Хотя война была очень далеко от берегов США, секретная служба тщательно охраняла президента. Редкие поездки Рузвельта по стране в интересах безопасности хранились в тайне, его выступления во время их не освещались ни печатью, ни радио. Вокруг ФДР теснилась многочисленная сверхбдительная охрана.

Во время посещения, например, верфи Кайзера осенью 1942 года Рузвельт выступил на двадцатитысячном митинге рабочих. «Знаете, – шепнул он в микрофон, – знаете, предполагается, что меня здесь нет». Всеобщее оживление. Переждав несколько мгновений, ФДР продолжил: «Вы обладаете тайной, которую не знают даже газеты Соединенных Штатов».

С лета 1942 года и все последующие годы Ф. Рузвельт часто ускользал из столицы, обычно в конце недели, не только в Гайд-парк, но и в «неизвестном направлении». В ста с небольшим километрах к северу от Вашингтона находился в прошлом юношеский летний лагерь. В войну он стал использоваться как центр для подготовки солдат морской пехоты. Эти бревенчатые домики ФДР и избрал в качестве своей резиденции, окрестив убежище от столичной суеты «Шангра-Ла».

До Шангра-Ла было всего два часа езды автомобилем от Вашингтона, с резиденцией ФДР был установлен прямой канал связи с Белым домом. Местонахождение Шангра-Ла хранилось в строжайшей тайне. Туда выезжали на обычных автомобилях, номера которых периодически менялись. Большую часть времени в Шангра-Ла ФДР отдыхал, а если приходилось решать дела, то из Вашингтона вызывались нужные люди. Рузвельта обслуживали моряки с президентской яхты «Потомак», поставленной на прикол в целях экономии. Все побывавшие в Шангра-Ла соглашались, что, хотя обстановка домика была очень скромной33, кормили президента куда лучше, чем в Белом доме.

Каждый отъезд в Шангра-Ла Рузвельт шутливо именовал «плаванием» И вел там «бортовой журнал», записывая имена спутников, отправившихся вместе с президентом. Хотя в жизни Рузвельта не было дня, чтобы он хоть несколько минут не посвятил своей коллекции марок, в Шангра-Ла он часами просиживал над альбомами. Президент занимался эскизами марок, присылавшимися ему министерством почт. Почти все новые выпуски марок в США в те годы так или иначе прошли через руки ФДР. К концу его жизни коллекция марок выросла до внушительных размеров: более 1250 тыс. Самые дорогие хранились в 150 альбомах, на каждой странице которых были пометки рукой ФДР. В 1946 году коллекция президента была продана с аукциона за 250 тыс. долл.

Другое развлечение, тайная страсть президента. Он лично надзирал за резко ужесточившимся в годы войны политическим сыском в стране, объектом которого были в первую очередь коммунисты и вообще «левые». Директор ФБР Э. Гувер умел скрашивать монотонность дней не только скучными сводками, но и колоритными доносами, изрядно веселя президента. Как-то он пожаловался Рузвельту, что агент ФБР был задержан в момент, когда он устанавливал подслушивающее устройство на телефоне левого профсоюзного лидера Г. Бриджеса. Рузвельт расцвел. Он покровительственно похлопал Гувера по спине и воскликнул: «Клянусь богом, Эдгар, тебя впервые застали со спущенными штанами!» Они очень подружились, президент США и директор ФБР.

Но все же Рузвельт не всегда поощрял рвение ФБР. Шпики выяснили, что С. Уэллес был, по-видимому, гомосексуалистом. По многим и этой причине Хэлл захотел избавиться от заместителя. Он взывал к ФДР сам, его поддержал министр юстиции Биддл. Рузвельт сначала отмалчивался, а затем спросил Биддла: «Разве он занимается этим в служебное время?» Естественно, отрицательный ответ. Уэллес остался на своем посту34. Терпимость президента, солидарность гротонца, а может быть, он знал, что глава бесподобного ФБР также страдал этим пороком? Тогда изобличение Уэллеса взял на себя его соперник в дипломатическом мире США У. Буллит. В сентябре 1943 года скомпрометированный Уэллес ушел в отставку.

Торжествующий Буллит явился к ФДР. Чего он ожидал – неизвестно; знали, что он неустанно сплетничал об Уэллесе. Рузвельт мрачно взглянул на него и, чеканя слова, произнес: «Уильям Буллит, стой, где стоишь. У врат рая апостол Петр. Подходит Самнер Уэллес, сознающийся в своей человеческой слабости. Апостол Петр впускает его в рай. Появляется Уильям Буллит. Апостол Петр говорит: «Уильям Буллит, ты предал человека. Отправляйся в ад». Рузвельт помолчал и добавил, что не хочет больше никогда видеть Буллита.

В военные годы, какие бы неприятные и тяжелые вести ни шли с фронтов, президент сохранял спокойствие. Ничто не могло поколебать душевного равновесия Рузвельта, за исключением одного – нападок на его детей. В ноябре 1943 года Л. Джонсон в речи в палате представителей сообщил: «Чем больше мы узнаем о жизни и работе Рузвельта, тем большим уважением мы преисполнимся не только к его посту, но и к нему как к человеку»35. Л. Джонсон попросил включить в протоколы конгресса статью из журнала «Тайм» от 29 ноября 1943 г. В ней, между прочим, говорилось: «Рузвельт стал почти неуязвим для политической критики. Он редко, если вообще сердится, и это случается лишь тогда, когда кто-нибудь пытается уколоть президента, нападая на его детей. Тот факт, что четверо сыновей Рузвельта носят военные мундиры, помогает понять его крайнюю чувствительность к спискам потерь – о них он прежде всего спрашивает; когда приходит сообщение о сражении».

Журналист У. Уинчелл видел, как ФДР расплакался. Некий конгрессмен Ламбертсон со своими друзьями публично твердил, что сыновья ФДР избегают фронта. Уинчелл оказался в кабинете президента в то время, когда тот читал письмо одного из своих сыновей. «Папочка, – писал он, – иногда я мечтаю о том, чтобы кого-нибудь из нас убили, и тогда они, может быть, перестанут терзать остальную семью!» Президент отложил письмо, губы его задрожали, на глазах показались слезы.

Уинчелл случайно выяснил, что сын Ламбертсона только что отказался служить в армии, ссылаясь на свои убеждения. Журналист немедленно сообщил газетам об этом открытии, соответствующие заголовки запестрели на первых страницах. ФДР вызвал Уинчелла. На столе перед президентом лежали газеты со статьями о сыне Ламбертсона. Рузвельт постучал по ним мундштуком и произнес только одно слово: «Благодарю!»