Проваландались, как образно выразился Боб, не полтора часа, а гораздо дольше. Часов пять. Сначала двинулись за лидирующим «газоном». Не спеша выехали опять на трассу и поехали на юг. И ехали, и ехали… Почти до Мончегорска доехали.

Ну, ничего страшного, главное — в сторону дома. Потом свернули опять на какую-то полевую — или тундровую? — дорожку и еще минут сорок телепались. Все же приехали к месту.

Ну, и место… Неслабый натюрморт — куча дерьма и окурок.

Мне-то, в принципе, по барабану, чем они, делавары эти местные, мариманы северные, нас грузить будут. Хоть камнями…

Вру, конечно. Догадывался я, что с железяками этими дело нечисто — раз Гена Логинов так живо заинтересовался ими. Значит, что-то было в них интересненькое — полковник пустяками не занимается. Не белорусская же водка, в самом деле, его всколыхнула. То-то я вначале логиновскому интересу к этому водочному рейсу удивился.

Ну, да пес с ними, с «мокропузыми» — лишь бы грузили побыстрей. Потом разберемся. Поймает их Гена, или нет, мне, в принципе — до фени. Это их дела, государственные. А я пока — посплю еще, раз такая возможность есть. Старая солдатская мудрость — спать и есть не тогда, когда хочется, а когда есть возможность…

И — чем больше спишь, тем ближе дембель.

И вот мы двинулись в обратный путь. Выезжал от тундровой свалочки Борька. Я, честно говоря, вполне мог как-нибудь застрять возле этой кучи металлолома. Да я бы вообще с дороги — ни ногой! Ну их на фиг, господ офицеров этих. Сами натырили меди, сами пусть бы и таскали к машине на дорогу. Но у них же — не просто лом, не какие-нибудь болты-гайки и обрывки кабелей, у них такие «кусочки» меди попадались… Килограмм по двести-триста. Они для того и «газон» в тундру притащили к своему полевому складу, чтобы технику использовать — у них там в кузове «газика» лебедка чуть ли не самопальная какая-то прилажена была…

В общем, собрались, как табор цыганский… Человек шесть морячков, нас трое, две машины, и — началась погрузка. Аврал по военно-морскому. И погрузили железяки в контейнер довольно быстро — часа за три.

Все же жалко их, черт побери. Офицеры флота — довела вас Родина-мать, мать, мать… Скоро совсем в помоечников превратятся, или… Вот именно, оружия то у них — навалом. Его ведь не только на утиль пускать можно. Вполне пригодные к употреблению железки в руках у армии и флота имеются. А ну как надумают отощавшие офицеры…

Эти ребята — не шахтеры на рельсах, и не учителя… Дойдет до дела, созреют воины, точнее, от недоедания озвереют, и… Вполне реальный сюжет. Страшно, но если начнется — будет гораздо страшнее. И чего эти козлы в Москве думают? И не боятся ведь…

Предупредить их, что ли, чтобы «завязывали» со своим промыслом?.. Ну, и что я им скажу? Мол, так и так, робяты, есть такой как бы матерый шпионище полковник Гена Логинов, так вот, сдается мне, что он на ваш подпольный бизнес уже глаз положил. С чего бы это? И есть у меня, мол, реальное предчувствие, что скоро он на вас и лапу свою тяжелую положит. Так что, давайте-ка скоренько завязывайте с этим проклятым расхищением, или недолго вам, робяты, на воле гулять осталось…

Борька с Ахметом на свежем полярном воздухе что-то делали. Может быть, даже и грузить помогали. Ну, это дело хозяйское. Хотят пошевелить ножками-ручками, отчего же… Я сидел в кабине машины и наблюдал за процессом в зеркала — мне почему-то совершенно не хотелось участвовать в этом мероприятии. Да и не царское, то есть — не водительское это дело, погрузкой заниматься.

Открылась правая дверца кабины и, поеживаясь от холода, в кабину залез один из этих… морячок. Мужик лет сорока, чернявый, веселый.

— Я покурю у тебя в машине немножко? А то уже замерз как собака…

— Кури, — я протянул ему пачку «Беломора», но он отказался и достал свои — «Кэмэл». Угостил меня. Я не отказался — кроме «Беломора», «Кэмэл» единственно достойные сигареты. Они по крепости и по вкусу даже и похожи чем-то. Помолчали. А о чем собственно говорить — я его первый раз в жизни вижу, он — меня. Но… Я все же не выдержал, решился.

А почему я должен молчать, тихариться? Я у этой власти не служу и не служил, подписок никаких ей не давал, а предупредить людей об опасности — а я не считаю этих ребят какими-то там преступниками — сам Бог велел. Как говорится: предупрежден, значит, спасен. И чихать я хотел на всякие там хитроумные логиновские заморочки. Гена служит аппарату насилия, который упорно обдирает нас всех как липку, а эти морячки элементарно выживают. Значит, я на их стороне. Короче, затянулся я сигареткой с верблюдом на пачке и открытым текстом чернявому выдал. Так, мол, и так — есть мнение, не будем уточнять откуда информация, что недолго вам, парни, без конвоя гулять осталось. Так что, завязывайте со своими железками и разбегайтесь как можно быстрее…

Чернявый докурил свою сигарету, сказал мне «спасибо» и выскочил из кабины. Минут через десять погрузка закончилась, и мы поехали в сторону Питера.

* * *

«КамАЗ» засекли, когда он уже шел с севера. Двое бойцов ехали на своем «сузуки-самурае» с юга на север в сторону Мурманска, а «КамАЗ» — навстречу!

— Вот он! — заорал один из бойцов, тот, что сидел справа. — Его номер, и контейнер синий…

— Как же он туда проскочил?.. Ах, сука! Теперь не уйдешь! — сказал второй, тот, что сидел за рулем. Он резко дал по тормозам, развернулся с заносом и пустился вслед за уже удалившимся на приличное расстояние «КамАЗом».

— Свяжись с Костей. Скажи ему, что мы их взяли… Нет — скажи засекли, гоним и в любой момент можем взять. А заодно спроси — что с ними делать? — распорядился тот из бойцов, что сидел за рулем. И по возрасту, и по комплекции было видно, что он в машине за старшего.

Тот, что сидел справа, достал из бардачка «джипа» портативную рацию, больше похожую на спутниковый телефон, и начал нажимать какие-то кнопки…

На своем «сузуки-самурае» они быстро догнали контейнеровоз, пристроились сзади и хотели уже обгонять его, но что-то все время мешало: то дорога была узкой для обгона, то встречные машины.

Они смотрели только вперед и не видели, что примерно в ста метрах позади них шел большой джип «рэндж-ровер». Этот крупный вездеход с мощным мотором и очень хорошей динамикой запросто мог обойти и «сузуки», и «КамАЗ», но не делал этого, а «висел» позади маленького «самурая», словно привязанный…

* * *

Я сидел за баранкой — сытый, выспавшийся и довольный собой. Если не считать небольшого заезда на боковую дорожку, о котором я с Геной договорился перед тем, как согласился на эту работу, то через тысячу двести с небольшим кэмэ нас с Борькой ждал приз. Четыреста долларов.

Груза за спиной явно прибавилось — двигатель не так резво вытягивал в горки, да и по ровному приемистость похуже стала. Похоже, несколько тысяч бутылок «Зубровки» были более легким грузом, чем медный лом.

Да, лом… В одно ухо влетает, в другое вылетает.

Чугунь — чижолое железо, люминь — легкое. А медь? Получалось, что тоже — чижолое. Ну, да ладно — даст Бог, дотянем до Питера… Как Боб говорит — главное, топливный насос и давление? Это все пока, слава Богу, в наличии имеется. Если и дальше так пойдет, завтра к вечеру будем дома.

Но перед этим надо заскочить на огонек в одно заветное местечко. Обязательно. Борька, конечно, разобидится, а уж Ахмет… Прямо и не знаю, как ему все это преподнести. Боб-то ладно — он хоть и надуется, но виду не подаст, сыграет на моей стороне. Потом, правда, возбухать начнет, ругать меня разными нехорошими словами, но в нужный момент не подведет. Ну, а Ахмета придется на «авторитет» брать — морду ящиком, и вперед. Как тогда, когда из Питера выезжали. Съест, никуда не денется…

Борька спал сзади, Ахмет опять свил себе гнездо из тряпок в углу кабины и тоже посапывал… А темно-то как на улице! И холодно… Нет, все же полярная ночь — не очень здорово. Тоскливо…

В зеркало заднего вида я усмотрел какого-то шустрика, повисшего у меня на хвосте. На трассе многие так ездят — найдут себе лидера и пилят за ним. И от гаишников прикроет, и в случае чего спереди какие-нибудь мазурики не подрежут и не прижмут к обочине. Главное — ближе к лидеру держаться. Вот и этот прилип, как банный лист к заднице, — висит и висит, только фарами сверкает мне в зеркальце. Ну, виси, не жалко.

Хотя, лично я за дизелями не люблю тащиться. Не нравится мне их нюхать. На них-то хорошо ехать, а вот сзади… Коптят они, как паровозы. Особенно наши. Да, впрочем, и импортные на наших дорогах тоже не шибко за экологией следят. Иной на «вольво» такого чаду, такого гарева дает по трассе — только держись! Дым, как из печки.

Но этому, сзади, видно, мой чад нипочем. Висит и нюхает. Не разобрать вот только — что там за машинка? Слепит в зеркало фарами… Ничего не видно. Ладно, надоест нюхать мой выхлоп — обгонит. Но пока я тебе, парень, фору давать не буду. Дизелек у меня вроде бы раскочегарился. Потащил резвее. Вот и восемьдесят на спидометре уже… Догоняй и обгоняй, если сможешь.

Скоро — отворот на Кандалакшу, потом сразу — Полярный Круг, а дальше… А дальше мы в одно местечко на огонек заскочим. Чайку попить, покалякать о делах наших.

Блин! Блин, блин, блин… Ну что у меня с Геной за дела, а?

А тот, сзади, так и висит. А за ним и еще кто-то появился. Тоже фарами издалека светит. Ну, так и пойдем втроем. Колонной. Конвоем. А я пока в лидерах кочегарить буду.

* * *

Вечером, в половине девятого, начальника одной из групп Отдела внутренних расследований майора Симакова неожиданно вызвали в главк. Позвонила секретарша шефа и сообщила, что через полчаса майора ждут. Симаков на своем сорок первом «Москвиче» уже через двадцать минут прибыл на Литейный, предъявил в вестибюле первого этажа пропуск, поднялся на нужный этаж, еще раз предъявил пропуск и вошел через приемную в кабинет шефа…

Ни слова не говоря, тот веером бросил на стол несколько крупноформатных цветных фотографий и жестом указал: смотри. Сам полковник достал из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся и, выйдя из-за стола, принялся расхаживать по кабинету.

Симаков, не один год проработавший в Уголовном розыске, по формату фотографий сразу понял — экспертная съемка на месте преступления… Это не было «расчлененкой» в обычном смысле, это был труп садистски замученного человека.

— Сейчас еще кассету покажу. Ролик. Сегодня днем на проходную подкинули. Старуха какая-то. Посредник, само-собой… — полковник несколько раз глубоко затянулся и ожесточенно растер в большой фарфоровой пепельнице окурок. — А труп этот какие-то работяги в гараже на Обводном еще утром обнаружили.

Он вставил в видеомагнитофон кассету и нажал кнопку «Play». На черном семидесятидвухсантиметровом экране телевизора «Sony» мгновенно появилось изображение…

Немало в жизни повидал майор милиции Симаков, но такого… Самое страшное заключалось в том, что он на экране сразу узнал этого зверски истязаемого человека. Это был один из обэповцев, которых Симаков разрабатывал по «водочному» делу и которого арестовал три дня назад.

— Узнаешь? — спросил полковник.

— Но он же сидит! — воскликнул Симаков, но тут же поправился: — Должен сидеть. Ничего не понимаю. Это ведь Радзевич?

— Точно, — сказал шеф. — Радзевич. Ты его арестовал утром, а вечером его уже выпустили. И в тот же день замучили. Вернее — в ту же ночь. И засняли на пленку. А пленка — вот она, — он кивком головы указал на телевизор. Что скажешь? Симаков пожал плечами — что тут скажешь? Жуть. Разбираться надо…

— Вот ведь говно какое, — раздумчиво сказал шеф. — Они запугать нас хотят. Чувствуешь, что делается? В общем, комиссар, — он по старой укоренившейся привычке называл начальника ГУВД комиссаром, — приказал создать специальную группу и раскрутить все. Все! От и до… Понял? Ты — старший.

— Почему я, а не «убойный» отдел? — удивился Симаков.

— Видишь ли, Коля… — шеф сделал глубокую затяжку, прищурился от дыма. — В нашей системе, как впрочем и везде, есть формальные лучшие, а есть… Ну, не хочу, чтобы ты зазнавался, но ты у нас лучший. Математически выверенный лучший. Машина выдала твою кандидатуру. Вот так. Ты при минимуме фактического материала и времени быстрее и лучше всех раскручиваешь самые запутанные дела. Сдай на время всё своему заму и немедленно включайся в это. Надо их, — кивок в сторону телевизора, — найти и…

Они оба, опытные сыскари, понимали, что найти — можно. И арестовать — тоже, но поскольку в судах и в прокуратуре в последние годы происходили довольно странные, на их милицейский взгляд, вещи — гарантий, что преступники, совершившие даже такое кровавое преступление, будут наказаны по всей строгости закона, да и вообще наказаны — не было. Ведь даже кассета с видеозаписью до сих пор в наших судах не является вещдоком.

Поэтому Симаков прекрасно понял своего шефа — найти и… Ни одна полиция или милиция не прощает преступному миру убийства своих сотрудников. Даже если эти сотрудники оказались нечистыми на руку. А уж за такой кровавый садизм, за такую мучительную смерть…

— Есть, — сказал шефу майор Симаков. — Я найду их.

— Найди их, Николай… Обязательно найди. Комиссар дает тебе карт-бланш по отношению к этим выродкам, — кивок в сторону телевизора. — Сейчас поднимемся к нему в кабинет. Он лично хочет с тобой поговорить. Да-и еще… Впрямую касается этого, но каким-то другим боком. По этому делу с конфискованной «Зубровкой». Надо отменить розыск машины с конфискатом. Знаешь, кто приказал?

Симаков опять пожал плечами: «Откуда?..»

— Командующий Северо-Западным округом лично звонил комиссару, — продолжил шеф. — И комиссар скинул на меня. Отменить немедленно. Чтобы, не дай Бог, ни один наш пост эту машину не прихватил. Не знаю уж с какого боку — но каким-то образом военные в это дело вклинились. Их особый отдел, контрразведка какую-то свою игру играет. Позвони прямо сейчас из моего кабинета и отмени перехват.

— А откуда вообще вояки узнали, что мы машину с «Зубровкой» в розыск дали?

— Решето, течет, — лаконично ответил шеф. — Но это — несущественно в данный момент. Перехватывать машину нельзя.

— Если ее уже не перехватили, — сказал Симаков.

— А ты проверь у дежурного… И циркуляром отмени ориентировку.

— Я-то проверю и отменю, но… Россия страна большая.

— Прокинь их по северному направлению. Точнее — Мурманск…

— Откуда информация? — полюбопытствовал Симаков. Он и сам предполагал, что водку могли послать на Север, но в России «Север» понятие очень протяженное, абстрактное понятие. Это могла быть и Вологда, и Архангельск, и Воркута, и далее — везде… Задержанные фигуранты пока не кололись, не давали никаких показаний. Через два-три дня поостынут, обломаются и запоют соловьями, но пока получить от них информацию о канале сбыта конфиската не удалось. Уверенность шефа в том, что украденный конфискат переправлен в Мурманск, говорила о многом.

— Оттуда же, сверху, — сказал полковник. — Откуда же еще у меня может быть информация? Что-то вояки мудрят в Мурманске…

— Не думаете, товарищ полковник, что это, — Симаков взял со стола цветные фотографии изуродованного трупа Радзевича, — как-нибудь с вояками связано?

— Нет, — полковник покачал головой. — Военные т а к не убивают. Да и кассеты сюда, на Литейный, подкидывать не будут. Это, скорее, бандиты и похоже «черные», Коля. Их почерк… Ты ведь в Афгане тоже был — должен помнить.

— Я помню, — сказал Симаков. — Хотя сейчас и наши братья-славяне озверели до невозможности. Да… Думаю, что эту машину с «Зубровкой» все же было бы неплохо найти.

— Я же сказал… — повысил голос шеф.

— Нет, не задерживать ее, а по возможности проследить. Хорошие концы упускаем, товарищ полковник. То, что все это в один узелок связано, — лично у меня нет сомнений. Радзевич, водка, машина эта… В сущности, у нас сейчас кроме задержанных по делу — если и их прокуратура еще не выпустила — и подходов к этому, — он кивнул на пачку снимков, — нет. Только машина с водкой и осталась.

— Ты прав, Николай, но это приказ, — полковник закурил еще одну сигарету. Он курил очень много, поэтому гардины на окнах, ковер, мебель и сам воздух в его кабинете, несмотря на постоянно работающий кодиционер, были пропитаны запахом табака. — Машину, конечно, проследить неплохо, тем более, что теперь, благодаря начальству, мы более-менее знаем, где она… Ладно. Сейчас поднимемся к комиссару и все ему доложим. Вояки — вояками, но у нас свои дела тоже есть. Комиссар мне сказал, что ни в людях ни в технике ограничений тебе не будет. Так что, если он даст добро — мы машинку эту обязательно засечем и проследим. Пошли к начальству.

* * *

Комиссар дал добро, и меньше чем через час после разговора майора Симакова с шефом на мурманскую дорогу возле ответвления на город Кандалакшу был выставлен передвижной милицейский пост: «Жигуль»-пятерка с мигалками на крыше, а в нем экипаж — трое милиционеров, вооруженных автоматами.

Милиционеры посменно должны были в течении суток наблюдать за движением в сторону Петербурга. Каждая смена — по двенадцать часов… В задачу «особой передвижной милицейской группы», как они назывались с момента заступления на дежурство, входило отслеживание и сопровождение — аж до Сегежи! — некоего «КамАЗа»-контейнеровоза, госномер такой-то. Предполагалось, что за Сегежей на трассе этот «КамАЗ» будет подхвачен другой группой.

Ребят, что называется, подняли по тревоге — операция! Начальник Управления внутренних дел Кандалакши по просьбе одного из питерских руководителей ГУВД лично проинструктировал экипажи машин! На скорую руку похватали в буфете печенья, колбасы, воды-минералки — и вперед. Что за спешка, и вообще — что за операция, никто из группы не знал — им были даны лишь самые простые инструкции. Впрочем, в милиции так часто бывает…