Сергей Борисович Мазепа.

Сергей Борисович Мазепа также закончил областной сельхозинститут, но был старше Павла и Антона на два курса. Впрочем, свою рабочую деятельность он начал примерно в те же сроки. А все дело в том, что по окончании военной кафедры Сережу сразу же забрали в армию. И службу ему пришлось проходить в артиллерийской дивизии в славном дагестанском городе Буйнакск.

Однако, в отличие от Паши и Антона, которые закончили агрофак, Сережа был экономистом.

Прибывшего в часть молодого «пиджака» встретили даже как бы с некоторым недоумением. «А у нас в батареях полный штат», — удивленно произнес начальник штаба. — «Куда же мы тебя, товарищ лейтенант, пристроим?». Затем начштаба переспросил: «А на кого ты учился?». «На экономиста», — ответил Мазепа. «Хм-м… Знаешь что? Давай-ка ты пока у нас по горючке поработаешь. На втором этаже служба ГСМ — там полковник Зубов. Иди, представься там, скажи, что я прислал. У них вроде бы была вакансия. Топай, давай», — начальник штаба углубился в бумаги.

Лейтенант продолжал стоять истуканом, не вполне соображая, что же ему делать. Полковник недоуменно оторвался от документов: «Что застыл?.. Кру-у-гом! Шаго-о-м марш!».

Мазепа вылетел из кабинета и пошел на второй этаж искать полковника Зубова. Он нашел его: полковник был маленьким и печальным евреем, длинный и слегка загнутый нос которого делал его слегка похожим на Гонзу из «Маппетс — Шоу».

«Вам чего?», — вежливо спросил Зубов. «А меня полковник Шмаков к вам отправил. Сказал, чтобы я у вас служил». «Да-а…», — протянул вежливый полковник. — «А почему в службу ГСМ»? «Так я, это, экономфак закончил в сельхозинституте. А учет горючего у нас там на первом месте был», — Сережа слегка приврал.

Зубов довольно долго молчал. Он очень внимательно рассматривал Мазепу, ощупывал его своими темными семитскими глазами, пытался заглянуть внутрь души, понять — что там. Сережа чувствовал себя как под рентгеном, и из-за этого внутренне напрягся. Пауза в разговоре явно затянулась.

«Ну, хорошо», — наконец разорвал тишину полковник. — «Ладно. У меня есть вакансия сейчас, временно. Прапорщицкая должность. Тебе повезло».

Новоиспеченный лейтенант не вполне понимал, чем ему повезло с прапорщицкой должностью. Впрочем, этим же вечером в офицерском общежитии ему вполне доступно объяснили смысл его везения.

Во-первых, и для пиджака это очень важно, у него не было личного состава. Добиться не то чтобы уважения, а просто видимости послушания со стороны солдат и сержантов, особенно старослужащих, «пиджаку» было бы невероятно трудно.

«Можешь избить солдата?», — спросили его. Мазепа открыл рот. «Ну да, а это ты чего думал? Тут у нас был до тебя пиджак, уволился уже. Так он был боксером — разрядником. Мучился — мучился с «дедами», а потом по одному стал вызывать на караульный городок, и бил — очень больно. Трех самых борзых загасил с одного удара, там потом вся батарея была как шелковая». «А ты сможешь так?». Сережа проблеял, что, пожалуй, наверное, нет. «Ну вот и зачем тебе это все? Будешь на складе с бумажками возиться, и никакой головной боли — в прямом и переносном смысле».

Во-вторых, как объяснили лейтенанту, «Зубов жук хитрый». «Он сам уже третью машину меняет, да и помощники у него тоже не бедствуют. Так что смотри, нас не забывай угощать, а то побьем». Сережа не совсем понял, шутка ли это, и ему стало не совсем уютно. Честно говоря, лейтенанту уже хотелось удрать из этого города домой, и никогда больше здесь не появляться.

Он весь вечером пил водку и закусывал ее арбузами, и ночью ему было необыкновенно плохо. Но к утру заметно полегчало, и к месту несения службы он направился в более — менее презентабельном виде.

Сложно сказать, какой получился бы из Мазепы офицер, но экономистом он стал неплохим — спасибо профессорам экономфака.

На той должности, которую он должен был занять, до сих пор работала жена одного из местных офицеров, не так давно получившая сержантские лычки.

«Мне надо принять дела», — сказал ей лейтенант. «Принимай», — спокойно ответила она. — «Хорошо, что ты пришел, а то меня это все так достало!». Мазепа промолчал. Он вообще не мог понять, а зачем тогда она служила в части? Кто ее заставлял? Впрочем, это его не особо интересовало. Они пошли замерять остатки бензина и дизтоплива в бочках. После составления акта замера и сравнения данных с записями в журнале приема — выдачи ГСМ, Мазепа, открыв рот, увидел, что не хватает нескольких тонн.

Более — менее сходились цифры только по смазкам и маслам. Мазепа не был уж очень наивным юношей, и догадывался, что такое возможно. Но вот что с этим делать, он совершенно не представлял. На «гражданке» он просто не стал бы принимать дела, и вообще ввязываться в эту историю. Однако из армии не уйдешь по собственному желанию, и идти к личному составу, который надо бить, иначе они тебя сами забьют, ему и вовсе не светило.

Так и не поставив подпись в акте о передаче дел, Мазепа помчался в штаб, в службу ГСМ.

— Товарищ полковник, разрешите доложить!

Зубов пристально посмотрел на взъерошенного лейтенанта, и приказал всем выйти из кабинета, а ему остаться и не так сильно орать.

— Товарищ полковник! — снова начал Сергей.

— Так, — прервал его Зубов. — Потише. Можешь говорить тихо, и называть меня Лазарем Моисеевичем.

Это был хороший знак, и лейтенант слегка перевел дух.

— Как тебя зовут, — спросил его полковник.

— Лейтенант Мазепа, — несколько обалдев, ответил Сергей.

— Это я знаю прекрасно, — несколько раздраженно сказал Зубов, — как твое имя?

— Сергей.

— Ну так вот, Сережа, теперь объясни спокойно, что случилось.

Лейтенант протянул ему документы, и начал объяснять, что он обнаружил, и спрашивать, как ему поступить.

Мазепу несколько удивила реакция полковника — он явно не был шокирован. Местами даже легкая улыбка касалась его губ.

— Ты измерял по линейке, да? — спросил он.

— Ну да, конечно, а как же еще?

— А ты обратил внимание, что там цистерны под наклоном?

Лейтенант немного обалдел, и промычал нечто нечленораздельное. (Строго говоря, это он просмотрел).

Полковник Зубов явно посмеивался.

— Так вот, товарищ лейтенант, там, где вы измеряли, то есть куда линейку засовывали, туда цистерна наклоняется. Понятно. Надо было поправку вводить — в сторону уменьшения. Так что, на самом-то деле, топлива по вашим расчетам должны быть еще меньше, чем у вас в акте.

Мазепа растерянно молчал. Он вообще не понимал, что происходит.

— А тебе Алина об этом ничего не сказала?

— Нет, ничего.

Зубов щелкнул языком:

— М-да, туповата девица… В общем так. Я уже хотел было сам этим делом заняться, но раз ты появился, то вот тебе мой приказ. Дела пока не принимай, но проведи ревизию всей первичной документации по этой заправке, и доложи мне, что нашел. Все, приступай. Посмотрим, что ты накопаешь.

Лейтенант Мазепа добросовестно перебирал бумаги, которые передала ему Алина. В общем-то, сразу выяснилось, что часть документов была вовсе не отражена, а часть отражена неправильно. Пересчитав все заново, Сергей установил, что недостача значительно уменьшилась. Но все равно оставалась ощутимой.

С этой папкой и новыми расчетами лейтенант пришел на прием к Зубову.

— Ну — ну, — удовлетворенно хмыкал полковник, — ну-ну… Что ж, неплохо, я думал, будет хуже… Значит, так. Принимай дела, и начнем исправлять ситуацию.

Лицо у Мазепы вытянулось:

— Как же так?! А недостача? Я же должен отразить ее в акте!.. С кого она будет взыскиваться?

— Так! Спокойно, лейтенант, спокойно. Ничего мы с Алины взыскивать не будем. Это нехорошо.

— Да, но ведь она материально-ответственное лицо! — Лейтенант даже не заметил, как перебил начальника.

Зубов поморщился.

— Так, — еще раз повторил он. — Ничего с Алины взыскивать не будут. Я ее держал временно, чтобы заменить на более подходящую кандидатуру.

— Да тут же местных прапорщиков полно! Да на такую должность наверняка конкурс!

Зубов усмехнулся, пожевал губами, и, поморщившись, ответил:

— Вот именно. Только слушать в первую очередь они будут не меня, а свою многочисленную родню, друзей и товарищей. Специфика здесь такая. И начнутся всякие проблемы, а крайним могу стать я. А я должен контролировать весь процесс… Понятно? А ты будешь делать только то, что я тебе скажу. И не более того. Если у кого будут вопросы — всех сразу посылай ко мне. И никакой самодеятельности. Будут угрожать — тоже посылай ко мне и ничего не бойся… Короче, пойдешь сейчас к Алине, прими дела, скажи, пусть еще дня два поработает одна, а потом ты ее заменишь… Кстати, будете вместе работать — она у тебя помощницей будет… Завтра с утра ко мне — на инструктаж. Все, свободен!..

Сережа довольно быстро вошел в курс дела.

В стране уже начинался дефицит топлива для частников, а для армии государство по-прежнему ничего не жалело. Так что горючего было достаточно. Оставалось только им правильно распорядиться.

Как им правильно распорядиться, лейтенант понял быстро, тем более, что ему только оставалось выполнять инструкции, обозначенные полковником Зубовым. Недостачу ГСМ перекрыли быстро.

Как проще всего получить массу топлива, которое фактически есть, а юридически отсутствует? Элементарная логика подсказывает, что для этого его нужно списать на работы, которые юридически есть, а фактически отсутствуют. Изящно! Таким образом, техника, закрепленная за службой ГСМ, каталась круглосуточно, хотя, на самом-то деле, из боксов выходила довольно редко.

Но на этом много не сэкономишь. Поэтому и большая часть техники дивизионов, которые заправлялись на заправке, где нес службу лейтенант Мазепа, также постоянно крутилась на полигонах. При этом служба ГСМ беззастенчиво пользовалась юридической не подкованностью командиров рот и отдельных подразделений. За одну заправку они подписывали две накладные под разными номерами. В результате оказывалось, что они заправлялись дважды. Хотя естественно, бак заливался только один раз.

Изобретательный Зубов филигранно использовал нормы, позволяющие увеличить расход горючего. Так, например, он списывал в расход горючее, которое якобы использовалось при текущем обслуживании техники в боксах.

Самое главное, чтобы фактический остаток не превышал остаток по документам, для чего Мазепе приходилось тщательно вести отчет соотношения топлива, оформленного «по белому», и проданного на сторону «по черному». Естественно, что никаких денег в руки он не получал. Просто некие люди привозили ему бумаги, подписанные Зубовым, и по этим бумагам он и производил заправку.

Настоящее пиршество случилось уже почти через год — в июне месяце, когда увольнялась очередная группа «пиджаков». Пьяные в «дымину» старшие лейтенанты подписали столько чистых бланков накладных, что службе ГСМ удалось закрыть не только все сомнительные места в учете, но и сделать не хилый запас на будущее.

Полученная же уже через месяц службы на заправке сумма в конверте, которую ему передал полковник Зубов, лейтенанта очень приятно удивила. Он представил, сколько же зарабатывает сам Лазарь Моисеевич, и удивился, что тот поменял только третью, а не четвертую машину.

Однако с течением времени Сережа стал задумчив, невесел, и, можно даже так сказать, несколько загрустил.

Наблюдательный полковник Зубов заметил это, и сам напрямую спросил в чем дело. Уж он-то точно знал, что в таком тонком деле, как подпольная торговля мелочей не бывает, а плохое настроение это даже не мелочь, а, можно сказать, прямая угроза всему бизнесу.

— Что случилось, Сережа? — как-то необыкновенно ласково спросил он у лейтенанта при очередной встрече. — Я могу чем-то тебе помочь?

Мазепа замялся:

— Ну… В принципе… Наверное, да… Хотя, может быть… Не знаю.

— Ты меньше думай. Ты просто скажи мне, что случилось.

Лейтенант еще немного помялся, но все-таки решил высказаться:

— У меня сейчас денег хватает, а вот потратить их некуда. Как бы мне их пристроить? Может быть, что посоветуете?

Зубов изумленно откинулся на спинку стула:

— М-да… Слушай, ты же молодой парень! Сходи в ресторан с девчонками. Только не увлекайся. Шмоток там прикупи себе каких-нибудь: джинсы там, варенки, что там сейчас модно — я не знаю.

Теперь усмехнулся уже Мазепа:

— За местных девчонок мне голову отрежут. А она мне еще очень дорога. Да и не в моем вкусе местные. Уж извините. А что касается шмоток — то я не любитель. Мне бы что-нибудь посущественнее.

Зубов смотрел на лейтенанта так, как будто увидел его в первый раз.

— Слушай, — наконец сказал он. — А ведь ты много умнее, чем даже мне показался… Ты явно можешь далеко пойти.

Он довольно долго смотрел в окно, качался на стуле, стучал ручкой по столу. В конце — концов, он, судя по мимике, пришел к какому-то решению, и произнес:

— Хорошо, я тебе и здесь помогу. У меня есть знакомый, в Махачкале, у него можно купить золотые монеты. Ты слышал что-нибудь о николаевских червонцах?

— Да, конечно, слышал, но никогда не видел, — честно ответил лейтенант.

— Я у него не покупаю, — невозмутимо продолжил полковник. — По-моему, он слишком дорого просит… Я так думаю, что раза в два дороже, чем они того стоят. Мне это не нужно… Но! Тебе-то это может как раз пригодиться. Ты человек молодой, тебе торопиться еще некуда. А вложения потом окупятся. Окупятся сторицей… Вот тебе записка: там адрес и пара строк от меня. В ближайший выходной и поезжай — не откладывай.

Сережа не стал медлить, и в следующее же воскресенье смотался в столицу Дагестана, благо, что автобус шел до Махачкалы всего-то часа полтора. Поплутав, конечно, по улочкам и переулочкам, он нашел указанный в записке адрес.

Это был частный дом, с забором из металлической решетки, с густо заросшим травой палисадником у дома, потрескавшимися ставнями и крышей, покрытой слегка уже порыжевшим шифером.

«И здесь живет владелец несметных сокровищ?» — пожал плечами лейтенант. — «У моей бабки дом не в пример лучше, а золота и бриллиантов она уж точно не имеет».

Тем не менее, не доверять Зубову был еще бессмысленнее. Мазепа решительно постучал в дверь. В доме явно работал телевизор; после стука он смолк. Послышались осторожные, но шаркающие шаги. Человек за дверью замер, потом осторожно приоткрыл ее; дверь оказалась на цепочке.

— Вам кого? — спросил старик, седой как лунь.

— Я от Лазаря Моисеевича Зубова. Вот записка. — Лейтенант старался говорить тихо.

Впрочем, если бы оказалось, что дед глуховат, то Мазепа мог бы и прибавить звука. Но старик все прекрасно расслышал.

— Давай сюда ее, — сказал он.

Голос у него был такой же, как и шаги — какой-то осторожный и шаркающий. Сережа протянул записку в щель, и заложил руки за спину, покачиваясь с носка на пятку. Через пару минут дверь отворилась настежь.

— Прошу, — сказал владелец несметных богатств.

Они прошли в комнату, где лейтенанта приятно поразила обстановка. Насколько неказисто дом выглядел снаружи, настолько же презентабельно он выглядел изнутри. Новая мебель, дорогие, (явно дорогие), вещи. Между прочим, телевизор, который стоял здесь же, в комнате, был импортный. Сережа таких раньше и не видел. Он прочитал название — «Sharp».

В ту же секунду в комнату вернулся хозяин. Он принес с собой небольшую шкатулку, поставил ее на журнальный столик, и раскрыл. Кружочки красновато-желтого металла с профилем Николая II ожидаемого впечатления на Мазепу не произвели. Честно говоря, он думал, что они большего размера. Ошибся.

Впрочем, сторговались они быстро. Зубов сразу сказал лейтенанту цену, за которую монеты предлагались ему, а потому владелец золота особого маневра для переговоров в сторону повышения не имел.

Сошлись на «зубовской» цене.

Так лейтенант Мазепа нашел не самый плохой способ пристроить свои шальные и неправедные деньги.

Жил он теперь в съемной квартире, недалеко от заправки. Хозяева сдали ему свободную половину дома, с отдельным входом. Так что над душой у лейтенанта никто не стоял.

Что касается несения службы, то с территории заправки он мало куда выходил. Ему более чем хватало забот и здесь. А так как территория охранялась караулом, то местные граждане сюда особо не заглядывали. А если и заглядывали, то вели себя пристойно.

Единственное опасное место, где Мазепа чувствовал себя неуютно — это был тот самый, хотя и довольно короткий, путь, который ему приходилось проделывать между заправкой и домом. Лейтенант всегда стремился преодолеть его как можно быстрее. Наверное, нет особой нужды объяснять, чего он боялся. Встречи с местной гопотой. Мало кто сомневался, что деньги у него есть, и об этом наверняка были в курсе все заинтересованные лица.

Свое золото лейтенант хранил в тайнике. Рядом со входом в его половину дома стоял навес, под которым лежали старые дрова. Раньше у хозяев было печное отопление, а потом им провели газ. Дрова же остались, но за ненадобностью только занимали место.

Как только Мазепа вернулся из Махачкалы, он в тот же вечер выбрал из поленницы подходящее бревно, выдолбил в нем середину, поместил туда целлофановый мешочек с червонцами, а отверстие замазал грязью. Само же бревно он засунул в самый дальний угол навеса.

Как оказалось впоследствии, это было более чем предусмотрительно.

Когда до окончания срока службы оставалось всего полгода, случилось то, чего очень давно ожидал Зубов, и чего никак не ожидал лейтенант Мазепа.

— Послушай Сережа, — сказал лейтенанту Лазарь Моисеевич. — Меня переводят в округ. Давно пора… Поработаешь пока с Ещенко, он меня пока заменит. Потом посмотрим… Главное, сейчас надо сбить баланс. Доступно?

Чего же не понятного? Неделю Мазепа приводил все бумаги в своей «зоне ответственности» в порядок. Никаких левых продаж не было. Полковнику Зубову необходимо было сдать все «чин по чину».

Сдали.

Между прочим, на «отвальную» полковник Зубов пригласил и лейтенанта Мазепу. Строго говоря, это было совсем не по правилам, и полковники, подполковники и майоры недоуменно косились на лейтенанта Мазепу. (До сих пор лейтенанта, который на своей прапорщицкой должности никак не мог дорасти до старшего. Да и плевать!). Мало того, что лейтенанта, так еще и «пиджака».

Зубов же задумчиво смотрел на Сережу:

— Эх, надо было бы тебя перевести куда-нибудь на другую должность… В дивизион какой-нибудь. Пошарахался бы там с полгода, а потом и домой. Там бы тебе на порядок спокойнее было… Но мне уже некогда тобой заниматься, я уже завтра уезжаю в Ростов… Может быть и вернусь, но недолго… Уйти бы тебе надо с заправки. Хоть куда-нибудь уйти…

Чего опасался Лазарь Моисеевич, случилось с Мазепой довольно скоро, спустя всего неделю после отъезда полковника.

Сережа вышел за ворота контрольно-технического пункта, прошел вдоль забора мерзкого поносного цвета с колючей проволокой поверху, и повернул за угол. Он шел очень быстро, и остановился также резко, как будто налетел на стену.

Его уже ждали. Их было шестеро. Они сидели на корточках, разом вскочили, как по команде, и двое сразу зашли лейтенанту за спину. Его тут же ударили в затылок, и земля, неожиданно встав на дыбы, резко хлопнула его по лбу.

Мазепа сжался в комочек, закрыл голову руками, и только хрипел от ударов ногами по ребрам, по голове, по ногам, по рукам…

Раздался выстрел. Удары прекратились. Затем рядом просвистела пуля, и лейтенант услышал только топот разбегающихся в стороны ног. Лейтенант сразу ослаб, и потерял сознание.

Мазепу подобрали бойцы бодрствующей смены вместе с начальником караула. Бог знает, чем все закончилось, но избиение заметил боец на вышке. Первый выстрел он сделал в воздух. Нападавшие остановились, но даже и не думали убегать. Они просто не поняли, кто это собрался им помешать.

К их несчастью, у бойца были личные счеты с местными, служить ему оставалось недолго, и он, почти не колеблясь, выстрелил уже прицельно. Не попал, но до гопников резко дошло, что дело может кончиться плохо. Вот после этого они и свалили.

Выстрелы часового, это, вообще-то, ЧП. Начальник караула быстро соединился с постом, и услышал, что за стеной парка убивают какого-то офицера. Тогда он подхватил трех бойцов с оружием, сам достал пистолет, послал патрон в патронник, и быстро выбежал на улицу.

Чтож, он прекрасно знал Мазепу, который не так уж и редко бывал у него в караулке. Лейтенанта дотащили по помещения КТП, уложили на кровать, и вызвали «скорую помощь».

Врачи отвезли Мазепу, естественно, не в обычную городскую больницу, а в военный госпиталь, который он парка был всего лишь через три улицы.

Хирург, осмотревший Сергея, нашел, что хотя повреждения весьма многочисленны и неприятны, но смертельной опасности не представляют. Хотя полежать в госпитале придется весьма приличный срок.

Через три недели лейтенант начал спокойно ходить самостоятельно, но из госпиталя, вполне понятно, выписываться отнюдь не торопился. Не торопились и врачи. У них были свои, медицинские, резоны, а вот робкое желание покинуть надоевший госпиталь у Мазепы моментально исчезло после посещения хозяина его квартиры.

Он появился один, без жены, ничего с собой не принес, а сразу, как только они остались одни на скамеечке в саду, перешел к главному.

— Послушай, — сказал он. — К нам недавно залезли. А конкретно, залезли на твою половину. Перевернули все вверх дном, но ничего не забрали. Странно.

— Вы в милицию заявляли? — спросил лейтенант.

— Нет, зачем, — удивился хозяин. — У нас ничего не пропало… Может, что из твоих вещей взяли, но мы этого не знаем. В смысле, не знаем, что там у тебя было, а чего у тебя там и не было.

— Понятно, — усмехнулся Мазепа. — Наверное, все думают, что у меня там сокровища несметные лежат.

Может хозяин и понял намек, но вида не подал. Впрочем, его это мало интересовало. Он продолжил:

— Тут около нашего двора стали местные гопники крутиться. Ни разу их не было, а сейчас частенько проходят. Странно это.

Лейтенант непроизвольно облизал пересохшие губы:

— Ну мало ли, почему ходят. Там же не запретная зона.

— Ну да, ну да…

— Спасибо, что предупредили, я учту.

Хозяин еще немного помялся. Видно было, что он хочет еще что-то сказать, но не решается. Лейтенант начал догадываться, чего он хочет, но помочь ему начать не собирался.

Мужик стал совсем каким-то маленьким, и все-таки сказал:

— Ты бы съехал от нас… А? Нам здесь еще жить и жить. Нам с местными конфликты не нужны… А ты все равно скоро уедешь.

Прозвучало это совсем уж просительно, и как-то даже жалко.

— Ладно, — сказал Сергей. — Я найду другую квартиру и сразу съеду. Но мне еще в госпитале долго лежать, я думаю. Так что вы пока потерпите, не сдавайте комнату. Я оплачу.

— Ну да, ну да…

Хозяин явно повеселел, быстро попрощался, и ушел. Лейтенант долго и задумчиво смотрел ему вслед.

Спустя еще две недели хирург начал намекать, что дело близится к выписке. До двух полных лет службы Мазепе оставалось еще два месяца. Вместо того, чтобы спокойно спать по ночам, лейтенант крутился в постели.

«Где снять квартиру? Где он будет дослуживать? Как теперь ходить по улицам?».

Особую тревогу вызывало у него то, что у ворот госпиталя он как-то заметил из окна, как ему показалось, кого-то очень и очень похожего на тех, кто не так давно чуть не проломил ему голову. Хотя, с другой стороны, видел нападавших он очень и очень недолго — так что мог вполне и ошибаться. Но сердце подсказывало — нет, не ошибается он.

«Вот прямо у госпиталя и встретят», — думалось ему. — «И, в лучшем случае, снова попаду в госпиталь. Но это если только сильно повезет».

Ситуация разрешилась очень быстро и очень неожиданно.

Однажды ночью в палату, где лейтенант уже два дня как лежал один, вошел майор Ещенко.

— Ну, здравствуй, — сказал он. — Как дела?

Ошарашенный Мазепа промолчал.

— Ладно, без лирики, — продолжил Ещенко. — Вот твои документы, вот приказ об увольнении. Собирай вещи, и дуй быстрее из Буйнакска, сейчас же. Чем быстрее ты это сделаешь, тем целее будешь.

Он протянул Мазепе его форму, и лейтенант начал стремительно ее натягивать.

— Скажи спасибо Лазарю Моисеевичу. Он когда узнал, что с тобой случилось, очень расстроился, и быстренько организовал твой дембель.

— За что меня так?

— Когда полковник Зубов ушел, ты стал занимать не свое место. Знаешь ли, в стране большой дефицит горючего, дружок.

— Спасибо, товарищ майор, — искренне сказал лейтенант.

— Ладно, сочтемся… Давай пошевеливайся. Сейчас три часа ночи. Времени у тебя не так уж и много. Найми частника до Махачкалы. Деньги есть?

— Есть.

— Гражданка есть?

— Есть.

— Ну вот, в ней и поезжай… Ну все, счастливо. Давай там!

Они пожали друг другу руки, и Мазепа галопом помчался из госпиталя на съемную квартиру.

Подойдя к дому, Сергей задумался: постучать ли в стекло, чтобы сразу предупредить хозяев о своем приходе, или сначала открыть дверь в «свою» половину дома, и разбудить хозяев уже изнутри?

Он решил, что стук в окно, не дай Бог, может быть услышан соседями, а хозяева перепугаются, и неизвестно, что еще сделают. Поэтому он сразу пошел к своему отдельному входу.

Но вот облом! Как оказалось, дверь была закрыта изнутри на засов! Мазепа чертыхнулся.

Теперь ему надо было все-таки будить хозяев в половине четвертого утра стуком в окно. К счастью, небо начинало слегка светлеть.

Сережа осторожно постучал в окно хозяйской спальни, потом еще раз. Подождал. Еще раз постучал. Стучать надо было негромко, осторожно, но, тем не менее, так, чтобы этот звук нельзя было не услышать.

За стеклом наконец-то появилась заспанная и испуганная одновременно хозяйская физиономия.

Домовладелец моментально узнал квартиранта, махнул рукой в сторону двери, и отошел от окна.

Лейтенант направился к своему отдельному входу. Пока он подошел, дверь уже была нараспашку, а хозяин настороженно хмурился.

— Неожиданно, — сказал он.

— Да уж, — ответил Мазепа. — Но мне некогда. Я сейчас уезжаю. Насовсем. Сейчас соберу вещи, рассчитаюсь с вами, и все.

— Ну так чего стоишь? Проходи.

Лейтенант прошел в комнату, достал из кармана формы деньги, отсчитал квартплату, протянул купюры хозяину. Тот забрал их и ушуршал куда-то к себе в комнаты.

Сергей полез под кровать, рассчитывая вытащить свою единственную большую сумку, но не нашел ее.

Тут в комнату вернулся хозяин.

— У меня тут сумка была… — вопросительно протянул лейтенант.

— Да мы тут после ограбления все убрали. Твои вещи в другой комнате. Я сейчас принесу.

Вещи за время службы лейтенант не накапливал. Поэтому в сумку легко поместились и снятая форма, и туалетные принадлежности, и несколько книг. Строго говоря, Мазепа страшно торопился, (за окном неудержимо светлело), и у него не было времени вспоминать, забыл он что-нибудь еще или нет.

— Ну, если что я забыл, заберите себе. Ладно? — обратился он к хозяину.

Тот пожал плечами. В эту минуту в комнату вошла хозяйка — грузная, пожилая женщина, которую непрерывно и поочередно мучили артрит и радикулит. Вот и в эту минуту она тяжело опиралась на косяк двери.

— Уезжаешь, Сережа? — спросила она. — А почему так рано?

Сначала Мазепа хотел зло ответить — «А вы сами не догадываетесь?». Затем подумал: «А зачем это?», и вслух сказал:

— Очень домой тороплюсь, Маргарита Павловна.

Набив сумку, он, к крайнему изумлению хозяев дома, рванулся к поленнице, покопошился там с полминуты, а потом вернулся в комнату с приличных размеров поленом.

— Дайте нож, пожалуйста, — попросил лейтенант. — Или отвертку.

Изумленный хозяин молча и без вопросов принес большую отвертку. Мазепа расковырял ее затычку в полене, уцепился ногтями за кончики целлофана, и вытащил наружу не самых маленьких размеров «колбаску» из золотых монет.

Краем глаза Сергей заметил как муж с женой кусают себе губы. Теперь они и сами увидели, что именно искали грабители.

— Ну все, счастливо! — прокричал им лейтенант, на миг остановился, огляделся еще раз напоследок кругом, то ли чтобы еще раз посмотреть, не забыл ли он чего важного, то ли для того, чтобы запомнить эту комнату, в которой провел довольно яркий отрезок своей пока еще не особо долгой жизни, и быстрым шагом направился к калитке.

Она скрипнула за ним, и больше в этот дом он не вернулся никогда.

День обещал быть солнечным и жарким. Но пока на улицах не было не души.

Дорога к автовокзалу шла вниз, под гору. Сумка была не особо тяжелой, и, периодически меняя плечо, Мазепа удирал из Буйнакска семимильными шагами.

Конечно, до появления официальных частных извозчиков было еще далеко, но лейтенант знал, где тусуются частники, желающие подзаработать нелегально. Единственное, что смущало лейтенанта, так это то, что в такой ранний час там могло никого и не быть. А ведь чем больше он оставался в городе, тем больше возрастала для него опасность нарваться на тех, кто был очень заинтересован во встрече с ним.

И правда, на точке никого не было. Лейтенант замер, сердце лихорадочно застучало в виски. Он пребывал в полной растерянности.

Первый автобус, по идее, должен был быть через четыре часа. К этому времени, вполне возможно, нехорошие люди уже узнают о его бегстве из госпиталя, отъезде из дома, и начнут его искать. А где искать? Ну естественно на вокзале! Где же еще?

Внезапно из-за поворота вынырнула синяя «шестерка». Лейтенант замахал руками. Машина остановилась, и боковое зеркало опустилось.

— Довезете до Махачкалы? — спросил Мазепа.

Черноусый абрек оценивающе осмотрел офицера.

— Сильно торопишься? — спросил он.

— Сильно, — честно ответил Сергей.

— Ну, тогда десять рублей, не меньше.

Мазепа усмехнулся:

— Ладно, я согласен.

— Да-а? — удивился черноусый. — Тогда садись, поехали.

Лейтенант закинул сумку на заднее сиденье, сам уселся на переднее, и «шестерка» рванула с места в карьер.

Расплатившись с частником, Мазепа отнюдь не поспешил покупать билет на поезд. До нужного ему рейса оставалось еще несколько часов. Он боялся, что его, в принципе, могут искать и здесь, на железнодорожном вокзале.

Поэтому он добрался общественным транспортом до автовокзала, где купил билет до Кизляра. Причем так удачно, что автобус отошел от вокзала через десять минут после покупки билета.

А вот уже в Кизляре демобилизованный лейтенант купил билет на поезд, и спокойно поехал домой в плацкартном вагоне.

Андрей Иванович Шувалов.

В Новороссийск Андрей Иванович прибыл уже поздно.

Немного расспросив прохожих, постового милиционера, и слегка поплутав в окрестностях, Шувалов нашел гостиницу «Океан», где, согласно полученных им инструкций, для него уже был забронирован одноместный номер.

При гостинице была платная парковка, располагавшаяся через дорогу. Поставив свой автомобиль на стоянку, и расплатившись со сторожем, уставший Андрей Иванович неторопливо отправился заселяться.

Администратор быстро сверила данные из его паспорта с занесенными в ее компьютер, и выдала ему ключи.

Номер находился на пятом этаже, и Шувалов отправился к лифту. Тот был занят, и Андрею Ивановичу пришлось подождать. Лифт хотя и шел вниз, но явно не торопился. Шувалов начал переминаться с ноги на ногу.

Наконец раздался мелодичный звонок, и створки открылись. В лифте уже находилась женщина. Так как Андрей Иванович встал прямо напротив лифта, то пару секунд они пристально смотрели друг на друга.

Такие женщины Шувалову всегда нравились. Круглое улыбчивое лицо, задорный носик, живые темно-карие глаза, ярко-желтые, (понятно, что крашенные), волосы, невысокий рост, пышная грудь, и то манящее сочетание тонкой талии и крутых бедер, которое делает иных женщин похожими на песочные часы.

Незнакомка томно улыбнулась пухлыми, ярко накрашенными губами, и опомнившийся Шувалов сразу же уступил ей дорогу.

Войдя в лифт, Андрей Иванович повернулся спиной к зеркалу, и, пока двери лифта не закрылись, продолжал смотреть вслед так поразившей его женщине. Она же, не оборачиваясь, скрылась за дверями гостиницы.

Андрей Иванович вздохнул. Видимо, помимо его воли и сознания курортное настроение, (несмотря на то, что он прибыл-то в Новороссийск на работу), вступало в свои законные права.

Шувалов вышел в коридор. Мягкий чистый ковер глушил его шаги, пальмы, сидящие в кадках, и лианы, ползущие по стенам, создавали ощущение южной оранжереи. Это все Андрею Ивановичу безумно нравилось, и к своему номеру он подошел с приятным предчувствием.

Что же! Номер был неплох. Холодильник, кровать, диван, туалет с душем — что еще нужно? Ах да! Телевизор здесь тоже был. Андрей Иванович сразу пощелкал пультом. Насчитав больше десяти каналов, Шувалов прекратил это занятие.

Больше всего сейчас ему хотелось искупаться и выпить пива. К купанию он приступил немедленно. Вода в душе была горячей, а полотенце приятно пахло. Войдя в комнату, Андрей Иванович достал свой походный набор, натерся дезодорантами, облился с ног до головы дорогим мужским одеколоном, одел на чистую рубашку галстук, и отправился вниз — в ресторан.

А вот здесь, как вначале показалось Андрею Ивановичу, его приятное настроение должно было испариться.

Зал был полон, дым стоял коромыслом, и, по всей видимости, никто из посетителей покидать ресторан не собирался.

Шувалов, поколебавшись, все же направился к барной стойке, и заказал себе большой стакан пива «Дон».

Ведь выпить пивка ему в эту минуту хотелось больше всего — сказывался день, проведенный целиком и полностью за рулем. Пиво вошло в Андрея Ивановича как оживляющий напиток. Как ему показалось, в голове даже просветлело.

С просветлевшей головой наладилось и зрение. Шувалов высмотрел в мешанине танцующих и шарахающихся туда — сюда посетителей одно свободное место за столиком у окна.

«Странно», — подумал Андрей Иванович, — «свободное место, и даже у окна? Ладно, пойду проверю. За спрос денег не берут».

Он отошел от стойки, и решительно протиснулся до заинтересовавшего его столика. То, что он увидел, потрясло его намного больше, чем даже наличие свободного места. За столом сидела та самая незнакомка из лифта! Вот уж на удивление… Но Андрей Иванович решил не стоять столбом, а сразу приступить к делу. Мало ли, вдруг просто, гм-м… партнер отошел на время. Сейчас она скажет — «Занято» — и можно смело разворачиваться и идти в номер. Взять здесь же в баре пива побольше, какой-нибудь закуски, и в номер. Попить пивка, посмотреть телевизор, и спать. Завтра ж в порт!

— Занято? — спросил он.

Женщина внимательно посмотрела на Шувалова, потом в ее глазах мелькнула искорка воспоминания. «Узнала», — догадался Андрей Иванович. Тем не менее, она задержалась с ответом. Шувалов продолжал стоять в вопросительной позе.

— Да нет, — ответила незнакомка. — Присаживайтесь, пожалуйста.

Голос у нее был мягкий, грудной… Сладкий голос.

Сердце у Андрея Ивановича забухало. Давно он не знакомился с женщинами. Очень давно. Так, чтобы попасть на курорт без жены? Да она бы съела его потом дома! Живьем! Если бы не Грачев…

Шувалов присел, но в растерянности забыл, что же нужно делать дальше. Он забарабанил пальцами по столу.

— Вам, наверное, нужно это? — сказала женщина, протягивая ему меню.

Андрей Иванович внезапно понял, что ему очень хочется слушать этот голос и дальше.

— Да — да, конечно, — спохватился он и принял из рук незнакомки тяжелую кожаную папку.

— Вы позволите вас угостить, — неожиданно быстро для самого себя он принялся «хватать» быка за рога.

Женщина негромко засмеялась. Как колокольчик.

— Вы всегда так напористо знакомитесь? — спросила она.

Андрея Ивановича бросило в пот, он решил, что все испортил, даже не успев начать, а потому ответил правду:

— Я вообще не помню, когда последний раз знакомился. Я на курортах редко бывают, а без жены вообще никогда. А с супругой не очень-то назнакомишься.

— Спасибо за откровенность. Вы смелый человек.

— Правду говорить легко и приятно, — ответил Андрей Иванович.

Откуда-то из глубин памяти всплыла эта фраза. Кто ее сказал? Где он ее слышал? Или, может быть, читал. Нет, не помнил Шувалов, откуда он знал эти слова. Но подошли они как нельзя к месту.

— Ну что ж, — мягко протянула незнакомка. — Давайте познакомимся. Меня зовут Лариса Михайловна. Можно просто Лариса — я не обижусь.

Шувалов внезапно облизнулся:

— А меня зовут Андрей Иванович. А если хотите — можете назвать просто Андрей… Давайте так, я буду назвать вас Ларисой, а вы меня — Андреем.

— Ну хорошо, договорились. Вот только вы, Андрей, заказывать-то что-нибудь будете?

— Я?.. Ах, да! Ну, конечно же, — Шувалов заторопился. — Сейчас, одну минуточку.

Он поискал глазами по залу официанта, увидел, замахал ему рукой. Тот кивнул, и через пару минут нарисовался у столика. Андрей Иванович заказал бутылку шампанского, (для продолжения знакомства), бутылку вина, пару салатов, и большой бифштекс. Он спросил у Ларисы, что она будет есть, и та, особо не жеманясь, попросила то же самое, что и ему.

Официант ушел, но не надолго. Не успели Лариса и Андрей Иванович помолчать, как тот уже принес открытую бутылку шампанского и бокалы. Шувалов немедленно разлил игристый напиток, произнес вполне естественный тост за знакомство, и быстро выпил. Вкусное шампанское легло на подготовленную пивом базу, и Андрей Иванович почувствовал себя необыкновенно приятно.

— Вы отдыхаете? — спросил он Ларису.

— Да нет, я в командировке, ненадолго.

— Надо же, — возбужденно воскликнул Андрей Иванович, — какое совпадение! Ведь и я тоже в командировке.

— Вы не в порт, случайно?

— Да, а как вы догадались?

— Очень просто… Здесь почти вся жизнь крутится возле порта.

— И вы туда же?

— А вот я — нет. У меня совсем другой профиль. Я по искусствоведческой части. А вы?

Андрей Иванович уже наливал второй бокал шампанского.

— А я тут по торговым делам, — ставя бутылку на стол, ответил он. — Наша фирма торгует зерном на экспорт.

— Да? — удивилась Лариса, — а чьим зерном?

— Своим собственным.

— С ума сойти! И что, у нас в стране еще осталось сельское хозяйство?

Это было произнесено так искренне, что Андрей Иванович даже как-то обрадовался. Вот теперь ему представилась возможность с гордостью рассказать, чем они занимаются, и поразить воображение новой знакомой, которая, наверное, как и большинство горожан, вполне уверены, что сельское хозяйство — это черная дыра, куда что ни кидай, все провалится и пропадет пропадом.

— Я акционер одного крупного холдинга. У нас элеваторы, хозяйства свои, МТС…

— Простите, что?

— МТС — машинно-тракторная станция. Ну, знаете, хозяйств у нас много, в каждом держать свою технику полностью не выгодно. Мы подержанные комбайны в Германии купили, и привезли сюда. Создали отдельное предприятие. Теперь они по договорам убирают зерно. Сначала в одном хозяйстве, потом в другом, а если есть возможность — то и за деньги услуги оказываем. Вот. Зерно у нас хорошее. Да что там скромничать! Отличное у нас зерно! Вот, все что можно, гоним на Запад. Твердую пшеницу, гречиху, подсолнечник — все, что берут.

— А берут?

— Еще как! С руками отрывают… Вот вы знаете, что самые лучшие итальянские макароны делают из нашей пшеницы?

— Неужели? — усмехнулась Лариса.

Шувалов даже немного обиделся:

— Да — да! Между прочим, именно так. У них не растет такая пшеница как в нашей зоне. Климат у них не тот.

— А как же раньше-то они без нее обходились?

На такой простой и резонный вопрос Андрей Иванович не сразу и ответ-то нашел:

— Обходились как-то… Но качество было не то! Я же говорю, самые лучшие макароны итальянцы делают из нашей пшеницы. А все остальное — хуже.

Принесли заказ. Шувалов разлил в последний раз шампанское, они выпили и приступили к еде. На время разговор прервался.

Возобновила его Лариса.

— А вы, Андрей, я так понимаю, руководитель?

Андрей Иванович проглотил кусок бифштекса, и, вытирая рот салфеткой, ответил:

— Нет, я просто акционер. Мне руководящая работа не нравится. Я не хочу в офисе сидеть. Я заготовителем работаю. Езжу по всей области, договора на поставку зерна заключаю.

— А зачем это, если у вас свое зерно?

— Да все очень просто. У нас не хватает своих объемов. Очень часто есть хороший заказ, а нам закрыть его нечем. А ведь это очень хорошие деньги! Вот и закупаем еще все, что можно, чтобы партнеров не упустить.

— Сложная работа?

Шувалов разоткровенничался. Спиртное развязало ему язык.

— Да, конечно, сложная. Найди, а ведь нужно не абы какое зерно, нужно качественное. А найди такое! И чтобы согласился продать, и по той цене, по которой предложишь… Сложно, языком надо вертеть, не переставая. Язык надо тренировать. Знаете, как замполиты язык тренируют?

— Как?

— А вот так!

Андрей Иванович образно показал, как он вываливает язык на стол и массирует его руками. Лариса засмеялась: звонко, как колокольчик.

— А вы смешной! Ну и сколько вам приносит эта тяжелая работа языком?

Андрей Иванович не только не насторожился, (а собственно говоря, почему надо было? Обычное человеческое любопытство), но с большим самодовольством ответил:

— Я купил новую квартиру.

Лариса улыбнулась:

— Здорово. А вот нам — бюджетникам — это не светит.

Шувалов осекся, и даже почувствовал нечто вроде вины за свое бахвальство.

— Да уж, — сказал он. — С государством не разбогатеешь. Мы вот всех приличных специалистов из НИИ сельского хозяйства к себе на фирму перетащили… Что там за зарплаты! У нас в одном хозяйстве есть лаборатория, так там у них возможностей для исследований на порядок больше, чем было в этом институте.

— А зачем вам свои лаборатории, интересно?

— Ну как зачем? А качество зерна проверять? Мы же не можем на экспорт поставлять абы что!.. Один раз нарушишь евростандарты, потом будешь ходить вымаливать заказ, а не дадут. Там ребята такие дотошные! Нудные, дотошные…

Андрей Иванович непроизвольно сжал зубы. Лицо его перекосилось, но он тут же взял себя в руки и улыбнулся.

— Да что я все о себе, да о себе! Лучше вы, Лариса, расскажите, чем вы занимаетесь?

— Я по музейной части…

Она посмотрела на часы, и внезапно прервала фразу.

— Простите Андрей, — сказала Лариса. — Но мне пора идти. Мне должны позвонить, боюсь, я могу пропустить звонок.

«Наверное, муж», — почему-то тоскливо подумал Андрей Иванович. — «Проверяет, скорее всего… Как он вообще такую шикарную женщину отпустил одну на курорт, хотя бы даже и в командировку?.. Я бы ни за что не отпустил!».

— Знаете что? — Неожиданно предложила Лариса. — Вы завтра во сколько освобождаетесь?

У Шувалова радостно забилось сердце.

— Ну…, - протянул он. — Где-то часов в семь вечера, я думаю, я буду уже свободен… Самое позднее — в восемь.

— Хорошо. Давайте завтра встретимся здесь же ровно в восемь часов. А кто придет раньше — подождет.

— Да — да, конечно! — Андрей Иванович обрадовался, и даже не думал скрывать свои чувства.

Лариса лукаво улыбнулась, подхватила свою сумочку, и ушла, легким шагом.

Шувалов, как зачарованный, следил за движением ее бедер до самых дверей. Он почувствовал, как внизу у него что-то зашевелилось. Андрей Иванович поразился — он не ощущал такого уже очень и очень давно.

— Какая женщина! — прошептал он.

Черт его знает, где они застряли, но на следующий день вагоны еще не подошли. Так что делать Шувалову было абсолютно нечего. Он пошел на пляж.

Несмотря на начало сезона, пляж был полон. А чего удивляться? Погода стояла жаркая, солнце пекло так, что плавился асфальт. Одно спасение — в воде.

Андрей Иванович купил себе пива, соленой рыбы, и сидел под зонтиком в кафе на набережной. Ему было хорошо. Он сидел, и мечтал о вечерней встрече.

Мысли у Шувалова были самые что ни на есть фривольные. Андрей Иванович и в молодости не был большим ловеласом. Знаете, как-то подвела внешность. В молодости он был некрасив, и девчонки предпочитали ему других парней, что, строго говоря, вообще-то его сильно бесило.

Поэтому как только на него положила глаз первая, более — менее привлекательная девчонка, он, не долго думая, быстро предложил ей руку и сердце. Она не отказалась, и Андрей Иванович стал женатым человеком.

Теперь уже он мог слегка свысока смотреть на своих товарищей. В отличие от них, половые отношения у него были регулярными. Это его сильно успокоило, и на других женщин он внимание больше не обращал.

Но прошло несколько лет, чувства к жене приелись, она стала дурнеть, (между прочим роды сказались на ней весьма сильно — она резко растолстела, и покрылась какими-то пятнами), а вот сам Шувалов весьма для себя неожиданно стал хорошеть. Так часто бывает с мужчинами южного типа — как хорошее вино, они зреют медленно, но с годами приобретают особый шарм.

Бывая в командировках, Андрей Иванович начал замечать, что женщины на него поглядывают. Это очень сильно прибавило в самооценке, но кроме легких двусмысленных фраз Андрей Иванович не позволял себе ничего.

А если сказать совсем честно, то он просто боялся. Довольно часто он воображал себе секс с разными привлекательными и молодыми девицами, но дальше воображения дело не доходило. И если бы вдруг действительно появилась бы такая возможность, Андрей Иванович, скорее всего, просто постарался бы все спустить на тормозах. Ведь помимо прочего, у Шувалова был небольшой, как бы сказали в восьмидесятые, «закидон». К сексу он относился весьма трепетно.

Так, он твердо полагал, что никогда не женился бы на девушке, у которой до него были любовники. Он искренне считал, начитавшись разных умных книг, что когда два человека сливаются в одно целое, то возникает что-то большее, чем простой физиологический акт. Это вам не стакан воды выпить! А делить свою женщину с кем-то еще? Такого Андрей Иванович даже представить себе не мог. Пусть даже это было в прошлом, и до него…

Шувалов вычитал в одном православном журнале, случайно попавшемся ему в руки, что каждый мужчина оставляет на женщине неизгладимый отпечаток. И если таких отпечатков становится много… Статья настолько впечатлила Шувалова, что он уже и не рад был, что она попалась ему на глаза.

Нет, использованный материал ему не нужен. Нет, конечно, женщины как женщины… Но не для него.

И потому ему, как человеку еще советского воспитания, казалось, что если он с кем-то переспит, то ему потом придется как-то по-другому общаться с этим человеком… А этого он очень не хотел.

Пусть мечты остаются мечтами. Не дай бог, чтобы они сбылись!

Сейчас же ситуация была совсем — совсем другой. Во-первых, Лариса ему страшно нравилась. Так нравилась, что уже мысли о супруге вызывали какую-то легкую неприязнь. Во-вторых, здесь на курорте, царила особая атмосфера, которая снимала с Шувалова многие комплексы и страхи. Ну и, наконец, в-третьих, чего греха таить, он был совершенно уверен, что, когда вернется из Новороссийска, то больше не увидит Ларису никогда в жизни. Не увидит, и не услышит.

А потому сейчас ситуацию следует раскручивать на всю катушку, пользоваться моментом, возможностью, удачей, которая, наверняка, не представится больше никогда. Даже просто интимно общаться с такой женщиной после стольких лет серой будничной семейной жизни — это же настоящий праздник! Так, празднуй, Андрей Иванович, не тормози, не останавливайся!..

Шувалов искупался. Вода была прохладной, но вполне терпимой. Он легко доплыл до буйка, потрогал его рукой, покачался на воде рядом с ним, потом повернулся на спину и медленно поплыл в сторону берега. Над ним в бездонном голубом небе плыли облака. Такие же облака, как в детстве, когда он плавал в речке, вниз по течению, и оно мягко обтекало его со всех сторон, вода наливалась в уши, и вместо звуков ветра он слушал стук собственного сердца…

Лирическое настроение заставило Шувалова выпить еще пару литровых стаканов пива. Он посмотрел на часы, и решил, что к вечеру нужно быть в форме. Для этого он еще раз сходил в воду, и много плавал, пытаясь сбить легкое опьянение.

В шесть часов Андрей Иванович вернулся в гостиницу, приготовил костюм, обмылся, надушился, посмотрел пустыми глазами телевизор, и ровно в восемь часов вечера зашел в гостиничный ресторан.

На этот раз свободных мест не было вообще. Но не было и Ларисы. Андрей Иванович вместо того, чтобы занервничать, неожиданно успокоился. Раз Ларисы нет, то когда она придет, они просто пойдут куда-нибудь в другое место.

Шувалов хотел подождать в баре, но передумал. Он решил, что за сегодня и так уже прилично выпил, а более — менее трезвая голова ему очень даже понадобится. Поэтому он вышел за двери ресторана и присел на мягкий диванчик в холле, прямо под пальмой. С этого места вход в ресторан был прекрасно виден.

Прошло пятнадцать минут, а Лариса все не появлялась. Шувалов начал нервничать и кусать ногти. К счастью, не более чем через минуту входные двери в гостиницу распахнулись, и знакомая фигура быстрым шагом направилась ко входу в ресторан.

— Лариса! — стараясь особо не шуметь, замахал руками Андрей Иванович. — Лариса!

Женщина уже почти взялась за ручку, когда услышала, что ее зовут. Она неторопливо повернула голову, как будто боялась увидеть что-то не очень для себя приятное, но когда увидела Андрея Ивановича, сразу расслабилась и заулыбалась.

— Ах, это вы! — воскликнула она. — Но почему вы здесь, а не там?

— Там совершенно нет мест! Я жду вас для того, чтобы мы вместе отправились куда-нибудь в город. Куда-нибудь, где место для нас найдется.

Шувалов, с не вполне очевидной для его комплекции резвостью, вскочил на ноги, подошел к Ларисе, предложил ей ручку, и получив согласие, чинно направился на выход.

Они довольно долго гуляли по городу, но никак не могли где-нибудь присесть. То вообще не было мест, то не было хороших мест, то им не нравился сам ресторан или кафе, то еще что-нибудь мешало.

В конце — концов Шувалов понял причину их неудач. Им просто не хотелось сидеть, а хотелось бродить, и разговаривать на ходу.

Пока они гуляли, Андрей Иванович выложил, сам того особо не замечая, о себе почти все. О том, почему и как он женился, сколько у него детей, как их зовут и чем они занимаются, как он попал на нынешнюю работу, сколько ему за нее отстегивают, как рассчитывают дивиденды, почему ему нравится работать в «Деметре» и какие у него планы на будущее. При этом он не забывал отвешивать Ларисе комплименты, которые она благосклонно принимала.

Сама Лариса рассказывала о себе гораздо меньше. Он узнал только о том, что она разведена, что с бывшим мужем она не поддерживает никаких отношений, и даже не знает, где он сейчас обретается, и что детей у нее нет. Она пожаловалась, что такие замечательные мужчины, как Андрей Иванович встречаются крайне редко, а если и встречаются, то, как правило, уже обременены семейством и детьми.

На эту жалобу — комплимент Шувалов смог сказать только «увы». Правда, он выразил уверенность, что такую прелестную женщину как Лариса мог бросить только круглый идиот, и что если бы он был холост, то… Он не договорил, и это было красноречивее всяких слов.

Лариса взглянула на него с благодарностью, и пожала ему локоть. От ее взгляда Андрей Иванович просто сомлел. В эту минуту он на самом деле, совершенно искренне жалел, что не холост. «Седьмое небо» не казалось ему уже таким далеким.

Ночь была темна, в свете фонарей мелькали загадочные тени, шумел ночной город, а прохладный ветер с моря приятно контрастировал с дневным пеклом. Лариса и Андрей Иванович направлялись обратно в гостиницу.

Всего час назад они все-таки нашли себе место в кафе, попробовали местных краснодарских вин из замечательного Абрау-Дюрсо, закусили креветками, и почувствовали себя совсем — совсем хорошо. Но тут Лариса, (заметьте, не Шувалов, а именно Лариса), сказала, что завтра будет трудный рабочий день, и, как бы не было ей сейчас замечательно с милым Андреем, но ведь нужно хотя бы немного поспать.

Шувалов заметил, что время еще детское, но послушно поднялся, и последовал за своей новой знакомой.

Они, хотя и шли к гостинице, но явно не торопились. Разговор шел практически ни о чем. Но даже не особо опытный в таких делах Андрей Иванович по интонации и жестам подруги понимал, что он ей не безразличен, и что у него есть шанс на нечто большее, чем просто прощальный поцелуй в щечку у двери в номер.

Так и оказалось. Когда они остановились у дверей ее номера, Лариса как-то глубоко вздохнула и с какой-то просительной интонацией сказала:

— Зайдете?

У Шувалова слегка закружилась голова. Он ничего не смог сказать, а только утвердительно закивал головой.

— Тогда проходите.

Они вошли. Такой же одноместный номер, как у Шувалова, с похожей мебелью, и расположением всех вещей.

Лариса упала на диван:

— Ах, как я устала!.. Андрей, вот там, в холодильнике, есть открытая бутылка вина. Давайте выпьем!

— Да — да, конечно! — Андрей Иванович, уже было хотевший присесть рядом с Ларисой, разогнулся, подошел к холодильнику, забрал бутылку, нашел бокалы, налил себе и Ларисе, и подошел с бокалами к ней.

Это было, пожалуй, той последней каплей, которая точит камень. Эта доза спиртного сняла с Шувалова все барьеры, которые у него еще оставались. Он поставил пустые бокалы на столик, резко сел на диван, обнял Ларису правой рукой и впился ей в губы. Она охотно ответила. Ее волосы пахли чем-то неуловимо приятным, теплым, детским. Андрей Иванович зарывался лицом в ее кудри и вдыхал этот аромат, широко раздувая ноздри.

Женщина пересела к нему на колени, и начала расстегивать рубашку.

Шувалов покусывал ее за ухо, целовал в плечо… Она молча жмурилась и улыбалась.

Когда пуговицы закончились, Шувалов отстранил Ларису, встал, и рывком стянул с себя рубашку. Он стоял перед ней; она также встала. Они стояли напротив, она тревожно смотрела ему в глаза, как бы спрашивая его: «А стоит ли?».

Ничего не говоря, Андрей Иванович начал расстегивать на ней платье. Оно упало на пол, Шувалов прижался к Ларисе, нашарил на спине застежку от лифчика, расстегнул ее, и потянув за лямки, стянул его и бросил на диван.

Лариса стояла перед ним почти голая; лишь черные кружевные трусики еще оставались на своем законном месте. Шувалов наклонился, и начал целовать сосок на груди Ларисы. Она изогнулась; он перешел к другой груди. Потом поднял женщину, которая оказалась совсем не тяжелой, на руки, и отнес ее к постели.

Лариса лежала на спине, а Шувалов нависал над ней.

Да, ей не было еще и тридцати. На ее чистой коже еще не было следов возраста, она дышала здоровой чистотой молодости. Такой чистой и слегка загорелой кожей можно было только восхищаться. Андрей Иванович принялся неторопливо целовать ее.

Он проводил языком снизу доверху. Тщательно, как будто он хотел попробовать каждый кусочек ее тела, достать каждый изгиб. Лариса млела: она лежала с закрытыми глазами и едва заметно дышала.

Шувалов перевернул ее на живот. Теперь он гладил и целовал ей спину. Лариса раскинула руки в стороны, а ее светлые волосы разметались по подушке.

Андрей Иванович чувствовал нарастающее возбуждение. Оно подстегивало его, и вот он, наконец, решился стянуть кружевные трусики, обнажая круглую, мягкую и очень соблазнительную попку. Шувалов мял ее обеими руками, а затем, одним быстрым движением, он просунул руку между ног женщины, и провел там, где уже было жарко и влажно. Лариса тихонько застонала и повернула голову.

— Ты готов? — спросила она.

— Я? Да, давно готов.

Андрей Иванович чувствовал себя как мальчишка, который собирается сделать это впервые. Ему так хотелось войти в Ларису, что он даже дрожал. Шувалов сбросил с себя брюки, снял носки, стянул трусы и его вздыбившееся достоинство наконец-то обрело свободу.

Лариса перевернулась на спину, взяла член в руку, слегка пожала его, отчего у Андрея Ивановича непроизвольно перехватило дыхание, и сказала:

— Подожди секундочку.

Она неторопливо поднялась, подошла к подоконнику, где стояла маленькая черная женская сумочка, и, стоя спиной к Шувалову, вытащила из нее коробочку, достала розовый презерватив.

Шувалов продолжал стоять у кровати. Лариса сама надела ему презерватив, повалилась на кровать и широко, придерживая их руками, раздвинула свои мягкие красивые ноги…

Андрей Иванович старался на Ларисе так, словно скинул пару десятков лет. Движения его были резки и размашисты.

Почувствовав приближение оргазма, он схватил женщину за плечи, навалился на нее всем своим телом, еще два яростных движения, и… струя спермы рванула из него внутрь Ларисы. Он ничуть не ошибся: именно внутрь, так как презерватив порвался…

Они оба растерянно смотрели на порвавшееся латексное изделие, женщина слегка нахмурилась, потом махнула рукой, улыбнулась, потянула Андрея Ивановича на себя, и принялась его целовать…

Шувалов был счастлив. Он снова ощутил, что такое полноценный секс. Конечно, ни в какое сравнение с редкими домашними механическими движениями, которых к тому же с годами становилось все меньше и меньше, это не шло.

Разница заключалась еще и в том, что через полчаса Андрей Иванович был готов снова. На этот раз презерватив они не использовали, решив, что и так все обойдется, но переменили позу. Шувалов пристроился сзади, и вид движущегося шикарного женского зада только увеличивал его и без того невероятное возбуждение и восторг.

В эту ночь Андрей Иванович почувствовал себя почти молодым. Проснулись они в одной постели, и, прежде чем разойтись по своим рабочим дела, сделали это еще один раз.