До 1946 года это место называлось Кведнау (ныне Северная Гора в Калининграде). В 1255 году через Кведнау проходил крестовый поход короля Оттокара. Тогдашний вождь этой самбийской волости принял сторону Тевтонского ордена. В 1302 году на горе Кведнау (50 метров над уровнем моря — самая высокая точка на севере Кёнигсберга) был сооружён деревянный епископский замок.
Святой Якоб и Кведнау
Когда замок обветшал, на его месте воздвигли церковь. Затем её перестраивали довольно часто: в 1507, 1594, 1737 годах. Внешне она была вполне обыкновенной — прямоугольный церковный зал (восемьдесят шагов в длину, сорок — в ширину), огромная башня… всё, как и в других орденских церквях Восточной Пруссии.
Гораздо интереснее было внутреннее убранство: резчики по дереву, отец и сын Доллы, переехали в Восточную Пруссию из земли Шлезин. Именно из-за сработанного ими алтаря и других деталей интерьера профессор Вальтер Хубач, великий знаток церквей, называл эту — «ценнейшим божественным храмом».
Кроме роскошной кафедры и украшенного филигранной резьбой алтаря, церковь в Кведнау могла похвастаться и таким «артефактом», как доспехи, предположительно носимые Хеннингом Шиндекопфом. Около 1350 года он был комтуром Немецкого ордена в замке Рагнит, а позже стал маршалом Ордена в Кёнигсберге и геройски погиб в 1370 году в знаменитом сражении Ордена с литовцами при Рудау (ныне пос. Мельниково, Зеленоградского района).
В старину церковь была посвящена апостолу Якову, но в просторечии именовалась церковью Якобуса на Пиколлоберг (гора у пруссов называлась в честь древнего бога Пиколло).
Во времена, когда на территории Германии католичество ещё не сменилось лютеранством, Кведнау частенько посещали паломники. Святой Якоб считался покровителем мореходов и рыбаков.
Ураган и молния
А вообще… церковь эту в Восточной Пруссии недолюбливали: её высокую башню на горе капитаны торговых судов часто путали с высокой башней Кёнигсбергского замка, что сбивало их с курса и приводило к выбросу кораблей на берег. По этой причине в начале XIV века церковь, собственно, и перестроили, убрав башню и разместив храм из декоративного полевого камня не на вершине горы, а у её подножия. Алтарь и иконостас были перенесены в новое помещение в их первозданном виде, разве что слова «Святой Якоб, просим за нас» были теперь написаны золотом.
Через сто с лишним лет церковь была практически разрушена ураганом. Только в конце XVII века её восстановили. Но ещё через сто лет очередной сильнейший ураган сорвал с храма крышу, упавшие балки продавили свод… Полиция закрыла кирху.
В июне 1807 года французы, занявшие Восточную Пруссию, разорили церковь: движимое имущество церковного прихода, как и жители Кведнау, использовалось при обустройстве солдатских лагерей. Алтарный придел был демонтирован и установлен в лагере французов для католического богослужения.
…Только в 1830 году церковь снова восстановили, но вскоре её башня была разрушена прямым попаданием молнии. Полностью отреставрирована кирха была только в 1870–1880 годах. Башня теперь была покрыта шифером, а крыша кирхи — плоской черепицей. (Кстати, в 1710 году специально для этой церкви был отлит колокол, который прихожане берегли как зеницу ока. Сегодня он — единственное, что от неё осталось: в 1945 году колокол успели увезти в Ганновер.)
Во время штурма Кёнигсберга в апреле 1945-го кирха пострадала, но уцелела. Несколько десятилетий её «подъедали» ветер и дождь. Полностью она была разрушена в семидесятых годах. Кладбище, располагавшееся при церкви, также было уничтожено.
Сапожники и портные
Изначально Кведнау был деревней. Городу он не принадлежал — только часть его, имение в двенадцать с лишним гектаров, было подарено Лёбенихту Великим курфюрстом. В 1798 году имение выкупил барон фон Корф — с обязательством передавать по наследству. Потом Кведнау несколько раз менял владельцев, пока в конце XIX века большая территория его не была изъята в фонд Кёнигсберга для строительства форта.
В своё время в Кведнау было более двадцати пяти улиц. К Кведнау относились также сельский населённый пункт Штигенен, военный посёлок, в котором проживало очень много сапожников и портных, и форт № 3 в конце Кранцер-аллее.
Нынешний посёлок Кутузово (Ротенштайн) был известен располагавшимся там кирпичным заводом. От него, собственно, и пошло название — Красный Камень. На нынешней улице Краснокаменной у немцев располагался арсенал. В 1920 году там произошёл печально известный взрыв склада боеприпасов, унёсший двести жизней. (Памятник погибшим, выполненный скульптором Кауэром, был установлен на Общинном кладбище у крематория.)
Концлагерь и тюрьма
В послевоенное время улица заканчивалась полигоном: туда свозили все обнаруженные в городе боеприпасы — и взрывали. Отчего местность буквально иссечена осколками. А карьеры кирпичного завода существуют и сегодня. Это семь озёр в районе улицы Краснокаменной. В народе эту часть города так и называют: Семиозерье.
Форт № 3 был построен в 1872–1884 годах. Сначала он назывался крепостью Короля Фридриха Вильгельма I, но, когда в 1888 году от рака горла скончался германский император Вильгельм III (правивший всего девяносто девять дней), форту было присвоено его имя.
Двухэтажный, окружённый рвом (однако без воды) форт использовался и в качестве тюрьмы. В 1918 году там сначала располагались солдаты и офицеры, которым было предписано подавить ноябрьские революционные выступления в Кёнигсберге, а затем туда же свозили восставших — до решения военного суда.
Позднее форт превратился в концлагерь — нацисты держали там политических инакомыслящих. Там же, по странной логике судьбы, размещалась и часть экспонатов Восточно-Прусского музея.
Через Ротенштайн — в Марауненхоф
В 1944 году после налёта английской авиации на Кёнигсберг в стенах форта находился штаб 1-го армейского корпуса, так как само здание штаба (в конце нынешней улицы Александра Невского) сгорело.
В январе 1945-го ополчение Кведнау отбило атаку советских танков. Однако никакого «ожесточённого штурма Кведнау», несмотря на воспоминания советских генералов, не было. Немецкая 367-я пехотная дивизия покинула форт ещё 7 апреля, там оставалась только команда из ста человек. Этот небольшой гарнизон сдался без боя, как только был подписан приказ генерала Ляша о капитуляции. А кинохроника «штурма» снималась… летом сорок пятого. Уже после войны. В чисто пропагандистских целях.
Променад на озере Обертайх в районе Марауненхоф, 20-е годы XX века
Новая Трагхаймская кирха на аллее Герцога Альбрехта. Построена в 1913 году. Справа — дом общины, начало XX века
И — по «доброй» традиции — в стенах форта снова устроили лагерь. Фильтрационный. О нём в своей книге вспоминает Михаэль Вик. Но нам сегодня хочется процитировать другие воспоминания: Иоахима Марквуардта, совсем ещё мальчиком покинувшего родной Кведнау в январе 1945 года:
«Мы жили в доме для учителей на Банхофштрассе. Я там провёл прекрасное и беззаботное детство. В народной восьмилетней школе отец был моим классным руководителем.
За десять минут из Кведнау можно было добраться поездом до Северного вокзала, за сорок — до Кранца (Зеленоградска. — Прим. авт.). На Рингштрассе находилась конечная остановка городского автобуса, через Ротенштайн ехали в Марауненхоф к конечной станции трамвая „7“ и „8“. Летом на валах форта мы, мальчишки, играли в разбойников и жандармов, обшаривали старые бункеры, наблюдали строевую муштру на плацу. В хорошую погоду ехали на велосипедах к купальне „Пруссия“ на Верхнем пруду. Ребята постарше на велосипедах отправлялись в Кранц.
Зимой скатывались на санках с фортовых сооружений — специально устраивали длиннющие санные дорожки. На Деревенском пруду играли в хоккей и мешали девочкам кататься на коньках».
Гостиница «Плаге» и ресторан Кирштайна
«В Кведнау было множество торговых палаток, — вспоминает Иоахим Марквуардт. — В гостинице „Плаге“ отмечались праздники, устраивались — начиная с тридцатых годов — партийные мероприятия. На участке „Плаге“ пекарь Мекиффер имел магазин. На правой стороне Хаупштрассе находились мастерские шорника и сапожника, и ещё одна пекарня. Там, где Хаупштрассе вливалась в Имперскую улицу, располагались сапожная мастерская Глекнерса, ресторан Кирштайна и его же магазин по торговле колониальными товарами, мясная лавка и парикмахерская. В Кведнау был также Дом престарелых.
…У хозяина мясного магазина фон Лукау была русская жена. Иногда в присутствии клиентов они говорили между собой по-русски, а фрау фон Лукау всегда так раскатисто произносила звук „р-р-р“ в слове „карбонад“, что производило очень сильное впечатление…
Свежие булочки мы покупали у Корфа, а молоко брали на ферме Голлюха.
…Жизнь была тогда очень скромной. Мать готовила на плите на древесном и угольном огне. Когда в иные года мы выезжали на отдых в Кранц, арендуя там небольшую комнатку с правом пользования кухней, мать пекла в дорогу „открытый“ пирог, мы засовывали в мешок большую пуховую перину и отправлялись к морю… Как давно это было!»
«Прости навеки!»
…Когда-то русский писатель Болотов, уезжая из Кёнигсберга, именно на горе в Кведнау произнёс свою хрестоматийную речь:
«Прости, милый и любезный град… Небо да сохранит тебя от всех зол, могущих случиться над тобою, и да излиет на тебя свои милости и щедроты. Ты был мне полезен в жизни, ты подарил меня сокровищами бесценными… ты воззвал меня на путь священный и успел дать почувствовать все прелести оного. Слеза горячая, текущая теперь из очей моих, есть жертва благодарности за всё, полученное от тебя! Прости навеки!»
Болотов с Кёнигсбергом — прощался. А нам бы — попросить прощения. Не у Города, Которого Больше Нет, — в конце концов, его жители заплатили за собственные грехи… Прощения просить надо у своих детей. Тех, кого мы лишили наследия предков (пусть даже чужих).
