Озеро было тихое-тихое. И мама сказала:

– Ну вот, теперь наконец-то можно съездить и за кувшинками.

Вообще-то мама не любит рвать цветы. Но за кувшинками она давно собиралась.

Кувшинки бывают белые и жёлтые. Жёлтые называются кубышки. Белые – лилии. И кубышки, и лилии лежат на больших зелёных листьях и навевают мысли о Дюймовочке и Царевне-лягушке.

Лёка сосредоточенно глядит в воду, и на её лице играют волнистые зайчики. Перед нами проезжает базовая поляна. Веранда задумчиво смотрит на озеро. Отражение тёмными и светлыми чёрточками танцует на почти спокойной воде. Вдалеке идёт по своим делам Тайга.

А вот и кубышки.

– Настя, Сергей, делайте хвостики подлиннее, – говорит мама. – Но только если получится. Сильно не наклоняйтесь. Настя, ну не раскачивай лодку.

Упругие стебли рвались не сразу. Они шли далеко-далеко под воду, и если их потянуть, то сначала натягивались как крепкие верёвки. Вместе с цветами и круглыми листьями в лодке сразу стало сыро. Запахло огуречным салатом.

– Так. Не будем опустошать озеро, – сказала мама. – Кубышек хватит.

Хотя это был совсем не букет. Даже и не букетик, пять цветочков и два листа. Я разглядывала, как устроен цветок кубышки. Блестящая жёлто-зелёная чашечка словно сделана из пластмассы. В чашечке твёрдая жёлтая серединка. Я потрогала. Цветок был прохладный и гладкий.

– Теперь поехали за лилиями.

Снова мимо проплыла веранда, из-за неё выглядывала стеклянная кухня. Берёзы весело перемигивались на берегу.

– Вон, – сказал папа.

И тогда я увидела сказку. Белые лепестки сверкали на солнце как маленькие короны. Они были белее, чем облака. Хотелось скорее туда, поближе. Лёка сказала:

– Мама! А!

Мама погребла к лилиям. У них и листья были немного другие. Папа, придерживая Лёку, достал вместе с ней несколько таких листьев. Я потянулась к небольшому цветочку, но лодка проехала мимо. Мама развернулась. От вёсел на воде появились воронки. И тут же растаяли.

Листья зашуршали по лодочному дну, несколько цветов скрылись под нами. Я ухватила один за головку. Потянула, но слишком резко. Стебелёк оторвался совсем коротко.

– Ну На-астя. Я же говорю: подлиннее. А то они быстро завянут.

– А они тоже вянут?

– Ну конечно. Только доставай осторожно. Если не поддаётся, то отпускай. И далеко не высовывайся.

Папа тоже сорвал цветочек. И мама. И я ещё. Лёка аккуратно складывала все цветы на спасательный круг.

Мама критически огляделась.

– Я покрупнее хочу, – сказала она.

Мы выплыли на середину базовой бухты. Лёка пригляделась, и её глаза загорелись.

– Мама, там, – сказала она. И ткнула пальцем.

– Да, очень красивый. Крупный, – сказала мама и направила лодку к цветку.

Но не рассчитала. Мы проехали слишком далеко от лилии-царицы. Другие цветы исчезали под лодкой и нехотя всплывали позади нас.

– Ну-ка, сейчас я подкорректирую курс, – сказала мама, и лодка снова пошла к лилиям.

Там сверкал самый прекрасный цветок. Огромный и белоснежный. Мама хотела проплыть так, чтобы папа его сорвал. Но тут Лёка сделала решительное лицо. Опередив папу, она потянулась через корму, поднатужилась… и нырнула в озеро.

Я увидела медленно улетающую Лёкину пятку и за эту пятку её ухватила. Рядом булькнулся красный сандаль. В тот же самый момент я увидела, что папа держит Лёку за подтяжки. Он поднял её из воды, обхватил покрепче, но тут как-то подозрительно замер. В воду летели капли. Лодка затормозила, как будто Лёка за что-то держалась. Мама схватила Лёку под мышки, вдвоём они потянули, что-то лопнуло, и Лёка оказалась внутри. Лодка заскользила снова. Папа перешёл на вёсла. Мама стала осматривать Лёку со всех сторон.

А мокрая Лёка внимательно оглядывалась. Заплакать или нет? Но кругом всё сверкало. Плясали солнечные зайчики. Рядом сидели мама и папа, а в руках Лёка сжимала самый большой и самый красивый цветок. Плакать было не из-за чего.

Крепко держа её у себя на коленях, мама вытерла мокрой рукой мокрый лоб и сказала:

– Всё, Серёжка, поехали-ка домой.