В древности на месте нынешнего Светлогорска был маленький прусский посёлок, в котором насчитывалось не более десятка рыбацко-крестьянских дворов. Он назывался Русе-мотер, что на самбийском диалекте прусского языка означало «край погребов». Когда рыцари Тевтонского ордена покорили Самбию, «Русе-мотер» они переименовали в «Раусе-мотер». Затем — в «Рауше-мотер», а далее просто в «Рауше».
С 1458 года в официальных бумагах упоминается окончательный вариант: «Раушен». Совершенно случайно это название совпало с неопределённой формой немецкого глагола «шуметь», «шелестеть», что нередко становилось причиной неправильного истолкования его происхождения.
Первый трактир
Долгое время Раушен оставался бедной рыбацкой деревушкой, население которой за триста лет увеличилось всего на пятьдесят человек (с 70 — в 1540 году до 128 — в 1831-м). Возле тихого озера в густом лесу скромные крестьянские домики, крытые соломой, смотрелись весьма живописно.
А плотина и водяная мельница, построенные в XV веке крестоносцами, прибавляли очарования ландшафту.
В начале XIX века в моду входят путешествия и отдых с морскими купаниями. В Раушене начали останавливаться странствующие, как говорили тогда, «по личной или казённой надобности». Привлечённые красотой пейзажа, сюда потянулись и отдыхающие. К их услугам открылся первый трактир… который вскоре уже не мог вместить всех желающих перекусить и выпить кружку холодного пива.
В Раушен устремились предприниматели. Здесь начали строить деревянные, а затем и кирпичные дачные домики. Чуть позже появились отели, пансионы, гостиницы. Причём осваивалась не только приозёрная территория, но и голая песчаная гора ближе к морю. Одновременно с застройкой на горе высаживали липы, берёзы, каштаны… В 1813 году место это было весьма популярно среди отдыхающих — несмотря на то что к нему вела только одна узкая полевая дорога.
Вид на променад и пирс на деревянных сваях в Раушене, 20–30-е годы XX века
В 1817 году кёнигсбергские газеты сообщали, что Раушен не справляется с наплывом гостей и властям пора начать работу по организации курорта. Правда, власти отдавали тогда предпочтение Кранцу (нынешнему Зеленоградску) из-за его более удобного расположения. Тем не менее курорт в Раушене был официально открыт — что, собственно, не внесло в его жизнь больших изменений. Средств на то, чтобы «облагородить» Раушен, в муниципальной казне не было, строительством отелей — трактиров — магазинчиков и так далее (как и посадкой деревьев) по-прежнему занимались частные лица.
Сдавались даже койки
Но… Раушен уже привлекал знаменитостей. В первой половине XIX века здесь часто бывал композитор Николаи (автор нашумевшей оперы по пьесе В. Шекспира «Виндзорские насмешницы»). Известный писатель и историк XIX века Фердинанд Грегоровиус восторженно писал:
«Гора и долина придают этому месту неожиданно чужой, почти шотландский характер. Ни в Тюрингии, ни в Гарце не увидишь такой пасторально-романтической местности. Особенно восхитителен Раушен в конце дня, когда вечернее благоухание окутывает вершины и пастух гонит свои стада с гор, или в лунном свете над озером танцует туман. Тут и там бьют из земли ручьи и говорливо устремляются в долину. Туда же, бормоча, спешит мельничный ручей. Шелестят от свежего дуновения верхушки деревьев, издалека доносится, словно глухой звук органа, шум моря…»
…Чтобы желающие отдохнуть в Раушене имели над головой крышу, многие местные жители пустились в нехитрый бизнес: на лето они переселялись в шалаши и сарайчики, а в свои дома запускали курортников (иногда доходило до сдачи даже не отдельной комнаты, а койки, которую едва удалось запихнуть в чулан).
А в 1840 году Раушен удостоился чести Высочайшего Посещения: там побывал только что взошедший на престол прусский король Фридрих Вильгельм IV.
Он распорядился засадить деревьями верхнюю песчаную часть горы, укрепить побережье, восстановить погибший и вырубленный лес…
После визита короля в деревушке, которую официальный статус курорта отнюдь не превратил в цивилизованный «рай для отдыхающих», появляется… газета. «Гостеприимный раушенец» печатался в типографии, что было скорее авансом, нежели реальной необходимостью.
Дамский пляж
Существенные изменения в судьбе Раушена произошли в начале XX века, когда в эксплуатацию была введена железнодорожная линия Кёнигсберг — Нойкурен — Варникен (Калининград — Пионерский — Лесное), пролегающая через этот курортный посёлок. В Раушене появился вокзал «Раушен-Орт», затем ещё один — «Раушен-Дюна», теперь это Светлогорск-1 и Светлогорск-2… Отдыхающим стало проще добираться к морю.
В 1907–1908 годах возводится водолечебница с 25-метровой водонапорной башней — достопримечательность и символ курорта. Наверху башни — смотровая площадка. Возможность обозреть окрестности с высоты птичьего полёта весьма интриговала отдыхающих. А в лечебнице, кроме традиционных морских и грязевых ванн, им предлагали такие новинки (по тем временам), как электрическое и световое лечение, специальный массаж, различные виды душа…
Пляж у отеля «Дюны» в Раушене, начало XX века
Пляж и променад в Раушене, 20–30-е годы XX века
Летом на променаде было оживлённо. Слева — нижняя станция канатной дороги, справа — ресторан «Зеехаллен», 30–40-е годы XX века
В городе появляются водопровод, асфальтовые и бетонные дороги. «Общество по украшению Раушена» финансирует сооружение «Serpentinweg», то есть серпантинного спуска к морю. Вдоль берега строится променад на деревянных сваях, с 70-метровой дорожкой в сторону моря. Вдоль променада — дамский, мужской и семейный пляжи с местами для купания, огороженными канатами, которые были протянуты над водой и закреплены на вкопанных в дно сваях.
Время купания, кстати, было строго регламентировано: с 8.00 до 11.00 утром и с 15.00 до 18.00 — после обеда. В это время, полагали специалисты, не так сильно течение и меньше вероятность, что волны унесут купающихся в открытое море.
В начале XX века каждый третий курортник в Кранце (ныне Зеленоградск) и Раушене был… русским. И хотя соседний Кранц давно пользовался в России репутацией комфортабельного курорта, на котором светский человек может прилично провести время, — ещё до начала Первой мировой войны Кранц был вынужден уступить пальму первенства Раушену… где функционировало уже более двадцати отелей и пансионов, с ресторанами и кафе, где с 15 мая до 20 сентября работал фуникулёр, на пляже имелось около 3000 индивидуальных, закрывавшихся на ключ кабинок для переодевания, а берег был буквально усеян удобными креслами-корзинами, позволяющими защищаться от солнца и ветра.
Не каждому по карману
В 1921 году число постоянных жителей Раушена составляло 1600 человек. А ведь были ещё сезонные работники курортных заведений! Плюс прислуга богатых дачников. Плюс частные врачи, которые приезжали «в сезон», а зимой прекращали приём больных и отбывали в другие населённые пункты — где пациентов побольше!
В 1912 году на средства муниципалитета в городке (теперь ни у кого бы не повернулся язык назвать самый дорогой на территории Восточной Пруссии курорт «посёлком») был построен газовый завод, обеспечивавший бесперебойную работу предприятий, как сказали бы сегодня, общепита. Кроме того, была осуществлена газификация вилл местной знати.
…Впрочем, дороговизна отдыха в Раушене была понятием относительным. Да, лечение, проживание в гостинице, питание в ресторане и уплату специального взноса в кассу курорта могли позволить себе только весьма состоятельные господа и дамы. Но… имелись и так называемые «народные заведения» для небогатых посетителей, существующие благодаря финансовой поддержке со стороны муниципалитета.
Вид с высоты птичьего полёта на берег Балтийского моря около Раушена, 30-е годы XX века
Муниципалитет финансировал также строительство начальной школы для местных и приезжих детей и маленькой больнички для местных жителей.
В 1903–1907 годах в Раушене была построена церковь, в 1910 году — дом престарелых учительниц, куда пожилые одинокие фройляйн, всю свою жизнь отдавшие системе восточнопрусского народного образования, записывались в очередь — свободных мест было намного меньше, чем желающих попасть в сие богоугодное заведение.
Впрочем, благотворители в Раушене жертвовали изрядные суммы не только на кирхи и приюты. Так, общество наездников открыло ипподром, на котором максимум удовольствия получали отдыхающие из России — для них программы предстоящих бегов специально печатались по-русски.
Однофамилец Геринга
В 20–30-е годы в Раушене целенаправленно высаживаются сотни деревьев и кустарников, привезённых из разных уголков земного шара. Северо-американская гортензия, японская азалия, магнолии и рододендроны, пирамидальный дуб — всё это соседствует на улицах курортного города и превращает его в своеобразный ботанический сад… Закладывается Лиственничный парк — тот самый, который в 1940 году Герман Брахерт украсит скульптурой «Девушка с кувшином».
Кстати, когда у Брахерта возникли серьёзные разногласия с нацистами, он покинул Кёнигсберг и поселился в Георгенсвальде (ныне пос. Отрадное) — имении, находящемся в километре от Раушена.
Каждый вечер на променаде играют духовые оркестры, а на пляже и в лесу для развлечения публики устраиваются праздники…
В 30-е годы в Раушене появились электростанция и канализация.
Где-то в это же время была построена знаменитая «дача Геринга» — дом, отличающийся архитектурным своеобразием, но не имеющий ни малейшего отношения к рейхсмаршалу фашистской Германии. Владельцем дачи был архитектор д-р Геринг, однофамилец нацистского бонзы.
Раушен уже называли «мировой жемчужиной» — увы, сильно льстя ему при этом. Международного значения курорт не приобрёл, — может, ещё и потому, что после Первой мировой войны иностранцам было весьма затруднительно посещать Раушен.
Отправляться на отдых по «Данцигскому коридору», неподвижно замирая в вагоне на полке и моля Бога, чтобы порывом ветра не колыхнуло занавеску (польские пограничники на любое движение за вагонным стеклом реагировали стрельбой по окнам), — согласитесь, надо быть экстремалом.
Детсад стал могилой
С началом Второй мировой войны курорт как таковой прекратил своё существование. На его территории формировались и укомплектовывались различные войсковые части вермахта, особенно авиационные. Вроде бы именно поэтому здесь располагался и дом отдыха для женщин — членов НСДАП (куда военные ходили как в бордель, потому что считалось: истинная арийка никогда не откажет мужчине, носящему военную форму, в плотском удовольствии — возможно, последнем в его жизни).
В апреле 1945-го Раушен был взят советскими войсками практически без боя и поэтому хорошо сохранился. Переименованный в Светлогорск, он очень скоро был облюбован советскими военными и партийными VIP-персонами, которые охотно превращали брошенные виллы в свои дачи.
В Светлогорске была дача и товарища Н. С. Коновалова, первого секретаря обкома КПСС. Он, приговоривший Королевский замок, не видел ничего «крамольного» в том, чтобы проводить свои уик-энды в доме довоенной (а стало быть, «вражеской») постройки.
Тихая советская жизнь Светлогорска была омрачена, по сути, только одной трагедией: потерявший управление самолёт рухнул на детский садик. Лётчики, стремившиеся увести падающую махину от жилых кварталов города, не знали, что в небольшом лесочке укрылось уютное здание, где ребятишки только что улеглись на «тихий час».
Страшно даже подумать, успели ли они — и лётчики, и воспитатели, и дети — понять, ЧТО случилось… Вроде бы из всех ребятишек уцелел только один мальчик, сбежавший домой во время рокового «тихого часа».
Трагедию тогда «замолчали», о ней не писали в СМИ, и не был объявлен траур… Но на страшном месте регулярно в течение не одного десятка лет появлялись конфеты и игрушки. Жители Светлогорска и Калининграда поминали маленьких мучеников — и взрослых, по чьей невольной вине произошла трагедия, тоже. И только в девяностых годах на месте, где стоял детсад, появилась часовня.
