Однажды Амундсен стоял на палубе с двумя товарищами. Вдруг один из них воскликнул: «Олень!» — и указал на чёрное пятнышко, которое виднелось на склоне горы. Но другой товарищ рассмеялся:

— Олень этот на двух ногах.

— Как на двух? — удивился Амундсен.

— Это человек, а не олень.

Амундсен поднял бинокль к глазам: в самом деле, по склону горы к бухте шёл человек, закутанный в звериные шкуры; потом из-за гребня горы показалось ещё четыре человека, вооружённых копьями и стрелами. Они быстро шли к стоянке.

— Пожалуй, эти дикари могут нам причинить неприятности, — сказал Амундсен. — Намерения у них, видно, воинственные. А ну-ка, друзья, давайте вооружимся.

Два товарища Амундсена быстро спустились в каюту и вышли оттуда с ружьями. И Амундсену принесли ружьё. Втроём они двинулись навстречу незнакомцам. Остальные четверо оставались на яхте и на берегу. Никто не знал, кто эти люди: друзья или враги.

— Это эскимосы, — сказал один из участников экспедиции, глядя на приближающиеся фигуры. — Что они могут сделать со своими стрелами?

Два маленьких отряда медленно сходились. На расстоянии тридцати шагов друг от друга они остановились. Эскимосы держали свои луки и стрелы наготове. Амундсену не хотелось нарушать мир. Он обернулся к своим товарищам и сказал:

— Давайте-ка положим ружья. Пусть они увидят, что мы не хотим сражаться.

И все трое бросили ружья в сторону. Амундсен крикнул: «Микимо!» — единственное эскимосское слово, которое он знал. Это было приветствие. Эскимосы тотчас бросили свои луки и стрелы в сторону, быстро подошли к незнакомым людям, протянули им руки, засмеялись и заговорили, хотя и не понимали друг друга.

Норвежцы старались показать, что никаких злых намерений у них нет. И эскимосы это поняли. Амундсен повёл гостей к стоянке, пригласил на яхту, угостил их мясом и шоколадом. Дружба была заключена.

Амундсен показал эскимосам топоры, ножи, пилы. В этих местах не только металл, но даже дерево встречается очень редко. Своё оружие эскимосы делали из костей морских животных: луки их были из рёбер кита. С удивлением и даже некоторым ужасом смотрели они, как Амундсен стальной пилой пилил дерево и топором рубил доски. Всё это было для них совершенно неизвестным.

Когда все вышли на палубу, Амундсен взял ружьё и выстрелил. Эскимосы упали на палубу лицом вниз. Амундсен подошёл к ним, поднял каждого по очереди, успокоил, обласкал и подарил им ножи, иголки и другие мелочи.

Эскимосы понемногу пришли в себя и знаками начали просить, чтобы могущественные гости разрешили прийти сюда всем племенем и поселиться около них. Амундсен посоветовался со своими спутниками и согласился. Обрадованные эскимосы удалились, а два дня спустя в полукилометре от стоянки выросло уже целое селение в пятьдесят эскимосских «иглу» — хижин, сделанных из снега и льда. Всего пришло человек двести мужчин, женщин и детей.

Девятнадцать месяцев подряд Амундсен и его спутники прожили бок о бок с эскимосами. Перед взорами европейцев впервые раскрылась жизнь этих самых северных обитателей мира.

Эскимосы! Человечество имело о них только смутные, отрывочные, иногда даже фантастические сведения. Что это за народ? Как он живёт? Каковы его духовные интересы?

И вот теперь перед Амундсеном и его товарищами развёртывалась картина жизни этого таинственного народа. Амундсен подолгу гостил в снежных хижинах эскимосов, ездил с ними на охоту и на рыбную ловлю, бывал на их праздниках, пользовался их помощью при различных работах и так хорошо изучил язык эскимосов, что свободно с ними объяснялся.

В те первые дни, когда эскимосы только что поселились вблизи зимовки, Амундсен немного опасался: а вдруг им взбредёт что-нибудь в голову? А вдруг они нападут на экспедицию и отнимут запасы продовольствия, тем более, что, как знал Амундсен, эскимосам нередко приходится голодать. Норвежцев только семеро, эскимосов же было более двухсот, а потом подошли ещё новые группы эскимосов, — образовался большой лагерь.

Амундсен на всякий случай решил прибегнуть к хитрости: внушить дикарям уважение и страх к белому человеку. Как и многие люди, воспитанные в буржуазном обществе, Амундсен считал эскимосов не только людьми, стоящими на более низкой ступени культурного развития, но и людьми низшей расы. Поэтому и отношение к ним было покровительственное и пренебрежительное. Амундсен считал их людьми неполноценными, и вряд ли тогда ему пришло бы в голову представить себе, что эскимос, получив образование, мог стать капитаном, инженером, врачом, учёным.

Вместе с лейтенантом Хансеном он построил вдали от яхты небольшую снежную хижину. Под этой снежной хижиной была заложена мина, и Хансен провёл от хижины к яхте электрические провода, старательно замаскировав их снегом.

Когда всё было готово, Амундсен пригласил на судно эскимосов. Пришло почти двести человек. Амундсен, как только мог, объяснил им, что белые люди очень могущественны и что они могут сделать всё, что угодно.

— Мы можем разрушить всё на далёком расстоянии. И вообще можем производить самые необыкновенные вещи. Эскимосы должны относиться к белым людям с уважением. Им нельзя причинять никакого вреда. Белые люди могут строго наказать эскимосов. Вот, например, видите снежную хижину? Смотрите, как она далеко от меня, но я скажу одно слово, и сейчас же она поднимется на воздух и разлетится на куски.

Он повторил это хвастливое внушение несколько раз, пока не убедился, что все его поняли. И, с удовлетворением отметив на некоторых лицах недоверие, Амундсен поднял и опустил руку.

Хансен тут же незаметно соединил провода, и снежная хижина с грохотом разлетелась в куски. Снежное облако вместе с огнём высоко поднялось вверх.

Многие эскимосы в ужасе упали на палубу. Кое-кто побежал прочь с корабля, а некоторые не могли даже ползти — от страха у них отнялись руки и ноги.

Однако все эти меры предосторожности были совершенно излишни. Наивные и доверчивые эскимосы относились к Амундсену не только с уважением, но и с суеверным страхом. Почти никто из них не видел белых людей, но кое-что о белых людях они слышали. Семьдесят пять лет назад их деды встречались с Джемсом Россом, который проходил в этих местах. Ножи, топоры, ружья, сани казались тогда эскимосам вещами сказочными. И о Джемсе Россе сохранились в памяти северного народа предания как о могущественном белом волшебнике. А сейчас они сами увидели белых людей, услышали страшные выстрелы из ружей, особенно сильное впечатление произвёл взрыв снежной хижины.

И долгое время после этого они с трепетом встречались с Амундсеном.

Длительное общение с эскимосами было настоящим кладом для антрополога и этнографа, а в планы экспедиции как раз и входили работы по антропологии и этнографии. Перед отъездом из Норвегии Амундсен накупил массу дешёвых товаров для меновой торговли: ножи, иголки, гвозди, топоры, женские украшения. Теперь всё это было пущено в оборот. В обмен на предметы домашнего и охотничьего быта эскимосы охотно отдавали Амундсену за нож или иголку самую разнообразную одежду: мужскую, женскую, детскую, любое оружие, рыболовные снасти, разную домашнюю утварь. Всякая мелочь, сделанная из металла или дерева, казалась им драгоценностью. Даже за пустые консервные банки они давали целые костюмы. В своих записках Амундсен рассказывает о том, как однажды ему удалось за пустую консервную банку получить два женских костюма, сделанных с большим вкусом из белых и чёрных оленьих шкур.

В течение всей зимы Амундсен внимательно изучал способы эскимосской охоты, их снаряжение. Его интересовало многое: какая упаковка лучше всего переносит перевозку грузов по торосистому льду, какие ремни или верёвки меньше всего соблазняют голодных собак, какие лыжи наиболее пригодны для путешествия по ледяному насту, какая обувь лучше предохраняет ноги от ранений при ходьбе по неровному льду и снегу.

Присматриваясь к эскимосам на охоте, Амундсен поражался той ловкости, с какой они разделывали убитых животных, выгибали или обрабатывали кости, чтобы смастерить луки, стрелы, швейные иглы, ножи.

Среди зимы с ближних островов начали прибывать новые группы эскимосов. Они предлагали Амундсену песцовые и оленьи шкуры — за один охотничий нож из шведской стали они давали по двенадцати великолепных песцов, и Амундсен обменивал грошовые вещи на драгоценные меха. С точки зрения цивилизованного европейца обман при таких обстоятельствах был естественным.

Наступила длинная трёхмесячная ночь. Чтобы несколько разнообразить свою жизнь, члены экспедиции время от времени устраивали праздники, в которых принимали участие и эскимосы. При свете луны или северного сияния они стреляли в цель, бегали взапуски на лыжах. Лучшему бегуну и стрелку давали в награду какой-нибудь металлический предмет. Эскимосы радовались подарку, а если приз получал норвежец, то он тут же обменивал грошовый приз на драгоценный мех.

А научная работа не прекращалась ни на день.

В обсерватории неустанно действовали самозаписывающие аппараты-регистраторы. Ежедневно в двенадцать часов магнитолог Вик менял в приборе ленту. Зимой, когда температура падала до минус 60 градусов, эта операция была очень тяжёлой: в пургу и в метель, в кромешной тьме приходилось лопатой прокладывать дорогу в обсерваторию сквозь высокие сугробы. Дважды в сутки Ристведт производил метеорологические наблюдения. Лейтенант Хансен аккуратно выполнял обязанности астронома, картографа, фотографа. Он собирал геологические коллекции, делал гидрологические наблюдения. Особого павильона для астрономических наблюдений у экспедиции не было, и лейтенант Хансен устраивался со своими инструментами прямо на воздухе, где-нибудь за стеной жилого домика. Разумеется, при температуре в 60 градусов мороза это было не работой, а подвигом.

Лунд и Хансен занимались хозяйственными делами: добывали воду, что в зимнюю пору являлось немалой трудностью, готовили топливо, помогали коку и ухаживали за собаками.

Линдстрем кормил всю команду и одновременно по заданию университета в Христиании собирал зоологические, а летом и ботанические коллекции.

Амундсен, занимаясь научными наблюдениями, не отказывался ни от каких повседневных работ.

С наступлением весны он предпринял ряд санных поездок в район магнитного полюса. Вместе с лейтенантом Хансеном Амундсен точно определил новое местоположение магнитного полюса и тщательно обследовал как новый, так и старый районы. Это было одним из самых крупных достижений экспедиции.

Лето 1904 года было холодное. Лёд в бухте не вскрылся, и вырвать яхту из ледовых оков не удалось. Экспедиция вынуждена была остаться на вторую зимовку. Это не входило в расчёты Амундсена, но делать было нечего — приходилось жить надеждой на то, что следующее лето будет более тёплым.

Вторую зиму путешественники провели даже лучше, чем первую. Им уже были хорошо известны условия зимовки, да и место было обжитое. И работали они так же дружно и бодро. И никто из них не болел.

Амундсен, верный своим правилам, внимательно следил за тем, чтобы ни один участник экспедиции не оставался без работы. Праздность во время зимовок приносит неисчислимые беды: в долгую полярную ночь настроение у человека падает. Он легко поддаётся унынию, за унынием приходят апатия, безразличие, появляются болезни. Работа же спасает от мрачных дум. И каждый из членов экспедиции был загружен работой до предела.

Весна 1905 года была значительно теплее предыдущей. Появилась полная надежда, что экспедиция сможет продолжать путь дальше на запад. 1 июня остановили саморегистрирующие инструменты, затем разобрали все постройки на берегу и весь строительный материал перевезли на яхту.

Наконец всё было готово к дальнейшему походу. 13 августа яхта снялась с якоря и под прощальные крики эскимосов вышла из гавани.