Немолодой проводник с сочувствием смотрел на их троицу.

— Возвращаетесь с Бала Карды? — поинтересовался он.

Солен Реддо нервно поправила причёску. От последней, впрочем, мало что осталось. Диадема сгинула… Из их троицы она одна успела переодеться в дорожное платье, у двух её спутниц из-под пальто предательски выглядывали края неуместных здесь пышных бальных платьев.

— Да, — холодно сказала Солен.

— В Академию, — сочла нужным добавить Мира. И тут же удостоилась внимательного взгляда проводника: может быть, из-за неестественно бледного лица, может быть, из-за новеньких шрамов от воды Источника, её лицо украшающих… Но брошь с гербом Ордена на платье, видимая благодаря предусмотрительно распахнутому пальто, успокоила этого, без сомнения, видавшего последствия декабрьских Балов Карды, человека.

Хмуро, неприветливо встречала их Дона. Снегом и ветром… Мира застыла на перроне. Что-то тревожило её. Какая-то горечь… — странно горький, мутный воздух! — перехватывает горло. Должно быть, с северного озера пришёл этот белёсый туман… Ненужная растерянность — только не здесь, только не сейчас!

Поезд из Карды прибыл почти пустым. Кроме них троих в Доне сошёл всего один человек, мужчина, но его фигура мелькнула в клубах пара и скрылась. Он торопился куда-то, и Мира понимала эту спешку: неуютно было на Кардо!

"Покров… Когда мы въехали под него? Я не помню… Я не почувствовала! Где он?"

Габриель подошла незаметно, тихо встала рядом. Недавно прошедший снег облеплял её волосы, воротник пальто. Её губы побелели. Должно быть, и ей сейчас было холодно.

— Жаль, — притворно вздохнула она, — научную работу мне, видимо, не доведётся закончить, — девушка улыбнулась, её глаза хитро блестели. — Впрочем, это к лучшему, давно не могу похвастаться особенным научным рвением…

— Вы пройдёте посвящение сразу же, как только мы доберёмся до Источника, — пообещала Мира.

— Я совсем забыла сообщить вам, — сказала Солен с наигранной беззаботностью. — Вас не было в доме, когда огласили результат жеребьёвки. Судя по вашему вполне счастливому лицу, держу пари, вы не знаете, что Двадцатый Бал вампиров принимает Дом Вако?

Мира охнула, негромко засмеялась, но тут же резко оборвала смех:

— Замечательно. У меня есть пятнадцать лет, чтобы подготовиться… Подождите меня в здании вокзала. Оно под Покровом и должно быть безопасно. Я быстро проверю обстановку и вернусь.

Площадь вокзала Кардо была пуста. Ни одного экипажа. Только угольно-чёрные ночные тени оживали и скользили следом, цеплялись за ноги. Мира уходила от здания вокзала всё дальше, и её страх разрастался. Его холодные быстрые пальцы уже гладили кожу. Она ждала: вот сейчас Покров скользнёт по лицу прохладной шелковистой тканью… Но впереди не было ничего.

Ещё один мягкий, осторожный шаг. Она прошла всю площадь. Над самой головой пронеслась какая-то сумасшедшая ночная птица.

"Нет Покрова… Нет Покрова!"

Крик раздался позади, и Мира обернулась. У здания вокзала бесновалась туча чёрных крыльев. Ловкие смелые движения… Это дикари! Вампиры разбивали окна и влетали в здание: должно быть, почуяли прячущуюся там жизнь.

Мира бросилась Солен и Габриель на выручку. Она хотела преобразиться, но тень подержалась секунду и растаяла. Мало сил! Вчерашний поединок с Рикардом сильно утомил её, тем более, что запасов стабилизированной крови было очень, очень мало… Солен уже бежала навстречу и тащила Габриель, едва передвигающую ногами: девушка была на пороге обморока. В дверях охотницу настигли два вампира. Солен полоснула одного кинжалом, второй попытался схватить смелую герцогиню за руки, но каким-то чудом охотнице удалось достать и его.

Мира подбежала к ним, приняла из рук Солен бесчувственную Габриель.

— Что с ней? — задыхаясь, спросила она. — Укусили?

— Нет, ей внезапно стало плохо. Думаешь, это?.. — Солен не договорила. На проспекте, вливающемся в улицу Греди, показался одинокий экипаж. Грохочущей повозкой правил мужчина. "Не-враги…" — ещё не узнав, кто возница, но доверившись этому не требующему объяснений ощущению, охотницы бросились навстречу.

Экипаж остановился перед ними, и девушки опешили. Это была нарядная свадебная карета: ленты, цветы… но мужчина лет тридцати, соскочивший с козел, одет был обычно, не празднично, только в полумаске, будто для маскарада.

— Полезайте внутрь! — быстро велел он. — Берите арбалеты… — он и сам держал заряженный арбалет с серебряной стрелой.

— Вас послали нас встретить? Но как вы узнали? Я не отправляла сообщений из Карды!

— Я приехал тем же поездом, — кратко сказал мужчина. — Я охотник.

Да, это было видно по тому, как ловко он управлялся с арбалетом. Вампиры кружили над экипажем, и Солен первой поднялась в карету. Охотник выстрелил в дикаря, бросившегося на лошадь, и крикнул Мире:

— Быстро!

Вампирша послушалась.

Улица Греди, как всегда, казалась бесконечной. За громадами домов то и дело мелькала ещё не тронутая льдом река и разорванная цепочка огоньков — фонари Набережной. Кони летели быстро, но клочья тумана в небе, имеющие форму огромных летучих мышей, были быстрее. Солен отыскала на диванчике среди подушек дорожную сумку мужчины и на мгновение замерла над ней.

— Открывай! — рассердилась Мира. — Сейчас не до церемоний!

Сумка была доверху набита оружием. Солен выбрала себе арбалет, другой кинула вампирше, но Мира не взяла его. Она не отрывалась от Габриель: трясла её, щипала, пару раз хлопнула по щеке.

— Глубокий обморок, — тревожно сказала она. — Плохо! Что же делать?

Солен не ответила. С изяществом герцогини и проворством простолюдинки она перебралась к охотнику. Её арбалет защёлкал, и крылатые твари бросились врассыпную с пути кареты, несколько рухнуло под копыта коней.

Мира же вновь обратилась к Габриель.

— Что же ты, Избранная?! — испуганно спросила она, глядя в бледное, равнодушное лицо бесчувственной девушки. — Ты нам нужна!

…Звенят колокольчики Хрустального вальса — от этой мелодии у вампирши теперь всегда будет мороз по коже. Избранная, Лита, едва найденная — потеряна. Аркус склоняется над ней, зовёт — всё напрасно. А Миру качает, кружит мелодия вальса. Её взгляд не отрывается от маленького узкого разреза на платье Литы, такого… знакомого — крохотного и смертельного. Дар сияет в крови Избранной, но Мира знает: сейчас этот свет потухнет и мир окончательно погрузится во тьму. Дар уйдёт — и нет больше сил его искать. Нет больше сил сражаться против рока carere morte. А Дона? — Дона будет отдана Дэви…

Габриель суетится рядом, ещё пытается что-то сделать, как-то помочь. В ней не угасла — едва разгорелась надежда.

— Ничего нельзя сделать, — Мира слышит свой голос как бы со стороны. Всё тонет в пелене тумана, и вампирша благодарит этот мягкий покров, он не даёт ей в полной мере осознать, что произошло. Хоровод масок кружит её. В пленительной мелодии нескончаемого Хрустального вальса слышится прозрачный смех Лиры Диос…

— Ничего нельзя сделать. Видите? — её Дар уходит. Сияние совсем ослабело. О, как я могла поверить Лире Диос!

— Вы видите Дар, как сияние? Он, как проклятие, прячется в крови? — Габриель вдруг взвивается. — Я знаю!

— Что…

Но девушка уже режет себе руку кинжалом Миры.

— Чтобы стать carere morte, нужно соприкоснуться ранами, так? Может быть, и здесь?.. Я попробую. Это уже никому не причинит вреда. — Последняя фраза долго звенит эхом: так говорил Ульрик час назад, только совсем по другому поводу… Глупцы! Слепцы! Как они могли отправиться на Бал, когда нужно было немедленно ехать в столицу?! Это Дар коснулся их — казалось тогда охотникам… На самом деле — просто безумная сказка кружила головы, но кто осмелился бы сказать это вслух? Безумная сказка об исцелении вампиров вдруг стала реальностью. С ними Дар — и кто им страшен?

А упрямая Габриель зажимает разрезанной ладонью рану Литы. Ещё мгновение — Избранная вздыхает в последний раз и умирает. Мира обречённо следит, как быстро тает сияние Дара — вот на платье тёмное пятно обычной человеческой крови. Но Габриель отнимает ладонь от груди Избранной и показывает свой порез вампирше:

— Светится? — спрашивает она.

Мира молчит, наверное, целую минуту. Потом робко, ещё не веря новому чуду, шепчет:

— Светится…

Мира повернула девушку набок и принялась расстёгивать платье, чтобы ослабить корсет. Габриель очнулась.

— Что?…Где? — бессвязно забормотала она. Девушка потянулась, чтобы достать застёжки платья на спине и, коснувшись холодной руки вампирши, очнулась окончательно.

— Всё в порядке. Мы едем к охотникам.

— Здесь… везде… вампиры! За нами… летят.

— С ними справятся, отдыхай, — Мира помолчала и всё-таки задала волновавший её вопрос: — Почему ты не сказала нам на вокзале, что дикари близко? Ты их не увидела?

— Не увидела… — рефреном повторила та. — Здесь их много! Дона как чаша, налитая тьмой до краёв. И они передвигаются так быстро… Я не успела! Наверное, я ещё плохо владею Даром…

— Да, у твоих предшественников было больше времени, чтобы привыкнуть к нему, — Мира вздохнула. — Но старайся, пожалуйста! Ты нужна нам сегодня… Всегда!

Габриель улыбнулась и закрыла глаза.

— Я хорошо себя чувствую. Не бойтесь, — предупредила она Миру. — Просто мне так легче. Стараюсь разобраться… что тут спрятано… в этом колодце тьмы. — Она замолчала. Молчала и Мира, прикрыв глаза. Она вслушивалась в ночь и за грохотом экипажа различала простую и царственную музыку тьмы. Вампиры отвязались от кареты, они ехали в тишине. За Сермой, за огнями Набережной чернел парк Академии. Мира не хотела видеть мёртвую, обожженную цитадель, но Солен отчаянно забарабанила в окошко, и вампирша открыла глаза.

Здание Академии угадывалось за деревьями. Тёмные пустые окна. Чёрные квадраты на месте дверей. Трещина рассекала левую стену, она пробегала кабинет главы… Бывший кабинет. Вместо окон здесь зиял провал. Свежий снег покрывал дорожки парка, землю между деревьями. И ни единого следа… Как страшно! Что там, под этим белым снегом?

Охотник остановил экипаж у Красного моста. Они вышли из кареты, только Избранная пожелала остаться на месте.

— Что здесь случилось?! — глухо спросила Солен. Голос герцогини дрожал. — Когда?! Зачем вы привезли нас… сюда?!

— Это… привычка? — охотник был потрясён ещё больше их. — Мне были неизвестны детали того, что происходит в Доне!

Мира пошла вперёд, неестественно чеканя шаг, но до Академии не добралась. Вампирша почуяла след в воздухе, оставленный недавно пролитой кровью, и, не дойдя до здания, свернула в переулок. Здесь она скоро остановилась. Да, эта широкая мостовая меж домами, горами уходящими в небо, совсем недавно была полем битвы.

Убитых два десятка. Среди них были и охотники — Мира нашла погнутый серебряный кинжал в снегу. Раненых нет — быстро определила вампирша. Здесь куражились carere morte: она чуяла мало пролитой крови. Одно тело повисло на балконе дома — в юности Мира тоже любила затащить добычу повыше. Далеко впереди, там, где улица вздымалась горбом, шевелилась неясная тень. Солен также заметила это и бесшумно пошла туда, обогнав Миру. Меч в тонкой усталой руке охотницы едва не касался камней мостовой.

Вампир склонялся над убитым охотником, слизывал с ран последнюю вылившуюся кровь, беззвучно шептал что-то, смаковал, долго задерживая на языке. Он не заметил ещё одной тени у себя за спиной. Солен, уже привычно, небрежно взмахнув мечом, с одного удара отрубила ему голову.

— Мы не проедем тут, — сказал подошедший охотник, до сих пор сохраняющий больше всех самообладания. — И леди Габриель говорит, здесь скоро будут вампиры. Много carere morte… В Термине после ночи Большой Охоты они всегда забирали убитых. Им нужны новые рабы. Много новых кукол.

— Габриель? Где она?

— Я здесь, — прошептала Избранная и коснулась руки вампирши. Это прикосновение отозвалось болью, как от сотен крохотных иголочек. — Я немного разобралась. Сюда летит небольшая группа вампиров. Их много в Центре и много на западе. Но основная часть торопится далеко на восток, за город, похоже, к церкви Рафаэля.

— Источник! — вместе прошептали Мира и Солен, и вампирша обхватила плечи руками, точно мёрзла. Всё плохо. Она не думала, что всё будет так плохо! Что же делать? Чем она может помочь умирающей столице, погибающему Ордену? Долго Мира вглядывалась в камни мостовой, и ей казалось, что перед ней пропасть и тьма — как в ночь обращения. В голове звенело странно далёкое эхо: "Много-много новых кукол", и вампирша думала: странно, что она не пришла к этому решению раньше…

— Я буду сражаться с carere morte их же оружием, — сказала она и темно, отчаянно поглядела на нового знакомого. — Уезжайте все, я не хочу, чтобы кто-то это видел.

Мира выбрала первого мертвеца — женщину такого же роста и телосложения, замотала ей голову шалью, оставив узкую щель для глаз. Спутники не уходили, и у вампирши не было силы и решимости гнать их. Может, кто-то другой остановил бы её сейчас, но эти люди молчали. Она чувствовала одобрение Солен и приятие — мужчины-охотника.

Ей остался один шаг. Как и всякий последний шаг — страшный своей простотой. Мира замерла перед ним. К смелому прыжку в бездну она оказалась не готова. Не сумев оттолкнуться и на мгновение взлететь, она висела в пустоте над пропастью и не могла заставить себя разжать руки — такие слабые всегда, а сейчас нечеловечески цепкие. Она чувствовала ожидание и скрываемое любопытство спутников.

"Сражаться с ними их же оружием", — снова подумала она, зубами разрывая вены на своём запястье. Потом она отыскала резаную рану на груди мёртвой и влила в неё свою кровь.

Перед её мысленным взором встала церковь Рафаэля — последнее убежище Ордена, атакуемое вампирами. Она подумала о Карле, о Даниеле, о Тони и Диане, о тех, кто ещё мог быть жив…

"Я иду!"

Она бездумно закрыла глаза и разжала руки…

Когда вампирша вновь собралась с мыслями, то поняла, что смотрится в зеркало. Женщина в зеркале над ней была худа и бледна, резкими, тонкими штрихами было дано её лицо, огромные, тёмные от расширенных зрачков глаза глядели пристально, болезненно-сосредоточенно… слегка безумно. Тускло-чёрное платье терялось, размывалось в тускло-чёрном небе. Мира сорвала с лица мешающую смотреть ткань, прищурилась, желая разглядеть детали, и ей явилась другая, лежащая на земле, — другой, мягкий овал лица, другие, пустые глаза… Мира отшатнулась и в тот же миг раздвоилась. Она хотела сосредоточиться на одной половинке, а потеряла власть над обеими. Потеряла себя. Она не чувствовала ни своего тела, ни тела куклы. А другая "она" шевельнулась, поднялась, излишне резко выпрямилась над Мирой, упавшей, беззвучно кричащей в ужасе…

"За спиной… Просто встань у неё за спиной…" — успел посоветовать слабеющий рассудок.

Мира послушалась. Она закрыла глаза. Закрыла глаза кукле. Осторожно встала и, всё не открывая глаз, сделала два шага вперёд и чуть влево, рассчитывая очутиться за спиной куклы, но задела её плечом. Содрогнувшись от страннейшего ощущения двойного прикосновения, она чуть было не бросила всё… но вместо этого сделала ещё шаг. Повернулась, вскинула голову, чтобы глядеть над головой куклы. Открыла глаза.

По крайней мере, теперь она не видела своего отражения в чужих глазах… Перед ней, в рамке из черепичных крыш, мерцали звёзды. Сейчас вампирша почувствовала, сколько сил отняла одна минута раздвоения — закружилась голова, ослабели ноги. Мира опустилась на мостовую и отпустила куклу. Та мешком сползла на камни рядом.

Отдохнув с минуту, Мира попробовала снова. И сейчас, прежде чем поднять куклу, она сперва изучила чужое тело, ставшее её продолжением. Оно оказалось тёмным, приемлемо пустым и совсем замёрзшим. Конечности с трудом поворачивались в тугих суставах. Зрение нечёткое, глаза словно залиты мутной водой. Мира боялась наплыва чужих эмоций и воспоминаний, но этого не было. Быстро освоившись после первой заминки, вампирша перешла к следующему мертвецу.

Восемь кукол. Мира полагала, что сил хватит и на девятую, но что-то в ней противилось этому. Она разделила своё крылатое обличье на всех восьмерых, подняла их в воздух, закружила над улицей.

— Мира Вако! — прошептал охотник у неё за спиной. — Не узнал вас! Вы не похожи на carere morte. Я… — его голос утонул в шелесте тонких крыльев кукол: Мира приказала им спуститься и закружиться воронкой вокруг хозяйки, потом снова бросила вверх.

— Получается, вы управляете ими своей кровью? — заинтересованно спросила Габриель. — Как необычно.

— Дадим вампирам первый бой здесь, — звала Солен, но Мира заметила:

— Я не уверена, что меня хватит надолго. К церкви Рафаэля, немедленно.

Она удивилась тому, как ровно, монотонно, бездушно прозвучал её голос, в ушах отразившийся восьмикратным эхом. Ей пришлось согласиться с поддержкой охотника, чтобы дойти до экипажа. Неопытный кукловод, она сама была куклой в его руках. Восьмикратно отразившаяся, она плыла над городом, кружилась в вихре хороводом из восьми теней. Её тревожил восьмикратно возросший голод. Пока только дразнил, но…

— Как можно быстрее, — спокойно попросила она спутников.

Дорога шла в гору, глазами летящей стаи Мира уже видела далеко впереди белую церковь — жемчужину в оправе из грубых камней. Каменистые холмы — предгорья, стёртые временем, где она стояла, казались по-древнему дикими — в трёх шагах от столицы! Они приближались, и Мира начала замечать в небе чужих рабов. Ими управляло несколько хозяев, и в суматохе они пропустили и её кукол, и экипаж, приняв за подмогу. В одном из хозяев Мира узнала Митто, он её — нет, и всё же там, на земле, она поспешила укрыться от него, хотя в закрытой карете в этом не было необходимости. Она сгорбилась, постаралась спрятаться за светлой нарядной занавесью…

— Здесь три кукловода, — шёпотом сообщила она Солен. — И дикари. Хм… странно: чем Дэви мог их увлечь?

Скоро им пришлось оставить экипаж. Последние полмили они бежали. Показалась церковь Рафаэля. Похожая на церковь Микаэля в Карде как сестра, но кажущаяся выше, стройнее, даже притом, что не стояла на искусственном возвышении и была окружена садом. Под стенами здания Мира, к своей большой радости, не увидела разъярённой толпы. Только знакомые твари с перепончатыми крыльями кружили в облаках, редкими стрелами прорезали голый зимний сад, мелькали за узкими окнами.

— Они уже внутри, — заметила Габриель.

— Держи меня за руку, не отпускай, — Мира тут же поморщилась от боли прикосновения Избранной.

Вампирша помнила, что к Источнику ведут два хода. Она направила трёх кукол к нижнему, в глубине сада. С ними ушла Солен. Ещё три, послушные её воле, просочились в окна здания. Оставшихся двух хозяйка отправила патрулировать небо над церковью.

Церковь. Мира на мгновение опешила. На пути сюда, пока её куклы летели тесной группой, она радовалась открывшейся ей непривычно широкой панораме. Сейчас картина, видимая одновременно из трёх углов, ошеломила Миру. Она стиснула чьи-то пальцы… Оказалось, мужчины-охотника.

Тогда она стала распределять внимание понемногу, поочерёдно беря то одну, то другую куклу, не выпуская в то же время остальных из поля своей воли, и ей начали являться чёткие картинки происходящего. Церковь Рафаэля была подготовлена к битвам лучше, чем Академия, хотя и в прежние времена carere morte, желающих взглянуть на источник единственной опасной для них воды, не находилось. Разрушения здесь ограничивались разбитыми витражами над алтарём и сломанными перевёрнутыми скамьями. Под сводами церкви носилось множество крылатых тварей. Они сражались между собой: куклы Владыки против дикарей. Спускаться вниз никто не рисковал. На залитом на полпальца полу ещё шевелились изуродованные тела потерявших звериное обличье carere morte, пойманных ловушками здания или растерзанных собратьями. Их кожа местами была сожжена водой до костей. Вода поднималась из большого четырёхугольного отверстия в полу. Верхний путь к Источнику был полностью затоплен.

Мира чертыхнулась: о том, что этот ход будет закрыт Орденом без особых усилий, ей следовало бы догадаться! А вампиры, наконец, заметили чужие отражения… Дикари кинулись на чужаков, и Мира приготовилась драться, но вбежавший в церковь охотник точно послал две стрелы, и твари, потеряв крылья, рухнули вниз. Один загрохотал на перевёрнутые скамьи, другому повезло меньше — он угодил в открытый колодец.

Мира заговорила. Первый раз она пробовала передать сообщение чужими устами. Получилось странно — тягуче, напевно:

— Идите к нижнему ходу, я подойду!

Охотник, хоть и недавно восхищался её умениями, вздрогнул от этого голоса.

Нижний путь к Источнику. Здесь распоряжалась Солен, и три отражения вампирши отлично подчинялись её громким командам не требуя безраздельного внимания хозяйки. Сейчас первый из трёх подземных залов был позади, они бежали коридором. Прислушавшись, уловив шум приближающейся битвы, Мира направила к ним кукол из церкви.

Второй подземный зал. Самый большой из трёх. Сегодня, наверное, самый мокрый. Здесь развернулось сражение. Вода лилась с потолка, с верхней галереи, ею были полны провалы в полу. Carere morte наступали, не обращая внимания на ожоги, которые она оставляла. Здесь были только рабы Владыки, дикари все остались выше, побоявшись боли. Мира тронула воду ладонью куклы. Да, она жгла, но вполовину не так сильно — словно была разбавлена или лишена какого-то важного компонента…

Защитников Источника было немного, не более двадцати человек, и едва Мира ступила в зал, с верхней галереи в неё полетели стрелы. Прежде чем она успела сориентироваться, два её отражения были поражены. Поднимать их было некогда, и она приказала трём другим обратиться крылатыми, надеясь, что охотники, бывшие когда-то на тренировках, вспомнят её чудовищное обличье.

Оружия здесь было в достатке — в неглубоком колодце впереди серебрился меч. Рукой последнего отражения, оставшегося в человеческом обличье, Мира быстро выдернула его из воды. Она вскрикнула, обжёгшись, и на мгновение остановилась на себе, всё также неподвижно стоящей перед церковью. Охотник, не ушедший к Источнику, защищал её и Габриель от неизвестно откуда налетевших кукол Митто.

Мира хотела кратко рассказать охотнику, что сейчас происходит у Источника, но пожалела на это времени. Габриель, поймав её взгляд, спросила:

— Как это говорила Лита? Просто: "Исцеляю?"

Вампирша не успела ответить, отвлёкшись на двух последних кукол, расчерчивающих небо широкими кругами. Новый поворот. Дикие предгорья внизу…

— Можно, я попробую позвать дикарей? — Габриель сильно ухватила её за руку, нарочно отвлекая. — Они боятся меня, но и тянутся ко мне… Можно?

Теперь ответить не успела Мира. Габриель рванулась куда-то, выпустив руку вампирши.

Мыслью Мира возвратилась в подземный зал. Охотники признали её кукол и даже организовали им защиту. Три её куклы гоняли крылатых тварей. Сосредоточившись на них, Мира скоро сорвала с чужих кукол чудовищные оболочки и добила рабов на полу. Её оставшееся на земле отражение, неловко орудуя мечом, снесло им головы.

Было мгновение ужаса, когда не отступающие carere morte оттеснили её от охотника. Их чёрные крылья замелькали перед самым лицом, закрывая весь мир, и вампирша упала на колени, схватившись за голову, чувствуя, что не удержит… не удержит все нити… Было мгновение надежды — там, в подземном зале, когда она поняла, что вампиры дрогнули и готовы отступить. Было мгновение боли, когда её куклу в небе разорвали carere morte, и Мира, возвращённая болью в своё тело, нашла себя, скорчившейся на камнях, как ребёнок в материнской утробе, как то её отражение… И было мгновение радости — когда свет от маленькой фигурки Габриель разросся и окутал стаю дикарей-вампиров, кружащих над Избранной. Их крылатые тени растворились в сиянии Дара, а вампиры попадали на землю. Те, что посильнее, поднимались, другие остались лежать, слабо шевелясь. И Мира услышала биение их сердец — уверенный, быстрый стук, она почувствовала тепло их дыхания. Эти carere morte были исцелены, а другие дикари теперь стеной встали перед Избранной, защищая её от кукол старейших…

Вскоре куклы старейших были изгнаны из подземных помещений. Дикари, вставшие на сторону охотников, точнее, на сторону Избранной, прогнали их с территории церкви Рафаэля. Но Мира знала, что радоваться рано. Её куклы, патрулирующие окрестности, разглядели вдали большой отряд carere morte. Дэви не собирался сдаваться. Всё же в битве наметилась передышка и она, устало вздохнув, отпустила кукол и пошла к Источнику. Вампирша ступала осторожно, боясь, что от малейшего сотрясения вновь рассыплется на осколки-отражения. Она не замечала ничего вокруг.

Знакомый прохладный ветер погладил лицо. Боковым зрением Мира заметила: какой-то человек быстро прошёл рядом с ней. Он куда-то торопился, прочь от старой церкви. Проходя, он коснулся её руки своей, его тёмные глаза весело блеснули. Вампирша узнала тепло его кожи и узнала его улыбку.

— Карл! — она обрадовалась, хотя к радости примешивалось удивление: как это она не разглядела его издалека? Она развернулась к нему… и увидела пустошь и город за нею. В нескольких шагах позади вампирши замер недавний знакомый — охотник. Больше никого.

"Не печалься, мышка", — шепнул знакомый прохладный ветер и унёсся прочь. Мира ошеломлённо провела ладонью по лицу, будто умывалась.

"Покров! Здесь есть Покров!" — Она хотела крикнуть это охотнику, а тот, сняв нелепую полумаску, уже шёл к ней. Он был серьёзен и собран. Отчуждён. И Мира промолчала.

— Пора мне представиться вам, леди. Вы меня слышите? — Мира кивнула. — Я — Давид Гесси.

— Давид?

— Вы должны были знать моего младшего брата, Даниеля.

Мира впервые как следует пригляделась к нему. Да, пожалуй, Гесси. Выше Даниеля и волосы не такие тёмные — в рыжину, но те же синие глаза.

— Вы не похожи на Гесси, — всё же заметила она. — Где презрение к вампирам?

— Меня не готовили к пути охотника с детства. Я прошёл посвящение в Карде несколько лет назад, а сегодня приехал в столицу в связи со смертью брата и… — он осёкся. — Мира, вы почувствовали сейчас границу Покрова, не так ли?

— Да. Как вы…

"Узнали" — она не договорила. Охотник указал вверх, в туманное небо. Дикари, то ли сражавшиеся, то ли просто игравшие с немногими оставшимися куклами, теперь избегали пролетать над церковью и рядом с нею, а один, оказавшийся внутри купола в момент его восстановления, упал на землю без чувств.

— Карл восстановил Покров! Как хорошо…

— Нет, леди Вако, — Гесси покачал головой. — Покров восстановили вы.

— Что?!

— Идёмте к охотникам, скорее. У нас мало времени.

Он схватил её за руку — Мира ждала, что хватка будет злой и цепкой, но нет — его рука была мягкой, прикосновение — вежливым, и она успокоилась. Охотник увлёк её за собой. Они быстро пошли, потом побежали.

Клочья тумана в небе обретали чёткость и форму — новые твари с перепончатыми крыльями…