Норвегия встретила Амундсена как национального героя. Навстречу пароходу, на котором ехал Амундсен, вышли тысячи парусных и паровых судов и лодок. Берега фиорда, мост через канал, стены старой крепости, набережная были покрыты тысячными толпами. Гремели сотни оркестров.
Пароход медленно шёл к пристани. Амундсен стоял на баке. Десятки тысяч глаз встречали его... Вот точно так же много лет назад Норвегия встречала Нансена после его похода через Гренландию. И юноша Руал в маленькой лодке со своими товарищами спешил тогда навстречу герою.
А сегодня Норвегия встречает его, Амундсена.
Пароход подошёл к пристани. По мосткам, украшенным красивой материей, Амундсен спустился на берег. Все кричали «ура», пели национальный гимн. Гремела музыка.
Прямо с корабля Амундсена провели в ратушу, где в его честь был устроен торжественный обед. Собрались учёные со всей Норвегии, писатели, члены правительства. Все восторженно говорили о замечательной победе и прославляли великого путешественника.
Но успех не вскружил Амундсену голову. Уже на следующий день после торжественной встречи он был на «Фраме» и наблюдал за разгрузкой судна.
Всюду его встречали и провожали толпы народа. Каждый встречный с уважением снимал перед ним шляпу. Фотографии Амундсена, его портреты были в каждом доме. Газеты трубили ему славу. И не только маленькая Норвегия, а вся Европа, весь мир узнал о человеке, открывшем Южный полюс, разгадавшем вековую тайну. Сотни лет многие верили в то, что на полюсе стоит гора высотой до неба, а другие полагали, что там не гора, а пропасть до самого центра Земли. Амундсен первый мог с уверенностью заявить, что нет там ни горы, ни пропасти.
На полюсе теперь стоит его палатка.
И, может быть, капитану Скотту тоже удалось её увидеть.
Долгое время об экспедиции Скотта не было никаких известий.
Знали только, что он отправился к полюсу на десять дней позже Амундсена.
Проходил месяц за месяцем. Судьба экспедиции Скотта оставалась неизвестной. Общественность Англии волновалась. В газетах появились статьи, в которых писали о необходимости снарядить спасательную экспедицию. Такая экспедиция была направлена на полюс лишь восемь месяцев спустя.
И примерно через год после триумфального возвращения Амундсена пришла печальная весть.
Спасательная экспедиция, дойдя до 79° 50' по дороге к Южному полюсу, нашла полузанесённую снегом палатку и умерших от истощения и холода капитана Скотта с двумя его спутниками.
На груди капитана лежал дневник, в котором шаг за шагом отмечался весь тяжёлый путь экспедиции от зимовки до полюса и обратно от полюса до того места, где смелых исследователей застигла смерть.
Дневник капитана Скотта — это повесть о большой человеческой трагедии.
План экспедиции был составлен капитаном Скоттом прекрасно. Он подобрал замечательных спутников, так же как и Амундсен, устроил на пути к полюсу несколько складов, рассчитывая пользоваться ими при возвращении, продумал все детали путешествия, — ошибся только в том, что недостаточно высоко оценил возможности передвижения на собаках и слишком много надежд возложил на пони и на моторные сани. Моторные сани, как и предсказывал Амундсен, сломались вскоре после выхода с зимовки. А пони быстро погибли в пути. Люди принуждены были везти сани с продовольствием и снаряжением на себе.
Это был чудовищно трудный путь. И всё же на полюс пришло пять человек.
Здесь их ждало большое разочарование.
Ещё издали увидели они палатку Амундсена, над которой развевались флаг Норвегии и вымпел «Фрама».
И хотя капитан Скотт не раз говорил о том, что они идут к полюсу не ради того, чтобы побывать на нём первыми из людей, чувство глубокой горечи и неудовлетворённости не покидало их ни на минуту, пока они были на полюсе.
Обратный поход был ещё тяжелей. Силы быстро убывали. Продовольствия едва хватало от склада до склада, так как двигались они очень медленно. Первые пятьсот километров были пройдены ими благополучно.
А дальше начались беды. Во время сильной пурги один из участников похода отморозил руки, другой — ноги. Скотт при падении ушибся и разбил плечо. Через несколько дней погиб самый крепкий участник похода — унтер-офицер Эванс. Четверо путешественников с огромным трудом продолжали путь. Ещё через несколько дней выбился из сил капитан Отс. Он понимал, что положение его безнадёжно, и на одной из стоянок он в пургу и в мороз вышел из палатки, сказав на прощанье:
— Пойду прогуляюсь. Может быть, вернусь не скоро...
И ушёл навсегда.
День за днём капитан Скотт записывает всё, что с ними происходит. Вот они, напрягая последние силы, идут к очередному складу, где есть и продовольствие и топливо. Остаётся пройти только шестнадцать километров. Но поднимается снежная буря. Идти дальше невозможно. Они вынуждены поставить палатку и ждать, пока затихнет пурга. Проходит много часов ожидания. Пурга продолжается. Продовольствие на исходе.
Несколько дней они борются с голодом, с холодом и под вой ветра засыпают вечным сном.
До последней минуты капитан Скотт продолжал писать, держа карандаш обмороженными пальцами.
«Жаль, но не думаю, чтобы я был в состоянии ещё писать». Это последняя его запись в дневнике перед последними словами: «Ради бога, не оставьте наших близких...»
Чувствуя приближение смерти, Скотт написал на конверте с прощальным письмом: «Моей жене», а потом уже слабеющей рукой поправил: «Моей вдове»...
Гибель Скотта была встречена в Англии очень болезненно. Некоторые английские газеты во всём обвинили Амундсена: вот кто виноват! Он будто бы скрыл свои планы не только от капитана Скотта, но даже от своих соотечественников. Он никому не сказал, что отправляется к Южному полюсу. Он схитрил, опередив Скотта.
Эти обвинения были несправедливы. Амундсен уже с острова Мадейры послал извещение о своём намерении идти именно к Южному полюсу. Это дошло до капитана Скотта своевременно. Кроме того, экспедиционный корабль Скотта «Терра Нова» посетил стоянку Амундсена в Китовой бухте. Да и сам Скотт в своём дневнике не раз писал о том, что ему известны намерения Амундсена. Ни разу он не обвинил его ни в хитрости, ни в сокрытии своих целей. В одном из писем в Англию капитан Скотт писал: «Если Амундсену суждено добраться до полюса, то он должен дойти туда раньше нас... Поэтому я давно решил поступить так, как будто его нет на свете. Бег с ним вперегонки расстроил бы весь мой план; к тому же не за тем как будто мы сюда пришли».
Да, конечно, в дневнике Скотта есть записи о том, какое гнетущее чувство родилось у него и его товарищей, когда они, измученные трудным переходом, увидели норвежскую палатку на полюсе. Достижение столь желанной цели не только не вдохнуло в них энергии, а, наоборот, подействовало угнетающе. Совершив величайший подвиг, сами англичане не высоко оценили его и совсем упали духом, утратили бодрость. «А бодрость потерять — всё потерять», — обычно говорил Амундсен.
Конечно, он нисколько не был виноват в гибели экспедиции Скотта. И никто, кроме англичан, не пытался обвинить его в этом. За время его триумфального шествия по Европе и Америке в одной только Англии нашлись люди, которые отнеслись к нему враждебно.
На обеде, данном в честь Амундсена Королевским географическим обществом в Лондоне, президент общества лорд Керзон насмешливо говорил о том значении, которое придал Амундсен собакам при передвижении по полярным льдам, и закончил свою речь так:
— Позволяю себе поэтому предложить троекратное «ура» в честь собак.
Это было дерзостью. Амундсен внешне сохранил полное самообладание, но тотчас же после обеда покинул Англию.
Путешествуя с докладами по Америке и Европе, он собирал средства для нового похода. Ему хотелось осуществить старый свой замысел: пройти на «Фраме» через Северный полюс, вмёрзнув во льды где-нибудь в районе Берингова пролива. Правда, спешить к Северному полюсу теперь уже нечего: там побывал Пири. Но добытые им научные данные были невелики. Амундсен же рассчитывал провести обширные наблюдения.
Средства, полученные им за доклады и за книгу о путешествии к полюсу, были значительны, однако для полного снаряжения экспедиции их, конечно, не хватало. Снова пришлось прибегнуть к помощи частных лиц, просить о займе; норвежское правительство ассигновало в распоряжение Амундсена двести тысяч крон.
Началась длительная и трудная подготовка к экспедиции. Амундсен предполагал, что путешествие будет продолжаться около семи лет.
Во время поездки по Германии в 1913 году Амундсен впервые увидел самолёт. Воздушная машина легко поднялась в воздух, сделала несколько кругов над аэродромом. Это зрелище произвело на Амундсена впечатление чрезвычайное.
«В памяти моей ещё свежи были воспоминания о долгих санных поездках в Антарктике... За какой-нибудь час аэроплан покрыл расстояние, которое при путешествии в полярных областях заняло бы много дней и стоило бы тяжёлой работы». Так описывал он свои впечатления этого дня.
И у него появилась мысль об использовании аэроплана при путешествии в Арктику. Он тотчас же решил сделаться лётчиком. С обычной своей энергией и усердием принялся Амундсен за изучение лётного дела. Сначала он летал как пассажир, затем учился управлять машиной у норвежского лётчика Сем-Якобсена. Летом 1914 года он сдал экзамен на гражданского лётчика. На экзаменационном полёте, когда Амундсен летел в качестве пассажира, аэроплан упал с высоты двадцати метров и разбился вдребезги. Лётчик и пассажир, к счастью, отделались только испугом. Амундсен, выбравшись из-под обломков разбитой машины, потребовал продолжения экзамена. На аэродроме находилась вторая машина, и на ней Амундсен полетел уже не как пассажир, а как пилот. Сделав несколько кругов над аэродромом, он красиво приземлился с высоты ста пятидесяти метров. Экзамен был выдержан. После ряда самостоятельных полётов Амундсен получил аттестат гражданского лётчика. Это был аттестат №1 — первый аттестат, выданный в Норвегии.
Один из членов будущей экспедиции, лейтенант Доксруд, по настоянию Амундсена срочно начал обучаться лётному делу. Дело пошло успешно. Оба они уже представляли себе, как во время арктического путешествия поднимутся над льдами и будут вести широкую разведку.
В тот день, когда Доксруд сдал экзамен, Амундсен купил самолёт и отправил его на «Фрам».
Ему казалось, всё теперь налаживается прекрасно, — через несколько месяцев экспедиция отправится в путь. И вдруг в самый разгар подготовки вспыхнула первая мировая война. Она быстро охватила всю Европу, а затем и весь мир. Никто уже не интересовался ничем, кроме войны. Даже маленькая нейтральная Норвегия держалась наготове и собирала средства на оборону.
Амундсен отказался взять двести тысяч крон, отпущенных ему на экспедицию, и передал правительству свой самолёт. Ни о какой экспедиции, разумеется, не могло быть и речи. Приходилось сидеть и ждать.
Ждать! Бессмысленно тратить время! Остановиться на полном ходу...
С горечью и негодованием смотрел Амундсен на страшную человеческую бойню.
В первые месяцы войны всё в Норвегии будто замерло: торговля сократилась, суда стояли в портах на приколе, промыслы замерли. Но вот потребовалось перевозить грузы через океан из Америки в Англию и во Францию... Норвежские пароходные компании и отдельные лица стали получать большие заказы на перевозку грузов. Потребовалась даже постройка новых судов. Воюющие страны начали закупать в Норвегии сельскохозяйственные продукты, рыбу, скот. Огромные деньги потекли в карманы норвежских предпринимателей.
И Амундсен решил тоже принять участие в финансовых предприятиях, чтобы добыть возможно больше денег для будущей экспедиции. Все свои сбережения он вложил в акции одной пароходной компании и в полтора года нажил миллион крон. Для его экспедиции этого было более чем достаточно. Уже в 1916 году он прекратил свои финансовые операции и снова принялся энергично готовиться к полярному походу.
Главным расходом был ремонт «Фрама».
За два года неподвижной стоянки на приколе «Фрам» сильно обветшал. На его ремонт потребовались бы большие деньги. Пожалуй, выгоднее было построить новый корабль. И в том же 1916 году Амундсен договорился с судостроителем Иенсеном о постройке нового судна по такому же типу, как «Фрам», но с некоторыми улучшениями. Днище нового корабля так же, как и у «Фрама», должно быть округлым, чтобы полярные льды не могли его раздавить, а выталкивали вверх. Через год судно было готово, спущено на воду и получило название «Мод», по имени норвежской королевы.
Пока шла постройка судна, Амундсен готовил снаряжение и припасы. Консервы и другие пищевые продукты он закупал в Америке. Европа в это время уже голодала, и закупать продовольствие в Норвегии было невозможно.
В Америке же и в Англии были приобретены первоклассные научные приборы.
Война становилась всё ожесточеннее. Немецкие подводные лодки топили суда не только воюющих с нею стран, но и стран нейтральных. В октябре 1917 года немецкая подводная лодка без всякого предупреждения потопила в Северном море норвежское торговое судно. Когда же экипаж погибающего корабля пытался спастись на шлюпках, немцы расстреливали шлюпки. Возмущение Амундсена было безграничным.
В тот день, когда Норвегия узнала об этой зверской расправе, Амундсен решил вернуть германскому послу в Норвегии все ордена и медали, когда-либо полученные им от германского правительства и германских обществ.
Амундсен запаковал немецкие награды — медали и ордена — в большой конверт, написал официальное заявление об отказе от них и отправился в германское посольство. Его сразу же провели к послу, князю Виду. С послом Амундсен встречался не раз. Посол поспешил навстречу и, улыбаясь, протянул ему руку. Амундсен сделал вид, что не замечает протянутой руки. Произошло мгновенное замешательство.
— Я пришёл к вам по чрезвычайному делу, — начал Амундсен.
Он вынул из кармана пакет, затем развернул лист бумаги, на котором была написана тщательно составленная им речь на немецком языке, и громко прочёл её послу.
В этой речи он выражал свое глубокое негодование. Он говорил, что принёс с собой знаки отличия, полученные в Германии, чтобы вернуть их обратно, потому что на тех, кто их ему дал, он не может смотреть без отвращения и презрения.
Поступок Амундсена вскоре стал достоянием английской и американской печати. Американцы пригласили Амундсена приехать во Францию, где в это время они бились с немцами. В первый раз Амундсен своими глазами увидел войну. Немцы не могли простить Амундсену его поступка. Ходили упорные слухи, что немецкие подводные лодки ни за что не пропустят яхту «Мод» из Норвегии в Ледовитый океан.
А «Мод» уже была готова к походу.
Накануне её выхода в море норвежский посол в Германии посоветовал Амундсену испросить у германских военных властей разрешение на свободное плавание: иначе «подводные лодки Германии потопят яхту». Амундсен гордо отверг это предложение. Он только обратился с просьбой к английскому адмиралу Симсу, чтобы тот сообщил ему, когда немецкие подводные лодки уходят из Северного моря на свои базы за горючим.
24 июня 1918 года «Мод» покинула Христианию и пошла вдоль берегов Норвегии к северу. Через несколько дней она прибыла в Варде — самую северную норвежскую гавань. Отсюда «Мод» направилась в Ледовитый океан.
Этот участок пути был самым опасным. Немецкие подводные лодки шныряли здесь повсюду. Амундсен приказал приготовиться на случай нападения: спасательные лодки могли быть спущены в любую минуту, в лодках лежал двухнедельный запас продовольствия и тёплая одежда.
Всё обошлось благополучно: «Мод» прошла через опасную зону и вскоре достигла Югорского Шара.
Как всегда перед очередной своей экспедицией, Амундсен старательно собирал все материалы, добытые предыдущими путешественниками о данной местности. Теперь он вступал в область, где уже несколько столетий плавали на своих судах русские люди. Русские стали осваивать Арктику очень давно — начиная с XV века. Уже в XVII веке они знали почти всё побережье от Мурманска до Берингова пролива. В 1648 году русский мореход Федот Алексеевич Попов и якутский казак Семен Дежнёв первыми прошли на судне из Ледовитого океана в Тихий, доказав тем самым, что Азия отделена от Америки проливом.
В 1725 году, при Петре I, была снаряжена большая северная экспедиция Беринга для обследования берегов Восточной Сибири. Беринг провел две экспедиции, он и его спутники собрали огромный научный материал. Русские мореходы братья Лаптевы, Чириков, Прончищев, Малыгин, Челюскин обследовали северные берега Азии и Карского моря до Берингова пролива. По мысли гениального русского учёного Ломоносова была снаряжена экспедиция для нахождения кратчайшего морского пути из Белого моря в Тихий океан. Экспедиция кончилась неудачей — парусные суда не смогли преодолеть труднейших льдов. И впервые северо-восточный путь был пройден лишь в 1878-1879 годах экспедицией шведа Норденшельда.
В 1912 году из Баренцева моря отправились две экспедиции: Русанова на «Геркулесе» и Брусилова на «Святой Анне». Их целью было найти удобный путь в Тихий океан.
Обе экспедиции пропали без вести. Лишь со «Святой Анны» вернулись в 1914 году двое — штурман Альбанов и матрос Кондрат. Они покинули судно на 83° северной широты и с большими трудностями добрались до Земли Франца Иосифа. Отсюда их доставила в Архангельск шхуна экспедиции Георгия Седова «Святой Фока».
Экспедиция лейтенанта Георгия Седова на «Святом Фоке» зимовала на Земле Франца Иосифа. Седов пытался достичь Северного полюса пешком, в сопровождении двух матросов, но умер в пути. Его дневник матросы принесли на шхуну.
В 1914-1915 годах два русских судна — «Таймыр» и «Вайгач» — под командой капитана Вилькицкого прошли из Тихого океана в Белое море.
Русские проявили любознательность, храбрость, выносливость, изучая земли и моря своей родины. Это были бесстрашные путешественники и исследователи. Многие из них знали языки народов, обитавших на северных окраинах России, хорошо были знакомы с их бытом. Амундсен понимал, что для успеха дела ему понадобится опытный, знающий Север помощник. Среди русских моряков таких людей было немало.
С одним из них — Геннадием Олонкиным — Амундсен встретился в Югорском Шаре. Олонкин был радистом. Помимо родного русского языка и английского, он знал языки северных народов. Амундсен пригласил Олонкина принять участие в экспедиции. Через Олонкина он всё время получал потом сообщения русских радиостанций.
Из Югорского Шара «Мод» пошла дальше в Карское море.
Начинался трудный и далёкий путь по северо-восточному проходу вдоль северных берегов Азии.