Замок Прейсиш-Эйлау (ныне Багратионовск), основанный в 1325 году, относится к четвёртому поколению орденских замков.

 

Прейшилава

Великий магистр Тевтонского ордена Вернер фон Орзельн поручил комтуру Бальги Дитриху фон Альтенбургу построить укрепление, которое стало бы связующим звеном между замками Кройцбург (пос. Славское, Багратионовского района) и Бартенштайн (находился на реке Алле — теперь это Лава).

Первые названия — Иле, Иладиа, Айлав — происходили от прусского слова «илав». Так именовалось находившееся здесь прежде прусское селение. Этимология не ясна, но слово — опять-таки! — очень легко «вписалось» в лексикон первых советских переселенцев: город Прейсиш-Эйлау они долго называли не Багратионовск, как положено, а «Прейшилава».

…Для постройки замка была выбрана возвышенность, окружённая с трёх сторон болотами, водоёмами и речкой. На речке построили плотину с мельницей — уровень воды поднялся и замок оказался на острове.

 

Крестоносцы и наёмники

Замок состоял из четырёх флигелей. В восточном, со стороны форбурга (первой линии укреплений перед замком), находились ворота, в южном располагалась замковая капелла. Первый этаж занимали хозяйственные помещения, в подвалах хранились продукты и снаряжение. На втором этаже были спальни, ремтер (столовая), зал совещаний. Третий этаж, как водится, был оборудован по периметру оборонительным ходом с бойницами.

Внутри замкового двора имелся колодец. Время от времени к замку что-либо пристраивали: то хозяйственное помещение с внушительными подвалами, то склады и конюшни…

В постройках форбурга находилось жильё для прислуги, конюшни для лошадей орденских братьев, а также полубратьев, слуг, почтовых курьеров и гостей, помещения, где располагались наёмники и крестоносцы, больница и т. д.

О состоянии хозяйства замка можно судить по орденской записи 1412 года:

76 лошадей, 58 быков и коров, 356 овец, 170 свиней.

 

Резиденция пфлегера

Замок служил резиденцией пфлегера (то есть орденского чиновника, управлявшего близлежащим округом). Для Натангии — так называлась эта земля у пруссов — он имел очень важное значение, и должность здешнего пфлегера считалась весьма престижной. История сохранила имена двадцати пфлегеров, и многие из них преуспели в своём продвижении по «карьерной лестнице» (как сказали бы сегодня). В частности, Конрад фон Валленродт, будущий Великий магистр Немецкого ордена.

Рядом с замком селились пруссы, принявшие христианство. Комтур Бальги охотно давал разрешение открывать в селении трактиры: к 1348 году их было уже двенадцать. Особым спросом у путников пользовались… тушёные бобровые головы, которые в здешних трактирах подавали с горячей подливкой из трав.

Во время Тринадцатилетней войны, в феврале 1454 года, замок Прейсиш-Эйлау был захвачен восставшим населением Натангии и сильно повреждён. Но Тевтонскому ордену удалось удержать власть в большинстве городов Натангии, замок снова был занят рыцарями, все повреждения — устранены.

 

Спасительный Кёнигсберг

Однако годом позже на Прейсиш-Эйлау напал Ремшель фон Криксен, под началом которого находилось двухтысячное войско Прусского союза.

В замке в это время было всего несколько рыцарей и пять-шесть десятков ополченцев. Они отбили первую попытку взять замок штурмом.

Понимая, что не смогут продержаться долго, защитники крепости послали гонца в Кёнигсберг, воспользовавшись старым подземным ходом. По легенде, посланец, пробираясь по заброшенному туннелю, сильно ударился о выступающий камень и повредил колено. Но сумел-таки выбраться, а один из местных пруссов подобрал его за пределами замка и помог достичь Кёнигсберга. Орден выделил на помощь Прейсиш-Эйлау отряд численностью в 600 человек. Следующим утром, воспользовавшись сильным туманом, тевтонцы внезапным ударом разгромили осаждавших замок. Около 800 человек были убиты, 300 — попали в плен. В гарнизоне Прейсиш-Эйлау на этот момент оставалось… пятнадцать человек.

В этом же году, пятью месяцами позже, замок снова попытались взять. Гарнизон, который успели пополнить, потерял двадцать человек. Противник не прошёл дальше форбурга. А понимая, что штурм провалился, сжёг форбург и захватил 330 орденских верховых лошадей.

 

«Война всадников»

Ещё одна атака на Прейсиш-Эйлау была предпринята в марте 1456 года. Но гарнизон был предупреждён — из Фридланда (ныне Правдинск), откуда выдвигался отряд нападавших, прибежал «верный человек». И гарнизон встретил противника не за стенами замка, а перед ними, обратив неприятеля в бегство своим неожиданным выступлением. Теперь уже гарнизон замка поживился, захватив у врага 54 осёдланных лошадей…

Такая вот была жизнь.

В 1492 году и замок, и поселение с прилегающими землями были переданы орденскому брату Генриху Ройс фон Плауэну. Тогда же был получен герб с изображением родового льва фон Плауэнов. На щите изображены атакующие золотые львы рода Ройсов и орденские кресты.

Замок был обителью для священников и рыцарей, где они не только исполняли религиозные ритуалы, но и жили. По распорядку Ордена, рыцари могли ночевать только в замке.

В 1520 году, во время так называемой «войны всадников», польские наёмники захватили и сожгли поселение. Пытались взять замок, но гарнизон под руководством рыцаря Фридриха Трухзес цу Вальдбурга встретил нападавших метким огнём артиллерии. Пушечные ядра внесли ба-альшое смятение в ряды поляков. Брать замок им как-то вот расхотелось. Они сняли осаду и отступили.

 

Кровавое предисловие

После того как Пруссия обрела статус светского государства, замок превратился в имение. А селение Прейсиш-Эйлау 30 ноября 1585 года получило от регента Георга Фридриха городские права.

По другим сведениям, права были получены ещё в 1336 году от комтура орденского замка Бальга Генриха фон Муро. Но эта дата, скорее всего, ошибочна: перепутаны год основания селения и год получения им городского статуса.

В конце XVIII века имение арендовал, а затем выкупил некто Карл Готтер Гибензан. Позже оно будет продано жене советника Рибензама.

Но главная «строка», которой вписан в мировую историю Прейсиш-Эйлау, — это битва русских и пруссаков против французских войск Наполеона 7–8 февраля 1807 года. Самое грандиозное сражение под этим городом, вошедшее в анналы мировой истории. Денис Давыдов, поэт и будущий партизан образца 1812 года, скажет впоследствии, что битва под Прейсиш-Эйлау — «кровавое предисловие Наполеонова вторжения в Россию».

 

Мушкетёры и гренадёры

А всё начиналось очень красиво: прусская армия (как, впрочем, и российская того времени) была предназначена в первую очередь для парадов, а не для войны.

Представьте: рядовой прусский мушкетёр (а основу королевской прусской армии в 1806 году составляла пехота: мушкетёрские полки и гренадёрские батальоны) носил тёмно-синий мундир, напоминавший своим покроем фрак, с отворотами ярко-красного цвета (у некоторых полков отвороты были розовыми). На мундире — куча латунных или оловянных пуговиц, петлицы различных форм и расцветок, иногда — с болтающимися кисточками.

Принадлежностью формы был бело-красный или бело-чёрный шейный платок. То бишь картон, обтянутый тонкой тканью с белыми завязками. Под мундиром мушкетёр носил подкамзол (жилет из белого сукна, без рукавов, с десятью пуговицами), под ним — белую льняную рубаху. Штаны — до колена, из белого полотна или сукна, с ними носили чёрные гетры на латунных пуговицах. На голове — треуголка или «полевая шапка» с султанчиком. Вообразить себя в разгар боя с картоном на голове и с пятью десятками пуговиц на различных местах — это надо иметь отчаяние в голосе.

Гренадёры были одеты, в принципе, так же. Унтер-офицерам добавлялись шнуры и галуны на шляпе. Офицерские шляпы украшались галунами, кокардами и шнуром. Кроме того, с формой офицер был обязан носить чёрно-серебряный шарф с кистями (на поясе) и шпагу.

Вся эта амуниция превращала построение прусских войск ДО боя в грандиозное зрелище. Перед роковой битвой его лицезрел сам Наполеон, наблюдавший за «построением» с башни кирхи в Прейсиш-Эйлау. Но… когда сражение началось, все цвета слились в единый — КРАСНЫЙ. Столько крови, сколько пролилось тогда, здешняя земля в себя ещё не принимала…

 

Наполеон в коровнике

Теоретически русская армия могла и победить, но у командующего Леонтия Беннигсена сдали нервы. Русские отбили все атаки противника и с наступлением темноты оставались почти на тех же позициях, какие занимали перед началом сражения. Наполеон был готов отступить. Но Беннигсен, боявшийся Наполеона как кролик — удава, дал приказ к отступлению первым.

Француз Сен-Шаман так описывал эту ситуацию: «Я нашёл Наполеона в строении, что-то вроде коровника, в полумиле от Эйлау. ‹…› Одетый и обутый, он лежал на матраце в углу, возле печки. Я нашёл его уставшим, встревоженным и подавленным. „Что нового?“ — спросил он живо, как только я вошёл в его комнату. Коротко я ответил ему, что маршал Сульт послал меня доложить об отступлении врага. ‹…› Лицо императора засияло».

На снегу осталось лежать до 25 000 русских и пруссаков и 18 000 французов.

 

«Что за бойня!»

Очевидец вспоминал:

«Никогда прежде такое множество трупов не усеивало столь малое пространство. Всё было залито кровью. Выпавший и продолжавший падать снег скрывал мало-помалу тела от удручённого взгляда людей. ‹…› Перейдя через одно поле, мы тут же оказались на другом, также усеянном трупами…»

Говорят, маршал Ней, один из наполеоновских военачальников, увидев десятки тысяч убитых и раненых, подвёл скорбный итог: «Что за бойня, и без всякой пользы!»

Но для русских польза всё же была. Как всегда, купленная ценой пролитой крови: ВПЕРВЫЕ Наполеон не вышел из сражения безоговорочным победителем. Жаль только, что он не сделал из этого должных выводов…

С нашей стороны героями сражения, безусловно, явились Багратион (чьим именем впоследствии назовут «советский» Прейсиш-Эйлау) и Барклай-де-Толли.

Князь Михаил Богданович Барклай-де-Толли всю жизнь страдал от того, что он «немец». Кстати, именно по этой причине он практически не фигурирует в романе Льва Николаевича Толстого «Война и мир». Граф Толстой вообще оказал в каком-то смысле «медвежью услугу»: писать о событиях 1805–1812 годов «ПОСЛЕ Толстого» вроде бы неприлично — хотя сказано далеко не всё. И не всегда так, как это было в действительности.

 

Сердце Барклая

Итак, 7 февраля 1807 года отряд, возглавляемый генерал-майором Михаилом Барклаем-де-Толли, держал оборону Прейсиш-Эйлау. Держал по-русски: зубами. До конца.

Во время одной из кавалерийских контратак Барклай-де-Толли был тяжело ранен — пуля попала ему в правую руку между локтём и плечом, раздробив кость. От боли он потерял сознание и упал с коня. Унтер-офицер Изюмского гусарского полка Сергей Дудников спас Барклая-де-Толли, буквально вытащив его из-под копыт коня. После чего отвёз генерала на перевязочный пункт и передал адъютанту поручику Бартоломею, а тот перевёз Барклая-де-Толли в Кёнигсберг на излечение.

Рана эта будет беспокоить генерала всю оставшуюся жизнь. А сердце его навсегда останется в Восточной Пруссии: тоже в буквальном смысле. По завещанию полководца, после его смерти (25 мая 1818 года) его сердце было захоронено в Штилитцене (теперь это пос. Нагорное, Черняховского района).

Багратион в этом сражении, как известно, командовал арьергардом. Благодаря его усилиям, Наполеон «завяз» в Прейсиш-Эйлау, простояв там около недели, а затем и вовсе отошёл к Висле.

 

Памятник трём генералам

Самым известным памятником тем событиям является превосходный изящный десятиметровый обелиск из песчаника, взметнувшийся ввысь на окраине Прейсиш-Эйлау в 1856 году. В народе его сразу же прозвали «Памятником трём генералам».

Автором проекта памятника был прославленный прусский архитектор Фридрих Август Штюлер. Тот самый, который впоследствии создаст новое здание Кёнигсбергского университета.

Выполняя пожелание своего монарха Фридриха Вильгельма IV, Штюлер приступил к работе в 1854 году. Через два года, 12 сентября 1856 года, состоялась торжественная закладка памятника. На ней, кроме прусского короля и представителей местной власти, присутствовали ветераны Прейсиш-Эйлауского сражения. Вскоре после закладки был установлен и сам памятник — 20 ноября того же года.

На памятнике три барельефа: генералов Лестока, Дирике и Беннигсена. Все три — немцы, только двое первых были на прусской службе, а третий — на русской. Текст на немецком языке: «Dem glorreichen Andenken L’Estocq’s, Dierike’s und ihrer siegesmuthigen Waffenbruder» («Славной памяти Лестока, Дирике и их победоносных братьев по оружию»). Под братьями по оружию здесь понимаются русские солдаты и офицеры.

Две казнозарядные нарезные пушки, установленные в 1907 году по бокам памятника к столетию сражения, были не из эпохи Наполеоновских войн. Они из 70-х годов XIX века, но сохранили на своих стволах королевский девиз прошедшего XVIII века: «ULTIMA RATIO REGIS» — «Последний довод короля». Правда, на этих пушках довод звучал уже неубедительно.

 

Полководец Багратион

Имя Багратиона в городе увековечили уже после 1945 года.

«Город Багратионовск и железнодорожная станция названы в 1946 году именем пламенного патриота и выдающегося полководца России генерала Багратиона Петра Ивановича (1765–1812 гг.). В сражении с войсками Наполеона в 1807 г. под Прейсиш-Эйлау (ныне Багратионовск) отличился арьергард под его командованием» — гласит памятная доска, установленная на здании местного вокзала.

На центральной же площади города 9 мая 1954 года был установлен бюст Багратиона работы известного калининградского скульптора Оксаны Аврамченко. На постаменте — надпись:

«Багратион Петр Иванович (1765–1812) Выдающийся русский полководец, генерал от инфантерии, Герой Отечественной войны 1812 г.»

А недалеко от бюста Багратиона, на улице его имени, на доме № 10, 24 сентября 2004 года установили художественной работы красно-гранитную памятную плиту с бронзовым горельефом полководца. На плите вырезан текст:

«Улица названа в честь российского полководца Багратиона Петра Ивановича. В составе русской армии генерал П. И. Багратион принимал участие в сражении с армией Наполеона при Прейсиш-Эйлау 7–8 февраля 1807 г.».

Авторы этой доски, установленной по инициативе местного музея истории края, — калининградские скульпторы Олег Сальников и Людмила Богатова.

 

«За труды и храбрость»

В тот же день непосредственно на поле сражения был установлен памятный знак «Русскому воинству 1807 года» — в виде высокого православного креста, в основании которого находится изображение ордена Святого Георгия.

Дом, где в ночь перед сражением и затем после него до 17 февраля находилась главная квартира Наполеона, не сохранился. Однако к стене дома № 19 на улице Центральной уже в наше время была прикреплена чёрная мраморная мемориальная доска с текстом на русском и французском языках:

«На этом месте стоял дом, в котором во время франко-русско-прусской войны с 7 по 17 февраля 1807 года располагалась главная квартира французского императора Наполеона».

Своеобразным напоминанием о Прейсиш-Эйлауском сражении является и золотой крест, учреждённый 31 августа (12 сентября) 1807 года для награждения офицеров, представленных к орденам Святого Георгия и Святого Владимира 4-й степени, но не удостоенных их. Крест был размером 37 на 37 миллиметров и по форме точно повторял знак ордена Святого Георгия. Да и носили его на груди тоже на Георгиевской ленте. На лицевой стороне в розетке шла прямая четырёхстрочная надпись: «За труды и храбрость». На оборотной стороне прямо указывалось место проявления храбрости: «Победа при Прейш Ейлау 27 сен. 1807 г.»

 

В честь своей жены

Впрочем, вернёмся к истории города.

В 1814 году имение Прейсиш-Эйлау (бывший замок) купил некто Генрих Сигизмунд Валентини. И назвал его Генриеттенхоф, в честь своей жены. Однако жить рядом с руинами (а замок активно разрушался) супругам Валентини показалось неприятно. И вскоре они построили новый дом в километре на северо-запад от замка. Туда же перевели всё хозяйство.

Во время Первой мировой войны, в конце августа 1914 года, город Прейсиш-Эйлау был недолго оккупирован русскими войсками. Но город не пострадал, а имению, которое принадлежало профессору Густаву Валентини, не было причинено никаких убытков.

Затем хозяйство возглавил Артур Валентини, который стал известным в Европе коннозаводчиком: на территории в 503 гектара он выводил элитные породы лошадей (Валентини умер в 1977 году, кажется, под Гамбургом).

В 1932 году в старом особняке, расположенном у стен орденского замка, был открыт окружной краеведческий музей. Там были собраны древности, найденные в историческом центре города и в его окрестностях. Кроме того, была представлена целая экспозиция, посвящённая сражению при Прейсиш-Эйлау.

 

В кирпиче и камне

Во время Второй мировой войны территория бывшего замка (как, впрочем, и города) особенно не пострадала. В негодность жилые помещения замка пришли к шестидесятым годам. В 1961 году территорию замка и форбурга передали местной конторе райпотребсоюза — под склад. На месте западного флигеля был построен стрелковый тир, снесённый в конце восьмидесятых.

В августе 1990 года сгорела средняя секция здания форбурга. В кровле повсеместно появились дыры: за всё послевоенное время строение ни разу не ремонтировали.

В начале девяностых была предпринята попытка приспособить уцелевшие фрагменты замка и форбурга под гостиницу с баром, но… не срослось.

В итоге, как и везде, «история, воплощённая в кирпиче и камне», на них же — камни и кирпичи — растаскивается.