Слёзы Гелиад

Самые древние легенды, касающиеся здешних мест, связаны с происхождением янтаря. Известен древнегреческий миф о том, как Фаэтон, сын бога солнца Гелиоса и нимфы Климены, решив доказать сомневающимся, что имеет божественное происхождение, взялся управлять солнечной колесницей. Но отцовские кони не слушались Фаэтона, колесница потеряла управление. Видя, что вот-вот Фаэтон в страшном пламени испепелит землю, Зевс поразил его молнией и остановил пылающую колесницу. Сёстры Гелиады нашли место, куда упало обугленное тело брата, и оплакали его мучительную смерть. Они плакали так долго и безутешно, что превратились в тополя, а слёзы их застыли — и стали янтарём.

Другая легенда — литовская. О том, как Юрате, дочь морского царя, полюбила рыбака Каститиса и, вопреки воле отца, была готова навсегда оставить роскошный замок, выстроенный для неё на дне морском. Отец, разгневавшись, опрокинул лодку Каститиса, и рыбак утонул. Замок непокорной дочери отец разбил ударом своего трезубца, а сама она, исплакав глаза, умерла. Крупные куски янтаря, согласно этой легенде, — обломки замка, а мелкие — застывшие слёзы несчастной девушки.

 

Таскал невесту «через камень»

У древних пруссов тоже были свои легенды. Так, недалеко от Нойкурена (теперь это город Пионерский), в парковой зоне около речки, до сих пор имеется камень, как бы расколотый на две половинки. По преданию, между этими половинками не может пройти лжец: они сдвигаются.

Будто бы когда-то в рыбацком посёлке, на месте которого потом вырос Нойкурен, жили парень и девушка, которые любили друг друга. Она была крестьянкой, он — рыбаком. Уходя в море, парень поклялся девушке, что всегда будет ей верен, — и она ответила тем же, сказав: «Я никогда не изменю нашей любви, как никогда не сойдутся половинки этого камня!»

Вид со стороны университета на Парадеплатц и здание Драматического театра

Парня не было долго. Но вернулся он с большим уловом. Тут же началась подготовка к свадьбе. Но парень вдруг решил подойти к камню… Сам он спокойно прошёл между двумя половинками, но, когда за ним последовала невеста, сверкнула молния и половинки сомкнулись, расплющив неверную.

Говорят, с тех пор почти каждый жених таскал свою невесту «через камень» — хотя редкий жених осмеливался пройти между половинками сам!

 

Поить пивом по самые брови

В Кёнигсберге бытовали разные легенды и сказания. В том числе — основанные на каком-либо историческом событии, типа предания о Гансе фон Загане, подмастерье сапожника, отличившемся в битве под Рудау (ныне посёлок Мельниково, Зеленоградского района). Именно Ганс фон Заган подхватил тогда знамя Тевтонского ордена и увлёк за собою рыцарей в атаку. Атака оказалась успешной. А Гансу фон Загану было даровано право раз в год приводить в Кёнигсбергский замок столько простолюдинов, сколько он захочет, — и поить их там пивом «по самые брови» за счёт казны. Памятник Гансу фон Загану работы скульптора Эрнста Филитца стоял у Кнайпхофской ратуши до прихода к власти фашистов. Которые сочли, что семитское происхождение Ганса больше не даёт ему права считаться народным героем Восточной Пруссии.

«Исторической» считалась и легенда о кесникенском трубаче. Мужчина из Кесникена под Побетеном (ныне посёлок Романово, Зеленоградского района) во время Шведской войны служил в прусской армии, попал в плен и был отправлен шведами за море. Там он зарекомендовал себя как верный слуга, ему позволили свободно перемещаться, даже верхом. Он сильно тосковал по дому. И вот однажды, взяв свою трубу и саблю, он верхом отправился по льду Балтийского моря из Швеции в Восточную Пруссию. Достигнув берега у Рантау (ныне посёлок Заостровье), он сыграл на трубе «Господь Иисус Христос — свет моей жизни». На родине он прожил месяц, после чего по непонятной причине умер. Его сабля и труба хранились в Побетенской кирхе.

 

Извела всех мужчин

Ну и, конечно, были легенды «народные» — о привидениях и чертях. Так, жители Альтштадта, Кнайпхофа и Лёбенихта — трёх средневековых городов, ставших затем тремя районами Кёнигсберга, — очень любили пугать друг друга рассказами о Белой Даме.

Узреть Белую Даму было дано не каждому: лишь тот, кто рождён 13-го в воскресенье ближе к полуночи, мог увидеть её, молодую женщину ослепительной красоты, с длинными светлыми волосами, в белом платье из дорогих кружев.

К людям вообще-то Белые Дамы относились вполне дружелюбно: выводили на дорогу заблудившихся путников, показывали места, где закопаны клады, помогали женщинам рожать, предсказывали будущее, но… Белых Дам очень легко рассердить. И особенно они не прощают неблагодарности.

Так, однажды мальчик, сын пастуха, заблудился в лесу и увидел прекрасную девушку. Она утешила его, вытерла ему слёзы, вывела на дорогу и сказала, что он не должен никому про неё рассказывать, но может, если хочет, прийти ещё. Он пришёл, потом ещё и ещё… Наконец девушка сказала, что должна покинуть это место, но она обязательно вернётся, когда мальчик превратится в юношу. И на прощанье подарила ему несколько камней, отливающих удивительным блеском.

Памятник Гансу фон Загану у входа в ратушу Кнайпхофа, 1925 год

Когда мальчик вернулся домой, он увидел, что камни потускнели и превратились в золотые бруски.

Через несколько лет мальчик повзрослел. Подаренное золото он истратил на наряды и выпивку, а сам превратился в ужасного волокиту. Очередную свою знакомую он как-то привёл на то место, где когда-то встречался с таинственной красавицей. Белая Дама, увидев, как юноша обихаживает девицу там, где должен был трепетно дожидаться её, Белой Дамы, возвращения, не стерпела. Девушке она дала пощёчину — чтоб та не таскалась в лес с молодыми людьми (и до самой смерти у несчастной на щеке оставался отпечаток ладони), парня — уморила, а в течение года извела и всех до единого мужчин его рода.

 

Вигты любили шалить по ночам

Верили в Кёнигсберге и в вигтов — домашних духов типа наших домовых. Вигты умеют трудиться не покладая рук, но под настроение могут и пошалить: стянуть со спящего одеяло, пощекотать холодными пальцами чью-то пятку, смешать в сахарнице соль с перцем, выпустить из свинарника свиней и т. д. Чтобы они поменьше шалили, их надо задабривать: ставить им в укромный уголок блюдечко с молоком, класть ношеную, но чистую одежду.

(Надо сказать, многие немки неукоснительно исполняли этот обычай даже в XX веке. Что, в принципе, приносило определённую пользу: в сельской местности выставленное в сад молоко с благодарностью выпивали ежи — и ловили потом мышей и змеюк с удвоенным рвением. А в городе — перепадало кошкам.)

…Охотно поселялись сказания и в старых кирхах. Так, в Замковой кирхе по потолку «блуждал» силуэт виноградной грозди. В Замковой слободе приезжим с гордостью показывали источник, просачивающийся из щели в камне, к которому якобы давным-давно собака (дог) привела умирающего от жажды рыцаря.

 

На лбу у князя выросли рога

В Кафедральном соборе при ремонте, когда восстанавливали кладку, кое-где застыли потёки раствора — такие твёрдые, что каменщик мог по ним подниматься. Со стороны казалось, что он спокойно идёт вверх по отвесной стене. Это зрелище производило сильное впечатление на непосвящённых.

Кроме того, жители города верили, что по подземному ходу (который действительно существовал) в собор периодически наведывается чёрт. А иногда в соборе появлялся призрак. Дело в том, что некий канцлер Кошпот однажды обвинил в краже перстня своего верного слугу. Тот отпирался как мог, а потом, видя, что никто не внемлет его доводам, покончил жизнь самоубийством. А через некоторое время служанка, потрошившая индюка (их было много на подворье Кошпота), нашла у него в желудке злополучный перстень. С тех пор призрак погибшего слуги появлялся в соборе всякий раз, когда в городе кого-то обвиняли облыжно.

Район Штайндамм. На дальнем плане — Штайндаммская кирха

…В Штайндаммской кирхе во время богослужения странным образом появлялся олень. С оленем — точнее, с его рогами, связана ещё одна история в духе барона Мюнхгаузена: князь Дессау, владелец имения в Норкитене (ныне посёлок Междуречье, Черняховского района), однажды курил трубку, высунувшись в окно Кёнигсбергского замка. Мимо шёл мельник, которому князь давно уже задолжал за работу. Мельник напомнил о долге — князь ответил ему грубо. Дескать, не платил и платить не собирается.

Тогда мельник, по совместительству — колдун (слуги дьявола частенько обретаются на чёртовых мельницах), пробормотал заклинание… И на лбу у князя выросли роскошные ветвистые рога. Он даже вылезти не мог — они в оконный проём не вмещались. Пришлось испуганному князю-таки раскошелиться. А мельник расколдовывать не торопился, и народ бегал смотреть на торчащего из окна рогоносца в ба-альшом изумлении.

 

Железная Дева

В Альтштадтской кирхе произошла мистическая подмена: в склеп торжественно было внесено тело усопшего Андреаса Осиандера, а потом — при вскрытии склепа — обнаружился в гробу мёртвый Михель Балтазар, которого считали колдуном и чернокнижником (по крайней мере, именно так его описывал Гофман).

При постройке Альтроссгартенской кирхи на фасаде неизвестно откуда «вылезли» три кирпича. Всё было рассчитано точно, каменщики работали с хвалёной немецкой педантичностью, а кирпичи — «образовались». На Альтроссгертер Кирхенштрассе (ныне улица Нерчинская) находился источник целебной воды. Он принадлежал вдове Доротее Гнадковиус, и, когда ею овладевал демон жадности и она начинала брать деньги за воду, источник иссякал.

…В Крестовых воротах иногда со страшным грохотом сами собой подпрыгивали запертые на засов створки. Работники Топорного склада на Лааке (район спорткомплекса «Юность») с гордостью показывали топор, воткнувшийся почти в потолок: его в гневе подбросил плотник, которого обсчитали в зарплате.

…Кровавый суд по особо тяжким преступлениям был связан с легендой о Железной Деве с двумя мечами в руках. Будто бы некогда по приговору суда невинная дева была утоплена в Кошачьем ручье, но вернулась с того света в проржавевших доспехах.

 

Большие Уши

С Кошачьим подъёмом было связано сказание о двух кошках, которые по ночам катались по Прегелю в пивоваренном котле как в лодке. Днём кошки оборачивались женщинами. Эти ведьмы наняли себе мальчугана, который им прислуживал всячески, в том числе и в постели: ведьмы, как известно, отличаются страстью к постельным утехам и игрищам. Этот мальчуган, в конце концов, их и сварил. Прямо в котле, когда они были в своей кошачьей ипостаси.

Надо сказать, с кошками в средневековом Кёнигсберге особо не церемонились. Существовало жуткое поверье: если на протяжении четырёх суток заживо поджаривать кошек, насаживая их на вертел, при полной луне (потребуется кошек пятьдесят) — в итоге появится главный кот по прозвищу Большие Уши (чёрный, ростом с овчарку, на груди у него белое пятно, спина выгнута дугой, а усы — полметра в размахе — стоят торчком) и выполнит любое желание мучителя. Вплоть до «подарка» в девять дополнительных жизней.

Правда, кошек спасало от тотального уничтожения одно обстоятельство: осуществить taghairm (так называлось зловещее заклинание) бесшумно было невозможно. А хор кошачьих голосов неминуемо привлёк бы внимание инквизиции, у которой тоже имелись Большие Уши (и отнюдь не кошачьи). Так что мучитель, скорее всего, закончил бы на костре все свои приобретённые жизни.

 

Конькобежец Без Головы

А ещё был чёрт, который, стоя на горе Роллберг (возвышенность в районе улицы Коперника) во времена магистра ордена Иоганна фон Тиффена, заклинал всех проходящих мимо молодых мужчин называться Иоганнесами (зачем-то ему нужно было набрать дюжину этих самых Иоганнесов). За это он предлагал немалые деньги. Но чёрт был настолько страшен, что люди улепётывали от него, и своё-то имя позабыв, а не то чтобы согласиться сменить его в угоду чёрту на чужое.

…Самое свеженькое, пожалуй, из кёнигсбергских преданий — история о Конькобежце Без Головы. Время от времени он появлялся на льду Прегеля. Мчался, выписывал пируэты, потом падал в прорубь — но так, что его голова оставалась на поверхности, самостоятельно скользя по льду. Через мгновенье он возникал над прорубью, голова объединялась с телом, примерзала — и Конькобежец снова рассекал по льду. Однако в тёплом ресторане в Хольштайне (ныне посёлок Прегольский), куда он заглянул, чтобы побаловаться пивком, Конькобежец вдруг чихнул — и оттаявшая голова отпала, да и сам он развалился на глазах у ошеломлённой публики.

 

Могила невест

После того как Кёнигсберг стал советским, немецкие призраки попрятались. Возможно, они последовали за депортированным населением, справедливо сочтя, что русские Иван-да-Марьи вряд ли испугаются какой-нибудь там смутной тени — после всего пережитого! Новые предания создавались вяло. Не до того было людям, поднимающим область из руин: творение легенд требует времени. Но… кое-что всё-таки есть.

Так, моя мать рассказывала странную историю: в сорок шестом году в Виттенберге — теперь это посёлок Нивенское — угорели четыре девушки. Одна из них слишком рано закрыла вьюшку на печной трубе. Поговаривали, что сделала она это специально: была беременна от лётчика из расположенного по соседству полка истребителей, а он будто бы изменил ей с её подругой.

Вот она и решила покончить с собой, и подруг заодно прихватить, в том числе и разлучницу.

Девушек похоронили в одной могиле. Обрядили в самое лучшее, укрыли парашютным шёлком — белым, как платье невесты. А через некоторое время женщины Нивенского заметили: сходишь на «могилку невест», отнесёшь цветы или конфеты или чарочку сладкого винца поставишь в изголовье, поплачешь о чём-нибудь своём, женском, — глядь, а в судьбе-то происходят изменения! У одной загулявший муж вернулся, у другой — жених нарисовался, когда уже и ждать перестала, третья, бесплодная, на могилку куколку принесла — и через месяц забеременела!

Понятно, люди про такие чудеса не кричали во всеуслышанье — всё-таки комсомолки, да в самой атеистической области страны! Но и тропинку на кладбище не забывали. Возможно, помнят эту тропинку и сейчас. Если, конечно, кладбище то ещё уцелело.