Снимки, которые Миронов делал ночью, были уже готовы, поэтому он смог показать полковнику фотографии спичечного коробка, багажной квитанции и ключа от саквояжа. Скворецкий долго вертел в руках фотографию квитанции:

- Войцеховская? Войцеховская? Это еще что за птица такая? Какое имеет отношение к Черняеву?

Рассказав о поездке Луганова в аэропорт, Миронов вынул из папки оба пакета с фотографиями и протянул Кириллу Петровичу.

- Вот, - сказал он. - Портретная реконструкция…

Скворецкий некоторое время молча рассматривал фотографии, затем встал из-за стола, прошелся по кабинету, спросил:

- Какие будут предложения?

- Разрешите, Кирилл Петрович, - начал Миронов. - Прежде всего о главном: Черняева надо брать. Вопрос о Корнильевой ясен. Убийца известен. Это не кто иной, как ее бывший муж - Черняев.

Скворецкий молча кивнул: давай, мол, продолжай.

- Достаточно ли оснований утверждать, что убийцей является именно Черняев? - поставил вопрос Миронов и твердо ответил: - Да, достаточно. Корнильева, как свидетельствует экспертиза, была убита около десяти часов вечера двадцать восьмого мая, то есть примерно через час после того, как вышла из своей квартиры и отправилась на вокзал. Что нам известно об этом часе, последнем в жизни Корнильевой? Из квартиры она вышла не одна, а вместе с Черняевым, который, кстати, нес ее чемодан. Это видела Зеленко, об этом говорит и сам Черняев. Шофер довез их до вокзала - он рассказал об этом. Значит, и тут все ясно. Показания Зеленко и шофера полностью совпадают. Что же было потом, позже? Будем рассуждать логически: шофер высадил Корнильеву и Черняева у вокзала примерно в пятнадцать-двадцать минут десятого. Это нам известно. Московский поезд отходит в двадцать один пятьдесят пять - тоже известно. Черняев утверждает, что он посадил Корнильеву в этот поезд и она уехала. Но это не так. Ни в московский, ни в какой другой поезд Корнильева не села, сесть не могла. По времени не выходит. В то самое время, как отошел московский поезд, Корнильева была убита. Ну, может быть, не в то время, а полчаса или час спустя, это роли не играет, ибо первую остановку после Крайска московский поезд делает через два часа по отправлении, в ноль часов пять минут, то есть тогда, когда Корнильевой уже не было в живых. Следовательно, убита она была здесь, в Крайске.

- Логично, - заметил Скворецкий. - Вполне логично. Каков же вывод?

- Вывод? - переспросил Миронов. - Вывод ясен. Черняев лжет, утверждая, что Корнильева уехала. Лжет сознательно. Он находился все время с Корнильевой и не мог не знать, что на поезд она не села. Зачем же ему понадобилась эта ложь? Да затем, что он знает об убийстве Корнильевой и, стремясь скрыть это убийство, создает версию об ее отъезде.

- Тут ты из области фактов переходишь к домыслам, а этого мало, чтобы обвинить человека в убийстве.

- Согласен. Нужны факты. Но разве письмо Кузнецова Зеленко, подсунутое нам Черняевым, не факт? Факт! Совершенно очевидно, что письмо это попало к Черняеву не от Ольги Николаевны. Письмо похитил сам Черняев и использовал в качестве доказательства, подтверждающего созданную им версию отъезда Ольги Николаевны. А чемодан? Чемодан с вещами якобы уехавшей Корнильевой? Тот самый чемодан, который Черняев собственной персоной отвез на вокзал и, если верить его словам, погрузил в поезд, провожая жену? Как же этот чемодан оказался у Черняева, каким путем вернулся к нему? Вот еще один факт, и весьма весомый. Чемодан замыкает цепь доказательств, является неопровержимой уликой, изобличающей Черняева в том, что он явился по меньшей мере соучастником убийства, если не прямым убийцей Корнильевой.

- М-да, - согласился Скворецкий. - В фактах ты разобрался. Картина ясная. Что Черняев убийца - это очевидно. Как соучастника убийства его можно арестовать хоть сейчас, сию минуту. Ну, а как быть с объявлением, с нападением на Савельева? Признаться, теперь я почти уверен, что и в этом последнем случае не обошлось без Черняева. Знать же мы почти ничего не знаем. Вот и представьте себе: арестуем Черняева, изобличим в убийстве Корнильевой, он признается тут (деваться ему некуда), а дальше? Что будем делать? А труба, а Войцеховская? Кто она такая, откуда взялась? Вот и рассудите, как вести следствие. Нет, рано. Надо еще поработать над Черняевым… Надо, а нельзя. Удерет. Только вот здесь, в городе, его брать нельзя. Об этом мы уже говорили. Вы это учли?

Миронов и Луганов кивнули, как по команде.

- Учли, товарищ полковник, - сказал молчавший до этого Луганов. - Разрешите доложить план операции?

События на пустыре возле Федосьевской рощи шли своим чередом. Около одиннадцати утра сотрудник, который замаскировался в полуразрушенной сторожке в конце переулка, у входа на пустырь, увидел, как мимо него прошмыгнул мальчонка лет девяти-десяти. Вероятно, оперработник не обратил бы на него внимания, если бы тот, направляясь к лабазу, не петлял из стороны в сторону, не оглядывался воровато по сторонам. Добравшись до лабаза, мальчишка еще раз осмотрелся вокруг и нырнул за угол. Оперативный работник потерял его из виду. Однако не прошло и минуты, как мальчишка появился вновь. На этот раз он стремительно мчался через пустырь, держа прижатым к груди правый кулак, в котором было что-то зажато. Почти одновременно на опушке рощи, откуда была видна сторона лабаза с водосточной трубой, появился второй оперативный работник, подавший условный знак.

Не теряя времени, первый вышел из своего укрытия и зашагал по переулку. Как он и предполагал, мальчишка рысью промчался мимо него, направляясь к противоположному концу переулка. Оперативный работник ускорил шаг и, на мгновенье обернувшись, увидел своего товарища, который, быстро пробежав пустырь, шел теперь за ним следом. Мальчишка был в нескольких десятках шагов впереди. Миновав переулок, он вышел на улицу и повернул направо, сбавив шаг. Невдалеке от угла спокойно прогуливалась интересная, со вкусом одетая женщина. Мальчишка направился прямо к ней и передал ей что-то. Она быстро опустила этот предмет в сумочку, потрепала паренька по щеке, сунула ему конфетку и быстро зашагала по улице к центру города. Всю эту сцену превосходно видели оперативные работники, вышедшие из переулка вслед за мальчишкой. Одним из работников оказался тот, кто за день до этого упустил женщину у доски с черняевским объявлением. Он увидел получательницу коробка и негромко сказал товарищу:

- Она! Женщина, которая вчера была у доски объявлений…

- Ясно. Ты давай в управление, к майору Миронову…

Выслушав оперативного работника, Миронов сразу же принял решение:

- Василий Николаевич, берите машину и мчитесь вместе в аэропорт. Надо полагать, это и есть Войцеховская. Она не замедлит явиться за саквояжем. Вот там и проверим, кто такая…

Миронов оказался прав. В тот же вечер перед Мироновым и Лугановым лежала справка: Войцеховская Анна Казимировна, украинка, тридцати трех лет от роду, беспартийная, незамужняя, работает преподавателем, английского языка в средней школе.

Без особых затруднений Луганов раздобыл и автобиографию Войцеховской. Биография была не из заурядных, но ничего порочащего не содержала. Не было, судя по всему, у Войцеховской и никаких точек соприкосновения с Черняевым. Впрочем, в этот день ни Миронов, ни Луганов не были расположены ломать голову над прошлым Войцеховской, над ее биографией: им просто было не до того. Оба они были по горло заняты подготовкой предстоящей операции. Черняева решено было брать не в Крайске, а в поезде, на первой остановке. Распределив между собой роли, Миронов, Луганов и их помощники выехали на вокзал и расположились в вагоне, соседнем с тем, в котором ехал Черняев.

Как только поезд тронулся, Луганов перешел в коридор вагона, где находился Черняев, а Миронов и их помощники заняли места у обоих выходов того же вагона.

Минут за пятнадцать до прибытия поезда на станцию Луганов увидел, что дверь купе, которое занимал Черняев, открылась, и Капитон Илларионович вышел в коридор, стал закуривать.

Улыбаясь самым приветливым образом, Луганов подошел к Черняеву.

- Капитон Илларионович, здравствуйте. Рад вас видеть.

Черняев чуть приметно вздрогнул и быстро, исподлобья взглянул на майора.

- Товарищ Луганов, насколько я запомнил вашу фамилию? Значит, что ж, попутчики?

- Никак нет, Капитон Илларионович, не совсем. Я за вами, - доверительным тоном сказал Луганов, будто бы сообщая нечто весьма приятное.

- Как за мной? - вскинулся Черняев. - Как прикажете вас понимать?

Луганов передернул плечами:

- Чего же тут непонятного? Возникла неотложная необходимость с вами побеседовать, вот мне и поручили предложить вам прервать поездку и вернуться в Крайск.

- Это что? - спокойно спросил Черняев. - Арест? Будьте любезны предъявить ордер в таком случае.

- Я, кажется, об аресте не говорил, - возразил Луганов. - Повторяю, нам необходимо выяснить с вами несколько вопросов. Что же касается ордера на арест, то, смею вас заверить, если потребуется, предъявим и ордер.

Черняев чуть пригнулся, напружинился, словно готовясь к прыжку. Луганов был настороже. Пристально взглянув в глаза Черняева, он спокойно, тихим голосом произнес:

- Не надо, Капитон Илларионович. Не устраивайте представления.

Черняев выпрямился, расправил плечи и презрительно бросил Луганову:

- Это безобразие, самоуправство! Так оно вам не пройдет. Я подчиняюсь силе, но буду жаловаться. Вы ответите!

Поезд, замедляя ход, подходил к станции. На привокзальной площади ждала оперативная машина.