Бобка был не такой дурак, как некоторые. Нет! Он-то знал, как прятаться.
Откинул крышку большого сундука, стоявшего в коридоре, ловко забросил одну ногу, подтянулся и перевалился внутрь. Крышка стукнула по голове, он чихнул от незнакомого горького запаха и замер. Пусть ищут.
Пока все шло хорошо. Таня и Шурка небось уже сбились с ног. Не слышно было даже шагов.
Запах становился все сильнее, все глубже щекотал в ноздрях. Шаги! Бобка перестал дышать. Приник глазом к дырочке для ключа.
Но это был не Шурка. И не Таня.
Дворничиха теперь носила фартук поверх тулупа. На ногах у нее были войлочные боты, поэтому ступала она тихо. Подошла к старому велосипеду, быстрыми пальцами открыла маленькую сумочку, свисавшую с багажника: в таких велосипедисты обычно хранят карбид для фонарика и гаечный ключ для всего остального. Но вынула она не карбид, не гаечный ключ, а самый настоящий ключ. И тотчас вставила его в скважину. Хрумкнул замок. Изумленный Бобка стукнулся головой о крышку: ведь в этой комнате живет другая соседка – в круглых толстых очках, похожая на сову, а вовсе не дворничиха! Дворничиха живет в дворницкой.
И точно, она вскоре вышла из чужой комнаты. В руке у нее были розовенькие бумажки – карточки. Еще пачку таких же бумажек она вынула из кармана. Пересчитала все. Хмыкнула, довольная. Спрятала.
«Может, мы попросим карточки у нее? – подумал Бобка. – Вон у нее их сколько». Он припомнил, что дворничиха улыбалась, когда с ними знакомилась. И даже помогла отнести тете Вере сумку. Она добрая.
Дворничиха сунулась обратно в комнату и вытянула оттуда небольшой узел. Тихо заперла дверь, тихо опустила ключик на место. В узле что-то брякнуло.
Бобка дернулся, стукнулся головой о крышку, замер, – поздно.
– Ага! – заверещала дворничиха и рывком распахнула сундук.
В тот же миг Бобка почувствовал, как остервенелая сила пребольно – до слез! – тащит его за ухо наружу. Но мишку не выпустил.
– Ах ты негодник! Дрянь такая! Шпион!
Дворничиха стряхнула Бобку на пол. Снизу она казалась великаншей: Бобка видел только ноги в ботах и шерстяных чулках. И оскаленные зубы – будто клавиши пианино:
– Попробуй только вякни! Убью! – проскрипело из пасти.
Бобка икнул и даже забыл, как кричать и плакать.
И чтобы Бобка не сомневался, дворничиха так наподдала ногой мишке, что тот взмыл, шмякнулся о велосипед на стене, повалился на пол, покатился и замер. Оба глаза – один выпуклый, желтый с карим зрачком, другой – пуговица с четырьмя дырочками – смотрели на дворничиху.
И вот тут Бобка перепугался по-настоящему. В этом желтом, настоящем мишкином глазу он увидел живую злую искру.