Патрик расхаживал перед вратами, не обращая внимания на вечерний холод и пронизывающий до костей ветер. Капризы погоды с ним вместе терпели Айн и Генри; все они ждали одного и того же: приезда Роберта и Финлея.

Что может их задержать? Прошло уже больше четырех часов с того момента, как был получен сигнал: они начали подъем. И все же они не появлялись. С путниками ничего, конечно, не могло случиться: часовые бы увидели. Они предупредили бы Айн, а сами отправились на помощь.

Так где же они, черт возьми?

Он мог, конечно, выйти за врата и пройти по тропе навстречу путешественникам. Он делал это раньше — один раз, при дневном свете. Но сейчас сгустились сумерки, и даже с факелом он собьется с дороги, а то и свалится в пропасть, и его изуродованное тело, растерзанное любителями падали, изъеденное червями, найдут только через много месяцев. Нет. Лучше оставаться за вратами.

Патрик снова повернулся к туннелю, но на этот раз в темноте было заметно какое-то движение. Две человеческие фигуры, ведущие измученных лошадей. Однако что-то было не так. Очень, очень не так. Финлей шел, поддерживая Роберта: когда они вышли на свет, младший брат споткнулся, и Роберт застонал.

Он явно был ранен и в лихорадке. По бледному как смерть лицу скатывались капли пота. Огромный багровый синяк расплылся на правом виске. Даже зеленые глаза стали тусклыми и безжизненными, словно вылинявшими под ледяным зимним дождем.

— Что случилось? — воскликнула Айн, быстро, несмотря на свой возраст, подходя к путникам.

Патрик тоже подбежал и подхватил Роберта, вопросительно взглянув на Финлея.

— У нас были неприятности. Но это длинная история.

— Неприятности? — переспросила Айн. — Что за… Нет, это подождет. Роберта нужно уложить в постель — и немедленно! Патрик, помоги мне перенести его внутрь.

Айн вымыла руки в старой деревянной бадейке, которую держала рядом с постелью, вытерла их куском полотна и взялась за ступку с пестиком. Перемешав как следует пахучую смесь трав, она выложила ее на повязку.

Роберт не пошевелился, когда она стала перевязывать рану у него на плече. Его глаза были закрыты, и лицо спокойно, если не считать выдающих страдание морщинок. Какую же боль должен был он испытывать во время пятидневной скачки с такими-то ранами! Он потерял сознание почти сразу после того, как его уложили в постель, и с тех пор не приходил в себя.

— Он выживет? — спросил заглянувший в дверь Генри. Айн закончила перевязку и выпрямилась.

— Конечно, выживет. Роберт слишком силен, чтобы позволить нескольким ушибам и лихорадке оказаться смертельными, и слишком упрям.

— Значит, дело по большей части в усталости?

— Да, — ответила Айн, стараясь не показывать своих сомнений. Бывали времена, когда обладание зрением целительницы совсем не приносило радости. Если бы только она была уверена, что лечит все раны Роберта…

— Айн, — мягко сказал Генри, положив руку ей на плечо, — совет соберется снова через час. Если Роберт вскоре не придет в себя, нам придется принимать решения без него.

— Никаких решений мы не будем принимать, пока не услышим рассказа Роберта, — бросила Айн. — Вы только ухудшите ситуацию.

— Разве можно ее еще ухудшить? Финлея поймали и, возможно, узнали. Это самая большая катастрофа за последнее столетие.

— Ты так считаешь? — хмыкнула Айн, глядя на покрытое синяками лицо Роберта. — Я не уверена.

— Айн, — прошептал Генри, — наступает время тебе решить, за кого ты стоишь.

— Ты не понимаешь, Патрик. Ему хуже. Много хуже, чем когда-нибудь раньше.

Патрик оглянулся на Финлея и снова стал подниматься на лесенку. Эта часть библиотеки была заброшена, в результате чего здесь скопилось особенно много пыли. Патрик чихнул три раза подряд и чуть не свалился с лесенки.

— Что ты имеешь в виду под «хуже»?

— Видел бы ты его после того, как был убит Оливер… С тех пор Роберт так и не оправился. Его настроение меняется каждую секунду. В половине случаев я вообще не знаю, принимать его всерьез или нет.

— Это тебя никогда раньше не беспокоило.

Финлей, сидевший на узкой длинной скамье, откинулся к стене.

— Однако что-то изменилось, и я не знаю что. Даже его друг Дэниел обеспокоен. Он пытался убедить меня в том, что Роберт собрался идти войной на Селара.

— Что? — Патрик, услышав это, вздрогнул, и лесенка закачалась. Ему пришлось ухватиться обеими руками за полку. Восстановив равновесие, Патрик снова оглянулся на Финлея. — И ты с этим согласен?

— Не знаю, что и думать. Мика уверен, что Роберт никогда не нарушит свою клятву Селару.

— Да, я тоже так думаю. — Патрик сосредоточил внимание на рядах свитков, лежащих на верхней полке. Он не сомневался, что нужная книга где-то здесь… В потертом черном кожаном футляре… Да, вот она.

Патрик наклонился вперед и осторожно потянул футляр кончиками пальцев. Он еле дотягивался до книги, но наконец все же достал ее и начал спускаться по лесенке. С предпоследней ступеньки он спрыгнул и, обойдя Финлея, прошел к свободной скамье. Она тянулась вдоль всей темной пещеры, лишь кое-где освещенная стоящими в нишах масляными лампами. Черные полосы сажи покрывали потолок и старинную двустворчатую дверь. Теперь в эту часть библиотеки почти никто не заглядывал — отчасти потому, что она располагалась в самой дальней пещере, отчасти потому, что лишь немногие ученые в Анклаве умели разбирать тексты на сэльском, гиффронском и других забытых древних языках.

Патрик осторожно положил на скамью кожаный цилиндр. Финлей наблюдал за ним; тени усталости почти исчезли с лица молодого лорда, хотя порез на лице еще не зажил: шрам на щеке останется вечным напоминанием о его провале.

— И что же — Роберт все время такой?

— За исключением той ночи, когда они вызволили меня из тюрьмы. Тогда Роберт снова стал самим собой — веселым и циничным. До того и по дороге сюда он не произносил почти ни слова. Проклятие, я понимаю, что он сильно пострадал, но все же… Патрик, скажи мне, что происходит? Я его брат, но я не могу достучаться.

— Может быть, он не хочет, чтобы до него достучались, — пробормотал Патрик. Он пододвинул высокий табурет и уселся. — Такое впечатление, что судьба не желает позволить ему уйти в тень. Ведь на него действует все: постоянные нападения разбойников, малахи, арест МакКоули, ваш дядя. Все это заставляет его действовать, что-то предпринять.

— Ну и попусту. Ведь Роберта ни к чему нельзя принудить. Уж я-то знаю — я много лет пытался.

— Да. — Патрик нахмурился. — Но скажи мне: чем так уж отличалась та ночь, когда он пришел тебе на помощь? Был ли он просто рад, что удалось тебя вызволить, или к этому примешивалось что-то еще? Вы с ним спорили, как обычно? Финлей чуть не рассмеялся:

— Только не я. Но должен тебе сказать — Дженн ему ровня. Она ничего ему не спускает. И я заметил кое-что странное: удивительное взаимопонимание между ними, словно они уже многие годы работают на пару.

Вот как? Очень интересно… Однако эта загадка может подождать до тех пор, пока Роберт проснется, — теперь уже, можно надеяться, скоро. Двухдневный отдых должен сотворить с ним чудеса.

— Так что же, — спросил Патрик, осторожно доставая свиток из футляра, — ты собираешься теперь делать?

— Теперь? — невесело рассмеялся Финлей. — Не имею представления.

— Я мог бы кое-что тебе предложить.

— Что именно?

— Да, что именно?

Патрик и Финлей растерянно оглянулись: в дверях стоял Роберт. Синяки на его лице побледнели. Даже в полумраке библиотеки он выглядел значительно лучше.

— Ну? — продолжал Роберт. — Мне очень интересно услышать, что у тебя за предложение.

— Я… — с трудом выдавил Патрик. — Когда ты проснулся? Я заглядывал к тебе полчаса назад, и ты все еще был в забытьи.

— И поэтому вы забрались в самый дальний угол, и мне, бедному, пришлось ковылять по всем этим лестницам, чтобы найти тебя! А теперь, конечно, мне предстоит проделать этот же путь наверх. Очень благодарен. — Роберт оглядел полки с книгами, тянущиеся вдоль стен древней пещеры, потом перевел взгляд на Финлея. Не сводя с брата глаз, он вышел на середину помещения.

— Я никому ничего не рассказывал, Роберт, — пробормотал Финлей, — только Патрику.

— Я знаю, Финлей. Но подожди минутку. — Роберт поднял левую руку; в своей свободной белой рубашке в полумраке пещеры он походил на привидение. Неожиданно тяжелые створки двери заскрипели и с грохотом захлопнулись.

— Как ты это сделал? — ахнул Патрик.

Но Роберт все еще смотрел на Финлея. Не говоря ни слова, тот сунул руку за пазуху, вытащил завернутый в алую ткань какой-то тяжелый предмет, передал его Роберту и отвернулся.

— Можно посмотреть? — не выдержал Патрик.

Роберт кивнул и положил предмет на скамью. Патрик нетерпеливо развернул ткань и стал рассматривать серебристый стержень.

— Ну и что ты о нем думаешь?

— Ручная работа, — ответил Патрик, возвращаясь на свой табурет, — и очень тонкая. Металл похож на серебро, но думаю, судя по цвету, что есть и примесь меди. Я предположил бы, что проволочки должны быть к чему-то присоединены, а выступы на другом конце — ручки. И еще мне кажется, что это часть чего-то большего — вроде рукояти у меча. Может быть, это часть Каликса, а может быть, какого-то предмета, имевшего церемониальное значение. Помните ту книгу о Наложении Уз, что я читал? Там есть целая глава об используемых при церемониях предметах.

— А этот стержень там упоминается?

— Не знаю, но могу проверить. — Патрик положил стержень обратно на скамью и развернул свиток. Финлей держал один конец, Роберт — другой. Патрик быстро просмотрел содержание, потом начал сначала, медленно ведя пальцем по пергаменту. — Нет. Ничего не нахожу. Я был уверен, что здесь что-то есть…

— Ну, может быть, мы ищем не в том месте, — предположил Финлей. — Возможно, это вовсе и не церемониальный инструмент. В конце концов, о Каликсе так написано всего в одной книге. Во всех остальных о нем говорится как об объекте, имеющем великую ценность и могущем принести пользу.

Патрик не сдержал улыбки.

— Что-то не припоминаю ни одного указателя, где говорилось бы о таком предмете. — Он оглянулся на Роберта и начал скатывать пергамент. — Как я понимаю, вы не хотите, чтобы о вашей находке узнал совет. У вас была какая-то особая причина рассказать все мне?

— Я объясню это потом, — ответил Роберт, снова оглядывая библиотеку. — Я не был здесь много лет — с той самой ночи, когда ты пытался убедить меня в существовании связи между Знаками Домов и колдовством. В то время я думал, что ты скучаешь и придумываешь всякие теории просто для развлечения.

— А теперь?

Роберт уклончиво пожал плечами.

— Я все еще не понимаю, откуда у тебя возникло такое предположение. Знаки Домов существуют так давно, что люди по большей части просто не обращают на них внимания. И никогда не было свидетельств их связи с колдовством — скорее наоборот. Однако, — Роберт помолчал, играя с закладкой в манускрипте, — если мы предположим, что Владыка Знаков создал их с определенной целью, тогда все начинает приобретать смысл.

— Прости меня, брат, — перебил его Финлей, — но я не могу уследить за твоими рассуждениями. Что начинает приобретать смысл?

— Понимаешь, — Роберт повернулся к нему с ухмылкой, больше напомнившей прежнего Роберта, чем Патрик смел надеяться, — может быть, он хотел отметить несколько семей, чтобы следить за их потомством на протяжении очень длительного времени. Правда, это может не иметь никакого отношения к колдовству, а быть связано, например, с наследственными правами на собственность.

— Но зачем следить? — покачал головой Патрик. — Зачем это нужно?

Однако сам же он нашел ответ. Патрик обежал вокруг скамьи и откинул волосы с глаз.

— Погодите-ка! Если предположить, , что между Знаками и колдовством есть связь… Тогда Знаки окажутся хорошим указанием для установления Уз.

— Что? — Роберт удивленно посмотрел на него, потом рассмеялся. — Ох, до чего же я люблю бывать здесь, Пат! Ты всегда придумаешь что-нибудь новенькое! Слушать тебя — одно удовольствие. Ты единственный из всех, кого я знаю, кто способен создать стройную теорию из воздуха.

Все еще смеясь, Роберт подошел к полке с книгами в тяжелых переплетах, но от Патрика отделаться было нелегко.

— Скажи, у Дженн сохраняется ее необыкновенная сила?

— Да. А в чем дело?

Патрик и сам не знал, почему задал такой вопрос. Какая-то смутная мысль все время тревожила его, и отделаться от нее он не мог.

— Мне кажется, тут есть связь. Вспомни, одно время Узы были очень важны: даже браки не заключались, если пару не соединяли Узы. Мы знаем, что с первыми колдунами работал сам Владыка Знаков, так почему бы ему не создать Знаки Домов со специальной целью? Если Узы так жизненно важны, он должен был позаботиться о том, чтобы они не исчезли ни при каких обстоятельствах. Да, я знаю, многие знания были утеряны в первые годы существования Анклава и особенно после пожара в библиотеке, но из этого не следует, что Узы больше не существуют. В конце концов, мы же не знаем, для чего предназначены Знаки, а они передаются из поколения в поколение.

— Но мы даже не знаем, что такое Узы, — возразил Финлей. — Кто может утверждать, что это не просто символ, церемония, подобная теперешнему обручению?

— В обручении нет ничего символического, Финлей, — отмахнулся Патрик. — Оно — обряд, имеющий почти такую же законную силу, как и венчание, и обладающий более глубоким смыслом и функциями, чем просто церемония. Обручение предназначено для соединения юноши и девушки, когда они еще слишком молоды для супружества, и для возложения на их семьи определенных обязанностей: это твердое обещание и договор на будущее. Наложение Уз вполне может быть колдовским эквивалентом обручения, обеспечивающим брак между определенными людьми.

— Одно тут не сходится, — заметил Роберт. — Мы ведь только предполагаем, что существует связь между Знаками Домов и колдовством, считая, что Траксис и Владыка Знаков — одно и то же лицо и что Траксис создал Калике специально для колдунов. Мы забываем о том, что Траксиса и Владыку Знаков могут разделять три столетия, так что основываем одно предположение на другом, не имея никаких доказательств ни для одного из них. Этот серебряный стержень, который мы нашли случайно, вовсе не гарантирует того, что в поисках Каликса мы на правильном пути. Мы не можем быть уверены, что именно Траксис поместил его в ту проклятую пещеру. Но даже если все это соответствует действительности — если Владыка Знаков и правда создал Знаки, чтобы следить за потомками определенных семей, — отсюда вовсе не следует, что он имел какое-то отношение к обряду Наложения Уз. Наложение Уз — всего лишь древняя колдовская традиция, о которой мы почти ничего не знаем. Знаки, как и колдовство, существуют и по сей день, чего нельзя сказать об Узах. Если бы ты был прав, Патрик, то Узы неизбежно должны были бы существовать тоже. Каждый носитель Знака Дома был бы колдуном, а каждый колдун был бы связан Узами.

— Может быть, для некоторых это так и есть, — пробормотал Патрик. Слова вырвались у него сами собой. — Правда, скорее всего — только для колдунов со Знаками Домов. Мне кажется, что Узы соединяют тебя и Дженн.

Роберт замер на месте, затаив дыхание. Взгляд его стал жестким. В пещере двигались лишь тени, рожденные колеблющимся пламенем масляной лампы.

В наступившей тишине Патрик, набравшись смелости, все же привел свои доводы:

— Давайте смотреть на все объективно. Ты помог девушке, спас ее от Гильдии, и тут же выясняется, что она обладает колдовскими способностями. Не успел ты и глазом моргнуть, как она расколола твой аярн; и не успел ты сообразить что к чему, как она соединила его вновь. Что-то произошло, Роберт. Что-то очень важное. А теперь, по твоим словам, ее сила все еще растет, и, как я подозреваю, она стала способна на такое, о чем ты мне не рассказал. Даже Финлей заметил, что вы с ней общаетесь на каком-то очень глубоком уровне. Я только сейчас увидел всю закономерность. То, что произошло с твоим аярном, и запустило, и завершило возникновение Уз — как это должно было бы произойти во время неизвестной нам теперь церемонии. У вас обоих есть Знаки Дома, вы — двое самых могущественных колдунов на свете: вы должны были оказаться соединены Узами.

Лицо Роберта потемнело. Финлей внезапно взволновался и встал между братом и Патриком.

— Патрик, пожалуй, не стоит…

— Да, — протянул Роберт, — я тоже думаю, что продолжать тебе не стоит.

— Но не можешь же ты закрывать глаза на истину, Роберт. Разве все это совпадение? Ты сам сказал, что сила ее растет. Или есть еще что-то, о чем ты не говорил? Что-то, доказывающее, что я ошибаюсь? Пожалуйста, поправь меня. Ты же знаешь, как я люблю, чтобы меня направляли на верный путь.

— Патрик! — рявкнул Финлей. — Прекрати! Ты сказал достаточно.

— Более чем достаточно. — Роберт посмотрел в глаза другу и долго не отводил взгляд, однако на лице его отразился не гнев, а какое-то более глубокое чувство, похожее на печаль, — Патрик не мог сказать с уверенностью.

Роберт взял серебряный стержень и сунул его за пояс. Глухим усталым голосом он произнес:

— Я был прав: ты слишком много времени проводишь, зарывшись в книги. Ты ничего не знаешь о жизни за пределами Анклава, поэтому тебе и кажется, будто события подчиняются ясным и четким закономерностям — тем самым, которые ты так любишь придумывать. Мы почти ничего не знаем об Узах. «Запустило, завершило…» Откуда ты знаешь? Что, если бы меня не оказалось в лесу, когда Дженн спасалась от гильдийцев? Что, если бы мы никогда не встретились? Что, если бы наложить на нее Печать попытался Финлей? Как может соединение Узами зависеть от подобных совпадений, да и какой в нем смысл — после всех прошедших лет? Ни в моей семье, ни в семье Дженн никогда не было колдунов. Так как же могут Знаки и колдовство быть связаны между собой? Право же, Патрик, ты просто не знаешь, о чем говоришь.

Патрик быстро втянул воздух и сделал шаг к Роберту, еще больше уверившись в собственной правоте.

— Может быть, я и не знаю, Роберт, но ты-то знаешь. Роберт резко поднял голову, и Финлей снова встал между спорщиками.

— Патрик, я же тебе сказал: довольно. Поговорим о чем-нибудь другом.

— Почему ты его защищаешь?

— Потому что он мой брат, — со слабой улыбкой ответил Финлей. Когда он повернулся к Роберту, улыбка сбежала с его лица. — Тебя ждет совет. Они хотят с тобой поговорить.

— Вот и хорошо, — кивнул Роберт; глаза его внезапно прояснились. — Я тоже хочу с ними поговорить. Но сначала я выйду на прогулку. Можешь передать им, что я скоро буду.

Стояла ночь. Патрик ничего не сказал Роберту о том, что снаружи темно, поэтому величественная россыпь звезд на небе оказалась для того сюрпризом. Роберт остановился посреди лужайки и запрокинул голову, чтобы видеть все звезды разом. Вид был такой, что дух захватывало. Чистый и прохладный воздух делал мысли гораздо более ясными, чем в пещере.

Похоже, что все вращается вокруг Дженн. Похищения, способность разговаривать мысленно, то странное ощущение чьей-то силы, когда она была при дворе… Странная судьба для девушки, выросшей в глуши, ничего не знающей об окружающем мире.

А теперь еще и разглагольствования Патрика… Узы.

О боги, нет!

Не может же быть, чтобы они с Дженн… чтобы это случилось дважды. Ведь Береника… которую он убил… Значит, если их с Дженн соединяют Узы, он убьет и ее тоже? И все из-за того, что сказал когда-то Ключ.

Но Финлей говорил, что Роберт всего лишь вообразил, будто связан Узами с Береникой. Разве не предположил брат, что Ключ мог иметь в виду кого-то другого?

Проклятие! Ключ… Два сообщения, двойное проклятие. Но зачем? Чтобы он всю жизнь оставался одинок, пытаясь обуздать демона? Того демона, которого дал ему Ключ…

Почему Ключ так его ненавидит, почему пытается заставить его выполнять свою волю?

Милосердные боги, чего хочет от него Ключ?

Хватая ртом воздух, Роберт упал на колени и погрузил руки в покрытую росой траву. Она была мягкой и прохладной, словно мука тонкого помола. Роберту хотелось зарыться в нее, утонуть в даруемом ею покое, как раньше в приснившемся ему море.

Бесполезно спрашивать «почему». Все бесполезно… Он никогда не получит ответов, если только не спросит Ключ, а приближаться к нему когда-нибудь еще Роберт отказывался. Ключ только причинит ему еще больший вред, скажет ему вещи, которых он не желает знать, снова начнет им управлять, постарается поколебать его решимость ни в чем не участвовать.

Но в самом ли деле он ни в чем не участвует? Истина заключается в том, что Роберт, несмотря на все свои усилия, по-прежнему остается в центре событий. Что ж удивительного, что никто не желает ему верить, не желает оставить его в покое? А теперь еще и Дженн говорит о необходимости действовать…

Да, куда бы он ни повернулся, он возвращается к Дженн. Патрик так часто оказывался прав… Прав ли он и в этом?

Не имеет значения. Все начал Ключ, и так же как раньше, как всю свою жизнь, Роберт будет противиться ему до последнего дыхания. Будет противиться, как противится он демону. Это единственный путь, единственный способ отвратить будущее, которое предначертал ему Ключ. Он не должен ни в чем участвовать. Ему следует держаться подальше от Дженн. Что еще важнее, нужно держать Дженн подальше от Ключа, только так она сможет остаться в безопасности.

Роберт зажмурил глаза, чтобы не видеть звездного великолепия неба, сделал глубокий вдох, потом еще. Он поднялся на ноги, но желания возвращаться в пещеру и встречаться с членами совета у него не было. Совершенно очевидно, чего они хотят, и еще более очевидно, что предпримут. Нужно взять себя в руки, снова надеть маску, стать тем человеком, которого они привыкли видеть. Роберту ужасно не хотелось этого делать, но дальнейшее пребывание здесь, на холодном ночном воздухе, ничему не поможет.

Он повернулся ко входу в туннель, но помедлил. Может быть, сейчас самое время попытаться… Сейчас никто его не прервет, никто не увидит…

Роберт ясно и точно настроил свой разум, сосредоточился. Чувствуя, как новая энергия наполняет его тело, он послал в ночь единственное безмолвное слово:

«Дженни!»

Ничего. Она слишком далеко. Ему не удастся… Но он должен! Должен удостовериться, что все испробовано.

Роберт снова сосредоточился и затаил дыхание. Теперь его мысль была узким лучом, который преодолевал лигу за лигой расстояние, разделяющее их. Он снова беззвучно выкрикнул ее имя. Опять ничего… потом внезапно…

«Роберт? О боги, где ты? Я думала, ты собираешься в Анклав!»

«В настоящий момент я стою на Голете. У меня выдался спокойный момент, и я решил попробовать. Такое расстояние нелегко преодолеть, но все же можно. Я просто хотел тебе сообщить, что мы благополучно добрались. Сейчас я должен идти разговаривать с советом, но они в основном уже знают о том, что случилось с Финлеем».

«Как твои раны?»

«Все зажило. У тебя не было неприятностей? Поверил отец твоему рассказу?»

«Да. Он рассердился на меня за то, что я с тобой отправилась, но такого я и ожидала. Однако должна тебя предупредить: сюда явился гильдиец и стал задавать вопросы. В Килфедир для расследования прислали Осберта…»

«Что?»

«И они ищут паренька, которого видели около тюрьмы».

«Проклятие!»

«Они не знают, что это была я, но, Роберт, тебе нужно быть очень осторожным! Как только закончится расследование в деревне, они отправятся в Данлорн допрашивать тебя. Ты должен поспешить домой. Если они узнают, что ты еще не вернулся, быть беде».

«Я отправлюсь утром».

«Я написала твоей матери и Мике, но, надеюсь, ты им обоим, когда вернешься, скажешь правду».

«Мике я все расскажу как есть, но матушке смогу только сообщить, что Шинлей жив. Слишком опасно ей знать больше. Послушай…»

«Что?»

«Боюсь, что я долго с тобой не увижусь. Может быть, никогда».

Ответом было молчание.

«Дженни!»

«Да. Но почему?»

«Этого я тебе не могу объяснить. Мне очень жаль».

Снова молчание.

«Дженни! Что случилось?»

«Ничего. Делай то, что должен, и не беспокойся обо мне. Я выживу — мне это всегда удавалось. Береги себя, Роберт».

На этом разговор кончился.

Но если их с Дженн не связывают Узы, почему он внезапно ощутил такую пустоту?

Капля воска побежала по свече, потом застыла на оловянном подсвечнике, присоединившись к другим, покрывшим узорчатый металл, свидетельницам долгих часов обсуждения. Финлей как зачарованный смотрел на свечу, отмечая легчайшие колебания пламени от дуновений воздуха. Он смутно слышал рокот голосов вокруг, но после двух часов ожидания Роберта внимание его рассеивалось.

В зале совета было теперь мало народа: многие отправились спать. Остались только Айн, Уилф, Генри, Арли Болдуин, Патрик и Аселин — они готовы были ждать столько, сколько потребуется. Финлей терпеливо отвечал на их вопросы, даже те, ответ на которые был ему известен лишь приблизительно. Да, Роберт скоро придет; он обсудит случившееся с советом и потом вернется в Данлорн. Это было счастье, в котором самому Финлею было теперь отказано.

Финлей боролся с чувством отчаяния и безнадежности, грозившим поглотить его. Если бы только Роберт не упал со скалы… если бы стражник не увидел его перстня… если бы, в конце концов, он никогда не находил того проклятого пергамента за переплетом книги…

Его аярн… Аярна он тоже лишился. Что ж, всегда можно сделать новый, хотя сейчас для этого Финлею не хватало сил. Однако перстень, его фамильный перстень! Его он лишился навсегда. Невосполнимая потеря. К тому же теперь он, должно быть, в руках Гильдии. Это единственное реальное свидетельство, которое они имеют против него.

Можно было вспоминать о все новых и новых потерях, но что толку? Он ведь всегда знал об опасности, сопряженной с колдовством, всегда представлял себе, что случится, если его разоблачат. Однако Финлей почему-то всегда был уверен, что, если про кого и узнают, это окажется Роберт, а не он сам. Странно, как жизнь опровергает все предположения…

Пламя свечи вдруг затрепетало: дверь позади Финлея распахнулась. Он обернулся и увидел стоящего у входа Роберта; рукава его белой рубашки развевались на сквозняке. Сидящие во главе стола Айн и Уилф поднялись при его неожиданном появлении, но Роберт остановил их движением руки.

— Мне очень жаль, что пришлось заставить вас ждать. У меня было дело, которым я должен был заняться немедленно.

Финлей выпрямился и стал смотреть, как Роберт усаживается за стол, поближе к огню очага. Роберт выглядел бодрее, чем раньше, но Финлей слишком хорошо знал брата, чтобы на этом основании надеяться: все теперь будет в порядке. Роберт слишком хорошо умел скрывать свои истинные чувства.

— Как твои раны? — спросил Генри, пересаживаясь поближе к Роберту.

— Заживают. Как дела, Уилф? Ты еще не жалеешь, что вставал в Круг?

— А ты не жалеешь, что этого не сделал? — последовал саркастический ответ.

Роберт рассмеялся и положил руки на стол.

— Что? Запереться здесь и лишиться всех развлечений? Никогда! Ну так расскажите мне, к каким выводам вы пришли.

— Почему ты вечно устраиваешь из всего балаган? Твой брат оказался на краю гибели и теперь вынужден провести всю жизнь здесь — фактически пленником, и есть вероятие, что проктор Гильдии наделен колдовской силой. К тому же впервые за столетие один из нас оказался разоблачен — не считая подтверждения того факта, что при дворе короля есть малахи. Мы должны принять решение о том, что теперь делать, — решение, которое может подвергнуть опасности само существование Анклава. Мне не кажется, что во всем этом есть хоть что-нибудь забавное.

Роберт только улыбнулся в ответ.

— Может быть, дело в том, что ты лишен чувства юмора. Не вижу необходимости принимать какие-то другие меры, кроме предупреждения всем: нужно на какое-то время затаиться.

Уилф ударил кулаком по столу.

— Проклятие, Роберт, я говорю серьезно! Улыбка Роберта растаяла.

— Я тоже. Очень серьезно. — Он помолчал, пока Генри наливал ему вина и снова усаживался на место. Взяв кубок, Роберт наклонился вперед и оперся локтями о стол. Подняв кубок в шутливом приветствии, он снова улыбнулся. — Вы не можете принимать решения о том, чего не знаете. Это было бы глупо. И не думайте, что я отношусь к сложившемуся положению легко — мой брат становится теперь постоянным обитателем Анклава, и я заинтересован в том, чтобы не подвергать его безопасность угрозе. В конце концов, Финлей — мой единственный наследник, и если я когда-то не приму иного решения, таковым и останется. Не имеет значения, что он считается мертвым. Вам, ведущим отшельническое существование, оторванным от реальной жизни, легко забыть, что в расчет приходится принимать и другие обстоятельства.

Генри откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.

— Не понимаю, какое все это имеет отношение к вопросу, который мы обсуждаем. Какая разница, является Финлей твоим наследником или нет?

— Очень большая — для меня, — пожал плечами Роберт. — Я просто привожу доводы против того решения, которое вы собираетесь принять.

— Вот как? — Лицо Уилфа исказил гнев. — И ты, конечно, знаешь, каково будет наше решение?

— Безусловно. Вам очень любопытно, кто тот колдун, силу которого Дженн ощутила в Марсэе. Вы собираетесь послать кого-нибудь в столицу, чтобы выведать, кто это и каковы его намерения, и если, как вы предполагаете, им окажется сам Вогн, предложить ему присоединиться к вам. Вы также хотите узнать, пользуется ли малахи, Валена, влиянием на короля и не приведет ли раскол церкви к смягчению официального взгляда на колдовство. Поправьте меня, если я не прав.

Никто не промолвил ни слова. Собравшиеся стали переглядываться, стараясь не встречаться глазами с Робертом. Отвечать ему никто не спешил. Финлей попытался проникнуть в мысли членов совета, но это оказалось невозможным. К счастью, Патрик промолчал тоже.

Генри оперся на локоть и заговорил, мягко и искренне:

— Мне не хотелось бы возвращаться к старым нашим спорам, Роберт, но ты должен понять, в каком положении мы находимся. Почти пять столетий Анклав выдерживает все потрясения — иногда случающиеся внутри него, но чаще приходящие извне. Бывали случаи, когда мы оказывались на пороге разоблачения, и те меры, которые мы сейчас обсуждаем, — следствие этой постоянно существующей опасности. На протяжении столетий мы напряженно трудились, чтобы преодолеть пропасть незнания, которую получили в наследство от наших предшественников, но до сих пор безуспешно. Мы всегда надеялись, что однажды появится колдун, наделенный достаточным могуществом, чтобы проникнуть в секреты Ключа и, может быть, дать нам те знания, которые нужны, чтобы освободиться из этой тюрьмы. Только эта надежда и соединяет нас всех — надежда, могу добавить, осуществление которой дарует свободу твоему брату вместе со всеми остальными. Генри помолчал и перевел дыхание, потом продолжал:

— С первого же дня, когда ты появился здесь, большинство из нас считали, что ты и есть тот колдун, но ты всегда отказывался к нам присоединиться. Как мы теперь поняли из слов Шинлея, Ключ велел тебе никогда не вставать в Круг. Мы стараемся проявлять гибкость, мы можем повернуть в другую сторону. Если имеется хоть малейшая возможность того, что при дворе живет колдун достаточно могущественный, чтобы скрыть свое существование даже от тебя, так что ты никогда ничего не подозревал, тогда мы просто обязаны его найти. Даже если это — Вогн.

— На самом деле, — пробормотал Роберт, бросив взгляд на Финлея, — Ключ тогда, много лет назад, ничего не говорил мне насчет возможности встать в Круг. Я знаю, все вы думаете, что я лгал вам, — особенно после сообщения моего брата. Но истина такова, как я — всегда говорил. Слова Ключа имели исключительно личный характер и никак не затрагивали Анклав. Я даже готов признать вероятность того, что Ключ желал, чтобы я встал в Круг, — кто знает? Но одно мне известно точно: если вы пошлете кого-то в столицу на поиски незнакомца, вы подвергнете Анклав и всех, кто здесь находится, чрезвычайной опасности. Вы не знаете, с чем столкнетесь, а к тому времени, когда это выясните, может оказаться слишком поздно.

— Не верю! — бросил Уилф, терпение которого иссякло. — Ты хоть понимаешь, как смешно звучат твои слова? Если ты считал, что должен встать в Круг, почему, во имя всех богов, ты этого не сделал? О да, я отлично помню: чтобы сохранить свою драгоценную независимость. Ну и куда же привела тебя твоя независимость, а? Куда? И что, теперь ты просто ждешь моей смерти, чтобы занять мое место? Как смеешь ты являться сюда и говорить нам, какие решения мы должны принять или не принять? Ты отказался от права голоса в наших делах, когда не пожелал занять место Маркуса. О, я прекрасно понимаю, чего ты хотел бы от нас: сидеть здесь и ничего не предпринимать, только сокрушаться по великому графу Данлорну и надеяться, что он наконец соизволит примириться со своей судьбой и займет место среди колдунов. Попробуй отрицать это, Роберт!

— Подождите минутку! — Шинлей поднял руки, не смея взглянуть на брата. Ему только что пришло на ум нечто важное. — Может быть, я неправильно понял то, что сказал мне Ключ.

— Что? — раздраженно переспросил Уилф, недовольный тем, что Финлей прервал его тираду. — О чем ты говоришь?

— Послушайте, — начал Финлей, стараясь подражать рассудительному тону Генри. — Я тогда рассердился на Роберта за то, что он отказался встать в Круг, и, услышав слова Ключа, мог придать им то значение, какое мне хотелось бы, чтобы они имели. Теперь, возвращаясь к тому случаю, я начинаю думать, что мог неправильно понять Ключ.

Роберт, сидевший рядом с братом, наклонился вперед и спросил, глядя ему в глаза:

— Что именно сказал тебе Ключ?

Финлей сделал глубокий вдох и процитировал:

— «Не досаждай Роберту Данлорну просьбами встать в Круг. Его место не здесь, и ему запрещено сворачивать с предназначенного для него пути. Его судьба определена, и в ней единственное спасение для вас. Оставь его совершать собственные дела».

Роберт еле слышно прошептал:

— Почему ты не сказал мне этого раньше?

— Будьте вы прокляты! — взревел Уилф. — Будьте вы оба прокляты!

— Прошу тебя. — Айн успокаивающе положила руку на плечо Уилфу. — Так мы никуда не придем. Роберт, если мы никого не пошлем в столицу, мы можем лишиться знания, жизненно важного для Анклава. Ни один из наших наблюдателей при дворе не способен выполнить такую задачу. Кто-то должен быть послан отсюда. Ты же наверняка понимаешь это.

— Конечно, понимаю. — Роберт по очереди оглядел всех членов совета. — Я понимаю, какая перед вами стоит проблема, но вы не видите, какая вам грозит опасность. Пришли в движение такие силы, о которых вы не имеете представления.

Уилф презрительно фыркнул и откинулся в кресле, сложив руки на груди.

— Ну так давай — ознакомь нас с ситуацией. Что за силы? Вместо ответа Роберт повернулся к Финлею:

— Ты обо всем им рассказал?

Обо всем, кроме пещеры и найденного там стержня. И еще, конечно, Береники. Об этом он никогда и никому не расскажет — Роберт должен понимать…

— Да, обо всем.

— Тогда они не могут оправдываться незнанием, верно? — Роберт насмешливо поднял бровь и снова обратился к членам совета. — Неужели вам не приходила мысль, что некоторые из недавних событий могут быть связаны между собой? Возвращаясь к излюбленной теме Патрика, должен сказать, что трудно поверить в чистое совпадение, когда таинственного незнакомца обнаруживает именно Дженн.

— Почему бы и нет? — пробормотал Генри. — Ее сила отличается от нашей, и она очень могущественна.

— Вы не знаете наверняка об этих отличиях. Но даже если вы правы, не кажется ли вам странным, что она оказалась из числа похищенных детей: ведь судьба другого, находившегося в обществе малахи, нам известна.

Финлей выпалил, прежде чем успел остановить себя:

— Уж не думаешь ли ты, что загадочный незнакомец в столице — тот человек, который виновен в похищениях?

Роберт откинулся на спинку кресла.

— Не сказал бы, что это один и тот же человек, — во главе похитителей был старик, не забывай. Но кто может гарантировать, будто они никак не связаны? И почему незнакомец пытался воздействовать на Дженн? Почему на нее, а не на одного из нас? Не на меня, например, или Мердока? Почему он так интересуется именно Дженн?

Никто не ответил Роберту, и Финлей взглянул на Патрика; тот заинтересованно поднял брови.

— Мне очень жаль, Роберт, — заговорила наконец Айн, — но твои рассуждения на самом деле ничего не меняют. Может быть, этот колдун считает себя единственным, а в Дженн он что-то почувствовал и попытался установить с ней контакт.

— Она говорила, что ощутила абсолютное зло.

— Она ничему не обучена, Роберт, так как же она может судить о том, что ощущает?

— Будь это так, — возразил Роберт, — она вообще ничего не почувствовала бы. Послушайте, я совсем не предлагаю вам игнорировать нового игрока — это было бы бессмысленно. Я просто советую вам некоторое время ничего не предпринимать.

— И что сделать вместо намеченного нами? — поинтересовался Генри.

— Предоставьте все мне. Я разберусь с таинственным незнакомцем.

Несколько долгих минут в зале совета царила изумленная тишина. Финлей смотрел только на Роберта. Неужели такое возможно? Неужели он наконец решил действовать? Уж не собрался ли он…

Уилф медленно поднялся на ноги.

— Я не ослышался? Ты в самом деле сказал, будто собираешься что-то предпринять?

— Сказал, — ответил Роберт, глядя ему в глаза. — Не умри от неожиданности, Уилф, — я совсем не собираюсь занять твое место, так что не торопись с выводами. Да, я хочу, чтобы Анклав ничего не предпринимал в Марсэе, не трогал короля, Вогна или кого там обнаружила Дженн — по крайней мере до тех пор, пока я не узнаю больше. Обнаружив себя, вы рискуете всем, чего добился Анклав за столетия, особенно учитывая шумиху, вызванную арестом Финлея. Если вы правы и тот неизвестный колдун достаточно силен, чтобы скрываться от меня все те годы, что я провел при дворе, то он наверняка справится с тем человеком, которого вы туда пошлете. Он пользуется щитом по какой-то веской причине — и, возможно, эта причина заключается в нежелании быть обнаруженным другими колдунами. Есть множество и других доводов в пользу того, чтобы сделать, как я предлагаю.

— Это просто смешно, — проворчал Уилф.

Генри, однако, пристально взглянул на Роберта и протянул:

— Ты ведь не все нам говоришь, правда?

— Я никогда не приносил присяги Анклаву, Генри. Я не обязан говорить вам хоть что-нибудь.

— Не обязан, — сурово сказал Генри. — Ты принес присягу не Анклаву, а королю. Так как мы можем быть уверены в тебе? Ты отказываешься сообщить нам то, что мы хотим знать, и в то же время предлагаешь доверить тебе расследование ситуации с неизвестным колдуном в столице, где живет твой старый друг Селар. Ты намеренно принудил Дженн покинуть Анклав, чтобы мы не могли оказать на нее никакого влияния. Ты всегда оборонял свою независимость, отказывался к нам присоединиться, как ни важно это было бы для нас. Ты не можешь ожидать, что мы станем тебе доверять.

— Подождите минутку, — вмешался Финлей. — Не думаете же вы, что мой брат предаст Анклав?

— Брось, Финлей, — покачал головой Роберт. — Генри ясно выразил свое мнение. Я только не могу понять одного: все эти годы все просили меня помочь Анклаву, а теперь, когда я готов это сделать, мне не доверяют.

— Ну так сообщи нам, что сказал тебе Ключ, — бросил Уилф. — Тогда мы сможем тебе доверять. Хоть раз в жизни, Роберт, скажи правду, ничего не утаивая.

— Нет.

— Роберт, — прошептал Финлей, — ты уверен, что не можешь этого сделать?

— Абсолютно. — Роберт улыбнулся. — Я больше ничего не могу ни сказать, ни сделать, чтобы убедить их. Совету придется принять решение без моей помощи.

Генри воинственно выпятил подбородок.

— Может быть, и нет. Роберт, есть еще один способ удостовериться, что мы можем тебе доверять: Ключ.

— Ключ? — переспросил Уилф кисло. — Ты в самом деле хочешь допустить его к Ключу?

— Таков единственный способ, — пожал плечами Генри. — Ты согласен на подобное испытание, Роберт?

Финлей увидел, как внезапно напрягся его брат, и сглотнул, чувствуя свое бессилие чем-либо помочь ему. О чем Роберт думает? Согласится ли он приблизиться к Ключу впервые за двадцать лет? Осмелится ли он?

— Ну? — поторопил Роберта с ответом Генри.

— Нет. Я не могу.

— Ну вот, опять! — разочарованно развел руками Уилф.

— Тогда наше решение принято, — тихо сказала Айн, поднимаясь на ноги. — Мы пошлем кого-нибудь в Марсэй, чтобы связаться с этим неизвестным колдуном. Я отправлюсь через два дня.

— Нет! — Роберт вскочил на ноги, приковав Айн к месту властным взглядом. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга; воздух, казалось, дрожал от напряжения между ними. Потом Роберт медленно опустил голову, признавая поражение. — Что ж, ваша взяла. Я иду к Ключу. Лучше не откладывать, чтобы избавить вас от неопределенности.

Огромная пещера была почти пуста, но галереи скоро наполнились наблюдателями. Событие было слишком необычным, чтобы его пропустить. Финлей горячо пожелал, чтобы любопытные разошлись. То, что предстояло, не было игрой, не было занятным происшествием, о котором можно посплетничать. Роберту не были нужны зрители.

Финлей последовал за братом к ступеням, ведущим к возвышению, на котором находился Ключ; остальные выстроились с одной стороны лестницы. Невзрачный с виду колокол на своих изукрашенных опорах неподвижно висел в углу просторного зала; как только Роберт поднимется на первую ступень, он оживет.

Роберт остановился и посмотрел вверх, на колокол. Финлей подошел к нему вплотную и прошептал:

— Ты уверен в своих действиях? В самом деле хочешь услышать его слова после того, что случилось с тобой в прошлый раз?

— Разве у меня есть выбор, Финлей? — Роберт обернулся к брату, открыто и искренне глядя на него. — На этот раз меня загнали в угол, и другого выхода у меня нет. Двадцать лет я сопротивлялся, а теперь, похоже, должен выслушать Ключ по доброй воле. Что бы ни думали остальные, я не хочу, чтобы Анклав был уничтожен. Мне нужно время… и только так я могу заставить совет дать его мне.

— Но что, если…

— Нет, Финлей, — мягко улыбнулся Роберт. — Возвращайся и займи свое место среди членов совета. Тебе следует быть с ними.

Финлей бросил на брата внимательный взгляд и медленно кивнул. Уж не прощается ли с ним Роберт? Похоже на то. Но почему? Что этот проклятый Ключ сказал ему тогда?

Финлей повернулся и прошел туда, где стояли члены совета. На свои вопросы он получит ответ теперь уже совсем скоро.

Роберт поднялся на первую ступень, и в тот же момент колокол начал звонить; долгие звучные удары разнеслись по всей пещере. Роберт поднял левую руку с зажатым в ней аярном. Колокол внезапно изменился: перед Робертом в воздухе висела черная сфера, блестящая, словно покрытая росой. Звон прекратился, но, как только смолкло эхо последнего удара, Роберт начал слышать голоса, исходящие от Ключа. Сначала слова были неразборчивы, потом раздалось что-то вроде вздоха, и речь Ключа обрела форму и смысл.

После двадцати лет молчания Ключ вновь обращался к Роберту, но на этот раз Финлей мог слышать его. Да и все могли!

«Ты снова пришел к нам, Роберт Данлорн. Ты пришел задать вопросы, хотя и не желаешь знать ответов. Она говорит с тобой, но ты не слушаешь. Оба вы имеете дар мысленной речи, но ничего не сообщаете друг другу. Вас связывают Узы, но ты сторонишься ее. Она коснулась камня, направляющего твою силу, и исцелила раны в нем. Как ты ни противишься нам, победить ты не сможешь. Твоя судьба — в твоей крови. Ты можешь бежать от нее, но всегда ускользать тебе не удастся».

Дженн! Шинлей ощутил дрожь страха. Должно быть, Ключ говорит о Дженн! Патрик был прав. Но каким образом…

Ключ продолжал:

«Да не будет ей дозволено жить и найти сподвижников, ибо ей назначено повести силы света против Ангела Тьмы. Она — свет надежды для тех, кто нас низвергнет. Однако нам должно оберегать ее, пусть и стремится она нас уничтожить. Она — последняя в своем роду, ею все кончается и все начинается. Лелей ее и радуйся ей, вечно храни свои Узы».

Почтительное молчание заполнило зал. На мгновение Финлею показалось, что Ключ больше ничего не скажет, но, прежде чем он пошевелился, голос зазвучал снова.

«Твой гнев преуспеет там, где сам ты потерпишь поражение. Поспеши вступить на свой истинный путь и не возвращайся к братьям своим, пока к ним не присоединится она. Всегда помни: она — Союзница. Ты же, Роберт Данлорн, — Враг».

В следующий момент ослепительный луч света вырвался из сферы и пригвоздил Роберта к месту. Тот замер в неподвижности, лишь лицо его исказило страдание. Секунды, показавшиеся вечностью, все оставалось без изменений; потом свет засиял еще ярче, сфокусировавшись на аярне в руке Роберта, и с оглушительным грохотом камень словно взорвался, разлетевшись на тысячу осколков. Удар повалил Роберта на спину. Как только последний кусочек достиг пола, свет погас, а Ключ принял свой прежний вид.

Финлей рванулся вперед и упал на колени рядом с братом. Роберт не сразу пришел в себя. Когда же с помощью Финлея он сел на полу, вокруг него собрались все члены совета. Не обращая на них внимания, Финлей прошептал:

— Что это было? Он говорил тебе это и раньше?

Роберт нахмурил брови.

— Только среднюю часть. Остальное же…

— Ну вот, Генри, ты хотел получить ответ, — решительно заговорил Уилф, не в силах скрыть торжество, — и ты его получил. Ты был прав: Данлорн многое от нас скрывал — явно в собственных целях. Они с Дженн обладают талантом мысленной речи — а он счел возможным скрыть это от нас! Как может такое быть его личным делом? Многие годы он нам лгал, отказывался сообщить пророчество. И он еще утверждал, что оно нас не касается! Мое решение однозначно: теперь судьба его определена.

Финлей поднялся на ноги и повернулся к Уилфу.

— Ты не понял. Роберт никогда не лгал. Раньше он ничего не мог вам рассказать. Сам Ключ не позволял ему…

— Уж не думаешь ли ты, что для меня это хоть что-то значит? Какое нам дело до того, какие интриги плетет твой братец? Он связывал нам руки много лет, и я сыт им по горло! Ты можешь остаться здесь, если желаешь, но как только он поправится настолько, чтобы держаться в седле, он покинет Анклав и никогда сюда не вернется. Я запрещаю ему появляться здесь. Ты понял?

— Но, Уилф…

— Не спорь со мной! — рявкнул старик. — Ключ вынес приговор. Он заклеймил твоего брата как Врага. Сам Ключ изгоняет его из Анклава! Собственные деяния Роберта наложили на него проклятие!

— Все в порядке, Финлей, — тихо сказал Роберт, положив руку на плечо брата. — Я уезжаю. Это и к лучшему. — Роберт повернулся лицом к членам совета. Он стоял выпрямившись во весь рост, глаза его сверкали огнем, который слишком долго в них не загорался. — Я уеду, но что бы Ключ ни говорил, я не собираюсь делать то, что он велит. В мире пришли в движение силы, которые мы не понимаем, и я отказываюсь участвовать в этой игре. Делайте что пожелаете — я не могу вас остановить. К тому же теперь, когда Ключ уничтожил мой аярн, я не могу воспользоваться своими колдовскими способностями; не уверен даже, что смогу изготовить новый аярн. Вот, — Роберт показал на безмолвствующий колокол, — ваш истинный враг. Я только теперь понял это. Вы вольны изгнать меня из Анклава, но что бы вы ни решили делать, не доверяйте Ключу, не верьте ему.

— Побереги слова для тех, кто станет тебя слушать, Роберт. Я желаю, чтобы завтра к вечеру тебя здесь не было. — Не говоря больше ни слова, Уилф повернулся на каблуке и вышел из зала. Смущенные, растерянные и несчастные, остальные члены совета двинулись за ним.

По пещере, темной и безлюдной, как пустая могила в полночь, гулял ледяной сквозняк. Финлей поежился; холод, казалось, исходил откуда-то изнутри, порожденный истиной, которую он наконец-то узнал.

— Ну вот, теперь ты остаешься один, братец, — пробормотал Роберт.

Финлей медленно повернулся; глаза его были полны пытливым интересом.

— Неужели правда? Неужели ты и в самом деле можешь разговаривать мысленно? Это ты предупредил меня тогда, что вы идете мне на помощь?

— Могу, но только с Дженн, — кивнул Роберт. — И предупредила тебя она. Я научился такому позднее. Что ж ты не спрашиваешь, почему я не рассказал об этом тебе? Не рассказал всем?

— Ну, это-то очевидно. Тогда они не оставили бы ее в покое. А теперь…

— А теперь и подавно не оставят — а я ничего не могу сделать, чтобы ее защитить.

Пламя по-прежнему пылало в глазах Роберта. Защитить Дженн — самое важное для него, настолько важное, что он готов был лгать Анклаву и навлечь на себя изгнание. Так вот что значат Узы?

Финлею было трудно так быстро все это понять.

— Но ведь в первый раз Ключ сказал тебе не только то же, что и сегодня? Было что-то еще… ты упоминал об опасности. Теперь ты можешь рассказать все?

— Нет. Я уже говорил тебе: даже если бы мог, не стал бы… а теперь особенно.

— Почему особенно?

Роберт опустил глаза на осколки своего аярна.

— Ключ сказал ясно: я — Враг.

— Раньше он тебе этого не говорил?

— Нет. Сегодня он добавил кое-что новое.

— А Узы? Как понимать его слова про Узы?

Роберт улыбнулся, обнял брата за плечи и повернул его к выходу.

— Никак. Абсолютно никак, братец. Все, что связано с Узами, — такая древность, что едва ли что-нибудь еще значит теперь.

— Но Ключ сказал…

— Не доверяй Ключу, Финлей. Не доверяй никому.

— Даже тебе?

Роберт остановился у входа в туннель и повернулся к брату.

— Мне особенно. По какой-то причине мы с Дженн оказались в центре внимания Ключа. Вот ей ты можешь доверять. До сих пор Ключ ни разу с ней не разговаривал, и она, таким образом, свободна от его скверны. Постарайся всеми силами держать ее подальше от Ключа.

— Обещаю тебе. Но что ты собираешься теперь делать?

В этот момент высокомерная уверенность в себе, всегда исходившая от Роберта, внезапно оставила его. То, что осталось, было выражением боли и поражения.

— Я еду домой, Финлей. Отвечать на вопросы Гильдии о тебе. Отвечать на вопросы матушки. Агать. Я попытался что-то сделать и снова проиграл. Мне казалось, если я помогу Анклаву, то смогу защитить тебя и Дженн. Я надеялся остановить беду, пока не поздно. Однако я ошибался. Я так же не могу помочь Анклаву, как не мог помочь Беренике. Каждая моя попытка что-то сделать, что-то изменить кончается провалом. Похоже, Ключ оставляет мне единственную возможность, единственный путь, и у меня нет выбора: я должен ему противостоять.

— Но почему? — прошептал Финлей, до глубины души потрясенный отчаянием брата. — Почему ты должен ему противостоять?

— Потому что я знаю, что случится, если я поддамся. — Роберт вздохнул и стал смотреть в темноту туннеля. — Уже почти рассвело. Мне нужно заняться сборами. Нет смысла оставаться и еще больше все запутывать. Мне нужно побыстрее добраться до дому и сообщить матушке, что на самом деле ты жив. Клянусь дыханием Серина, занятный разговор меня ждет!

Финлей ясно видел, как привычная маска скользнула на место; голос Роберта обрел прежнюю решительность. Брат снова казался Финлею олицетворением спокойной уверенности и неотразимого шарма, словно не было всех тех глубоких ран, что нанесла ему жизнь. И это было самым великим колдовством, которое совершил Роберт на глазах Финлея.

— Если ты сейчас уйдешь, Роберт… — Финлей положил руку на плечо брата. — Я ведь должен оставаться здесь, а ты не можешь вернуться. Я не увижу тебя больше, да?

Роберт покачал головой и улыбнулся; в глазах его заблестел смех.

— Ну, Финлей, ты же всегда хотел, чтобы меня не было рядом. Ты был гораздо счастливее, когда я отправился в изгнание.

— Тогда все было иначе. Тогда я еще не понял…

— А теперь понимаешь?

Финлей посмотрел в спокойные глаза брата, но на этот раз без страха, гнева и отчаяния. Впервые в жизни он мог, глядя на Роберта, видеть истину.

— Да. — Роберт поднял брови; это заставило его казаться циничным и уязвимым одновременно. Типичное противоречие…

— Ты делаешь успехи, братец. Теперь у тебя даже появилось что-то общее с Дженн. Но прошу тебя: если она явится сюда, держи ее подальше от Ключа. Не знаю почему, но у меня такое чувство, что Ключ попытается ею завладеть.

— Но чего хочешь ты сам, Роберт? Ответом ему была улыбка.

— Пошли, Финлей. Мне еще нужно собраться в дорогу.