Семенов работал на Крайской железной дороге давно, его многие знали, и Миронов сравнительно быстро собрал о нем более или менее полные сведения.

Иван Петрович Семенов, 1908 года рождения, появился в Крайске вскоре после окончания войны, сразу после демобилизации из армии. Работал проводником еще в довоенные годы в Минске. С первых дней войны - на фронте. Начал войну рядовым, рядовым и кончил. Вся семья Семенова - жена, трое детей - погибла во время бомбежки еще в начале войны.

Вот, собственно говоря, и все. Повидать самого Семенова не удалось: он был в отъезде.

Возвращаясь в управление, Андрей решил навестить Савельева. Он нашел Сергея на дворе. Опираясь на палку, Савельев разгуливал от скамейки к скамейке.

- Ну как, - крикнул он, увидев Миронова, - как я хожу? Нормально? Вот только палка…

- Ладно, ладно. Ты, брат, молодцом. Глядишь, через неделю-другую - и на выписку. А там на юг, в санаторий.

Савельев помрачнел.

- Мне не лечиться, мне работать надо. Лечением я сыт по горло.

Савельев вздохнул и уселся на скамейку.

- Ладно, Сергей, подумаю.

Из больницы Миронов пошел в управление и вместе с Лугановым явился к Скворецкому.

Кирилл Петрович рассказал им о своей беседе с Савиным.

Миронов понял, почему полковник заинтересовался Семеновым. Нельзя было пройти мимо того факта, что Войцеховская связана с человеком физически сильным, левшой, тогда как нападение на Савельева в тот момент, когда он наблюдал за Черняевым, совершил также левша.

- Теперь так, - продолжал полковник, - надо что-нибудь предпринять, чтобы ускорить события, вынудить Войцеховскую обнаружить свои отношения с Черняевым или по меньшей мере заинтересованность в его судьбе. Думал я над этим и пришел к выводу, что кое-что в этом направлении сделать можно. Почему бы не пустить в ход самого Черняева?

- Черняева? - удивился Миронов. - Впрочем… Кирилл Петрович, это же здорово! Обыск?

- Угадал, именно обыск. По месту работы, в служебном кабинете. Мы рассекретим арест Черняева. И если Войцеховская была с ним связана, известие об аресте произведет на нее соответствующее впечатление, вынудит ее что-то-предпринять, в какой-то мере открыться. Обыск проведем с работниками милиции. Договоримся. Арест Черняева милицией и впечатление произведет и не запугает Войцеховскую сверх меры. Сотрудникам управления строительства разъясним, что обыск производится в отсутствие Черняева, так как тот арестован по месту командировки.

Черняев, один из руководителей крупного оборонного строительства, был заметной фигурой в городе, и факт его ареста не мог пройти незамеченным. Но ни в тот день, ни на следующий Войцеховская ничем себя не проявила. Между тем прошло уже трое суток, и под вечер в Крайск вернулся из своего очередного рейса Иван Петрович Семенов.

С момента возвращения Семенова в Крайск два оперативных работника находились постоянно возле него. Действовали они умело, Семенов и не догадывался об их присутствии. В первый же вечер оперативным работникам потребовались вся их сноровка, опыт, сообразительность. И не зря!

Утром они докладывали: придя с вокзала домой, Семенов пробыл там часа два, затем отправился бродить по городу. Потолкавшись с полчаса в шумной толпе на центральной улице, зашел в «Гастроном». В магазине в этот вечерний час было много народу. Семенов ходил от прилавка, к прилавку, нигде не задерживаясь. Наконец встал в очередь в ветчинно-колбасный отдел. Перед ним в очереди стояла… Войцеховская. Оперативные работники узнали ее по фотографии.

Она не обращала никакого внимания на человека, стоявшего у нее за спиной. Очередь двигалась медленно. Постояв минуту-другую, Войцеховская повернулась к Семенову, что-то ему сказала и, выйдя из очереди, направилась к кассе. Заплатив деньги и получив чек, она вернулась на свое место, впереди Семенова. Вновь перекинулась с ним несколькими словами.

Получив покупку, Войцеховская вышла из магазина. На улице она замешкалась, стала закуривать. В этот момент появился Семенов. Он достал папиросу, сунул ее в рот и огляделся. Заметив Войцеховскую, которой никак не удавалось прикурить, Семенов подошел к ней. Войцеховская улыбнулась, протянула ему спичечный коробок. Взяв коробок левой рукой, Семенов чиркнул спичкой, ловко прикрыл ее ладонями, дал закурить Войцеховской, закурил сам, и они разошлись. Могло показаться, что ничего особенного не произошло, но, взяв у Войцеховской коробок спичек и закурив, Семенов опустил этот коробок в карман.

Потом он пошел на городской телеграф. Вынув из кармана клочок бумаги и, заглядывая в него, заполнил телеграфный бланк, сдал его в окошечко, а бумагу порвал и бросил в корзину для мусора.

Записку, с которой Семенов списывал текст телеграммы, удалось восстановить. Телеграмма была адресована в Москву, на Главпочтамт, до востребования, Григорию Макаровичу Макарову. Текст:

«Состояние тети ухудшилось температура второй день 38 пульс обычный желателен приезд».

Подписи не было.

Выслушав доклад и внимательно прочитав телеграмму, Скворецкий задумался: что могла она означать? Тетя? Какая тетя? Кто подразумевался под «тетей», чье состояние ухудшилось? Не Войцеховской ли? Возможно. Но температура? Пульс?

Скворецкий вызвал Миронова и Луганова.

- Давайте-ка, друзья, раскинем вместе мозгами…

Миронов молчал и рассеянно крутил в руках листок бумаги, на котором был записан текст телеграммы. Казалось, он и не слышал последних слов Скворецкого.

- Одну минуточку, - сказал Миронов, - сегодня у нас какой день? Среда?

- Среда.

- Сегодня среда. Телеграмма отправлена вчера. Значит, сегодняшний день не в счет. Завтра - четверг, послезавтра - пятница, второй день, считая с момента отправления, телеграммы. А в пятницу в Москву отправляется поезд № 38, в составе которого идет вагон, где проводником Семенов. Это я знаю точно: когда был на вокзале, специально интересовался графиком его поездок. Телеграммой Семенов, очевидно, уведомляет какого-то Макарова, что в пятницу выезжает в Москву и назначает ему встречу. Таков, по-моему, смысл слов «второй день 38 желателен приезд». Что же касается того места, где речь шла о пульсе, - вот оно: «пульс обычный», - тут, надо полагать, имеются в виду условия встречи - обычные, то есть такие, как и всегда.

- Пожалуй, верно. Молодец, Андрей, - сказал Скворецкий. - Ну, а какие будут предложения?

- Тут, по-моему, все ясно. До Москвы Семенова нужно провожать, в Москве встретить. Следить за ним в оба глаза, вплоть до встречи с Макаровым. Затем действовать по обстановке.

- Решаем, - сказал Скворецкий, - как только Семенов выедет, отрядим с ним двух опытных ребят. Думаю, что и кому-нибудь из вас придется ехать. Там будет видно. Войцеховская… Войцеховская… Попробую-ка я повидаться с Савиным: может, он пригодится? Больше сейчас, пожалуй, ничего не придумаешь.

Отпустив Миронова и Луганова, Кирилл Петрович вскоре и сам отправился домой. Еще в прихожей, снимая пальто, он услышал звонок телефона.

Полковник сиял трубку. Послышался взволнованный голос Савина:

- Товарищ полковник, это вы? Савин докладывает. Звоню из автомата. Наша общая знакомая - дрянь. Она… шпионка. Ее надо немедленно арестовать. Разрешите, я сам…

- Да ты что, рехнулся? - резко оборвал его полковник. - Откуда говоришь?

- Я? Я из автомата. С улицы Фрунзе.

- Мой домашний адрес знаешь? Тогда слушай - и давай быстро ко мне.

Прошли считанные минуты, и в прихожей пронзительно затрещал звонок. На пороге стоял Степан.

- Входи. Раздевайся, - сказал полковник, указывая на вешалку.

Савин быстро скинул шинель, фуражку и прошел вслед за полковником в его рабочую комнату.

- Садись.

Но Савин не сел.

- Товарищ полковник, Войцеховская - шпионка, враг. Она решила бежать за границу.

- Так не пойдет. Прежде всего садись, успокойся, а потом расскажешь толком, по порядку. Только сначала отдышись.

Савин отдышался и стал рассказывать. В этот день нежданно-негаданно к нему явилась Войцеховская. Была она необычайно мила, ласкова, внимательна. Могло показаться, что никакой истории в «Дарьяле» не было. В свою очередь, и Степан, памятуя наказ полковника, вел себя как ни в чем не бывало.

Пригласив Степана пройтись, Войцеховская пригласила его к себе домой. Она начала с того, что рассказала одну историю из своего прошлого. Суть этой истории такова: Войцеховская, по ее словам, несколько раз отдыхала в Латвии, невдалеке от приморского городка Вентспилс. Там, в окрестностях Вентспилса, живет один рыбак, человек пожилой, степенный. Войцеховская с ним даже как-то встречалась - ходили компанией на его катере в море. Со слов одного приятеля Войцеховской тогда же стало известно, что старый рыбак ходит на своем быстроходном ботике не только в такие места, куда положено. Ну и еще кое-что она о нем знает. Посерьезнее. Одним словом, этот рыбак тот самый человек, который им сейчас нужен. Кому им? Ей и Савину. Войцеховская предложила Степану съездить к этому рыбаку и установить с ним отношения.

«Степа, Степан, подумай: что ты здесь, в Крайске, в этой стране?.. Ничто! Жизнь твоя кончена. Выгнан, опозорен. Кому ты нужен, куда денешься? В чернорабочие пойдешь? Фи! А ведь ты молод, талантлив. Ты многое знаешь. Степочка, уедем, уедем отсюда. Туда, на Запад… Там каждого ценят по таланту, способностям. Я тоже здесь не могу, тоже задыхаюсь. А там мы будем счастливы. Вместе…

Она начала разъяснять Степану, что, раздумывая последние дни над его судьбой (она же его любит, разве он не догадывался?), над своей безотрадной долей рядовой учительницы, пришла к выводу - самым лучшим для них обоих было бы уехать на Запад: в Швецию, во Францию, в Германию (в Западную, конечно), в Америку, куда угодно!

Забыв все на свете, забыв строгое предупреждение полковника, Степан взорвался. Он накричал на Войцеховскую, грубо обругал ее, а та хоть бы что! С иронической улыбкой она слушала Степана, ожидая, когда он выговорится. Степан осекся.

«Дурак, - презрительно кинула Войцеховская. - Не хочешь по-хорошему, я поговорю с тобой иначе. Да знаешь ли ты, голубчик, что, если ты здесь останешься, твоя песенка спета? Да будет тебе известно, что кое-кому в кое-каком иностранном государстве известно во всех деталях, как ты намеревался поднять в воздух сверхскоростную боевую машину и угнать ее за границу. Что? Такого намерения у тебя не было? Смешно! Интересно, как ты будешь это доказывать господам чекистам, когда они получат соответствующий материал и тряхнут тебя как следует. Самолет-то ты поднять пытался, никуда не денешься!»

Савин молча слушал Войцеховскую. Трудно сказать, как бы он поступил, если бы не вспомнил в эту минуту полковника Скворецкого и свое обещание. С трудом он сдержался. Взглянув на Войцеховскую, криво улыбнулся:: «Что ж, Анна Казимировна, ваша взяла. Мне, Степану Савину, податься действительно некуда…»

Теперь Войцеховская говорила резко, повелительно. Она предложила Степану завтра же выехать в Латвию, в Вентспилс, и договориться с рыбаком о переброске их обоих на его боте через море за границу. Перед отъездом она даст Савину крупную сумму денег, которую тот должен будет вручить рыбаку: даром тот рисковать не будет. И пусть Савин предупредит рыбака, что это всего лишь аванс: как только они ступят на нужный им берег, будет заплачено больше. И не в рублях, а в долларах. Вот деньги на самолет до Риги.

…Кирилл Петрович прошелся по комнате и, остановившись против Степана, сказал:

- Молодец, Степан, не подкачал. Рад за тебя. Ну, а насчет ареста… Арестовывать Войцеховскую мы не будем. - Полковник сделал паузу. - Пока…

Полковник вновь принялся ходить по комнате.

- Вот что, Степан, боюсь, что ехать в Ригу тебе придется… И в Ригу, и в Вентспилс… Пусть Войцеховская действует, как намеревалась. Понял? Мешать ей не будем до поры до времени. Впрочем, об окончательном решении пока воздержимся. Дело серьезное, надо доложить Москве. Сделаем так: завтра, как возьмешь билет на самолет и повидаешься с Войцеховской, звони ко мне. Встретимся и тогда все решим.