На следующий день с утра Логинов, как обычно, начал работу с просмотра суточных сводок МВД, ФСБ и аналогичных контор. Потом наступал черед специального ежесуточного дайджеста российской и зарубежной прессы, подготовленного в «Аквариуме» и рассылаемого циркулярно во все оперативные подразделения. Наконец — текущие дела — планерка, то да се…

Из сводок МВД и ФСБ Геннадий Алексеевич с удивлением узнал, что по недавнему ЧП на железной дороге — пожар в электричке с шестнадцатью трупами и тридцатью ранеными — выяснились занятные подробности. У пострадавших, как у живых, так и у погибших, были обнаружены признаки отравления не только продуктами горения, что естественно, но и неким газом типа боевого. Анализ тканей, характерные признаки, молекулярный анализ…

«Очень интересно, — подумал Логинов. — Сначала взрывы в Москве, теперь еще и здесь поджоги. Как раз этого нам и не хватало! Для пущей остроты».

Первоначальная версия оперативно-следственной бригады МВД о пожаре из-за замыкания электроцепи в вагоне не подтвердилась. По уточненным данным, пожар возник в районе тамбуров и почти мгновенно, в течение нескольких секунд, распространился в вагоне электропоезда…

«Значит, материалы передадут в ФСБ и откроют дело по теракту», — решил полковник.

И далее: «При более тщательном осмотре места происшествия обнаружены и переданы на экспертизу в лабораторию… разрушенные бытовые газовые баллоны емкостью три, пять и десять литров».

Ну, с этим ясно — люди ехали на дачи и везли с собой баллоны с газом.

«…Анализ металла означенных емкостей показал, что два пятилитровых баллона были изготовлены из стали марки „ххх“, тогда как бытовые баллоны отечественного производства выпускаются только из стали марки „ааа“ или „ббб“».

Сталь марки «ххх» используется исключительно для изготовления емкостей хранения БОВ, в частности боевых газов типа CNH.

«…Рентгеноспектральный анализ дал дополнительную информацию для более точной идентификации металла. Сталь марки „ххх“ с указанными особенностями, производилась в… годах на заводе… в городе… Федеративной Республики Германии! Сравнительный анализ, имеющихся в наличии останков металлических частей клапанных механизмов, указанных баллонов, однозначно показывает, что их конструкция не соответствует бытовым…изготовлены по специальной технологии…»

«Вот ни фига себе! — изумился Логинов. — Выходит, какая-то мразь боевым газом шестнадцать человек загубила. А потом еще и поезд подожгли. Кто? Зачем? Но это — не наши дела, этим „контора“ занимается. Хотя…»

Полковник вызвал на экран крупномасштабную карту района происшествия, покрутил и так, и сяк, посмотрел аэрокосмоснимки — и наши, и американские. Вытащил из машинной памяти данные о дислокации воинских частей, список погибших и пострадавших…

Он мог извлечь из своего «компа» любые, самые секретные сведения, но это ничего не давало. Конкретного фактического материала для построения сколько-нибудь приемлемой версии было недостаточно.

«Что же за варнаки у нас завелись? Это что-то новенькое. Не криминал, не уголовщина… Если бы политические цели преследовались — вероятно, уже бы заявили. Какая-то цель уже обозначилась бы, а так… Террор ради террора? Непонятно. Отравляющие вещества еще придурки из „Аум-сенрике“ применяли несколько раз. От них, что ли, наши душегубы нахватались?..»

В ГУВД по этой акции создали оперативно-следственную группу, но воз и ныне там. По крайней мере, официально ничего из милиции пока не поступало. Само собой, с Литейного просто так ничего не дадут, и материалы оперативных разработок в сводки не попадают. Но и агентурная информация — а у спецгруппы «Е» в системе ГУВД Санкт-Петербурга, также как и у покойного Бонча, имелись надежные «источники» — подтверждала, что милиция и со стрельбой на Искровском, и с терактом в электричке — топчется на месте. Пока, по крайней мере.

Странным образом, но почти все мало-мальски профессионально подготовленные акции — от «заказных» убийств, до терактов — милиция раскрутить почему-то не может.

Подробную докладную по провалившейся операции с «Броней» Логинов в центр отправил. Теперь им решать, кого казнить, кого миловать. При хорошем раскладе могут и на тормозах спустить, хотя акция шумноватая получилась. И побитых много. А могут и серьезно взгреть, отшлепать так, что небо с овчинку покажется. И не за расстрелянных бандитов — в штабе к этому относятся с пониманием, — а за тактические недоработки, за то, что люди Логинова при проведении акции вполне могли «засветиться». Причем по голове настучат именно ему, командиру. Ну, поживем — увидим, начальству с горки видней.

Грубо, конечно, сработали и, главное, безрезультатно. Но Мария явно погорячилась — для профессионала реакция неадекватная. Нервы, нервы… Эти тонюсенькие живые проводочки. Перегорит пара таких проводков, и все — сложнейшая машина человеческого организма дает осечку. Неплохо бы ее в госпиталь недельки на две пристроить, а потом — в санаторий на месяц. И в учебный центр на переподготовку. Там еще курс — три месяца. Глядишь, и остынет, успокоится.

Мария… Бедная девочка. Это, вероятно, у нее теперь на всю жизнь. Приглядеть за ней надо, попридержать подальше от акций, а то мочит всех кавказцев, как терминатор. Не первый случай ведь…

Ладно, как-нибудь справимся. Время — лучший лекарь… Перемелется, забудет Мишку, может быть, замуж выйдет, семью заведет.

Говорит, выхода не было. Врет… С резьбы сорвалась. Отчетливо видно — эмоциям волю дала. Как она их «тачки» у банка напоследок покрошила. Просто в хлам разнесла! Зачем?.. Железо-то — при чем? Это уже совсем немотивированно. Вот это и есть — нервы…

Ну, да Бог с ними, с бандитами и с их «тачками»! Их уже давно черти на сковородках жарят. По совести-то эти ребята бончевские зажились на белом свете. Их еще раньше остановить следовало.

Он продолжил разбираться с осиным гнездом — с сильно потрепанным охранным предприятием «Броня». Вызывал на экран нужные файлы, сравнивал, строил какие-то графики…

Милиция, руоповцы, тоже к «Броне» давно и пристально приглядывались, но «по закону» ничего сделать не могли. «По закону» эти мальчонки, прикрытые толковым гадом Бончем, могли и еще резвиться, сколько душе угодно. Грабить, насиловать, убивать. По данным информационной группы Василь Василича, на бригаде Гарика — подручного Бонча — уже висело больше десяти трупов. Это только явных. Но и всякого прочего «мошенства», чего в любом другом государстве на «вышку» с гаком потянуло бы, или на пожизненное — с избытком за ними числилось.

В общем, дюже вредную банду ликвидировали, но для команды Логинова — это не результат: материалов, которые рассчитывали получить, не получили. И сейф, и сама контора оказались пустыми, как бутылка после пьянки.

Пока с «Броней» разбирались, аналитики Василь Василича Власенкова с большой долей вероятности предположили, что в самом ГУВД несколько «кротов» на Бонча напрямую работали.

Материалы передали в параллельную структуру, и буквально через несколько дней оттуда пришло подтверждение — работали трое за ежемесячную мзду. Двоих точно определили, а третий… Третий пока еще был под вопросом. Но по поводу того, что он, этот третий, имеется — сомнений ни у кого не возникало. Власенковские ребята указывали даже отдел ГУВД, откуда в «Броню» поступала совершенно секретная оперативная информация.

И из ФСБ Бончу потихоньку кто-то «сливал» информацию… Придется и это выяснять, устанавливать.

«Странное дело, — подумал Логинов, — и в милиции, и в ФСБ есть специальные подразделения внутренней безопасности, контрразведка, а мы — никаким боком к этому не относящиеся — постоянно натыкаемся на „засланных казачков“. Власенков говорит, что даже и искать сильно не приходится — чуть глубже копнешь, и „уши торчат“. Что же их-то спецслужбы делают? Неужели там все настолько прогнило?» — Логинову об этом даже думать было противно.

Впрочем, сейчас мысли полковника были направлены на частное охранное предприятие «Броня». Вернее, на то, что от него осталось.

Все же несколько кончиков по Василию Ивановичу Бончу имелось. Были «зацепки». Все тот же Мальков, секретарша.

Особенно Мальков… Числится исполнительным директором фирмы, но на самом деле не был даже зиц-председателем. Существовал, как бы для представительских целей. Все основные темы вел полковник Бонч.

Однако, у Малькова Валерия Станиславовича была в фирме своя персональная небольшая команда. И отец в ФСБ крупная шишка.

Может, сынок каким-то образом с материалами Бонча пересекся? И папаше сдал материалы из сейфа Василия Ивановича? А у генерала — своя игра…

Геннадий Алексеевич осмыслил эту версию и так, и сяк… Расклад получался довольно логичный.

И еще в «Броне» секретарша Марина была. Неясная фигура, но не стал бы Бонч к своим делам человека «с улицы» подпускать. Значит, секретарша — тоже штучка с сюрпризом.

Теперь за ними в оба глаза последить придется — кто в какую сторону дернется, кто куда побежит. А людей, чтобы за каждым фигурантом «наружку» пустить, откуда взять? Все оперативники и так по четырнадцать часов заняты. Да еще дежурства… Ладно, отложим на потом — позже разберемся.

Логинов прокрутил на экране несколько страниц текста. Что там в сводках по городу? Так — убийства, взрывы, ограбления, кражи, пожары…

Стоп! Фамилия, фамилия… Пожар в жилом доме по адресу…

Черт, а может, однофамилец? Да нет, все совпадает — Зайцев Виктор Сергеевич. И адрес, кажется, его. Гена попытался вспомнить адрес Виктора. Не вспомнил, набрал номер Юры Зальцмана.

— Алло, Юра?.. Кто, кто… Я — Гена. Посмотри у себя адрес Зайцева Виктора Сергеевича. Я подожду… Диктуй… Все. Спасибо. Потом расскажу…

Он повесил трубку и продолжил просмотр сводки. Жертв нет. И то слава Богу! Квартира и имущество полностью уничтожены огнем. Вот не повезло мужику… Как-то связаться с ним надо!

Так, так, так… Электроцепи в квартире были обесточены. Характер возгорания… Интересно. Судя по показаниям очевидцев, вполне похоже на поджог. Эх, Витя, Витя…

«Сегодня вечером подскочу к нему, — решил Логинов. — Может, помощь какая-нибудь нужна».

* * *

Шел второй день нашего пребывания на лесной даче Николая Ивановича. Ничего толкового мы с Борькой придумать за эти два дня так и не смогли. Не работала «мозга», и непохоже было, что заработает. Почему-то ни мне, ни ему не шли в голову хитрые планы по обезвреживанию неведомых врагов. И так прикидывали, и эдак — получалась какая-то фантастика и дребедень. По всему выходило, что здесь, в лесу, нам ничего путного и не придумать.

Да к тому же мы, как ни странно, быстро подъели наш продуктовый запас. Жрачка напала на нас с Борькой необыкновенная, разыгрался аппетит. А казалось, что продуктов хватит надолго. Я думал, на неделю. Можно было, конечно, и сэкономить, но… Честно говоря — не видел я смысла долго сидеть здесь, посреди болот под землей, и ждать неизвестно чего.

За это время мы с Бобом основательно ознакомились с Колиным арсеналом и немножко вооружились. Совсем чуть-чуть… Взяли себе по одному «стволу», но выбирали долго.

В общем, на следующий день поутру мы с Борькой собирались восвояси, в Питер. Отсюда, из болотного далека, все случившееся не казалось очень уж страшным, и «стволы» придавали нам изрядную долю уверенности. Выходило, что пора ехать домой.

Домой… Мысли о сожженном жилище вливали в мой организм ураганную порцию адреналина, и несмотря на то, что я человек непьющий, честно говоря, в иные моменты хотелось нарезаться до полной отключки. Будущее, прямо скажем, не выглядело в розовом свете.

Хаты нет, денег, практически, тоже, и видеопрокат, судя по всему, «накрылся медным тазом». В активе осталась Лидуся с отпрысками. Ну, первое время переживем как-нибудь, перекантуемся у тещи. А дальше?.. Ремонт маячил впереди офигенный.

Почти весь день мы с повеселевшим от чистого лесного воздуха Борькой провели на поверхности. В основном бездельничали — наловили немного плотвы в ручье, набрали в лесу грибов на жаренку, витаминов — черники и гоноболи — налопались «от пуза».

Вечером, после ужина, опять спустились в схорон, вычистили и зарядили реквизированные у Коли «стволы» и, лениво переругиваясь и покуривая «беломор», готовились, как изящно выразился Боб, отдаться Морфею.

Тускло светила керосиновая лампа. Хоть Борька и нашел в дальнем закутке полную десятилитровую канистру с керосином, но мы — зная, что Коле все приходится таскать на своем горбу из города — старались фитиль выкручивать совсем немного. А электрического освещения я так и не наладил, да и не к чему нам был яркий свет. Однако Борька, как потом выяснилось, все же не удержался и пощелкал тумблерами на самодельном Колином пульте.

Вот. Сидим, значит, скучаем, никого не задеваем, оружие чистим. Вдруг, где-то около полуночи, в углу на черненьком щитке ярко замигала какая-то сигнальная лампочка. По сравнению с керосиновым фитилем, это было действительно ярко. Ярко и неожиданно!

Атас, значит. Тревога. У меня сразу, образно говоря, шерсть встала дыбом! Я, конечно, к этому пульту подскочил и смотрю как баран на новые ворота… Боб — на меня в недоумении, я-на него. Менопауза…

А на пульте возле каждой лампочки условными значками направления были указаны. Вот возле белых буковок «С-3» лампочка и мигала.

Ну, тут и дураку ясно, что по одной из тропок с северо-запада в сторону схорона несла нелегкая какую-то неведомую тварь. Мог быть и зверь — тут лосей много и медведи случаются, а мог и человек. Хотя для людей вроде бы поздновато по лесу шляться: «Уж полночь близится…».

Может, охотник? Это вряд ли — не сезон еще. Да и не забредают сюда люди, Коля говорил. В общем, непонятно. Я на молчаливый Борькин вопрос пожал плечами.

— Ладно. Лезем наверх, посмотрим… И — чтобы тихо.

— Ясное дело. «Стволы» возьмем? Надо, точно говорю, — Борька почему-то перешел на шепот.

— А как же! Только заныкать надо. Под одежду. Вдруг, лесник какой-нибудь, а мы — с пистолетами.

— Это верно, — согласился Боб. — Людей посторонних пугать не стоит. И так рожи бандитские, а с оружием и вообще…

Насчет бандитских рож, это Боб хватанул, пожалуй. Рожи как рожи, не хуже чем у других. Да я, если честно, и не думал, что наверху были люди. Скорее — зверь или птица за секретную проволочку зацепились. Можно бы и отсюда понаблюдать — здесь у Коли какая-то хитрая система перископов имелась в специальном шкафу, но обращаться с ней я не обучен.

Короче, мы взяли красивые немецкие пистолеты «люгер» и «Вальтер» и, приподняв елочку над входом, тихо, как ужаки, выползли из подземелья на свет божий. Устроились на самой вешинке бугра.

Залегли по всем правилам: Борька лицом на восток, я — на запад, прикрыли ветками задницы и затаились. Ждем-с.

Не прошло и трех минут, как в ночной тишине леса послышались шаги… Шел человек. Один. И даже не шел — ломился, как лось сквозь кусты, громко и хрипло дыша.

Я толкнул ногой Борьку показал ему один палец и направление… Борька кивнул в ответ. Потом зачем-то, партизан хренов, достал пистолет и передернул затвор. Мол, к бою готов! Не шмальнул бы сдуру…

К счастью, вскоре все и прояснилось. К схорону с северо-западной стороны, противоположной той, с которой накануне подошли мы с Борисом, подлетел, попыхивая паром, словно курьерский поезд, владелец фазенды собственной персоной — Крючков Николай Иванович! Видок у него был тот еще… Седые патлы торчали из-под ленинской кепчонки во все стороны, лицо налито кровью, дышит словно астматик после гаванской сигары.

Я встал во весь рост и громко сказал: — Коля, ку-ку…

Он какое-то мгновенье дико смотрел на меня, потом скачками, как молодой лань, взлетел на бугор и давай со мной обниматься… Обрадовался, значит.

— Витя, Сергеич?!..

— Я, я… — столь бурного проявления эмоций я от Коли, признаться, не ждал, поэтому слегка растерялся.

— Мы решили — зверь какой-нибудь к нам в гости явился. Думали, лось за проволочку дернул. А это оказывается — хозяин пришел.

— Не пришел — прибежал! — Николай Иванович наконец отдышался и задал вопрос, на который у меня не было простого ответа. — А ты-то как здесь оказался?! Ну, да ладно, потом расскажешь… Все равно — молодец! Ну, повезло. Теперь — все! Теперь им хана. Да вдвоем мы их живьем возьмем. Мы их как котят сделаем…

Я тоже, в общем-то, обрадовался Коле, но и смутился немного. Во-первых, из-за того, что не понял, кого надо «брать живьем», а во-вторых, следовало убедительно объяснить Николаю Ивановичу присутствие в заповедном месте еще одного человека. Человек этот, Борька, поняв, что реальной опасности нет, вышел из укрытия и приблизился к нам.

Тут Николай Иванович сделал лицо… То еще лицо, с выражением. А, плевать, не в игрушки играем!

Знакомься, Николай Иванович, — это Борис… Борис, — это Николай Иванович, хозяин убежища.

Коля переводил взгляд с Борьки, на меня и молчал, Боб тоже помалкивал и вежливо так улыбался. Пауза затянулась. Наконец я решительно прервал игру в гляделки:

— Вот что, мужики, нечего здесь рожи корчить и глазки строить, полезли вниз и обо всем потолкуем. Ты, Коля, нам расскажешь о своих запутках, кого живьем брать надо, а кого мочить, мы тебе о своих сердечных тайнах поведаем. Покурим, успокоимся, и объясним все друг другу.

Я повернулся и пошел к лазу под елочкой, Коля с Борькой — следом.

— Может, наверху посидим, на свежем воздухе? — предложил Боб.

— Внизу спокойнее, — ответил Николай Иваныч. И опять пристально посмотрел на меня. Даже не пристально, а как-то с укором, что ли. Обиделся, значит… Тайну его заветную раскрыли.

— Коля, ну не смотри ты на меня, как солдат на вошь. Ты же меня знаешь — если я сюда не один пришел, значит, была причина, и я за этого человека ручаюсь. А чтобы тебе спалось спокойно, этот парень — только с виду большой, а в лесу — валенок и сам дороги ни сюда, ни отсюда никогда в жизни не найдет. Городской он.

На последнее замечание Борька слегка надулся, но промолчал.

— Да ладно, Витя, ладно, — забубнил Николай Иванович, отводя глаза. — Я же ничего…

Ну, ничего, так ничего.

Мы спустились вниз, слегка успокоились, налили Коле кружку чаю, закурили и принялись делиться информацие.

Первым сообщил свою приключенческую историю с сорочьим переполохом и тремя автоматчиками на болотном острове Николай Иванович. Интригующе звучало, прямо — вестерн. Однако чуть-чуть непонятно было — за что же он этих ребят живьем брать захотел? Откуда вдруг в тишайшем Коле такая крокодильская злоба?

Интересно, МДП — маниакально депрессивный психоз — как начинается? С маниакальной фазы, или с депрессивной? То ему «птичку жалко», а то: «если живьем взять не получится, из „дегтяря“ покрошим».

Ладно, поживем — увидим. Может, он прав, а я не прав. Я же этих парней на болоте не видел, а Коля видел. И почему-то не понравились они ему. «Не показались», как в первый раз Ваня Солнцев капитану Енакиеву.

Потом я вкратце поведал Николаю Ивановичу невеселые события, произошедшие со мной в последние дни. Я ничего не утаивал, рассказал все, как было, и даже подробно описал Коле с Борькой места заначки двух видеокассет. Случись что со мной — заберут.

— Уверен, что квартиру сожгли? — спросил Николай Иванович. — Может, проводка?

— Достали вы меня с этой проводкой! На сто процентов я в своей проводке уверен. Понял? Даже на двести. Лиды с детьми дома не было. Аппаратуру я накануне отключил. Даже кошку вывез. А факнуло сразу и мощно. Вон, Борис на разведку ходил и выведал от соседей, что пожарные предполагают наличие в квартире емкостей с горючим. Так, Боря?

— Ага, — Борька кивнул своей большой головой. — Сказали, что занялось как-то сразу, полыхнуло, а потом еще и рвануло вроде.

— Патроны мои рванули… От МЦ-21–12. Хорошее ружьишко было. Жаль.

— Ладно, парни, ваше дело пока подождет, — подытожил Коля. — Все равно отсюда мы ничего изменить не сможем. Давайте решать, что с болотными бойцами будем делать. Стрелять их, или топить? Или в плен живьем брать…

— Далеко это? — спросил Борис.

— В том-то и дело, что рядом, — озабоченно сказал Николай Иванович. — Километра два по прямой… И все два я бегом бежал. Ну, почти бегом, большую часть, по крайней мере.

— На карте показать можешь? — я достал из внутреннего кармана куртки сложенный планшет и протянул его Николаю Ивановичу. Несмотря на нервозность момента, Коля, взяв карту, выразил изумление и восхищение.

— Ты смотри, что делается… Все тропочки, просеки, каждая лужица обозначена. Хорошая вещь… Генеральный штаб… Цены нет такой карте. Это же клад! Откуда, Витя?

— От верблюда, Коля. Там же написано — Генеральный штаб, вот оттуда и есть. Прямо спецкурьером прислали. Не задавай вопросов, на которые я не могу ответить.

— Хоро-о-шая карта…

— Хорошая, хорошая… Ты лучше разберись и ткни пальчиком, где своих супостатов видел.

Николай Иванович достал из кармана куртки очки, протер их тряпочкой и при неярком свете керосиновой лампы, причмокивая от восхищения губами, углубился в изучение топопланшета.

— Ладно слюнями капать — выкарабкаемся из этого дерьма, я тебе почти такой же планшет подарю. На ксероксе цветном откатаю.

— Вот именно — если выберемся! — хмыкнул скептик Боб:

Коля быстро нашел на карте наше место, определился и показал на оконечность небольшой холмистой гряды, протянувшейся с северо-запада на юго-восток: здесь. Действительно, выходило километра два с небольшим.

— И какие будут предложения, товарищи? — невыразительным голосом спросил Борис. Прямо как председатель собрания. Только графина с водой и кумачовой скатерти на столе не хватает. Ну, артист!

— Предложения простые. Берем пулемет и автоматы: «дегтярь», ППШ, «Суоми», тихо подходим и… Эх, жалко у меня здесь гранат нет! — закручинился Коля. — Я же оружие не для боя собирал и восстанавливал. Коллекционные «стволы», — он хмуро покосился на стол с «вальтером» и «люгером».

— Знаете, мужики, не нравится мне все это, — перебил Колю Борис. — Пулеметы, автоматы… Витек, уж извини меня за нескромный вопрос: ты когда в людей последний раз стрелял? А вы, Николай Иванович, много народу на тот свет спровадили? — при этих словах Коля как-то неуловимо изменился в лице. — Ну вот, и мне пока не довелось никого мимоходом прихлопнуть. Мокрушники мы еще те…

Я чуть приоткрыл рот, чтобы напомнить Борьке о белой «копеечке», ухнувшей по его милости в котлован, но промолчал.

— Так уж сложилось — не душегубы мы, и не учитывать этого не стоит, — продолжил свою в общем-то здравую мысль Борька. — Вы вот думаете, что если мы сейчас вооружимся до зубов и трое — на трое… Запросто так, да?.. Ни хрена не выйдет, точно говорю! Взрослые люди, а несете черт знает что.

Николай Иванович обиженно засопел, но промолчал.

— Борька прав, — поддержал я Бориса. — Они, не знаю — кто, но скорее всего люди подготовленные. А мы…

— А что — мы?! — спросил Коля.

— А то, что, во-первых: действительно как-то не часто приходится по людям стрелять и, во-вторых: будь у нас хоть стратегические ракеты и всякие там лазеры-шмазеры — не факт, что мы сможем вот так вот просто подойти и перестрелять всех. Даже если и переступим через себя, задавим чертов гуманизм и с дистанции начнем очередями их из пулемета косить. Думаю, они нас втрое быстрей и качественней уделают. Тем более, что и оружие у нас не пристреляно.

— Почему же не пристреляно? — обиделся Коля. — Нормально пристреляно. Каждый «ствол» лично доводил. — Сказал Коля. Я проигнорировал его замечание.

— И самое главное: Кто они? Ты, Коля, извини, но из твоих слов ясно только одно — три вооруженных человека. Помнишь, мы с тобой на Урале в маршруты карабин и ружьишко тоже таскали? У нас ведь даже рация с собой была. На взгляд аборигенов — чистые шпионы. Представь, что и нас тогда кто-нибудь из местных решил прихлопнуть. Как в том анекдоте про якута, который знал, «кто у нас начальник партии».

— Витя, у них автоматы. И не «Калашниковы», — не сдавался Николай Иванович. — И говорили они между собой как-то не так…

— Так — не так… Не по-русски, что ли?

— Не разобрал я, далековато было, — слегка стушевался Николай Иванович, но даже в слабом свете язычка керосиновой лампы было видно, что воинственности в нем не убавилось. — Все равно я уверен — не наши это солдаты. И автоматы у них не наши, и сами люди — не наши…

— Наши — не наши… Короче, вилами на воде писано. Сплошные сомнения и подозрения. А если — солдаты на учениях, или группа какая-нибудь, типа МЧС? Тогда — что? А мы по ним — из автоматов, из пулеметов. Очередями… Да мало ли сейчас вояк развелось всяких! И автоматов у них разных — завались. Я сам в магазине у Московских ворот «сайгу» разглядывал. Свободно продается, между прочим. Ты, Коля, уверен на сто процентов, что они не наши, не охотники, не солдаты?

По лицу Николая Ивановича было ясно что — не уверен. Вместо ответа он потер ладонью заросший сивой щетиной подбородок, вздохнул, одел кепку, потом опять снял ее.

— Короче, чтобы не пороть горячку и не усугублять нашего и без того невеселого положения, я предлагаю на всякий случай вооружиться чем-нибудь не очень тяжелым, но эффективным, и по мере сил и возможностей последить за этими ребятами. Подкрадемся, подползем поближе, а тогда уж… Думаю все и разъяснится. Сейчас наверху всю ночь достаточно светло, так что можно сразу и отправляться на разведку. Коля, ты как, сможешь — с нами? Ноги держат? — самому то мне, если честно, не очень хотелось по этим гиблым болотам на ночь глядя тащиться. Бобу, судя по уныло повисшему носу, тоже не в кайф — с пулеметом по кочкам на карачках… Вот если бы Коля сам отказался, передумал бы. Но…

— Спрашиваешь! — оживился Николай Иванович. — Чайку еще выпью, перекушу и через полчаса можно идти.

— Боря, ты как?

— Не по душе мне все это, но…

— Да, — вздохнул я. — Мне тоже, не особо хочется, но если эти ребята близко — нужно проверять. Значит, через полчаса выходим.

— Только шмотки надо подобрать какие-нибудь серенькие, а то у тебя, Витя, куртка ярко-синяя, у меня рубашка белая, а джинсы тоже синие. Это плохо. Точно говорю.

— Тут Борька попал в самую точку. — Среди нас один Николай Иванович был одет подходяще, незаметно…

— Я еще вопрос к Николаю Ивановичу имею. Можно?

— В письменной форме, товарищ, — пошутил Николай Иванович. Получив наше согласие, он заметно повеселел.

— Вы, Николай Иванович, не обижайтесь, но насколько можно быть уверенным, что они, то есть люди специально обученные и, может быть, даже иностранные какие-то шпионы или диверсанты, не заметили вас, не проследили, до вашего схрона не проводили? Вы как-нибудь проверялись? Хвоста не было?

Неслабо! Во, дает! В Борьке, кажется, проснулся настоящий нелегал.

— Боря, — ответил Николай Иванович, — от того места до моей базы через непроходимое болото — а оно по-настоящему непроходимое, проверено не раз — ведет всего одна тропка, на ней кое-где жердочки есть, а кое-где уже и нет — я убрал. Без этих жердочек там никто не пройдет. Слышишь, Витя, ты не вбухайся там, если, случись что, пойдете назад без меня. Проверяй все переходы. И еще — я, Боря, человек пожилой, мне скоро шестьдесят лет стукнет, поэтому всю дорогу бежать не мог, и даже быстро по болоту мне идти уже трудновато. Честно признаюсь. Поэтому я немножко пройду, чуть-чуть пробегу, а потом отдыхаю. А пока отдыхаю — заднюю полусферу отслеживаю. Вот так, товарищ Карацупа! Докладываю — «хвоста» не было.

— А рогов и копыт? — неловко пошутил я.

— Ты сам посуди, — не ответив на мою шутку, продолжил Николай Иванович. — На кой черт им за мной следить, если бы они меня заметили? Догнали бы, как миленького. Парни молодые и с автоматами — никуда бы я от них не делся, там бы и сцапали. Не знаю — убили бы, или нет, но догнали бы уж — как пить дать. Запросто. Вот и выходит — лопухнулись они, проморгали меня. И вот я здесь, а они — там, на гряде вот этой, — он ткнул пальцем в карту, — И мы пойдем туда сейчас и посмотрим, что это за ребята такие у нас завелись, с «береттами».