Мира летела к дому Калькаров, гонимая болью и страхом — последними сильным чувствами, пришедшими к ней от Избранной. Сразу после огонёк Дара погас, но вампирша не хотела верить в произошедшее. Она хотела увидеть всё своими глазами. Невозможно, чтобы её главная надежда рухнула вот так: разбилась в пыль, мельче, чем пыль! Испарилась…

По-прежнему крепко хозяйка держала все нити, ведущие к "Тени Стража". И там дела тоже были плохи. Стройная композиция, какой Мире представлялась битва за замок, распалась на разрозненные детали, теперь никто не мог предсказать её окончание.

Дэви удалось воспринять и перенаправить огромную силу, невиданную доселе. Бездна открылась ему с другой стороны, и его мощи теперь не мог противостоять никто. Невидимая коса чистила предгорье от людей, срезая без разбора жизни нападавших и защитников стен, и скоро в обоих войсках началась паника. Люди бежали от замка, штурмовавшие и защитники — в одной толпе, обезумевшей от страха. Правда, нескольким отрядам охотников удалось подобраться к стенам "Тени Стража". Винсент, Давид, Солен, Тони… — Мира узнала всех и успокоенно вздохнула.

За стенами замка кипела другая битва. Митто, заколебавшийся было при виде новых способностей Владыки, всё же весело махнул рукой и обещал Мире помощь. Он кликнул своих кукол и те разгромили стражу на башнях, Хелена организовала великолепный хаос во внутреннем дворе, в суматохе руководивший обороной замка вампир был кем-то обезглавлен. Мира полагала, это сделал окончательно ушедший из-под контроля хозяйки, но по-прежнему преданный её идеям подчинённый, Элиас.

А Дэви вошёл во вкус. Мира смогла рассмотреть в деталях его сложное, очень быстрое движение. Пальцы вампира трепетали, как при игре на музыкальном инструменте. Он вычленял из мира ведомую только ему часть, придавал ей облик, нужный ему: широкое смертоносное лезвие — и отправлял на головы тех, кто стоял под стенами замка.

К счастью, удары Владыки были неточными. Он поднялся на Разрушенную башню, чтобы видеть местность и редкие теперь горстки людей на ней, но всё равно многие взмахи его косы проходили мимо. Лишившись глаза, Дэви перестал верно оценивать расстояние. К тому же со Стража на замок вдруг полетели зажигательные бомбы — их посылал отряд безрассудно смелых охотников Феликса.

Дэви развернулся и, почти не глядя, послал туда удар. Взмах косы прошёл выше того места, где расположился отряд и обрушил кусок скалы. Огромный камень рухнул на вторую главную башню замка. Долгий тяжкий грохот на пределе слышимости и облако пыли, скрывшее весь внутренний двор — вот были последние образы, пришедшие Мире от "Тени Стража". Вставало солнце.

Солнце! В саду у дома Калькаров вампирша протянула к нему руки. Оно звало её всё время, пока она летела, оно опутывало её по рукам и ногам золотыми нитями. Оно… поймало её своей сияющей сетью!

Она не протестовала. Она не пыталась бежать. Тяга к свету нарастала в ней последние месяцы, в эти страшные пять с половиной месяцев, когда вампирша пробовала себя в качестве хозяйки кукол. Всё дальше она уходила по дороге в пустоту, но чем дальше уходила, тем отчётливее слышала зов солнца. В это утро он достиг пика: уже не крик — сирена большого парохода, грохот бури, заглушающий даже грохот рушащейся башни "Тени Стража".

Неважными стали злость на глупца-Ульрика и боль за новых убитых, не страшна стала даже потеря Дара. Огромный золотой диск показался из-за горизонта. Мира видела это прежде глазами кукол, но, всё-таки, не так. Тогда все другие ощущения перебивала боль одного или нескольких сгорающих отражений. Сейчас боли не было. Вампирша могла смотреть.

Она видела, как мгновенно и волшебно вдруг осветился мир. Солнце коснулось каждой травинки, каждой пылинки, и она вдруг подумала: предрассветный мир был лишь макетом — красивым, красочным, неживым. Только солнце сумело вдохнуть в него жизнь.

А она сама? Кем она, carere morte, обратится в его лучах? Золотые нити коснулись её пальцев, и это прикосновение не отозвалось болью. Внутри нарастала знакомая по старым попыткам исцеления волна жара. Три удара сердца — всего три, она успела сосчитать, — и этот жар распространился по телу. Старое, из смертной жизни воспоминание о лихорадках, терзавших тело, мелькнуло и пропало. Мира ждала чего-то — возможно, вспышки, в которой вампирша сгорит, а, возможно, знакомого погружения в холодную воду — возвращения к проклятию. Но не было не того, ни другого. Жар не уходил, а она всё также стояла, обернувшись к солнцу, смотря ему лицо в лицо, глаза в глаза…

— Мира? — Адора Рете тронула её за плечо. — Девочка, как ты?

Мира вздрогнула. Этот оклик вернул её в реальность. Она, вампирша, стоит под выплывшим из-за горизонта солнцем. Она не рассыпалась прахом, её кожа также бела — как отвратительно эта бледность выглядит под ярким светом дня! — жар разливается по телу, она чувствует эти волны на каждый вдох… Вдох?!

— О, Адора, я…

— Ты исцелилась, Мира.

Мира осела на землю, её подхватили чьи-то руки…

— В тень её, скорее! — слышала она. Сама же тщетно пыталась вновь ухватить нити своих марионеток, сражавшихся у "Тени Стража". Но нитей больше не было. Само знание, умение, как брать их, как смотреть на другой их конец, стёрлось. Мире даже стали смешны её попытки. Нелепо, как желание летать у ящерицы…

"Летать — ещё одна потерянная возможность…"

Она лежала в саду, в густой тени деревьев. Едко пахло гарью, ей случалось ловить этот запах и будучи вампиршей, но сейчас он просто раздирал ноздри. Мир за пределами тени был ослепительно ярким, казалось, художник, нарисовавший его, переусердствовал с чистотой цвета, как бы странно это ни звучало. Невозможно, больно глазам! Голоса людей тоже звучали по-иному. Что это? Словно прежде, в бессмертные годы, вампирше на лицо был наброшен покров, не дающий видеть и слышать мир во всех красках и многоголосии, а всё тело до кончиков пальцев было заключено в кокон, не дающий ощутить ни тепло, ни холод, а только — пустоту собственного тела… Странно! А ведь она помнила, в первые бессмертные месяцы упивалась, как ей казалось, обострившимися чувствами! Выходит, то была ещё одна иллюзия carere morte?

Мира приподнялась и села. Кто-то заботливо помогал, направляя каждое её движение, и гордячка хотела отказаться от этой помощи, неясно, продиктованной жалостью или благоговением, но боялась открыть рот. Смешно, кажется, она забыла, как надо говорить… За вампирские годы она совсем отвыкла, что речь может литься плавно, сама, а глубина вдоха на каждую фразу рассчитывается самим телом!

— Я… — она всё-таки заговорила, и все голоса стихли. — Я сейчас была у "Тени Стража". Наступление под угрозой срыва. Дэви применил оружие, доселе неизвестное. Нашей армии смертных уже нет, осталось несколько отрядов охотников, и пока она ЗА стенами "Тени Стража". К сожалению, мы больше не можем обратиться к Избранной, чтобы узнать, каковы дела в замке… Нет, не так! Очень больно за смерть Габриель, но… — она остановилась, с непривычки тяжело дыша. — Но, я считаю, дело надо довести до конца, несмотря ни на что!

От неё ждали не этих слов, потому последовало секундное молчание. Затем все собравшиеся заговорили разом. Недавнее чудо — исцеление вампирши приняли легко, как всякое настоящее чудо, и даже не говорили о нём. Одни — о доме Калькаров, другие о предгорье… Мира поднялась.

— Нужен экипаж.

— Возьми мой, — Рете прищурилась. — Собралась к "Тени Стража"? Сейчас?

Мира кивнула. Она оглядывала толпу, размышляя кого взять с собой. Из охотников тут были только Кристина и Адора.

— Не имеющим защиты охотников, лучше не рисковать, — промолвила она. — Сейчас едут Кристина и Адора.

Она вышла на садовую дорожку, толпа потянулась за ней. Скоро они подошли к зданию. Пожар почти потушили, тело Марсии оттащили со ступеней вниз. Мира на мгновение остановилась рядом. Присела на корточки и погладила бывшую вампиршу по волосам:

— Прости меня, девочка, — прошептала она. — Прости…

Поднявшись, она встретилась взглядом с Кристиной и тут же отвернулась. Слёзы выступили на глазах, и она не хотела их показывать. Она всегда радовалась, исподтишка наблюдая за Марсией. Мире представлялось, что это она сама, только юная, не узнавшая многих бед и потерь, и оттого весёлая, полная жизни. Иллюзия была тем приятнее, что у Марсии также развернулся роман с охотником. Сегодня же иллюзия рухнула, разбилась на сотню зеркальных осколков, и, надо думать, это не последняя разрушенная иллюзия первого дня новой смертной жизни! Мира последний раз взглянула на дом и быстро пошла к экипажу. Образы Габриель и Марсии, погибших здесь, она пока отправила в дальний уголок сознания.

В закрытом экипаже Мира немного пришла в себя. Яркая картинка дневного мира, в котором бывшая вампирша не могла найти себе места, скрылась. В знакомой темноте было уютно, привычно, новой оказалась только нестихающая лихорадка в крови. Мира сняла перчатку и коснулась лба — и испугалась, и обрадовалась этому забытому в бессмертной жизни жесту. Кожа лба была влажна от пота, но не горяча, видимо, лихорадка — какое-то очередное иллюзорное ощущение…

— Как ты себя чувствуешь? — с тревогой спросила Адора.

— Н-не знаю. Кристина, ты помнишь, что говорила Марсия об исцелении?

— Она рассказывала про жар, который скоро проходит, про слабость…

— Слабость? У меня слабости нет.

— Это странно. Признаки анемии должны быть, ведь вы же лишались крови при инициации.

Мира покачала головой. Странного вокруг было слишком много! Старый мир, привычный и любимый, знавший её вампиршей, канул в бездну. А наступление меж тем провалено, а "Тень Стража" всё ещё стоит! Теперь Мира не знала, совсем не знала будущего!

— Мира, что ты собираешься делать в "Тени Стража"? Новое наступление? — спросила Адора.

— Даже не знаю, Адора. Я отвыкла смотреть только собственными глазами! Очень плохо, что я не вижу сейчас "Тень Стража".

— Покрова больше нет, девочка. Избранной больше нет.

Мира усмехнулась:

— Это я помню! Мы или завершим штурм замка Дэви, или этим же вечером покинем Карду. Но прежде всего я хочу разведать обстановку на предгорье.

Ожившее сердце больно стучалось о стенки своей клетки-тела, толкая хозяйку вперёд и вперёд…

Люди, бредущие от гор в сторону Карды, начали попадаться сразу за землями Калькаров, и Мира с Кристиной покинули экипаж. "Безрадостно, но небезнадёжно", — вот, что отметила Мира, встретившись с остатками двух армий, прежде воевавших за замок, а сейчас одинаково поражённых страхом. Чары Дэви разрушились или же Владыка сам оставил смертных без внимания, но теперь они были готовы принять новую иллюзию. Вид исцелённой вампирши действовал на кардинцев магически. Мира говорила вроде бы простые слова, наперёд зная, что никаких чар carere morte у неё больше нет, но люди шли за ней! Они вновь крепко сжимали оружие и были полны решимости отвоевать предгорье и зайти за стены "Тени Стража". Хорошо помогла и Кристина: Мира убедилась в правоте давних слов Винсента: "Эта девчушка способна повести за собой толпы". Речь Кристины лилась непрерывным и очень убедительным потоком, и люди возвращалась к рубежу на предгорье. Уже не организованная армия — орда, но Миру это не смущало. Против неизвестной силы Дэви сможет выстоять лишь фанатичная ярость!

На их пути всё чаще начали попадаться тела павших. Большинство — от удара невидимой косы: тело без малейших повреждений, но мёртвое. Кристина широко раскрыла глаза, вцепилась в руку Миры.

— Они все мертвы?! — с ужасом спросила она.

— Да. Бездна срезала их жизни, не повредив тел. Идеальные куклы, — Мира осеклась. Последние слова — слова опытного кукловода, слова, которых более не должно быть…

Солнце всё карабкалось и карабкалось на высшую точку небосвода. Упорно, ровно, страшно — как шла её орда. В шерстяном платье Мире было ужасно жарко, язык прилип к нёбу, губы пересохли. Она переглянулась с Кристиной, и та без слов подала бывшей вампирше свою фляжку.

Глоток воды. Не первый за тридцать шесть лет бессмертных лет — вампирше прежде приходилось, играя на публику, делать один-два глотка напитка или брать несколько ложек кушанья. Но всё это казалось невкусным и чужеродным, названия блюд скоро перестали вызывать в памяти аппетитную картинку из смертной жизни. Тепловатая вода из фляжки Кристины также не показалась Мире вкусной, но впервые за три десятилетия она сумела соотнести этот вкус и слово: "вода".

Показался Страж. Замок у его подножья был скрыт тенью скалы. Что таилось там?

Мира смело шагнула на предгорье, орда следовала за ней. Никто не отступил, все были зачарованы предводительницей. Она знала, они спешат за ней, как птенцы за матерью, и это знание побуждало идти все быстрее и быстрее. Щёки разгорелись, дыхание сбивалось, жар усилился, но Мира не сбавляла шаг.

Невидимые, бесшумные взмахи косы впереди… Лезвие ударилось о камень предгорья и зазвенело: "Ни шагу дальше!" Кристина рядом с Мирой не выдержала, побежала — вперёд, на замок — толпа хлынула за ней.

Коса Дэви начала свою страшную работу, но орду это не остановило. Очень скоро замок вырос в размерах, навис над Мирой — как это они подошли так быстро? Она успела увидеть, что главные ворота отворены, рёшётка косо повисла на одной цепи, оставляя достаточный проход. Охотников под стенами не было… Больше ничего рассмотреть не удалось. Пользуясь тенью, впрочем, уменьшающейся с каждой секундой: солнце поднималось всё выше, из "Тени Стража" вылетели куклы, и пришлось схватиться с ними. Первая крылатая тварь стремительно приближалась к предводительнице, кто-то кинул Мире меч. Она успела отступить в сторону с дороги чудовища и рассекла его тень мечом. Выпавшую из тени куклу подхватила и тут же "съела" толпа.

Мало-помалу они продвигались к воротам. За покосившейся решёткой во внутреннем дворе замка Мира различала сверкание серебра. Там были охотники!

Новая волна кукол… Но стрелы полетели в чёрных тварей теперь не только со стороны толпы. Отряд охотников шёл навстречу, его возглавлял Винсент. Он не заметил тётушку, увлечённый сражением, и Мира не стала окликать его. Она боялась, что, отвлёкшись, он пропустит удар. Танец с мечами ничем нельзя прервать! А Винсент вновь широким взмахом распорол крылатое обличье куклы, крикнул что-то…

"За ворота не ходить?!"

Вопреки запрету, Мира первой бросилась к решётке ворот. Одно смертоносное невидимое лезвие тут же прошло совсем близко — она почувствовала потусторонний холод от него. Второе шло прямо на неё… Отступить Мира не успела. Холод прошил насквозь — и оставил её живой, но несколько людей позади и по сторонам упали на землю и уже не поднялись. Мира не успела удивиться. Решётка ворот была перед ней, и она торопливо прошмыгнула в замок. За ней рванулась Кристина — и едва не была задавлена рухнувшей решёткой ворот. Это куклы старейших разделались с застрявшей цепью и вновь перекрыли проход. Толпа трясла, шатала решётку, но та пока не поддавалась.

Мира заставила себя отвернуться от решётки, посмотреть во внутренний двор. Почти на всём нём лежала гигантская тень замка, и carere morte Владыки скользили в ней, пока не рискуя быть испепелёнными солнцем. У ворот было с десяток мёртвых тел, охотников, к счастью, Мира среди них не опознала. Её отряд был дальше — прошёл к освещённой солнцем стене. Давид, Тони, Солен, Родерик, Дара… Вампиры Дэви не рисковали связываться с ними.

— Мира! Всё-таки ты абсолютно сумасшедшая! — крикнул Тони. Он давно уже не стрелял в carere morte, шныряющих вокруг: берёг стрелы для Владыки. Только провожал крылатых тварей, водя за их перемещениями арбалет.

— Сумасшедшая? — Мира улыбнулась и смело шагнула из тени на свет, к охотникам.

— Ого! Как это?

— Я исцелена.

Теперь и эти смотрели на бывшую вампиршу, как на величайшее чудо, как прежде смотрели, наверное, только на Избранную. Тони удивлённо приоткрыл рот, Родерик усмехался, Дара глядела как всегда спокойно и пронзительно.

— А мы, признаться, испугались, когда твои куклы рухнули наземь мешками, — к ней шёл Давид Гесси. Охотник придерживал раненую левую руку, левая половина его сюртука была вся в крови, но он улыбался. — Тони говорил, что, скорее всего, тебя пленили, а не убили и предлагал нам радоваться этому. А, оказалось, всё и вовсе прекрасно! Какое чудо…

Мира нервно усмехнулась:

— Понимаю, насколько это чудо было не ко времени! Что тут творится? Расскажите!

— Нет, это настоящее чудо, — Давид всё не отводил от неё взгляда. — И неважно, когда, в какой миг оно произошло. Совсем неважно!

— Ты очень красивая, — неизвестно зачем добавил Тони. — И, кажется, я, наконец, понял, как отличать carere morte от смертных! — он засмеялся.

— Когда мы лишились поддержки твоих кукол, Арно прикрывал нас от ударов со стен, сколько мог. Потом он пал, — начал рассказ Родерик. — Адам Митто открыл нам двери замка. Дэви, узрев нас в воротах, разумеется, попытался нас убить своим новым оружием, но, ты могла заметить, на охотников оно не действует.

— А я уже решила, что я какая-то особенная, возможно даже Избранная… Значит, для нас эти "лезвия" безопасны?

Охотники переглянулись. От Миры не укрылся их страх.

— До поры до времени, — мрачно предрёк Тони. — Дэви экспериментирует. Во дворе нас встретил отряд его смертных слуг. Эрик был тяжело ранен. И Давид. Неизвестно, как бы дальше сложилась наша судьба, но Владыка случайно сам же погубил своих защитников, — Мира невольно обернулась на тела, лежавшие у ворот. — Это было мгновение полной, абсолютной темноты. Когда свет вновь вспыхнул, смертные были мертвы, но из охотников только двое остались на ногах: Дара и Николас. Им пришлось принять боя с ордой кукол, пока очнулись остальные.

— Абсолютная темнота? Винсент рассказывал о таком.

— Он очнулся последним. Сказал, его спасло только воспоминание о предыдущем столкновении с этой способностью Владыки. Но сейчас, сказал Винсент, это было иное, гораздо более сильное воздействие. И на нём Дэви не остановился. Он посылает на нас всё новые напасти. И он совершенствуется!

— Где он? В галерее?

Тони кивнул.

— Вы не пытались подняться туда?

Позади раздался грохот упавшей решётки. Толпа хлынула на двор замка, но первая же её волна была срезана мощным ударом невидимого лезвия. Затем раздался тонкий свист, и новое широкое лезвие встало вертикально, стеной перегородив двор. Пробиться за него смертным оказалось невозможно.

— Конечно, пробовали! Но… — Тони указал на приоткрытую дверь башни. — Это надо почувствовать. Попробуй сама, мы прикроем.

Мира сначала прошла вдоль стены, остановилась у Эрика, над которым хлопотала Кристина.

— Его нужно перенести отсюда. Недалеко Адора с экипажем. И ты, Давид…

— Я останусь, — Гесси был бледен, но решителен. Мира вздохнула:

— Ненужное геройство. Кто через полчаса, когда шок пройдёт, будет таскать твоё бесчувственное тело? Уходи с Эриком.

— Что с домом Калькаров? Эти куклы кричали нам, что Избранная мертва, — спросил Николас. Тревога была в его глазах, огромная тревога за Марсию. И Мира застыла, не зная, что ответить. Сказать, что Габриель убита? — тогда следующим вопросом Ника будет: как Марсия?.. А здесь Мира не сможет соврать!

— Врут, — кратко сказала она, но Николас, кажется, уже всё понял.

Она направилась к приоткрытой двери. И, чем дальше уходила от группы, тем больше замедляла шаг. Здесь в воздухе было что-то. Чужеродное, опасное… невозможное. Мира сняла, потом вовсе отбросила перчатки. Чувствительными кончиками пальцев она вела по этому "чему-то", изучая его границы.

Более всего это было похоже на корни какого-то гигантского невидимого дерева. Да, прозрачный, пронизанный солнцем воздух был питательной субстанцией и опорой для него, как земля для обычных земных деревьев. Эти корни были холодные, такие холодные, что пальцы Миры скоро потеряли чувствительность, и очень твёрдые. Твёрже любого камня и при этом невесомые. И она росли, утолщались, словно раздвигая реальность. Как страшно!

Мира прошла до двери, прослеживая ход странного "дерева". Корни… — тут она облегчённо выдохнула — не проходили сквозь дверь, не ломали её. Как любое растение, они деликатно шли в обход, просачиваясь в самые крохотные щели. Похоже, в этом мире их интересовал только воздух, а, точнее, солнечные лучи в нём.

Мира зашла в замок. Корни тянулись через лестницу, по коридорам. Здесь в темноте, они были тоньше, но их было больше: густая сеть. Постепенно эта сеть вовсе перекрыла коридор.

— Дара Меренс тоже дошла только сюда, — раздался голос Гесси за спиной.

— Давид! — Мира обернулась к нему. — Не пугай так, я пока боюсь своего сердца, оно… слишком бьётся! Что же это, Давид? — она вновь тронула тугие узлы невидимой сети.

— Это? Бездна, — грустно. — Во всяком случае, какое-то её воплощение, одно из многих.

Бездна! Мира отдёрнула руку. Вот, значит, как охотники чувствуют её! Будучи вампиршей она знала, она чувствовала Её нити в ткани мироздания, но бессмертной эти нити не казались чужеродным. Она считала их неотъемлемой частью мира, а теперь…

— Какое чужое, страшное, — Мира помолчала. — Кажется, только сейчас я по-настоящему понимаю миссию Ордена!

— Пойдём. Сейчас налетят куклы, — охотник потянул её обратно. Мира вложила свою ладонь в его и вздрогнула от интимности этого прикосновения: оба были без перчаток.

— Вампиры спокойно проходят сквозь эту сеть?

— Куклы — да. Свободные — с большими трудностями, ведь в них есть человеческая, живая частица. Митто с Хеленой остались где-то здесь, в переплетениях сети.

— Они живы?

— Не знаю.

Они вернулись к охотникам, но у освещённой стены не было никого. Эрика унесли из замка. Остальные почему-то вышли на середину двора, вновь щёлкали арбалеты. Но многие стрелы не достигали цели: куклы кружили слишком высоко, у самой границы тьмы и света.

— Что там? — спросила Мира, близоруко щурясь на солнце. Рукой она всё ещё касалась одного корня Бездны, забравшегося дальше остальных и от любопытства вытянувшегося в тонкую нить.

Тони молча указал на крышу главного здания. Её уже коснулось солнце, и вампиры ушли оттуда. Там стояло пять крохотных фигурок людей. Все в мужской одежде, хотя одна точно была дама. Вооружены как охотники.

— Отряд Феликса! — обрадовано воскликнула Мира.

— Спустились со скалы на верёвках, только что. А теперь… — Родерик прервался. — Нет! Я не могу смотреть на это самоубийство! — пожилой охотник всплеснул руками.

Человечки на крыше обвязались верёвками и прыгнули вниз, влетели в окна Зеркальной галереи. Внизу только потрясённо вздохнули, а Родерик опять пробормотал: "Нужно что-то делать!"

Нить вырвалась из руки Миры, резво, так, что та вскрикнула. Дэви отвлёкся на охотников, смело и безрассудно ударивших в самое сердце его цитадели. Его Бездна втягивала щупальца-корни обратно. Новый, злой и радостный крик вырвался у Миры. Она бросилась за ускользающей Бездной к дверям.

Она легко проскочила коридор, прежде затянутый невидимой сетью. Ещё коридоры. Знакомые залы… Вот и дверь Зеркальной галереи. Мира не остановилась. Что-то восклицал позади Родерик, кажется, запрещал некоторым охотникам, в чьей защите "лично не был уверен", идти дальше. Давид пытался найти опять её руку, остановить. Она же не слушала никого. Ожившее сердце с удесятерившейся силой толкало её вперёд и вперёд.

Из-за двери были слышны звуки битвы. Кто-то спешно зарядил арбалет, подал Мире вместе с колчаном стрел. Она кивнула в знак благодарности и тихо сообщила всем:

— Похоже, Феликс держится. Что ж, импровизируем. Щит держим, несмотря ни на что. Без головы Дэви замок не покидаем!

Дара кивнула, как показалось Мире, яростно, и толкнула дверь. Зеркальная галерея открылась им.

Мира ожидала чего угодно: неизвестного, страшного, невообразимого. Но галерея была прежней. Разбитые зеркала на стенах, распахнутые окна — до первых трёх со стороны охотников добралось солнце. Никаких смертоносных лезвий и невидимых преград, никаких корневищ Бездны. Отряд Феликса схватился с куклами старейших. Сами старейшие таились под тёмным потолком, Дэви в галерее не было. Он стоял дальше, в Разрушенной башне: высокая фигура, неестественно, из-за старинной одежды, широкая в плечах. Дверь в галерею из Разрушенной башни была распахнута, Владыка следил за разворачивающимся сражением, но сам участия не принимал. За его спиной были свалены в кучу обескровленные тела смертных. Пустота Владыки требовала теперь много, очень много пищи!

Вместо немыслимых испытаний с неизвестной силой Владыки, охотников ждала выматывающая, но обыкновенная битва с carere morte. Отряд медленно — почти также медленно, как солнце, продвигался вперёд. Изрубленных кукол позади опасливо трогали золотые пальцы-лучи. На середине галереи в бой вступили старейшие, а у Миры кончился запас стрел. Пришлось взяться за меч. Пара взмахов — и она поняла, что смертельно устала. Нет сил сражаться! Старейшие же то и дело испытывали прочность защиты охотников, и первым сдался Родерик, недавно так тревожившийся за защиту других. Он опустил свой щит, и его мгновенно накрыла единая чёрная тень нескольких вампиров. Тони и Давид бросились на выручку, но опоздали: обескровленное тело вампиры швырнули в окно. Мира отступила к стене, её меч прочертил полосу по полу с режущим слух лязганьем. Дара, поняв её слабость, бросилась на помощь.

— Одну минуту, — попросила Мира и прислонилась к стене. Сердце бешено заходилось в стуке, в животе нарастала какая-то очень неприятная тяжесть, жар по-прежнему разливался по телу. Лихорадка мешала думать и, отдыхая, Мира просто следила за Дэви. Он стоял на пороге между башней и галереей, лицо вампира было просветленным, вдохновлённым… юным. Ещё бы! Получить такой подарок от Бездны: открыть в себе целый новый пласт необычных способностей! Мира застонала сквозь зубы: нельзя давать ему ни дня, ни часа, ни мгновения! Сколько б ни смеялись над гордыней Дэви, сейчас он воистину подобен богу!

Богу, создающему свой новый мир… на руинах их мира!

Она встретилась взглядом с Давидом и прочитала в его глазах ту же тревогу. Нужно торопиться! Но старейшие создали плотный заслон на пути к Владыке и не давали охотникам приблизиться на расстояние выстрела из арбалета. А Дэви всё наигрывал в воздухе какую-то мелодию тонкими, нервными, быстрыми пальцами. Владыка всё искал способ уничтожить охотников!

Мира вновь взялась за меч. Они продвинулись ещё на два оконных проёма, но ни на волосок не приблизились к конечной цели. И в головы многих, чувствовала предводительница, уже закрадывалась мысль: это ловушка Владыки! Он ждёт лишь, когда их усталость перевесит, чтобы ударить наверняка! Мира видела это сомнение на лице Тони. Она слышала, что насмешливо кричали вампиры Николасу. А Дэви встал в конце Зеркальной галереи, уверенно взметнул руки… Мира из последних сил рванулась навстречу, увидела в зеркале на стене такой же безумный рывок Давида, но — взмах рук Владыки — и она оказалась притиснута к стене, щекой к колючему, щетинящемуся осколками старому зеркалу. Неведомый вихрь пронёсся рядом, поглотил группу охотников в центре галереи, и скоро раскидал в стороны бесчувственные, а, может, и бездыханные тела. Мира оторвалась от стены, но на ногах не устояла, опустилась на пол, новый вихрь подхватил её, закружил. Она плыла, она растворялась в нём, она становилась вихрем, теряя себя…

Мира пробормотала начало Крёстного знамения, но скоро поняла: это не то! Так ей не удержать свой щит! Что воистину создавало его все эти годы? — ненависть к Бездне! Что сделало его несокрушимым совсем недавно? — Любовь!

Она вспомнила эти два сильных чувства. Мысленные образы: два ярких пятна. И смерч отпустил её. Она даже устояла на ногах в вихре своей юбки, победно засмеялась… но тут же новая сила, похожая на огромную мягкую ладонь, придавила её к полу.

Это была смерть. Без оговорок, без исключений. Мира задыхалась. Этой ладони, мягкой как подушка, вовсе не важна была защита охотника и сотня других иллюзорных щитов. Смерть! Боже, как глупо…

Огненные пятна, полосы замелькали перед глазами. Мысли, чувства, воспоминания разлетелись в стороны испуганными птицами — Мира не успела ухватить ни одну из них. Несколько имён прошептала она слабеющими губами — но в этих именах не было уже и толики содержания. Пустой набор звуков, она забыла, кто стоял за каждым. Мягкая ладонь смерти давила всё сильней, Мира тонула в ней. Вот уже остался лишь испуганный стук сердца, эта пульсация горячими толчками отдавалась в животе…

И вдруг давление кончилось. Мира смогла вздохнуть полной грудью, и жар широкой волной ударил в виски. Она перевернулась на спину, чуть приподняла голову… и на миг поверила, что всё же умерла. Темноволосый человек стоял в дальнем конце коридора зеркал, будто ждал её. Мира потянулась за его ласковым, тёплым взглядом.

— Карл? — прошептала она и осеклась, поняв свою ошибку: конечно же, там, в конце галереи, был Дэви: высокий, в длиннополой старинной одежде, длинные тёмные волосы обрамляют красивый овал лица. Но какой непривычный у него взгляд! Молодые, искрящиеся, насмешливые и удивлённые глаза… Именно они ввели её в нелепое заблуждение.

Мира откинулась спиной на стену, незаметно сжала рукоять маленького кинжала в левом рукаве. Вампир сделал шаг к ней… ещё… Его взгляд не отрывался от маленькой женской фигурки впереди, в тёмном расширенном зрачке быстро-быстро бился какой-то огонёк — будто биение крохотного, торопливого, детского или птичьего сердечка. Он вышел в галерею, и стало заметно, сколько сил отняло у вампира управление доселе неведомой частицей Бездны. Заострились черты лица, а кожа иссохла, истончилась, будто проклятие carere morte пожрало плоть под ней.

Мира вздохнула и стиснула кинжал крепче. Но Дэви подозвал вампиров, сгрудившихся в центре галереи, и те, обратившись чудовищами, слетелись к нему. Владыка широко взмахнул рукой, и его фигуру и стаю чёрных тварей над его головой скрыла огромная зеркально поблёскивающая сфера. Солнце отразилось в ней во всей ярости полудня, вспышка света полоснула Миру по глазам. Она прикрыла лицо рукой.

Странный тонкий звук, похожий на свист… Вспышка угасла, и Мира отняла ладонь от лица. Дэви и его вампиров в галерее не было. Они ушли, оставив свою цитадель охотникам. Владыка убрал и действие своего непонятного оружия: спутники Миры понемногу приходили в себя. Первым поднялся Давид Гесси. Он подошёл к Мире, помог встать и успокаивающе погладил по плечам.

— Мы победили, Мира.

— Дэви ушёл!

— Пусть. Он сдал нам Карду, это большая победа. Успокойся, не дрожи. Всё кончилось.

— Кончилось… — эхом повторила она и согласилась выпустить кинжал из рук. Он упал в осколки зеркал, раздался звон, как от сломанных стеклянных игрушек.

Дэви ушёл от её гнева, от её мести. Но, почему-то, Мира больше не чувствовала жгучий огонёк ярости в своём сердце! Все потери этой ночи и утра потушили его. Раздражение, усталость есть, мести — нет. Мерно билось сердце, шелест дыхания успокаивал, подобно шелесту моря. Вся боль пустой вечности вампирши ушла. Тело смертной просыпалось для жизни — новой жизни.