– Тетя Вера! А я все съел! – радостно крикнул Бобка. И объяснил куда-то вниз: – Это тетя Вера.

Но тетя Вера даже не обратила внимания. Лицо у нее было белым.

– Где Шурка?

– Да здесь я. Что? – высунулся Шурка из-за ширмы.

– Какой у нас кавардак. Все разбросано. Неужели не могли убрать, пока меня дома нет?

Тетя Вера на ходу выудила двумя пальцами, бросила на стол ключ на шнурке. Стукнулась о стол деревянная грушка. Тетя Вера тут же прихлопнула его книгой, будто это не ключ, а ядовитое насекомое.

– Да мы…

И тут тетя Вера заметила мишку. И хотя мишка за столом пил чай по всем правилам, она нахмурилась.

– Бобка… Какая у тебя чудная игрушка. Новая, главное.

Мишка, справедливости ради, был потрепанный.

Бобка доверчиво подбежал к тете Вере, продемонстрировал ей мишку.

– Ни разу его раньше не видела. Чей он?

– Мой.

Тетя Вера взяла мишку в руки.

– Где же ты его взял?

– Это подарок, – объяснил Бобка.

Шурка обмер, сделал Бобке страшные глаза. Тот кивнул.

Но тетя Вера не заметила эту пантомиму. Она уставилась почему-то на Таню.

– Подарок? – переспросила она совсем уже нехорошим тоном. – От кого?

Бобка кивнул: да, подарок. Но тетя поняла иначе.

– Господи, – выдохнула тетя Вера. – Таня, ты опять?

Но не завопила, не схватила Таню за руку, не процедила очередное «потрясающе», а только молча упала на стул. Схватилась кончиками пальцев за виски. И когда казалось, что она уже никогда больше не заговорит, произнесла:

– Все. Я больше не могу.

Эти же самые слова она повторила и дяде Яше. Больше ничего слышно не было: тетя Вера умела говорить одними губами, и дядя Яша ее понимал.

Таня, Шурка и Бобка рядком сидели на диване. Как на скамье подсудимых, оскорбленно думала Таня.

– Ничего, – обычным голосом сказал дядя Яша. – Может, оно и к лучшему.

– Куда уж лучше? Когда эти дети ограбят магазин? Убьют кого-нибудь? Я за ними здесь не услежу.

– Здесь хотя бы понятно, что и как. А там?

– Ничего нигде уже не понятно, – выдохнула тетя Вера и стала смотреть в сторону.

– Война быстрее кончится, чем вы бы до места добрались, – принялся уговаривать ее дядя Яша. – Да и с тюками этими тащиться… И потом, на вокзалах такой хаос. Все толкаются, считают узлы, поезда берут с боем. Все друг друга теряют. И потом…

Но тетя Вера напрасно ждала, что потом.

– Оставаться в городе намного безопаснее, – подытожил дядя Яша.

– Мы остаемся?! Мы что, никуда не едем? – изумленно встрял Шурка.

– С ними остаться? – всплеснула руками тетя Вера. – С ними?!

– Шурка, Таня, Бобка! Обещайте вести себя хорошо, слушаться, – попросил дядя Яша. – Таня, ты же старшая. Ты подаешь им пример.

Тетя Вера закатила глаза. И сказала:

– Ага. Полюбуйся.

Мишка таращился на дядю Яшу своим единственным глазом. Вместо другого – оборванные нитки.

Дядя Яша пожал плечами. Шурка уставился на свои ботинки.

– Он мой, – упрямо повторил Бобка.

Дядя Яша не понял ничего.

– Да, один глаз – это, конечно, непорядок. Но не беда, – пробормотал дядя Яша. И вытянул откуда-то из-под стула серовато-зеленый мешок.

Шурка радостно ахнул. Таня уставилась во все глаза. А дядя Яша продолжал как ни в чем не бывало:

– Сейчас мы этого мишку живо прооперируем. Вернем ему полноценное зрение.

Развязал мешок. Стал что-то искать.

Бобка радостно следил за ним.

Тетя Вера смотрела на мешок. У нее задрожали губы.

Таня удивилась: чего это она? Радоваться же надо!

Дядя Яша ловко вставил в иглу нитку. Приладил пуговицу с четырьмя дырочками на то место, где у мишки когда-то был глаз. Игла заходила туда-сюда. Нитка тоже была серовато-зеленая. Военная.

– Ура-а-а! – завопил Шурка.

– Да, – хмыкнул дядя Яша.

– Ух ты! Уже! На фронт! Дядечка Яшечка! Тебя на фронт берут? Ура!

– Ты рад? – спросил дядя Яша.

Тетя Вера резко встала и ушла за ширму.

– Еще бы! Ты им задай как следует! Покажи этим фашистам, как к нам соваться! Пусть знают, дураки несчастные!

– Непременно.

– Ура-а-а!

– Ну вот, Бобка. – Дядя Яша протянул мишку. – Теперь твой друг как новенький. Я даже не знаю, нужен ли тебе теперь второй.

– Второй? – хмыкнула Таня. – Что-то мишки в последнее время прямо с неба сыплются.

Шурка исподтишка двинул ее локтем.

Бобка взял мишку. Но смотрел на дядю с сомнением.

– Мишка? – усмехнулся дядя. – Может, его и Мишкой зовут. Это вы сами у него спросите.

Он направился к двери. В коридоре наклонился, затем выпрямился, обернулся к ним – и выплеснул в комнату:

– Собака!

– Ой, собачка!

Настоящая собака застучала когтями по полу. Замахала хвостом. Подбегала, знакомясь, ко всем по очереди. Пробовала языком протянутые руки. Небольшая, но и не совсем маленькая, а в самый раз. Беленькая, половина морды рыжая, а половина – черная.

Даже тетя Вера выглянула на шум. Веки у нее были розоватыми.

– Что это? Откуда? – спросила она в нос.

– Этот песик теперь ваш, – подтвердил дядя Яша. – Самый что ни на есть живой и настоящий.

С этим трудно было поспорить. За собакой так и стелился переполох.

– Не так скучно без меня будет, – добавил дядя. Подошел к жене. – Ты бы видела, какой там хаос, с этой эвакуацией. Сутками ждут на вокзале. Поезда берут штурмом. Все что-то тащат. Все что-то бросают – прямо на вокзале. Матрасы, корыта, узлы. Вон собаку даже кто-то бросил.

Таня видела: тетя Вера двигалась медленно и странно. Как будто у нее внутри разбилась большая тяжелая ваза, и тетя старалась, чтобы не сдвинулись острые осколки.

– До Ленинграда немцы точно не дойдут, – сказал дядя Яша, беря ее за руку. – Оставаться в городе намного безопаснее.

– А как его зовут?! – весело крикнула Таня, теребя их нового друга.

Пес лаял так звонко, что она сама себя едва слышала.

– Бублик! – крикнул Бобка. – Бублик.

Хвост у собаки действительно был похож на белый бублик.

– Смотри, он понял! Бублик! Бублик!

– А ну-ка!

– Бублик!

– Догоняй!

Бублик понесся за всеми троими сразу. Загремели стулья. Комната завертелась каруселью. Только тетя и дядя сидели неподвижно. И мишка глядел на них своими разными глазами.

– Пора, – сказал дядя.

Тетя кивнула. Обняла его. И словно забыла убрать руки.

– Ничего, ничего, – погладил ее по волосам, по спине дядя. – Мы все правильно сделали.

Дети визжали, Бублик скакал и лаял. Дядя Яша закинул за спину мешок.

– Дети! – встрепенулась тетя Вера.

– Да пусть играют, – тихо сказал дядя. – Это же ненадолго.

Тетя Вера странно посмотрела на него.

А Бублик все лаял и лаял. Видно, пел от радости.

Никто не слышал, как дверь затворилась.

– Он понял! Смотри! Он понял! – вопила Таня.

Она опять подняла ногу. Бублик перемахнул через нее одним прыжком и залился ликующим лаем.

– Теперь я, – задрал ногу Шурка.

Бублик сиганул, приземлился на все четыре лапы и завертелся волчком, его розовый язык трепетал как флаг.

– Ах ты молодец! А через руку?

– Он не Бублик! Он профессор! Профессор!

– Нет, это имя ему не нравится.

– Бублик! Сюда, сюда!

Бублика тормошили, трепали, ласкали.

– Бобкина очередь!

Бобка поднял ногу.

Бублик, стуча когтями на холостом ходу, круто развернулся и полетел к препятствию.

– Дядя Яша, смотри! – крикнула Таня. Обернулась. Потом в другую сторону, назад. Никого.

Бублик прыгнул. А Таня закричала так, что во дворе слышно было:

– Дядя Яша!!!