Ясный осенний день начался обычно. Ничто не предвещало бури. Винсент даже забыл свою навязчивую идею и не приглядывался к экипажам, катящимся по улице Виндекса, не искал меж ними чёрную повозку Митто.
Солнце светило почти по-летнему, когда он подходил к дому Вако. На прошлой неделе шли дожди, разбухшая от влаги земля не могла принять в себя всю воду и то тут, то там в саду чернели глубокие лужи. На дне их были щедро рассыпаны горсти медных и золотых монет — палая листва, а тёмная вода, кажется, хранила всю память прошедшего лета. Никто не пил отсюда, никто не проверял глубину омута прутиком. Глубокие чаши луж берегли последнюю воду, пролившуюся в этом году, как святыню.
Мира, стоя на крыльце, гляделась в своё отражение в одном таком омуте, натёкшем с крыши. Ребята — друзья Доната гомонили в глубине сада.
— Не смотри туда. Это бездна похуже зеркала Регины Вако, — предупредил Винсент, поднимаясь. Мира обернулась, стискивая в руках небольшой свёрток. Она была в тёмно-синем дорожном платье, но без шляпки. Это поставило Винсента в тупик.
— Собираешься на прогулку?
— Да.
— Тогда ты забыла шляпку.
— Да? — Мира застенчиво улыбнулась и провела рукой по гладко зачёсанным волосам. — Действительно, забыла. А ты решил меня навестить?
Он смутился:
— Не совсем… Хотел поискать один старый этюд. Если я его не сжёг двадцать лет назад, он где-то в этом доме.
— Вполне возможно, я до сих пор была далеко не во всех его комнатах, — Мира опять улыбнулась, и новая улыбка показалась Винсенту виноватой. — Правильно, что ты пришёл… Мы давно не виделись.
Слова её, как и взгляд, казались несколько рассеянными. Мыслями Мира была не здесь. Женщина поставила свёрток на перила, облокотилась о перила крыльца, но смотрела теперь не в омут лужи — дальше, в сад, где играли дети.
— Помнишь, как ты сам играл там? — вдруг хрипло заметила она. — Сколько же лет назад это было?
— Давно. И, мне теперь кажется, это было в совсем другом мире… Помнишь? — он нахмурил брови и напевно произнёс: "Никогда, никогда выходи после заката, не то станешь добычей сarere morte!"
— Я никогда не говорила так… прямо, — она смеялась.
— Я слышал так, — он осмелился подняться к ней на крыльцо и заглянуть в ту бездну, куда гляделась она. Тёмное зеркало воды отразило двух немолодых уже людей.
— Не верится, что это, там, мы, правда?
Зеркало воды задрожало. Подул ветер, по-осеннему пронизывающий. Мира передёрнулась и обняла себя за плечи, надеясь согреться. Винсент начал снимать куртку, чтобы согреть её, но Мира остановила его:
— На нужно. Я возьму накидку, — но в дом не пошла… Окончательно сбитый с толку, Винсент остался с ней. Мира всё глядела в сад, и задумчивая улыбка порой трогала её губы.
— Сын сейчас поведёт свою шайку к дому Калькаров, — заметила она, глядя на стайку ребят, пошедшую к воротам.
— Они, что, играют у дома Калькаров?
— Да. В разросшемся саду Калькаров. К границе дома им подходить запрещено. Да Донат и не станет… Игры в доме — неуважение к памяти тех, кто там погиб.
— Наверное, играют в охотников и вампиров…
— Я обучила Доната всему, что знаю сама и как вампир, и как охотник. И родительская защита сопровождает его с рождения… Но охотника из него не выйдет. Детей новой Карды совершенно не увлекают старые темы, — Мира махнула светловолосому предводителю ребятишек рукой и улыбнулась. Винсент заметил: эта улыбка, едва сын отвернулся, стала горькой.
— Ты стала очень загадочной в последнее время!
— Я просто открыла, что, оказывается, можно говорить не всё. И этим ты значительно облегчишь жизнь и себе, и окружающим.
— Твои недомолвки давно оскорбляют меня, — Мира вздрогнула и низко, виновато склонила голову, а он, довольный, что тётя сама подвела его к неприятной для обоих теме, продолжил. — Ты мне не доверяешь?
Мира молчала, и это начинало его злить:
— Неужели после стольких лет, стольких событий ты лжёшь мне? Я простил тебе одну тайну, но снова…
— Тебе я доверяю больше, чем кому-либо! Но…
— Но?
Мира так и не закончила фразу, пальцы нервно барабанили по перилам. Винсент вздохнул: опять он занялся обличением! Нет, так правды он от неё не добьётся…
— Думаешь о прошлом или о будущем?
— О настоящем. И оно неплохо.
— Пожалуй.
Несколько минут они простояли молча. Винсент тщетно подыскивал темы, чтобы продолжить беседу. Уходить в дом не хотелось. Этот разговор, он чувствовал, будет серьёзным и, возможно, даже откровенным, чего не было много, много лет.
— Видел сегодня свой чёрный экипаж?
— Впервые о нём забыл. Слухов об Избранном нет?
— Тишина.
Он усмехнулся:
— Недавно я подумал: жаль, что у меня не получилось тебя исцелить. История могла пойти совсем иначе.
— Я ни о чём не жалею. А, разве, жалеешь ты? — Мира наконец-то подняла голову, взглянула глаза в глаза. Винсент нашёл её руку на перилах крыльца, сжал холодные пальцы. Кажется, сейчас он сумеет сказать то, что держал в себе долгие годы. Может, эта откровенность разрушит незримую стену лжи меж ними?
— Я жалею, что ты сестра моей матери. Родство не объединило, наоборот, разделило нас, Мира.
Она грустно улыбнулась, но стена лжи меж ними осталась на месте:
— Ты болен мною давно. Я знаю, знаю… Но что я могу сказать тебе? Я сказала всё много лет назад: ты мне как сын. Одиночество усугубляет твою болезнь сейчас, но, я надеюсь, после моей смерти ты исцелишься.
— Мира!
— Не буду просить тебя позаботиться о Донате. Я и без того знаю, что мой старший сын не оставит младшего.
Они замолчали. Мира подобрала с крыльца камушек и запустила его в глубокий омут у крыльца. Круги разошлись от места падения и растаяли, не дойдя до краёв бездонного колодца.
— Может быть, ты права: ты была моей болезнью, в той, первой жизни… Когда-то я даже мечтал быть свободным от тебя, но это была глупая мечта! Ты дала мне вторую жизнь. Ты моя кровь, Мира. Да, это так! — Винсент усмехнулся, скрывая охватившее его смятение. — Я понимаю: смерть неизбежна, но не будь жестока, не напоминай об этом! Без тебя я не представлю своей жизни.
— Поэтому… Вот поэтому я и не говорю тебе… многого. — Он напряжённо ждал её откровения, но Мира легко высвободила руку и начала спускаться. Винсент успел опять поймать её за кисть.
— Не уходи так! Я сказал о своих чувствах, скажи и ты…
Мира остановилась.
— Я думала, ты знаешь, — прошептала она. — Помнишь, мы читали вместе сказку об Избранном и его Даре? Тогда мы ещё произносили эти слова: "Избранный", "Дар" с благоговением. Тогда мы не знали, что на нашем веку сменится несколько "Избранных", а "Дар" будет получен искусственно. Ты для меня — Избранный. Первый и последний, тот, из сказки.
Винсент неуверенно улыбнулся: очень уж контрастировало с добрыми словами выражение лица Миры. Казалось, мыслями она находится далеко, в каком-то тёмном и мрачном времени и месте. Улыбка, обернувшаяся горькой усмешкой, искривила губы.
— Не я спас тебя. Ты сама…
— Ещё ничего не кончено. Всё может поменяться, — если это было пророчество, оно было недобрым. Поняв, что больше откровений не будет, Винсент молча поцеловал руку тётушки и отпустил. Мира сбежала с крыльца, пошла к воротам, а он всё смотрел ей вслед. Почему она так испугалась возвращаться в дом?
"Может быть, она думала, что уже попрощалась с домом навсегда?"
— Куда ушла хозяйка? — спросил он гувернантку, зайдя в дом. Но та не сказала ничего определённого: "На прогулку" "Надолго ли?" — спросил он тогда.
"Иногда госпожа Вако уходит на целый день. А когда Донат в школе, уезжает из города, порой, на сутки и больше…"
Старый этюд Винсент не нашёл, зато отыскал первые свои карандашные наброски Миры. Вот она задумчиво глядит в окно, вот читает книгу, вот делает вид, что задремала в кресле, а сама украдкой следит, чтобы её ножек не коснулся луч солнца…
Он хорошо помнил то насквозь лживее, но счастливое время. И сейчас стрелки часов, совершив полный круг, словно вернулись к началу. Тогда Мира лгала ему, выдавая себя за смертную. О чём лгала сегодня?
"Что за свёрток был у неё в руках? Квадратный, лёгкий по виду? — Музыкальная шкатулка?"
"Куда Мира уезжает на день, на два?" — нет ответа.
"Почему не говорит ему, чего боится?" — опять ответа нет.
"Может быть, втайне от всех, она ищет Избранного?" — глупость в самом вопросе: почему втайне?
"Может, она встречается с пленным Мактой? Может, вместе они готовят конец эпохи carere morte?" — как хорошо, если б было так! Но опять — почему не сообщить это Винсенту?
Размышления вновь и вновь приводили его к крайне неприятному выводу: Мира затеяла нечто, что он никогда не сможет одобрить.
Может, она не научилась жить смертной, и мечтает о возвращении к carere morte?..
Может, она разочаровалась в Земле Страха, и ведёт диалог с северянами, надеется на войну?..
Может, она продолжает исследования проклятия carere morte, хочет дать лишённым смерти новую жизнь?..
В пользу последней версии говорила и загадочно исчезнувшая шкатулка Регины Вако, и обмолвка Миры, что она общается с Митто. Но — почему? Мира первой выступала за прекращение этих исследований, она сильнее других верила в старую сказку. Возможно ли такое резкое изменение мнения?
"…Или она просто стара, очень стара, Винсент. Все замечают, что она изменилась. Мира всегда была мнительной и скрытной, а в старости эти склонности усилились. Её рассудок стал так хрупок, может, в нём уже есть и трещины?" — думать так было неприятно, но невозможно было и оставить эту навязчивую мысль.
Вопросы, вопросы без конца…
На следующие несколько дней Винсент забыл о своих недавних подозрениях, но какое-то сомнение видимо точило его исподволь. Поэтому к полудню пятого дня опять пришёл к дому Вако, и слова экономки ошеломили его.
Мира до сих пор не вернулась! Она ушла пять дней назад, когда с ней и разговаривал в последний раз племянник, ушла с тем странным свертком — и с тех пор от госпожи Вако никаких вестей. Донат те же пять дней назад уехал на учёбу. Винсент бросился к Гесси, но ни Давид, ни Дара понятия не имели об отъезде Миры. Гесси пообещал привлечь охотников к поискам госпожи Вако, а Винсент возвратился в свой домик на краю Вастуса, и принялся собираться в долгий поход на Пустошь. Он оторвался от укладки снаряжения, только когда с улицы послышались встревоженные людские голоса. Выглянул в окно. На окраине Вастуса собралась толпа. Многие указывали на руины старой Карды. Оттуда, из-за холмов, за которыми лежали остатки дворца Макты, поднималась странная чёрная тень. Она стелилась низко над землёй, но быстро занимала новые и новые площади. Потом с Пустоши послышалась канонада взрывов.
"Опыты компании Митто не задались?"
Винсент забрал сумку, плащ и поспешил к выходу. В дверях он столкнулся с Кристиной.
— Ты знаешь, что случилось сегодня утром в Доне?! — выпалила она. — Митто сошёл с ума!
— Утром в Доне… Митто сошла с ума?
— Я серьёзно! Там видели наш чёрный экипаж! Митто с бандитами из "Гроздьев" разнесли район Академии по камушку!
— Что-о?!
Они вместе сбежали по ступеням и, не сговариваясь, быстрым шагом двинулись к Пустоши. По пути Кристина рассказывала страшные новости: якобы сегодня утром какие-то бандиты оккупировали новый квартал мистиков. У пришедших было странное оружие, наподобие динамита, но много мощнее. Оно оставило воронки, похожие на те, на Пустоши. Обрушился самый высокий дом района, под его обломками ещё остаются люди. Тела других двадцати, без малейших повреждений, но мёртвые, были обнаружены вокруг сада и в саду. На месте битвы — множество стрел с серебряными наконечниками, но к мистикам пришли не охотники. Уцелевшие жители района очень слажено, в один голос твердят, что на одежде пришельцев были рябиновые броши.
— Очень слажено? В один голос? — Винсент резко остановился. — Это явные чары, Крис. Митто и "Гроздья" вместе — не представляю! Нет, это какие-то другие люди…
— Ещё, Винс, — Кристина замолчала, будто испугавшись. Лицо девушки некрасиво кривилось: ужас и сожаление.
— Ну? Говори, говори.
— Говорят, пришедшими руководила маленькая блондинка в тёмном платье. Наверное, это была Хелена?
Он на мгновение прикрыл глаза.
— Конечно. Хелена…
Эхо событий докатилось и до Патенса. Весь город гудел о вторжении Севера, а грохот с руин Старого города не прекращался. Странная тень подползла уже к старому кладибщу. Что же там? Черный экипаж Митто утром видели в столице, воротиться обратно так скоро он бы не мог. Может быть, к истоку Бездны возвратился Старейший? В пользу этой версии Винсента говорило и то, что Реддо не спешил стягивать войска к границе Старого города. Нет, на Пустоши шалили не северяне…
Винсент возвратился в дом Гесси. По пути он собрал небольшой отряд из новичков-охотников, подошли и Феликс с Джезабел. А вот Эрика найти не удалось. Взрывы тем временем усилились, эхо их долетало уже и до дома Гесси.
— Выходим немедленно, — приказал Давид после особенно сильного взрыва, от которого в доме задребезжали стёкла.
— Судя по грохоту, Пустошь провалилась в преисподнюю, не меньше, — заметил Феликс. — Что же за дела там творятся?
— Скоро узнаем. Вперёд!
В сумерках они подъехали к церкви Микаеля в двух пролётках. Здесь двух разведчиков на лошадях послали вперёд, а Джезабел занялась сбором слухов: у церкви собралось много народу. Версии горожан были так или иначе связаны с северянами: нападение, провокация, учения… Выяснилось, что вроде бы несколько человек пошли проверить, что там творится, и вроде бы даже все они пропали бесследно. Но по-настоящему напугало Винсента только одно мнение, принесённое Джезабел: "Первый разъярился!"
Один разведчик возвратился, когда наступила ночь.
— Мы не прошли и половины пути, — доложил он. — Туман жуткий, будто живой. Вытягивает силы. Он везде: под ногами, вокруг, вверху. Невозможно ориентироваться! Правда, серебряный меч рассекает его ненадолго, становится видно дорогу. В тумане зверюги какого-то кукловода крутятся, и птицы. Они схватили Марка, утащили… Я ничего не успел сделать.
— Кукловода? То есть, вампира-хозяина? Точно?
— Да. Марк одну птицу сбил серебряной стрелой. Она уже была мёртвой. Давно мёртвой, — на лице молодого охотника недоумение мешалось с ужасом. Он силился объяснить получше, что видел на Пустоши, но понимал, что не может — и от этого боялся ещё больше.
— Всё интереснее… — сквозь зубы процедил Винсент.
— Всё непонятнее, — заметил Давид, также внимательно слушавший разведчика. — Чёрный туман… Не Макта ли это? Или это новое оружие Дэви? Я уже волнуюсь, что наше оружие будет бессильно против того, что там гремит!
Винсент повернулся лицом к Пустоши, прищурился, точно надеялся рассмотреть, что творится там, за быстро темнеющим горизонтом:
— А те птицы не Нефандуса ли твари? — задумчиво заметил Давид.
— Я видела смерть Нефандуса, — вмешалась Дара.
— А я слышал о не одном спектакле Либитины.
— Мы пять лет по крохотной частичке уничтожали Кукловода, пока не дошли до логова на севере. Полагаешь, она так дурачила Орден?!
Гесси покорно вздохнул, соглашаясь с женой. Но, когда она отошла в сторону, повернулся к Винсенту и Феликсу:
— Разумеется, Либитина жива! И в добром здравии, судя по всему. Северная кампания Хортора была её очередной игрой.
— Есть определённые факты? — спросил Феликс.
— Есть. В год падения Асседи Алекс мне сообщил, что на кладбище за церковью Рафаэля побывал кукловод — его подкоп к могилам охотников провалился. Могилы вскрыли, и тела в них, действительно, совсем не подверглись тлению. Оставлять тела в их могилах и поднимать время от времени — стиль Либитины, и вряд ли у Северного Кукловода за такое малое время появился бы достойный подражатель. Это он, Нефандус.
— Но разве можно охотника обратить куклой?!
— Видимо, Нефандусу это по силам! Связь хозяина с куклами, конечно, разорвали водой из Источника, над телами вновь провели похоронный ритуал. Другим мы с Алексом решили об этом не говорить. Не нужно было, чтобы это дошло до Миры.
Феликс поморщился от отвращения:
— Среди марионеток Нефандуса был Карл?
— Да.
Винсент едва слушал их. Про себя он всё ещё гадал, причастна ли Мира к появлению чёрной тени Пустоши и страшным утренним событиям в столице. Очень нехорошее предчувствие подсказывало: да.
— Людей вы там не встретили? — мимоходом спросил он молодого разведчика.
— Видел экипаж, когда возвращался. Большая карета ехала вдоль северной границы тумана, — доложил охотник. Кристина вцепилась в руку Винсента… Тот встрепенулся:
— Расскажи об экипаже подробнее. Какой дорогой он уехал?
— Большой, чёрный, окон не видно. Запряжён четвёркой.
— Митто! — прошептала девушка — Они поехали дальней дорогой, в объезд холма.
— …В земли Кукловода! Он там от тебя уже прятался! — Кристина сильнее вцепилась в его руку. — Мы их обгоним и встретим за холмом. Их повозка тяжёлая, а мы налегке. Они объезжают холм, а мы поедем краткой дорогой. Мы встретим их в начале троп Либитины!
— Думаешь, это твой чёрный экипаж-призрак? — Гесси задумчиво нахмурился. Винсент решительно тряхнул головой:
— Вперёд!
Кристина радостная, даже обогнала их, но он остановил девушку:
— Крис, иди в дом Вако. Если Мира возвратится…
— Не-ет, — жалобно протянула та.
— Крис, не спорь!
— Ладно!
Она убежала, Винсент даже не посмотрел ей вслед. Он вглядывался в текучую живую тень, заполнившую Вастус. Нет, не может ко всему этому быть причастна Мира. Не может, не может… Она не пошла бы на такую ложь ему! Это немыслимо… Такое нельзя простить! Не может, не может… Разве не может?
Кони из распряжённой пролётки достались Винсенту и Гесси. И они двое сразу же оторвались от группы охотников, поехавшей к месту предполагаемой встречи с чёрным экипажем Митто в пролётке. Винсент, хоть и был неопытным наездником, пускал своего коня вскачь, так что оклики Давида постепенно стали едва слышны и вовсе стихли. А ночь густела, из луж по краям дороги уже светили звёзды.
Лес… поле… снова лес… Тёплые огни далёких селений много раз заставляли сердце всадника учащённо биться: Винсенту казалось, среди этих огоньков мелькает фонарик экипажа Митто. Но жёлтые звёздочки окон не двигались, и он успокаивался… и снова пришпоривал лошадь.
Когда горизонт явственно вспучился, поднялся — то показались холмы предгорий, Винсент остановился. Он был на месте.
Синева сумерек окончательно растворилась в чёрном колодце ночи. Похолодало. Лужи вдоль дороги по краям подёрнулись тонким льдом, и яркие светлячки звёзд сгрудились к их центру. Молчала Пустошь, молчали предгорья. Даже тень на восточном горизонте затаилась и, кажется, не двигалась. Винсент привстал в седле, напряжённо вглядываясь в западную границу земли и неба. Оттуда должен был показаться экипаж Митто, если возница не надумал устроить ночлег в поле.
Винсент спешился и прошёлся по дороге, разминаясь и обдумывая, как задержать экипаж. Впереди от дороги шло ответвление — тропа в земли Кукловода, полная ловушек. Следовало задержать экипаж до того, как он туда свернёт. У Винсента был с собой небольшой запас керосина для факелов. Пожалуй, огненной стены будет достаточно…
Скоро подъехал Гесси. Конь Давида ступал тихо, размеренно. Как и его хозяин, он хранил потрясающее спокойствие духа.
— Куда ты так умчался Линтер? Я кричал тебе. Я подумал, чёрный экипаж не может быть обычным почтовым дилижансом?
— На заброшенной дороге за руинами Старого города? Не обманывай себя, Гесси. Это та чёрная повозка Митто, о которой я вам твержу несколько лет!
— Зачем вампирам ночью передвигаться в карете? И у Митто, и у его подруги есть крылья!
— Возможно, они и летят рядом. А в экипаже везут аппаратуру для эксперимента… У меня есть бутыль керосина для факелов. Подожжём дорогу перед экипажем, и животные встанут.
— Опасно! Ты ни разу не думал, что это может быть и не экипаж Митто? Если карета перевернётся, пострадают невинные люди.
Винсент усмехнулся:
— Ты всерьёз полагаешь, что по Пустоши во втором часу ночи ездят невинные люди?
Гесси подчинился. Они расстелили на дороге тряпку, предназначенную для обмотки факелов, и облили её керосином. Также проложили дорожки горючей жидкости справа и слева по обочинам, образовав подобие положенных плашмя ворот. Ловушка была готова. Но Гесси был недоволен.
— Много лет что-то останавливает меня о помощи тебе на этом пути, — он многозначительно помолчал. — Этот твой экипаж так похож на призрак! А погоня за призраком ни к чему не приводит, Винсент. В конце концов, оказывается, что ты держишь в руках собственную тень.
Они с Гесси разошлись по обочинам дороги. Несколько минут прошло в молчании. Винсент размышлял о словах Гесси. Обиды он не испытывал, жгучего желания доказать, что Давид ошибается — также. "Всё уже предопределено, — подумал он и испугался этой мысли: проклятый фатум! — Сейчас, сейчас фонарик чёрной повозки Митто закачается меж холмами предгорья. Сейчас…"
"Опасно", — твердит этот Гесси… Разумеется, опасно! Но пропустить черную карету сегодня Винсент просто не мог. В Доне бандитов вела "маленькая блондинка в тёмном платье"… Хелена? Может быть. А, может быть, с этой странной компанией Мира. Если так, значит, она опять врала ему много лет! Пусть экипаж встанет посреди дороги, пусть лошади испуганно вскинутся перед стеной огня, пусть карета даже завалится набок. Если Мира не с ними, она не пострадает, как и должно, а если с ними — пусть краткий испуг, небольшая авария будет расплатой за её ложь!
Ненависть, какой Винсент не знал прежде, заполнила его существо. Ненависть вперемешку с непониманием. Он не мог понять причину страшной лжи Миры. Неужели он всё ещё не заслужил её доверия? Если она вновь оступилась, неужели считает, что он ничем не способен ей помочь? Неужели она… отрекается от него?!
Одинокий огонёк показался точно там, где он его ждал. Винсент слышал, как Гесси прерывисто вздохнул.
— Поджигаем за сто шагов, — безапелляционно заявил Давид. — И… Винс, я что-то не вижу вампиров, сопровождающих этот экипаж.
— Хватит пятидесяти шагов.
Экипаж приближался. Четвёрка лошадей неслась во весь опор. Фонарь у дверцы чёрной кареты без окон мерно покачивался. Когда до встречи с повозкой Митто оставалось пятьдесят шагов, охотники одновременно подожгли дорожку горючей жидкости, каждый со своей стороны. Огненная стена выросла поперёк дороги, и от яркого пламени на мгновение перестали быть видны звёзды на небе.
Возница не затормозил бешеную скачку. Он попытался увести лошадей в сторону, но правое переднее колесо экипажа съехало с дороги. Мгновение чёрная громада покачивалась, балансируя, как плохой акробат, потом, будто решившись, обрушилась в глубокую придорожную канаву, прежде незамеченную Винсентом. Она грохнулась набок с жутким тяжёлым звуком. Фонарь у дверцы разбился, и страшную сцену крушения экипажа накрыла тьма. В этой тьме испуганно ржали лошади, запутавшиеся в упряжке. Из упавшего экипажа донёсся стон, от которого у Винсента замерло сердце.
— Там люди! — крикнул Давид. Он первым бросился к экипажу. — Нет тут Митто, Винсент!
Винсент достал револьвер и направил его на возницу, который остался лежать на дороге у обочины.
— Кто вы? — хрипло крикнул он, медленно подходя к нему и всё время держа на прицеле. — Откуда вы ехали?
Человек пошевелились, взмахнул пустой рукой, без оружия. Он попытался приподняться, но вновь упал на дорогу.
— Меня наняли, — успел выговорить он и лишился чувств.
Керосин почти прогорел. Пламя уже не поднималось стеной, стелилось над землёй. Скоро остался только свет факелов — в руках Гесси и Винсента.
Давид поднялся на бок перевернувшейся кареты и пытался выломать дверцу. Изнутри по-прежнему доносились тихие стоны. В поисках помощи Винсент оглянулся на дорогу, откуда они приехали. Но экипаж охотников был ещё далеко.
— Линтер, поднимись сюда. Посвети мне, — позвал Давид. Охотнику, наконец, удалось вскрыть дверцу. Он пристроил свой факел рядом с разбитым фонарём и заглядывал внутрь. Когда он поднял голову и обернулся, его лицо показалось Винсенту маской. Эту маску отрешённости Гесси надевал только в самые страшные моменты.
Сердце опомнилось, застучало сильно, захлёстывая всё тело волнами горячей крови. Только голова оставалась холодной. Страшное знание — прозрачный кусок льда заполняло её.
— Что там?! — всё-таки крикнул он, не вспрыгнув — взлетев на перевёрнутый экипаж. А Давид ловко спустился в карету и скрылся в её внутренностях с головой. Винсент осветил черный квадрат дверцы факелом.
В свете факела засверкали желто-красными отсветами железные грани непонятных приборов. Под одним, напоминающим огромную катушку ниток, слабо шевелился человек. Винсент подвинул факел, чтобы осветить его лицо. Это был Эрик, охотник, знакомый со штурма "Тени Стража" и столичной кампании. Глава кардинской учёной группы.
Второй пассажир счастливо избежал участи быть раздавленным прибором. Светловолосая женщина в тёмном строгом платье лежала в глубине кареты. Край махины нависал над ней, правая рука дамы была приподнята и цеплялась за какую-то сломанную деталь прибора. Голова была откинута назад, и лица женщины Винсент рассмотреть не мог. Но узкая кисть, тонкие пальцы уже подсказали ему, кто это. Эту руку, тысячи раз гладившую его по волосам, осторожно касавшуюся его руки, зажимавшую рану от кинжала на его груди, он не мог не узнать…
— Мира! — прошептал Винсент. Ему казалось, он не наклоняется над покореженной каретой, а падает, падает в пропасть и конца этому падению и этому ужасу нет. Мира, Мира! Это она — оборотень, разрушивший в Доне целый квартал! И убила её не сила Макты и не вероломство Дэви — обида и ненависть родного человека.
Гесси, рассудив, что в одиночку катушку передвигать опасно, оставил пока Эрика, склонился над женщиной.
— Без сознания, — доложил он Винсенту и, немного погодя. — Видимых повреждений нет…
— Шея, проверь шею… Нет! Дай, я сам!
Он поменялись местами. Теперь Гесси светил факелом над его головой, а Винсент склонялся над Мирой. Осторожно, очень осторожно. Он боялся задеть её хотя бы дыханием.
Женщина была в глубоком обмороке. Глаза закрыты. Винсент приник к её груди и почувствовал слабые удары сердца. Размеренный стук немного успокоил его.
— Кажется, она и правда, не пострадала…
Он выдохнул, и руки, наконец, перестали дрожать. Винсент тихонько подвинул одну ладонь под запрокинутую голову Миры, чтобы повернуть, и пальцы скользнули в липкое, горячее. Кровь! Он перевёл взгляд на ручку дверцы. Металлическая морда щерящегося волка была в крови.
— У неё разбита голова, — он опять сорвался в крик. — Гесси, она разбила голову!
— Наши уже едут.
Звезды холодно сияли в черном квадрате дверцы. Только они светили — охотник с факелом кинулся встречать подходящий отряд. Винсент прислонился к мягкой стенке кареты, прежде бывшей её сидением. Надо найти силы… Чтобы вытащить Миру отсюда, довезти до дома, воскресить, задать все вопросы, которые он не успел задать утром… Но как действовать, как двигаться, как существовать в этом безумном мире, где земля и небо поменялись местами, где холодный камень рока нависает сверху, а внизу, под ногами только бездонная беззвёздная пропасть?