Они пришли неожиданно, ночью. Сами открыли дверь квартиры.
Когда Хайрулла проснулся от яркого света, то в первый момент он решил, что это хозяева зачем-то пришли — квартиру он снимал, — но потом увидел, что это были совсем другие люди.
А «нагана» под подушкой, который он всегда туда клал на ночь, уже не было.
Его сначала стукнули чем-то тяжелым по голове, потом связали, сделали какой-то укол. Развязали…
Инъекция ничтожной дозы скополамина — всего один кубик — полностью раскрепостила ослабленную ежедневным употреблением анаши психику бородатого Хайруллы, и он, мгновенно забыв все страхи, со слезами счастья на глазах, рассказал все, что знал, двоим отличным парням, которые зачем-то зашли к нему домой.
Он радостно сообщил адрес нанятого для перевозки двадцати тысяч бутылок «Зубровки» водителя Зайцева Виктора Сергеевича.
Но расстроились эти славные ребята, когда узнали от него адрес Зайцева. Они ему сказали, что адрес этот был неправильный, прежний, по которому ни Виктор Сергеевич, ни его семья уже давно не проживали.
Э-э-э… Значит, не зря сомневался Хайрулла? Надо было этого Зайцева еще раз как следует проверить. Получалось, что неправильный он какой-то. Не хитрый, нет — хитрого Хайрулла сразу чувствует, но что-то в нем было не так. И еще зачем-то друга взял с собой в рейс…
Какой такой друг, зачем этот друг? Большой, как слон, и очень сильный. Борисом зовут. Адреса своего не дал и паспорта не показал. Он, Хайрулла хотел посмотреть, проверить, но Зайцев почему-то не разрешил ему.
Как бы не обманул этот Зайцев со своим другом Борисом его земляка Ахмета. Тогда всей общине плохо будет — водка-то ведь из милиции. Милиционеры, они такие: обидятся — не дадут жизни…
А виноват — кто? Хайрулла!
Эти мысли мелькали в его голове смутными неясными образами, мешали сосредоточиться на чем-то главном. На чем?
Вдруг Хайрулла вспомнил, что в этот рейс должен был ехать не Ахмет, а он… Но заболел немножко, простудился, и Ахмет сам предложил заменить его. Так уже бывало не раз. Потом он вместо Ахмета поедет…
«О, Аллах, — подумал Хайрулла, — ко мне в дом пришли замечательные люди. Такие хорошие русские парни. Их надо угостить, напоить чаем, а я отвлекаюсь на всякие глупости».
Хорошие парни еще о чем-то долго расспрашивали Хайруллу — о друге водителя Зайцева Борисе, об участковом, к которому он обращался для проверки документов Зайцева…
Пришедшие щедро давали ему попить воды. Он много и жадно пил — почему-то вдруг на него напала сильная жажда. Ему постоянно хотелось пить… И он пил и пил, и рассказывал этим замечательным ребятам, как сам ездил на Север с водкой, как обратным рейсом возил металлолом. Потом он вспомнил своих детей, жену, родителей. И ему не было грустно или горько, поскольку он наконец-то совершенно отчетливо понял, что все его близкие — в садах Аллаха, где их никто никогда не обидит…
Гости сделали ему еще один укол в вену и ушли. Через пять минут Хайрулла умер от передозировки героина.
В квартире было очень хорошее паровое отопление, и через два дня соседи, обеспокоенные неприятным запахом, идущим от сдаваемой внаем квартиры, вызвали милицию, которая, взломав дверь, обнаружила труп квартиранта-таджика с признаками разложения. Рядом, на полу, возле трупа лежал пустой одноразовый шприц.
Еще через день судмедэкспертиза подтвердила — в крови покойного обнаружена ураганная доза героина, что и явилось причиной смерти…
Небольшая гематома в правой затылочной части черепа не могла привести к нарушению жизненных функций. Скорее всего — наркоман под воздействием наркотика упал, ударился обо что-то и даже боли не почувствовал. У наркоманов — это обычное явление, режутся, иголки под ногти загоняют, половые органы огнем сами себе прижигают, даже глаза выкалывают. Нормальная практика — ведь болевые центры практически заблокированы. Так что, небольшая гематома у наркомана — это пустяк.
Следователь районной прокуратуры открыл дело и почти сразу же закрыл его — никакой головной боли. Таким делом показателей не испортишь, скорее наооборот. Что может быть яснее: наркоман-беженец из Таджикистана, давно числившийся за отделом по незаконному хранению и обороту наркотиков, умер от сверхдозы героина. В наше время таких дел по Питеру в день — до десятка. Деградирует народ…
Реакцию тканей трупа на наличие скополамина или других галлюциногенов эксперты не проверяли. Во-первых, потому что на «старые» трупы — то есть трупы с признаками разложения тканей — нет достаточно корректных методик определения психотропных органогенных препаратов, а во-вторых, потому что в сопроводиловке от следователя, ведущего дело, никаких дополнительных ориентировок не было.
* * *
«Оперативники» Баштая, выполнив поручение — с допросом и устранением Шинкаренко — отчитались перед Алексеем Николаевичем. Он всю информацию, как и положено, доложил наверх, руководству.
А «сверху» снова распоряжение: «Уточнить Зайцева!».
«И кто он такой, этот Зайцев? Вполне мог оказаться каким-нибудь безработным шоферюгой, подписавшимся на один рейс за хорошие „бабки“. Дался им этот Зайцев», — подумал Алексей Николаевич. Но людей своих озадачил «уточнением Зайцева».
Уточнили и выяснили, что по адресу, выданному ЦАБом, Зайцев с семьей не проживает, квартира ремонтируется после пожара. Новый владелец квартиры — какое-то коммерческое АОЗТ. То есть — адрес Зайцева или изначально был липовый, или он его поменял. Скорее — первое.
Поискали еще, прокинули по «черному» банку данных — тому, что на CD-диске… Пусто. Нет нигде. Следов водилы Зайцева обнаружить так и не смогли. Кроме того, по ходу дела выяснилось, что в кабине «КамАЗа» с водителем Зайцевым находится еще один человек. Некто Борис. Амбал двухметрового роста и чрезвычайно агрессивного вида. Что за Борис — тоже загадка.
По распоряжению руководства, люди Баштая стали более тщательно проверять Ахмета Чолева. Сам Чолев уехал на Север сопровождать груз, но в фирме был его адрес, вернее, адрес, по которому он проживал.
Через РЭУ выяснили, что квартира Ахмета — «ведомственная», и никто в ней не прописан. То есть — не «зарегистрирован». В принципе-то сейчас и не такое случается. Дал кому-нибудь таджик-беженец на лапу и живет себе спокойно. Однако зачем таджику связываться с «ведомственной» площадью, если можно снять квартиру у частного лица?.. Короче — никаких концов на Ахмета не отыскали.
Это еще больше насторожило Баштая. Что же получается?
Ведь Ахмета Чолева несколько раз проверяли. Казалось — уже почти на постоянной основе с их фирмой работал. А оказывается, не прост парнишка. Оказывается, его и «зацепить» не за что… Ни жены, ни любовницы и адресок, похоже, липовый.
Это уже слегка «пованивало». Если человек, задействованный в операции, даже «втемную», оказывался не тем, за кого себя выдавал, то…
Лишь одна пустяковина внушала Алексею Николаевичу немного оптимизма и вселяла надежду, что это не были государственные спецслужбы — «спецы» так грубо не работают. По крайней мере государственные агенты всегда легендируются железно, и по линии адресов-прописок и родственников у них все тщательно проработано — не подкопаешься.
Но если не спецслужбы — тогда кто? Не менты же в самом деле?
А что, вполне резонно — взяли под крылышко «безродного» беженца-таджика и эксплуатируют для своих темных делишек.
«Надо будет сегодня же племянника Серегу найти и потолковать с ним, — подумал Баштай. — И если выяснится, что племянник, или его приятели-менты, закрутили всю эту катавасию со своей паршивой водкой — тогда им мало не покажется».
Хотя при чем здесь Серега и какая связь с водителем Зайцевым, уточнение которого потребовало руководство? Команда-то на проверку Зайцева и Шинкаренко «сверху» пришла, из Центра…
Пока, в любом случае, надо было что-то предпринимать. Или быстро раскручивать эту запутку, или отменять транспортировку груза.
Алексей Николаевич высказал руководству свои опасения и передал всю наработанную оперативную информацию.
«Наверху» все же решили продолжить транспортировку товара. Так и передали — «берем все на себя». Мол, процесс уже все равно не остановить — надо заканчивать с этой партией, а впоследствии будем разбираться.
Но рекомендовали подстраховаться и обязательно установить этого непонятного Бориса.
* * *
Ни Алексей Николаевич Баштай, ни кто-нибудь еще, не могли знать, что флажок в ЦАБе на Зайцева Виктора Сергеевича оставлен полтора года назад майором ФСБ Омельченко Александром Ивановичем.
Обычная процедура оперативника Службы безопасности, разыскивающего кого-либо. А майору очень нужен был тогда, полтора года назад, этот Зайцев и его связи. И несмотря на то, что от самого майора после взрыва мало что осталось — флажок тем не менее так и стоял до первого запроса. Полтора года…
Когда прошел запрос на Зайцева от участкового Шинкаренко, оператор ЦАБа сообщил об этом в указанный адрес — в секретариат генерал-лейтенанта ФСБ Малькова. Впрочем, ни оператор, ни кто-нибудь в ГУВД даже и не знали, куда пошла информация по флажковому коду. В столице подчиненные передали генералу Малькову данные по прописке какого-то питерского Зайцева и о запросе на него участкового старшего лейтенанта милиции Шинкаренко…
Станислав Георгиевич Мальков полистал сводку, увидел знакомую фамилию и мгновенно вспомнил Зайцева, вспомнил Омельченко, вспомнил своего рано умершего сына Валеру и просто так, почти из праздного любопытства, дал группе Баштая задание: уточнить Зайцева и Шинкаренко…
* * *
В двенадцать Борька меня, конечно, не разбудил, и я спал и спал… в тепле и неге. И что мне не спать? Тепло, уютно, мощный дизель рычит, убаюкивая, груженый «КамАЗ» по асфальту идет более-менее ровненько. Покачивает… Хорошо!
Очнулся я, когда уже прошли Лодейку, на мосту через Свирь. Открыл один глаз, потом второй, проснулся и понял, что спать мне надоело окончательно. Все равно ведь впрок не выспишься и не наешься. Но поспал знатно, даже спину немного отлежал. Чтобы уж совсем пролежней не заработать — потянулся, подрыгался в положении лежа и… сразу же вспомнил об автомате. Вот ведь гад, Борька! А если прихватят?..
Посадят, как пить дать, посадят. Выкинуть его, что ли? А с другой стороны — без него как?.. Без него совсем скучно будет. Хоть бы спрятать его куда-нибудь ненадежнее.
Я закурил, полежал еще немного, поразмышлял, поглядывая через Борькино плечо на ленту заснеженной дороги, проносящиеся встречные машины. Затем, перевесившись со своей лежанки, на ушко ненавязчиво поинтересовался ближайшими планами Бориса Евгеньевича на предмет — куда «волыну» спрятать?
— Кузю-то?.. — Ну, молоток — он ему уже и имя придумал! — Кузю, как стемнеет, я в инструментальный ящик за кабиной засуну.
Успокоил…
— Ну-ну… Ты тогда давай тормозни где-нибудь, я за руль сяду.
— Полежи еще немного — тут место хорошее есть, недалеко… Заодно и поедим как следует. Питаться на ходу — последнее дело. Так и язву можно заработать. Ничего, если минут на двадцать тормознем, Ахмет?
— Ничего, Боря, ничего…
Километров через восемь нашли это удобное место, где-то в районе озера Светлого, прижались к обочине и приступили к трапезе. Чай на примусе варить не стали — жидкости хватало: у меня был полный двухлитровый термос кофе с молоком, и у Борьки — чай с какими-то травками. Пища — обычная, дорожная: черный хлеб, белое сало, колбаса всякая, американские задние ноги куриные, огурцы соленые, еще конфеты какие-то. У Ахмета в сумке оказалась груда витаминов: лук, чеснок, яблоки, груши, лимоны и даже бананы.
Порезали хлеб, соорудили гору всяких бутербродов и приступили к рубону. Ели с аппетитом, только Ахмет бутерброды с салом тактично отверг… Дело хозяйское. Если им Аллах не велит, зачем же против принципов идти? Но вот от бутербродов с колбасой он почему-то не отказался. Хотя, колбаска-то явно не из конины была, с такими белыми кусочками подозрительного жира… Будь я правоверным мусульманином — насторожили бы меня эти кусочки жира в колбасе. Впрочем, его дело. Не суетясь, разобрались со снедью, запили бутерброды чайком-кофейком, закурили — и дальше в путь.
Я по своему росту пододвинул сиденье к рулю, выжал сцепление, воткнул первую, плавненько отпустил сцепление — и сразу газу, газу, газу… Тронулись.
Нормально машина идет — зря я боялся, что оплошаю, заглохну. Первая, вторая, третья…
Из своего опыта знаю — чем мощнее двигатель, тем спокойнее и проще работать. А «камазовский» двухсотсильный дизель не подведет, в любую гору вытащит. Едем, в общем…
Честно говоря, большие машины мне не очень-то часто водить приходилось, хотя, как я уже упомянул, категории в правах у меня на все виды, включая и мотоцикл, открыты. Но все эти категории — отдельная история, с реальной жизнью не очень согласованная.
Не очень часто водить — еще мягко сказано: за тридцать лет всего раз пять-шесть, ну, может, десять. По уму-то без Борьки мне и вообще не стоило с Ахметом этим закручиваться — чистейшей воды нахальная авантюра и дурость. Но — деньги…
Сатана там правит бал… Люди гибнут за металл…
Да, деньги, проклятые деньги. Даже крыса, загнанная в угол, бросается на человека. Вот и я — в углу оказался и бросился на этот рейс, как лев на теплое дерьмо. Повезло, что с Борькой так удачно получилось, а то — не знаю, как бы и выпутался из этой заморочки.
С другой стороны, какая разница — «КамАЗ»-шестнадцатитонник, или «газон» какой-нибудь? Железо, оно и есть железо, только мощности у движков разные. Так ведь и тормоза у всех машин разные — чем мощнее движок, тем тормоза крепче. А в остальном — все одинаково: на одну педаль жмешь — едет, на другую — тормозит, повороты рулем осуществляем.
По жизни-то я и зилок-лесовоз сто тридцать первый водил, и за рычагами гусеничных транспортеров ГАЗ-47 и ГАЗ-71 приходилось сидеть, и штурвал на «Малом охотнике» в семибалльный шторм ворочал, и даже как-то раз на «ЯК-12» пилот минут на двадцать доверил мне за ручку управления подержаться. И не упали. Справлюсь и с этим «КамАЗом» — дело нехитрое. Главное — настрой и бодрость духа. Когда внушишь себе, проникнешься чувством — все могу! — всегда нормально получается. Точно.
За Лодейкой почти до самого Олонца дорога хорошая, так что я, осмелев, до восьмидесяти разогнался. Боб назад залез, в спальник покемарить. Ахмет после сытной трапезы опять задремал в позе эмбриона и сопел в две дырки в углу кабины. Фары у «КамАЗа» мощные, дорогу далеко впереди освещают, дизель по-прежнему ровно урчит — все хорошо, прекрасная маркиза.
Немного беспокоил гаишный КПП перед Олонцом, но — ничего, обошлось, не остановили служивые. Темень, мороз… Им самим сейчас ни с кем связываться не хочется. Сидят в своей будке, курят, чай с водкой пьют, за жизнь болтают. Сразу за гаишниками — мост через реку Олонку. По этому железному мосту без перил я неспеша проехал — мост узкий, а машина широкая — не промахнуться бы… Дальше опять — газу, газу и вперед!
Ну вот, можно считать, пятую часть пути до Мурманска прошли. Олонец позади остался. Впереди, если не забыл еще, до Пряжи дорога будет немножко похуже. А мы, чтобы не рисковать, сбавим до семидесяти кэмэ, а можно и шестьдесят. Торопиться не надо. А то я что-то действительно раздухарился. Тоже мне — драйвер… Однако, пока справляюсь. Тьфу, тьфу, тьфу…
И не поздно еще — всего пятый час, а темнотища — как ночью. Север, что ни говори — широта южной оконечности Гренландии. Снег, снег, снег…
Леса-перелески вдоль дороги, горки, болота — и белый тоннель в снежном вихре от лучей фар, по которому я неторопливо и веду свою шаланду.
Шаланду, полную водяры… Ах, какой я молодец!