Начало Инстербургу (нынешнему Черняховску) положил замок (ДОМ) крестоносцев.
Просто Байтен
Все пограничные укрепления именовались тогда или «байтен» («байчен»), то есть «времянки», или «дома». Дома поменьше представляли собой голые срубы или охотничьи избушки. Большие — сооружались, как правило, вместо разрушенных прусских крепостей сначала из дерева, позже из камня. Так в 1336 году возник Дом Инстербург. Пока ещё только замок — не город…
Инстербург был главным оборонительным сооружением на границе с Дикими Землями. Сейчас в это верится с трудом, но в те времена Надровия (так называлась эта местность у пруссов) была глухой. Непроходимые девственные леса, где водились туры, олени, медведи, дикие кабаны… Болота, заселённые (в это верили пруссы) всякой нежитью… Озёра и реки, на берегах которых, далеко друг от друга, ютились деревеньки коренных жителей.
Дорог не было никаких. Вообще. Летом пруссы передвигались по мелкому руслу реки Инстер (Инструд) — на север и по долине реки Писсы (Вис). Зимой было проще — можно было перемещаться по льду водоёмов…
Рыцари Тевтонского ордена понимали: на границе с дикой и глухой землёй (куда не ступала ещё нога христианина) им нужны крепости, способные самостоятельно выдерживать длительные осады. Так появилась целая цепочка укреплений от Гердауэна (ныне пос. Железнодорожный, Правдинского района) до Инстербурга. А между Тапиау (Гвардейск), Велау (пос. Знаменск, Гвардейского района) и Инстербургом были построены ещё и служебные хозяйства, чтобы осуществлять связь между опорными пунктами и их снабжение.
Ангерапп и Инстер
Дом Инстербург был построен почти на слиянии рек Ангерапп (ныне Анграпа) и Инстер (Инструч). Имелась ещё одна речушка — Чернуппе, но её очень скоро запрудили и превратили в дополнительную защиту.
Первоначально крепость окружали деревянные палисады, которые позднее были заменены тяжёлой стеной из полевых камней. О том, как всё это происходило, хорошо сказал на торжественном заседании Общества древностей Инстербурга, посвящённом 300-летию города, президент окружного суда герр Барен:
Вид на замок Инстербург и Мюлендаммштрассе, начало XX века
«Предприимчивый полководец и сведущий в архитектуре хохмайстер Тевтонского ордена Дитрих фон Альтенбург посылает отряд воинственных рыцарей в белых плащах с чёрным крестом со своими оруженосцами на берега реки Ангерапп. Отряд разбивает лагерь. Сотни голубоглазых, светловолосых пруссов были согнаны в одно место для того, чтобы в тяжёлом барщинном труде — лишь с киркой, лопатой и топором — возводить огромные насыпи. В лесах, достигающих реки Ангерапп, рубили они мощные дубы, ставили их прямо в землю вокруг возвышающегося на речном берегу холма, укрепляли брёвнами вал и ров с внешней стороны. Внутри этого мощного вала рыцари возвели силами тех пруссов, кому они могли доверять, крепкий просторный дом из дубовых брёвен…»
План был вполне обычным: дом, внутренний двор с колодцем посередине и частокол.
Язычников этот Дом раздражал чрезвычайно.
Свидригайло, сын Кейстутиса
В 1336 году литовский князь Кейстутис чуть было не овладел Инстербургом. Притворившись, что он готов вступить в переговоры с маршалом Ордена Хеннингом Шиндекопфом, Кейстутис назначил встречу в замке Рагнит (ныне Неман).
Шиндекопф, выехавший из Кёнигсберга с небольшим отрядом, по пути прихватил с собой инстербургского настоятеля Хайнриха фон Шенингена.
А коварный Кейстутис, незаметно пройдя со своим отрядом восточнее сторожевого поста на реке Писсе и скача день и ночь, появился перед замком Инстербург так внезапно, что беспечно сидящие «на карауле» орденские братья едва успели поднять мост.
Тогда Кейстутис захватил в окрестностях замка с полсотни пленных, угнал с пастбища лошадей и… поскакал в Рагнит на переговоры с маршалом. Прямо на похищенных лошадях. Как ни в чём не бывало.
Инстербургский настоятель, узнавший своих лошадок, сказал, что не ожидал столь наглой кражи от Кейстутиса. На что тот (по свидетельству летописца) спокойно ответил: «Да, такие уж теперь времена!»
А в следующем году Кейстутис взял-таки Инстербург и сжёг его дотла.
Дом отстроили. Но через шесть лет по нему «прошёлся» сын Кейстутиса — Свидригайло.
Замок снова восстановили, и около 1380 года он превратился из деревянного в каменный. Теперь он состоял из двух частей (у каждой — свой внутренний двор). Вокруг Дома тянулась высокая, толстая оборонительная стена, на её четырёх углах стояли крепкие башни. В башнях находились тюремные камеры, а под ними — крепостные темницы. Из северной башни наружу вёл подземный ход, чтобы, в крайнем случае, гарнизон мог добраться до берега реки и спастись на лодках.
Интересно, что в соседнем замке Георгенбург (ныне пос. Маёвка) в наши дни было также найдено начало подземного хода — и возникла легенда, что обе крепости соединялись подземным ходом под руслом реки.
Не впасть в соблазн
Орденские братья «квартировали» на втором и третьем этажах Дома, в маленьких кельях, соединённых внутренними круглыми ходами.
Впрочем, в Доме имелись и общие спальные комнаты рыцарей. Но крестоносцы были обязаны спать при свете и одетыми, чтобы не впадать в соблазн «содомического греха», то бишь однополой любви.
В середине внутреннего замкового двора был вырыт глубокий, выложенный камнем колодец, откуда с помощью огромного ступенчатого колеса на железных цепях подавалась вода для гарнизона.
Гарнизон, как правило, насчитывал человек двести (вместе с обслуживающими братьями и так называемыми «серыми плащами», то есть людьми, не имеющими статуса крестоносца), а крепость располагалась в самой глуши. И понятно, что продуктовое обеспечение целиком основывалось на собственном натуральном хозяйстве — и на налогах, которые с пруссов также взимались «натурой». Пруссы поставляли в замок зерно, рыбу, мёд, масло, сыр, яйца, гусей, кур, уток, дичь.
Однако местность вокруг Инстербурга — из-за постоянных столкновений с литовцами и жестокого обращения крестоносцев с прусскими язычниками — на многие мили превратилась в «выжженную землю»: поселения разрушены, жители — убиты, изгнаны или бежали. Поэтому рыцарям приходилось самим ловить зайцев, охотиться на косуль и оленей, заниматься рыбной ловлей. Лесничий считался одним из самых уважаемых чиновников Дома. В кладовых и погребах замка хранились значительные запасы сушёной рыбы, сала, солонины.
Селёдочный трактир
Напитками рыцарей были вода, мёд и пиво. Вина им пить не разрешалось. Мёд и пиво они готовили сами, в Доме Ордена. Запасы и того и другого хранились в больших сводчатых подвалах замка.
Надо сказать, пчеловодство, добывание мёда в лесах и пивоварение являлись основными статьями доходов в бюджете Ордена. В XIV веке к ним добавилось коневодство: в Инстербурге начали выращивать знаменитые породы лошадей: «большую» (немецкую) и «маленькую» (прусскую).
Постепенно Дом стал разрастаться вширь. Чтобы принимать гостей и иностранцев, пришлось вокруг замка построить трактиры.
Трактирщики, кстати, были очень важными для Ордена людьми: они обеспечивали сообщение Дома с внешним миром, доставали то, чего у рыцарей не было, реализовывали излишки пива и зерна. Они же были первым «прообразом» почты, обеспечивая путешествующих «господ» своими лошадьми, телегами. Так, владельцы Инстербургского трактира были обязаны довозить «гостей» до Краупишкена (ныне пос. Ульяново, Неманского района) и Таплакена (пос. Талпаки, Гвардейского района).
Несколько трактиров — Инстербургский, Новый, Селёдочный и Журавлиный — и «породили» сначала посёлок Хакельверке, а затем деревню Шпарге — будущий город Инстербург.
Граф Дерби
Здесь в разное время побывало множество европейских знатнейших господ, включая особ королевской крови. Так, в одном из трактиров останавливался участник очередного крестового похода в Литву Генрих Дерби, будущий английский король Генрих IV. В летописях есть упоминание о том, что граф Дерби, решив отправиться громить язычников налегке, оставил в Инстербурге свои вещи. Поход затянулся, но прусс, которому были поручены графские вещи, хранил их самозабвенно и преданно. За что получил от вернувшегося Дерби вознаграждение — одну (!) прусскую марку. А ведь на одном только бархатном камзоле будущего короля было нашито полтора килограмма бриллиантов. Не говоря уже о таких «мелочах», как драгоценные кружева, рубашки тончайшего полотна и золотая посуда…
Гостили в Инстербурге и венгерские короли, и граф Вильгельм IV Голландский, и герцоги Бургундский и Бурбонский. В общем, люди с «голубой кровью» в венах воспринимались в Инстербурге как нечто само собой разумеющееся.
Но случился как-то и не совсем обычный гость — Витовт, сын князя Кейстутиса. В Литве вокруг Витовта плелись зловещие интриги — а сам он был категорически не согласен с политикой собственного отца. Витовт считал, что Литве пора обратиться в христианство — и сам это сделал.
Вид с дамбы на Замковый пруд, 20–30-е годы XX века
Настоятель Инстербурга принял в судьбе мятежного князя самое горячее участие. Родственник Витовта, сопровождавший его Томас Сурвилль, вступил в Орден, став переводчиком, а впоследствии сделался настоятелем Ростенбурга (теперь этот замок разрушен).
Деревня Шпарге
Витовта крестили в Кёнигсберге, после чего он был принят немецким кайзером, и тот даровал ему титул герцога. В ярости Кейстутис напал на Инстербург — штурм отбили, но в следующем году оскорблённый отец «вероотступника» сжёг-таки окрестности замка и угнал в Литву всех породистых лошадей.
Впрочем, история замка, похожая на авантюрный роман, уже заканчивалась. Рыцари всё больше увлекались «коммерцией». Филипп фон Кройц, последний настоятель Дома Инстербург, имел собственные владения (несмотря на обет бедности) и ежегодно сдавал Ордену куниц на 500 марок, доведя своих шорников до полного изнеможения: они сутками обдирали тушки зверьков и придавали «товарный вид» ценному меху…
А после превращения Пруссии в светское герцогство в замке разместилось главное управление Инстербурга. Теперь вместо одетых в белые плащи рыцарей с длинными мечами по коридорам замка сновали деловитые писари с перьями за ушами.
Замок Инстербург, утратив всё своё оборонительное значение, передал своё имя деревеньке Шпарге, разросшейся и процветающей.
Отпечатки собачьих лап
Конечно же, как и всякий средневековый Дом, Инстербург окружён мистическим ореолом. Кирпичи с отпечатками собачьих лап вызвали к жизни одну из легенд: будто бы душа убитого прусского вождя «переселилась» в тело особенно крупного пса, который стал вожаком целой стаи одичавших собак. И будто бы эти собаки драли насмерть рыцарей-крестоносцев, а по ночам таинственным образом пробирались внутрь замка. По крайней мере, оставляли во внутренних переходах следы своих лап. А рыцари-монахи оставляли «призрачным псам» вполне реальную отравленную пищу — к которой те не притрагивались.
Впрочем, крестоносцы всё-таки победили…
И хотя отпечатки собачьих лап (как и следы, оставленные ножками младенца, и вмятина от каблучка женской туфельки) свидетельствуют лишь о том, что кирпич, из которого сложены стены замка, изготавливали вручную и выкладывали на солнышко для просушки (тут-то по нему и пробегали собаки, козы, младенцы и дамы)… согласитесь, расстаться с легендой весьма затруднительно.
Мария Элеонора Шведская
Глушь вокруг замка оказалась спасительной для особ «голубых кровей» и в более поздние времена. Именно здесь нашла пристанище королева Мария Элеонора Шведская — женщина, о жизни которой можно написать десяток душещипательных романов.
Мария Элеонора была дочерью курфюрста Георга Вильгельма, бранденбургской принцессой. Чуть ли не сразу после рождения она была обещана в жёны польскому королю, но… династический брак не состоялся. Пока польский король договаривался с Великим курфюрстом (братом своей наречённой невесты) о приданом и прочих условиях «государственной сделки», 20-летняя Мария Элеонора познакомилась с молодым шведским королём Густавом Адольфом. Влюбившись друг в друга с первого взгляда, молодые люди обвенчались — а потом поставили перед фактом брата Марии Элеоноры, польского короля и королеву-регентшу, мать Густава Адольфа.
Политического скандала не вспыхнуло, брак был принят монаршими родственниками (с обеих сторон) весьма кисло.
Крёстная мать
Мария Элеонора прожила с Густавом Адольфом двенадцать лет. Их можно было бы назвать вполне счастливыми, если бы не прогрессирующее слабоумие королевы-матери. Которая передала склонность к сумасбродству своей внучке, дочери Марии Элеоноры. (Эксцентричной маленькой принцессе ничего не стоило, к примеру, выйти к ужину абсолютно голой: платье, которое на неё долго и тщательно надевали камеристки, она умудрялась в три секунды сорвать и разодрать в клочья.)
Ну а потом, в ходе Тридцатилетней войны (1618–1648), Густав Адольф принял личное участие в военных действиях против Пруссии — и погиб в бою. Мария Элеонора была с ним в этом походе. Овдовев, в Швецию она решила не возвращаться: королева-мать, воспользовавшись гибелью сына, объявила невестку мотовкой и чуть ли не шпионкой, над Марией Элеонорой учредили опеку…
Она осталась в Пруссии, принятая как гость в замке Инстербург. Тогдашний управляющий устроил ей апартаменты в южном здании замка (специально были пробиты большие четырёхугольные окна, выходящие во внутренний двор).
Мария Элеонора прожила тут пять лет, поддерживая самые тёплые отношения с многочисленными семьями прусских аристократов. Кстати, она являлась крёстной матерью многих маленьких инстербуржцев.
Здесь же Мария Элеонора, прежде отличавшаяся строгим и целомудренным поведением, завела любовника. Им стал молодой и красивый инстербургский офицер. Который, впрочем, не умел ценить своего счастья и вскоре начал поглядывать налево, предпочитая 45-летней королеве её свеженьких фрейлин. А то и просто румяных служанок, которым он задирал юбки прямо в переходах замка.
На бочках с порохом
Тогда Мария Элеонора решила съездить к своему племяннику в Шарлоттенбург, под Берлином. Любовника она взяла с собой — а в Шарлоттенбурге, в коридоре дворцовых покоев, его убили, по личному приказанию Марии Элеоноры. За измену. Правда, «официальная» версия предполагала, что не за измену королеве как женщине, а… симпатию к Франции, якобы проявленную бедолагой офицером. «Французские поцелуи» оказались смертельными: сюжет из серии «не играй с огнём». А тем паче — не дразни королеву!
«Башня пыток» (Пайнтурм) во дворе замка Инстербург, 20-е годы XX века
Вид на центральную часть города: слева — католическая кирха в неоготическом стиле, справа — реформатская кирха в неороманском стиле, 20-е годы XX века
В Инстербург Мария Элеонора больше не возвращалась. А потом замок превратился в склад. В одичавшем саду были построены казармы. Кстати, в конце XVIII столетия жители Инстербурга буквально сидели на бочках с порохом: в подвале под экс-тюремными камерами бывшей Пайнтурм («Башни пыток») был устроен грандиозный пороховой склад! Понадобилось написать королю десятки самых отчаянных жалоб, чтобы «опасный гость» был всё-таки выдворен из города.
В 1812 году в замке останавливается французский армейский корпус маршала Нея.
На время прохождения наполеоновской армии в Россию и обратно замок был переоборудован под лазарет, рассчитанный на 200 коек. Французы переоценили свои возможности — верней, недооценили противника. Первые раненые были доставлены в Инстербург уже в начале августа 1812 года, а к 23 декабря, когда в городе появились русские казаки, раненых французов здесь было уже 4087.
Отгремели последние залпы — и теперь в Инстербурге разместились не только казармы, но и земельный суд. Многое было перестроено — неизменной осталась разве что башня Пайнтурм (её разрушат позже, после Второй мировой).
«Дом-Замок»
В 20-х годах XX века замок был передан краеведческому музею Общества древностей. Там разместились богатейшие коллекции экспонатов каменного и бронзового веков, военные трофеи, церковная утварь, монеты, гербы, флаги, 248 ценных предметов XVIII–XIX веков и т. д. и т. п.
Осенью 1944 года все экспонаты были эвакуированы вглубь Германии. Куда они делись потом, неизвестно. Только часть их обнаружилась в запасниках Лейпцигского университета… Судьба остальной экспозиции — ещё одна «долгоиграющая» тайна, ничем не хуже пресловутой Янтарной комнаты.
После взятия в 1945-м Инстербурга советскими войсками в замок «въехала» воинская часть. Затем в нём расположилось ремонтно-строительное управление. Потом он вообще был заброшен.
В середине девяностых замок, фактически превращённый в руины, был на 49 лет сдан в аренду общественной организации «Дом-Замок».
«Дом-Замок» небогат. Провести реконструкцию — задача финансово непосильная. Но энтузиасты из этой организации подрасчистили и освоили территорию. Там действует театр-студия, живописные мастерские, черняховские дети занимаются здесь декоративно-прикладным искусством, создан музей с очень приличными (с учётом ситуации) экспонатами… Летом проводятся рыцарские турниры и ролевые игры.
