– Дали?

Тетя Вера посмотрела на три пары глаз. И ответила странно:

– Почти. Бобка, допил?

Бобка посмотрел на всех из-за края кружки.

– Теперь можно и часы. Давай их сюда, Таня.

Таня протянула тете Вере ее золотые часики на тонком черном ремешке.

– Погоди. Подержи их пока.

К сгибу локтя тетя Вера прижимала клочок ваты. Рука у нее была худая, как швабра.

В приоткрытую дверь видно было, как санитарка постукивает ногтем по стеклянной трубочке. Санитарка увидела Таню, притворила дверь.

Бобка допил свой кипяток с витамином и поставил кружку на подоконник, к двум уже пустым.

Потом они все вместе долго шли по звонкому коридору госпиталя. В заклеенные окна ромбиками проходил свет. Одна рука у тети Веры была в рукаве, другая покрылась гусиной кожей.

Поверх белых халатов у многих в коридоре были накинуты пальто, кофты и даже шубки. А шаги не стучали – шаркали.

В комнате за полукруглым окошком женщина долго изучала протянутый тетей Верой талончик.

– Что-то часто вы, – сказала она. Не то с сочувствием, не то подозрительно.

– Карточки хлебные потеряла, – безразлично ответила тетя Вера.

Женщина насадила талончик на железную спицу. Подала в окошко маленький твердый прямоугольник.

Тетя Вера полезла в сумочку и обронила ватку. На полу она казалась еще белее. Шурка наклонился поднять, но тетя Вера сцапала ее быстрее. Шурка успел увидеть красно-коричневое пятнышко.

Она протянула плотный прямоугольный сверток.

– Таня, держи. Бобку домой заведете – и отнесете, как в прошлый раз, – тетя Вера опустила наконец рукав. – Ясно? Адрес помните?

Дом был на улице Марата.

Таня кивнула.

– А мне еще работать. Дома увидимся.

Тетя Вера махнула им рукой в рукаве и поплелась по коридору. Шурка поразился: казалось, бредет старушка.

– Идем, – дернула его за хлястик сестра. И старушка снова стала обычной тетей Верой.

Таня нащупала в кармане прохладный металл – тети-Верины часики. Хотела ее окликнуть, но та уже скрылась из виду в гулком, полном людей в халатах, коридоре.