Глава VI

СТРАНА ВЕРЗИЛИЯ

Пограничная застава

Вскоре показалось какое-то строение и возле него — полосатые столбики. Я вытащил из футляра бинокль и поднес его к глазам. Я увидел плохо сколоченный сарай. На одной из его стен висела яркая вывеска на четырех языках. Пришлось передать бинокль Фунтику, который знал иностранные языки.

Фунтик прочел и перевел нам надпись:

— Пограничная застава Великого Королевства Верзилия.

Ниже был прибит круглый щит с каким-то рисунком.

На рисунке были изображены львиная голова с оскаленными желтыми клыками и львиная лапа с когтями. По соседству с лапой был нарисован дрожащий барашек.

Вокруг рисунка вилась выведенная красивыми буквами надпись. Надпись гласила: «Со всех — семь шкур!»

Фунтик объяснил, что, по его мнению, это герб государства Верзилия.

— Неприятный герб! — решили мы, не сговариваясь.

Возле сарая появились два человека в военных мундирах, но без штанов. Это показалось нам удивительным.

— Пошли туда! — сказал я. — Будь что будет! Путешественники должны быть смелыми.

И мы пошли.

К сараю мы подходили осторожно. Невдалеке росло несколько чахлых кустиков. Мы добрались до кустов и притаились за ними.

— Тс-с-с! Полная тишина! — приказал я шепотом.

— Ясно! — ответили три моих друга и прикусили язычки.

Мы разглядели военных. Это были усатые низколобые дяди невысокого роста. Лица у них были противные, а носы блестящие и красные.

Мы решили, что это, наверное, пограничные жандармы королевства.

Ружья жандармы прислонили к сараю. Тут же у сарая стояли и ходули. Зачем были нужны ходули, мы узнали позже.

Пограничники сняли мундиры и развесили их на гвоздиках, вбитых в стенку сарая. Штаны жандармов уже давно сушились на заборе. После этого пограничники остались в полосатых майках и таких же трусах. Трусы держались не как обычно, на резинке, а на широких цветастых подтяжках.

Удобно устроившись на траве и поджав под себя босые ноги, жандармы принялись играть в карты.

Мы смотрели на сражавшихся в подкидного дурака пограничников и думали, как бы проскользнуть незамеченными через границу.

Это было нелегко.

От пограничных столбов во все стороны тянулась изгородь, опутанная колючей проволокой. Проход имелся только между столбами.

Но около столбов как раз и сидели пограничники, загораживая дорогу.

Вдруг позади нас послышались шорох и ворчание.

Мы оглянулись и с ужасом увидели, что путь назад также отрезан.

К нам подошла здоровенная, свирепого вида овчарка и стала обнюхивать Фунтика.

Фунтик сидел ни жив ни мертв.

Угадай оскалился на собаку. Та — на него.

Но пограничный пес был, очевидно, не из храбрых. Он понял, что справиться с Угадаем ему будет нелегко. Порычав для порядка, он отошел в сторону и сел. Однако всем своим видом пес показывал, что не уйдет отсюда ни за что на свете!

Пришлось нам остаться на своем месте. На всякий случай я поручил Угадаю присматривать за овчаркой. Чуть что — хватать ее зубами за горло, прикрывая наше отступление.

Честно говоря, отступать мне не хотелось. Нужно было что-то придумать.

Мы вновь стали наблюдать за пограничниками.

Те все больше входили в азарт. Один из них проигрывал и сидел багровый от злости. Наконец он заметил, что его противник жульничает.

— Вот как ты играешь! Плут ты этакий! — закричал проигравший.

С этими словами он схватил колоду карт и с размаху треснул соперника по большому красному носу. Тот вскрикнул и ударил обидчика кулаком в ухо.

Началась свалка. Пес пограничников, думая, что это веселая игра, помчался к дерущимся и стал прыгать около них и громко лаять.

— Ну, теперь проскочим! — сказал я. — Следите, когда они отойдут от пограничных столбиков, и бегите по одному!

Жандармы вцепились друг другу в волосы и катались по земле. Вертевшуюся под ногами овчарку кто-то из них так лягнул ногой, что она кубарем отлетела в сторону и стукнулась об забор.

Пес обиделся, подскочил к жандармам и стал кусать их куда попало.

Теперь собаке было не до нас. Я подтолкнул приятелей, и мы побежали.

В освободившийся проход кинулся сначала Угадай. За ним Хандрила. Потом должен был бежать Фунтик. За ним — я.

Но… тут случилось нечто непредвиденное!

Фунтик, с увлечением наблюдавший за дракой, вдруг громко захихикал. Он смеялся так пронзительно, что не услышать его было невозможно.

Это нас погубило.

Пограничники поднялись на ноги, озираясь по сторонам. Они сразу же увидели нас и кинулись наперерез, оглашая воздух громкими воплями:

— Добыча! Добыча! Лови их! Держи!

Мерзкая овчарка вспомнила о своих обязанностях и тоже приняла участие в преследовании.

Нас быстро схватили. Хорошо еще, что мы не были загрызены насмерть гадким псом. Даже наше замечательное ружье не удалось пустить в ход. Оно не было заряжено, а патроны мы не распаковали.

Пограничники связали нас по рукам и ногам и отнесли в сарай.

Веревка больно врезалась в тело. Мы чувствовали себя прескверно. И забыли даже отругать Фунтика за его неосторожный поступок.

Зубы Угадая и хитрость Хандрилы

Дверь в сарай была приоткрыта. Мы видели, что пограничники во дворе усиленно совещаются и записывают что-то на большом листе бумаги.

Один из жандармов на время оставил бумагу и карандаш и вернулся в сарай. Здесь он внимательно осмотрел нас и наши вещи.

Громко сопя и вздыхая, так как умственная работа была для него непривычна, жандарм заново переписал свои каракули.

Наконец нам развязали ноги и посадили на перевернутый фанерный ящик. Жандармы уселись на другой ящик и стали громко читать только что сочиненную бумагу. Фунтик, быстро овладевший верзильянским языком, переводил ее содержание.

В бумаге значилось вот что:

«Штраф с неизвестных нарушителей границы.

1. За попытку тайно перейти границу — по 100 верзиликов с каждого, всего 400 верзиликов.

2. За попытку пронести огнестрельное оружие — 200 верзиликов.

3. За незаконный прогон скота (кошка, собака) — 150 верзиликов.

4. За провоз на территорию государства свиньи, не похожей на свинью, — 150 верзиликов.

(При чтении этого пункта Фунтик возмутился).

5. За подглядывание за жандармами пограничной охраны его величества во время исполнения ими служебных обязанностей — 100 верзиликов.

6. За пронос со шпионскими целями компаса, бинокля, карты и карандашей — 500 верзиликов.

Всего — 1500 верзиликов.

В случае, если указанная сумма не будет уплачена сполна в течение 24 часов, имущество нарушителей поступит в казну государства, а они сами будут отправлены в каторжные работы на верзильянские каменоломни.»

Прочитав все это, пограничники прибили бумагу гвоздиком к стене и оставили подсвечник с горящей свечой, чтобы мы еще раз могли ознакомиться с бумагой. Потом жандармы снова связали нас и вышли из сарая, притворив за собой дверь.

Притворив, но не заперев! Это и спасло нас!

Как? Увидите сами.

Руки, ноги и лапы были у нас связаны. Рты были заткнуты грязными тряпками. Но морду Угадая жандармы почему-то забыли завязать. А для Угадая зубы были поважнее, чем лапы!

Перекатившись поближе к Хандриле, Угадай перегрыз веревку, стягивавшую лапы коту.

Освобожденный Хандрила своими коготками ловко развязал меня, Угадая и Фунтика.

Но это еще не все… Теперь нам надо выбраться из сарая!

Хандрила подкрался к двери сарая и бесшумно, как настоящий разведчик, выполз наружу.

Прошло четверть часа. Мы уже начали волноваться. Вдруг дверь скрипнула и послышалось тихое мяуканье Хандрилы:

— Все в порядке! Выходите по одному!

— Что ты придумал? — поинтересовался Угадай.

— Потом узнаете… — ухмыльнулся в усы Хандрила.

На цыпочках один за другим мы вышли из сарая. И на пороге остановились как вкопанные…

У полосатых столбиков, так же как и прежде, играли в карты жандармы. Их собака, разморившись на солнце, спала, громко похрапывая.

— Так они же нас снова сцапают! — сказал я.

— Не волнуйся! Теперь не поймают! — самоуверенно заявил Хандрила. — Нагружайтесь поскорей!

Хорошо, что Хандрила нам об этом напомнил! Обрадовавшись свободе, мы совсем забыли про вещи.

— Ну, теперь за мной! — приказал Хандрила.

— А я? — спросил Угадай.

— Ты беги последним и кусай этих усатых чертей за пятки! Ясно?

— Ясно! — с восторгом ответил Угадай, любивший всякие драки.

Итак, раз, два, три! Мы ринулись со всех ног за Хандрилой.

Поравнявшись с пограничниками, Хандрила жестоко царапнул их когтями. Затем он издал на высокой ноте такой звук: «Фррррр!»

Пограничники завизжали и стали с ожесточением тереть глаза. Оказывается, Хандрила утащил из кисета у одного пограничника горсть табаку, заложил его себе за щеку и в подходящий момент выплюнул в глаза жандармам.

Табак мог задержать жандармов ненадолго. Однако хитрый Хандрила все предусмотрел. Недаром он так долго накапливал в себе энергию.

Поднявшись на ноги, пограничники попытались кинуться за нами в погоню.

Но не тут-то было! С жандармами произошло что-то удивительное.

Как только они выбежали на дорогу, неведомая сила отбросила их к полосатым столбам.

Верзильянские жандармы сильно стукнулись о столбики затылками и упали без чувств.

Вторая попытка. И — хлоп, хлоп! — жандармы снова рухнули возле столбиков.

Остановившись передохнуть на секунду, мы поняли, в чем было дело. Ловкий Хандрила ухитрился зацепить пограничников подтяжками за столбы. Как только жандармы кинулись бежать за нами, прочная резина притянула их обратно.

Вот это была выдумка!

Чудесное исчезновение жандармов

Угадай тем временем вступил в бой с овчаркой. Он давно точил зубы на эту коварную собаку.

Угадай повалил овчарку и основательно вздул ее. Овчарка струсила и жалобно завыла, прося пощады. Угадай еще раз цапнул ее для острастки и кинулся вдогонку за нами.

Тут жандармы пришли в себя и сообразили, наконец, что их удерживает. Кряхтя и охая, они отцепились от столбиков.

Добежав до сарая, пограничники схватили ружья, надели ходули и, прихрамывая, бросились в погоню.

Полицейский пес благоразумно остался на месте. Встреча с Угадаем отбила у него всякую охоту к преследованию.

Как быстро мы ни бежали, но далеко уйти от пограничников не смогли. На ходулях они двигались огромными шагами. По счастью, перелесок перешел в густой лес, где легко было организовать оборону.

Угадай метров на двести отстал от нас и спрятался в канаве. Он собирался пропустить жандармов вперед и напасть на них с тыла.

Мы с Фунтиком зарядили ружье и укрылись за большой березой. Хандрила забрался на ветку соседнего дерева, нависшую над дорогой.

Дело испортил Угадай. В боевом задоре он кинулся на жандармов раньше времени и стал хватать их зубами за штаны. Жандармы замешкались. Однако стрелять по ним мы не могли, боясь попасть в Угадая.

Один из жандармов отбивался от Угадая, отталкивая его от себя ходулей. Второй увидел на ветке неосторожно высунувшегося Хандрилу и прицелился в него из винтовки.

Бабах! — раздался выстрел.

Мы с Фунтиком в ужасе закрыли глаза.

Облако дыма окутало дорогу.

Бабах! — раздался выстрел второго жандарма.

Я и Фунтик открыли глаза.

Облака дыма медленно рассеивались.

Удивительное дело! На том месте, где раньше были жандармы, никого не оказалось. Оба пограничника загадочно исчезли…

Я поглядел на Фунтика. Фунтик посмотрел на меня.

В недоумении мы подняли головы вверх и поглядели на Хандрилу.

Хандрила зевнул, вытер лапкой рот и хладнокровно сказал:

— На всякий случай я им насыпал песок в ружья… Мало ли что! Вдруг они соберутся стрелять? Вот ружья и разорвались… А где теперь жандармы, я и сам не знаю!

Троекратным «ура» мы отметили нашу победу.

Теперь подальше от заставы.

И мы прошли еще несколько километров, прежде чем решились искать место для ночлега.

 

Глава VII

ГОСТИНИЦА ФИНИКА И ПАНДОРЫ

Поиски ночлега

Взошла луна. Деревья стали отбрасывать длинные, уродливые тени.

В лесу раздавался унылый вой волков и уханье филина. Уж на что я храбрый человек — и то у меня на душе стало как-то тоскливо.

Больше других устал и измучился Фунтик. Он никогда в жизни не бегал так много на своих коротких лапках.

Ясно было, что вторую ночь под открытым небом мы не выдержим.

Если в какой-нибудь сказке путники заблудятся в лесу — это не беда. Когда они совсем теряют надежду, среди деревьев вдруг замигает огонек и выведет путешественников к уютному дому неизвестного волшебника или волшебницы.

Иногда, впрочем, там живут злые волшебники. Но это уже другой вопрос…

У нас все случилось как в хорошей сказке. В чаще леса, недалеко от нас, вдруг замигал огонек. Потом он перестал мигать и стал светить ровным, теплым светом.

— Жилье! — воскликнул я.

Мы приободрились. Стараясь не терять из виду огонек, мы свернули на тропинку, ведущую в глубь леса. Минут через десять мы вышли на опушку. Здесь стоял двухэтажный домик, с виду похожий на лесную гостиницу.

Так оно в самом деле и оказалось. Над входом в домик была прибита вывеска, которая гласила:

ГОСТИНИЦА ДЛЯ СТРАНСТВУЮЩИХ И ПУТЕШЕСТВУЮЩИХ «ПРИЮТ НЕИЗВЕСТНОГО РАЗБОЙНИКА»

Название было странным и малопривлекательным. Все же мы подошли к дверям дома. У дверей висел деревянный молоток на цепочке. По-видимому, он заменял электрический звонок.

Я не очень уверенно постучал.

Никакого ответа!

Постучал еще раз, покрепче.

За дверями раздалось шарканье шагов и старческий голос проворчал:

— Кого это черт несет в такую позднюю пору?

— Это мы, странствующие и путешествующие, — несмело ответил Фунтик.

— Какие еще там путешествующие? — сказал голос. — У нас уже три года как такие вывелись!

В двери приоткрылся глазок. Кто-то нас разглядывал.

— Какие-то вы общипанные! Что с вас возьмешь? Проваливайте отсюда на все четыре стороны!

— Вот тебе и на! — рявкнул Угадай, стоявший немного в стороне и не замеченный хозяином. — Что за дьявольская гостиница, где так принимают!

— Аааааа! С вами тут и волк есть? — уже более приветливо сказал голос.

Лязгнули засовы, противно заскрипели петли, и дверь отворилась.

В дверях стоял старик со свечой в руке. Он был одет в какой-то дырявый халат, подпоясанный веревкой, с большим узлом на животе.

У старика была очень непривлекательная наружность: крючковатый нос, загнутый кверху подбородок и торчащие остроконечные уши. Один глаз у него был закрыт черной повязкой. Второй, глубоко сидящий в глазнице, сверкал за двоих.

«Может быть, это злой волшебник?» — подумал я.

Но сразу же отогнал от себя такую мысль. Волшебник узнал бы, кто мы такие, и сквозь закрытую дверь.

Финик, Пандора и Пикса

Старик недовольно оглядел нашу компанию. Но все же не заметил, что Угадай был собакой, а не волком. Кряхтя и бормоча что-то про себя, хозяин повел нас по длинному коридору в большой зал, освещенный одинокой свечой.

В дальнем конце зала находился очаг. В нем тлела скудная охапка хвороста. Над очагом на цепях висел чугунный котел, рядом был вертел, такой большой, что на нем можно было зажарить целого быка.

В другом конце зала мы увидели буфет с посудой и какую-то странную, сверкавшую никелем машину, вроде холодильника.

В середине комнаты громоздились стол из неструганых дубовых досок и стулья с высокими спинками. На столе стояли три большие оловянные пивные кружки.

Пока мы оглядывались и привыкали к помещению, я заметил, что старик пропустил меня, Хандрилу и Фунтика вперед, а сам о чем-то шепчется с Угадаем.

Собственно, шептал только хозяин, а Угадай кивал головой и вилял хвостом.

— Темновато у вас, дедушка! — сказал я. — Нельзя ли сделать посветлее?

— Посветлее, посветлее! — раздраженно сказал старик. — Электричество — оно тоже денег стоит! Вот! Будет вам посветлее!

С этими словами он повернул выключатель у входа в зал. По углам комнаты зажглись маленькие красные лампочки.

При их свете в зале стало не столько светлее, сколько страшнее…

Чучело совы на ветке, оскаленные кабаньи и волчьи морды, развешанные по стенам, выступили теперь из темноты.

Бррр! Хоть выключай свет снова!

Но раз я сам просил, теперь неудобно было отказываться.

Мы подошли к столу и уселись на высоких стульях, свесив ноги и хвосты.

Сильнее всех промерзший Хандрила пошел к очагу раздувать огонь. Вскоре огонь запылал ярче. Мы подвинули стулья ближе к огню. От тепла почему-то еще больше захотелось есть.

— Что у вас найдется поужинать, хозяин? — спросил я. — Мы с утра ничего не ели!

— А что вам надо? — угрюмо ответил старик. — Платить у вас будет чем?

— Ваших денег у нас нет. Но есть свои. Вот, пожалуйста! — и я открыл кошелечек, который нам подарил на дорогу дедушка.

Глаза хозяина загорелись.

Старик подошел поближе, взял у меня из кошелька одну медную и одну никелевую монетки и попробовал их на зуб.

— Деньги правильные! Накормить можно. Что закажете?

— Я хотел бы жареного цыпленка. Если можно, с рисом! — сказал я.

— И мне цыпленка! Без риса! — добавил Угадай.

— Мне две сардельки и свежую мышь, — сказал Хандрила.

— Мне морковку и кусочек яблока! — пискнул Фунтик.

— А пить что будете? — поинтересовался хозяин.

Все мы сошлись на крепком горячем чае. Хандрила попросил блюдечко молока.

Хозяин был недоволен, что мы не заказали крепких напитков. Он долго ворчал, что постояльцы его разоряют.

— Пандорочка! Чертова кочерыжка! Иди сюда! — крикнул хозяин. — Прими заказ от этих господ!

— Иду, иду, Финик! Иду, Финичек мой проклятый! — раздался откуда-то каркающий старушечий голос.

В дверях зала показалась старуха, по виду еще противнее, чем хозяин. У нее, правда, были оба глаза. Но и зубов во рту сохранилось всего два. Один сверху, другой снизу.

— Так што же будут кушать молодые гошпода? — заискивающим тоном спросила жена хозяина.

— Два раза жареный цыпленок, один раз — с рисом. Две сардельки, одна мышь, одна морковка и пол-яблока. Три чашки чая и блюдечко молока! — ответил за нас Финик.

Хозяйка прошамкала что-то про себя и неожиданно визгливым голосом крикнула:

— Пикса! Пикса! Где ты, мое сокровище! Иди сюда, славный мой мальчик.

Злобный голос хозяйки никак не вязался с ее ласковыми словами.

Позже мы узнали, что в Верзилии, в отличие от других стран ласковые слова считались ругательствами.

На зов хозяйки прибежал худенький мальчик, немного повыше меня ростом.

— Что прикажете, окаянная хозяйка? — спросил Пикса. «Окаянная» по-верзильянски означало «уважаемая».

— Поймай двух цыплят, мой миленький, мой хороший! — сказала старуха. — Да побыстрей пошевеливайся! А то я тебя приласкаю! — и хозяйка показала Пиксе здоровенный жилистый кулак.

Пикса побледнел и съежился.

— Хорошо! — сказал он и исчез в дверях.

— Ну посидите пока! — сказал нам Финик и многозначительно подмигнул Угадаю единственным глазом. — Я сейчас вернусь.

С этими словами Финик покинул зал, оставив дверь открытой.

— Скажи, Угадай, о чем это хозяин с тобой шептался? — вполголоса спросил я.

— Он сказал: «Ты просто паршивец (по-верзильянски „молодец“), что привел их ко мне. Пойдете спать наверх — оставишь в комнате дверь открытой. Мы с Пандорой придем ночью, их напугаем, все отнимем и выгоним. А свинку зажарим. Часть добычи и свинкины кости — тебе!»

— А ты зачем кивал головой? Нечего сказать — друг! — заметил я.

— Пора бы тебе меня получше знать! — обиделся Угадай. — Пусть старик думает, что я с ним заодно. По крайней мере, мы теперь видим, чего можно ожидать от этого Финика и его Пандуры!

— Пандоры! — поправил Фунтик.

— Это все равно! — сказал Угадай.

Во время нашего разговора в зал вбежал Пикса, держа за ноги двух ощипанных цыплят. На глазах у Пиксы были слезы. Он замешкался и ожидал наказания.

Цыплята были какие-то странные, с четырьмя ногами.

Потом мы видели в этой стране поросят даже с шестью ногами. Домашних животных здесь не кормили, но усиленно за ними охотились. Вот у них и отросли лишние ноги, чтобы лучше удирать от погони.

— Пойди сюда, миленький! Пойди сюда, хороший! Ты так быстро управился! Пойди сюда, я тебя поглажу! — прошипела неведомо откуда взявшаяся старуха.

— Нельзя бить ребенка! — неожиданно для себя громко сказал я. — Если только вы его тронете пальцем — мы сейчас же уйдем и заявим в милицию!

Тут я сообразил, что в Верзилии никакой милиции нет. Обратиться за помощью некуда.

Но старуха попросту не поняла, о чем я говорю.

— Откуда ты знаешь, что я хочу его тронуть пальцем? — спросила Пандора, пряча за спиной свой большой кулак.

Однако после моих слов она взяла у мальчика цыплят, а бить его не стала. Окинув нас злобным взглядом, Пандора ушла на кухню готовить птицу.

Музыкальная машина

— Может, хотите поразвлечься? — сказал вошедший Финик. — Вот стоит музыкальная машина. Опустите в нее пять кукишей — и автомат исполнит вам веселую музыку.

— А что такое «кукиши»? — спросил Угадай.

— Это мелкие деньги. В одном верзилике — сто кукишей!

— Но у нас нет таких денег! — сказал я.

— Ну ладно! Я за вас брошу! — великодушно согласился хозяин. — А когда будем рассчитываться, я их прибавлю к счету. — С этими словами он бросил монетку в отверстие сверкающей никелем музыкальной машины.

Машина щелкнула, зашипела, и унылый мужской голос запел:

— Нет, это совсем не веселая музыка! Пустите что-нибудь другое! — попросил я.

Старик остановил машину и бросил в нее новую монетку. Автомат снова зашипел, и женский голос затянул песню:

— Что это у вас за музыка такая? Неужели нет веселых песен? — спросил Хандрила.

— А разве это не веселые? — удивленно сказал хозяин. — Что вам нужно, не понимаю?

Он порылся у себя в кармане и нашел еще один пятикукишник.

— Ну вот вам, слушайте! Это самая веселая!

Из автомата полились бодрые звуки военного марша. Мы повеселели.

Через полминуты, под звуки духового оркестра солдатский хор хрипло заревел:

— Нет! Это невозможно! — сказал я. — Выключите машину! Ничего себе веселая музыка! Плакали наши денежки! Давайте лучше ужинать!

Ужин в гостинице

Пока машина развлекала нас своими мрачными песнями, старуха принесла выпотрошенных цыплят, нанизала их на огромный вертел, на котором они выглядели совсем крошечными, и включила моторчик.

Мотор поворачивал вертел над огнем, чтобы цыплята равномерно поджаривались.

Пикса скромно стоял в уголке и жадно следил за этими приготовлениями. По-видимому, он был очень голоден.

Вдруг я заметил, что старуха, озираясь по сторонам, вытащила из кармана фартука какой-то кулечек и хотела всыпать из него щепотку в кастрюлю, где варился рис. Пикса подскочил к столу, схватил солонку и со всех ног кинулся к хозяйке, крича:

— Соль здесь! Соль здесь!

Старуха злобно выхватила у мальчика солонку и наградила Пиксу таким увесистым подзатыльником, что бедный парень отлетел в дальний угол зала.

— Не лезь не в свое дело, красавчик! — яростно крикнула старуха. Но все же спрятала пакетик с неизвестным порошком в карман, а в кастрюлю добавила соли из солонки.

Я опять собрался заступиться за Пиксу. Однако по обращенному к нам умоляющему взгляду мальчика мы поняли, что наше заступничество еще больше разозлит хозяйку.

К тому же Угадай шепнул мне, чтобы мы ненароком не выдали, что знаем намерения хозяев.

Пришлось сдержаться, хотя на сердце у меня и моих друзей так и кипело.

Конечно, лучше всего было бы сразу уйти из этой бандитской гостиницы. Но мы были такими голодными и усталыми! Да и хозяева гостиницы вряд ли бы нас выпустили…

Тут я вспомнил о Пиксе. После того как он уберег меня и друзей от неизвестного порошка, которым нас собиралась угостить старуха, Пикса показался мне еще симпатичнее.

Я поманил его рукой. Мальчик, с трудом оправившийся после затрещины, подошел к столу.

Фунтик, служивший за переводчика, спросил Пиксу:

— Хочешь нам помочь?

Пикса с готовностью кивнул головой.

— Тогда не спи нынче ночью! Выведешь нас из этого дома!

Пикса снова кивнул.

В этот момент старуха сняла с вертела цыплят, выложила их на блюдо, вытряхнула туда же рис из кастрюльки и подала кушанье на стол.

Пикса сразу же спрятался за спинку стула, чтобы не попасться хозяйке на глаза.

Вилок и ножей на столе почему-то не было. Цыплят пришлось рвать руками.

Хандрила занялся сардельками и мышкой, которых принес хозяин, а Фунтик — морковкой с яблоком, доставленными Пиксой из чулана.

Впрочем, мы были так голодны, что нам было не до вилок и ножей. Но о Пиксе мы не забыли! Мы честно поделились с ним цыпленком, сардельками, хлебом и яблоком. По тому, как Пикса ел, видно было, что в этом доме его держат впроголодь.

Хандрила кончил есть первым. На всякий случай он пошел в чулан, где хозяйка наливала ему молоко, чтобы проверить, не подсыпала ли она туда чего-нибудь.

Наконец с ужином было покончено.

— За ужин с вас двадцать пять верзиликов. И за музыку — пятнадцать кукишей. Всего двадцать пять пятнадцать, — сказал Финик.

— А сколько это будет на наши деньги? — не очень разбираясь в верзильянских ценах, спросил я.

— Много! Половина вашего кошелька! — ответил хозяин.

— Откуда вы знаете, сколько у меня в кошельке? — удивился я.

— Сколько бы ни было — все будет мое! — неосторожно сказал Финик.

Спохватившись, что сболтнул лишнее, он приторно захихикал и добавил:

— Я шучу, шучу! Ваших денег будет десять никелевых и пять медных монеток. Можете расплатиться утром, после завтрака.

С этими словами старый Финик взял свечу, погасил в зале электричество и пригласил нас следовать за собой.

Мы поднялись и пошли по скрипучей деревянной винтовой лестнице.

Фунтика я взял на руки, так как ему трудно было подниматься по высоким ступенькам.

Последний виток лестницы…

Хозяин открыл дверь на второй этаж, оказавшийся просторным чердаком, и показал на четыре постланных койки.

— Вот здесь будете спать! А тут, — он показал на какую-то темную кучу в углу, — лежит картошка. Она вам не помешает. Можете ложиться! Дверь на лестницу закрывается на засов!

Хозяин снова подмигнул Угадаю в полной уверенности, что тот с ним заодно.

Битва в ночи

Мы стали устраиваться на ночлег. Вещи свои мы тоже перенесли наверх.

Угадай, для вида, закрыл дверь на засов, чтобы усыпить бдительность хозяев. Они, как и следовало ожидать, стояли у дверей и подслушивали, о чем мы будем говорить. Не разгадали ли мы, случаем, их замыслы?

Но не на таковских они напали!

— Какие мерзкие хозяева! — сказал я.

— Да, пакостнее не придумаешь! Это просто негодяи какие-то! Форменные жулики! — отозвался Хандрила.

— А какие зверские у них лица! — добавил Фунтик. — Убьют и не поморщатся!

Говорили мы то, что думали. Но стоявшие у двери Финик и Пандора понимали наши слова по-верзильянски. Такие выражения для них были высшей похвалой.

Успокоенные хозяева стали на цыпочках спускаться вниз. Мы определили это по скрипу деревянных ступенек.

На первую половину ночи я назначил дежурным Хандрилу, который легче остальных мог обойтись без сна. Если он и засыпал, то сон его был необыкновенно чутким.

Остальным я приказал укладываться спать. Мы сильно измучились за день и должны были отдохнуть. Хотя бы два-три часа.

Скорого нападения на нас со стороны хозяев, по-видимому, ожидать не приходилось. Засов на двери был пока закрыт. Кроме того, мы надеялись на помощь нового друга — Пиксы.

Перед сном я сделал кое-какие приготовления.

Около дверей я рассыпал кнопки остриями вверх. Вот для чего понадобились кнопки! Возле кроватей мы с Фунтиком протянули веревку, на расстоянии десяти сантиметров от пола. А Хандрилу мы посадили дежурить на кучу картофеля, отрыв ему глубокую ямку. Несколько картофелин я захватил на всякий случай с собой.

После этого я забрался в постель, укрылся одеялом и заснул.

Я думал, что буду спать как убитый. Но спал неспокойно. И все время прислушивался.

Часа через три с улицы донесся громкий свистящий шепот, заставивший меня сразу же проснуться.

— Эй, волк! Иди сюда!

Угадай на цыпочках подошел к окну.

— Я здесь! Что нужно? — тихо проворчал он.

— Минут через пять открой дверь! Мы придем с женой. Открой и чердачное окно! Мы этих бродяг в него выкинем.

— Хорошо! — ответил Угадай. Он отодвинул засов у двери и открыл окно. Затем мы разбудили Фунтика.

Теперь нужно было подготовить побег.

Мы привязали к ножке моей кровати длинную прочную веревку от палатки. Свободный ее конец спустили в окно до самой земли. Проверили, не спит ли Хандрила. Хандрила бодрствовал.

На лестнице раздался скрип ступеней и хриплое дыхание. Мы замерли.

Дверь тихонько отворилась. В комнате появились две белые фигуры. Это были Финик и Пандора в длинных белых балахонах. Настоящие привидения!

Я, правда, никогда не видел настоящих привидений. Да и вообще я не верю в них. Но я читал в сказках, какие бывают привидения. Очень похоже!

Для пущего устрашения хозяйка гостиницы держала между зубами горящий уголек, а хозяин вставил в ноздри две зажженных папиросы.

Это показалось бы, наверное, очень страшно, если бы было неожиданно.

Но мы ждали ночного прихода хозяев. Нам стало смешно.

— Буууу! Гуууу! — загудели в два голоса Финик и Пандора. — Вставайте! Мы пришли за вашими душами! Буууу! Гуууу!

Хозяин взмахнул рукавами своего белого балахона.

В этот момент он наступил босой ногой на острую кнопку.

— Ай! Яй! Ой! — вскрикнул от боли Финик.

— Ой! Ай! Яй! — завизжала Пандора, наступившая на другую кнопку.

— Мммяу! Яу! Карряу! — завопил во весь голос Хандрила.

За время дежурства кот накопил много энергии и сейчас стремился разрядиться. Вопил он так громко, что даже у нас по телу побежали мурашки.

Хозяин и хозяйка ринулись назад к двери. Впопыхах они забыли, в какую сторону открывается дверь. И стали ломиться в нее безо всякого толку.

В это время вступила в действие наша картофельная артиллерия.

Кот Хандрила загреб лапой большую картофелину и метнул ее в нос хозяину. От удара из ноздрей Финика выпали горящие папиросы, упали на пол и погасли. Стало темно.

Вторая картофелина попала Финику под глаз и набила там здоровенный фонарь.

При свете этого фонаря стало удобнее прицеливаться.

Я вспомнил, что на моей постели лежит несколько картошек, и присоединился к артиллеристу Хандриле.

Злобно визжащей хозяйке я удачно попал картофелиной в открытый рот. Когда Пандора закрыла рот, оба ее зуба завязли в сырой картошке.

На чердаке стало сразу тише. До этого вопли хозяев, истошное мяуканье Хандрилы и зычный лай Угадая создавали невообразимый шум.

Наконец Финику удалось открыть дверь. Он с грохотом побежал вниз по лестнице.

За ним выбежала хозяйка. Вдогонку ей понеслась последняя картофелина, звонко хлопнувшая Пандору по затылку.

Побег

Воцарилась тишина.

Мы понимали, что затишье это временное. Хозяева придут в себя и снова пойдут в наступление. Нельзя было терять ни минуты.

Взошла луна. На чердаке стало светло. Я спустился по веревке во двор. Хандрила и Угадай быстро переправили вниз все имущество. Затем спустились сами.

Тут произошла заминка. Фунтик не вылезал.

— Хандрила, — сказал я, — вернись назад. Узнай, в чем дело.

Хандрила, ловко перебирая лапами, забрался на чердак. Спустя минуту из окна высунулась его голова:

— Фунтик не может спуститься! Он срывается! — мяукнул кот.

— Так помоги ему! — приказал я.

— Я это и собираюсь сделать! — недовольно ответил Хандрила, который не любил, чтобы ему указывали.

Хандрила бесцеремонно взял Фунтика зубами за шиворот и стал спускаться вниз. Фунтик болтался в воздухе, закрыв глаза. Он очень боялся высоты.

Теперь все были в сборе. Куда идти?

Я оглянулся по сторонам. Пиксы нигде не было видно.

— Я здесь! Я здесь, друзья! — раздался тоненький голосок.

Пикса, оказывается, сидел в заброшенной собачьей будке и был готов прийти на помощь.

Напоследок мы приняли кое-какие меры, чтобы задержать преследование.

Хандриле пришлось снова забраться наверх, отвязать веревку, притворить окно и забить снаружи гвоздь, чтобы оно не открывалось. Спустился Хандрила по водосточной трубе.

К наружной двери мы привалили большое бревно, чтобы хозяева не могли выйти.

В первом этаже этого странного дома вообще не было окон.

Выбраться было можно разве что через печную трубу.

— Все в сборе? — спросил я. — Повреждений нет?

— Нет!

— Тогда пошли! — скомандовал я. — Пикса, куда ты собираешься нас вести?

— В город! Там спрячемся у моих родных, — ответил Пикса.

И мы двинулись в Страшенбург — столицу королевства Верзилия.

 

Глава VIII

СТРАШЕНБУРГ

Почти у цели

Мы были в пути уже несколько часов. Погони не было. Крепко же заперли мы Финика и Пандору, что они до сих пор не сумели выбраться!

Рассвело, начало пригревать солнышко.

У одного славного ручейка мы позавтракали. Бедный Пикса ел с жадностью и все время испуганно озирался. Он как будто боялся, что у него отнимут еду.

Подкрепившись, мы отправились дальше. Угадай шел впереди. Он двигался бесшумно, прекрасно различал следы, чуял все запахи и обладал острым зрением. Угадай видел комара на верхушке дерева. Даже без бинокля.

Лес кончился. Пошли открытые места. Это были чахлые, скудные поля. На них росли какие-то странные овощи: помесь кукурузы и петрушки, огурцов и укропа, брюквы и зеленого горошка.

Иногда попадались загоны из тонких жердей, где ходили безрогие коровы со впалыми боками, тощие шестиногие поросята и куры на четырех лапах.

Молчаливые крестьяне уныло копали мотыгами землю. На каждые пять-десять крестьян приходилось по одному надсмотрщику.

Надсмотрщики — здоровенные мордатые детины в длинных брюках с оранжевыми лампасами — были вооружены палками и старыми заржавленными винтовками.

Если надсмотрщикам казалось, что крестьяне плохо работают, они награждали нерадивых ударами палок.

По дороге с озабоченным видом бежали королевские гонцы с почтовыми сумками через плечо. Гонцы были тоже в длинных штанах. Иногда они свободно перешагивали через всю нашу группу.

— Как это они ходят? — спросил Фунтик у Пиксы. — Они, наверное, на ходулях? А зачем ходули? Я здесь не вижу болот.

— Тссс! — испуганным шепотом остановил Фунтика Пикса. — Конечно, на ходулях. Но болота здесь ни при чем! У нас ходули не принято замечать!

— То есть как так — не принято? — спросил удивленный Хандрила.

— Потом все расскажу! — вполголоса ответил Пикса. — Нас могут подслушать!

После такого предупреждения мы решили пока что не задавать вопросов.

Несколько раз нас останавливали надсмотрщики, стражники и жандармы. Они расспрашивали, кто мы и куда идем.

Находчивый Пикса отвечал, что мы слуги трактирщика Финика. Он, Пикса, ведет нас в Страшенбург к новому хозяину, которому нас уступил Финик.

Один из жандармов, по просьбе Пиксы, написал нам бумагу, где про все это было сказано. Потом мы уже ничего не объясняли, а только молча протягивали бумагу.

Продажа слуг была, по-видимому, частым явлением в этой стране. Стражники, если они были грамотными, быстро пробегали глазами бумагу и отпускали нас. А если они были неграмотны — мы им читали то, что там написано. И нас уже никто не задерживал.

Городские ворота

Последний поворот дороги — и перед нами открылась столица Верзилии, город Страшенбург.

Страшенбург был самый настоящий старинный город, с городскими воротами, крепостной стеной, стрельчатыми башенками, церквами и рвом. Воды во рву не было. Вместо нее там были свалены мусор и всякая дрянь.

К воротам вел подъемный мост на цепях. Мост был всегда опущен. Цепи давно заржавели, а через ров можно было свободно перебраться по кучам мусора.

Перед воротами и по крепостной стене ходили стражники на низеньких ходулях. На больших ходулях легко было свалиться в ров.

Каждого входящего и выходящего стражники усиленно проверяли — не несет ли он оружие, или что-нибудь ценное, или вкусное. Еда и деньги немедленно отбирались. Часть отобранного поступала в казну. Другая — делилась между стражниками.

Теперь-то мы поняли, почему на гербе королевства было написано «Со всех — семь шкур!»

Если простой человек нес с собой оружие, его прямым ходом отправляли в тюрьму. И никогда уже оттуда не выпускали.

Мы было хотели повернуть назад и не идти в город. Но тут раздались рев и жужжание. Звук был такой, будто включили большой вентилятор. Неведомая сила потащила нас к воротам. Мы барахтались и отбивались, но ничего не могли поделать.

Оказывается, это и был вентилятор. Он втягивал в город зазевавшихся путников. А граждан, не угодных властям, тот же вентилятор выдувал вон из города.

В воротах, к большому нашему удивлению, у нас ничего не отняли.

Выручила предусмотрительность Пиксы. В бумаге, которую написал нам стражник, Пикса перечислил все наше имущество. Согласно бумаге, оно, так же как и мы, принадлежало нашему будущему хозяину. И отобрать его стражники не имели права.

В городе было тихо и пустынно. Не было слышно обычного уличного шума, голосов разносчиков, торговцев, уличных зазывал и фокусников. Изредка навстречу нам попадались жители в черных заплатанных костюмах, унылые, худые и неразговорчивые.

Иногда жандармы проводили с барабанным боем государственных преступников. Их вели в королевскую тюрьму.

Сытые жандармы лихо топали одетыми на ходули башмаками и пели:

Страшенбург нам понравился. Это был чистенький город, с хорошо замощенными улицами, приветливыми домиками из красного кирпича, со стрельчатыми окнами, петушками-флюгерами на крышах, резными дубовыми дверями.

Во дворе каждого домика росли деревья, качали головками цветы и бил маленький фонтанчик.

— Неплохо живете! — сказал Пиксе Хандрила. — Хотел бы я пожить в таком домике. Вон даже крыша черепичная! В дождливую погоду по ней гулять — не сорвешься.

— Кто это неплохо живет? — обиделся Пикса. — Это не мы живем в домиках, а наши хозяева! Простые люди у нас живут в подвалах!

Услышав такой ответ, Хандрила сконфузился и долго извинялся перед Пиксой.

Пока мы шли по городу, Угадай и Хандрила приглядывались, нет ли в городе собак и кошек. В их обществе они надеялись приятно провести время!

Надежды моих друзей не оправдались.

По улицам бегали крысы величиной с кошку и кошки величиной с мышь. Крысы выглядели нахальными и свирепыми.

Прохожих они злобно кусали за ноги.

Те, кто были на ходулях, от этого не страдали. Но простым верзильянцам, у которых ходулей не было, приходилось спасаться бегством. Они даже палки не имели, чтобы отразить нападение.

Когда маленькая кошка встречалась с крысой, то удирала от нее на крышу ближайшего дома. И оставалась там, пока крыса не скрывалась из виду.

— Нда!.. Плоховато приходится кошкам! — сказал Хандрила. — Сюда бы дюжину наших нормальных кошек. Они навели бы тут порядок!

— Даже мне жалко кошек, — заявил Угадай, — хотя я их не особенно люблю! Кроме тебя, конечно! — поспешно добавил Угадай, покосившись на Хандрилу.

Попадались в городе и собаки. Но только одной породы — полицейской. Самые что ни на есть противные собаки на свете.

У нашего Угадая чесались лапы. Ему страшно хотелось вступить в драку с этими псами. Но он понимал, что это неразумный поступок, и сдерживался изо всех сил.

Миновали базарную площадь. Одетые в черное женщины покупали продукты на обед. Половину каждой покупки они отдавали дежурному стражнику, складывавшему продукты в большой ларь с надписью: «Для короля».

Сидевшие в лавках толстые торговцы брали с покупательниц втридорога. Но в Верзилии не принято было торговаться. Хозяйки безропотно платили все, что с них спрашивали.

Немудрено, что они приносили домой так мало, что после обеда вся семья оставалась голодной.

Семья Сандино

Пикса сворачивал с одной улицы в другую, с площади в переулок и наконец привел нас в самую отдаленную часть города.

Мы вошли в маленький дворик, такой же опрятный и чистый, как и все дворы в этом городе. Несколько ступенек вниз — и Пикса постучал в запертую дверь подвала.

— Кто там? — спросила женщина за дверью.

— Мамочка! Это я! — ответил Пикса прерывающимся от волнения голосом.

Дверь отворилась. Пикса бросился в объятия матери.

Из-за материнского подола выглядывали две маленькие девочки. Девочки были славные, но такие же худенькие, как их брат.

— Пикса, дорогой! Как ты сюда попал? — сказала хозяйка дома.

— Убежал, мамочка! Больше я не мог жить у Финика! — ответил Пикса.

Это известие, по-видимому, огорчило маму Пиксы. Она всплеснула руками и заплакала. Утерев подолом слезы, она спросила:

— Кого ты с собой привел? Что это за мальчик? И кошка с собакой… И… и… вот этот зверь? — мама Пиксы кивнула головой в сторону Фунтика.

— Мои друзья, мамочка! Я вместе с ними убежал. Они были в опасности. Я им помог, и они помогли мне. А Фунтик не просто зверь. Он ученый!

С помощью Фунтика, который уже хорошо говорил по-верзильянски, мы объяснили, кто мы такие, что с нами случилось.

— Что же это я стою! — спохватилась хозяйка. После мы узнали, что ее зовут Тьенета. — Вы ведь, наверное, голодны? Идемте! Я приготовлю вам поесть.

Продолжая разговаривать, Тьенета стала хлопотать у очага.

Мы уселись на скамье и стали оглядываться.

Комната была чистенькая, вымытая до блеска, но очень бедная. В ней были только самодельный стол, две скамейки, сундук и большая деревянная кровать, на которой, по-видимому, спала вся семья.

На подоконнике стояли несколько горшочков с цветами. Цветы были хилыми. Солнце редко заглядывало в подвал.

Девочки с опаской поглядывали на нас и на своего неожиданно объявившегося брата. Сестры не видели его целых три года! Три года — это очень много, если тебе всего-навсего пять лет.

Постепенно девочки осмелели. Одна из сестер забралась Пиксе на колени. Вторая стала ласкать Хандрилу, мурлыкавшего у ее ног.

Тьенета постелила на стол единственную в доме скатерть и поставила скромное угощение.

— Садитесь, дорогие господа! — приветливо обратилась она к нам. — Садись, Пикса! Стол накрыт!

— Мы не господа! — гавкнул Угадай. — Но сесть можно. Спасибо!

Угадай вспрыгнул на скамейку и, в предвкушении обеда, громко забарабанил хвостом по ножке стола.

Горячая картошка в миске так вкусно пахла! На тарелочке зеленел лук, политый постным маслом, и лежали два огурца.

Тьенета поставила на стол плетеную корзинку с ломтями серого хлеба, чайник с кипятком и блюдечко, на котором было немножко меду.

Все показалось нам очень вкусным.

Голод — лучший повар, как сказал наш Фунтик. А может быть, это какой-нибудь другой ученый сказал?

Ели мы прямо как тигры! Ведь у нас больше суток маковой росинки во рту не было.

Фунтик как-то спросил меня, почему я никогда не забываю писать про еду.

Как же иначе? Я сам очень люблю поесть. Думаю, что и читатели любят. Им, должно быть, интересно знать, где и что мы ели.

Пока мы ужинали, Пикса спросил:

— Мамочка! Где сейчас папа?

— Папа приходит домой поздно. Но скоро, наверное, будет дома.

Не успела Тьенета ответить, как дверь с шумом отворилась и на пороге показался отец Пиксы.

Сандино был рослым плечистым человеком, еле помещавшемся в подвальной комнатке с низким потолком. Лицо у него было умное и доброе.

Пикса горячо любил отца. Но побаивался. Как было сказать отцу, что он, Пикса, лишил семью своего, хоть и маленького, заработка?

Впрочем, объяснений не потребовалось. Сандино отнесся к побегу сына спокойно. Он только сказал Пиксе:

— Раз ты ушел от Финика, значит, на то были причины. Придется тебя на недельку отправить к дяде. Финик наверняка будет тебя искать!

— А как же с ними? — робко спросил Пикса, дольше всего он беспокоился за нас.

— Мальчик останется здесь. Собаку, кота и вот этого толстенького мы поселим в курятнике, во дворе. Там много сена, им будем тепло!

Сандино умылся и тоже сел за стол.

Сандино работал на городской кузнице. Он был умелым мастером. Двадцать толковых и усердных молодых парней работали с ним. Трудились кузнецы, как и все простые люди Верзилии, от зари до позднего вечера.

Нам о многом хотелось расспросить Сандино. Но время было позднее. Сандино устал. Утром нужно было рано вставать. А ему еще предстояло отвести Пиксу к дяде Рамусу, брату Тьенеты. И мы отложили вопросы до следующего раза.

Сандино с Пиксой ушли. Тьенета постелила мне матрасик возле окна. Моих друзей она отвела в курятник. Не знаю, как они, а я заснул мгновенно. И проспал без сновидений до самого утра.

 

Глава IX

СТРАНА НА ХОДУЛЯХ

Рассказ друзей

У Тьенеты оказался добрый характер и золотые руки. К утру она успела выстирать и выгладить нашу одежду, пришила недостающие пуговицы и даже починила мне башмаки.

Я был очень растроган. И дал себе слово помогать Тьенете чем только смогу.

— Пока мне не станет ясно, что вас перестали разыскивать, — сказал, уходя на работу, Сандино, — лучше вам от дома не отлучаться.

Так мы и не видели в эти дни в Страшенбурге ничего, кроме дворика.

Здесь мы чувствовали себя в безопасности. Хозяин дома, богатый верзильянец, уехал с семьей на дачу. Дом его стоял на запоре. Мы могли не бояться, что кто-нибудь донесет на нас в полицию.

Однако каждый раз, когда мимо дома проходил жандарм или стражник, мы прятались в курятник. И выходили лишь тогда, когда девочки сообщали, что опасность миновала.

Такая жизнь не очень нам нравилась. Но что было делать? Сандино желал нам добра. Мы должны были его слушаться.

Мы даже морду Угадаю завязали носовым платком, чтобы он случайно не залаял.

По вечерам возвращался с работы Сандино. Иногда, под покровом вечерней темноты, прибегал Пикса. Приходили кузнецы — товарищи и ученики Сандино.

Нас очень интересовало: что за страна Верзилия? Что в ней за люди? Какие тут порядки?

Многое мы видели своими глазами и узнали от Пиксы. Но многое оставалось непонятным.

Вот что нам рассказали наши друзья.

Верзилия была настоящей полицейской страной. Во главе ее стоял король. К гражданам высшего класса относились придворные, священники, генералы и судейские. Купцы, чиновники, полиция, жандармы и палачи были гражданами старшего класса.

Те, кто работал и своим трудом кормил богатых верзильянцев и короля, были гражданами низшего класса.

От постоянного ничегонеделания богатые и знатные верзильянцы постепенно становились толстыми и низкорослыми. Чтобы стать повыше, знатные верзильянцы сначала надевали башмаки на высоких каблуках. Затем перешли на ходули.

Чем выше было положение верзильянца, тем длиннее были его ходули. Самые длинные были у короля.

Его Величество король Верзилии

Король Верзила VI никому не верил. Даже своим приближенным.

Но посоветоваться иногда нужно было. А с кем советоваться, если никому не веришь?

Король думал, думал и наконец купил где-то за границей большую вычислительную машину. Машина могла отвечать на сто тысяч разных вопросов.

С этой машиной король и стал советоваться.

Машина понравилась королю. И он захотел показать народу, что о нем, короле, думает умная машина.

Задумано — сделано. Машину вытащили на площадь и при всем честном народе задали ей ужасно длинный вопрос:

— Кто у нас в стране самый главный, самый старший, самый наивысочайший, самый наисамейший!

Король предложил, чтобы ответ был из шести букв. Поскольку в слове «король» их ровно шесть. Ни на одну больше, ни на одну меньше.

На передней стенке машины специально для этого случая были проделаны шесть больших окошек. В каждое окошко должно было выскочить по букве ответа.

Машина гудела и урчала. Она шипела и вздрагивала. И наконец выбросила в оконца шесть букв.

Но буквы были не те, что ожидал король.

Сначала выскочила буква «Б». За ней — «А». Потом «Л»… Слово получалось такое: БАЛБЕС.

В этой стране наши бранные слова были похвалой. Но почему-то слово «балбес» означало точь-в-точь то же самое, что и у нас.

Когда выскочила буква «С», толпа, собравшаяся на площади, замерла от изумления. А потом захохотала… Хохотала так, что даже колотушки стражников не могли навести порядок.

Впрочем, стражники тоже не смогли удержаться от смеха. Они чуть не попадали со своих ходулей…

— Даже машина, — говорили граждане, — разобралась в том, что у нас за король!

Король был в бешенстве. Он приказал вдребезги разбить машину и выкинуть ее на свалку.

Чтобы заставить народ забыть об этом досадном происшествии, король разослал по всей стране гонцов. Гонцы разъясняли гражданам, что король Верзилии вовсе не балбес.

Гонцы так преуспели в своих разъяснениях, что стоило среди ночи разбудить любого верзильянца и спросить его: «Кто у нас не балбес?», как верзильянец бойко отвечал: «Его королевское величество Долговязый Верзила VI».

Иногда не вполне проснувшийся верзильянец путал и на вопрос: «Кто у нас король?» — отвечал: «Его долговязое величество Балбес Верзила VI».

За такую ошибку верзильянца отправляли в тюрьму. Там он мог на досуге подумать о своей судьбе. И проникнуться еще большим уважением к мудрому королю.

Не удивительно, что простые люди терпеть не могли короля. А он терпеть не мог своих подданных.

К сожалению, преимущества были на стороне короля. Он мог штрафовать подданных, наказывать их и сажать в тюрьму. А подданные не могли оштрафовать или посадить в тюрьму короля! Хотя именно этого он и заслуживал!

 

Глава X

КТО ОПЛОШАЛ, ТОТ И ВЫРУЧИЛ

Пропавший Хандрила

— Ну что? Не видно?

— Нет. Не появляется!

— Вот беда. Что же теперь будет?

Угадай приник одним глазом к щели между досками и глядит во двор. Мы сидим в курятнике и волнуемся за Хандрилу.

Дело в том, что Хандрила отправился ночью погулять.

Кот отправился погулять! Что ж тут особенного?

Оказывается, не всегда безопасно ходить гулять. И вот почему.

Погода в Страшенбурге испортилась. Пошли дожди. Хозяева Сандино вернулись с дачи.

Сандино очень обеспокоился. Он не хотел, чтобы хозяева нас увидели. В городе уже висели объявления о побеге Пиксы. Сообщались его и наши приметы. Даже награда за нашу поимку была назначена.

Узнай только хозяева, что мы живем у них под боком, они выдадут нас и мы попадем в полицию.

Вот уже три дня мы живем в курятнике и носа не смеем высунуть.

А чтобы хозяева ненароком не заглянули в курятник, Сандино написал на его дверях мелом: «Карантин! Куриная холера — весьма опасно!»

Мы сильно скучали в заточении. Особенно тосковал Хандрила. Перед утренним сном он любил немного погулять по крыше. Он никак не мог лишить себя такого удовольствия.

Как мы ни уговаривали нашего приятеля, он и слушать ничего не хотел. Хандрила уходил глубокой ночью, а под утро, когда хозяева еще спали, возвращался к нам. До поры до времени все сходило благополучно.

Но сегодня Хандрила не вернулся вовремя.

Что можно увидеть из курятника

Весь день мы проводили в полутемном курятнике в обществе глупых кур. Чуть что — они начинали кудахтать как оглашенные и могли нас выдать. Чтобы не растревожить кур, мы даже ночью разговаривали шепотом.

Единственным развлечением было по очереди смотреть в щель между досками на то, что происходит во дворе.

Когда шел дождь, ничего не происходило. Когда дождь на время переставал, во дворе появлялись хозяева.

Хозяина звали Шницель. Он обычно сидел, развалившись в кресле, которое выносили для него из дому девочки, и отдавал приказания Тьенете.

— Поди туда! Нет, иди сюда! — кричал он. — Принеси то! Нет, унеси это!

И бедная Тьенета бегала взад-вперед, чтобы угодить этому толстому, ленивому дураку.

Поздним вечером домой возвращался усталый Сандино. Шницель и ему начинал приказывать: «Принеси воды! Убери кресло! Забей в стенку гвоздь! Повесь на него мой халат! Сбегай за пивом! Зажги трубку!»

Сам Шницель пальцем не хотел пошевелить. Тьенете даже приходилось кормить его с ложечки!

Жену хозяина звали Штрицель. Это была крикливая, сварливая женщина. Но зато великая модница. Каждый день она появлялась в новом платье. Шить эти платья должна была по ночам Тьенета.

Штрицель целыми днями разглядывала себя в зеркало. Она красилась, лила на себя флаконами разные духи. И посыпала нос пудрой. Но при этом забывала умываться обыкновенной водой. Вот какая была красавица Штрицель.

Впрочем, только она и считала себя красавицей. С моей точки зрения, это была противная неуклюжая верзильянка, с заплывшими глазками и щеками, свисавшими на подбородок. Вернее, сразу на три подбородка.

Детки стоили своих родителей.

Старшая дочка Фуфлыга была ужасная сластена. Она вечно жевала что-нибудь сладкое. Чтобы научить ее грамоте, даже кубики с буквами и цифрами ей заказали из леденцов. Леденцы она сгрызла, а грамоте так и не научилась.

Фуфлыге всегда было скучно. Она была жадная и завистливая. У таких девочек подруг не бывает. Хотя игрушек у нее было видимо-невидимо, они ей быстро надоедали. Со своим младшим братцем Далдончиком Фуфлыга только и делала, что дралась.

И братец же у нее был, я вам скажу! Трус отчаянный. Но всех, кто послабей его, он обижал. И очень радовался, когда обиженный плачет.

Далдончик терпеть не мог животных. Птичьи гнезда он разорял. По воробьям стрелял из рогатки. А в добродушных зеленых лягушек кидал камнями, норовя попасть в голову.

Когда мы все это видели, то чуть не лопались от негодования.

Фуфлыга и Далдончик дергали сестричек Лину и Лену за косы, делали им подножки, и те в слезах убегали к себе в подвал.

Глядеть на это было просто невыносимо!

Битва на крыше

Наконец погода стала меняться к лучшему. Появилось солнышко, а с ним и надежда на то, что хозяева снова уедут на дачу. Тогда окончится наше великое сидение в курятнике. Сандино выведет нас из города, и мы продолжим путешествие.

И вот сейчас все может испортить неосторожный Хандрила. Он того и гляди попадется на глаза хозяевам.

— Так и есть, попался! — сердито сказал Угадай.

— Да ну? Что ты говоришь! — не вытерпев, я прильнул глазом к щелке.

То, что я увидел, расстроило меня ужасно…

На крыше, прислонившись спиной к трубе, сидел Хандрила. Он шипел и грозно фыркал.

Из-за трубы к нему подбирался Далдончик, вооруженный большой рогаткой. По временам Далдон останавливался, заряжал рогатку камнем и стрелял в Хандрилу. Каждое попадание сопровождалось воплем кота и злорадным хохотом Далдончика.

Внизу, во дворе, стояла Фуфлыга. Она хлопала от радости в ладоши и кричала:

— Поймай его! Лови его! Это моя игрушка!

— Не твоя, а моя! — отвечал любящий братец и еще ближе подполз к Хандриле.

Хандрила, не зная, как выйти из трудного положения, прыгнул на Далдончика и вцепился ему когтями в руку.

Далдончик выронил рогатку, заорал и, потеряв равновесие, покатился с крыши. По дороге он задел Хандрилу. Оба грузно плюхнулись посреди двора. Чуть Фуфлыгу с ног не сбили.

О чем я, по правде сказать, не очень бы пожалел!

Непростительная ошибка

Тут Хандрила сплоховал.

Хлопнувшись о землю, он почему-то растерялся. Вместо того чтобы скрыться в подвале, Хандрила кинулся в курятник, пролез под дверью и зарылся в охапке сена.

Детки, немного придя в себя, подняли страшный крик и вой.

— Папа! Мама! На помощь! — кричали они.

Примчалась любящая мама Штрицель. Притащился на своих ходулях папа Шницель. Зареванные детки, перебивая друг друга, объяснили родителям, в чем дело.

После этого началась настоящая облава.

Папа накрепко запер ворота. К воротам он привалил внизу доску, чтобы даже в щель нельзя было проскочить. Все подвальные оконца закрыл фанерой.

Мама надела на свои напудренные лапищи толстые перчатки, «чтобы зверь не покусал».

Шницель отворил дверь, и вся ватага ввалилась в курятник. Куры подняли отчаянный шум.

Как ни брыкался я, как ни царапался Хандрила и кусался Угадай — противная семейка всех нас переловила.

На нас надели ошейники и какие-то собачьи поводки, чтобы мы не сбежали. Потом привязали к кольцам, ввинченным в стену дома, где когда-то, наверное, привязывали лошадей.

Мы и опомниться не успели, как все это произошло.

Позднее раскаяние

Хуже всех себя, конечно, чувствовал Хандрила. Наш друг понимал: во всем, что произошло, виноват он. Теперь нас могли ожидать самые неприятные вещи: полиция, суд… И мало ли что еще…

Помочь нам было некому. Сандино работал в кузнице. Тьенета ушла на базар. Пикса находился на другом конце города у дяди. А девочки, боясь Далдончика, сидели в подвале и, вероятно, ничего не слышали.

Но когда Сандино вернется — что он сможет сделать? И как объяснить ему, что все несчастья произошли из-за непослушания Хандрилы?..

Кот так расстроился, что на него жалко было смотреть. Как ни хотелось нам отругать своего друга, мы понимали, что ему и без того нелегко, и удерживались.

Тяжелые дни

К нашему удивлению, хозяева не выдали нас полиции.

Я даже не знаю, почему так получилось. То ли они объявлений не читали. То ли им было лень: полицейский участок находился через четыре улицы. А может быть, им казалось, что награда за поимку слишком маленькая?

Тем не менее для нас настали тяжелые дни.

Неожиданно для себя мы превратились в игрушки богатых верзильянских деток. Фуфлыга тискала нас в объятиях, купала в грязной мыльной воде и одевала в кукольные костюмы. А когда мы ей надоедали, Фуфлыга награждала нас колотушками.

Жестокий Далдончик норовил ущипнуть нас, пнуть ногой или кинуть камнем.

Вдобавок нас плохо кормили. За короткий срок мы исхудали ужасно. Шкурка на Фунтике висела как на вешалке. У нашего Угадая под кожей торчали ребра. О Хандриле и говорить не приходилось. Терзаемый угрызениями совести, кот совсем потерял аппетит. Он не ел даже тех кусочков, которые приносили по ночам девочки.

Убежать от хозяев не было никакой возможности. Днем мы всегда находились на глазах у Фуфлыги и Далдончика. Даже ночью нас сторожили.

Наступила теплая солнечная погода. В комнатах стало душно. Семейство Шницеля устраивалось теперь спать во дворе, на раскладушках.

Папа Шницель, несмотря на свою лень, закладывал ворота на засов и вешал огромный амбарный замок. А ключ от замка клал в карман длинных штанов, концами которых укрывался как одеялом. Попробуй тут убеги!

Угадай не выдерживает

— Это невозможно! — сказал нам как-то Угадай. — Я больше не вынесу! Сорвусь вот с цепи и всех их, толстых чертей, перекусаю! Да еще скажу потом, что я бешеный!

— Не делай этого! — сказал рассудительный Фунтик. — Ну хорошо! Ты их перекусаешь. Может быть, после этого нам удастся убежать! А дальше что?

— Верно! Что дальше? — спросил я.

— А дальше вся семья Сандино угодит за решетку. За то, что прятали нас. Нет, надо придумать что-нибудь поумнее!

— Уже! — неожиданно сказал Хандрила.

— Что уже? — удивился Угадай.

— Придумал! — ответил Хандрила. — Только погодите немножко! И подкормите меня! А то у меня от голода вся энергия израсходовалась. Голова совершенно не работает!

— Конечно! Какие могут быть разговоры! — согласились мы. — А что ты придумал?

— Пока не скажу. Скоро увидите! Ответьте-ка мне на один вопрос. Что больше всего на свете любят эти шницели-штрицели?

— Деньги! — сказал я.

— Вещи! — сказал Фунтик.

— Я думаю, деньги и вещи! — заявил Угадай.

— Ну правильно! И мне так кажется! — заключил Хандрила.

Затем кот умолк и глубоко задумался. Мы тоже примолкли, чтобы не мешать ему размышлять.

Как полезно знать химию

Несколько дней Хандрила думал, а мы его подкармливали.

Лина и Лена таскали коту, кроме еды, древесный уголь, кусочки серы и какую-то селитру. До сих пор не знаю, что такое селитра.

Все, что Хандрила получал, он тер, толок, смешивал и просеивал. Получался черный порошок. Маленькими порциями Хандрила отправлял его с девочками в дом, где они прятали порошок в укромном месте.

Другую изготовленную Хандрилой смесь, похожую по виду на замазку, мы намазывали на проволоку и прутики. Когда мы спрашивали Хандрилу, что это такое, он отвечал: «Холодный огонь!» И больше ни в какие объяснения не пускался.

Вы сами понимаете, что Хандрила занимался «химическими делам» только по ночам. Днем оп спал как убитый. Это очень не нравилось Фуфлыге, считавшей кота самой интересной своей игрушкой.

Наконец все приготовления, по-видимому, были сделаны. Хандрила долго совещался с Сандино, пришедшим к нам глубокой ночью. О чем они говорили — мы так и не расслышали. Знаем только, что Сандино тихо посмеивался.

Потом Сандино спрятал себе под куртку палочки и проволочки, замазка на которых давно высохла, и унес в дом.

Я и Угадай просто сгорали от любопытства.

Фунтик, кажется, кое о чем догадывался, но молчал. Он знал, что Хандрила любит устраивать сюрпризы, и не хотел портить ему удовольствие.

Пожар! Горим!

Мы не очень удивились, когда однажды вечером Хандрила предупредил нас, чтобы мы были наготове.

Стемнело. Шницель и его семейство улеглись спать на раскладушках. Как всегда, они расположились таким образом, чтобы мы даже близко к воротам не сумели подобраться, не потревожив кого-нибудь из членов семьи.

Легли и мы. Около стены дома для нас была брошена охапка сена.

Когда во дворе раздался мощный храп четырех глоток, Хандрила поднялся. Он сверкнул в темноте своими зелеными глазами и ловко отцепился от поводка.

Неслышно ступая мягкими лапами, кот подошел к постели Шницеля. Там он подергал зубами одну из Шницелевых штанин. Оттуда выпал коробок спичек. Подергал за другую. Оттуда выскочил ключ, который Хандрила подхватил, не дав ему упасть на землю.

Ключ Хандрила снес Угадаю. Потом кот вернулся за спичками, вытащил одну из коробка и чиркнул ею. Спичка загорелась.

При слабом свете спички мы увидели, как Хандрила нагнулся и поднес ее к какому-то шнурку, незаметно тянувшемуся у стены дома.

Откуда взялся этот шнурок? Не иначе как Сандино его там положил!

Огонек вспыхнул ярче и медленно пополз по шнурку. Добравшись до угла дома, огонек стал подниматься вверх, дошел до окна и исчез в комнате.

— Ну, теперь держись! — мяукнул Хандрила. — Только не пугайтесь! Как скажу — сразу бегите к воротам!

Мы так напряглись, как будто собирались бежать стометровку…

Прошло еще две секунды или три… Не знаю точно — часы у меня стояли.

«Бабах»! — раздался вдруг страшный грохот.

Нас тряхнуло. Из окон дома посыпались осколки стекла.

Шницель, Штрицель, Далдончик и Фуфлыга подскочили на своих раскладушках. Они не сразу поняли, что творится. Но трусливые детки заревели в голос.

«Бабах! Трах!» — раздался грохот еще более сильный, чем в первый раз.

Нас снова тряхнуло. Раскладушки опрокинулись, и все Шницели очутились на земле.

А потом началось самое интересное! Изо всех окон дома посыпались снопы ярких искр. Белых, красных, синих, зеленых… Больше всего было красных. Стало светло как днем.

— Пожар! Горим! — завопил вдруг истошным голосом Хандрила.

— Горим! Пожар! Спасайтесь! — закричали мы хором.

— Пожар! Кошмар! — завизжала мама Штрицель.

Детки ее заревели еще пуще. Шум поднялся невообразимый. Мне стало казаться, что, может быть, и в самом деле пожар?

— Караул! — воскликнул вдруг Шницель. — Мои деньги! Мои денежки! Там горят мои деньги! Сандино! Тьенета! Сюда! Бегите в дом! В сундуке и шкафу деньги! Спасайте их!

Из подвала вылезли Сандино и его семья. Никто из них не проявлял ни малейшего желания кидаться в горящий дом и спасать деньги Шницеля.

— Мои платья! — закричала Штрицель. — Мои духи!

— Мои игрушки! — заливаясь плачем, вопила Фуфлыга. — Мои конфеты!

— Моя копилка! Моя рогатка! — орал Далдончик.

Не сговариваясь, все четверо кинулись в дом, откуда продолжали сыпаться красные искры.

Когда последний из Шницелей исчез в доме, Сандино захлопнул дверь и повернул торчавший в замочной скважине ключ.

— Скоро не выберутся! — крикнул он. — Окна высоко! Не выпрыгнешь!

— Бежим! — скомандовал Хандрила и бросился к воротам.

У ворот уже стоял Угадай, открывавший похищенным у Шницеля ключом амбарный замок.

Через мгновенье мы были на улице.

У ворот нас ожидала повозка на резиновом ходу, запряженная двумя черными лошадьми. На облучке сидел Пикса. Мы и вся семья Сандино забрались в повозку.

Пикса чмокнул губами. Лошади тронулись. Скоро они уже неслись вскачь по спящим улицам Страшенбурга.

 

Глава XI

ОДИН ЗА ВСЕХ, ВСЕ ЗА ОДНОГО

Мы в убежище

— Так, значит, ты делал порох? — спросил Фунтик улыбавшегося во весь рот Хандрилу.

— Совсем немножко, только чтобы попугать хозяев! — ответил Хандрила. — А потом зажег фейерверк! Ну что, прав я был? Семейка сразу же кинулась спасать свое добро!

— Это ты ловко придумал, — сказал я.

Мне было досадно, что такая умная мысль пришла не в мою голову. Впрочем, что толку, если бы даже и пришла?.. Химию-то я не знал! И пороха бы не выдумал!

Семья Сандино и наша компания живем теперь в рощице, на окраине города. Пиксин дядя Рамус отрыл для нас землянку. И так здорово ее замаскировал — ни один стражник не догадается.

Снова нам приходится скрываться. Ничего не поделаешь! Нас ищут по всему городу.

И все же нам теперь неплохо! Рядом с нами Пикса и девочки. Охраняют нас друзья Сандино.

Когда начинает смеркаться, они собираются в землянке. Все они славные простые люди и очень любят своего вожака Сандино.

Друзья Сандино толкуют обычно о своих делах.

— Плохо то, — огорчается старый сапожник Анто, — что сила в Верзилии на стороне богатых. У них оружие. У них стражники, полицейские. За них солдаты…

— Если мы поднимемся, солдат нечего опасаться! — успокаивает его дядюшка Рамус. — Солдаты наверняка перейдут на нашу сторону!

— И за оружием дело не станет! — говорит Сандино. — Мы его сами изготовим. Дядюшка Рамус нам поможет!

«Конечно, — думаю я, — у богатых сила. Но богачи даже друг друга боятся и ненавидят. А простые люди горой стоят за товарищей. Один за всех, все за одного!»

Вскоре приятели Сандино отрыли неподалеку еще несколько землянок. Там они устроили оружейную мастерскую.

Днем в землянках никого не было. А по ночам до нас доносился тихий звон молотков. Это оружейники ковали мечи и сабли, мастерили ружья и пистолеты.

Нам очень хотелось помогать взрослым. Скоро такая возможность представилась.

Через неделю Сандино разрешил выходить по вечерам на улицу. Тут Пикса познакомил нас со страшенбургскими ребятами. Мы быстро подружились.

Нам было, правда, не до проказ. Сандино поручил нам важное дело. И мы старались сделать все, чтобы он был доволен.

По ночам мы расклеивали листовки на улицах Страшенбурга. Тащили ружья и сабли у зазевавшихся или спящих стражников. Да еще пели на площадях и переулках задорные песни против короля!

Песенки мы сочиняли сами. Через день или два их пел весь город. Вот одна из таких песенок.

Король был в бешенстве. Он приказал хватать и сажать в тюрьму каждого, кто будет петь песни.

Хватали… Сажали… А песенки тем не менее продолжали петь.

Новости о Волшебных Перьях

В один из вечеров мы рассказывали Сандино о своем дедушке. Пытались даже показать, как он рисует.

Правда, из этого у нас мало что получалось. Хорошо рисовал только Пип. Но Пипа с нами не было.

Сандино и Пикса слушали нас и удивлялись: как это мы живем у художника, а сами не умеем рисовать?

— Мы еще что! С нас спрос небольшой! — отвечал Угадай. — Вот у дедушки в школе есть ученики — так те совсем плохо рисуют.

— Даже хуже нас! — пояснил Хандрила. — Они ленивые!

— Если бы вы только знали, как огорчается дедушка! — сказал Фунтик.

— Мы и в путешествие-то отправились, чтобы найти Волшебные Перья! — решил я открыться Сандино и Пиксе.

— Какие перья? — переспросил Пикса.

— Волшебные! — повторил Фунтик. — Из хвоста знаменитого попугая Арарахиса. Нам сказали, что с их помощью любого можно научить рисовать!

— Вот только где их найти? — мрачно гавкнул Угадай.

Сандино задумался.

— Слышал я что-то об этих перьях! — спустя минуту сказал он. — Мой двоюродный брат — моряк — рассказывал об этой заморской диковинке. Но только нелегко их добыть!

— Что вы говорите? — с тревогой спросил Фунтик.

— Да! Придется пересечь нашу страну Верзилию. Потом лежащую за ней Великую Прибрежную Страну. Затем переплыть море, чтобы добраться до жаркой страны Яфрики. И уже где-то в Яфрике разыскать этого вашего попугая.

— Нда!.. Не просто! — глубокомысленно пробурчал Угадай.

— Сложная программа! — сказал Фунтик, любивший выражаться по-ученому.

— Но мы ее выполним! — сказал я твердо. — Чего бы это ни стоило!

— Еще бы! — заметил Угадай. — Без Волшебных Перьев теперь стыдно и на глаза дедушке показаться!

Я подумал, что Угадай это очень верно сказал.

Нас схватили

Чем дальше, тем больше входили мы с Пиксой и его товарищами во вкус ночных похождений.

Из нашей компании клеили листовки мы втроем: я, Угадай и Хандрила. Фунтика мы с собой не брали. На своих коротких лапках он не смог бы убежать от стражников. Подвергать его опасности мы не хотели.

Фунтик огорчался, что его не берут. Даже сердился.

Однажды он все же упросил нас взять его с собой.

В эту ночь мы собирались пойти в центр города, поближе к Базарной площади.

Фунтику мы поручили стоять недалеко от полицейской казармы и, в случае опасности, подать сигнал тревоги.

У меня, Пиксы и еще двух мальчиков были маленькие ведерки с клеем и кисти, которые мы прятали под одеждой. Угадай и Хандрила несли на спине пакеты с листовками.

До Базарной площади мы добрались без особых происшествий. По дороге ни разу не наткнулись на ночной патруль.

С самого начала работа пошла хорошо. Пикса и мальчики выхватывали из-за пояса кисти, макали их в клей и быстро мазали стену в четырех местах.

Я вынимал листовки из пакетов на спине Угадая и Хандрилы. И… раз… раз… раз… раз! — приклеивал их к стене. Нужно было разгладить бумагу, чтобы крепче держалась, и идти на новое место.

На листовках было написано:

«Долой короля и богачей!»

«Да здравствует свободная Верзилия!»

Работа подходила к концу. Осталось несколько листовок.

Со стороны казармы донесся какой-то слабый писк.

Может быть, это была кошка, убегавшая по водосточной трубе от хищной крысы.

Ну, теперь все в порядке! Вынимаю из кармана последнюю листовку… Пикса делает взмах кистью. Клей растекается по стене. Я прикладываю листовку… Как вдруг!..

— Ага-а-а! Попались!

Чья-то грязная лапа зажала мне рот. Другая схватила за шиворот и подняла высоко воздух.

Я пытался вырваться. Но поздно… Я в руках стражника.

Наверное, попались и мои друзья. Об этом я мог судить по слабому визгу Угадая и хриплому, сдавленному мяуканью Хандрилы.

Попался и бедняга Фунтик. Оказывается, он пытался предупредить нас. Но мы увлеклись и не обратили внимания на его сигнал.

А Пикса? А мальчики? Что с ними?

Я барахтался в сильных руках стражника. Но все же успел расслышать топот убегавших ног и крики полицейского, преследовавшего Пиксу:

— Стой! Стой! Остановись! Ах ты славный! Ах ты милый!

Один из полицейских зацепился ходулями за угол дома и с грохотом повалился на мостовую. Второй наткнулся на него и полетел тоже.

В этот момент ручища стражника соскользнула с моего лица. Я вздохнул полной грудью и отчаянно закричал вслед убегавшим:

— Пикса! Ребята! Нас схватили!

Раздался далекий голос Пиксы:

— Слыы… шал!

И все смолкло.

— Молчи, славный! — злобно гаркнул на меня стражник и снова закрыл мне рот рукой.

Упавшие стражники, охая и проклиная все на свете, поднялись с земли и снова водрузились на ходули.

Нас связали и, награждая колотушками, погнали в государственную тюрьму. А наутро повели во дворец.

 

Глава XII

КОРОЛЕВСКИЙ СУД

Встреча с королем

— Введите обвиняемых! — раздался мрачный голос глашатая.

Двери распахнулись. Стражники подтолкнули нас сзади палками. Мы вошли в полутемный зал.

Тронный зал короля был большим и длинным. Далеко, в противоположном его конце, виднелся трон. К нему вела ковровая дорожка, по которой, вероятно, шли послы иностранных держав, богатые купцы и министры.

Идти приходилось так долго, что постепенно душа идущего уходила в пятки. На это, видимо, и была рассчитана столь длинная дорога к трону.

Чтобы вселить ужас в посетителя и окончательно лишить его возможности соображать, среди немой тишины возник отвратительный вой сирены.

Звук был такой, что я невольно поглядел на небо. Не летят ли самолеты?

Неба я не увидел, а увидел потолок. Потолок был грязный и закопченный. На балках, повиснув головами вниз, спали ушастые летучие мыши.

Одна из мышей проснулась и ехидно подмигнула мне левым глазом. Как будто хотела сказать: «Что, попался? Будешь теперь знать!»

Я старался держаться храбро, хотя на душе у меня кошки скребли.

Угадай тоже был грустен. Но не потому, что боялся. Просто ему хотелось есть. Угадай совершенно не переносил голода.

Хандрила шел к трону с невозмутимым видом. Невозможно было понять, страшно ему или нет.

А Фунтик совсем упал духом. Стражники пригрозили, что съедят его с картошкой и огурцами. Ну кому же хочется быть съеденным?

И вот мы остановились перед огромнейшим троном, чуть не упиравшимся в потолок.

Под самым потолком сидел человечек с маленькой головой, большими торчащими ушами и брезгливо оттопыренной нижней губой.

Длинные ноги человечка в красных штанах с золотыми лампасами свешивались чуть не до пола. Нам теперь уже было нетрудно догадаться, что это не ноги, а ходули.

— Подойдите поближе! — проревел в микрофон обладатель маленькой головы и длинных ног. Радио усилило звук, и голос человечка гулким эхом прокатился по залу.

— Да нам уже некуда! — сказал я.

Действительно, наши носы упирались в подножие трона. А над головами раскачивались огромные ботинки уродца.

— Все равно подойдите! — капризно сказал длинноног.

— Падайте ниц! Падайте ниц! — свистящим шепотом скомандовал глашатай. — Перед вами — его величество король Долговязый Верзила Шестой!

— Мне что-то не хочется! — сказал я. — Тут у вас очень грязный пол.

— Не рассуждать! — свирепо гаркнул глашатай и ловко сделал мне подножку. Я упал на колени, да так и остался стоять, придавленный сверху палкой.

Угадая и Фунтика тоже придавили палкой, и они вынуждены были лежать на брюхе. Хандрила фыркнул и сам лег на пол. Перед этим он подмел хвостом тот кусочек пола, где ему предстояло лечь.

Нас обвиняют

— Главный Устрашитель! — проревел король. — Прочитайте обвинительное заключение!

Из-за трона выступил вперед прокурор. Почему-то он и остальные приближенные короля все время прятались за широкой спинкой трона.

Длинное, худое лицо Главного Устрашителя, тонкий разнюхивающий нос, сверлящие глазки не сулили нам ничего хорошего.

Голос у прокурора был хриплый и лающий. Этим сравнением я не хочу обидеть Угадая. Угадаев лай был просто райской музыкой после злобного гавканья прокурора.

Устрашитель откашлялся, облизал языком тонкие губы и начал:

— Обвинительное заключение. Группа чужеземцев, проникшая в королевство Верзилию, за короткий срок пребывания в стране нанесла нашему государству огромный ущерб. Возглавлявший группу пришелец, по имени Михрюшка…

— Михрютка! — крикнул я.

— Прошу не перебивать! — злобно прошипел прокурор. — Продолжаю… Михрюшка, совершил нападение на робких жандармов нашей пограничной охраны. Обезоруженные жандармы остались без усов, штанов и прочих средств необходимой обороны.

Воспользовавшись их беспомощностью, Михрюшка и его доброумышленники перешли границу.

В гостинице «Приют неизвестного разбойника» Михрюшка и его благодетели пытались убить и ограбить глубокопрезираемых граждан Финика и Пандору. Затем они насильно увели с собой малолетнего Пиксу, обязанного служить Финику по договору еще десять лет.

Проникнув в столицу королевства, Михрюшка покушался на имущество многопроклинаемого гражданина Шницеля. Он задумал лишить его скудных средств к существованию, как то: золота, бриллиантов и других предметов первой необходимости.

В довершение всего Михрюшка и его компания сеяли смуту среди граждан низшего класса, стараясь поднять их против нашего незаконного короля и негодяя Долговязого Верзилы Шестого.

Исходя из вышеизложенного, чужеземцы привлекаются к ответственности по статьям пять, пятнадцать и двадцать пять «Уложения о поощрениях королевства Верзилии» и подлежат суду по законам королевства.

Прочитав обвинительное заключение, Устрашитель низко поклонился королю.

Король, исполнявший роль верховного судьи королевства, пососал палец, как будто хотел высосать из него умные мысли, и провозгласил в микрофон:

— Введите пострадавших!

Отворились боковые двери. В них показались четверо свидетелей.

Впереди, в лохмотьях, закопченные от порохового дыма и с полуобгоревшими усами, шагали два жандарма-пограничника. Носы их блестели.

За пограничниками, опираясь на палки и прихрамывая, тащились Финик с супругой. Голова у Финика была вся в шишках. Под глазом красовался здоровенный синяк.

Пандора поджала губы, отчего роту нее выглядел совсем провалившимся. Картофелину старуха сумела вынуть. Но в ней навеки остались два ее последние зуба.

Как нам ни было грустно, но, увидев такую странную процессию, мы не смогли удержаться и фыркнули.

— Не сметь смеяться! — закричал Устрашитель. — Здесь только плачут! Стражники! Примените к подсудимым меру успокоения!

Стражники повиновались. Они больно стукнули меня и моих друзей палкой.

Сквозь слезы я разглядел, что король довольно улыбнулся.

Он был единственным в этой стране, кому не запрещалось смеяться.

Допрос пограничников

Прокурор обратился к жандармам и трактирщикам и спросил:

— Пострадавшие, на что вы жалуетесь?

Все четверо дружно зарыдали, но не столько от огорчения, сколько потому, что так полагалось во время судебного разбирательства.

— Прекратить плач! — крикнул прокурор.

Пострадавшие, как по команде, захлопнули рты. Слезы у них мгновенно высохли.

— Повторяю: объясните суду, на что вы жалуетесь! — произнес Устрашитель.

— Гал… гал… гал!.. — загалдели, перебивая друг друга, свидетели.

— Отставить! Говорить по одному! — скомандовал прокурор. — Отвечай ты! — указал он пальцем на одного из жандармов.

— Сейчас, ваше высокопревосходительство! Дайте подготовиться! — сказал жандарм.

Не дожидаясь разрешения, он вынул из кармана штанов пузатую фляжку, открыл пробку и отхлебнул добрую половину содержимого. После этого нос жандарма заблестел еще больше.

— Мы бдительно охраняли границу, — начал жандарм. — В карты мы не играли. Ни-ни! Глядели во все глаза! Но, воспользовавшись нашим беспомощным состоянием, эти разбойники напали на нас. Они нас обезоружили и нанесли увечья. До сих пор руки не двигаются!

Сказав это, жандарм несколько раз согнул руку в локте, а потом сжал пальцы в кулак. Наверное, чтобы показать, какой была рука до этого ужасного происшествия.

— Продолжай! — крикнул прокурор, увидев, что жандарм замешкался.

— Оправившись от по… от по… от побоев, мы кинулись за разбойниками в догоню… ик! … в погоню, — продолжал жандарм, — но быстро бежать мы не могли, так как ихняя собака, — жандарм указал пальцем на Угадая, — искусала нам все пр… пр… прятки… ик!.. пятки. Когда мы, наконец, нагнали бандитов, мы собирались выстрелить в них…

— Он же сказал, что мы их обезоружили! Зачем он врет?! — крикнул я.

— Молчать! — свирепо гаркнул Устрашитель. — Жандарм находится под присягой! Он говорит чистую правду! Продолжай! — приказал он жандарму.

— Мы хотели выстрелить в них! Но с помощью магнита или чего-то там еще разбойники повернули рула наших дужей…

— Дула ваших ружей! — поправил прокурор.

— Ружа наших дулей, — согласился жандарм, — в обратную сторону. Раздался страшный гром и треск. Каким-то вихрем нас унесло далеко от места тр… пр… происшествия. Когда мы проснулись… То есть когда мы очнулись, мы увидели, что на нас нет ни мундиров, ни штанов. Остались одни клочки! Вот!

— Таким образом, нанесен еще ущерб государственному имуществу, — подытожил прокурор. — Запиши это! — обратился он к маленькому писцу, который подробно все записывал, по временам бросая на нас сочувственные взгляды.

— Что ты можешь добавить? — обратился Устрашитель ко второму жандарму.

— Я думаю, ваше сиятельство…

— Высокопревосходительство! — поправил прокурор.

— Я думаю, ваше превысокоходительство, что у разбойников есть какое-то новое страшное оружие, из которого они по нам выпалили!

— Верно! — радостно закричал прокурор. — Писец! Запиши! Необходимо узнать у подсудимых секрет нового оружия! Оно поможет нам на войне против наших дорогих, любимых соседей!

— Это все, что ты хотел добавить? — снова обратился прокурор ко второму жандарму.

— Все! — браво ответил жандарм. И так щелкнул каблуками, что чуть не свалился с ходулей, на которых еле стоял.

Допрос Финика и Пандоры

Устрашитель победным взором оглядел собравшихся и обратился к хозяину гостиницы:

— Презираемый гражданин Финик! На что вы жалуетесь?

— На все жалуюсь! — захныкал Финик. — Трактир плохо посещают! Печка испортилась — дымит! Пандорочка меня колотит! Вчера соседская собака слопала кусок мяса!..

— Я вас не об этом спрашиваю! — раздраженно прервал Финика Устрашитель. — На что вы жалуетесь по настоящему делу?

— Да я по-настоящему жалуюсь!.. Несчастная у меня жизнь! — И Финик снова залился слезами.

— Стражники! Приведите пострадавшего в чувство! — приказал прокурор.

Один из стражников стукнул Финика палкой по голове, после чего у трактирщика выскочила на затылке новая шишка.

— Вот эти, — сказал приведенный в чувство Финик и указал на нас, — пытались нас убить и ограбить. Они испортили музыкальную машину. Машина после их разговоров отказывается теперь играть наши веселые песни. А потом эти разбойники убежали из гостиницы и не заплатили за ночлег и ужин. Они увели моего слугу Пиксочку, несмотря на то, что он отчаянно сопротивлялся. Они обстреляли нас с женой взрывчатыми веществами и развели в доме колючих клопов. Теперь мы полные инвалиды. Ходить не можем! Есть не можем! Возместите нам убыыыыыытки! — заревел в голос Финик.

— Прекратить плач! — крикнул прокурор.

Финик прикрыл ладонью затылок и немедленно осушил слезы.

— Что вы можете добавить к показаниям мужа? — обратился Устрашитель к Пандоре.

— Што ешше шкажать… — зашамкала Пандора. — Пропали мои жубки, пропали мои паршивенькие! Оштались в картошке!

— Все? — спросил прокурор.

— Вше, вше! Што ешше шкажать?

Пандора обернулась, показала нам язык и погрозила кулаком.

Приговор

— Ваше величество! Предоставляю вам слово для вынесения приговора! — сказал прокурор.

— Как это — ему слово? — крикнул я. — А я?.. А мы?.. Где же защитник?.. Мы должны оправдаться! Все это неверно! Мы будем жаловаться!

— По законам Верзилии обвиняемые не имеют права жаловаться. И тем более — оправдываться! — разъяснил Устрашитель. — Раз вы обвиняемые, значит, уже виноваты!

— Пришельцы! Слушайте мою волю! — громовым голосом произнес Долговязый Верзила VI. — Вы пытались сеять смуту среди скверного и ненавидящего меня народа. Вы совершили дерзкое покушение на жандармов моей пограничной стражи. Вы причинили тяжкие увечья доктору грабительских наук, кавалеру ордена Великого Свинства Финику и его презираемой жене Пандоре. Вы обидели семью гнуснопочтенного торговца Шницеля. Вы признали себя виновными в указанных выше добрых делах. А если и не признали, — это все равно. Я еще вчера признал вас виновными! За все ваши благодеяния, я приговариваю вас к пожизненным каторжным работам!

Мы попытались возразить, но стражники зажали нам рты.

После объявления приговора в зале воцарилась тишина. Писец записывал тронную речь короля. Писал он не слишком прытко, и все должны были ждать, пока он не закончит.

Голос его величества короля

Во время речи короля я никак не мог понять, откуда у тщедушного уродца такой низкий, громыхающий голос. Прямо как у могучего великана!

Были и другие непонятные вещи. Губы короля часто двигались не в такт словам. Иногда слова кончались, а губы продолжали шевелиться. Случалось и так, что король не успевал открыть рот, а из репродуктора раздавался густой, урчащий бас.

«Может быть, король учился чревовещанию? Или за спиной у него говорит кто-нибудь другой», — подумал я.

Были озадачены и мои товарищи.

Разгадать загадку попытался Фунтик.

Рассеянный стражник, охранявший нашего профессора, не заметил, как Фунтик на своих коротеньких лапках побежал к трону. Добежал и исчез за ковром.

Через минуту Фунтик выбрался обратно. Он чихнул и довольно улыбнулся. Фунтик всегда чихал, когда делал какое-нибудь важное открытие. И когда был простужен — тоже.

После небольшой паузы король снова открыл рот:

— Имущество подсудимых, — раздался неожиданно тонкий голос из репродуктора, — подлежит кон-фискак-ции и пе-ре-бере-даче в короворолевскую казззз…

Дальше речь короля стала совершенно неразборчивой. Он открывал рот, как рыба, вытащенная из воды. А репродуктор верещал на высоких нотах:

— Тр… бр… бр… пи… пи… пи… пи…

Все ахнули. На губах у стражников появились улыбки, строго запрещенные в этой стране.

Побагровев от злости, король что-то сказал прокурору. Прокурор послушно полез под трон.

Спустя минуту Устрашитель выскочил из-за спинки трона, как Петрушка из коробки, и мигнул королю. Король приободрился и приготовился продолжать речь.

Но вместо королевского голоса из репродуктора раздался душераздирающий вой сирены. Все в зале оторопели.

Пограничные жандармы повернулись кругом и стукнулись лбами. Из глаз у них посыпались искры.

Финик и Пандора кинулись к дверям. Они бежали с быстротой, которой мог позавидовать любой чемпион мира. Куда девались все их недуги?!

Хандрила, которому Финик наступил по дороге на хвост, ринулся за обидчиком.

Угадай не мог равнодушно смотреть на мелькающие ноги. С громким лаем он устремился за бегущими.

Я схватил в охапку Фунтика и бросился за приятелями. Может быть, пользуясь суматохой, нам удастся бежать?

Часовые куда-то исчезли. Еще немного — и мы на свободе!

Нет, не судьба!

Пандора, запутавшись в ковровой дорожке, растянулась у самого выхода. О нее споткнулись Финик и два жандарма. Скоро около дверей барахталась «куча мала».

Пока упавшие поднимались, часовые вновь заняли свои места у дверей.

Стражники притащили нас к подножию трона.

Разгневанный король попытался сойти с трона, чтобы выключить сирену. Он сделал это так неловко, что выскочил из штанов. И повис на одной ходуле, зацепившись за нее трусиками.

Король висел на палке, болтая в воздухе короткими, кривыми ножками и яростно размахивая кулачками.

Как мы ни были расстроены неудачей побега, нам стало смешно. Мы захохотали во все горло. Смеялась Пандора, раскрыв беззубый рот. Хохотали как сумасшедшие маленький писец и стражники. Даже на губах Устрашителя зазмеилась неуважительная улыбка.

 

Глава XIII

ТЮРЬМА И ПЛОЩАДЬ

Секреты короля

Мы сидим в верхней камере Красной Башни. Красная Башня — главная государственная тюрьма Верзилии.

Как только нас водворили в тюрьму, пришел Старший Стражник. Он объявил, что король изменил приговор.

Ввиду особой тяжести совершенных благодеяний мы приговариваемся к смертной казни.

Когда я это услыхал, сердце у меня упало.

Я взглянул на товарищей. Они держались мужественно.

Тогда я хлопнул себя ладонью по животу. Сердце вновь встало на свое место.

Постепенно мы пришли в себя, и я задал Фунтику вопрос, который не давал мне покоя:

— Фунтик! Почему король так странно разговаривал?

— Очень просто, — ответил Фунтик, — королевская речь была заранее записана на магнитофонную ленту. Король, должно быть, такая балда, что двух слов связать не умеет. А я нашел магнитофон и перевел ручку скорости. Вот король и заторопился как на пожар.

— А почему завыла сирена? — снова спросил я.

— Это прокурор перестарался! Он включил не ту ленту! — объяснил Фунтик.

Таким образом, на суде раскрылись сразу три тайны короля: малый рост, глупость и пискливый голос.

Злые правители не любят, когда посторонним становятся ясны их секреты. Вдруг потом они станут известны народу?

Вот почему король и вынес нам самый суровый приговор.

Вызывание Пипа

Выбраться из башни невозможно. Стены ее толстые, изнутри гладкие, как стекло. Единственное оконце высоко. Оно заделано частой и крепкой железной решеткой. До него не достать, даже если мы заберемся друг на друга.

Единственный, кто мог бы нам помочь, был Пип.

Если бы только Пип сумел до нас добраться! Он хитер и увертлив. Он умеет летать!

Какое великое дело — иметь крылья! В любой момент можно вспорхнуть и полететь куда захочешь!

Но от Пипа давно уже не было ни слуху ни духу. Где он теперь?

— Где-то наш дорогой Пипушечка? — неожиданно сказал Угадай.

— Я сам только что об этом подумал! — удивленно ответил я.

— И я подумал тоже! — воскликнул Хандрила.

— И я! — произнес Фунтик.

— Здорово! Как это мы все сразу подумали об одном и том же? — заключил я. — Нам мог бы помочь Пип. Но как его вызовешь? Радиопередатчика у нас нет…

Я тяжело вздохнул.

— Ученые говорят, что можно передавать мысли на расстояние! — сказал вдруг Фунтик. — Передавать без радио! Это называется «телепатия».

— А ты откуда знаешь? — недоверчиво спросил я. — Ты ведь, кажется, до буквы «Т» не доел… То есть не дочитал!

— Это верно! — согласился Фунтик. — Но я съел том на букву «В». А там есть статья «Внушение мысленное».

— Как же это делается? — спросил я.

— Как съесть Энциклопедию? — не понял меня Фунтик.

— Нет, вот это… мысли на расстояние… — пояснил я.

— Надо сильно задуматься. Подумать о том человеке… — сказал Фунтик.

— О той синице! — поправил я.

— О той синице, которой ты хочешь передать свои мысли. Когда ты настроишься на этот лад, приказывай мысленно: «Прилети сюда! Прилети сюда!» Ясно?

— Ясно-то ясно! Да почему ты сам этого не сделаешь?

— Я ведь только свинка! Хотя и умная! — вздохнул Фунтик. — А ты все-таки человек. Хотя и рисованный! У тебя мысли должны быть сильнее! Ну-ка попробуй!

Я задумался. В этот момент Хандрила чихнул.

— Будет ли когда-нибудь тишина в этом доме? То есть в этой тюрьме! — обиделся я. — Даже подумать не дают!

Все затихли. Я опять задумался.

«Пип! Пип, дорогой! Помоги нам!» — горячо думал я, упершись глазами в кирпичную стенку.

Где-то за этой стеной, далеко-далеко, должен был находиться Пип. Я даже представил его себе летающим возле башни.

«Пип! Пип! Помоги нам! Мы в Красной Башне! Мы в Красной Башне! Пип, лети к нам!» — призывал я. Пинь-пинь-пинь-таррарах!

— Пинь… пинь… пинь-таррарах! — раздался вдруг знакомый голос.

— Пип! Пипушечка! Пипунчик! — закричал я восторженным шепотом.

Кричать громче я боялся, так как за дверями были стражники.

— Пип! Я только что о тебе думал! Где ты, Пип?

— Пинь… пинь… пинь, — раздалось неведомо откуда. Наконец из щели между двумя кирпичами показалась знакомая головка в черной шапочке, с белыми щечками. Блестящие глазки-бусинки весело глядели на нас.

Пип, весь вымазавшийся в красной кирпичной пыли, буквально свалился нам на головы. Слететь он уже не мог, так как, пролезая через щель, сильно помял крылья.

То-то обрадовались мы старому другу! Каждый выражал свою радость как умел. Я горячо расцеловал Пипа, остальные тыкались в него мокрыми холодными носами.

Пип принимал наши ласки с удовольствием. Только Хандрилы он немного побаивался. Он никак не мог забыть, что Хандрила все-таки кот.

— Фффу! Еле вас нашел! — сказал Пип, когда немного отдышался.

— Пип! Я тебя вызывал мыслями! — с гордостью сказал я. — Ты что-нибудь чувствовал в этот момент?

— Ничего такого я не чувствовал! — ответил Пип. — Я вас давно искал. А от людей в Страшенбурге я узнал, что вы в тюрьме. Только тюрем в этой стране много. Не сразу отыщешь! Полетел я к замку. Лечу мимо Красной Башни и думаю: «Дай-ка я сюда загляну! Здесь такие подозрительные решетки!» Нашел в башне дыру между кирпичами, пролез в нее и попал к вам!

— Ну вот! Видите! — шепотом закричал я. — Я внушил Пипу, что мы здесь! И он нас нашел! Давайте все теперь так разговаривать! Я буду вам передавать, а вы принимайте! А потом…

— Михрюнчик! Ты страшный болтун! Ничем не доказано, что именно ты вызвал Пипа, — строго промолвил Фунтик. — Это могло быть случайное совпадение. Нам некогда слушать твои разговоры! Посоветуемся лучше с Пипом, как отсюда выбраться.

— Пип! Где ты был все это время? — спросил Угадай.

— Сейчас ничего говорить не буду, — ответил Пип. — Мне сказали, что через два часа вас поведут на казнь. Нужно думать о том, как спастись.

— Через дверь выйти мы не можем, — сказал Фунтик, — через окно тоже! Да если бы и пролезли через решетку, то не спустимся. Башня слишком высокая.

— Это верно, — добавил Хандрила. — Не найти такой веревки. То есть, может быть, и можно найти… Но Пипу ее не дотащить. Нужно придумать что-то другое!

— Прежде всего нужно избавиться от наручников! — сказал Угадай. — И от намордников!

— От намордников — это я сумею, — сказал Пип. Он подлетел к Угадаю и развязал у него клювом кожаные тесемки на затылке.

— Одну минутку! — сказал Угадай. — Освобожу остальных!

Угадай тряхнул головой. С нее свалился намордник. Пес поддел клыками ремни на затылке у Хандрилы, затем у Фунтика. Узлы распустились, и друзья наши высвободились.

Сразу стало легко дышать. Настроение улучшилось.

— Пип, — сказал я, — слетай к Сандино. У него, наверное, найдется маленькая стальная пилка. Принеси ее нам. Мы распилим наручники. Да не задерживайся! Времени осталось мало.

— Хорошо, — ответил Пип. — А вы пока думайте, что делать дальше.

С этими словами Пип вспорхнул к окну, протиснулся в щель между кирпичами и исчез.

Что принес Пип

Теперь нам оставалось с нетерпением ждать возвращения Пипа.

Мы перешептывались и строили планы побега. Я посоветовал друзьям натянуть намордники, чтобы не вызвать подозрений у стражи.

Предосторожность была не лишней. Через каждые пять-десять минут в глазок заглядывал часовой и проверял, все ли мы на месте.

«То же самое можно сделать и с наручниками! — подумал я. — Распилить их, но не снимать! Сбросить лишь тогда, когда придет время бежать. Если мы раньше времени их снимем, — это нас погубит!»

— Пинь… пинь… пинь!.. Тарррарах! — раздался призывный клич Пипа.

— Уже прилетел! Как быстро! Ну и молодец этот Пип! — воскликнул шепотом Хандрила.

На этот раз Пип протискивался к нам с еще большим трудом. Мешали пилки, которые он тащил в клюве. Они никак не хотели проходить через щель. И вообще Пип стал каким-то толстым и неуклюжим. Мы даже не могли понять, в чем дело.

Но вот пилки, и не одна, а две, у нас в руках. Закипела работа. Сначала Пип распилил наручники мне. Когда я освободился, мы с Пипом стали работать вместе.

Чтобы заглушить визг пилок, Пип пел во все синичье горло.

— Что это еще там за воробьи расчирикались! — раздался недовольный голос. Глазок приоткрылся, и в нем показалось хмурое око часового.

Мы замерли.

— Брысь отсюда, воробей! Не даешь отдохнуть человеку! — добавил голос. Глазок захлопнулся. Воцарилась тишина.

Пип стал щебетать потише. Работы осталось совсем немного. Наручники еще держались на руках и ногах. Однако скинуть их, в случае надобности, не составляло труда.

— Знаете, что еще я вам принес? Пинь… пинь!.. — гордо сказал Пип. — Догадайтесь!

— Не можем, Пипушечка! Да и некогда! Скажи сам! — ответил Фунтик.

— Глядите! — и Пип растопырил крылышки. Под одним из них был привязан тюбик с пастой «мапрон».

«Урра!» — чуть было не крикнули мы во весь голос. Но вместо этого только расцеловали Пипа в белые щечки.

Мы быстро натерлись «мапроном». Пип не принимал в этом участия. Ему намазываться не полагалось. Мы должны были его видеть.

Но «мапрон» начнет действовать только через час… А мало ли что может произойти за час?

«Взз! …Длинь! Длинь!» — запела открываемая дверь камеры. За нами пришли!

Пип еле успел проскользнуть в щель между кирпичами.

Угрюмые, небритые стражники толпой ввалились в камеру и вытолкали нас на лестницу.

У ворот темницы нас посадили в тележку, запряженную маленьким осликом.

Ослику, вероятно, не в первый раз приходилось возить заключенных к месту казни. Он несколько раз останавливался, поворачивал голову и дружелюбно поглядывал на нас.

Стоял теплый, солнечный осенний день. Ветерок ласково шевелил листья деревьев и волосы на моей голове. Кругом было так хорошо! Очень не хотелось умирать!

Но теперь у нас была какая-то надежда!

Чем ближе к Базарной площади, тем больше народа встречалось на улицах. Мастеровые и их семьи собирались на площадь. Многих из них мы знали в лицо. Почти все в толпе смотрели на нас с горячим сочувствием.

Но стражники грубо расталкивали верзильянцев и не подпускали их к нашей тележке.

Базарная площадь

Вот и площадь. У стены королевского замка сооружены два помоста.

На одном из них поставлены кресла и скамьи для короля и его приближенных.

На втором, обитом красным сукном, — виселица, плаха и пирамида с четырьмя мушкетами. Похоже, что нас собираются казнить всеми известными на свете способами.

Прислонившись к столбу виселицы, стоял скучающий палач. Он был одет по всем правилам: красный костюм, красный колпак и красные кожаные перчатки. Даже борода у него была огненно-рыжая!

Палач, очевидно, плохо выспался. Он зевал во весь рот, деликатно прикрывая его ладонью. Это был самый воспитанный палач королевства.

Народ при нашем появлении зашумел и заволновался.

Ослик привез тележку к самому помосту. Когда нас вытащили из повозки, я подошел к ослику и погладил его по умной морде. Ослик тяжело вздохнул. Слеза скатилась у него из правого глаза.

«Мапрон» что-то не действовал. Пип тоже не появлялся. Неужели никто нам не поможет?

Вот нас уже втащили на помост. Мы остались одни с палачом. Орудия смерти выглядели очень страшными… Было от чего потерять голову!

Но тут над помостом появился Пип. Стражники пытаются отогнать Пипа, но тщетно. Пип дразнит жандармов. Вот он сел одному из них на шлем. Вот перелетел к другому на алебарду…

Если бы только стражники знали, что это не обыкновенная синица, а особенная! Что это самая хитрая и шустрая синица на свете. Тогда Пипу несдобровать!.. Его поймали бы, несмотря на его крылья.

Грянул оркестр. Все сидевшие на трибуне поднялись со своих мест. Остался сидеть один король.

Придворный хор запел гимн Верзилии:

Народ на площади дружно подтягивал.

Наверное, простые верзильянцы понимали, что никакой похвалы в словах гимна нет. Совсем наоборот! Потому они и пели с таким воодушевлением.

Музыка умолкла. На помост вышел глашатай, развернул длинный свиток и прокашлялся.

Площадь притихла и приготовилась слушать.

Тогда глашатай стал громко читать список наших преступлений и приговор короля.

— Неправда! Они не виноваты! Освободите их! — закричали верзильянцы.

Только стражники, лавочники и придворные пытались своими криками поддержать глашатая:

— Казнить их! Да здравствует ненавистный король Долговязый Верзила! Ура нашему глупому королю!

Урра! Действует!

Внезапно Угадай на моих глазах стал бледнеть… И вдруг исчез! Тоже произошло с Хандрилой и Фунтиком.

— Урра! Действует! — в восторге закричал я и взмахнул рукой. Тут я увидел…

То есть тут-то я и не увидел. Не увидел своей руки. Она растаяла в воздухе.

Через секунду я не увидел живота, а потом обеих ног. Видны были только не смазанные «мапроном» наручники. Мы их тут же сбросили. Теперь не было нужды делать вид, что мы в оковах.

Пока читали приговор, король не глядел в нашу сторону. Он считал ворон на стене своего замка.

Когда же король взглянул на помост, нас там не оказалось. Король остолбенел от неожиданности.

— Караул! Измена! — завопил король. — Нас предали!

— Ваше величество, — выскочил вперед Устрашитель, — я думаю, палач — шпион соседней державы. Он спрятал осужденных! Прикажете обыскать?

— Взять! Обыскать! — закричал король.

Жандармы гурьбой ввалились на помост и опрокинули растерявшегося палача. Нас они чуть было не затоптали своими сапожищами. Мы еле успели отскочить и спрятаться под ступеньками ведущей на помост лестницы.

Палач, выбравшийся на мгновенье из-под груды полицейских, громко крикнул:

— Это, наверное, прокурор их похитил! Он тут все время у помоста вертелся!

— Схватить прокурора! Задержать изменника! — завизжал король.

Жандармы и придворные кинулись за Устрашителем. Перепуганный прокурор заверещал как заяц и кинулся бежать от преследователей. Но его поймали и как следует поколотили.

На трибунах творилось что-то невообразимое. Придворные, купцы и генералы стали обвинять друг друга в измене. Взаимные упреки перешли в потасовку. Щедро раздавались шлепки и подзатыльники. Вопли дерущихся оглашали воздух.

Трон короля закачался. Король изо всех сил вцепился в подлокотники.

Видя, что о нас забыли, Пип поднялся в воздух и прощебетал:

— Скорей! За мной! Я вас выведу!

Мы побежали.

Внезапно король увидел траву у стены замка, пригибавшуюся под нашими ногами. И понял все…

— В погоню! Держи их! Собак сюда! Собак! — яростно завопил король.

Но… что это?

В противоположном конце площади толпа расступилась, пропуская быстро движущуюся группу людей. Стражники пытались задержать ее, но тщетно.

Эти люди все ближе, ближе… Мы увидели лица Сандино, Пиксы и многих наших друзей.

Сандино был вооружен большим мечом. Его товарищ угольщик держал в руке мушкет, вырванный у солдата.

К друзьям присоединялось все больше народа. Возмущенная толпа кинулась к королевской трибуне.

На площади завязался настоящий бой.

Пип подлетел к маленькой дверце, приоткрытой в стене замка, и юркнул в нее. Мы кинулись за ним. Я, бежавший последним, успел закрыть за собой дверцу и запереть ее на засов. Мы попали в какой-то подземный коридор.