В КОДИЦИЛЛЕ к завещанию Локк признал себя автором не только «Двух трактатов о правлении», но и памфлета «Epistola de Tolerantia» и его английского перевода «Послание о толерантности» (1689). Большинство исследователей склоняются к тому, что «Epistola de Tolerantia» была написана в 1685–1686 гг. При этом до сих пор неясно, кому адресована «Epistola»; и, наконец, бросается в глаза, что текст памфлета, подобно тексту «Двух трактатов о правлении», не вписывается полностью ни в один «точный» и «единственный» контекст– будь то контекст середины 1680-х гг. или постреволюционный «английский» и «нидерландский» контексты. Как и «Два трактата о правлении», в «Epistola» несколько различных временных слоев, и, соответственно, она принадлежит к нескольким отличающимся друг от друга контекстам.

Джин Иолтон датирует написание «Epistola» «зимой 1685/86 г.» [342] . Жан Ле Клерк [343] , а вслед за ним Фокс-Борн полагали, что оно было написано в Амстердаме в период между первыми числами ноября и второй половиной декабря 1685 г. Впрочем, Ле Клерк прямо не называет дату, говоря, что «латинское послание» было «написано в доме д-ра Вина», куда он «вернулся в начале ноября из Клеве». С точки зрения Мориса Кранстона, «Послание» составлялось в течение 1686 г. в Утрехте [344] .

В любом случае этот памфлет, написанный на латыни, вышел в свет анонимно в Гауде (Тергоу), торговом городке неподалеку от Роттердама, в апреле – начале мая 1689 г., был озаглавлен «Epistola de Tolerantia» и имел посвящение с зашифрованными именами адресата и отправителя: «Т.A.R.Р.Т.О.L.А.» и «Р.A.P.O.I.L.А.». Первым эти аббревиатуры попытался расшифровать для публики Ле Клерк в 1705 г. в своей – тоже первой – биографии Локка. По мнению Ле Клерка, аббревиатуры означали: «ad Clarissimum Virum Theologiae apud Remonstrantes Professorem, tirannidis osorem, Limburgium Amstelodamensem» (клариссиму профессору теологии у ремонстрантов, врагу тирании Лимборху из Амстердама) и «scripta a pads amico, persequutionis osore, Joanne Lockio Anglo» (написанное приверженцем мира, врагом преследований Джоном Локком, англичанином).

Впрочем, в письме самого Филиппа ван Лимборха к леди Машем, написанном 24 марта 1705 г/ [345] . уточняется, что вместо Limburgium Amstelodamensem следует читать Libertatis Amantem (приверженцу свободы). В том же письме Лимборх, рассказывая историю «Epistola», говорит о некоем реальном письме Локка, которое тот ему когда-то написал, и о разговорах, которые они вели в Амстердаме и которые, собственно, и легли в основу «Epistola». Локк не знал голландского, Лимборх не знал английского, не вполне владел французским, так что остается предположить, что общались они на латыни.

Марио Монтуори отмечает странность поправки Лимборха, поскольку, казалось бы, только он и мог раскрыть истинное значение аббревиатур Ле Клерку, а Ле Клерк почему-то обратился с вопросом о расшифровке к Дамарис Машем. В то же время в 1705 г., после смерти Локка, леди Машем, отвечая на запросы Ле Клерка и Пьера Коста, касающиеся деталей пребывания Локка в Нидерландах, обратилась за разъяснениями к Лимборху [346] . Значит, леди Машем все-таки не знала значения аббревиатур. И таким образом, все как будто замыкается на фигуре Лимборха [347] , который… отрицал, что является адресатом послания. Итак, должен был существовать некий настоящий адресат. Об этом косвенно свидетельствует и то, что из английского перевода и издания «Epistola» эти аббревиатуры были вообще исключены.

Как и в случае с «Двумя трактатами о правлении», нет следов, которые могли бы дать ясное и полное представление об истории написания и публикации «Epistola».

Однако, если обстоятельства создания «Epistola» остаются неизвестными, дальнейшая история этого произведения известна очень хорошо. Памфлет был переведен на английский язык Уильямом Поплем, получив название «Послание о толерантности» («А Letter concerning Toleration»), и издан Оншемом Черчиллем в октябре 1689 г. Второе издание перевода с многочисленными мелкими исправлениями вышло в марте 1690 г.

Именно английский перевод, сделанный Поплем, вошел в историю мировой политической мысли. Латинский вариант почти не переиздавался, если не считать двух изданий Томасом Холлисом четырехтомного собрания «Трудов» Локка – в 1765 и 1768 гг., в то время как английский перевод выдержал несколько десятков изданий в течение XVII–XVIII вв. Не латинский текст, а именно текст перевода фигурирует в полемике Локка и Проста, именно его формулировки защищает Локк. Английская версия Попля, пишет Монтуори, заслуживает «такого же, если не большего уважения и доверия, чем латинское издание, вышедшее в Гауде. Латинский текст был написан на языке, который, как об этом всего несколько лет спустя сожалел Локк, он знал недостаточно хорошо, и был опубликован Лимборхом в отсутствие Локка, через несколько месяцев после его отъезда в Англию. Наоборот, перевод Попля возвращал „Epistola“ к родному языку Локка, делался на его глазах и был, несомненно, опубликован после его проверки самим Локком. <…> Ле Клерк, знаток латыни и хороший переводчик с английского, предпочел опереться в своем французском переводе „Epistola“ на английскую версию Попля, а не на латинский текст, опубликованный в Гауде» [348] .

Уильям Попль, племянник Андрю Марвелла, автор памфлетов и трактатов, а также переводчик, в течение долгого времени занимался виноторговлей в британском поселении в Бордо, однако после отмены Нантского эдикта переехал в Англию. Сам переезд оказался непростой задачей, поскольку протестантов, не сумевших бежать сразу, не выпускали из страны и заставляли под страхом смерти или лишения прав и имущества принимать католическую веру. Попль обратился за помощью к Уильяму Пенну, который в свою очередь обратился к Якову II, и в 1688 г. вопрос о переезде Попля в Англию был урегулирован с французскими властями.

В Англии Попль продолжил занятия литературным трудом. Среди его работ: «Рациональный катехизис» [349] (1687), «Три письма, стремящиеся доказать, каким образом защита этой нации от всякого будущего религиозного преследования заключается в отмене нынешних карательных законов… и установлении нового закона универсальной свободы совести» [350] (1688), «Письмо г-ну Пенну» [351] (1688) и «Рассуждение о человеческом разуме в связи с религиозными вопросами» [352] (1690). Попль перевел «Трактат о человеческом разуме» Мартина Клиффорда [353] , снабдив его пространным предисловием. Он был почитателем архиепископа Джона Тиллотсона, работы которого полагал истинным проявлением христианства. С 1696 по 1707 г. Попль – секретарь Совета по торговле. Принято считать, что этим постом он был обязан Локку.

Локк мог познакомиться с Поплем в Бордо, куда приезжал дважды в период 1675–1679 гг. Кроме того, Попль был другом Бенджамина Ферли (переводчика некоторых работ Пенна на голландский язык), в доме которого Локк жил в 1687–1689 гг. В 1688 г. Локк делал выписки из опубликованного в том же году труда Попля «Рациональный катехизис». Попль был и секретарем неофициального клуба под названием «Dry Club» [354] , основанного Локком в начале 1692 г. в Лондоне по образцу голландского «Laantern» для обсуждения вопросов религиозной свободы. Клуб быстро завоевал популярность, его собрания привлекали множество участников, приверженцев самых разных взглядов, что и было главной целью организаторов [355] .

В предисловии к переводу «Epistola» Попль сообщал читателям, что «Epistola» «уже переведена» на голландский и французский языки, однако это не соответствовало действительности: если такие планы и существовали, то так и не были реализованы. Французский перевод появился лишь в 1710 г., что касается перевода на голландский, то, хотя он и был опубликован, ни один экземпляр его не сохранился. Голландское издание 1734 г., вышедшее в Амстердаме, опирается не на первое – гипотетическое – голландское издание, а на английский перевод [356] . За пределами Нидерландов, если не считать английского перевода, «Epistola» получила известность благодаря сокращенной французской версии, опубликованной Ле Клерком в декабре 1689 г. в «Biblioteque Universelle et Historique».

Разберем теперь вопрос о контекстах «Epistola de Tolerantia» и «Послания о толерантности».

Согласно Монтуори и многим другим исследователям, контекстом составления «Epistola» послужили два события, произошедшие в это время во Франции и Англии. Во Франции в октябре 1685 г. эдиктом Фонтенбло был отменен Нантский эдикт 1598 г., гарантировавший светские и религиозные права французских протестантских подданных. Это привело к репрессиям и убийствам, насильственному обращению в католицизм, иногда под пыткой, примерно 700 тысяч и бегству около 200 тысяч гугенотов из Франции в другие страны Европы, прежде всего в Англию и Нидерланды, к уничтожению во Франции всех протестантских храмов и самого протестантского вероисповедания.

При этом отмена Нантского эдикта была лишь кульминацией репрессий, начавшихся с приходом Людовика XIV к власти и резко усилившихся в начале 1680-х гг., когда вышел королевский эдикт о детях, которых при нежелании родителей-протестантов переходить в католичество забирали из семей и направляли в католические интернаты. Репрессии против протестантов и разрушение храмов нашли отражение в дневниках Локка во время его пребывания на юге Франции – в Монпелье [357] . В основе репрессивных мер лежала идея объединения французской нации в одной вере, что, как считалось, было невозможно без уничтожения «еретиков и схизматиков». Важным эпизодом стала очередная попытка истребления в 1686 г. в Пьемонте сообщества вальденсов, или водуа – единственной в Европе некатолической религиозной группы, пережившей Средние века и считавшейся протестантами «святой», т. е. хранившей традицию апостольского преемства. Например, гуситская церковь, будущая «Unitas Fratrum», получила своего первого епископа именно благодаря вальденсам.

Вторым важным контекстом написания «Epistola», по мнению Монтуори, был конфликт между королем Яковом II, с одной стороны, и парламентом и англиканской церковью – с другой. Их разногласия стали прелюдией к «славной революции» 1688–1689 гг.

Монтуори исходит из того, что «Epistola» была написана в 1685–1686 гг. Но даже если это так и эти события – и отмена Нантского эдикта, и действия Якова II – повлияли на содержание «Epistola», публикация как оригинала на латыни, так и перевода его на английский язык состоялись позже – в 1689–1690 гг. Несмотря на то что общие для того и другого издания антикатолические и антифранцузские мотивы оставались неизменными в период с 1685 по 1690 г., в целом «нидерландский» и «английский» контексты за это время серьезно трансформировались в результате «славной революции» 1688–1689 гг. И поэтому на самом деле в качестве времени существования возможных контекстов следует рассматривать не только 1685–1686 гг., но и 1688–1689 гг., причем последние – в приоритетном порядке.

Начнем с контекстов, в которых был сделан английский перевод. В отличие от латинского оригинала, перевод на английский язык был снабжен кратким предисловием, авторство которого в конечном счете приписали тому же Поплю. Это возложило на переводчика ответственность за громко прозвучавшую сентенцию, специально вынесенную лордом Кингом в эпиграф к его знаменитой биографии «Жизнь Джона Локка»: «Абсолютная свобода, праведная и истинная свобода, равноправная и внепартийная свобода – вот в чем мы нуждаемся». Однако из текста предисловия не ясно, кем оно написано, и обращение к читателю можно принять за слова автора «Epistola», который и перевел свой трактат (как бы странно это ни звучало) с латыни на родной английский язык.

При этом само «Послание», по сути дела, отказывало в толерантности католикам (хотя и не прямо, а по аналогии с полной невозможностью толерантно относиться к «магометанам», подчиняющимся другому властителю), а также атеистам и «либертинам» (развратникам); и все это вряд ли можно назвать позицией, характеризуемой словосочетанием «абсолютная свобода». Но именно благодаря фразе об «абсолютной свободе», сформулированной в предисловии к памфлету, «Послание» стало известно широкой публике.

Первым откликом на английский перевод «Послания о толерантности» стал памфлет Томаса Лонга под названием «Послание в пользу толерантности разгадано, и абсурдность и нечестивость абсолютной толерантности продемонстрированы пресвитерианами, индепендентами, г-ном Кальвином, г-ном Бакстером и парламентом» [358] . Ранее Лонг, пребендарий Эксетерского собора, в своей работе «История донатистов» (1677) сравнивал донатистов, предмет критики Аврелия Августина, с диссентерами, «охваченными духом Доната». Локк же, с его точки зрения, своими идеями открывал дорогу в англиканскую церковь и туркам, и евреям, и вообще всем подряд. Общий вывод памфлета Лонга: цель толерационистов – свержение англиканской церкви и реставрация католицизма посредством иезуитского заговора. Локк не счел необходимым отвечать на памфлет Лонга, однако, по словам Марка Голди, нет сомнения, что, когда он писал второе и третье послания о толерантности, отвечая на критику Джонаса Проста, то «имел в виду августинизм в духе Лонга» [359] .

Лонг выступил в защиту «славной революции», а на кентерберийской конвокации 1689–1690 гг. принял участие в блокировании проекта «включения», в необходимости которого сомневался и сам Локк. В своих памфлетах, написанных после 1688 г. в защиту новой власти [360] , Лонг заявлял, что революция не дала королевским подданным права на сопротивление, хотя принцип несопротивления может быть и приостановлен в чрезвычайных обстоятельствах. Нового короля следует признать, потому что Яков отрекся от трона; потому что Вильгельм завоевал Англию и осуществлял теперь власть de facto и потому что народ всегда должен принимать провиденциальное спасение от угнетения. Что касается чрезвычайного положения, то оно следовало из союза Якова с французским королем, который, собственно говоря, и проводил политику истребления протестантов на континенте, планируя сделать это в Англии. Кроме того, на кону стояла судьба всего христианского мира, поставленного под угрозу поглощения универсальной монархией Людовика.

Как видим, Лонг повторял дословно все аргументы вильгельмитов. Тем более примечателен тот факт, что Лонг выступил против Локка и его толерационизма: это говорит о том, что не только «Два трактата о правлении», но и «Послание о толерантности» были восприняты вильгельмитами как нечто не вполне корреспондирующее с новым политическим курсом англиканской церкви.

В свете парламентского Акта о толерантности 1689 г., перечислявшего целый ряд ограничений не только для католиков, но и для диссентеров, прежде всего для унитариев (антитринитариев), тезис об абсолютной свободе, прозвучавший в предисловии к «Посланию о толерантности», можно было расценить как публичный вызов, а его автора отнести к приверженцам Якова II и его Деклараций о снисхождении 1687 и 1688 гг.

Для такого вывода имелись свои основания. Уильям Попль, как уже отмечалось, смог вернуться в Англию благодаря вмешательству Пенна и Якова II. В мае 1688 г., в разгар акций «пассивного послушания» (на более современном языке – «пассивного сопротивления»), устроенных англиканской церковью, он опубликовал «Три письма», в которых призывал к отмене всех карательных законов в области религии и к принятию вместо них закона, запрещающего любое нарушение свободы совести. Гарантом выполнения такого закона, по Поплю, должен был стать король, а чиновники должны были принести соответствующие клятвы.

Для полноты картины стоит, наверное, привести характерную фразу из памфлета, изданного Поплем в 1690 г.: «Свобода совести, поэтому универсальная, внепартийная, нерушимая, является истинной выгодой и великим долгом правителя и народа» [361] . Все указывает на то, что, по замечанию Каролин Роббинс, «Попль по-своему отдавал свой долг Якову» [362] . Иначе говоря, в 1688 г., накануне революции, Попль был яковитом.

Собственно говоря, Локк не предполагал, что кто-либо узнает о том, что именно он является автором «Послания о толерантности». Другой вопрос, для чего Локк вообще участвовал в предприятии, которое противоречило его интенциям. Более того, в вышедшем одновременно с «Посланием» «Опыте о человеческом понимании» однозначно утверждалось, что «никакое правительство не допускает абсолютной свободы» [363] .

Это возвращает к вопросу о контекстах латинской «Epistola». Надо сказать, что датировка «Epistola» концом 1685 г. – началом 1686 г. или даже всем 1686 г., основывающаяся на жизнеописании Локка Ж.Ле Клерком, вызывает сомнение именно с точки зрения контекста. Если «Epistola» написана в Нидерландах, то не очень понятно, почему

Локк настаивает на запрете католицизма, делая это в стране, в которой католики пользовались, пусть не официально, а де-факто, теми же религиозными правами, что и, например, ремонстранты? Не можем же мы предположить, что он выступил против политики голландских властей. Для человека, находящегося под их патронажем, это было бы очень странным шагом.

Впрочем, по замечанию, в частности, Дж. Маршалла, во второй половине 1680-х гг. под давлением бежавших в Нидерланды гугенотов голландская реформатская церковь начала проявлять признаки изменения своей толерационистской позиции, главным образом в отношении католиков, но также и других религиозных групп. Чтобы сделать аргументы, направленные против католиков, весомее, распространялось мнение, что опасность представляют не рядовые католики, а «регулярный клир», т. е. прежде всего иезуиты, а также члены других орденов. И лишь благодаря Вильгельму Оранскому, выступившему, в ситуации противостояния с Францией и в военном союзе с католическими государствами Европы, за толерантность к католикам, «не были введены серьезные ограничительные меры, пользовавшиеся в конце 1680-х гг. поддержкой большинства голландского населения» [364] . Тем не менее невозможно представить себе Локка, сторонника и подданного Вильгельма и друга ремонстранта Лимборха, выступающим на стороне радикальных сил в голландской реформатской церкви и против политики стадхаудера.

Следовательно, речь шла не о ситуации в Нидерландах – имелась в виду Англия. Такой вывод напрашивается. Но не следует с необходимостью.

Ибо зачем писать «Epistola» на латыни, раз речь в ней идет не о последствиях отмены Нантского эдикта, а о ситуации в родной Англии, где парламент и англиканская церковь вступили в конфликт с королем Яковом? Неужели для того, чтобы защитить «англиканский роялизм» от нападок короля-католика? Маловероятно. Далее, если текст написан на злобу дня, в применении к событиям 1685–1686 гг., отчего он не был опубликован немедленно, дабы повлиять на события – как делали авторы других памфлетов? Ответ прост – «Epistola» вообще не предназначалась для публикации. Хотя формат «Epistola» говорит об обратном.

С английским вариантом (т. е. текстом перевода) дело обстоит, казалось бы, проще. «Послание о толерантности», как и «Два трактата о правлении», явно адресовано Вильгельму III, хотя, в отличие от «Двух трактатов», в нем отсутствует прямое обращение к королю. Если это так, если в этом состояла интенция публикаторов «Epistola», то почему бы не предположить, что латинский текст написан не в 1685–1686 гг., а в 1688 г., когда все уже знали о предстоящем вторжении принца Оранского в Англию? Это объснило бы и то, почему письмо, имеющее собственную литературную форму, превратилось, по сути дела, в памфлет.

Если временем написания «латинского» памфлета (вероятно, основанного на «письме» середины 1680-х гг.) считать начало 1688 г., то все вроде бы встает на свои места. «Epistola» и последовавший перевод памфлета на английский язык были обращены к принцу Оранскому/Вильгельму III, а полемика ведется с приверженцами концепций «нетерпимости»: в «Epistola» – в нидерландском и общеевропейском контекстах, а в «Послании» – в контексте английском.

По мнению Монтуори, контекстом перевода, сделанного Поплем, было разочарование, которое испытали унитарии (или антитринитарии, или социниане) после принятия в мае 1689 г. Акта о толерантности (буквально – «об освобождении от наказаний»). «Послание… очень отличается от Epistola , это два разных текста, отражающих две разные исторические ситуации, а именно отмену Нантского эдикта, породившую Epistola , и исключение унитариев из религиозной толерантности, ставшее причиной перевода на английский язык… которому было суждено стать сердцем и голосом протеста унитариев» [365] .

Однако цель Локка – не защита унитариев, он решает совершенно другую задачу, говоря в «Послании» о необходимости разделения в системе правления «светского» (civil) и «церковного» (ecclesiastical). Магистрат, согласно Локку, должен озаботиться тем, чтобы в стране была установлена и поддерживалась толерантность, противоположная преследованиям и насилию, основывающимся на концепции государственного религиозного единообразия.

«Послание о толерантности» не было, как полагал Монтуори, выражением его унитаристских или социнианских взглядов. Локк неоднократно заявлял о своей принадлежности к англиканской церкви и, соответственно, в качестве англиканина признавал догмат о Троице. Локк всегда оставался членом Церкви Англии, причащался и посещал ее службы, перед смертью исповедался местному викарию и был похоронен по англиканскому обряду на англиканском кладбище.

В 1672–1673 гг. Локк был секретарем по церковным представлениям (назначениям) при лорде-канцлере графе Шефтсбери, а это означало, что он занимал весьма высокое положение и был приближен к церкви, хотя и не посвящен в духовный сан. В 1673 г. Локк вошел в качестве секретаря в Совет по торговле вместо своего предшественника и непосредственного начальника многоопытного Бенджамина Уорсли. Все эти должности предполагали, что Локк неоднократно присягал на верность и королю, и англиканской церкви. В 1696 г. Локк вновь подтвердил свое право заседать в Совете по торговле, принеся присягу верности короне и церкви.

После «славной революции» он иногда использовал свои связи, чтобы пристроить друзей. «Среди его друзей были по меньшей мере три англиканских епископа. Из английских духовных лиц, с которыми он переписывался, сорок шесть были англиканами и лишь четыре диссентерами. <…> Толерантное отношение к сектам не следует считать ключом, раскрывающим его религиозную принадлежность» [366] .

В марте 1689 г. Локк писал Лимборху: «Вопрос о толерантности поднят в парламенте двояким образом, под наименованиями „включения“ и „снисхождения“. Первое означает расширение границ церкви, имея в виду включение большего числа верующих через отмену части обрядов. Последнее означает толерантность к тем, кто либо не желает, либо не способен объединиться с Церковью Англии на предложенных условиях».

Собственно говоря, отношение к только что утвержденному королем Акту о толератности (24 мая 1689 г.) выражено в письме Локка Лимборху от б июня 1689 г.: «Нет сомнений, вы уже слышали, что толерантность в нашей стране наконец установлена законом. Не столь широкая, как хотелось бы вам и таким, как вы, истинным христианам и людям, не связанным амбициями или завистью. И все-таки это уже кое-что. Надеюсь, что это начала, полагающие основания той свободы и того мира, на которых будет когда-нибудь установлена церковь Христа» [367] . В ответ Лимборх 8/18 июля 1689 г. пишет: «Надеюсь, что, когда Англия получит представление о натуре принца, его благожелательности и справедливости, мы наконец увидим появление полной толерантности, согласно которой сила не может даже в наималейшей степени применяться к совести какого бы то ни было человека» [368] .

Примечательно письмо Локка Лимборху от 10 сентября 1689 г., в котором тот пишет: «Введенная между нами определенная мера снисхождения пока… не приводит к полному урегулированию разногласий между умами и партиями, хотя после того, как была дарована свобода, не согласные друг с другом [люди] ведут себя гораздо более мирно и сдержанно, чем я ожидал. Что касается „включения“, то об этом уже кое-что известно. Имеется намерение представить его на следующей сессии парламента, что, я думаю, произойдет в скором времени. Какой эффект будет иметь эта мера в случае своего принятия, мне пока не ясно, не питаю я и надежды на то, что таким способом установится церковный мир. Люди всегда будут расходиться друг с другом по религиозным вопросам, а соперничающие партии будут продолжать ссориться и вести войны, пока установление равной свободы для всех не обяжет их к взаимному милосердию, посредством которого все будут соединены в одно тело» [369] .

Возможно, что история с публикацией английского перевода развивалась следующим образом. До получения лицензии от цензора оставалось еще достаточно времени, более трех недель (лицензия датирована началом октября 1689 г.), чтобы Лимборх мог ознакомить Уильяма Попля с содержанием сентябрьского письма Локка. После этого Попль снабдил свой перевод предисловием «К читателю» и, хотя и не получил от Локка необходимого согласия, все же точно выразил его точку зрения на суть происходящих событий.

Вопрос о «согласии» Локка следует обсудить особо. В кодицилле к завещанию Локк написал: «Настоящим я передаю в публичную библиотеку Оксфордского университета следующие книги, а именно три послания о толерантности, первое я написал на латыни, и оно было опубликовано в Тергоу в Голландии в 1689 г. под названием Epistola de Tolerantia, а впоследствии переведено на английский, без моего согласия» [370] .

О том, что именно подразумевалось под «without my privity», можно судить по следующему эпизоду. В связи с выходом в январе 1688 г. журнала Ле Клерка «Bibliotheque Universelle et Historique», где должно было появиться в переводе на французский сокращенное изложение «Опыта о человеческом понимании», для наблюдения за публикацией перевода, сделанного с английской рукописи, Локк специально приехал в Амстердам из Роттердама. «Privity» могло означать как раз такое пристрастное внимание к публикации своего произведения со стороны автора, «without privity» – отсутствие такового.