– Смотри!
– Не вижу я никакого человека, – недоумевала Таня.
– Да вон там же! Где ДЛТ, видишь? – показал Шурка. – Теперь смотри дальше. Просто дом серый и одежда у него серая.
Таня всмотрелась – и брови ее подскочили вверх. Не говоря ни слова, она бегом припустила к серому человеку. Только туфли стучали по асфальту, и на пустой улице этот стук казался оглушительным.
Шурка не сразу опомнился.
На ходу Таня кричала что-то несусветное:
– Стойте! Я вас знаю!
Серый остановился. На голове у него была нелепая шляпа, похожая на огромную воронку (через такие переливают постное масло из бидона в бутылку). Обвисшие обтрепанные поля закрывали лицо.
Шурка уже нагонял Таню, как вдруг она остановилась. Обернулась. Толкнула его обеими ладонями в грудь.
– Стой здесь.
– Ну уж дудки. Я тоже.
– Со мной нельзя.
– Что еще за секреты такие?!
Шурка поглядел на человека в сером: тот не суетился, не удивлялся, не выказывал беспокойства. Просто стоял, засунув руку в рукав другой. Тощий гриб на ножке, серая поганка.
…И дом Таня тоже узнала. Вспомнила гипсовое лицо. И крестик. Там, где серый поставил крестик, не было больше дома, лишь торчали разбитые клыки стен. Видно, угодила бомба или снаряд. Желтел песок; что он означает, Таня тоже знала: песком посыпали то, что не удавалось смыть. Здесь погибли люди.
– Стой здесь, – велела Таня таким страшным голосом, что Шурка нахмурился. – Не нужен нам никакой Бобка, – произнесла с расстановкой.
– Ну стою, стою… – сообразил Шурка. – Подумаешь! Больно нужен Бобка этот. Тьфу на него!
Таня подошла к серому человеку.
– Ай! – вскрикнул Шурка. Руки сами взметнулись и зажали уши.
Скрип был до того пронзительный, режущий, что заныли все зубы сразу.
А потом Шурка увидел телегу. Это она скрипела так, что, казалось, лопнет голова. От боли Шурка зажмурился.