Все же война доминировала над всем, хотя и была далеко от Вашингтона. Самые пылкие американские юноши уже были на пути к кровавым траншеям Франции; ФДР носил револьвер, выданный ему в 1917 году секретной службой. Пронесся слух, что германские агенты готовят покушения на руководящих американских деятелей. Если так, тогда жизнь заместителя морского министра была под угрозой.

ФДР доказывал свое мужество. Отправив летом в Кампобелло Элеонору с детьми, он, по собственным словам, конечно, в глухом одиночестве коротал ночи в опустевшем доме. И вот как-то ночью на первом этаже послышался подозрительный шум… На следующий день ФДР отчитывался в письме жене: «Мне показалось, что в дом забрались. Я с полчаса сидел в ожидании на верху лестницы с револьвером в руке. Виновником оказался код»12.

Франклин Д. Рузвельт всей душой рвался принять участие в настоящих боях и сражениях. Ради этого он пожертвовал почти бесспорной возможностью теперь быть избранным губернатором штата Нью-Йорк. Отношения с Таммани наладились. Вильсон считал, что Рузвельту не следует отклонять предложение выставить свою кандидатуру на выборах губернатора. Франклин не хотел и слышать об этом. «Он остро чувствовал, что в его политической карьере недоставало чрезвычайно важного элемента. В то время как сотни тысяч американцев были в форме, он был в штатском. Он даже не побывал за океаном»13. Летом 1918 года ФДР настоял на выезде со специальной миссией в Европу – инспектировать американский флот в европейских водах, обсудить с правительствами держав Антанты различные вопросы.

Хотя можно было отправиться на комфортабельном транспорте, война требовала жертв. 9 июля 1918 г. ФДР поднялся на борт нового эсминца «Даер». Капитан уступил свою каюту высокопоставленному гостю, на мачте взвился флаг заместителя морского министра, и двадцать первое путешествие Франклина через Атлантику началось. Шли в составе конвоя, периодически меняя курс; очень часто объявлялась тревога: подводные лодки. Если сигнал тревоги звучал ночью, на мостике эсминца неизменно появлялся ФДР в пижаме, готовый лично вести корабль в бой. Днем он разгуливал по кораблю в форме собственного изобретения – защитного цвета бриджах и кожаной куртке. Плавание в конвое не принесло особых тревог, кроме ложных. Правда, как-то на эсминце случайно выстрелили из четырехдюймового орудия и снаряд просвистел над самыми головами стоявших на мостике.

Ужасы войны ожидали «Даер» у Азорских островов, куда эсминец, отделившись от конвоя, зашел за топливом. Вблизи островов испортилась машина, и около часа, пока ее чинили, эсминец дрейфовал. По прибытии в порт капитану сообщили, что получена радиограмма с судна в 50 милях, преследуемого подводной лодкой. Рузвельт сослался на этот факт в докладе Дэниелсу как на доказательство необходимости прислать на базу на Азорских островах «охотников» за подводными лодками. И все. Элеоноре он написал, что «подводная лодка была поблизости от порта, но не решилась атаковать!»

Чем дальше уходил памятный день, тем ближе, по словам ФДР, оказывалась к «Даеру» зловещая субмарина. Уже осенью 1918 года он утверждал, что с лодки видели «Даер», но не напали, побоявшись связываться с эсминцем. В 1920 году со слов ФДР история описывалась в газетах так: «Даер» превратился в линкор, «германская подводная лодка появилась у одного его борта, затем исчезла. Потом ее увидели с другого борта, и она окончательно скрылась из виду». Газеты были склонны усматривать в этом эпизоде боевое крещение заместителя морского министра. Дабы запечатлеть навек исторический день, ФДР нанял художника, написавшего картину «Американский эсминец «Даер», флагман заместителя морского министра, в гавани Понта-дель-Гада, Азорские о-ва, июль 1918 года». Картину повесили на видном месте в доме в Гайд-парке.

В конце июля Рузвельт прибыл в Англию, где провел переговоры в адмиралтействе о координации действий флотов США и Англии. 29 июля его принял король, и в тот же день он впервые встретился на обеде с У. Черчиллем, тогда морским министром Англии. Расставшись, оба начисто забыли о встрече, и лишь в годы Второй мировой войны им напомнили, что они лично знакомы. Ллойд Джордж в беседе с ФДР пожаловался на то, что стачки затрудняют военное производство. Рузвельт заверил собеседника, что «английские профсоюзы не возбудят симпатий у нашей АФТ, а твердая политика английского правительства встретит самое горячее одобрение со стороны США».

Он «обозрел» заботу о раненых, в том числе американцах, в Англии. С большой похвалой отозвался о семье Асторов, устроивших у себя госпиталь на 1100 коек, который «сейчас заполнен едва на четверть, но, конечно, пополнится с прибытием новой партии… Они превратили свой итальянский садик в прекрасное маленькое кладбище для американцев, умирающих в госпитале». Заметки вскользь визитера из-за океана с завидными нервами и абсолютным присутствием духа. Что поделать, война!

31 июля ФДР оказался наконец у фронта во Франции. 4 августа он побывал на позициях американской 155-миллиметровой батареи. Оглушительный взрыв заставил некоторых из группы броситься на землю, но то был только выстрел хорошо замаскированного орудия рядом.

Боевой день запал в память ФДР на всю жизнь. 11 декабря 1944 г. он продиктовал воспоминания о нем: «Посмеявшись вместе с расчетом, мы подошли к орудию. Офицер-артиллерист нацелил его на французскую железнодорожную станцию в 12 милях. Я дергал шнур: самолет-корректировщик сообщил, что в первый раз был недолет, а другой снаряд угодил прямо на станцию, вызвав большое смятение. Я никогда не узнал, сколько убил гуннов!» Поездка по следам недавних боев – изрытые поля, расщепленные деревья, разрушенные деревни – очень взволновала ФДР. Он хотел видеть все, и сопровождавшим офицерам пришлось приложить немалые усилия, чтобы он не попал под вражеский огонь. Адъютант, пытавшийся водить его по спокойным местам, впал в немилость у ФДР и едва не был уволен с флота.

Из Франции ФДР отправился в Италию, где необычайно расхвалил успехи англичан в борьбе с немецкими подводными лодками в Атлантике. Он предложил перенять их методы, а главное – взять английского адмирала командовать на Средиземном море. Получился дипломатический конфликт, дошедший до Вашингтона. 10 сентября Вильсон приказал Дэниелсу впредь заранее сообщать имена лиц, отбывших в Европу, ибо «ездит их без счета и они берут на себя смелость говорить от имени правительства».

Перед возвращением на родину Ф. Рузвельт побывал в Сен-Назере, где инспектировал американскую сверхтяжелую батарею: 14-дюймовые морские орудия устанавливались на железнодорожные платформы. Батарея захватила воображение Франклина: ее обслуживали моряки, она должна была принять участие в боях – орудия стреляли на 40  км. ФДР договорился с командиром, что он сможет рассчитывать на зачисление в батарею в чине капитан-лейтенанта. Намерение, по-видимому, было серьезным.

Вмешалась болезнь. На обратном пути Франклин свалился в инфлюэнце, осложненной воспалением легких. 19 сентября его на носилках снесли с корабля в Нью-Йорке и поместили в госпиталь. Только в середине октября он смог вернуться к работе. Первым делом ФДР бросился к Вильсону просить о зачислении в действующую армию. Президент лаконично объяснил: он опоздал – уже получено обращение Макса Баденского о заключении перемирия. 11 ноября 1918 г. Первая мировая война окончилась.

В июне 1921 года, прослышав, что в Гротоне составляется список выпускников школы – участников войны, который будет выбит на специальной доске в здании школы, Рузвельт писал ответственным за это дело: «Хотя я и не носил форму, мое имя следует поместить в первом разделе среди тех, кто «служил», в первую очередь потому, что я служил по ту сторону Атлантики, меня пощадили торпеды и снаряды и я, по существу, руководил боевыми делами флота в Европе, пока находился там». Он также подал заявление о вступлении в «американский легион».