Лира взбежала по ступеням к церкви. Сердце заходилось, кровь пульсировала в голове, раздирая её изнутри почти невыносимой болью. Она была в шаге от краха. Бездна вцеплялась в плечи крохотными, но острыми как бритвы коготочками страха. Она кричала в оба уха: "Что ты наделала, Лира?!" А Избранная — Избранная произносила текст посвящения…
Как это получилось? Когда хитрая Диос сделала ошибку? Тогда ли, когда не уделила достаточно внимания Мире, отдала груз её убийства Ульрику? Тогда ли, когда предпочла бессмысленную беседу с Ульриком заключительной беседе с Избранной? Тогда ли, когда отправила рабов Рикарда искать сбежавших с Бала охотников в доме Вако? Уже не имело значения. Значение сейчас имел только Дар, как никогда близкий к тому, чтобы обрести полную силу в руках маленькой, слабой Литы.
Охотники замерли на ступенях, ведущих к церкви. Солен нервничала, всё никак не могла открыть пузырёк со святой водой. Крылья Миры заслоняли смертных недолго. Рикард бросился на неё, и две огромные летучие мыши взмыли вверх, вцепившись друг в друга. Лира достала серебряный кинжал из чехла для флейты. Вампирша, прилетевшая с Рикардом, преобразившись, взлетела под крышу церкви к забитому окну. Охотницы оглянулись на неё, и Лира улучила момент, чтобы обратиться к Ульрику. Он один не отрывал от предательницы-Диос глаз.
— Вы не понимаете, что вы делаете… — начала она, не отпуская его взгляд.
— Отступаем в церковь! — крикнула Селеста, и Ульрик вздрогнул, отвёл глаза. Лира улыбнулась, насмешливо и отчаянно:
— Ты клялся мне помочь!
Но охотники уходили, и она, очертя голову, бросилась за ними. Одна против троих. Рикард изо всех сил гнал сюда рабов с далёкой Пустоши, от дома Вако, но они не успевали…
"Ты дал мне щит спасения Твоего, и десница Твоя поддерживает меня", — Лита плакала, говоря это. Тоненькая Избранная-малышка дрожала, как свеча на ветру, и в мысли Лиры вдруг вторглись эти слова — далёкая молитва из прошлого. Она ослабла на мгновение, остановилась, словно снова стала охотником, как раньше…
В Доне Дэви метался и рычал, как раненый зверь: "Упустила! Упустила!", и Лира собрала волю в кулак. Она взбежала-взлетела по ступеням и отворила дверь. С кажущимся безразличием оглядела противников и молча ринулась на них. Таким бешенством пылали глаза одной, что все трое отступили, почти синхронно окатили её святой водой. Лира улыбнулась, провела ладонью по лицу, словно умывалась. "У вашей воды запах серебра…" — заметила она, и её смех зазвенел под сводами храма сотней ледяных колокольчиков.
— Кто ты, тварь?! — потрясённо прошептал Ульрик, крепко сжимая вовсе не нужный пустой пузырёк.
Вампирша билась в окно наверху. Аркус и Габриель, стоявшие подле Литы, временами бросали тревожные взгляды туда. Уже трещали отрываемые доски…
"Время уходит. Скоро будет поздно!"
Лира попробовала разрушить стены, запирающие Бездну, но не смогла сосредоточиться. Мысли рассыпались. В голове звенел гневный вопль Дэви. Взгляд молодого охотника жёг хуже огня. Лира бросилась на правый фланг, на иглы кинжалов, не зная страха, не зная боли. Селеста, стоявшая там, взмахнула рукой с кинжалом и поранила бывшую соратницу. Девушка охнула, схватившись за бок. Единственная вампирша Рикарда, покончив с окном, влетела под крышу храма, устремилась к Лите, но вдруг взвизгнула, рванулась под потолок, заметалась. Она билась о стены как гигантский мотылёк. Найдя выход, вопя, умчалась, забыв о задаче. Новый страх гнал вампиров прочь. Дар обрёл настоящую силу.
Лира замерла, глаза остекленели, остановились на одной далёкой точке. Внезапная боль пронзила её копьём: посвящение совершилось! Дар Литы сиял как солнце, странное солнце ночи. Маленькая светлая звезда спустилась с тёмного неба в старую церковь Микаэля.
— Посвящение совершилось, — всё ещё плакала Избранная. — Что мне теперь делать?! Теперь я могу исцелять?
"Поздно, Лира. Ты виновата. Ты разделишь мою боль!" — зашептала Бездна, сжимая и царапая плечи девушки.
"Я всё исправлю! Только…" — Охотники угадали её боль и слабость. Все трое двинулись на неё. Лира бросилась к двери, но Ульрик преградил ей путь. Она хотела отшвырнуть его с пути, но не сумела пройти защиту охотника. Она хотела вновь призвать Бездну, но ту пугал свет Дара, она сама не пожелала бы выйти из клетки сейчас…
— Ты клялся мне! — крикнула Лира.
— Я клялся охотнице, а не вампирше! — нашёлся Ульрик.
— Так проклинаю же тебя! Проклятие на весь твой род!
Эхо отразило её слова от стен множеством проклятий…
Зловеще улыбаясь, Лира сбежала по ступеням. Охотницы не преследовали её. Один Ульрик успел ухватить девушку за плащ.
— Стой!
Странно… Она почувствовала его яростное желание вернуть её к людям. Вернуть, а не убить. Но ведь охотник не знает, что для предательницы возвращение равносильно смерти! А он уже перехватил её руку… Странное прикосновение! Нет, он не тот помощник, которого ждала Лира. Не Бездна направила его к ней, может быть, извечный враг Бездны? Этот охотник так больно задевает её раненую душу, когда просто касается рукой!
Лира всё равно решила позлить его. Вырвалась, прошипела:
— Ты меня не остановишь! Я ухожу, — и только её плащ взметнулся чёрным крылом… Рука Ульрика ухватила воздух.
Она бежала обратно в город. Вампиров-сообщников видно не было, и охотники почему-то не пытались догонять. Надо это отметить: они сразу безоговорочно уверились в своей победе. Что ж, это только на руку глашатаю Бездны!
"Я ещё не проиграла!" — Лира послала эту мысль Дэви, но не стала слушать, что он говорит. Она опять закрылась образом смешного Ульрика, преградившего путь голосу Бездны.
Веселье в доме Реддо было в самом разгаре: так далеко ещё до последней кадрили! Никто здесь не подозревал, какое ужасное событие произошло только что. Лира кружила по бальной зале, и гримаса боли временами кривила её лицо: Дар приближался. Избранная шла на Бал. Лира заметила отсутствие в зале некоторых молодых вампиров: "Юнцы! Испугавшиеся Дара, удрали…".
Но, прежде Избранной появился Рикард. Зловеще спокойный, сильный. Хозяин соединился со своими марионетками, рабы тянулись за ним шлейфом.
— Обманщица Диос! — выбрав момент, он прижал её к стене залы, далеко от гостей, ведущих тихие беседы. — Отправила меня по ложному следу! Довольна тем, что мы теперь имеем? Твои предложения, что нам делать дальше?
— Ещё ничего не кончено. Охотники идут сюда к нам на расправу. Они слишком в себе уверены!
— Довольно риторики, говори дело. Что советует Владыка?
Лира вздохнула:
— Владыка в ярости. Он советует мне самой убить себя… Неважно. Я знаю, что делать!
Близко приблизившись к вампиру, она зашептала:
— Подойдите к Избранной с просьбой об исцелении. Она коснётся вас. Тогда бейте её кинжалом! Дар уйдёт, и у нас снова будет время на его поиски! Вот, возьмите мой кинжал…
— Глупая героическая смерть не входит в мои ближайшие планы, леди Диос, — холодно сказал Рикард. — Едва я сделаю это, охотники пронзят меня серебром. Кроме того, среди них Селеста, моя сестра. Она и близко не подпустит меня к Избранной.
— Тогда…
Вампир отступил, усмехаясь.
— Это был ваш единственный план, леди Диос? Признаться, я ожидал от вас большей изощрённости ума! Думайте. У нас есть время до рассвета.
Лира ушла к дальним комнатам второго этажа. Она бродила по коридору, временами бросая панические взгляды в сторону бальной залы, где вот-вот должна была появиться Избранная. Она ступала осторожно, прямая как палка, всё ещё пронзённая болью. Странный грустный Арлекин. Девушка была в смятении.
Бездна смотрела с укоризной…
"Теперь вы, мои дети, в величайшей опасности. Избранная хочет отнять у Меня ваши души. Мне будет больно! Лира, разве ты позволишь этому случиться?" — шептала Она, а её коготки подталкивали Лиру в сторону бальной залы.
"Моя жизнь ничего не значит. Мне всё равно, убьют меня или нет", — думала Лира, а на глаза наворачивались слёзы. Да, ей не было дорого ничего в этом мире: что медлить? Она убьёт Избранную и всё вернётся на свои места. Или… есть другой выход?
"Лира кинула отчаянный взгляд в зал. Охотники уже возвратились. Ульрик сопровождал Избранную, охотник ни на шаг не отходил от девушки, его глаза сияли восхищением, обращённым уже не на Лиру…
"Фанатик! Фанатик! Ненавижу!"
Откуда этот человек появился в коридоре, Лира не сумела понять. Девушка не заметила, как он подошёл. Мужчина в красной мантии и белой маске. Когда его тень нависла над вампиршей, она только подумала: "Вот ведь воистину не вовремя!"
— Всё не мог подойти к вам раньше, леди. Скажите пожалуйста, что это за герб у вас на костюме?
Лира скорчила недовольную гримасу и нехотя, мало заботясь о том, чтобы её поняли, начала объяснять:
— Это герб Владыки вампиров. Я здесь с поручением от него…
— Вы играете в какую-то игру?
— Если бы! — вздохнула охотница и впервые внимательно поглядела на собеседника.
Мужчина был не так прост, как хотел показаться. Он точно знал и про герб, и про поручение Дэви. Может быть, знал больше самой Лиры…
— Зачем вы задаёте вопросы, на которые вам известны ответы? — неприязненно бросила Лира. — И вы не представились.
— Пока я в маске, я могу назваться любым именем, так что представление ничего не даст! — при этих словах брошь с гербом Первого вампира откололась от костюма девушки и упала на пол. Мужчина подобрал её, но не пожелал отдать владелице.
— Мой герб, — спокойно сказал он, вертя брошь в пальцах. — Теперь известен, как знак Владыки вампиров. Занятно.
На Лиру нашло оцепенение, вполне естественное для ситуации. Она застыла, глядя на собеседника во все глаза.
— Макта Вастус?
— Я предпочитаю: Виталий Фонс, — он говорил в обыкновенной манере, как многие гости бала-маскарада. Но было в нём что-то иное, отличное от всех. Его костюм, внешность, манера говорить — всё это было таковым только на сегодняшнюю ночь. Он же был совсем иной, принадлежал к другой эпохе. Это не они играли — он пришёл играть!
Звонкий смех Избранной внизу. Шёпот: "Чудо!" Кого-то уже избавили от Бездны… Лицо Лиры исказилось от боли. Первый вампир поглядел с состраданием:
— Что с вами, леди? Вы ранены? — его ноздри затрепетали, он учуял кровь — заживающий порез Селесты на боку.
— Это пустяк!
— Моё бедное, невинное дитя, — он приблизился, коснулся её щеки. — Я знаю, как ты можешь избыть боль. Иди к ним.
— Нет!
— Вы почти разделены с Бездной. Это больно, это как рана, невидимая. Её можно исцелить, вернувшись в жизнь смертных или уничтожив источник боли — Избранную.
Разделена с Бездной?! — это неприятно поразило Лиру. Она… предала Госпожу? Нет, нет! Госпожа простит её, когда она убьёт Избранную… Простит и вновь примет к себе!
Она не замечала, что говорит это вслух. А Первый вампир обнял её и гладил по голове. Потом он сел, усадил её к себе на колени и покачивал — так успокаивают перепуганного, рыдающего ребёнка…
"Не плачь. Делай свой выбор, пока можешь. Пока у тебя есть свобода делать его. Я дал вам свободу, я дал вам выбор, я — Макта Вастус! Вы — дети мои, а не рабы, не марионетки… Иди. Убей или исцелись. Голос мой, несчастный глашатай мой, опять явившийся в мир не вовремя!"
— Я не знаю, что мне делать, — созналась Лира, и ей стало легко. — Я сделаю, как вы прикажете, Господин всех вампиров. Вы один знаете волю Бездны, я — скверный глашатай…
"Нет! Решить ты должна сама, моё свободное дитя. Послушай, я открою тебе тайну — одной тебе, больше никому. Вот она: ты принадлежала Бездне с рождения. Все люди принадлежат Ей с рождения… Служение Ей заложено в вас, как в неповоротливую гусеницу — мечта о прекрасных крыльях бабочки. Поэтому и став снова смертной, ты не уйдёшь от Неё далеко. Ты не бросишь Госпожу, вернувшись в жизнь, ты продолжишь служение Ей, если захочешь…"
"Я ничего не получу, вернувшись в жизнь! Разве я жила? Я только играла, наблюдала… Меня нет. Меня и не было никогда. "Кто я?", "Когда я была?", "Зачем я была?" — Никто. Никогда. Ни за чем. Я — пустой сосуд. Я обретаю полноценность, лишь пуская в себя Бездну. Без Неё, без Её воли, Её власти, Её приказов я ничто. Это так! Но он… Ульрик… Он волнует меня, смущает меня… пугает меня! Почему я ненавижу его осуждающий взгляд?!"
— Моё бедное дитя, — Макта поцеловал её в лоб — прикосновение ледышки. Лира очнулась.
Они стояли в коридоре и их разделяла первоначальная дистанция — два шага. Белые глаза Макты глядели холодно и равнодушно.
— Благодарю, Господин. Вы успокоили меня, — пробормотала Лира и бросилась вниз.
— Леди Диос! — в конце лестницы её поймал Рикард. Лира развернулась к нему.
— Обещайте мне закончить наше дело на Балу и уйти отсюда с возможно большим числом обращённых, — чётко сказала она.
Вампир оторопело кивнул. Лира, улыбнувшись, отстранила его и уверенно пошла дальше.
Тихо, неслышно она возникла на пороге комнаты, где охотники прятали своё сокровище. Ульрик преградил ей путь.
В зале зазвенели первые аккорды вступления к Хрустальному вальсу. Две девушки пробежали коридором, смеясь… Обычный бал. Обычный дом. Обычные гости. А двое не совсем равнодушных друг к другу просто стоят в дверях, беседуют. Ничего сверхъестественного…
— Вы не понимаете, что вы делаете, — спокойно, сонно повторила Лира, машинально вынимая кинжал из чехла для флейты, служившего ножнами. Она не знала, что сделает в следующий момент. Она помнила одно: "Ей нужно увидеть Избранную". Что будет дальше, она не знала и не хотела знать.
— И что мы делаем, по твоему мнению? — с горячностью спросил Ульрик.
Лира решила не отвечать, и ему было довольно её молчания. Юноша помимо своей воли любовался ей. И, заметив восхищённый взгляд, Лира улыбнулась совсем так, как в начале Бала, когда они танцевали свой первый танец: милая робкая улыбка, очаровательные ямочки на щеках…
"Мне всё равно, всё равно, лишь бы они дали мне время выполнить, что я задумала…"
— Я хочу поговорить с тобой, — выдержав долгую паузу, намеренно неуверенно призналась она, опустив длинные ресницы. — Мне нужно сказать…
Лира не знала, что хочет сказать. Наверное, это было просто желание отвлечь его.
— Как можно говорить с тем, у кого в руке нож?! — возмутился охотник. Лира вздрогнула: кинжал… когда она успела достать кинжал?!
— Он серебряный как и твой, охотник, — ровно сказала она, но послушно убрала оружие обратно. Ульрик смутился, заметив инициалы "L.S.D." на рукояти. Он отступил и больше не мешал ей. Странный… Даже симпатичный, если б его лицо не менялось так при виде вампира…
— Я знаю, вы уже исцелили кого-то. И я тоже больше не хочу быть carere morte. Я прошу об исцелении!
Сердце опять бешено стучало. Лире казалось, оно заполняет собой весь мир. Весь мир пульсировал, как одно огромное сердце… Избранная, конечно же, услышала её мольбу:
— Иди же сюда. Это моя сестра, не останавливайте её! — велела она охотникам.
Лира, улыбаясь, отстранила Ульрика, прошла к Избранной через всю комнату, сопровождаемая настороженными взглядами охотников. Даже Мира очнулась от усталого забытья и пристально глядела на "коллегу", недоумённо хмуря брови, словно силилась разгадать сложную загадку. Ульрик шаг в шаг следовал за бывшей охотницей, готовый предупредить, отклонить, отразить любое её движение. Лира видела, как он волнуется, и усмехалась: "Я не обману твоих ожиданий!"
Ясный взгляд, тихий голос Избранной были обращены к ней:
— Ты хочешь, чтобы я тебя исцелила? Ты carere morte, но я уважаю твою волю. Ответь мне. Я сделаю так, как ты хочешь.
Лира криво усмехнулась: тяжело всё время поддерживать на лице спокойную маску, особенно если каждое слово Избранной ударяет, как острым кинжалом! Вампирша сложила руки на груди, оглядела охотников. Всем своим существом она ощущала их тревожные взгляды.
— Стойте! — крикнула Мира Вако. — Вы хотите исцелить её?! Я не хочу, чтобы её исцеляли!
— Она этого хочет, — заметила Избранная, и Вако сникла, замолчала, словно устыдилась своих слов, Она отвернулась, уставилась в зеркало на стене. Треснувшее зеркало: кто-то из гостей Бала уже успел полюбоваться своим отражением в нём…
— Она этого хочет! Правда ведь, сестра?
— Да, я этого хочу, — сказала Лира как можно спокойнее, чтобы напряжённое ликование в голосе её не выдало. Тело налилось силой, как натянутая пружина. Не было ничего, кроме желания осуществить задуманное.
Солен и Селеста не выпускали из рук кинжалы. Лира остановилась в шаге от Избранной, ясно глядя девушке в глаза и улыбаясь, руки расслаблены, опущены.
— Исцеляю, — радостно сказала Лита и коснулась её костюма на груди. Лучи Дара коснулись сердца вампирши, и улыбка застыла на лице Лиры маской, глаза остекленели. Больно, больно! Вампирша отступила назад. Ульрик робко коснулся её плеч, желая удержать… или обнять? Все звуки стихли, все огни погасли. Осталось биение проснувшегося сердца, дрожание возрождённой жизни, похожее на огонёк свечи — на кончике тонкой золотой нити.
"Исцелена! Ещё одно чудо!" — Мира загадочно улыбалась своему отражению в зеркале. Из глаз Аркуса ушла тревога: очередной враг его сокровища побеждён! Солен и Селеста опустили кинжалы, улыбаясь, как улыбаются, видя младенца.
Лира тяжело, сквозь стон выдохнула воздух. Она цеплялась за Ульрика, и охотник, более не раздумывая, бережно обнял её. "Исцелена…" — донёсся до девушки печальный шёпот Бездны. Лира распахнула глаза, шатнулась вперёд, на Избранную. Молниеносным движением она выхватила свой серебряный кинжал и ударила девушку. Заученное движение охотника: косо в солнечное сплетение, точно в сердце.
Время тянулось медленно, как мёд из ложки. Никто не ахнул, даже не вздохнул. Тишина комнаты сгибала плечи Лиры, придавливала Лиру к полу, а чуть подальше оглушительно гремела музыка, смех… Почему никто не кричит: "Убийца"? Почему?! Лира замерла: не отпуская кинжал, сжимая рукоятку, машинально, испуганно, как на первом испытании охотников.
"Что дальше?!" — обычно кричат здесь новички…
Она ждала: вот сейчас — клинок в спину убийце — и всё кончено… А Избранная качнулась, отступила назад, освободившись от кинжала.
— Я говорила… В конце концов Избранный погибнет от руки исцеленного. Потому что это закон. Потому что само наличие Избранного отнимает самое важное, что есть в нас… — вымолвила Лита. Её рука описала длинную дугу, закончившуюся на молодом охотнике. — Ульрик… — Она подавилась этим именем и тихо осела на пол. Аркус и Мира подхватили её. Алое пятно расплывалось на бледно-зелёном платье Избранной, окрашивая и ленты, и каменья, и вышивку, украшавшую наряд, в свой цвет.
"Я никого не убивала. — Почему эта мысль? — Её душа свободна — это не значит: смерть".
Лира обернулась к Ульрику, ей важно было знать, что чувствует он, видит ли и охотник, что она — не убийца! Ульрик отступил от Лиры и стоял теперь рядом с Солен. В его глазах была такая ненависть, что у Лиры пересохло во рту. Не злость к чудовищу, растоптавшему красивый цветок — другое: она убила ту, которую он поклялся защищать. Это была ненависть… к самому себе, осознание своей вины и своей доли в смерти Избранной.
"Никто не виноват", — хотела сказать Лира, и разум пронзила мысль: "Он что, верил мне, верил, что я хочу исцелиться?! Он сошёл с ума…"
— Ничего нельзя сделать, — прошептала Мира и отвернулась от Аркуса, не выдержав его взгляда. — Ничего нельзя сделать! И… Диос, я тебя убью!
Лира мгновенно очнулась, бросилась прочь из комнаты в залу, к танцующим, счастливо не ведающим, что творится у них за спиной. Вампирша за ней.
Лира не надеялась сбежать. Она шла к Избранной за исцелением и кинжалом в сердце, и была готова к смерти. Сейчас ноги несли её по инерции, девушка засмеялась такому наивному желанию своего тела сохранить жизнь. Лира пробежала всю залу насквозь и, когда Мира настигала её, путь вампирше Вако преградил Рикард. За спиной вампира Лира прислонилась к стене, потом упала в кресло. Она тяжело дышала и с удивлением, ужасом смотрела как легко, свободно вздымается и опадает грудь. Она чувствовала жар румянца на щеках. Что за…
"Исцелена" — вот, что это значит…
"Госпожа", — слабо позвала Лира. Бездна молчала. Тишина, как после контузии. Теперь Лира и Бездна были разделены. Вокруг был только звонкий и плотный мир настоящей жизни и настоящей смерти.
— Госпожа! — зарыдала Лира. Холодные слёзы обжигали горячую кожу.
— Леди Диос, вы великолепны! — Рикард обернулся к ней. Мира ретировалась. — Верно то, что кричит эта вампирша? Вы убили Избранную?!
Лира замотала головой: "Я не убивала. То есть, я просто выпустила на волю её душу. Избранная — заложница своего Дара, я освободила её!" — Думать так мешала картинка алой крови на зелёном платье. Девушка нехотя признала:
— Да. Убила…
Она вздрогнула: ей привиделись глаза Ульрика.
— Вы великолепны! Почему вы плачете?
— Я… больше… не carere morte! — выдохнула Лира.
— Она исцелила вас?
— Мне пришлось поддаться. Иначе мне бы не дали вытащить кинжал, — Лира глубоко вздохнула.
Избранная мертва — это было точно. Дар больше не освещал бальную залу своими лучами. Он растворился где-то в мире, кто-то, возможно, уже поймал его луч, стал новым Избранным… Избранная мертва, но Дар не мёртв!
"Я сделала, что смогла, Господин". — Дэви молчал. О, она опять забыла, что исцелена! Проклятие Дэви в её крови сгорело вместе с собственным. Владыка не мог читать мысли смертной.
"Снова смертная! Что же ей делать со своей нелепой жизнью?!"
— Не огорчайтесь. Может быть, вы сможете вернуться к carere morte, — утешил её Рикард. Я могу сейчас же дать вам каплю крови.
— Не надо! — откуда, с какого дна души вырвался этот вопль? Лира больше ничего не хотела. Она умерла вместе с Литой. Она сгорела дотла, как свеча. Ей ничего не было нужно ни в мире смертных, ни в мире бессмертных…
— Я оставлю вам охрану, — прошелестел Ларгус. — Не уходите далеко.
— А вы?
— У меня здесь осталось личное дело, — взгляд вампира был устремлён на сестру, охотницу Селесту.
— Вы враждуете больше, чем просто вампир и просто охотник. Почему?
— Она украла моих детей, — кратко сказал Рикард и ушёл. Лира съёжилась в кресле, зажимая уши. В зале всё ещё звенел прозрачный Хрустальный вальс. Эта простая красивая мелодия теперь всегда будет напоминать бывшей вампирше о первой жертве.
Лира больше не плакала. Глаза были сухи, пусты. Она проводила взглядом Рикарда, уверенно идущего через залу на негласную территорию Ордена. Она поискала и охотников — и нашла Солен и Селесту. Мира куда-то пропала. Ульрик… Охотник стоял в дверях комнаты, где Лира убила Избранную, будто охраняя их. Его лицо было замкнутым и чужим, в глазах мелькало то же, так напугавшее Лиру, безумие. Он всё винил себя…
"Хрустальный вальс всё звенит… Какой длинный котильон! Или таково время для смертных? Невозможно — чувствителен каждый удар сердца, каждый вздох. Нелепая, бессмысленная жизнь — сокровище, отданное не в те руки…"
— Госпожа… — опять прошептала Лира. Молчание. В этом звонком, ярком мире она была никому не нужна.
Рабы Ларгуса оставили свои посты, поспешили в зимний сад. Сердце Лиры опять пребольно трепыхнулось: неужели их хозяин попался охотникам? Рикард был ей симпатичен. Конечно, не так, как Ульрик и даже Дэви, но он последний знал её, как carere morte. Лира не хотела видеть, как его убьют. Она побежала за рабами.
Да, охотники загнали Рикарда в угол. Кто-то, кажется, Селеста ослепил его святой водой. Вампира пригвоздили к решётке в зимнем саду. Солен и Селеста встали около на страже. Ульрик медленно, как во сне, замахивался кинжалом.
Лира подлетела к ним, заслонила собой Ларгуса.
— Я не позволю вам этого сделать! — воинственно крикнула она. В голове шумело, она плохо осознавала, что делает, что говорит… Но Ульрик опустил кинжал. На его лице было отчаяние человека, знающего, что попал под власть чар, но не могущего избавиться от наваждения.
— Вы не понимаете, что вы делаете! Вы отправляете его душу прямиком в Бездну!
— Что?! — охотник был бледен… и так по-прежнему беспомощен перед ней! — Ты! Ты ещё жива?! Зачем ты пришла?! Убирайся отсюда, тварь!
Воздуха вокруг было слишком мало — как на горной вершине, Лира задыхалась. Сердце стучало ещё громче, отдаваясь болью во всём теле. Лира почти ничего не видела, чёрные пятна поплыли перед глазами, но она старалась глядеть прямо перед собой — туда, где должны были быть глаза Ульрика.
— Я умираю, Ульрик. Я не умею жить… Ты ничего не понял! Мне нужно поговорить с тобой. Я хочу рассказать тебе… Только мы должны говорить не здесь!
— Лгунья!
— Я не лгала тебе! — она заломила руки.
— Предательница!
Точно он ударил её. Голова Лиры дёрнулась, как от оплеухи:
— Я не виновата! Это всё Владыка… Меня обманули! Меня всегда все обманывали…
— Не лги! Вампир! Убийца!
— Я не убивала людей! Никогда! Ради своей вечности — только жалкие капли! Спроси лучше, скольких убила ваша верная союзница, Мира Вако?! Что он, Орден?! Убийцы, лжецы, предатели! Один ты веришь в священные обеты! Они только пользуются тобой ради своей выгоды! Как пользовались мной…
Ульрик покачал головой:
— Ты убила Избранную!
Тогда ударил, теперь убил. Лира вздрогнула, точно сама получила кинжал в сердце. Не отводя от юноши остекленевших, безумных глаз, она прошептала своё последнее оправдание:
— Я никого не убивала. Умирают только carere morte. Её душа свободна, это не значит: смерть.
И вдруг… — так открывается родник из иссушенной земли пустыни, она поняла, что значит эта боль, эта бешеная пульсация. Лира просто не умела отличать одну боль от другой: боль-наказание и боль-преображение… — "Ты влюбилась, Лира Диос!" — осознав это важнейшее из открытий, она кинулась к охотнику, вцепилась в него, как утопающая.
Умирающая…
— Я не жалею ни о чём. Не соверши я ошибки в прошлом, мы бы не встретились, — быстро-быстро забормотала она. — И я благодарна Бездне за это! Мои слова ничего не изменят сейчас, ты никогда не поверишь им… но сказать их мне нужно!
— Да… какого чёрта?! — крикнула Солен. Оставив начавшего биться Рикарда, свободной рукой амазонка всадила кинжал Лире в спину. Он бил милосердно, и Лира больше ничего не чувствовала. Внезапно притихшая, обмякшая, она сползла на пол охотнику под ноги. Сознание меркло под тихий звон колокольчиков Хрустального вальса. Последней мыслью было: "Я не хочу к Ней! Ульрик, я люблю…"