу и с ружьями наизготовку высадились не него, в высоких непромокаемых сапогах ступая по вязкому дну прибрежной зоны.

Здесь, где чёткой линии берега, разграничивающей сушу от воды, не было, всё прибрежное пространство покрывали густые, с трудом проходимые заросли тростника. Поэтому другого пути, чем по заболоченным, покрытым тиной и отмершими водорослями, источающими мерзкое зловоние, здесь не было.

Довольно быстро мы отыскали место, где когда-то среди листвы деревьев находился хищник. Деревья и кусты здесь были густо окроплены тёмно-красной кровью.

«Значит, лорд всё-таки попал», — подумал я и отодвинул дулом ружья в сторону окровавленные стебли, нависшие над этим местом: на меня уставились мёртвые очумелые глаза хищника. Пуля попала ему прямо в сердце, разворотив всю грудь, отчего его тогда уже бездыханное тело откинулось практически на три фута в сторону, а кровь из развороченной разрывным патроном груди густо разбрызгалась по окружающим растениям.

Мне стало не по себе и, прикрыв рот, я вышел к шлюпке.

— Он там, — сказал я и с силой потянул свежий воздух — не каждый же день приходится наблюдать такие кровавые картины.

Мои друзья взялись за хищника и переволокли его в более чистое место, где тут же принялись разделывать тушу.

— Метко стреляете, — похвалил лорда Челенджер. — Никогда не пробовали выступать на соревнованиях?

— Нет, — ответил ему вновь отличившийся охотник. — Я поклонник охоты, а не стрельбы по тарелкам. Поэтому моё призвание — охота.

Разделав тушу, мы сложили всё в шлюпку и, кинув последний взгляд на это небольшое болотистое озерцо, направились к выходу из него.

Теперь следовало подумать и о месте нашего ночлега. Ночевать на болоте было невозможно в любом смысле, поэтому мы решили вернуться к более приятным берегам каньона, изо всех сил наваливаясь на вёсла, чтобы успеть добраться до него ещё до ужина.

Как только перед нами вырос каменный откос на левом берегу реки, мы тут же высадились на него, воспользовавшись первой же более-менее подходящей поляной.

Наша экспедиция подходила к концу, поэтому последние названия открытой нами местности мы придумывали с особым радушием.

Так маленькое болотистое озерцо получило название озеро Лорда Джона, а каньон, по которому мы недавно прошли — Золотой каньон.

Первую половину следующего дня мы потратили на то, чтобы пройти по реке до её развилки, а, пообедав у этого места на пологом зелёном берегу, двинулись по доселе неизведанному пути на северо-восток, откуда и устремлялась эта полноводная река.

Путь лежал среди всё тех же отвесных скал, окаймлённых зелёным поясом растений в самом низу, у самого берега реки. Единственное, чем отличался этот путь от предыдущего, так это заметно более сильным течением, так что нам пришлось заметно попотеть, чтобы развить достаточную скорость для преодоления течения.

Примерно за час до ужина мы достигли места, где каменные горы разом оборвались и их отвесные скалы, простиравшиеся по обе стороны реки, остались позади. Скалы сменились густым лесом, примерно таким же, как мы видели ещё у дельты этой реки.

Правда, лес этот простирался не долго.

Буквально через пару часов пути лес начал заметно редеть, за вершинами его деревьев по правому борту появилось жерло вулкана, из которого густо валил едкий чёрный дым.

С остановкой на ужин решили повременить и посмотреть, не закончится ли эта лесистая местность через пару миль.

Случилось так, что в своих предположениях мы не ошиблись.

Действительно, уже буквально через три — три с половиной мили от конца скалистого каньона лес крайне поредел и дальше вдоль реки простирался лишь узкой полосой деревьев и кустов.

Мы выбрались на левый берег реки, чтобы проверить, что же находится за этой негустой растительной полосой и, пройдя сквозь неё, вышли к краю той самой пустыни, которую обогнули недавно морским путём.

В том, что это была она, сомнений быть не могло.

Растения произрастали прямо из песка: у берегов реки более густо, а дальше — редкими кустиками, обдуваемые сухим пустынным ветром, переносившим вместе с высохшими ветками растений и мелкую песчаную пыль. Дальше виднелись только дюны и дюны, и так до самого горизонта — точная копия той пустыни, которую мы видели возле моря.

— Неужели это та самая пустыня? — произнёс лорд.

— Может быть, но тогда, если верить карте, она должна быть просто гигантских размеров, — произнёс зоолог. — Конечно, это не Сахара, но для такой густой растительности, которую мы видели вокруг, это очень большая невостребованная территория.

— Пустыня трёх вулканов, — сказал я, посмотрев на карту. — Интересно, что вулканы здесь располагаются примерно на одном и том же расстоянии друг от друга, образуя что-то на подобие гигантского равностороннего треугольника с вершинами у вулканов.

— Да, действительно, — согласился Саммерли, заглянув в карту. — Удивительное совпадение!

— Ну, что ж, тогда так её и назовём, — произнёс лорд, — а теперь нам не помешало бы разбить здесь лагерь и, наконец, поужинать.

Разбив лагерь, мы занесли на карту ещё и скальную полосу за правым берегом реки и ещё одну горную возвышенность, виднеющуюся не так далеко на востоке, а затем принялись ужинать.

— Видимо нам больше нет никакого смысла продолжать движение против течения, — сказал Челенджер. — Растительность вдоль обоих берегов становится всё скуднее и скуднее, а динозавров не видно уже даже здесь. Судя по всему, река вскоре теряется среди отвесных скал, и ничего интересного на её берегах мы больше не увидим.

— Значит, это конец экспедиции по Урании? — спросил я.

— Выходит, что так.

— Значит, конец, — сумрачно повторил Рокстон.

— Осталось лишь проделать наш последний переход и уже по известной нам дороге вернуться на субмарину.

— Да, это даже печально, — произнёс я. — Вроде бы мы этого так хотели и всеми силами к этому стремились, но расставаться с этой страной несколько грустно.

— Что тут сказать, — задумчиво сказал Саммерли. — Мы свыклись с этой страной, привыкли к ней, к её растениям и животным. Такое бывает, если долго жить на одном и том же месте. Однако, — он сделал многозначительную паузу, — это место не для нас. И вы все хорошо это знаете и понимаете. Без наших ружей и разрывных пуль долго мы здесь не продержимся. Эта страна не предназначена для человека, и как бы сильно он не захотел подчинить себе эту девственную природу, он всё равно не сможет. Потому что динозавры это не слоны и не тигры, это гораздо и несравнимо более опасные звери, чем все остальные, обитающие на остальной территории нашей планеты. А потому, сколько бы этот уголок дикой природы не просуществовал, он на всегда останется самим собой, скрытый от глаз всего человечества под непроницаемой для него шапкой льдов и стекла, отделённый миллионами лет эволюции.

После слов профессора все на минуту задумались, ведь всё, что он сказал нам, было абсолютной правдой.

— Да, это верно, — вдруг нарушил молчание наш предводитель, и как мог весело добавил. — А потому, чтобы поднять всем настроение, предлагаю выпить за эту затерянную во льдах Антарктиды страну, которой суждено удивить мир!

С этими словами профессор сходил к шлюпке и принёс с собой бутыль рома с пол-литровой бутылкой красного вина, специально припасённого, на этот случай.

Первый тост как мог восторженно произнёс Челенджер:

— Друзья мои, для начала хочу ещё раз подчеркнуть, что мы сделали это! — он выдержал небольшую паузу, а затем продолжил, уже гораздо медленнее подбирая слова для своей речи. — Для осуществления задуманного мы вложили много собственных сил и энергии, и как результат — полноценно изучена огромная территория, по своим размерам едва уступающая такому государству, как Ирландия. Конечно, были и свои сложности, которые даже могли угрожать нашим жизням. Но мы справились с ними, справились со всеми испытаниями, которые выпали на нашу долю. И, естественно, такой труд не мог не вознаградиться, — он улыбнулся, указывая рукой на шлюпку, где хранились мешки, полные золота. — Так вот, я хочу поздравить вас с успешно проведённой экспедицией, а так же хочу поблагодарить всех за отдачу, с которой вы все взялись за это дело, так как без этого мы вряд ли бы что-либо сделали и, возможно, даже не смогли бы закончить путешествие все вместе. За нас, друзья мои! За успех!

Было ещё много тостов, и наверно, было бы ещё больше, если бы не кончилась выпивка, а мы не захмелели от выпитого. Так наша гулянка продлилась до самой ночи, когда мы, слегка протрезвев, наконец, поняли, что пора уже и отдыхать, так как до субмарины предстоял ещё не близкий и не менее опасный, чем ранее, обратный путь.

Никогда ещё, наверное, эта земля не видела подобных празднеств и опьянённых хмелем людей. Следовательно, и в этом деле мы оказались первооткрывателями.

Теперь для полного счастья оставалось только выбраться из этой страны живыми и невредимыми. Исходя из того, что нам уже довелось пережить, это не казалось невыполнимым заданием.

Утром у всех немного побаливала голова от выпитого вчера, всё это усложнялось ещё и тем, что вместо вполне заслуженного отдыха после выпитого, ночью пришлось отдежурить по три часа. Но, окунувшись с головой в прохладную воду реки с утра, мы быстро воскресли духом и, полные свежих сил сели в шлюпку и начали обратный путь по реке, который уже напоминал обычную рутинную работу.