И вот мы с Борькой пилим на моем отечественном джипе со скоростью девяносто километров в час строго на восток-северо-восток. Мотор гудит ровно, лента асфальта летит под колеса. Время — к вечеру, но до конечной цели нашей поездки добираться еще часа два с половиной, если не три. И пешком еще надо топать. Далековато… Зато надежно и безопасно.
Мы в бегах. Бежим панически из славного города на Неве в леса и болота. Что-нибудь более умного я не придумал.
Говорят, что первобытные люди в случае опасности замирали. Защитный рефлекс у них такой был — замереть, затаиться. И современные люди в большинстве случаев также следуют этому рефлексу: ай! — и замереть. У меня почему-то — не так. Меня в таких случаях инстинкт в бега тащит. Короче — ноги, ноги, уносите мою ж…! На волю, в лес, в тайгу. Здесь, среди деревьев, я — у себя.
А в городе, несмотря на обилие друзей и знакомых, и спрятаться-то мне толком некуда. Да и не наводить же злыдней на мирные хижины? Живут себе люди, поживают, а тут — я: «3др-расьте». Нет уж, нет уж… Сами выкрутимся!
Едем, значит. Пилим. Двигатель с новым карбюратором тянет хорошо. И прием резко улучшился — раза в полтора, не меньше.
На скорость я своего зеленого красавчика еще не проверял — негде было. Но, судя по тому, что на девяносто кэмэ в час, на четвертой скорости, педаль газа до полика далеко не достает — до ста двадцати на прямой разогнать его запросто можно. А на тахометре и всего-то: три шестьсот. Ну, а пятую скорость я еще пока и не втыкал.
Хорошая машина «уазик», но гидроусилитель руля ей бы не помешал. Впрочем, ей бы много чего не помешало.
А все же — путем ни хрена не умеют сделать, уроды косорукие, земели Ильичевские! За что российское не возьмешься — все или переделывать надо, или сразу выбрасывать. Неужели вместо рулевого «червяка» им трудно было «рейку» поставить? Да только кому это надо! Вот, и ворочаем штурвалы… Ладно, проехали. Что-то распыхтелся я сегодня не на шутку.
Распыхтишься тут…
Когда в Питере мы обнаружили за собой «хвост», то еще долго, почти час колесили по всему городу — от Кировского района до Веселого поселка. Страха не было — не верилось как-то, что вот прямо сейчас на улице, средь бела дня в нас стрелять-пулеметить начнут. А без стрельбы живьем мы им фиг дадимся: у меня в кармане лежит баллон с перцовым газом и телескопическая стальная дубинка на всякий случай заныкана в бардачке; Борька под руку «фомку» положил, а в нагрудный карман куртки отвертку сунул. Очень вооружены и офигенно опасны! Бойцы!
Не боялись, но постепенно накатывала злость. Ага, именно злость. На всех этих засранцев, бандитов всяких, мафиози новоявленных. Тоже мне — новая порода хищников! Супермены хреновы! Они даже за людей нас не держат. Мы для них лохи, кинутые, или — как там еще? — навоз, в общем.
Ладно, поживем — увидим. Еще посмотрим, ху из нас ху. Какие бы они крутые не были, мы с Бобом тоже кой-чего могем! В войнушку поиграть захотелось? Поиграем:
Нет, парни — это вам с рук сходит только до тех пор, пока мы, простые обыватели, не воюем с вами. У нас семьи, жены, дети. Тылы беззащитные. Мы не хотим войны, но если достанете нас… Побачим, побачим, что из этого выйдет. Мы ведь тоже не из Непала, в смысле — не пальцем и не палкой сделаны. Нас, ведь, тоже кое-чему в свое время учили. И неплохо учили в доблестной Советской армии еще каких-то двадцать пять лет назад!
В городе несколько раз мы остановились около ларьков. Накупили курева, чаю, колбасы всякой, хлеба, конфет, сгущенки. Всего понемножку, но багажный ящик моей таратайки забили под завязку.
Заправили бак и четыре двадцатилитровые канистры до горлышка.
Белая «копейка» все время болталась сзади, как прицеп. И у ларечков к поребрику позади нас притыкалась, и на заправке к соседней, неработающей колонке подрулила, а потом, так и не заправившись, отъехала. Стекла тонированные — не видно, кто и сколько их там, внутри. Но мы с Бобом решили не суетиться, до поры до времени виду не подавать и резких движений не делать. Будто бы мы ничего и не замечаем и «копейку» эту в упор не видим.
Отрываться от них следовало в последний момент, максимально используя преимущество нашего «козелка». А если наедут капитально… ну что же, дадим бой.
Вот так колесили, колесили по городу… Выжидали. И выждали.
Получилось просто замечательно — я раньше только в кино такие трюки видел! А каскадер Боб, похоже, и сам ничего не понял, поскольку в зеркало заднего вида ему детали и подробности разглядеть было трудно. А жаль — ведь это он подготовил и провел красивый киношный трюк. Значит, не трепался, что по автокроссу в свое время мастера спорта получил. Класс!
Я-то прекрасно видел, как эти козлы на белой «копейке» влетели в котлован. «Без крыльев, но не птица, летит, матерится…» В хороший такой, довольно глубокий строительный котлован с кучей разных железяк на дне. Влетели, да там и остались. И кажется мне, надолго, если не навсегда.
В деталях получилось так: Боб понемногу стал прибавлять скорость, эти — тоже. Неожиданно, где-то в районе улиц красных героев Дыбенко-Крыленко-Штеменко-Бурденко, Боб свернул с магистрали и дворами, проездами пошел в отрыв. Естественно, «копейка» — за нами.
Газоны, повороты, визг шин, рев движка на предельных оборотах, прыжки-скачки по поребрикам… Я, намертво вцепившись руками и ногами в свое пассажирское кресло, тактично помалкивал, предоставив Бобу полную свободу действий. Да и страшновато было пасть открывать — ненароком язык прикусишь. Мчимся, скачем в неизвестность. Но, видимо, Борька знал, куда рулил.
Душа моя обливалась кровью за насилуемую машину, за рессоры, фирменные амортизаторы, но деваться нам было некуда. Не век же под конвоем этих паскуд ездить! В конце концов на скорости около девяносто кэмэ в час мы влетели в ворота какой-то непонятной стройки… Замелькали трубы-доски, бочки-ящики, краны-бульдозеры…
Тут я понял — нам хана… Вляпаемся во что-нибудь железное! Но — нет, все получилось как раз наоборот! Оказывается, плоховато я Бориса Евгеньевича знаю…
В общем, стройка как стройка: обычный деревянный забор, обычные распахнутые настежь ворота, какие-то членистоногие краны, голубенькие бытовки-вагончики, и слева у ворот — четыре больших желтых бульдозера. В ряд. Огромные гусеничные машины с ножами высотой по два метра. Монстры…
Боб вперся на эту площадку, сразу за воротами резко дал по тормозам и заложил такой вираж!.. Я думал — ляжем. Ляжем и покатимся: голова-ноги, голова-ноги… Или мордой сходу влепимся в эти громадные желтые «катерпиллеры».
Не легли, устояли и не влепились! Проскочили по самому краешку между бульдозерами и котлованом. Там, почти сразу за воротами, метрах в десяти, дядьки-строители зачем-то вырыли глубокий котлован. Метров шесть глубиной.
Эти придурки на «копейке», «висевшие» позади нас всего метрах в сорока, тоже рванули вслед за нами в ворота стройки, но… реакция у них оказалась похуже Борькиной. А тут еще пыль из-под моих великолепных джиповских колес… Это я долго все рассказываю, а на самом деле все произошло в ноль секунд. Мгновенно.
Летели они классно, но, на мой взгляд, низковато. Наверное, к дождю… И быстро. Очень быстро. В кино такие кадры всегда с замедлением показывают, чтобы зрители в полной мере насладились красотой полета.
Боб резко крутанулся на пятачке, потом — по газам, и назад, в ворота. Вот оно, расейское чудо техники — «уазик» четыреста шестьдесят девятый, неизвестного года выпуска! С девяноста до нуля, разворот на месте и опять — девяносто. А «жигуль» с этими болванами так не смог — куда ему, шустрику! И еще Борька-ас за рулем… Каскадер! Раллист! Мастер!
У них не только машина, но и водила похуже оказался.
Пока Боб, выезжая со стройки, сосредоточенно крутил штурвал, я обернулся и увидел, что из котлована тянется шлейф дыма — загорелась «копейка». Вот так мы от них и «оторвались». Или они от нас…
Может, это и не по-христиански, но этим ребятам мы помощи оказывать не стали. Мы просто продолжили свой путь. И никаких сожалений по этому поводу, по крайней мере в тот момент, у нас не было. Доигрались псы на скрипке — оборвались провода! Аминь, в общем.
После удачного отрыва Борис Евгеньевич еще чуток прибавил скорость, и двинули мы к цели самым кружным путем — через Янино, Колтуши. Затем выскочили на Мурманскую трассу, а там — давай Бог ноги. Уже часа через полтора галопом доскакали до Сясьстроя. Позади ничего похожего на погоню или слежку не просматривалось.
Поначалу Боб как бы приуныл, притих. Переживал, наверное, всю эту свистопляску. Даже не спрашивал меня — куда едем? Ну, да ладно. Пройдет. Через какое-то время он завздыхал по-коровьи, начал ворочаться в кресле и доставать меня:
— Вить, как ты думаешь, они там не убились? Нехорошо как-то получилось, не по-человечески. Может, им помощь нужна была?
Ну, так я и знал! Вот! Вот она, загадочная русская душа!
— Ты, Боб, прямо как тот парень из анекдота: «…а веревку с собой приносить?» Час назад супермена крутого из себя корчил, чудеса на виражах показывал, а чуть отпустило, и в жалость. Мы что — туда, за забор, их звали? Или они сами за нами поехали? А с какой целью, Боря? В чем причина их безудержного любопытства? Не знаешь?.. — он молча покачал головой. Но большое лицо его сохраняло печать вины.
Заметно было, что борьба внутренняя шла в душе у Бориса Евгеньевича. Совесть с чем-то там боролась, а на морде все, как на экране, отражалось. Забавный он бывает, Борька. Пришлось применить комплекс психотерапии.
Без ложной скромности скажу: у меня иногда, особенно, когда я «в ударе», не хуже чем у Кашпировского получается. А Чумак тот и вообще отдыхает. Воду, правда, заряжать не умею, вернее — не пробовал, но убеждать могу хорошо. Особенно Борьку и жену свою Лидусю. Начал я слова всякие говорить и говорил, говорил, говорил… Заболтал, задурил и почти всерьез запугал Бориса Евгеньевича так, что даже по его настоянию остановиться пришлось.
Выбрали местечко, тормознули. Пописали, перекусили, водички попили, а потом Боб, отклячив задницу, деловито полез под машину в надежде отыскать хитрый микропередатчик, радиомаяк, присобаченный к днищу нашими врагами. Так и сказал мне:
— Не думаешь, что за нами могут по радио следить? Прицепят какую-нибудь фигулину и…
— Ну да, и по телевизору тоже, по программе «Время». Негде и некогда им было маячок к нашей машине цеплять. И потом, даже если и присобачили — ну, пусть умудрились, при самом плохом раскладе — на двести процентов уверен, что ни один такой передатчик больше десяти, максимум, двадцати километров не работает. Мощи не хватит на большее расстояние. А мы уже дальше сотни по прямой от Питера намотали.
— Ну, ты радист, тебе виднее… Может, поделишься замыслами: какие планы, куда путь держим? — выбравшись из-под машины, спросил Боб.
Он был серьезен, как два пожилых носорога. Что-то раньше я за ним такой строговатости не замечал. Раньше, все больше: хи-хи-хи да ля-ля-ля… А теперь вот — засуровел. Видно, всерьез навалились на человека переживания. да еще и не помог людям в трудную минуту. А может, он и прав — не худо было бы хоть «скорую» этим парням вызвать.
Ага… и у тебя совесть пробуждается! Уже сам жалеть их начал. Нет, брат Витюша, так нельзя. Эти подонки гоняют меня, как вшивого по бане… вернее, теперь уже нас с Борькой гоняют. Жилище мое жгут! Пожалей, пожалей их бедненьких. Раны их перевяжи. Тебя — по левой, а ты им и правую щечку подставь.
Нет… Не выйдет. Давить и душить этих ребят надо! Конкретно. Полетанью, напалмом и керосином травить, и гениталии под корешок выдергивать, чтобы и потомства змеиного не осталось. И плевать мне, ребята, что вы когда-то там детьми были, что матери есть у вас… Не важно — что было, важно — что получилось. А получились бандиты, выродки. Не-лю-ди! Так что — не обижайтесь…
А Борька… Ну, сам изъявил желание. Напросился, любопытный. Но все-таки вдвоем-то действительно полегче. Повеселей. Вон, как мы эту «копейку» мордой в котлован урыли. Лихо уделали козлов. Между прочим, Борька уделал! Молоток!
0-хо-хо… Человек мне машину починил, а я, вместа ста баксов, втянул его во все это дерьмо распроклятое. В свои грязные прокатно-мафиозные делишки. Получается, что я по отношению к Бобу — сука позорная, гад, козел и редиска. А он еще и переживает своей душой чуствительной. И понять его можно: жил-поживал, и-на тебе, нежданчик.
Однако, насчет грязных мафиозных делишек — это я хватил… Тоже мне — нашелся мафиозник! Ни разу в жизни в милицию-то не попадал. Даже в армии за два года всего один раз на «губе» переночевал, да и то утром отпустили.
И как это меня угораздило с кассетой этой?! И вообще, на кой черт мне тогда, еще четыре года назад, в самом начале перестройки, понадобилось прокат открывать? Лучше бы какие-нибудь табуретки делал или гвозди, или пивом торговал.
Бы, бы… бы-бы-бы…
А ведь мне еще и квартирку сожгли… Совсем хорошо.
Господи, ну а квартиру-то зачем было жечь?! Чтобы меня напугать, что ли? Дураки какие-то, честное слово. Наверное, следуя их логике, нам, простым смертным недоступной, неплохо бы еще и районную библиотеку вместе с видеопрокатом запалить. И взорвать что-нибудь, типа Литейного моста. Хотя — с них станется. Насекомые. Для крутизны, что ли?
Борька со слов пожарных тогда, возле дома, узнал, что полыхнула моя хата весело и разом. Сразу во всех комнатах и на кухне занялось. Да еще чуть позже и патроны ружейные рванули. Если бы не стальная дверь, соседям, ох, как несладко бы пришлось. Боб сказал — пожарные подозревают, что хозяева, то есть я и моя Лида, хранили в доме емкости с бензином.
А как же — прямо в диване и хранили! Домашний такой склад ГСМ, чтобы веселей жилось. И в шкафу тоже бочка-двухсотка стояла с хорошим девяносто пятым… Ночью тряпку намочишь в бензине, и на морду. Кайф!
Помещение выгорело начисто, одни стены остались. Вот мои девоньки обрадуются! Прямо и не знаю, как Лиде об этом печальном недоразумении сообщить. Санька с практики приедет на пепелище… Скоты и уроды! Зубами рвать буду. Мне, ведь, жить теперь негде, козлы вонючие!
Знать бы, кто? Докопаюсь, узнаю кто стоит за всем этим… и, если прежде не убьют — удавлю, гада голыми руками.
— Ты можешь нормально ответить, куда едем? — продолжал доставать меня Боб.
— Куда, говоришь, едем? Едем, а потом еще километров восемь-десять и ножками будем топать. В чащу лесную, в самый настоящий схорон, или схрон Боря. Знаешь, что такое схрон?
— А то… — ответил Боб и наконец, впервые за последние несколько часов, слегка улыбнулся — А насчет женского пола там как, имеется?
— Извини, Боб, я понимаю: «основной инстинкт» и прочее. Сам читал в умной книжке: в минуты опасности либидо здорово повышается, но чего нет, того нет.
— Жаль, жаль…
— И мне жаль, но всего ведь не предусмотришь. Женщинами не запасся. Может, следовало по пути в сексшоп заскочить, хотя бы резиновую тетеньку тебе купить, да вот не сообразил. Закрутился, занервничал с этими пожарами и погонями. Честно, извини, не предусмотрел. Так что категорически — нет, и не предвидится. И потом ты же мою Лидусю знаешь: пронюхает — мало нам обоим не покажется. А уж что с тобой, шалуном, Веруня сотворит…
— Да как она узнает-то? — вполне искренне удивился Боб.
— Почем я знаю — как? Но женское сердце не обманешь. Все же, сдается мне, Боб, что какое-то время нам малость не до теток будет.
— Ну не знаю, не знаю…
— Я знаю. Кобелина. Нам сейчас отсидеться надо, отдышаться в спокойном месте, осмыслить ситуацию. Вот и осмыслим. Кроме того, там кое-какие интересные и небесполезные штучки имеются. Как у Буратино за железной дверцой. Увидишь — ахнешь. Когда назад выбираться будем, возьмем кое-что из необходимого. Для душевного спокойствия.
— Ружьишко, что ли?
— что-ли, что-ли… Вроде того… — я не знал, говорить Борьке о Колиной коллекции, или нет, и вообще не знал, можно ли его туда везти. Но больше просто было некуда. Да и вообще — мне в тот момент казалось: реально обложили, гады!
— Витек что это? Лес дремучий, тайны, конспирация, схорон какой-то непонятный. От кого тайны, Витек, от меня? — Боб картинно обиделся. — Ты что — агент, шпион?
— Да. Я агент восьми иностранных разведок.
— Ну-ну… Вот, значит, какие вы, таинственные рыцари пальто и кинжала. А я-то тебя всегда геологом считал. Эх, Витька, Витька… За какие же ты башли нашу Рассею-мать продал? Кто с тобой еще работает? Говори, сука!
— Вы болван, Штюбинг! Все равно ведь не скажу. А за суку ответишь. У нас, у агентов, хамство не в почете. Понял? В общем, ты здорово во мне ошибался все эти годы. Все сорок лет. Я наконец открою тебе страшную тайну, Боря — момент настал. Зови меня теперь просто — Исай Исаевич Максимов, или Максим Максимович Ицхаков. Уже и не помню точно — забыл свою настоящую девичью фамилию. В общем, здорово, Петька, наконец-то свиделись. И раскидала же нас жизнь…
Тут правым колесом я влетел в неприметную выбоину — ну, и асфальт, прости, Господи! — и машину здорово тряхнуло. Подвеску, правда, не пробило, но неприятно. У меня даже лицо перекосилось. Борька тоже скорчил рожу, однако тактично промолчал.
— Вот так, Барух Лейбович, я агент и резидент Молдовы, жовто-блакитной Украины милой, Беларуси и еще каких-то государств. Завтра же в Кишинев и Жмеринку шифровки отправлю. Прикури-ка мне лучше папиросу, охламон!
Боб засмолил сразу две «беломорины», мне и себе.
— Геологом он меня считал! Геологом… Обхохочешься. А место действительно классное. Доберемся — сам увидишь. Насчет тайны ты не ошибся, но это, Боб, не моя тайна. Ты же меня с трех лет знаешь, у меня на самом деле все на виду, почти как у Майкла Джексона.
— У Мадонны лучше смотрится…
— Кто же спорит? Мадонна — тетенька, потому у нее и лучше. Странно было бы, если бы тебе дяденьки нравились. Вот и я такой же, как Мадонна с Джексоном. Весь перед тобой. Родился, учился, женился… Масть, правда, сменить пришлось. Из геологов перекрасился в частного собственника с мотором. Ну, понятно, есть еще мелкие заморочки, которые я скрываю даже от своего гинеколога, то бишь адвоката, но…
Я затянулся последний раз и затушил окурок в пепельнице.
— Одним словом — не нуди, зануда. Есть место, где можно временно перекантоваться, переждать, пока все уляжется. Или не уляжется… Машину оставим в хорошей дыре, ее там никогда никто не сыщет. А сами припрячемся слегка, на недельку. Продуктами затарились нормально, курева пока тоже хватит. Все о’кей, как говорят друзья-американцы. Скоро уже. Потерпи.
— Ну-ну… Отчего же не потерпеть, — обреченно покивал большой головой Борька. — Только и осталось, что терпеть.
— Ага… А ты где терпеть будешь?
— Пока вот здесь, рядом с тобой.
— Логично…
Не доезжая до моста через Пашу, свернули вправо, пролетели поселок, и — пошла расейская дорога. Асфальт кончился. Дорога настолько резко ухудшилась, что мой «козелок» скакал и прыгал по этой «улучшенной» подсыпками гравия дороге, как какой-нибудь тонконогий лань. Слава Богу и Борису Евгеньевичу Белыху — подвеска у машинки усиленная и рессоры из хорошей стали. Не должны сломаться. Но дорожка… Лучше бы уж совсем ничего с ней не делали, чем так ремонтировать, «улучшать»!
Я бывал в убежище Николая Ивановича четыре раза. И сейчас почему-то решил, что для нас с Бобом это место будет идеальным.
Три раза мы с Колей добирались до его схрона от Московского вокзала на поезде, затем долго тряслись на допотопном мотоциклете, потом шлепали через какие-то болота.
В Четвертый раз неистребимая тяга одолела и я смотался к Колиному схрону в одиночку — новый путь разведал. Вот и сейчас я решил сделать петлю и зайти с другой стороны, по своему маршруту.
У меня сейчас вообще, теоретически неограниченные возможности для перемещения по территории Северо-Запада. Компас, колеса, ноги — и — дело в шляпе. В любую точку — битте-дритте…
Дело в том, что в период полураспада государства советского и полного краха нашей геологической конторы, когда шла широкая распродажа всего и вся, я приобрел у одного знакомого в личное пользование толстенькую пачку топопланшетов пятидесятитысячного масштаба: в одном сантиметре — пятьсот метров. Полный комплект на всю Ленинградскую и прилегающие области. Карты эти я почему-то хранил в гараже. И не помню, почему я их туда притащил — наверное, не последнюю роль сыграл впитанный с первым стаканом портвейна страх перед любой бумажкой с грифом. Планшеты-то генштабовские и все дюже секретные. Или были когда-то таковыми.
Впрочем, сейчас уже ничего не поймешь. Вон, то ли хохлы, то ли белорусы уже и секретные комплексы зенитные «эс-трехсотые» друзьям-американцам продают, сам по радио недавно слышал.
А уж какие грифастые бумажки на видеокассеты нынче снимать навострились!.. Не приведи Бог!
В общем, жизнь убедительно доказала, что с планшетами поступил я правильно — держал бы дома, все они сейчас бы сгорели. Как рушница моя безотказная, пятизарядка двенадцатого калибра, и как все, все, все…
Вот же гадство!..
О чем это я? Ах, да — планшеты…
Короче — имея такую топооснову и компас, можно ходить любыми, самыми хитрыми путями. Карта, она и в Африке, и в Сибири — карта. Вот и подберемся к Колиной резиденции с другой стороны. Отсидимся там, отдышимся, спрячемся на время от непонятных уродов. Лишь бы они на Лидусю с детьми не вышли.
Вроде бы уже сегодня они на фазенду к лидиной подруге съехать собирались. В крайнем случае — завтра. Там их вообще никто не найдет. А вот у тещи — стремно. Борька, и тот сразу догадался, куда я своих девонек спрятал.
Неспокойно мне что-то. При первой же возможности надо позвонить на квартиру теще, проверить — уехали или нет…
А откуда? Где тут в лесу телефончик имеется? Не провели еще провода, нет? Жаль, жаль… Искренне разочарован. И до мобильника или спутникового телефона я еще на дорос.
Во время той, самостоятельной разведки нового маршрута к схрону, я и для машины место приглядел и слегка обустроил. Заброшенный блиндаж — не блиндаж… От немцев или от наших власовцев остался — не знаю, я не специалист. Может, капонир какой-нибудь артиллерийский. С военных времен.
Я съезд в него подкопал, укрепил немного стенки, на дно песочку подсыпал и сверху ветками замаскировал. Очень уютненько получилось. «Уазик» туда впритык входил. А если елок-палок на крышу ему побольше поднакидать, то и вообще будет идеально.
И новую тропу через болота топкие я не только разведал, но и основательно, почти до Колиной базы, провешил. Тогда еще подумал: «Авось, пригодится». Пригодилось…
Пошла старая лесовозная дорога, потом и она пропала. Я вылез из машины и пешком двинулся искать известную мне межевую просеку, по которой нужно было до капонира-автоубежища проехать еще примерно с километр.
Меня тут же атаковали комары… Вот, уродство! А мы против этих тварей ничего не запасли. Беда, зажрут, кровососы! Почти сразу нашел тропинку, и просеку хорошо разглядел в не очень темных летних сумерках.
Половина двенадцатого ночи. Долгий и насыщенный у нас с Борькой денек получился.
* * *
Трое неизвестных шли по азимуту через заболоченную тайгу и труднопроходимые болота севера-востока Ленобласти, ориентируясь по данным спутникового курсоуказателя системы «ДжиПиЭс». Иногда они доставали топографические планшеты, сверялись с ними, негромко что-то обсуждали.
Большинство жителей Санкт-Петербурга имеют довольно смутное представление о географическом положении своего города. Это понятно. Трудно человеку абстрагироваться от метро, магазинов, трамваев, Эрмитажа, электричества и канализации — то есть, от окружающих его благ цивилизации. И слово «тайга» жителями Северной Пальмиры воспринимается как нечто очень далекое, сибирское с тиграми и медведями.
А вместе с тем, «город трех революций», он же — «культурная столица», он же… — расположен как раз в зоне таежных лесов. То есть, «…кругом тайга, одна тайга, и мы — посередине». Да еще и болота… Болота, немногим уступающие западно-сибирским.
Специалисты-географы знают, что болота Ленобласти — это серьезно. Мощность торфа в них в некоторых местах превышает шесть метров, протяженность системы болот — сотни километров. Даже имея абсолютно точную космическую привязку, здесь не всегда можно пройти так, как надо.
Неизвестные продвигались медленно, и судя по их сгорбленным под тяжестью больших рюкзаков фигурам, устали они основательно. Им постоянно приходилось обходить глубокие «окна», «мочажины». Иногда возвращаться на несколько километров назад. К тому же выяснилось, что специальные приспособления для передвижения по топким болотам, «болотные лыжи», не держат человека с грузом.
А груз набрался приличный. Каждый из них кроме своего снаряжения и оружия нес в рюкзаках еще и камни-образцы из керносклада. На такой вес «лыжи» не были рассчитаны — проваливались в торфяную жижу.
Все трое — иностранцы, наемники, «дикие гуси». Два дня назад к ним должны были присоединиться четверо русских геологов, но запланированная встреча почему-то не состоялась, русские на точку встречи не явились.
Русским повезло — одно из обязательных условий фирмы-заказчика: после совместной работы русские коллеги подлежали ликвидации. Наемникам это не особенно нравилось, но… что поделаешь — работа есть работа. В таком деле каждый за себя, один Бог за всех. Бестолковым русским, прежде чем браться за опасное ремесло, вероятно, следовало решить свои организационные проблемы. Подстраховаться, как это принято среди профессионалов.
Второе обязательное условие заказчика — абсолютная конфиденциальность. От начала и до конца маршрута их никто не должен был видеть. Никаких контактов, никаких свидетелей. Поэтому приходилось двигаться очень осторожно, проверяться и перепроверяться, замирать, маскироваться. Это тоже требовало больших затрат энергии и времени. Скорость движения терялась.
Группа была прекрасно экипирована необходимыми для рейда по незнакомой территории крупномасштабными картами, оружием, приборами и снаряжением. Питались сухими особо калорийными концентратами и дичью, которую, к сожалению, удавалось добыть не всегда.
Сильно донимали летающие насекомые, в особенности мелкие, почти незаметные глазу. Репелленты на них не оказывали практически никакого действия, только вызывали раздражение кожи. От этих кровожадных гнусных тварей, которые, впрочем, так и назывались «gnose», распухли чесались и саднили кисти рук, лица, уши… Они залезали в самые казалось бы недоступные места и кусали, кусали, кусали…
Также возникли некоторые проблемы с водой. Вода была, воды здесь было излишне много, она хлюпала под ногами, а иногда в виде дождя сыпалась с неба… Но дождевую воду собирать для питья было глупо, а ту, что хлюпала под ногами и текла в ручьях и речках, по инструкции нельзя было пить, предварительно не обработав специальными таблетками.
Но, к сожалению, после обработки, вероятно, из-за большой насыщенности специфической болотной органикой, вода издавала такой отвратительный запах… Очевидно, для местной воды следовало использовать обеззараживающие препараты другого состава. Поэтому, воду приходилось кипятить. Вначале для кипячения воды и приготовления пищи использовали таблетки сухого спирта, но их хватило лишь на два дня. Приходилось разводить костер — дополнительный демаскирующий фактор.
По всему маршруту, проложенному заказчиком до точки эвакуации, где их должна была подобрать машина, им предстояло пройти еще около восьмидесяти километров. И это были непростые километры, пожалуй, не менее сложные, чем где-нибудь в Африке или Южной Америке.
Основной целью их задания являлось специальное геологическое опробование указанного объекта — хранилища, где находился керн из каких-то скважин. Половину работы они уже сделали — вышли в указанный пункт и отобрали необходимый заказчику материал в нужном количестве. Эта работа заняла у них один день. Теперь оставалось выйти в точку эвакуации.
В случае успешного проведения рейда каждый из них по контракту получал от заказчика по пятьдесят тысяч долларов. На их взгляд, это были совсем неплохие деньги. Хотя некоторые и считают, что такая работа стоит дороже, но…
И эти деньги в случае успешного завершения задания заказчик обязательно выплатит. До последнего цента. Специальная организация, нечто вроде профсоюза наемников, внимательно следила за тем, чтобы ни одному заказчику даже в голову не пришло обмануть исполнителей контракта. Расправа над таким хитрецом всегда была быстрой и жестокой. И все это знали.
Кастинг на выполнение настоящего задания был довольно строгим. Но, к счастью, заказчик попался нормальный, и проверка прошла вполне корректно. Вместе с ними в конкурсе участвовала группа парней из Финляндии, но те не прошли. Не потому, что были хуже… Просто финны эту работу оценили дороже, запросили намного больше…
На их взгляд, европейцы стали слишком уж высокого мнения о себе. Все трое из Юго-Восточной Азии, все — профессионалы. Их профессия — риск, как у каскадеров и дрессировщиков. Ну, а то, что они свою работу оценили немного дешевле финнов, так это рынок, а не «кэмэл трофик»…
Каждый из них знал, что в случае неудачи на благополучный исход рассчитывать будет сложно. За ними не стояло государство, которое всей своей мощью постарается вытащить человека, попавшего в беду. А заказчик в случае провала, как это уже кое-где бывало, первым постарается умыть руки. В общем, рассчитывать имело смысл только на себя и друг на друга. Но задание не было связано с очень уж большим риском — обычная работа для профессионалов.
На территории России наемники — «дикие гуси» — проводили свою первую полевую операцию.