Осталось всего трое надежных парней. Кошмар, джунгли какие-то… Чикаго начала века. Настоящий беспредел. Скоро улицу без охраны переходить опасно будет!
Всего трое бойцов… Где же людей взять? Охранники в офисах и на складах — не в счет, они на зарплате. Да и какие из них бойцы… Боец — это порода. Или ты боец, или — охранник, третьего не дано. Как в песне: «Никогда не быть воровке прачкой!..»
А ведь Гарик, при необходимости, упокой Бог его душу, мог собрать в течение часа до сотни «стволов». Разумеется, большей частью «быков», хулиганья беспредельного, напрямую к фирме не относившихся. Но мог. Сам-то Василий Иванович с этими ребятами напрямую не контактировал.
А теперь вот нет Гарика… Да что там Гарика — «восьмерки» нет! Почти вся группа полегла! Конечно, можно кое-кого и сейчас еще найти, подготовить, но… время, время!
Так дальше дело пойдет: смешно сказать, городские лидеры уважать перестанут. Расстреляли бригаду на глазах у милиции! Ну, почти на глазах. Так и авторитет потерять недолго. В системе, как и везде, существуют определенные нормы, свой этикет. Хочешь не хочешь надо марку держать.
И ведь каких ребят завалили! Отборные были бойцы. Кровушкой повязанные. Отсюда и стальная надежность. И вот результат — остались только трое.
У Валерки есть пятеро мудаков… Ну уж нет, вот кого-кого, а этих дураков в расчет принимать нельзя — совершенно случайные люди. И в смысле подготовки, и во всех остальных смыслах. Их даже близко к делам «восьмерки» привлекать не следует.
Для Валерика — в сыщиков-пинкертонов поиграть, харю ларечнику начистить или за чужими бабами последить — сгодятся, а для серьезного дела — пустое место. Да и сам Валера — тот еще кадр!
«У тебя, сынок, свой огород, у меня — свой. Только хлев более-менее общий, — подумал Бонч. — Знаем мы твои тайны, сынок, знаем. Ну, флаг тебе в руки — дерзай со своими недоносками».
Впрочем, Валера в дела фирмы и не лез. Крутил что-то свое, незамысловатое и, в принципе — как казалось Василию Ивановичу — мелкое и неинтересное.
Василий Иванович Бонч сидел в мягком удобном кресле за письменным столом. Лениво щелкал пальцами по клавишам компьютера, рисовал карандашом на листе бумаги какие-то схемы, комкал лист, опять рисовал. И ничего не мог понять — туман!
В последнее время у фирмы обозначились слабые трения с некоторыми криминальными группировками: «тамбовские» какие-то неясные стали, «чечены» наглеют. Но это все — не то, не то… У азербайджанской группы несколько проколов подряд с водкой случилось — однако и здесь «Броня» ни при чем… Кому надо — знают. Да и мелочевка все это, суетня.
Прежде никогда никаких эксцессов у фирмы ни с «угланами», ни со «спортсменами» не возникало. Все они, эти новые «авторитеты», четко знали, «ху есть ху», и на людей «системы» пасть никогда не разевали. И правильно делали.
«Может быть случайный эксцесс? — подумал Бонч. — Вполне, вполне… Но с кем? Впрочем, пока и это бездоказательно».
В его фирме работали ребята с Кавказа. Конечно, не только с Кавказа, но в «восьмерке» из одиннадцати бойцов — двое из Дагестана, трое ингушей, четверо из Осетии.
Бонч перед увольнением в запас последние два года служил в УКГБ по Северному Кавказу и подобрал себе там нескольких отличных парней, прошедших огонь и воду. Настоящих бойцов. Потом вызвал их в Питер, дал дело…
Могли перехлестнуться с другими «националами»? Пожалуй, вряд ли — бизнес есть бизнес, и всякая там национальная рознь — на втором, а то и на третьем плане.
Да, теперь еще и эта проблема — у пятерых погибших бойцов на Кавказе, в Осетии и Дагестане, семьи остались, родня. Уже интересуются: что да как? А что он может ответить: «Разбираемся…».
Трудно без Гарика… Хоть и молодой, но хороший был помощник, толковый. И, как назло, второй «зам по оперработе», Шурик, свалил на отдых да и затерялся где-то на просторах Средиземноморья…
И никто ничего не может толком объяснить! Никто ни черта не знает! Что случилось, как, почему?.. Вопросы, вопросы, одни вопросы, а ответов — ноль. Или около того. Что-то очень темное за всей этой кровавой баней было. Не просто расстреляли бригаду, но и концы обрезали четко и аккуратно: ни пальцев, ни иных следов нигде не оставили. Мистика.
Милиция эта — топчется, топчется, суетится без толку. Уж машину-то, кажется, можно раскрутить? Регистрационные номера, номера кузова, двигателя. В гаишном компьютере наверняка должны быть все сведения. Не умеют работать, мерзавцы! Или не хотят?..
Василий Иванович был человеком немолодым — шестьдесят два года стукнуло, и очень многое в жизни повидавшим. Он называл и оценивал вещи и события точно и предельно конкретно. Он вообще был абсолютно конкретным человеком. То, что произошло вчера с его группой, он оценил как крупную неудачу, удар. Потерять сразу восьмерых оперативников — по старой, укоренившейся за годы работы в «комитете» привычке, он относился к ребятам из «восьмерки» как к оперативникам — это действительно удар. Нет, не крах, конечно, но удар сильный, почти нокаутирующий.
Впрочем, это еще не означало, что он готов все бросить и бежать очертя голову в «страну лимонию». Да и не было у него пока никакой «лимонии». Один ведь не уедешь, а с семьей… дети, внуки. Загранпаспорт, разумеется, был, и «аварийная точка», куда можно скрыться в самом крайнем случае, была. В Австралии. Но… тех денег, что есть, надолго не хватит. Без приличных денег там вообще делать нечего.
На его личном счету в одном из зарубежных банков было всего-навсего около двухсот тысяч. Точнее — двести тридцать девять тысяч восемьсот шестьдесят три доллара. Деньги несерьезные. С таким капиталом лучше и не соваться.
Была, правда, у него в заначке неплохая «компра», документы. Но «компра» — это еще не деньги, ее еще с толком продать надо. А теперь и «Операция» вполне зависнуть может…
А вот это было бы уже совсем некстати, это было бы совсем нехорошо!
Над главной темой, разработке которой Бонч посвятил почти два года и на которую очень рассчитывал, — он интуитивно чувствовал, — нависла вполне реальная угроза.
Главная, или Основная тема… «Операция». Чистой воды авантюра, Большой Блеф, на котором Бонч предполагал получить очень хорошую прибыль. Но то, что эта тема — блеф, кроме него пока никто не догадывался.
Комбинация изумительная, красивая и… по большому счету беспроигрышная. Если на объекте ничего не окажется, а скорее всего так и будет, — пардон, извините: кто не рискует, тот не пьет шампанское. Геологические материалы, карты, рекомендации — все сделано абсолютно достоверно и чисто. Если бы не сам придумал всю эту бодягу, ни за что не поверил бы. А захотят проверить — пусть хоть сто лет проверяют. Комар носа не подточит.
Ну, а если в самом деле там, под этими гнилыми болотами, под многометровыми залежами торфа что-нибудь и отыщется? Ведь в Архангельской области нашли же эти проклятые алмазы. Почему бы им не обнаружится и здесь? Ну что же — тоже неплохо… И с алмазами разобраться можно будет.
Но пока нечего вперед загадывать — сейчас главное не это. Главное сейчас разобраться с тем, что произошло возле отделения Сбербанка на Искровском. Из-за этой непонятной бойни сразу все осложнилось. Неимоверно.
Бывали, бывали в его жизни ситуации и похуже, гораздо хуже, и не раз. Много всего в жизни было, очень много. Другому бы на три жизни хватило того, что испытал отставной полковник КГБ Василий Иванович Бонч. Пережил, перетерпел… Возраст — это мудрость и терпение.
«Подождем, посмотрим… — подумал Василий Иванович. — Главное сейчас — установить исполнителей, а уж потом и на заказчика можно будет выйти».
Он налил в стакан минералки и выпил маленькими глотками. Пузырьки газа приятно защипали в носу.
Вчера, как только получил известие о гибели ребят, сразу привел в движение все свои связи, наработанные за долгую трудовую жизнь. Буквально ночью, с субботы на воскресенье, поднял с постели, вытащил с дач и из бардаков всех, кто мог дать хоть какую-нибудь реальную информацию. Он потянул сразу за все нити — и старые, и новые, и сейчас, в офисе охранного предприятия, терпеливо и скрупулезно из всех доступных источников собирал эту информацию — по крупинке, по молекуле. Но ее, информации, почему-то было мало, ничтожно мало. Добытую он сортировал, раскидывал и так и сяк, комбинировал, тасовал, вновь раскидывал… Пасьянс смерти.
Складывалось несколько версий, но ни одна из них не была истинной — чего-то не хватало, деталей, фактов. Не милиция — это предельно ясно. Не бывшие сослуживцы. Хотя… Москва давно пытается в Питере свои порядки навести и прибирает к рукам все, что может. Имперские замашки глубоко сидят в крови, в генах.
Неужели столица такими методами действует? Да нет, «система» едина, и если бы возникли какие-нибудь недоразумения — обязательно бы дали знать.
Еще не давал покоя один пустяк: пару недель назад ему показалось, что бумаги в сейфе лежат не совсем в том порядке, в котором он их оставил, но… уверенности не было. Вроде бы все было так, как сложил накануне, и не так… Все замки были целы, все секретки нетронуты. И круглосуточная охрана в холле. Все же какое-то внутреннее беспокойство появилось и не отпускало. Подсознание, интуиция…
Интуиции своей он доверял абсолютно и после этого «пустяка» папку с материалами из офиса фирмы сразу же убрал. Если хоть что-то из этой папочки заветной в чужие руки попадет… Об этом даже думать неприятно было. Пусть они там, «наверху», в столице даже не узнают, а только покажется им, что у него некие материалы есть, и…
Нет, не могла Москва так работать — вероятно, кто-то еще, неведомый. Если бы там, наверху, хоть что-то относительно имеющейся у него «компры» пронюхали — прежде всего непосредственно бы с ним, с Бончем, разобрались, а бойцы для них мелочевка. И уж таких кроваво-показательных уличных «разборок» «система» не устраивает — не солидно.
У компаньонов по «Операции» никаких материалов на него нет и быть не может. Но и в любом случае не станут компаньоны сами себе яму рыть. Когда уже больше пяти миллионов в дело вложено — шутки в сторону, господа!
Тогда кто? Кто? Кто?..
В соседнем кабинете на черном кожаном диване валялся пьяный, нажравшийся как свинья, так называемый Исполнительный директор «Брони» Валерик Мальков.
Вчера вечером, когда все случилось, его нигде не могли найти. Сегодня явился только к одиннадцати часам. Узнав о гибели ребят, выжрал из горла бутылку французского коньяка, да еще на вчерашние дрожжи, — и моментально отключился. Хорош, гусь!
Валера был сыном одного крупного человека из «системы». Собственно, папаша за него и не хлопотал — другие люди порекомендовали «взять», и не просто взять в «Броню», а — Исполнительным директором. Первым замом Василия Ивановича.
Впрочем, это — чисто номинально. Глубоко совать нос в свои дела, и в особенности в дела «восьмого» сектора Бонч никому не позволял. А «наверх», в горние сферы, давал только необходимый минимум информации. И только устно, при личных контактах, людям, которых знал. Никогда никаких бумажек в серьезных делах быть не должно, а когда дела на сотни тысяч долларов — а теперь уже и на миллионы! — это очень серьезно.
Для них-то, для высших этажей «системы», питерская контора Василия Ивановича в сущности была мелочевкой, разменной монетой — могли и сдать при необходимости. Поэтому страховался всеми доступными средствами, зная точно, что Бог бережет только береженого. И людей своих учил и воспитывал в таком же духе.
Да вот — осечка случилась. Вероятно, где-то, чего-то недоучли. Прохлопали.
Неужели Валера?.. Не из-за него ли весь этот сыр-бор? Нашкодил где-нибудь, пересекся в ненужное время с кем не следовало? «Бросил тень» на фирму?..
Вполне, вполне… С него станется. Хотя и не абсолютный дурак — в той, советской жизни, не без отцовской, впрочем, поддержки до старшего лейтенанта родной «конторы» дослужился. Серьезными делами, правда, и в те времена никогда не занимался — по образованию технарь: — всякие там видики-шмидики, электроника. Нет бы папаше его в ФАПСИ пристроить! Не захотел — на вольные хлеба потянуло отпрыска.
Сегодня «исполнительный» Валерик, правда, «въехал в тему» сразу, сообразил, что крепко вляпались, и, образно говоря, обоссался. Нажрался «конины» со страху и дрыхнет. Супермен…
На кого же группа нарвалась? И дело-то было не очень, чтобы… Так, повседневная мелочь. Ну, что там могло крупного быть?
В фирме Бонча все коммуникации по соображениям безопасности «писались» на пленку, и он, узнав о расстреле бригады, первым делом прослушал все вчерашние записи. Сразу же выяснил от кого прошла информация для бригады Гарика, но, к сожалению, кассиршу допросить пока не удалось. Дома ее не оказалось.
Две с чем-то тысячи долларов — около пяти тысяч немецких марок, на сегодняшний день и деньгами-то не назовешь. Хотя и не пустяк, конечно. Какому-нибудь обывателю на год таких денег хватит. А его ребята — информатор доложил — позавчера в кабаке просто «посидели» на такую сумму. Ну, каждому — свое, каждому — свое…
Какие ребята были… Штучные парни! Каждого сам подбирал и готовил. Нет им замены!
Ну, не мог их, всех восьмерых, натасканных и обученных по современным методикам бойцов, дилетант завалить! Не-ет, там очень профессиональный убийца был. Чувствовалась хорошая школа. Чья?.. Это и не вопрос даже. Это — ответ…
«Армия или КГБ. Кроме них некому», — решил Бонч. И, в общем-то, был недалек от истины.
Он хорошо знал и уважал эти структуры бывшего СССР. Элитных бойцов подбирать и «натаскивать» там умели. И еще как! Например, Бонч точно знал, что в некоторых учебных подразделениях Советской армии, точнее в «учебках» ГРУ, за полгода из рядовых необученных салажат готовили специалистов радиоперехвата натовских сетей. И эти пацаны, на гражданке не очень хорошо изъяснявшиеся на родном русском, через шесть месяцев с голоса из эфира свободно читали и переводили английскую речь. Всего за полгода!.. А уж что могли в этих учебках сотворить из спортсмена-разрядника, какого-нибудь самбиста или стрелка!.. И не за полгода, а за два-три года!
«Да, армия или родная „контора“, — вновь с тоской подумал Василий Иванович. — Ни бандиты, ни милиция, ни всякие-разные террористы так сработать просто не смогли бы».
После увольнения из КГБ, разворачивая новую деятельность, Бонч справедливо предполагал, что если там, в «конторе», подразделение, которым он руководил, сбоев не давало — значит, алгоритм работы правильный и его можно реализовать и здесь, в «Броне». Тем более, что проводились и разрабатывались операции, в общем-то, аналогичные прежним.
Правда, там были дела, а здесь — делишки. Напридумывать шахер-махеров на предмет дураков порастрясти — большого ума не требовалось. Естественно, все более-менее значительные разработки согласовывались с вышестоящими инстанциями. Без этого — никуда. Без согласованности, без планирования и взаимодействия различных структур сплошной капиталистический хаос начнется… Хаос и абсурд. Этого никому не нужно. Ни левым, ни правым.
В условиях так называемой «демократии», когда руки ничем не связаны — деньги рекой текли на счет конторы, на личные счета сотрудников, и разумеется, немало оседало на счете самого Бонча. Правда, не в России, а на Кипре. Далековато, зато надежно. Система функционировала, как часы. Механизм успешно работал до вчерашнего несчастливого вечера.
… по машине установить владельца не удалось, вернее, установили «инвалида с детства», пожилую женщину с церебральным параличом, практически неподвижную. А дальше — мрак. Не удалось выяснить «историю» брошенной у Сбербанка «хонды». Не «в угоне» и… конец.
Стреляные гильзы — и вовсе уж мистика — американский «ингрем», калибра 11,43 мм. Типично гангстерская машинка. Еще кое-где спецподразделения такими пользуются…
«Значит, — решил для себя Василий Иванович, — пока надо остановиться на версии, что на Искровском против бригады Гарика сработали армейские или комитетские „профи“. Или — бывшие „профи“?..»
«Ингрем сорок пятый»… Это не какой-то кустарный «борз», это — фирма. И откуда такая игрушка могла в Россию попасть?
После Афгана все началось, после него, проклятого! И перестройка эта, и поголовный бандитизм. Верно говорится: «Не буди лихо, пока тихо».
Василий Иванович достал из бара еще одну бутылку холодного «Боржоми», налил и медленно выпил стакан воды.
И еще вспомнился Афганистан. Старый оборванец-душман с его смешной, как казалось в то время, фразой про войну, которая из Афгана непременно перейдет в Россию. Тогда смеялись все, в восьмидесятом году: «Вот, напугал бандит!» Подвесили старого говоруна на дерево. Больше старик ничего не сказал, так и умер, подвешенный за ногу. Но живуч был, живуч… Шесть часов выдержал, пока молодые бойцы из ОРР — отдельной разведроты КГБ — его, подвешенного, ногами копытили, удары по живому отрабатывали. И не умер бы, наверное, еще долго, если бы прапор не зарезал — надоело.
Озлобились все, озверели, и вот — пожинаем. Да, оттуда все началось, из Афгана. Профессионалы пошли в бандиты…
Если сегодня ситуация к концу дня здесь не прояснится, то… будем ждать вестей «сверху», из Москвы. «И с „Операцией“ придется притормозить», — с непонятной тоской, сжавшей грудь, подумал Василий Иванович и нажал кнопку вызова секретарши.
Эта мысль была последней в его долгой, полной борьбы и опасностей чекистской жизни. Дверь в приемную распахнулась, но вместо Марины в кабинет вошел какой-то незнакомый высокий мужик…
Инстинктом, звериным чутьем своим Бонч сразу все понял, попытался вскочить из кресла, рука дернулась к ящику с пистолетом…
Выстрела он не услышал и боли не почувствовал. Тупой удар в голову, и — пустота. А в соседнем кабинете в полной отключке лежал на черном кожаном диване мертвецки пьяный, но живой исполнительный директор «Брони», бывший старший лейтенант КГБ Валерик, Валерий Станиславович Мальков.
Закамуфлированный с ног до головы охранник в холле офиса частного охранного предприятия «Броня» крепко спал химическим сном, уронив буйну голову на стол. Из уголка его рта по мужественному подбородку стекала тонкая струйка слюны, а на шее, почти за ухом, алела точечка крови — след от укуса ампулы со специальным снотворным составом.
Длинноногая, как Барби, и красивая, как Синди, секретарша Марина безуспешно пыталась выбраться из запертой какой-то сволочью снаружи женской туалетной комнаты…
Других людей в офисе «Брони» в это время почему-то не оказалось.
* * *
Снились мне какие-то нехорошие сны, тревожные — с битьем посуды, звоном колоколов и прочей белибердой. Звон был ритмичный и не давал покоя… Гадство! Да это же телефон надрывается!
Глянул на часы — девять утра. Славно поспал. Но кому-то неймется, не терпится услышать мой хриплый спросоня голос.
— Да, слушаю…
— Витя, это Надежда Львовна, из библиотеки. Приходи скорей! Ночью к нам залезли, напакостили. Кое-что из книг украли, у девочек вещи были… И в прокат к тебе дверь выломали. Я милицию вызвала, сказали — сейчас приедут.
— Через пять минут буду, — ответил я и почувствовал, как по спине прошел сквознячок страха. Началось! Значит, запланированный визит к Рите отпадает. Потом, потом…
Что же получается? Получается, что я очень удачно ночью поленился и не поперся с кассетой в прокат. А еще говорят: лень — мать всех пороков. Фигня. Вполне мог на этих бандюганов нарваться. Вот бы весело получилось! Дали бы пару раз между глаз и… «он был отличный семьянин».
Быстренько сунул нехорошую кассету в карман куртки, копии — в сумку. Не знаю, зачем, выгреб из заначки все деньги, прихватил документы и рванул, как пуля из ружья. Благо недалеко было:
всего в двух кварталах от моего дома. Добежал вмиг, но запыхался сильно. Бросать курить надо, к чертовой матери!
Разгром в холле и в читальном зале был неслабый, но бессмысленный: воровать в районной библиотеке кроме книг — а кому они сейчас нужны? — особо нечего. Исчезли казенный кассетник, не импортный даже, чья-то кофточка, еще какие-то мелочи. Зеркало в фойе мазурики разбили, перевернули пару кресел и раскидали подшивки газет и журналов.
Надежда Львовна, заведующая библиотекой, приютившая мой видеопрокат на обширной площади очага культуры, а точнее — в бывшей подсобке площадью два с половиной метра квадратных, в своем кабинете, расстроенная донельзя, курила «Кэмэл».
Хороша, черт побери! Для тех, кто понимает — дама в расцвете. Но не для меня, не для меня…
Ее ухоженные и облагороженные парой-тройкой золотых колец и перстней пальцы заметно подрагивали. Треммор… Нервничает, или с бодуна ее потряхивает. А скорее — и то, и другое.
Нормальная, в сущности баба, терпит мое богомерзкое заведение за мизерную плату и сильно не достает. В общем, мы с ней по-хорошему, без всякого интима, ладим и живем дружно.
— Витя, к тебе в прокат тоже залезли — дверь выломана. Проверил?
— Нет еще. Так, глянул мельком — качественно вскрыто, аккуратненько. Петли ровненько срезаны, «боларкой» наверное, а замки нетронуты. Если кассеты украли — мне крышка, Львовна. Новых купить — уже не на что. Даже страшно открывать… Милицию вызвали?
Надежда кивнула, затем достала из тумбочки два двухсотграммовых хрустальных стакана, блюдечко с какими-то орешками, початую бутылку коньяка.
— Будешь?
— Спасибо, но сейчас просто не полезет… Полезть-то полезло бы — коньяк у Львовны был не «левый», но что-то удерживало. Может быть, кому-то спиртное мозги и прочищает, но не мне. Я сразу соловею и дурею. Не хотелось терять ясность мысли перед… А перед чем?
Вот в этом-то и дело: неизвестно перед чем! Надежда молча кивнула, налила себе полстакана янтарной жидкости и выпила залпом. Эдак залихватски, «по-мужски». Она и курит как-то на «солдатский манер» — сигарету держит внутрь, пьет тоже не по-бабски — залпом. Хотя в остальном — дама во всех отношениях очень даже.
Я, грубо нарушив приличия, тоже взял несколько соленых орешков.
— Сходи, посмотри, пока милиция не приехала, что у тебя там. Может, и обойдется — не могли же они все кассеты украсть, — кивнула мне на дверь Надежда Львовна. Я вздохнул, встал и направился к своей лавочке.
Там было невесело. Выпотрошенные шкафы, кассеты грудами свалены на пол, некоторые были растоптаны и раздавлены. Вот гады!
Но украли, на первый взгляд, немного — штук двадцать, может, сорок. Черт его знает, тут разбираться — на целый день.
В принципе, ерунда. С этим — если это просто кража — я бы справился. Это только перед Надеждой я слезу пустил — чтобы аренду не задирала. Сейчас двадцать — тридцать кассет — для меня совершенно не смертельно. Да и сорок — тоже некритично. Обидно, досадно, но…
Вот в девяностом, девяносто первом, когда я только начинал свой «преступный» бизнес, тогда — да, это было бы ударом. А сейчас, когда кассета по стоимости сравнялась с килограммом колбасы…
Некоторые — «лазерки» — чуть дороже, а иные — особенно «экранки» и энтээсишное старье — по стоимости и на буханку хлеба едва потянут. Но, похоже, все немножко сложнее. Не очень, видно, ночным ворюгам мои «самые-пресамые» наиценнейшие кассеты нужны были. Вон, новинки последние, «лицензионки» и «лазерки» наикрутейшие валяются целехонькие, а некоторых старых почему-то нет.
Хватали, что под руку попадет? Непохоже. Вернее, как раз похоже на то, что мазурики эти ночные создавали иллюзию «гопницкой кражи». Это, когда «трубы горят», когда воры тащат все, что ни попадя, лишь бы на бутылку сивухи сшибить. Боюсь, что здесь не совсем так… Искали? Уже искали эту злополучную «совсекретную» дрянь? Пожалуй, это — вернее всего. Значит, вышли уже на мой след. Ну-ну… Примерно этого я и ожидал.
Я с оглядкой, чтобы никто не заметил, достал из внутреннего кармана куртки нехорошую кассету — вот уж действительно «Смертельное оружие», настоящая мина! — вытряхнул ее из пакета на пол и аккуратно ногой задвинул в груду пострадавших от налета сестер-близнецов.
Теперь ищите да обрящете. Вот так, ребята! Не знаю, правда, кто вы такие. Можете еще разок сюда, в прокат, наведаться и еще пошмонать. Только как следует. Тщательно. Глядишь, и найдется. А я тем временем… А что — я? А ничего. Ничего не вижу, ничего не знаю, никому ничего не скажу. Аллес.
Пойти, что ли, утопиться? Или инсценировать самоутопление — прыгнуть с моста в Неву. А самому… с аквалангом всплыть в территориальных водах, скажем, Швеции. И гори оно все здесь синим пламенем! Вся эта долбанная расейская политика вместе с их секретными кассетами.
Хорошая мысль. Однако — не пойдет! Я, признаться, к своему стыду — плавать не умею. Ни с аквалангом, ни без. А путевую инсценировку может сделать только подготовленный человек. Начну притворяться и точно утопну. Как в том стишке: «Утром пловчиха купаться пошла. В среду нырнула, в субботу всплыла». Пока что-то не хочется…
А может, до смерти отравиться алкоголем? Вот хохма будет — нажраться, как свинья, и ласты склеить.
Так ведь и не пью я. Редко-редко стопку-другую тресну потом дня пьяный хожу. Бывает, конечно, иногда, раз в год, не чаще, и покрепче надринкаюсь. Ну, когда в хорошей компашке, под хорошую закусь, но тяги к этому делу не испытываю. Да и не тот случай, чтобы в вине искать «забвенья».
Умереть, уснуть… и видеть сны? Так, вроде, гражданин Гамлет говорил. Тоже попал парень в некрасивую историю. О нем хоть Вильям Шекспир стихи хорошие сочинил, а обо мне — в лучшем случае в криминальной хронике упомянут. В разделе: «Ушел и не вернулся».
Скучные мысли были у меня в тот момент. Я уже понял, что тема моя, кормушечка единственная, не давшая моей семье тривиально сдохнуть с голоду, гавкнулась, накрылась. Прощай, прокатик мой родной!
Может, конечно, все еще и уляжется, как-то образуется… Хотя — вряд ли. А жалко, так все неплохо начиналось.
Вернулся в кабинет к Надежде Львовне — родную милицию ждать.