Глава первая

ХРОНИКА СОБЫТИЙ

Ташкент, 16 февраля 1999 года, утро, гостиница.

Зимнее солнце сумело пробиться сквозь тучи, ветер разогнал облака, и небо окрасилось в такой нежно-голубой цвет, какой бывает только весной.

— Вы бы открыли окно, воздух сейчас — одно наслаждение, — буркнул электрик, который пришел в гостиничный номер заменить перегоревшую лампочку.

Я еще возился с оконными шпингалетами, когда где-то невдалеке раздался звук, напоминающий мощный взрыв. Задребезжали стекла, люстра под потолком ходуном заходила.

— Видно, газовый баллон у кого-то бабахнул, — предположил электрик. — У моего соседа в прошлом году вот так вот баллон взорвался, пол кухни разнесло.

Электрик еще долго повествовал мне, в какую копеечку влетел его соседу ремонт, но не успел закончить своего рассказа, как звук повторился. А спустя пару минут бабахнуло еще раз. Послышался рев сирены — должно быть, мчались пожарные машины или «скорая помощь». Мне невольно вспомнился Афганистан — уж слишком хорошо запомнил я эти страшные звуки. Но тут же отогнал от себя, как казалось, шальную мысль — какие могут быть взрывы в центре Ташкента! Я вышел из гостиницы. Куда-то бежали взволнованные или чем-то напуганные люди, одна за другой промчались не меньше десятка огненно-красных пожарных машин.

«Да я своими глазами видел, как машина выше трамвайных проводов подлетела и грохнулась», — горячо доказывал какой-то мужчина группе окруживших его людей. Через несколько минут подъехал на машине приятель — моя ташкентская командировка заканчивалась, ночью я собирался улетать, и нужно было заехать в аэропорт, забронировать место на московский рейс. Едва отъехали, дорогу нам преградил сержант ГАИ, нервозно указывая жезлом, что двигаться мы должны в обратном направлении. Пришлось подчиниться. Однако не проехали и пятисот метров, как еще один сотрудник ГАИ снова изменил направление нашего движения.

— Что у вас в городе происходит? — спросил я приятеля.

— Сам толком ничего не пойму. Вроде чего-то взорвали. Говорят, на площади какая-то перестрелка была.

— Да будет тебе. Какая перестрелка, что ты сплетни всякие слушаешь, — пристыдил я его.

Приятель ничего не возразил — мы снова вынуждены были подчиниться команде милиционера и в очередной раз изменили маршрут. Исколесив чуть не полгорода, мы наконец оказались на дороге, ведущей в аэропорт. Езды нам оставалось две-три минуты, когда опять, теперь совсем рядом, раздался взрыв. Наш старенький «форд» тряхнуло, как на крутом ухабе, и занесло на обочину дороги. Благо в непосредственной близости не было ни одной машины, иначе столкновения избежать не удалось бы. Приятель что-то говорил, но я ничего не слышал — у меня заложило уши. Прошло не меньше четверти часа, пока я наконец снова обрел способность полноценно воспринимать окружающий мир. Вокруг творилось что-то невообразимое — снова мчались пожарные машины, слышались какие-то крики, вооруженные милиционеры мгновенно перекрыли дорогу. «Неужели взорвали аэропорт?» — мелькнула мысль, и я схватился за мобильный телефон, еще толком не сообразив, кому звонить. Впрочем, и дозвониться было невозможно — телефон безмолвствовал. Было совершенно очевидно, что в аэропорт, во всяком случае в ближайшее время, мы не попадем. Развернулись и поехали в центр, опять пришлось объездными путями, и дорога вместо привычных пятнадцати минут заняла почти час.

Центр был непривычно безлюден. Казалось, кроме вооруженных милиционеров в городе никого больше нет. Я зашел в редакцию, надеясь у коллег узнать, что произошло. Но то, что услышал, звучало настолько же неправдоподобно, насколько и нелепо. Говорили, что в город прорвалась банда и что в результате взрыва погибло множество людей, количество раненых исчисляется чуть ли не сотнями. Как водится, тут же нашлись очевидцы, которые видели трупы на центральной площади.

 

Глава вторая

Утро того же дня, президентская трасса.

В этот день из своей загородной резиденции президент Узбекистана Ислам Каримов отправился в Кабинет министров, где на 11 часов утра было назначено совещание республиканского руководства для подведения итогов хозяйственной деятельности в 1998 году. Полоса движения президентского кортежа была освобождена, и машины мчались с привычной крейсерской скоростью 120–130 километров в час. Кортеж уже находился в городе, когда в головной машине ожила рация. «Где вы, где вы?» — вопрошал сотрудник ГАИ с поста на площади Мустакилик (Независимости).

— В связи с чем вопрос? — поинтересовался начальник охраны президента.

— Да у нас тут что-то непонятное происходит, — сообщил офицер ГАИ.

— Разберитесь толком и доложите, — последовала команда из головной машины.

Буквально через минуту в рации снова раздался тот же вопрос: «Где вы сейчас?» И не дожидаясь ответа, офицер с площади прокричал: «На площадь не заезжайте! Как поняли меня? Повторяю, на площадь не заезжайте. У нас тут взрывы… И стреляют!» В тот момент президентскому кортежу до площади оставалось ехать чуть больше минуты. Машины, не снижая скорости, свернули в одну из параллельных улиц и уже через несколько мгновений въезжали во двор рабочей резиденции. Ислам Каримов прошел к себе в кабинет, где выслушал доклад о том, что произошло на площади. Случившееся потрясло президента. Но не удивило. Один из немногих в централь-ноазиатском регионе политиков, если не сказать единственный, президент Узбекистана уже на протяжении долгого времени жил в предчувствии этой беды. Это предчувствие не было интуитивным ощущением, но основывалось на его четком, беспристрастном анализе, и Ислама Каримова поражало, приводило в негодование то, что вокруг никто, казалось, не хотел замечать надвигавшейся беды.

Услышав о взрывах, президент размышлял всего несколько минут. Он снова надел плащ и скомандовал:

— Едем! На площадь.

— Пока еще опасно, Ислам Абдуганиевич, — попытался возразить начальник охраны президента. — Обстановка до конца не ясна, мы бы хотели разобраться.

Но президент его не слушал, он уже направился к выходу. Отдавая на бегу распоряжения, начальник охраны устремился за ним. На площади президент появился в окружении охранников, вооруженных автоматами. Впервые им пришлось взять в руки тот вид оружия, которым до сих пор охранники пользовались только на тренировочном стенде.

 

Глава третья

Утро того же дня, площадь Мустакилик.

Эта светло-голубая старого образца «Волга-ГАЗ-21» появилась на площади невесть откуда. Позже, когда сотрудники специально созданной оперативно-следственной бригады опрашивали работников ГАИ, никто так и не смог ответить вразумительно, кто конкретно пропустил машину на площадь. Правда, внешне в ней не было почти ничего такого, что могло бы привлечь внимание. Хотя и старая колымага, но чистенькая, опрятная. Разве что багажник, как впоследствии удалось выяснить, был не закрыт, а завязан какой-то тряпицей — то ли груз мешал, то ли замок сломался, тут гадать можно разное. Машина, не превышая дозволенной скорости, проехала по площади и подкатилась непосредственно к семиэтажному зданию Кабинета министров. Ткнувшись о высокий бордюр, «Волга» беспомощно остановилась, мотор заглох. Ну, такого безобразия гаишник допустить не мог. Он ринулся к машине, на ходу крича:

— Куда, куда тебя занесло?! Отъезжай немедленно!

В машине находились двое. Тот, кто за рулем, приспустил боковое стекло возле себя и совершенно спокойно возразил:

— Ну как же я отъеду, ты что, сам не видишь, у меня мотор заглох.

Президентский кортеж должен был появиться на площади с минуты на минуту, какие тут могли быть рассуждения — милиционер начал лихорадочно дергать дверную ручку машины, чтобы самому разобраться, что там происходит. И в этот момент со стороны улицы, проходящей вдоль площади, раздался взрыв. Начальник милицейского поста ГАИ застыл как вкопанный. За долгие годы службы в автоинспекции ему пришлось повидать многое, но вот летающих машин видеть не приходилось. Высоко над трамвайными проводами, даже не задев их, взлетел белый автомобиль. Зависнув на мгновение в воздухе, машина, как ему показалось, плавно начала снижаться, и только после ее соприкосновения с землей раздался оглушительный взрыв, а к небу взметнулся столб огня. Замешательство не помешало офицеру связаться с президентской охраной и сообщить об опасности. Он еще не выключил рацию, когда услышал автоматные очереди.

Сержант ГАИ не видел автомобильного полета, все его внимание было поглощено застрявшей чуть ли не у центрального входа в Кабинет министров «Волгой», будь она проклята.

— Вылезай, вылезай, — кричал он водителю, — я сам отгоню твою машину. — И хватал его за рукав, пытаясь вытащить наружу.

Наконец этот увалень открыл дверцу и как бы не спеша вышел из машины. На его руке болтался то ли свитер, то ли какая трикотажная кофта. Раздосадованный милиционер попытался отпихнуть неповоротливого парня, и в этот момент свитер упал на землю, а в руке у водителя «Волги» оказался автомат. Он тут же направил ствол в сторону милиционера и дал очередь поверх его головы. В это время из машины выскочил и второй бандит. Они отходили спиной, беспорядочно поливая веером из автоматов, и в итоге оказались возле мостика через быстротечный канал Анхор — оттуда легко можно было попасть на оживленный проспект Алишера Навои.

…Диля приехала на площадь утром, чтобы забрать фотографии. В пятницу вечером она гуляла здесь с подружками. Студентки медицинского училища решили сфотографироваться. Приближались весенние каникулы, им хотелось поехать домой, показать родителям свои фотографии, которые они сняли на самой красивой площади Ташкента. Долго уговаривали фотографа, чтобы он сделал карточки поскорее, но тот оставался неумолим: «Не могу, девчонки, работы очень много, раньше вторника никак не получится. А во вторник приходите, с утра все будет готово». Сообща решили, что за фотографиями поедет Диля. Она была на хорошем счету у преподавателей, пропустит одну лекцию — ничего страшного не случится. Быстренько смотается на трамвае туда и обратно, как раз ко второй паре успеет. Судьба и злой бандитский умысел распорядились иначе, Х1Я двадцатилетней Дильрабо Халмуминовой уже никогда не будет обратного пути. Убегая с площади, бандиты отстреливались, очевидно, в спешке ни в кого конкретно не целясь, им важно было расчистить себе путь для отступления. Шальная пуля оборвала жизнь этой девочки, одной из шестнадцати погибших в тот день. Никто поначалу этого и не заметил — на площади громыхнул еще один взрыв. Это взорвалась начиненная смертоносным грузом заглохшая у Кабинета министров «Волга».

В огромном здании в этот момент находилось практически все руководство Республики Узбекистан, а также сотрудники кабинета. Участники совещания уже были в конференц-зале на шестом этаже, когда здание вздрогнуло от взрыва, посыпались стекла, ранившие многих из тех, кто был здесь. К тому моменту, когда на площадь приехал президент, эвакуация людей из здания уже подходила к концу. Ислам Каримов внимательно осмотрел образовавшуюся воронку, спросил у прибывших сюда же сотрудников прокуратуры, МВД, службы национальной безопасности:

— Удалось кого-то поймать?

— Пока нет, Ислам Абдуганиевич. Они отстреливались, прорвались на проспект Навои, там захватили машину, потом еще одну. Мы ведем преследование, оповещены все службы.

— Ищите номера взорванных машин, — распорядился президент. — Машины кому-то принадлежат, надо искать в этом направлении…

Президент не успел закончить фразы, когда снова раздался взрыв, на этот раз со стороны стометровой телевизионной вышки. Уже через несколько мгновений по рации сообщили, что взорвана машина возле здания Национального банка Узбекистана, есть жертвы. Но, к счастью, не пострадал никто из жильцов находящейся всего в нескольких метрах от банка новой высотной гостиницы «Интер-континенталь».

Прошло еще около часа, и Ташкент потряс новый взрыв. На этот раз в районе неподалеку от аэропорта. В домах на тихой улочке Абдуллы Каххара, где произошел этот последний взрыв, не осталось ни одного целого стекла. Разворотило близлежащее кафе. Благо там не было людей: пообедав, его успели покинуть сотрудники еврейского агентства «Сохнут», чье здание находится поблизости. От кафе осталась только воронка, в самом офисе «Сохнута» выворотило оконные рамы, но сотрудники как раз находились на улице, возвращаясь после обеда на работу.

 

Глава четвертая

Ташкент того же дня, полдень.

Президент казался совершенно спокойным. Но только он один да, может быть, еще несколько его самых ближайших помощников знали, каким напряжением дается Исламу Каримову это внешнее спокойствие. Никто в тот день не решился бы предложить президенту выступить с телевизионным обращением к народу. Да еще сразу через несколько минут после взрывов. Он сам сказал, что едет на площадь. И что со своим народом будет говорить не из кабинета и не из телевизионной студии, а непосредственно с того места, где произошли взрывы и где погибли люди, те самые граждане страны, за которых он, президент, несет полную ответственность.

Речь Ислама Каримова была размеренной и четкой. Он говорил о том, что этот террористический акт направлен непосредственно против него и имел своей целью физическое уничтожение президента Республики Узбекистан, свержение в стране законной власти. Президент призвал своих граждан к спокойствию, ибо террористы рассчитывают на то, что в народе начнется паника.

— Преступники будут задержаны и сурово наказаны, я обещаю вам это, — сказал президент в заключение своего обращения.

Ташкент, 16 февраля, вечер.

Поздним вечером я дозвонился до редакции одной из крупных израильских газет и продиктовал коротенькое сообщение в номер:

«Сегодня в Ташкенте неизвестными лицами был осуществлен террористический акт, ответственность за который пока не взяла на себя ни одна из террористических организаций. Было произведено пять взрывов, в результате которых пострадали общественные и жилые здания. По предварительным данным, 13 человек погибло, более ста получили ранения разной тяжести. Существует несколько версий по поводу того, кто и с какой целью совершил в столице Узбекистана это злодеяние. Однако наиболее правдоподобной и реальной выглядит версия о том, что теракт совершили религиозные экстремисты с целью уничтожения президента Узбекистана Ислама Каримова и высших руководителей государства, захвата и свержения конституционного строя».

— Слушай, старик, а ты как в Ташкенте-то оказался? — спросил меня дежурный редактор, после того как принял мое сообщение.

— Приехал по делам, отсюда еще собирался в Москву, а потом уж домой в Тель-Авив. Но здесь такие дела…

— Может, задержишься на пару дней, наверняка какие-то подробности узнаешь, подготовишь хороший репортаж, — предложил редактор.

— Посмотрим. Может, и задержусь…

 

Глава пятая

Ташкент. За пять месяцев до взрывов.

14 сентября 1998 года начался официальный визит президента Республики Узбекистан Ислама Каримова в Израиль. Накануне этого визита мне удалось встретиться с господином Каримовым в Ташкенте и по просьбе целого ряда западных изданий взять у него интервью. В день, когда состоялась эта встреча, мне позвонили из пресс-службы главы узбекского государства и предупредили:

— Президент чрезвычайно занят. Учитывая важность предстоящего визита, он на интервью согласился, но максимум времени, на который вы можете рассчитывать, — сорок минут.

В зале переговоров президент Узбекистана появился в точно назначенный срок. Конечно, учитывая ограниченное время, отведенное на интервью, мне следовало с места в карьер начать с вопросов о перспективах развития израильско-узбекских отношений. Но незадолго до этого вышла в свет книга Ислама Каримова «Узбекистан на пороге XXI века. Угроза безопасности, условия и гарантии сохранения стабильности, перспективы прогресса». Эта книга была переведена в разных странах на многие языки, в том числе в Израиле — на иврит. Не скрою, мне в ту пору казалось, что президент Узбекистана несколько сгущает краски, анализируя ту опасность, в которой находится его страна. И потому с вопроса о концепции безопасности я и начал интервью.

— Когда я работал над этой книгой, то прежде всего постарался сам для себя ответить на три жизненно важных для Узбекистана вопроса, — начал Ислам Каримов наш разговор. — И первый из этих вопросов я сформулировал так: что сегодня представляет угрозу — в самом широком понимании этого слова — нашему государству? Второе: какие условия нам необходимо соблюсти, чтобы сохранить стабильность? И третье: что необходимо сделать для того, чтобы добиться того высокого уровня жизни, какого достигли развитые страны? Собственно, эти вопросы вечны, их приходилось и приходится решать всем нациям, народам. Сколько существует человечество, столько и возникали ситуации, представляющие угрозу для того или иного народа, страны.

Я глубоко убежден, что главным условием развития любой страны является стабильность. Политическая, финансовая, стабильность в межнациональных вопросах, стабильность гражданского согласия.

С каждым днем в условиях жизни, которые присущи сегодня странам Центральной Азии, с учетом того, что происходит сегодня вокруг нас, — я веду речь о событиях в Афганистане и Таджикистане, я говорю о религиозном фанатизме и экстремизме, то есть о том, чего мы абсолютно не приемлем, — эти события становятся для нас все более жизненно важными и актуальными. Сегодня радикальные направления в исламе приобретают особо опасные очертания. И если в книге я говорю о противостоянии религиозному фундаментализму, то в жизни мне приходится противостоять ему на деле. Также реальных решений требует и обстановка в Афганистане. Многие склонны давать излишне мягкие определения ситуации в этой стране: афганский конфликт, афганское противостояние. Я же считаю происходящее там в течение последних двадцати лет истинной трагедией. Со времен, когда советская армия в 1979 году вошла в Афганистан, там была развязана гражданская война. Подчеркиваю, что именно оккупация советской армией Афганистана была первопричиной того, что переживает теперь народ этой страны и все соседние страны. А ведь в былые времена Узбекистана имел на Юге прекрасного спокойного соседа, — с непередаваемой горечью заметил господин Каримов. — Издревле афганцы с огромным уважением относились к узбекам, таджикам, туркменам. На лодках переправлялись они через Амударью, вели торговлю, роднились, создавали смешанные семьи, и это было в порядке вещей. Афганистан населяли тогда пусть не очень богатые, но трудолюбивые и, повторюсь, мирные люди. Сейчас же в войну втянуты все слои афганского общества, между собой борются национальные, религиозные, политические силы, кланы. Теперь здесь доминирует сила оружия, многие афганцы уже и не думают о том, что существует мирная созидательная жизнь. В этой стране выросло целое поколение, которое умеет только стрелять, и весь ужас заключается в том, что только в войне они находят единственный смысл жизни и единственную форму существования. И неужели мировое сообщество не замечает, как с каждым днем усугубляется эта трагедия! Ведь конфликт давно уже вышел за рамки отдельной страны. Неужто никто не замечает, что в Афганистане создан международный полигон для подготовки экстремистов, террористов, фанатиков, нацеленных на уничтожение человека. Неужто Европу не волнует, что страны континента больше чем на 80 (!) процентов снабжаются наркотиками из Афганистана. А чего стоит афганский «экспорт» боевиков! Сегодня моджахеды воюют во всех горячих точках: они стреляют в Чечне, пытаются взорвать Дагестан, дерутся в Боснии, Косово. И я еще раз утверждаю, что нельзя, недопустимо рассматривать трагедию Афганистана как некий локальный конфликт. Меня совершенно искренне обижает, что никто, по сути дела, не предпринял ни одной достаточно серьезной попытки разрешить этот конфликт на международном уровне. Ведь какую замечательную солидарность и сплоченность проявляют европейские страны, когда вооруженные конфликты возникают в самой богатой Европе или ее сытом подбрюшье. Собираются, находят политические решения и даже материальные средства для предотвращения или прекращения конфликта. И в то же время дружно не понимают того, что происходит в Афганистане. Согласен, это другой регион, но по сути дела эта страна стала не только поставщиком «белой смерти», но и фанатиков, представляющих чисто физическую угрозу всему миру. И если международное сообщество этого не замечает, то у меня возникает вопрос: а нет ли здесь двойного стандарта?

— Что вы имеете в виду, господин президент? — спросил я тогда Ислама Каримова. Прекрасно понимая, какой последует ответ, и удивляясь тому, как четко и остро обнажил этот политик проблему, которую и впрямь весь мир, словно сговорившись, перестал замечать.

— Срабатывает извечный принцип — своя рубашка ближе к телу, — пояснил Ислам Каримов. — Я ведь только что отметил, что когда беда случается в Европе, то применяются все современные средства. А когда война идет в Афганистане, когда наркотики и боевики из этой страны расползаются по всему миру, никто этого не замечает. А как можно не видеть того, что масштабы афганских событий уже угрожают всему цивилизованному миру. А безопасность не может быть разделимой регионально, она не имеет границ. И проводить страусиную политику крайне опасно, ибо пострадать от этого могут не только отдельные регионы, но и человечество в целом.

— Но ведь ракетный удар Соединенных Штатов по Афганистану — подтверждение того, что конфликт действительно перешел региональные границы, не так ли? — снова задал я вопрос.

Не так, вернее, не совсем так, — возразил президент. — Вы задали вопрос напрямую, я прямо на него и отвечу. Обстрел американцами баз террористов, в соответствии с нормами международного права, соотносится с тем, что каждая страна имеет право защищать себя и своих граждан. Но такой удар и такую акцию США должны были согласовать с Советом Безопасности ООН. И тогда этот шаг Америки был бы более действенным и эффективным. Ведь речь идет не о том, чтобы уничтожить один полигон боевиков в Афганистане. Именно решение Совета Безопасности ООН придало бы действиям особую значимость и отрезвляюще подействовало бы не только на тех, по кому нанесен удар, но и на тех, кто сегодня пыжится, пытаясь доказать, что эти удары — не политическая акция, а всего лишь американский беспредел. Выскажу и еще одно свое убеждение: я считаю, что борьбу с терроризмом, религиозным фанатизмом, радикализмом нельзя вести методами разовых ударов. Здесь должна быть введена международная система неотвратимости наказания. А то ведь получается, что Узбекистан в своем стремлении бороться в соответствии с международными правовыми нормами остается чуть ли не в одиночестве, ибо мощные развитые государства не используют механизм Совета Безопасности ООН, дабы создать действенную систему борьбы с крайним радикализмом, национальным фанатизмом, терроризмом.

Политологи разных стран все чаще говорят о том, что Узбекистан представляет собой уникальное явление на мусульманском Востоке, отличаясь взвешенной, умеренной политикой, отмечая при этом нашу целеустремленность в осуществлении этой политики. И я, как президент, вижу перспективы своего народа, который доверил мне свою судьбу и которому я за это доверие бесконечно благодарен. Поэтому, когда речь идет о моей позиции, то следует понимать, что это позиция моего народа, а посему я отвергаю даже саму мысль о каких-либо компромиссах, когда речь идет о судьбах не только нынешнего, но и будущего поколения. Того поколения, которому должна быть гарантирована спокойная жизнь, жизнь, которой никто и ничто не угрожает. И было бы неверно говорить, что это политика Каримова. Это прежде всего политика народа.

Именно это интервью с президентом Республики Узбекистан Исламом Каримовым я вспомнил спустя пять месяцев, 16 февраля 1999 года, после того как в Ташкенте прозвучали взрывы. Не открою ничего нового, если скажу, что сила политика, а тем более политика, стоящего во главе государства, заключается в том, насколько он обладает даром предвидения. Не предугадывания ситуации, а именно ее предвидения и прогнозирования на основе четкого анализа множества факторов и фактов. Практически разрабатывая и теоретически обосновывая концепцию безопасности своего государства, президент Каримов был озабочен тем, чтобы Узбекистан не оказался в некой политической изоляции. Любые меры по борьбе с внутренней оппозицией воспринимались Западом как нарушение узбекским руководством прав личности. В средствах массовой информации по любому такому поводу начиналась сущая истерия. Да что там истерия! Назову вещи своими именами ~— эта была натуральная травля правительственного режима. Узбекистану навешивались ярлыки полицейского государства, где «на корню душат демократическую оппозицию». Но именно он, президент Ислам Каримов, как никто иной понимал, что все эти выпады против его страны лишь развязывают руки тем истинным противникам современного Узбекистана, кто, уже не скрываясь, всерьез заговорил о свержении существующего конституционного строя, о провозглашении в республике исламского государства. Президент Каримов понимал, что удар возможен и стране придется его отражать. И этот удар был нанесен по Узбекистану 16 февраля 1999 года.

 

Глава шестая

Ташкент, 16 февраля 1999 года, первая половина дня.

Из пункта А, то бишь из дома № 22 по улице Абдуллы Каххара, находившегося неподалеку от ташкентского аэропорта, в пункты Б,В, Г и Д одновременно выехали четыре автомашины, начиненные взрывчаткой, — «Волга-ГАЗ-21» и три «Запорожца». Все они направились в центр города. В центре машины рассредоточились. Одна из них направилась к зданию Министерства внутренних дел, две других к площади Мустакилик (Независимости), четвертая — к высотному зданию Национального банка Узбекистана (НБУ). Первый взрыв прогремел на улице Педагогической, возле здания МВД.

Из документов следствия:

«Место взрыва — улица Юсуф Хос Хотиба (бывшая Педагогическая). Время приведения взрывного устройства в действие — 10 часов 40 минут.

Взрывное устройство — заряд самодельного взрывчатого вещества весом до 200 килограммов. Исполнительный механизм — часовой с таймером замедления, уложенный в салоне автомобиля марки «ЗАЗ-968М» цвета «рубин».

Параметры взрыва — ударная волна действовала на расстоянии около 200 метров от эпицентра взрыва.

Размер взрывной воронки — диаметр по верху 3,1 метра, по низу воронки —2,7 метра, глубина воронки 1,2 метра».

Спустя пятнадцать минут прогремел еще один взрыв, на сей раз возле клуба «Аладдин», откуда есть прямой проезд к площади Мустакилик.

Из документов следствия:

«Место взрыва — проспект Шарафа Вашидова, в 20 метрах от станции метро «Площадь Мустакилик».

Время приведения взрывного устройства в действие — 10 часов 55 минут. Взрывное устройство — заряд самодельного взрывчатого вещества весом до 200 килограммов, уложенный в салоне автомашины «ЗАЗ-968М» белого цвета. Параметры взрыва — ударная волна действо вала на расстоянии около 200 метров от эпицентра взрыва.

Размер взрывной воронки — овальной формы 1,8–3,1 метра, глубина — 0,75 метра».

Всего через три минуты раздался еще один оглушительный взрыв, на этот раз непосредственно возле здания Кабинета министров Республики Узбекистан.

Из документов следствия:

«Место взрыва — угол здания Кабинета министров.

Время приведения взрывного устройства в действие — 10 часов 58 минут. Взрывное устройство — заряд самодельного взрывчатого вещества весом до 400 килограммов, уложенный в салоне автомашины «Вол-га-ГАЗ-21» голубого цвета. Параметры взрыва — ударная волна действовала на расстоянии около 200 метров от эпицентра взрыва.

Размер взрывной воронки прямоугольной формы — 2,7–3,2метра, глубина — 1,2 метра».

Президент Узбекистана Ислам Каримов уже находился на площади Мустакилик, когда раздался четвертый, но, как потом выяснилось, не последний взрыв этого дня.

Из документов следствия:

«Место взрыва — улица Амира Тимура, в торце здания Национального банка внешнеэкономической деятельности Узбекистана. Время приведения взрывного устройства в действие — 11 часов 20 минут. Взрывное устройство — заряд самодельного взрывчатого вещества весом до 200 килограммов, уложенный в салон автомашины «ЗАЗ-968М» белого цвета.

Параметры взрыва — ударная волна действовала на расстоянии около 200 метров от эпицентра взрыва.

Размер взрывной воронки — диаметр по верху 3,2 метра, по низу воронки 2,7 метра, глубина — 1,2 метра».

И наконец, последний взрыв грохнул через сорок минут, на той самой улице Абдуллы Каххара, откуда, как выяснило следствие, машины отправились в свой смертоносный путь.

Из документов следствия:

«Место взрыва — частный дом № 22 по улице Абдуллы Каххара.

Время приведения взрывного устройства в действие — 12.00.

Взрывное устройство — заряд самодельного взрывчатого вещества весом до 1000 килограммов, уложенный в гараже дома № 22.

Параметры взрыва — ударная волна взрыва действовала на расстоянии 300 метров от эпицентра взрыва.

Размер воронки — диаметр по верху 6,7метра, по низу воронки 3,2 метра, глубина воронки — 2,3 метра».

Таким образом, меньше чем за полтора часа в столице Узбекистана было взорвано две тонны самодельного взрывчатого вещества. Приехавшие на место взрывов работники милиции, прокуратуры, службы национальной безопасности (СНБ) пребывали если не в растерянности, то уж во всяком случае в недоумении — почему террористы выбрали для взрывов именно эти объекты? Если совершенно очевидным (разумеется, с предполагаемой точки зрения террористов) казался объект — здание Кабинета министров, где в 11 часов должно было начаться важное государственное совещание, то оставалось совершенно непонятным предназначение четырех других взрывов, особенно частного дома на улице Абдуллы Каххара. Ситуация осложнялась тем, что в этот день не удалось задержать ни одного из участников террористического акта. К вечеру, когда была уже создана оперативно-следственная группа, версий скопилось примерно столько же, сколько и членов группы. И все же наиболее вероятной представлялась такая версия: «совершение террористического акта, направленного на физическое устранение президента и всего руководящего состава Республики Узбекистан, свержение в стране конституционного строя».

 

Глава седьмая

Наманган, декабрь 1991 года.

В этот день религиозные фанатики захватили здание бывшего Наманганского обкома партии. Ворвавшись толпой под предводительством Тахира Юлдашева, они первым делом потребовали приезда сюда президента Узбекистана. В центре зала был натянут под потолком огромный транспарант, на котором было начертано: «Да здравствует исламское государство!» На это сборище жителей Намангана сгоняли чуть ли не силой. Тем, кто пытался отказаться, ссылаясь на занятость или недомогание, грозили страшными карами. Возражать бандитам было небезопасно.

Сохранилась оперативная видеозапись того события: в зале, потупив глаза, сидят пожилые, явно напуганные люди; провозглашая свои лозунги, экстремисты заставляют скандировать их весь зал. И зал, подавленный этим напором, вторил: «Да здравствует исламское государство!» Просматривая недавно видеозапись, я обратил внимание, что сидящие там старики лишь едва-едва шевелили губами, только делая вид, что повторяют лозунги. Все происходящее вовсе не вызывало у них одобрения. Страх, однако, был сильнее. А вот молодежь с восхищением взирала на своего нового кумира — Тахира Юлдашева.

Из документов следственной группы Генеральной прокуратуры Республики Узбекистан:

«Юлдашев Тахир Абдухалилович, 1967 года рождения, уроженец Наманганской области, узбек, гражданин Республики Узбекистан. В среде религиозных экстремистов известен под кличками Бай и Директор. В 1991–1992 годы в целях установления в Узбекистане исламского государства начал выступать активным сторонником ваххабизма. В связи с этим он вместе с Джумой Ходжи-вым (кличка Джума Намангани) выступил одним из организаторов, а впоследствии руководителем экстремистской организации «Тавба», члены которой участвовали в создании боевых вооруженных групп. Провозгласил себя лидером так называемой «Партии исламского возрождения Узбекистана» и «амиром». С целью избежания уголовного наказания в 1992 году выехал за пределы Республики Узбекистан, организация «Тавба» перешла на не— легальное положение. Членами этой организации в 1994–1997 годах осуществлен ряд разбойных нападений и убийств представителей власти, работников правоохранительных органов и граждан Узбекистана. Проживая постоянно на территории Афганистана, Тахир Юлдашев постоянно проводит работу по вербовке в Узбекистане молодежи для обучения в лагерях боевиков в Афганистане, Таджикистане, Чечне, подготовке их к диверсионно-террористической деятельности. Свои действия Т. Юлдашев координирует с О.Назаровым (Обид-кори), Т. Эргаше-вым (Тулкин-кори), Шамилем Басаевым и Хаттабом.

В мае, июле, ноябре 1997года и в декабре 1998 года в Турции, Азербайджане и Афганистане участвовал в обсуждении путей захвата власти в Узбекистане.

В отношении Юлдашева Т.А. вынесено постановление о привлечении его к уголовной ответственности за совершение преступлений, предусмотренных уголовным кодексом Республики Узбекистан: умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, разбой, терроризм, возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, посягательство на конституционный строй, организация преступного сообщества».

Создание экстремистских преступных организаций, так называемой «Партии исламского возрождения Узбекистана», грабежи и разбои, побег в Афганистан — все это было позже. А тогда, в конце 1997 года, Тахир Юлдашев упивался своей властью над толпой. Его угрозы подействовали, никто не посмел ослушаться. Возглавив поначалу небольшую группу одурманенных наркотиками и водкой молодежи, Тахир не сомневался, что к ним примкнут и остальные. Непокорных он не опасался, те, кто попытался возражать, уже получили пару увесистых тумаков, и перед их лицами недвусмысленно засверкали остро отточенные ножи. И свою речь он начал тоже с угроз, чтобы все собравшиеся почувствовали силу:

— Когда мы создадим в Узбекистане исламское государство, мы разберемся со всеми, кто не верил в наше дело, с теми, кто не ходил в мечеть. Нам долгие годы закрывали рот, не давали говорить то, что мы думаем. Но теперь мы скажем все. Мы требуем, чтобы сюда приехал Ислам Каримов. Он же называет себя мусульманином, а здесь собрались все мусульмане. Вот пусть он приедет сюда и слушает нас. Мы выдвигаем пять условий, которые власти должны выполнить. Первое условие — сюда должен приехать Каримов. Второе условие — он должен поклясться на Коране в верности исламу и здесь, сейчас провозгласить исламское государство. Третье условие — посещение мечетей должно стать обязательным для всех мусульман, в том числе и для руководителей государства, которые должны молиться вместе с народом. Четвертое условие — пятницу объявить праздничным нерабочим днем. И пятое условие — немедленное открытие религиозных школ.

После каждой произнесенной фразы Юлдашев поднимал глаза к небу и восклицал «Аллах акбар!», внимательно следя сквозь раздвинутые пальцы, весь ли зал повторяет за ним это заклинание.

О том, что происходит в Намангане, президенту Каримову доложили сразу же. Будучи по природе человеком решительным и волевым, он и на этот раз решение принял мгновенно: «Еду в Наманган». Помощники и руководитель службы безопасности президента пытались отговорить его от этого небезопасного шага, но президент распорядился: «Готовьте самолет». Уже через час он прибыл в Наманган.

Экстремисты, пьянея от собственной безнаказанности, сразу выдвинули еще одно условие: мы хотим говорить только с президентом, в зал пусть он войдет один. Ислам Абдуганиевич лишь пожал плечами и молча двинулся вперед. Одному из его телохранителей все же удалось проникнуть в зал, но это обстоятельство президента, казалось, ничуть не смутило. Внешне он выглядел совершенно невозмутимым, спокойно выслушал все возгласы и требования немедленно распустить парламент и подписать указ о провозглашении исламского государства. Ни один мускул не дрогнул на лице президента, когда обнаглевший Тахир Юлдашев заявил, что президент не выйдет из зала, пока не выполнит все эти требования.

А зал продолжал бесноваться, и первые слова Ислама Каримова потонули в невероятном шуме. Но президент говорил нарочито тихо и в конце концов заставил себя слушать.

— Я не боюсь никаких угроз и пугать меня не надо, — начал Ислам Абдуганиевич. — Чтобы уйти сейчас отсюда, я мог бы обмануть вас, сказать, что согласен на все ваши требования, подписать указ и спокойно уехать, а потом отменить документы. Мог сделать и иначе — уехать отсюда, вызвать войска, милицию, и здесь бы быстро навели порядок. Но я президент, и я мужчина, я не бросаю слов на ветер, а привык держать свое слово.

Я действительно, как президент, подписываю государственные указы, — продолжал Ислам Каримов, убедившись, что все его внимательно слушают. — Но подписать указ об изменении в стране государственной власти — не в моих полномочиях. Эти вопросы решает Верховный Совет. Мы соберем заседание Верховного Совета, а вы пришлите в Ташкент своих представителей. Обещаю, что на заседании мы внимательно выслушаем все ваши аргументы и сообща примем решение. Так будет правильно, судьбу государства не должен решать один человек.

Нельзя, несправедливо называть народ стадом. Но там, в наманганском зале, было стадо. Стадо, покорное и, несмотря на выкрики, молчаливое, оцепеневшее от ужаса и страха и потому со всем согласное. И только когда заговорил президент, заговорил спокойно, размеренно, продумывая и тщательно взвешивая каждое слово, эти покорные рабы снова превратились в нормальных людей, сбросив с себя оцепенение. Потому что человек, стоявший перед ними, говорил не с толпой, а с каждым отдельно.

Молчаливые расходились в этот день по домам наманганцы. Наверное, каждый из них задавался вопросом, как он мог попасть в зависимость от этих крикунов и какой бедой могло бы все это обернуться, если бы вовремя не приехал президент.

Поняв, что переворот не удался, Тахир Юлдашев поспешил бежать из Узбекистана. Но Ислам Каримов знал, что без боя Тахир и его приспешники не сдадутся. Знали это и в правоохранительных органах республики.

 

Глава восьмая

Ташкент, 17 февраля 1999 года.

Утро следующего после взрывов дня оказалось для меня, с точки зрения репортера, абсолютно потерянным. Ни в МВД, ни в прокуратуре, ни в СНБ я не сумел застать никого из тех, кто бы мог дать хоть сколько-нибудь полезную информацию. Вышедшие в этот день и поступившие в Узбекистан российские газеты пестрели самыми разнообразными, в основном кричащими, заголовками и изобиловали не столько фактами, сколько догадками и предположениями.

«Президента Узбекистана пытались взорвать» — под таким заголовком публиковала свою версию газета «Сегодня», которая сообщила читателям: «Десятки убитых, стоны раненых, частично разрушенный центр Ташкента — таковы предварительные результаты серии мощнейших взрывов, потрясших вчера утром узбекскую столицу. Официальная вер сия случившегося — неизвестные лица предприняли неудавшуюся попытку покушения на главу государства Ислама Каримова. Однако имеющаяся в распоряжении «Сегодня» информация, в том числе и от уцелевших свидетелей взрывов, позволяет с полной уверенностью утверждать, что акция носила скорее устрашающий характер. Вероятно, ее целью было не устранение президента, а демонстрация силы и организационных возможностей. По мнению специалистов спецслужб, в Ташкенте все было организованно настолько масштабно, профессионально и тщательно, что если бы акция была направлена непосредственно на ликвидацию президента, его шансы выжить были бы равны нулю — за несколько минут до взрывов кортеж Каримова дважды проезжал в непосредственной близости от заминированных автомашин».

«…Вчера в Ташкенте прогремело не шесть, а семь взрывов… — говорилось в газете «Сегодня», — общее число жертв идет не на десятки, а на сотни…»

Свою версию случившегося высказал в статье «Террористы нанесли удар по центру Ташкента. Каримов обещает обрубить им руки» московский «Коммерсантъ»: «Вчера в правительственном комплексе Ташкента прогремело несколько взрывов. По основной версии, мишенью терактов был президент Ислам Каримов.

…По сведениям из правительственных источников, вчера в аэропорту задержали группу подозреваемых. Официальные власти уже обвинили в организации теракта исламских экстремистов и их покровителей за рубежом. Однако наблюдатели обратили внимание на то, что взрывы в столице Узбекистана последовали вскоре после выхода Узбекистана из Договора о коллективной безопасности СНГ. Да и врагов за последнее время президент Узбекистана нажил немало. И не только внутри страны, но и за ее пределами».

Прочитав еще несколько подобных же сообщений, я приуныл: похоже, моим российским коллегам уже ясны и мотивы теракта, и скрытые политические механизмы, которыми он был приведен в действие, и даже количество жертв. За разъяснениями я отправился в информационное агентство «Жахон» Министерства иностранных дел Узбекистана, при котором вот уже несколько лет аккредитован в качестве зарубежного корреспондента. Но и в МИДе мне ответили, что кроме обращения президента Каримова к народу с площади Мустакилик и кратких официальных сообщений, уже опубликованных в местной печати, никакой иной информацией не располагают. В МИДе еще раз подтвердили, что взрывов было пять, число погибших и раненых уточняется. Собственно, ничего иного я и не ожидал услышать всего через сутки после трагедии. Уточнив еще раз, где конкретно произошли взрывы, я решил сам побывать на местах событий.

Почти вплотную к зданию МВД примыкает жилой дом, где в цокольном этаже расположена сто матологическая поликлиника. В этот день врачи были заняты непривычным для себя делом — убирали выбитые из всех окон стекла, пытались хоть как-нибудь привести помещение в порядок. Разумеется, ни о каком приеме посетителей и речи быть не могло. С одной из врачей я разговорился. Елена Львовна в тот день работала с восьми часов утра.

— Почти сразу после того как начали работу, у нас вышел из строя один электроприбор. Позвонили, вызвали электрика. А он все не шел, и мы страшно злились, — рассказала Елена Львовна. — Появился электрик только в половине одиннадцатого. У меня в это время был пациент, довольно сложный случай, и я целиком была поглощена своим делом. Потом что-то громыхнуло, мне даже показалось, что не очень-то и сильно. Уже после я сообразила, что взрыв показался несильным оттого, что уши заложило. Только помню, кто-то прикрикнул на электрика: «Ты чего там натворил?!» И сразу раздался звон разбитого стекла. Еще толком не сообразив, что произошло, мы все выбежали на улицу. Я все беспокоилась за своего пациента, тянула его за рукав, а он, растерявшись, никак не мог выбраться из стоматологического кресла. Уже на улице я обнаружила, что у него идет кровь, и увидела порезы, а также огромные куски стекла, которые почему-то оказались у него в спине. У меня даже страха не было, только удивление: я же, подумала, стояла над ним и заслоняла его, как же эти стекла могли попасть не в мою спину, а в его. Но размышлять было некогда, я стала осторожно извлекать эти стекла, одновременно пытаясь остановить кровь. Уже через несколько минут, во всяком случае очень быстро, подъехали машины «скорой помощи» и пожарные. Мы все стали обходить ближайшие дома — вы сами видите, их здесь вокруг очень много. Во всех домах были выбиты стекла, в некоторых — вместе с рамами. К счастью, погибших не было, а раненых, в основном от осколков стекол, было довольно много. Им всем оказывалась первая помощь, и их увозили в больницы. Видели мы и то место, где произошел взрыв. Говорят, что там стояла начиненная взрывчаткой машина, но мы увидели только воронку и куски какого-то железа. Может быть, это и было то, что осталось от машины. Но потом там поставили оцепление и больше никого не пускали.

Попрощавшись с врачами, я, уходя, бросил взгляд на настенные часы. Они покосились, и время на них значилось, судя по всему, вчерашнее — 10 часов 40 минут. Часы остановились в момент взрыва.

Подойти непосредственно к правительственному комплексу мне так и не удалось. Вооруженные милиционеры из оцепления были непреклонны.

— Ну и что, что вы журналист, — урезонивал меня офицер. — Там ведутся работы, саперы приехали, вдруг взрывчатка осталась. Вам что, собственная жизнь не дорога?

Впрочем, даже с того места, где стояло оцепление, видна была зияющая воронка. Перейдя по подземному переходу к улице Шарафа Рашидова, я увидел, как заколачивают фанерой окна без стекол в здании, где находится клуб «Аладдин». Та же картина была и у здания Национального банка. Только на улице Абдуллы Каххара мне вновь удалось поговорить с одним из очевидцев. Старик был словоохотлив, ему не терпелось поделиться хоть с кем-нибудь не только увиденным, но и своими размышлениями по поводу случившегося. Узнав, что разговаривает с журналистом, мой собеседник, видно, настроился на обстоятельную беседу и первым делом повел меня вдоль по улице, чтобы показать дом, в котором живет.

— Видишь, сынок, это совсем рядом, — говорил он мне. — В тот момент, когда взорвалось, я был на улице, но слышал, как стекла задребезжали. Забежал в дом, смотрю — вроде все в порядке, ну я снова на улицу выскочил и пошел смотреть, где же такое случилось. Сначала подумал, что у кого-то из соседей газ взорвался, ну или еще что-то вроде этого. Но когда увидел вот этот дом, двадцать второй, то понял — здесь дела посерьезнее.

Вообще, в этом доме последнее время какие-то молодые ребята жили, — продолжал свой обстоятельный рассказ старик. — Хозяева — хорошие люди, они где-то под Ташкентом работают, там и живут теперь, а дом сдали: чего пустому стоять, опять-таки деньги всем нужны. Эти, ну жильцы новые, все на машинах приезжали, иностранных. Ну, сейчас таких машин в Ташкенте полно, так что ничего удивительного. А вчера утром, еще до того как дом взорвался, тут еще один какой-то парень все ходил, что-то высматривал, с соседями о чем-то говорил, вроде искал кого-то. Потом возле двадцать второго дома остановился. Как раз машина туда подъехала, из нее тоже молодой вышел. Они о чем-то поговорили. Тот, что приехал, в дом вошел, недолго там пробыл и уехал. А второй еще немного покрутился, потом свернул за угол. И вдруг я вижу, он, представляешь, на дерево полез. Да так ловко, быстро. Я еще подумал, надо бы милицию позвать, вдруг воровать вздумал и высматривает, как во двор залезть. Но в этот момент и рвануло.

— А того парня, что на дерево лез, вы потом видели? — спросил я старика.

— Нет, больше не видел, да и не до этого было. Ты же сам видишь, что здесь было. Одно кафе полностью разворотило, из домов люди повыбежали. Крик, гам, не поймешь, что случилось. Потом, конечно, милиция приехала, пожарные, «скорая». Говорят, теперь те дома, что разрушены, за счет государства ремонтировать будут. Как думаешь, не обманут?

— Думаю, не обманут, — успокоил я его и попрощался.

Вечером мне все же удалось встретиться в прокуратуре с руководителем созданной в республике оперативно-следственной группы. «Рашитжон Хамидович Кадыров, заместитель Генерального прокурора Узбекистана, государственный советник юстиции третьего класса» — прочел я на табличке при входе в приемную.

— У меня, к сожалению, очень ограничено время. Сами понимаете, сейчас каждая минута на счету. — сказал он и добавил: — Это не просто слова, так оно на самом деле. У вас, наверное, есть вопросы.

— Сегодня в некоторых газетах опубликованы различные версии по поводу произошедших вчера взрывов. А какие основные версии существуют у специалистов розыска?

— Что касается газетных версий, при всем моем уважении к прессе, я не думаю, что сейчас время для домыслов, — ответил господин Кадыров. — Многое неясно, мы обязаны проверить все, и я не вправе делиться с вами сомнениями. Ситуация слишком серьезна и, не скрою, неожиданна. Одно могу сказать твердо — мы работаем круглые сутки и будем так работать до тех пор, пока во всем не разберемся. Даже за эти тридцать с небольшим часов нам уже удалось кое-что…

— А нельзя ли поконкретнее?

— Нет, пока ничего конкретного сообщить не могу, не имею права. Следствие сейчас только делает первые шаги, любая утечка информации способна нанести непоправимый вред.

— Но вы же понимаете, господин Кадыров, что ваших обтекаемых ответов совершенно недостаточно для интервью. Нужны факты.

— А я и не собирался сегодня давать вам интервью. Просто уважил вашу просьбу о встрече. Если вы действительно хотите написать правду, а не собираетесь пичкать читателей собственными вымыслами, то давайте встретимся, когда следствие будет закончено. Обещаю, что ничего не утаю.

— Беру с вас слово, — без всякого энтузиазма произнес я, понимая, что ухожу из прокуратуры ни с чем.

 

Глава первая. УЗБЕКИСТАН-ИЗРАИЛЬ

Признаюсь откровенно, слова зампрокурора Узбекистана Рашитжона Кадырова о журналистских домыслах и вымыслах меня задели. Не в том плане, что во мне заговорили корпоративные амбиции, а в том, что один из руководителей мощнейшей правоохранительной службы недвусмысленно дал понять, что любая неточная информация может нанести вред следствию. И тут мне в голову запала шальная, на первый взгляд, мысль — провести собственное, журналистское, или, если угодно, частное расследование. И чем больше я об этом думал, тем сильнее овладевала мной эта идея. Конечно, я и не надеялся, что смогу разыскать реальных исполнителей теракта. Для этого нужно быть профессионалом розыска самого высокого класса. В сказки о том, как умный дилетант, наморщив лоб и чертя на листке бумаги логические схемы, разыскивает злостного преступника, я уже давно не верю. А вот вычислить тех, кто стоял за терактами в Ташкенте, можно попробовать. В наш информационный век желающие поделиться информацией с тем, кто готов внимательно слушать, еще, слава Богу, не перевелись. И я решил предпринять собственный поиск.

Понимая, сколь непросто это будет, я старался прежде всего разобраться в том, что мною движет. Профессиональные или личные амбиции? Вовсе нет! Тогда что же? Наверное, коротко и не ответишь.

Я родился и вырос в Узбекистане, здесь получил образование, работал сначала в ташкентской многотиражной и андижанской областной газетах. Потом двадцать лет — день в день — проработал в республиканской газете «Правда Востока», заведовал отделом, был членом редакционной коллегии, стал лауреатом премии Союза журналистов, мне присвоили звание «Заслуженный работник культуры Узбекской ССР». Перечисляю здесь свои регалии без всякой тени смущения, ибо это — в данном контексте — не бахвальство по поводу личных заслуг, но свидетельство отношения власти к еврею, да еще к тому же и беспартийному, который на протяжении сорока лет ни разу не испытал в Узбекистане, что такое антисемитизм. И дело здесь, конечно же, не во мне одном. Наверное, следовало бы вспомнить и о тех десятках тысяч евреев, которые в годы Второй мировой войны нашли кров и хлеб в узбекских семьях, и о многом другом, что характеризовало нормальную безбедную жизнь евреев в Узбекистане. Но обобщениям я предпочитаю конкретные жизненные примеры. Среди многих тысяч эвакуированных в годы войны попала в Ташкент и тринадцатилетняя девочка Рива, чей дом в Харькове рухнул от фашистской бомбы прямо у нее на глазах. И этой девочкой была моя будущая мама. Мой самый близкий друг детства — по национальности узбек. Мы все десять школьных лет просидели за одной партой и умудрились ни разу не поссориться больше чем на полчаса. Его родители, а у них было десять собственных детей, называли меня «сынок», а моя мама никогда не покупала к 1 сентября один школьный портфель, а брала два и второй предназначался моему другу, который в нашем доме был полноправным членом семьи. Мой отъезд в Израиль не имел никакого касательства к существующему в Узбекистане общественно-политическому строю. Перед самым отъездом я получил официальное письмо из Президиума Верховного Совета республики, в котором меня уведомили, что звание заслуженного работника культуры за мной сохраняется, несмотря на изменение гражданства и постоянного места жительства. В Ташкенте у меня остались верные друзья, на здешних кладбищах — могилы моих родителей и родственников. И мне далеко не безразлично, что происходит в той стране, которая меня воспитала. А нелюди, посягнувшие на жизнь и благополучие тех, с кем я когда-то жил рядом, мне ненавистны так же, как и всем нормальным людям, живущим в Узбекистане. Но для того, чтобы бороть ся с бандитами, надо не только их разыскать, но знать тех, кто вложил в их руки оружие.

Перед самым отлетом из Ташкента мне удалось дозвониться до председателя неправительственного комитета по правам личности — Узбекской секции Международного общества прав человека Марата Захидова. Он уезжал на какую-то правозащитную конференцию в Германию, в Ташкент вернулся под вечер и на мою просьбу встретиться ответил ворчанием, что, мол, человеку с дороги отдохнуть не дают. Наконец Марат уступил моим настояниям, заявив, правда, что если я не угощу его хорошим кофе, то разговор вообще не состоится. К слову сказать, к чашке с ароматным кофе он даже и не прикоснулся. В Узбекистане Марат умудрился снискать себе славу человека неудобного и въедливого, вечно вмешивающегося в то, во что его не просят. Его и впрямь не надо просить. Если он сталкивается с нарушением прав человека, то хватку Захидова можно сравнить разве что с бульдожьей — да не обидит Марата такое сравнение.

Когда мы встретились, я не стал терять времени на предисловия, а спросил его напрямую:

— Марат, ты веришь, что за этими взрывами стоят религиозные экстремисты?

— Я не хочу в это верить, но вполне допускаю, что такое возможно.

— А почему не хочешь верить?

Понимаешь, это старая история. Насколько я знаю, ты еще жил в Ташкенте, когда у нас начали создаваться различные общественные, в том числе националистические и религиозные организации, партии, движения. Я не открою Америки, если скажу, что любая власть дряхлеет, когда не испытывает давления со стороны нормальной, здоровой, а главное — конструктивной оппозиции. И создание у нас в Узбекистане всяких движений и партий я воспринял как проявление истинной демократии. Возмущался, когда чиновники чинили им препятствия — а бывало и такое — в регистрации или в проведении каких-нибудь митингов. Но чем плотнее я общался с лидерами этих движений, тем больше убеждался, что их цели и хметоды ничего общего не имеют с истинной демократией. Они сами жаждали власти и считали, что для ее достижения все средства хороши. По своим убеждениям и даже по образу жизни я — интернационалист, если тебя не шокирует это затертое советской идеологией слово. Да, я узбек, всеми своими корнями я связан с Узбекистаном, с узбекским народом и считаю, что неограниченные возможности для национального самосознания — это величайшее благо демократии. Но я не приемлю самоопределения, которое ущемляет интересы других народов. Наша же так называемая оппозиция пошла именно по этому пути. Ты думаешь, они так уж сильно ненавидели русских, украинцев, евреев? Наверняка — нет. Просто считали, что скорее соберут вокруг себя народ, если будут играть на национальных струнах. Не воздействовать, а именно играть. И начали они эти свои «игры» с молодежи, то есть с тех, чьи души и умы еще не окрепли. Это людям с жизненным опытом понятно было, что их истинные устремления — власть, а молодежь-то все принимала за чистую монету. Похоже, что угрозу, исходящую от этой псевдооппозиции, первым осознал Ислам Каримов. Надо сказать, что он не побоялся пойти на открытый конфликт с ними даже накануне президентских выборов, хотя из соображений личностных ему было бы проще со всем соглашаться. Но Каримов открыто заявил, что националисты хотят ввергнуть нас в пучину средневековья, затормозить развитие современного государства. Президентские выборы показали, что его позиция оказалась единственно верной — Ислам Каримов получил подавляющее большинство голосов.

— Марат, и все же ты не ответил, почему тебе не хочется верить, что за терактами в Ташкенте стоят религиозные экстремисты.

— Хорошо, поясню подробнее. Когда лидеры всяких националистических движений и партий убедились в том, что народ их все-таки не поддерживает, многие из них рванули на Запад и обосновались в разных европейских странах и в Турции. Поначалу их там привечали, помогали как-то обустроить жизнь, приглашали с лекциями в университеты, одним словом, относились как к серьезным оппозиционерам в изгнании. Потом, конечно, разобрались, что в их словах кроме пустозвонства и неприкрытой злобы ничего по сути конструктивного не содержится. Пропал интерес, кончились и дотации. И тогда эти люди стали пробавляться статейками в газетах, в основном обливая грязью Узбекистан и все, что у нас происходит. В своей злобе они пускались на любые измышления, откровенную ложь, клевету, подтасовку фактов. Но о чем бы они ни писали, они все же утверждали, что ратуют за истинные демократические преобразования. Я, конечно, знал, что некоторые из них якшаются с экстремистами, что они не оставили своих притязаний на власть, но я верил, или скажу так — очень хотел верить, что у них никогда не поднимется рука против собственного народа. Ну ладно — злобные нападки в прессе, призывы хотя и к свержению существующей власти, но все же демократическим путем. Но взрывы, гибель людей — нет, такого я допустить не мог даже в самых страшных предположениях.

— Не мог допустить или не допускаешь и теперь?

— Факты, как тебе известно, упрямая вещь, — ответил Марат Захидов. — Конечно, будет следствие, разберутся, я надеюсь. Но я не вижу никакой иной силы, которая могла бы решиться на такое. И это означает только одно: в стремлении узурпировать власть они презрели даже собственный народ. Они говорили, что хотят управлять страной, а на самом деле показали, что стремятся к полному порабощению этого самого народа, которым, так надо понимать, хотят помыкать, как собственными рабами.

 

Глава вторая. КОМПЬЮТЕРНЫЙ ПОИСК

С чего начинается современное расследование? Разумеется, с «Интернета». В мире практически не осталось секретов, которые нельзя было бы обнаружить в этой всеобъемлющей информационной сети. В «Интернете» при желании и наличии свободного времени можно найти сведения о чем угодно — от производства новых сверхэластичных женских колготок до создания ракет. Даже некогда суперсекретные спецслужбы ныне пользуются «Интернетом». В любой американской газете можно прочитать интернетовские адреса ЦРУ и ФБР. Разделы «Терроризм» в сайтах этих спецслужб забиты информацией столь плотно и обновляются с такой быстротой, что поначалу я пришел в ужас. Даже для того, чтобы просто прочитать всю имеющуюся информацию, понадобилась бы уйма времени. Впрочем, возможности нынешних компьютеров столь безграничны, что умная машина и здесь пришла на помощь. Сориентированный на конкретный целенаправленный поиск, компьютер услужливо выдавал нужную информацию, которую теперь предстояло еще раз просеять через «сито» моего сугубо территориального интереса и проанализировать.

Из справки следственной группы Генеральной прокуратуры Республики Узбекистан:

«Мадаминов Салай (Мухаммад Солих), 1949 года рождения, уроженец Хорезмской области, узбек, образование высшее, в 1975 году закончил факультет журналистики Ташкентского государственного университета, лидер партии «Эрк» (переводится как «свобода», «воля»),

В 1994 году подвергался уголовному преследованию по обвинению в том, что он, являясь лидером партии «Эрк» и создав вокруг себя устойчивую преступную группу лиц из числа единомышленников, позже организовал заговор с целью захвата власти, издавал и распространял материалы, содержащие призывы к насильственному изменению конституционного строя, захвату власти. Организовал незаконный выезд граждан за границы Республики Узбекистан с целью их идейного воспитания и подготовки в качестве боевиков. В этих целях организовал изготовление загра-ничных паспортов по подложным документам.

В связи с тем, что С. Мадаминов скрылся от правоохранительных органов 26.08.94 г., в отношении него избрана мера пресечения в виде заключения под стражу и объявлен розыск.

Неоднократно посещал Турцию, Афганистан, Объединенные Арабские Эмираты, где вступал в контакты с также скрывающимися Т. Юлдашевым, Д. Ходжиевым… для координации с ними действий, направленных на насильственное изменение конституционного строя Республики Узбекистан».

Эту справку из прокуратуры Узбекистана я получил уже позже, когда следствие было завершено. Но свое частное расследование я начал именно с Салая Мадаминова не случайно. Уже первая поступившая ко мне информация свидетельствовала о том, что он в кругу не таком уж и узком последнее время поговаривал о том, что вернется в поверженный Узбекистан президентом нового исламского государства.

С Салаем Мадаминовым знаком я был шапочно — так, несколько раз встречались то в редакции литературного журнала, то в Союзе писателей, то просто на каком-нибудь творческом сборище, или, как теперь говорят, тусовке. Он предпочитал, чтобы называли его избранным им псевдонимом — Мухаммад Солих. Именно так подписывал он свои стихи, хотя псевдоним этот вызывал у знатоков литературы ироничные усмешки. Мухаммад Солих был выдающимся поэтом Древнего Востока, и как-то один из писателей по поводу избранного Салаем псевдонима высказался так: «Назваться современному узбекскому поэту Мухаммадом Солихом все равно, что начинающему российскому прозаику подписывать свои опусы «Лев Толстой». Высказывание сие стало общеизвестным, над Салаем подтрунивали, он же пропускал иронию мимо ушей, постепенно шутки пошли на убыль, а звучный псевдоним за средненьким поэтом так и закрепился. Стихи Салая отличались тем, что центральное место в них всегда отводилось ему самому. Он, его личность, его переживания, его роль в мироздании — вот что было постоянной темой этих стихов. Впрочем, я не литературовед, и мое мнение по поводу стихов вряд ли можно считать авторитетным. Да это и не мнение вовсе, а так, скорее личное восприятие.

Был Салай в годы нашего знакомства всегда отменно вежлив и приветлив, при разговоре старательно улыбался, вот только глаза под густыми бровями всегда оставались холодными, что производило какое-то неприятное, даже тяжелое впечатление. Став лидером «Бирлика», изменился разительно. В его интонациях появились властные нотки. Не на митингах, а в беседах частных говорил он теперь тоном снисходительным и в то же время надменным. Когда Мадаминов выставил свою кандидатуру на пост президента Республики Узбекистан, один из его коллег по Союзу писателей спросил недоуменно:

— Послушай, ты что же, считаешь, что сможешь руководить государством? Ведь для этого надо обладать глубочайшими знаниями в политике, экономике, ну и в чем-то еще, наверное. Нужен, в конце концов, элементарный жизненный опыт.

Подобное обращение явно не понравилось новоиспеченному претенденту на президентский пост, и он ответил надменно и ничуть не смущаясь:

— Да, я готов возглавить государство. И что такое государство? Это народ, а народу я нужен.

Ну, это Салай Мадаминов считал, что он нужен народу, народ же рассудил иначе, и выборы Мадаминов проиграл с треском. Возглавляя к тому времени партию «Эрк», которую сам провозгласил демократической, Мадаминов не ограничивал себя никакими измышлениями, клеветническими заявлениями. Его публикации были насыщены откровенной злобой, зачастую неприкрытыми оскорблениями в адрес законно избранного президента, всей государственной власти.

Это было уже второе поражение Салая. Первый раз он потерпел фиаско, когда, по сути дела, нахрапом пытался захватить власть в существовавшем тогда Верховном Совете Узбекской ССР. Объединившись с лидерами некоторых других общественных движений, проповедовавших национализм, Мадаминов призывал к созданию национального правительства, неподчинению существующим законам. В Верховный Совет он являлся в те дни с видом полноправного хозяина, пытался давать какие-то указания депутатам ВС. Его пытались поначалу образумить, разъясняли как несмышленышу, что Верховный Совет является органом выборным — все было тщетно. Мадаминов пытался создать свой собственный — ни больше ни меньше — Верховный Совет, и кончилось дело тем, что против него возбудили уголовное дело и взяли подписку о невыезде. Прокуратура не сочла тогда нужным арестовывать «демократа», справедливо рассудив, что дальше призывов к изменению власти он пока еще не пошел и к реальным действиям по свержению власти не приступал. Полагали, что предупреждение в виде подписки о невыезде заставит Мадаминова призадуматься. Он и призадумался, выдвинув на законном основании свою кандидатуру на пост президента страны.

В 1994 году было возбуждено уголовное дело против одного из активистов партии «Эрк» — Бекжанова Каххара. В суд поступило заявление из краеведческого музея Каракалпакии, что Бекжанов взял там, под предлогом реставрации, древнюю золотую монету, представляющую историческую ценность, и не вернул ее музею. Суд состоялся в Каракалпакии, и во время суда Бекжанов рассказал, что монету эту он передал Салаю Мадаминову, а тот ее присвоил. Мадаминова хотели допросить по этому эпизоду, но он исчез. Позже выяснилось, что несмотря на подписку о невыезде, Салай выехал в Казахстан, оттуда в Азербайджан, а уж из Азербайджана переправился в Турцию, где и обосновался. Районный суд возбудил против Салая Мадаминова уголовное дело по факту мошенничества и объявила его в розыск.

В Стамбуле Мадаминов поселился в азиатской части города, в доме № 3 по улице Лаван, где его охотно приютил подданный Саудовской Аравии Зухреддин Туркестони. Сам хозяин дома жил в основном в Германии и был известен как приверженец идеям религиозного экстремизма. Туркестони вынужден был покинуть Саудовскую Аравию, так как ее власти сочли нежелательным его пребывание в этой стране.

Прошло несколько лет, и в 1998 году власти Турции известили Мадаминова о том, что его пребывание здесь нежелательно. Салай начал путешествовать. У него появился новый паспорт, а скорее всего даже не один. В паспорте в графе «имя» записано: Мухаммад Салих, в графе «фамилия» значится: «Беглар». В имени Мадаминов изменил всего лишь одну букву, вместо «Солих» написал «Салих», но на Востоке зачастую изменение только одной буквы придает имени или фамилии совершенно иное звучание и смысл. С фальшивым документом Мадаминов побывал в Румынии, Казахстане, Киргизии, на Украине, в России. По окончательно неподтвержденным сведениям, в Москве Мадаминов встречался с видными российскими политиками.

Весной 1998 года Мадаминов решил обосноваться на Украине. У его жены — Светланы Березняц-кой — родственники живут в городе Счастье Луганской области. И супруги отправились туда. Впрочем, супруга Мадаминова только к себе на родину въезжала под своей истинной фамилией. К тому времени у нее тоже появился фальшивый паспорт, в котором она значится как Оймиде Беглар. Турецкое имя Оймиде по смыслу можно перевести на русский язык как Светлана. Супруги прописались сначала в Киеве, где купили квартиру, а затем в Луганской области, подали властям прошение о предоставлении им вида на жительство на Украине. Есть все основания полагать, что помощь в этом им оказывали активисты украинской националистической организации РУХ, а скорее всего даже не «руховцы», а экстремисты НУАНСО.

Мне удалось встретиться с одним из видных украинских политиков, который приехал в составе крупной делегации в Израиль. Человек этот вплотную занимается изучением деятельности украинских националистических организаций, и мои вопросы его ничуть не удивили.

— В свое время я выступал с резкой критикой деятельности националистических организаций, считая, что это позор для любого государства, провозгласившего себя правовым и демократическим, — рассказал мой собеседник. — Меня клеймили позором, называли врагом украинского народа (как знакомо! — О.Я.), даже угрожали физической расправой, подбрасывая различного рода письма. Один раз возле моего подъезда даже собралась группа фашиствующих молодчиков. Два года назад от РУХа отделилась организация, которая назвала себя НУ-АНСО — украинская национально-освободительная армия. Тогда эту «армию» возглавлял некий Николай Бойчишин. НУАНСО организовала на Украине подготовку боевиков, и в их лагерях, по данным наших спецслужб, собиралось до трех тысяч человек, из которых готовили явных диверсантов и террористов. Есть сведения, что лидеры НУАНСО были тесно связаны с лидерами террористических и экстремистских организаций других стран. И если узбекским религиозным экстремистам, приезжавшим на Украину, кто-то мог и хотел помочь, то это только они.

Хотя Мадаминов попал в поле зрения различных спецслужб еще несколько лет назад, против него не предпринимали никаких решительных мер. Обтекаемая формулировка «лидер узбекской оппозиции» служила для него неплохим прикрытием. И хотя на различных встречах Мадаминов распространялся о том, что где-то в Центральной Азии только и ждут его команды сотни хорошо обученных и до зубов вооруженных боевиков, что для борьбы с режимом Республики Узбекистан он готов привлечь значительные материальные средства, дальше слов дело не шло, и разведки разных стран по отношению к Мадаминову ограничивали свою деятельность лишь тем, что достаточно пассивно следили за его продвижением.

 

Глава третья. ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА-1

Если в первые дни только компьютерная программа поиска помогала мне выуживать из бездонного информационного моря материалы, касающиеся Узбекистана, то уже буквально дней через десять я обнаружил совершенно очевидную тенденцию — центральноазиатский регион четко выделялся в обособленный раздел «Интернета». Теракт, совершенный 16 февраля в Ташкенте, продолжал оставаться в центре внимания спецслужб, аналитиков, политологов и СМИ многих стран мира. Короткие сообщения информационных агентств густо перемежались публикациями различных, порой самых фантастических версий. Однажды, пытаясь проанализировать материалы, появившиеся в «Интернете» за одни только сутки, я уловил некую тенденцию. У меня возникло ощущение, что чья-то невидимая рука как бы направляет весь этот поток в единое русло, создавая или во всяком случае пытаясь создать некое общественное мнение. И это мнение должно было свестись к тому, что в Узбекистане пытаются преувеличить масштабы и реальную опасность произошедшего, выставляя виновниками явно не те силы, которые на самом деле руководили подготовкой взрывов. Кому-то, и это проглядывалось уже совершенно отчетливо, хотелось увести в сторону как общественное мнение, так, вполне возможно, и проходившее в Узбекистане расследование.

Вот несколько таких сообщений:

«Узбекистан. Президент. Теракт. Фундаменталисты, — выдавал поисковую информацию «Интернет». — Президент Узбекистана И. Каримов заявил о причастности к терактам в Ташкенте 16февраля исламских фундаменталистов., а также о подготовке узбекских террористов в Чечне, Таджикистане и Афганистане».

Следующая информация гласила:

«Россия — Чечня — Узбекистан — Теракт. Официальный Грозный требует от руководства Узбекистана объяснений в связи с заявлением президента Узбекистана Ислама Каримова об участии в совершенном против него теракте наемников, прошедших подготовку в Чечне. Грозный. Президент Чечни Аслан Масхадов потребовал от руководства Узбекистана «представить конкретные данные, подтверждающие заявление президента Ислама Каримова об участии в теракте, совершенном против него, подготовленных в Чеченской Республике наемников». Как говорится в официальном заявлении пресс-секретаря президента ЧР Майрбека Вачагаева, сделанном по поручению главы республики, «для такого рода заявления должны быть веские основания, в связи с чем мы надеемся получить официальную информацию по этому поводу». При этом Вачагаев напоминает, что Аслан Масхадов всегда выступает против терроризма и проявляет готовность бороться с ним в любых его проявления. В то же время в заявлении пресс-секретаря отмечается, что чеченское руководство «намерено принять соответствующие меры для искоренения практики порочащих республику заявлений — от кого бы они не исходили, если выяснится, что последнее заявление было сделано с намерением представить Чечню как регион, где базируются террористические организации».

Уже из следующего сообщения было понятно, что чеченские власти сделали сие угрожающее заявление, придав ему вид официального, без всякого согласования с российскими федеральными властями. И узбекский МИД отреагировал на это должным образом, проявив отменную выдержку:

«Фамилии граждан Узбекистана, подозреваемых в совершении терактов в Ташкенте, и конкретные данные об их пребывании в Чечне, где они проходили боевую подготовку, могут быть доведены до сведения чеченского руководства через соответствующие Федеральные органы России. Об этом заявил корреспонденту РИА «Новости» компетентный источник в МИДе Узбекистана. Как подчеркнул источник, «мы далеки от мыслей обвинять чеченцев в проведении терактов в Узбекистане, однако в то же время располагаем данными о том, что граждане Узбекистана проходили боевую подготовку на территории Чечни».

Прошло буквально несколько часов, и «Интернет» уже выдал новое сообщение:

«Махачкала. На контрольно-пропускном посту Герзельский в Хасавюртовском районе при попытке перейти с оружием Дагестано-Чеченскую административную границу были задержаны трое узбеков. У них изъято три пистолета и граната Ф-1. Из беседы с задержанными выяснилось, что они находились на территории Чечни, где обучались военному делу. Тем самым подтверждена информация о том, что в Ичкерии люди готовятся к боевым действиям, получают уроки проведения разведки, организации засад, навыки военной топографии. Эти сведения правоохранительные органы Дагестана получили недавно, когда там задержали гражданина Узбекистана, при котором были обнаружены конспекты лекций, записанные в одном из боевых учебных центров на чеченской территории».

А далее был помещен комментарий, который, где косвенно, а где и прямо, подтверждал уже собранную мной информацию, касающуюся Салая Мадаминова (Мухаммада Солиха):

«Россия тоже внесла свою скромную лепту в борьбу с ташкентскими подрывниками. На границе Чечни и Дагестана задержаны трое граждан Узбекистана, которые обучались в боевых лагерях небезызвестного полевого командира Хаттаба. Их немедленно выдали Узбекистану. Один из них признался, что дважды прошел хаттабовские «курсы» в 1998 году. Года полтора назад Сергей Степашин, бывший в то время министром внутренних дел России, подписал в Ташкенте соглашение с узбекской стороной о совместных усилиях по борьбе с религиозным экстремизмом. Видимо, спешную выдачу трех задержанных Узбекистану можно объяснить и этим. Но есть и еще одна причина. Обвиняемым номер один в деле о заговоре про ходит известный оппозиционеру лидер запрещенной в Узбекистане партии «Эрк» (Воля) Мухаммад Солих. Поэт и переводчик Солих был соперником нынешнего президента Каримова на выборах 1991 года, но проиграл. Он выехал из Узбекистана в разгар очередной кампании борьбы с оппозицией, жил в Турции… Он обретается, по слухам, то на Ближнем Востоке, то в Европе. В Ташкенте Солиха объявили главным заговорщиком, связанным с афганскими талибами и международными радикальными исламскими группировками. После устранения Каримова он должен был вернуться с чужбины на белом коне. Так вот, имя Солиха оказалось связанным с Москвой. Он дважды за прошлый год побывал в российской столице, причем осенью прошлого года якобы встречался с Александром Лебедем и с кем-то в Кремле. Кто был таинственным собеседником опального узбекского оппозиционера — неизвестно».

Сам неопределенный тон этого комментария, я уж не говорю о фактах, вызывает чувства совершенно противоречивые, С одной стороны, комментатор вполне допускает возможность участия Солиха в заговоре, с другой — считает его оппозиционером, то есть человеком, чьи действия оправданы? Весьма двусмысленна и ссылка на экс-министра внутренних дел и экс-премьера правительства России Сергея Степашина. Получается, что только связанный «кабальным» договором с Узбекистаном, Степашин вынужден был отдать распоряжение о выдаче задержанных граждан Узбекистана официальному Ташкенту. А то, что у граждан обнаружены пистолеты, граната и получено подтверждение тому, что они обучались в лагерях «полевого командира», а попросту бандита и наркодельца Хаттаба, — это все мелочи, не берущиеся в расчет.

«Скоро дойдет до того, что и сами террористы начнут делиться своими мыслями через «Интернет», подумалось мне, и тут же мысль моя нашла подтверждение. 2 марта 1999 года в 8 часов утра Би-би-си передала из Лондона:

«В Узбекистане продолжается розыск 5 человек, подозреваемых в организации серии взрывов в Ташкенте 16 февраля, в результате которых погибли 15 человек и более 130 были ранены. После того как за помощь в поимке террористов было обещано 240 тысяч долларов, один из них был арестован. Руководство республики считает возможным, что организаторами взрывов могли быть экстремистские исламские группировки, действующие в стране и за рубежом. Однако существует мнение, что за взрывами может стоять коалиция светской и исламской оппозиции. Вот как отреагировал на это лидер Исламской партии Узбекистана Тахир Юлдашев: — У нас нет никаких сомнений в том, что рано или поздно мы построим в Узбекистане исламское государство»

По данным западных спецслужб, которые я почерпнул все в том же «Интернете», Тахир Юлдашев после серии ташкентских взрывов предположительно скрылся в Афганистане. Ну что ж, Би-би-си еще раз подтвердила высокий профессиональный уровень своих журналистов, а также их полную готовность брать интервью у кого угодно, даже у объявленных в международный розыск преступников. Подтверждая это, Би-би-си вскоре поделилась подробностями о жизни и другого религиозного экстремиста — Джумабая Ходжиева, известного под кличкой Джумы Намангани:

«Правительство Таджикистана и руководство объединенной таджикской оппозиции заявили, что на территории Таджикистана нет людей, которые могли быть причастны к взрывам, прогремевшим в Ташкенте. Пресс-секретарь главы таджикской республики За™ фар Сеидов заявил, что руководство Таджикистана уже неоднократно информировало руководство Узбекистана о том, что человек по имени Намангани не находится в Таджикистане, а скорее всего он и члены его бандгруппы находятся на территории сопредельно го Афганистана. Командир вооруженных сил таджикской оппозиции Пазылхужа Низамов заявил, что Джума Намангани базировался со своими сторонниками на востоке Таджикистана в годы гражданской войны в республике и выступал на стороне таджикской оппозиции против правительственных сил республики. Однако последние два года он находится в Афганистане,

Как известно, президент Узбекистана Ислам Каримов не раз, особенно после февральских событий в Ташкенте, заявлял, что в Восточном Таджикистане находятся базы подготовки узбекских диверсантов, одним из руководителей которых является сбежавший в 1992году из Узбекистана Джума Намангани… Сегодня Таджикистан заинтересован убедить Ташкент в том, что он не держит за пазухой камня против своего соседа, И в Узбекистане, и в Таджикистане есть немало людей, которые считают, что узбекская исламская эмиграция в Таджикистане является фактором угрозы стабильности в регионе, своеобразной пятой исламской колонной. Проблема, однако, и в том, что многие узбекские эмигранты обзавелись здесь семьями, породнились с таджикскими моджахедами. Согласно исламским традициям, позволяющим иметь четырех жен, некоторые из узбекских бойцов взяли в жены вдов своих погибших друзей и усыновили их сирот. Так, Джума Намангани живет с голубоглазой красавицей горянкой таджичкой из Язгуляма. Годы, проведенные в заснеженных горах, перенесенные лишения, а также личные качества Джумы Намангани сблизили его с бывшим главнокомандующим таджикской вооруженной оппозиции, а ныне министром МЧС Таджикистана Мирзо Зиеевым, и сделали их ближайшими друзьями. К тому жеДжума Намангани удостоен редкой чести со стороны лидера таджикской оппозиции Сайда Абдул-ло Нури, который назвал его своим приемным сыном. Так что таджикскую оппозицию, как последнего гаранта невыдачи узбекских исламских бойцов Ташкенту, связывает теперь с узбекской и моджахедами не только родство духовное, но и кровное».

Если в предыдущей своей передаче из Лондона Би-би-си ограничилась лишь прямой речью Тахира Юлдашева, никоим образом не комментируя сказанного, то в рассказе о Джуме Намангани явно сквозят симпатии автора к «герою», испытавшему тяготы жизни в заснеженных горах и «перенесшему лишения». Трогательный же эпизод о жизни Намангани с голубоглазой красавицей горянкой, пусть и косвенно, но подтверждал, что журналисты Би-би-си встречались с ним не в Афганистане, а именно в Таджикистане.

Из справки следственной группы Генеральной прокуратуры Узбекистана:

«Ходжиев Джумабай Ахмаджанович, 1969 года рождения, уроженец Наманганской области, гражданин Республики Узбекистан, узбек, образование среднее, семейный, имеет одного ребенка. В среде религиозных экстремистов известен под кличками «Джума Намангани», «Таджибай».

В 1978 году Ходжиев был призван на службу в ряды Советской Армии, которую проходил в составе ограниченного контингента войск в Афганистане. С 1989 года увлекся изучением канонов ислама, духовное образование получил у известного религиозного ортодокса-реакционера Мирзаева Абдували — Абдували-кори. С 1991 года в целях устанолвления в Узбекистане исламского государства Ходжиев начал выступать активным сторонником ваххабизма и вместе с Тахиром Юлдашевым стал одним из создателей в городе Намангане организации ваххабистов «Тавба», целью которой является построение в Узбекистане исламского государства путем пропаганды идей ислама, воспрепятствования законной деятельности конституционных органов власти, замены их не предусмотренными Конституцией параллельными структурами, возбуждение национальной и религиозной вражды, де стабилизации путем террора общественно-политической обстановки в стране. В 1992 году с группой единомышленников из 30 человек прибыл добровольно в Круган-Тюбин-скую область Таджикистана, участвовал в боевых действиях против правительственных войск на стороне оппозиционных сил. В 1992 году переправился через реку Пяндж на территорию сопредельного Афганистана, где прошел спецподготовку под руководством зарубежных инструкторов. С 1993 по 1995 год также неоднократно со своей группой посещал территорию Афганистана. В 1994 году вооруженное формирование под командованием Д. Ходжиева проявило особую активность в боевых действиях против правительственных сил Республики Таджикистан. В состав формирования входили также арабские и афганские моджахеды.

Ходжиев является создателем и полевым командиром боевого вооруженного формирования на территории Таджикистана. Он интенсивно занимается диверсионно-террористической подготовкой молодежи, в том числе и граждан Республики Узбекистан. В 1997 году разоблачена и задержана одна из групп боевиков, прошедших боевую подготовку в лагере Д. Ходжиева в кишлаке Тавильда-ра и направлявшихся с огнестрельным оружием, боеприпасами, взрывными средствами, инструктивным материалом в Андижанскую область Узбекистана. Осуждено 15 человек. В мае, июле и ноябре 1997 года, в декабре 1998 года в Турции и Афганистане участвовал в обсуждении путей захвата власти в Узбекистане. Придя к выводу о невозможности демократического прихода к власти, участники этих обсуждений приняли решение об объединении усилий так называемой «демократической оппозиции» и вооруженных боевиков, сторонников «джихада».

В отношении Ходжиева вынесено постановление о привлечении его к уголовной ответственности».

 

Глава четвертая. ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА-2

К счастью, что-то случилось с моим компьютером. Я говорю «к счастью» потому, что мне пришлось вызвать специалиста, который опекает мою компьютерную систему. У этого молодого человека есть, по-моему, всего два недостатка. Ритуальный стакан с ледяной колой норовит поставить на сканер, к тому же он постоянно свистит, а я, суеверный, в доме свиста не выношу. Во всем остальном Сережа Рубинов — само совершенство. Всякий раз, когда он приезжает по моему экстренному вызову, то делает мне одно и то же замечание:

— Вся ваша проблема заключается в том, что вы относитесь к компьютеру, как к механизму. А это — одушевленное существо, живой организм.

На эту тему Сережа готов рассуждать часами и в тот день завел все тот же разговор.

— Ты знаешь, — поддержал я его на этот раз, — я бы и сам хотел, чтобы компьютер со мной поговорил. Я сейчас интенсивно собираю информацию на одну конкретную тему и чувствую, что мне не хватает обратной связи.

Я и впрямь ощущал эту нехватку. Разумеется, я знал, что «Интернет» является не только блестящим банком данных, но по нему можно переговариваться с абонентами из самых далеких стран. Однако мне никак не удавалось добиться того, чтобы интересующая меня информация была более четкой и целенаправленной. Вот этими своими сомнениями я и поделился с компьютерным волшебником. Он выслушал меня внимательно, даже свистеть перестал, потом сказал:

— Ладно, поделюсь кое-какими секретами. В «Интернете» важно не только уметь задать правильный вопрос, но и знать, где этот вопрос разместить — таким образом, чтобы на него обратило внимание как можно больше людей.

— Я надеюсь, ты не собираешься делать из меня хакера, — пошутил я.

— Для этого вы слишком плохо разбираетесь в компьютерных системах, — парировал Сергей. — Просто я хочу, чтобы «Интернет» заговорил с вами.

Последующие четыре часа я проходил ускоренные курсы, после чего, хотя и была поздняя ночь, принялся задело. Собственно, это была уже привычная журналистская работа, когда репортер задает свои вопросы, раскручивая, пусть и невидимого, но все же собеседника, направляя беседу в нужное русло. Теперь я уже не был пассивным сборщиком информации, покорно ожидающим, какой улов вынесет на мой берег система компьютерного поиска. Уже через два дня на мои вопросы стали поступать ответы. И их было не так уж мало. Впрочем, чему же тут удивляться. Проблема терроризма последнее время волнует практически все страны мира. Оставалось только дождаться, когда на мои призывы откликнутся те, кто вплотную занимается этой проблемой применительно к исламскому экстремизму.

Мой первый серьезный собеседник оказался москвичом. Он, правда, наотрез отказался назвать свое имя, пояснив отказ таким образом:

— В организации, где я работаю, не поощряют интервью западным изданиям без разрешения начальства. Мой же взгляд на проблему терроризма несколько расходится с мнением моего руководства. Но проблеме распространения в мире исламского фундаментализма и терроризма я уделяю большое внимание. Поэтому попытался проанализировать все, что опубликовано после взрывов в Ташкенте.

— А чем вызван ваш столь глубокий интерес?

— Я не сомневаюсь, что те многочисленные боевики, которые проходят обучение в чеченских лагерях Хаттаба и афганских лагерях Бин Ладена, рано или поздно применят на практике свое умение в России.

— Накаркать не боитесь?

— Ая повсюду только и слышу: «не каркай, не каркай». Но я не оракул и на кофейной гуще не гадаю. Совокупность фактов привела меня не к предположению, а к убеждению, что Россия станет местом проведения целой серии терактов. Но насколько я понимаю, вас сейчас больше интересует Узбекистан. Так вот, серия взрывов в центре Ташкента — беспрецедентна. Во-первых, потому что в новейшей истории аналогов тому нет. Во-вторых — взрывы произошли в столице страны, которая действительно является наиболее стабильным и динамично развивающимся государством в СНГ. Поэтому можно понять то обилие версий, которые породили эти взрывы.

— Вы говорите о тех версиях, которые расследуют спецслужбы Узбекистана? — задал я наводящий вопрос, пытаясь тем самым прояснить, насколько хорошо информирован мой собеседник.

— Я говорю о тех версиях, которые изо дня в день муссируются в прессе. Вы же понимаете, что в Узбекистане сейчас идет следствие и оттуда никакой информации пока получить невозможно — тайна расследования, ну и все прочее. Поэтому журналисты и аналитики составляют собственные версии. И чтобы не заплутать в дебрях ложных версий, необходимо уяснить два важных обстоятельства.

Масштаб акции свидетельствует о том, что ее готовили и осуществляли профессионалы. Для ее организации необходимы большие деньги, связи, опытные люди, а на всем пространстве СНГ наберется не более двух-трех десятков боевиков, способных осуществить подобную серию взрывов, Узбекистан является оплотом стабильности во всей Центральной Азии. Он цементирует регион и представляет собой труднопреодолимый барьер на пути проникновения в Центральную Азию экстремистской религиозной идеологии и наркобизнеса. Стабильный Узбекистан неудобен многим силам, в том числе афганским и таджикским наркобаронам, экстремистам в объединенной таджикской оппозиции, талибам, а также отдельным странам, которые не заинтересованы в существовании в регионе сильного самостоятельного государства. Им выгодно, чтобы Узбекистан был слабым, раздираемым конфликтами и противоречиями государством, как Таджикистан и Афганистан.

Исходя из этих обстоятельств, вполне обоснованным является предположение, что главной целью злоумышленников было испытать на прочность стабильность государства и продемонстрировать свои возможности. А главная мишень — президент республики.

Версия о «российском следе» взрывов в качестве мести за выход из Договора о коллективной безопасности не выдерживает критики, так же несерьезна версия о желании некоторых таджикских полевых командиров отомстить за былые обиды. Все-таки у них нет сил на проведение подобных терактов и средств недостаточно. Из всех возможных версий — всего их шесть, но при наличии фантазии можно насчитать и больше, — наиболее вероятны две: теракт организовали исламские экстремисты или пострадавшие в результате борьбы с коррупцией чиновники. Исключать объединение недовольных внутри Узбекистана нельзя, — он явно выделил интонацией последнюю фразу.

— Я бы хотел все-таки, чтобы вы мне прояснили некоторые противоречия в ваших рассуждениях. Вы утверждаете, что в лагерях Хаттаба и Бин Ладена проходят обучение тысячи исламистов, и тут же говорите, что на всем пространстве СНГ найдется не более двух-трех десятков тех, кто способен осуществить акцию, подобную ташкентской. Вы говорите о том, что Узбекистан, как оплот надежности и стабильности в регионе, вызывает зависть и раздражение многих внешних противников, и тут же ведете речь о возможности некоего внутреннего заговора.

Я просто пытаюсь объективно проанализировать все существующие версии, не более того. Да, конечно, след обученных в чеченских и афганских лагерях боевиков более заметен, но нельзя же напрочь исключить возможность того, что ташкентские взрывы были осуществлены при организационной поддержке той внутренней оппозиции, которая считает себя загнанной президентом Каримовым в угол. Как нельзя полностью исключить и то, что все произошедшее явилось результатом акции, организованной спецслужбами Узбекистана. Но, повторюсь, мне лично кажется, что след тянется из Афганистана и Чечни. Давно уже не является секретом то обстоятельство, что деятельность исламских экстремистских организаций ведется на деньги, получаемые от наркобизнеса. По его размаху Афганистан уже опередил Колумбию. Сегодня там на полную мощность работают 18–20 фабрик-лабораторий по производству героина, одного из самых дорогостоящих и прибыльных видов наркотиков. В Афганистане, а также в отдельных областях Таджикистана производство наркотических средств является основной отраслью экономики. При этом уместно напомнить, что в прошлом году оборот мировой наркомафии составил 500 миллиардов долларов. Из этой суммы вполне могла быть выделена некоторая часть, чтобы задействовать полсотни или сто человек, необходимых для проведения акции подобного масштаба. Что касается исполнителей, то учебных заведений, где готовят террористов-профессионалов такого класса, в мире не так много. Узбекистан постоянно напоминает об опасности мировому сообществу со стороны исламского экстремизма и наркобизнеса. Взрывы в Ташкенте лишний раз подтвердили актуальность этих проблем.

— Вы явно склоняетесь к одной из версий, но не исключаете и других, — продолжал я настаивать.

Я даже не исключаю, что истина, как это часто бывает, лежит где-то посередине. Но я не работаю ни в одной из спецслужб и являюсь, так сказать, аналитиком чистой воды. Я не ловлю преступников и не утверждаю, что обладаю истиной в последней инстанции. Вы просили поделиться своими соображениями сведущего человека, я на вашу просьбу откликнулся. Суть не в том, кто конкретно совершил данный теракт, а в том, что терроризм захватывает весь мир, он становится проказой теперь уже не только XX, но и XXI века. Президент Узбекистана Ислам Каримов абсолютно прав, когда говорит, что против борьбы с терроризмом должно объединиться все мировое сообщество. Но каждый предпочитает бороться в одиночку и глушить свои локальные взрывы. Россия в этом отношении не исключение. Если бы наши правители прислушались к тому, что говорит Каримов, то не отделывались бы ничего не значащими официальными бумагами, а принимали совместные меры против чеченской и афганской угрозы. Кстати сказать, покопайтесь в биографиях двух главных бандитов — Бин Ладена и Хаттаба, вам многое станет ясным. Правда, данных о них очень немного, но кое-что, я думаю, собрать можно.

Прошла пара дней, и на связи со мной оказалась Германия.

— Дитер Гольдфарб, политолог, — на сей раз сам представился мой собеседник, не ожидая вопросов. — Я несколько лет работал в Советском Союзе, много раз бывал в азиатских республиках и в Афганистане. Правда, последние годы я не имею языковой практики и боюсь, что мой русский язык оставляет желать лучшего.

— Ну что вы, Дитер, вы прекрасно говорите по-русски, — искренне возразил я и тут же задал вопрос: — А что, Германию тоже волнуют события, которые произошли в Узбекистане?

— Дело в том, что в Германии живет достаточное количество выходцев из Турции и Узбекистана. Я не имею в виду немцев, а говорю о представителях коренной национальности этих стран. Покуда узбекские оппозиционеры, как они сами себя называют, пытаются бороться с существующим в их стране режимом на страницах газет и в радиопередачах, на это можно смотреть со снисхождением. Но моему правительству и моему народу очень бы не хотелось, чтобы в нашей стране получили приют заговорщики, способные на осуществление террористических акций.

— Если я правильно понимаю, почему вы откликнулись на мою просьбу, то вы, как политолог, анализировали события, которые в феврале произошли в Ташкенте…

— Да, я собрал немало информации, и хотя она очень противоречива, все же позволяет делать какие-то выводы, — ответил Дитер. — Один из представителей узбекской оппозиции в Германии — я бы предпочел не называть его имени, так как не имею от него на это согласия, — утверждает, что люди там боятся говорить правду. Но из Узбекистана поступает достаточно много материалов, и я думаю, что в создавшейся ситуации эти материалы носят достаточно правдивый характер. Давайте попытаемся определить те силы, которые могли бы быть причастны к взрывам. Могут ли это быть живущие на Западе и получившие здесь политическое убежище некоторые члены оппозиции узбекскому правительству? Вряд ли. У них нет для этого необходимых материальных средств, связей и специалистов. Да и вообще маловероятно, чтобы они решились прибегнуть к методам борьбы, которые никогда не проповедовали и к которым никогда не призывали. Тем более, что даже за причастность к террористической деятельности, как известно, можно угодить не только за решетку, но и быть высланным из стран, которые их приняли и которые их содержат. А им, людям в большинстве немолодым, небогатым и обремененным к тому же семьями, подобная романтика вряд ли по душе.

Следующей группой, которую вне всякого сомнения уже процеживают сотрудники спецслужб Узбекистана, являются недавние и даже действующие высокопоставленные и весьма могущественные чиновники.

Следующие возможные заказчики и исполнители взрывов в узбекской столице — это мусульманские фундаменталисты, не желающие смириться с тем, что Ислам Каримов взял курс на строительство светского государства. Буквально накануне ташкентской трагедии господин Каримов, отвечая на вопросы корреспондента газеты «Туркестан», заявил: «В отдельных исламских государствах существуют определенные организации, поставившие своей целью восстановление средневекового мусульманского халифата. Они обладают большими средствами и возможностями идеологического влияния: их стремления заключаются в том, чтобы на основе политизации исламской религии взять власть в свои руки, установить свое государство… По их мнению, между государствами, где проживают мусульмане, не должно быть никаких административных границ, и все эти государства должны управляться из единого халифатского центра… Естественно, мы не можем допустить и не допустим подобных враждебных происков».

Иной момент, на который следует обратить внимание, это все чаще звучащий в республике тезис о том, что «приобретая независимость, Узбекистан постепенно становится зависимым от всех», — продолжил господин Гольдфарб. — Но все дело в том, что лично президент Каримов, обладая твердым, властным характером, зависеть от кого-либо и в чем-либо ни в коем случае не хочет. Об этом он заявлял неоднократно. Но не будем при этом забывать, что Узбекистан не стал менее лакомым куском не только для тех, кто хочет отсюда вывозить продукцию, но и для тех, кто хочет ее сюда ввозить. Поэтому представляется, что далеко не случайно появление в некоторых российских и западных изданиях целой серии статей, в которых совершенно бездоказательно, но весьма настойчиво утверждается, будто бы заметный в мире бизнеса узбекистанский предприниматель Гафур Рахимов «связан с колумбийской наркомафией». Впрочем, на это можно было бы и не обратить внимания, отнеся все к попытке неких сил скомпрометировать Рахимова, если бы на Западе, в том числе и в Германии, не прошел мельком слух о некой причастности Рахимова в заговору. Каким образом бизнесмен мог быть причастен к теракту, не пояснялось, но таинственные слухи подчас действуют на сознание куда сильнее фактов хорошо обоснованных. Сообщалось только, что после массированной атаки в прессе на Рахимова, буквально спустя пару недель в Ташкенте гремят взрывы. В этой связи закономерен вопрос: против кого направлена эта информационная кампания на самом деле? Стабильная ситуация в Узбекистане не по душе, видимо, многим. Наступление на республику ведется широким фронтом с использованием различных методов и средств — теперь это совершенно очевидно.

— Дитер, но все же есть версия, к которой склоняетесь лично вы?

— Если вы формулируете вопросы с такой прямотой, то позвольте и мне задать вопрос. Я ведь не знаю, с какой целью вы собираете этот материал.

— Я когда-то жил в Узбекистане, меня волнует, что происходит в этой стране, где от терактов погибли люди. Честно говоря, не знаю, какие формы примет мое исследование. Быть может, это будет серия статей, возможно, даже книга.

— Ну что ж, это интересно. Отвечу теперь на ваш вопрос. У меня есть своя версия, но я предпочел бы о ней не говорить, дабы никому не навязывать своего мнения. Я давно не был в Узбекистане, мои выводы основаны главным образом на материалах прессы. Если следствие в Узбекистане будет вестись объективно, а не подгоняться под кем-то поставленные условия задачи, то узбекские правоохранительные органы сами ответят на все вопросы. Полагаю, там работают достаточно квалифицированные специалисты.

— Но вы также полагаете, что этим специалистам кто-то может ставить, как вы сказали, особые условия?

— Это совершенно бестактный вопрос, — сухо заметил политолог Дитер Гольдфарб, — я, кажется, не давал вам повода к таким обвинениям.

— Не обижайтесь, Дитер, — поспешил я оправдаться, — Я вовсе не имел в виду ничего дурного в отношении вас. Скажу вам честно, я несколько запутался. Объем информации настолько велик и так разноречив, что мне никак не удается выбраться из этих дебрей и составить какое-то четкое мнение.

— Ну что ж, в таком случае позвольте дать вам добрый совет. Поговорите не с коллегами-журналистами и не с политологами, а с кем-нибудь из тех, кто профессионально занимается борьбой с международным терроризмом и незаконным оборотом наркотиков. И обязательно поезжайте в Узбекистан. Я все же думаю, что там настолько озабочены случившимся, что после завершения следствия не станут скрывать от вас истины. В конце концов, сегодня уже всему миру должно быть ясно, что президент Каримов не зря пытался привлечь к центрально-азиатскому региону внимание всей мировой общественности, которая наконец должна выработать единую концепцию и определиться в общих целях борьбы с международным терроризмом.

 

Глава пятая. ТЕРРОРИСТ НОМЕР ОДИН

Я вынужден был на несколько дней прервать свое расследование мне предстояла давно запланированная командировка в Америку, которую я, при всем желании, никак не мог отменить. Если бы я знал, что американские встречи помогут мне и в сборе материалов по ташкентскому теракту, я бы помчался туда даже раньше запланированной даты.

В Нью-Йорке стояла невыносимая жара. Газеты ежедневно сообщали о несчастных, которые скончались от этой жары. Потребление прохладительных напитков в эти дни повысилось в несколько сот раз. В гостиничном номере было прохладно, так что выходить на улицу не хотелось. Но куда деваться от дел? В один из дней, когда уже почти все намеченное закончил, я встретился со своим приятелем и коллегой Александром Грантом. Саша — ведущий криминальной рубрики в газете «Новое русское слово», он автор нескольких книг, в качестве эксперта по правовым вопросам часто выступает на страницах американских газет, по телевидению. Когда мы встретились, я, что называется, на всякий случай спросил, не занимался ли он проблемой терроризма.

— Нельзя сказать, что вплотную, но кое-какой материал о террористе номер один собрал, — ответил Грант.

— О Бин Ладене?! — воскликнул я.

— О нем, — подтвердил Саша. — А что тебя, собственно, так удивило?

— Да я рыщу по всему «Интернету», перелопатил кучу материалов, но кроме отрывочных сведений ничего толкового пока не собрал. Поделись, друг.

— Ну, пожалуйста, только мне надо покопаться у себя в компьютере, кое-что в памяти освежить, может быть, вытащу какие-нибудь официальные документы, которые тебе пригодятся. Давай встретимся завтра, постараюсь успеть.

— Саша, только чтобы завтра — это было завтра, а не послезавтра, а то мне уже улетать пора.

— Ну вот, — рассмеялся коллега, — сразу берешь железной хваткой за горло. А если бы ты меня не спросил об этом самом Бин Ладене, так бы и уехал спокойно. Ну ладно, все сделаю к завтрашнему дню.

На следующий день мы встретились в условленное время. Грант достал из сумки дискету, сунул ее в компьютер и начал свой рассказ, изредка сверяясь с текстом, чтобы не перепутать фамилии, даты, названия.

— Ну, слушай:

«Шейх Усама Бин Мухаммед Бин Авад Бин Ладен, 1957 года рождения, родился в городе Джида, имеет родственников в Саудовской Аравии и Йемене, бывший подданный Королевства Саудовской Аравии (КСА), лишен подданства в феврале 1994 года за антигосударственную деятельность. Крупный бизнесмен, владеет торговыми фирмами в арабских странах, а также в Англии и Германии. Состояние оценивается в 100~ 150 миллиардов долларов США, из которых 35 миллиардов долларов вложено в экономику Судана. Бин Ладен участвовал в афганской войне. В то время он находился в пограничном с Афганистаном пакистанском городе Исламабаде, откуда поддерживал моджахедов оружием и другими средствами, руководил подготовкой и вербовкой арабских боевиков. Их называли «афганскимим арабами».

— В свое время много говорилось о связях Бин Ладена с ЦРУ. Честно говоря, по этому поводу мне так и не удалось выведать никаких подробностей, — посетовал Александр Грант. — Известно только, что после вывода советских войск из Афганистана он полностью порвал все связи с американцами, покровительством которых активно пользовался, и занял откровенно антиамериканскую позицию. Более того, объектами его основной террористической деятельности стали американские учреждения за рубежом. Бин Ладена подозревают в причастности к организации взрывов американских объектов в Эр-Рияде в ноябре 1995 года и в Дахране в июне 1996 года. До мая 1996 года он находился в суданской столице Хартуме, куда вслед за ним прибыло около семисот «афганских арабов», в полном составе вошедших в созданную и руководимую им организацию «Аль-Кайда».

Я тут тебе припас несколько официальных справок, которые составлены на Бин Ладена в спецслужбах разных стран. Перепишешь потом на свою дискету, — предложил коллега.

Из справки:

«Усама Бин Ладен имеет широкие международные связи. Поддерживает контакты с бывшим афганским полевым командиром йеменцем Тариком Алъ-Фадли. Б. Ладен исповедует ислам сунитского толка. Характеризуется как человек, не терпящий компромиссов и одержимый борьбой с «неверными». Наряду с суданцем Хассаном Ад-Тураби, тунисцем Рашидом Аль-Ганнуши, палестинцем Абдал-лой Аззамом и египтянином Омаром Абдель Рахманом, Бин Ладен может рассматриваться как один из основателей и идеологов современного международного исламского терроризма. После афганской и боснийской войн своей главной задачей считает построение «справедливого исламского государства на аравийской земле». Для этого, по его мнению, необходимо свергнуть короля Фадха и изгнать из стран Персидского залива военнослужащих западных государств».

В Афганистан Бин Ладен прибыл в мае 1996 года. Там он занимался подготовкой террористических акций, рассчитанных на достаточно долгую перспективу. Это были теракты против Королевства Саудовской Аравии (КСА), США, Израиля и Франции. Бин Ладен пользуется покровительством вождей афганских пуштунских племен, имеющих наибольшее влияние в южной части страны. Он поддерживает активные контакты с Кари Кадыром — руководителем совета моджахедов в горном Джелалабаде.

По данным американской разведки, на основании которых был нанесен ракетный удар по объектам в Афганистане, это был комплекс ладеновских лагерей в провинции Нангахар. Именно там он основал лагерь, в котором готовятся профессионалы военного дела, хорошо владеющие современными видами оружия и приемами рукопашного боя. Для работы в мусульманских странах ведется вербовка инструкторов и военных советников. Лагерь был создан на личные средства Бин Ладена, а также на пожертвования исламских экстремистских организаций. Инструкторы получают до 4 тысяч американских долларов в месяц. Последнее время в Нангахар-ском лагере обучались выходцы из Египта, КСА, Алжира и Афганистана, но костяк ударной группировки составляли примерно 1,6 тысячи «афганских арабов», которые вместе со своим лидером перебрались в Афганистан в мае 1998 года.

Из справки:

«В течение последнего десятилетия Усама Б. Ладен финансировал террористические организации сунитского толка, такие как, например, палестинские «Джихад» и «Хамас». Кроме того, в настоящее время активность Усамы Бин Ладена сконцентрирована на сплочении базирующихся в Афганистане разрозненных арабских террористических группировок и финансировании лагерей подготовки международных террористов. Отмечается установление им тесных контактов с ваххабистской организацией «Джаммаад-Уд-Дава-Ва-Сунна» с целью использования принадлежащих ей лагерей и баз для подготовки пополнения международных терорганизаций — «Аль-Джихад Интернешнл» и «Братья мусульмане».

Лагеря Бин Ладена в Афганистане располагают наиболее мощной материально-технической базой и опытными инструкторами. Лагеря специализируются на обучении боевиков минно-взрывному делу, разведке и связи, готовят «политруков» для ведения пропаганды среди населения.

По имеющимся данным, с Бин Ладеном установили контакт представители таджикской оппозиции. Они предложили Б. Ладену посетить контролируемые ими территории, чтобы конкретизировать потребности таджикской оппозиции в оказании помощи, определиться в ее размерах и каналах поступления. Организация Б. Ладена располагает хорошо налаженными и законспирированными структурами в ряде стран Ближнего Востока и Северной Африки. Ладеновские боевики воевали в Боснии, а если говорить о бывших советских землях, то они использовались в Таджикистане и Чечне. В Чечне и сейчас находится группа боевиков Б. Ладена, имеющих паспорта различных арабских государств и выполняющих функции военных консультантов.

Из справки:

«В первой половине 1997 года Усама Б. Ладен неоднократно встречался в Афганистане и с чеченскими эмиссарами, в ходе этих контактов была достигнута договоренность об использовании чеченских боевиков в обмен на финансовую поддержку. В частности, принявшие ислам европейцы должны были стать исполнителями терактов против французских и израильских граждан, в том числе официальных лиц. Чеченских боевиков предполагалось задействовать в интересах организации «Вооруженная исламская группа» и «Братья мусульмане». В Пакистане расположено большое число связанных с Б. Ладеном так называемых «благотворительных обществ и учреждений», деятельность которых направлена на организацию приема и подготовки добровольцев из числа моджахедов и других лиц, намеревающихся выехать в различные страны для «джихада».

По данным разведки, Б. Ладен направил своего представителя Абу Сайафа в чеченское Министерство иностранных дел с предложением разрешить примерно 20 своим сторонникам передислоцироваться в Чечню. Имелось в виду, что в Чечне они изучат русский язык, приобретут российские документы для свободы передвижения, а затем будут направлены в различные республики Центральной Азии. Американские газеты писали, что в начале этого года Усама Бин Ладен основал «Всемирный фронт джихада», объединив радикальные группировки исламских фундаменталистов Египта, Пакистана, Бангладеш и других арабских стран. К деятельности «Всемирного фронта джихада» его руководство планирует подключить некоторые исламистские организации республик Центральной Азии и Чечни. Так, в ходе контактов с представителями «Фронта» чеченский полевой командир Хаттаб предложил использовать свои опорные пункты для подготовки боевиков в обмен на финансовую помощь. По имеющейся информации в учебных центрах Чечни проходят подготовку террористы из международных исламских организаций. Обучают их там опытные инструкторы из Афганистана, Пакистана, КСА, Турции, Ирана и других стран. Все они имеют опыт участия в боевых действиях в разных точках планеты. В программу подготовки боевиков в лагерях Хаттаба включены основы проведения диверсионных терактов с использованием средств массового поражения — отравляющих веществ и бактериологического оружия, а также горючих смесей. Там даются навыки изготовления фальшивых дроку ментов, поведения на допросах в случае задержания. На примерах уже совершенных терактов отрабатываются приемы парковки автомобилей со взрывчаткой на мостах, в тоннелях, у различного рода коммуникаций и жилых домов. У здания посольств США в Найроби, в Дар-Эс-Сала-ме террористы поставили машины-бомбы».

— Ну ты, старик, гигант, такой обширной информации мне еще о Бин Ладене нигде не попадалось, — искренне восхитился я, когда Грант закончил свой рассказ.

Во-первых, спасибо на добром слове, а во-вторых, это еще не все. Я тут тебе припас парочку самых последних публикаций. Один англичанин пробрался каким-то чудом к Бин Ладену и опубликовал репортаж. Я, правда, сомневаюсь, что этим репортером был англичанин, но сути опубликованного это не меняет. А второй материал, который я для тебя добыл, меня самого поразил. Нашелся-таки и у Бин Ладена защитник, который считает, что действия этого бандита оправданы.

— Кто таков?

— Кто таков — не скажу, просто не знаю, но материал получен из России.

«Жизнь в бегах с Усамой Бин Ладеном, — читал я в первом сообщении. — По афганскому следу одного из самых разыскиваемых террористов.

Формада, Афганистан. Усама Бин Ладен, саудовский миллиардер, спланировавший и осуществивший взрывы посольств и военных объектов США, ведет жизнь тихого затворника, посвящая весь день молитвам и изучению Корана, в окружении сотен преданных и отлично подготовленных телохранителей. Английский журналист, чье имя не может быть названо из соображений безопасности, провел три недели в логове террористической организации Бин Ладена — об этом его репортаж.

Скрытый от посторонних глаз садами из апельсинов и олив, расположился в небольшой афганской деревне центр всемирной террористической организации Усамы Бин Ладена, которого в США обвиняют в сотнях убийств, в том числе и дюжины американцев. Афганский источник, не называемый по понятным причинам, сообщил, что вместе с Бин Ладеном живут три его жены и тринадцать детей. Бин Ладен вынужден постоянно перемещаться, предпринимая чрезвычайные меры предосторожности, чтобы не быть выслеженным спецслужбами США и многих других стран. Это пристальное внимание к нему вызвано его многолетним исламским «крестовым походом».

Главный лагерь Бин Ладена находится в миле от Формады — пыльной деревни недалеко от Джелалабада. При въезде в деревню у маленького моста на возвышении горной дороги расположен пропускной пункт талибов. Следующий пропускной пункт, контролирующий доступ в хорошо защищенный лагерь Бин Ладена, расположен слева от дороги. Подходы к его дому хорошо прикрывает протекающий с двух сторон Нингахарский канал. И в лагере, и во время частых перемен укрытия Бин Ладен ведет спартанскую жизнь. Источник, знающий привычки Бин Ладена, сообщает, что день он начинает до рассвета с традиционной утренней молитвы. После этого Бин Ладен завтракает финиками, медом и хлебом.

Он неприхотлив и старается не употреблять на обед и ужин традиционно жирных афганских блюд. Бин Ладен упражняется в воинском искусстве и упорно следует принятому расписанию молитв, даже когда ему приходится бежать.

Частая смена укрытий является необходимой для Бин Ладена — США самый большой из его врагов, но далеко не единственный. Бин Ладен всегда поддерживал и поддерживает исламских террористов и убийц в Алжире, Иордании, Чечне, Таджикистане и Египте. От Индии до России и Израиля секретные службы многих стран имеют серьезные основания охотиться за ним.

Америка обвиняет Бин Ладена в планировании взрывов в августе 1998 года американских посольств в Кении и Танзании, в результате которых погибли 200 человек и многие получили ранения. В отместку США осуществили ракетный обстрел лагерей для подготовки террористов в Афганистане и разрушили фабрику по производству химического оружия в Судане. США также подозревают, что Бин Ладен причастен к взрыву Всемирного Торгового центра в 1993 году и что при его непосредственном участии осуществлялись атаки на военные базы США и КСА и планировался взрыв авиалайнера на Тихом океане. После атаки ракетами «Томогавк» его лаге рей в Афганистане в августе прошлого года, его отношения с талибами ухудшились. Некогда приглашенный в качестве гостя, он теперь вынужден скрываться от агентов талибанов. Известно, что талибы в прошлом году намеревались предложить США помощь в аресте Бин Ладена в обмен на официальное признание их режима. Хотя этого не случилось, Бин Ладен теперь избегает обычных афганцев, которые считают его присутствие одним из многих несчастий, обрушившихся на их землю.

Официальные лица талибов придерживаются мнения, что Бин Ладен, родившийся в богатой саудовской семье, сумел избежать ареста своих банковских счетов и других источников финансирования. Источник из окружения сообщает, что ежедневные расходы Бин Ладена составляют 50 тысяч долларов США — сумма необходимая для жизни в бегах, которая предполагает содержание семьи и 250 человек «гвардии», финансирование деятельности военных лагерей, поддержку системы связей и управления организацией. Секретные службы США верят, что деньги его вот-вот закончатся, но факты свидетельствуют о том, что Бин Ладен располагает огромным состоянием. Малый круг приближенных Бин Ладена включает повара, личного муллу и физика, доктора Звахири, одного из самых преданных последователей и компаньона Бин Ладена.

Личная охрана Бин Ладена состоит в основном из суданцев, но есть среди охранников иракцы, пакистанцы, тунисцы, египтяне и выходцы из Саудровской Аравии. Все они преданы Бин Ладену, являются религиозными фанатиками, прекрасно вооружены. Вокруг лагеря, в укрытиях, расположен мобильный арсенал личной гвардии Бин Ладена — реактивные минометы, зенитные установки и ракетные комплексы различного назначения. Источник сообщает, что Бин Ладен никогда не отправляется в путь без огнемета и стингера, которые ЦРУ в восьмидесятых поставляло моджахедам для войны с советскими оккупантами. Не очень понятно, как можно использовать эти стингеры, потому что ЦРУ утверждает, что срок их использования давно истек и сейчас это просто кусок железа. Единственный способ общения с внешним миром, которым пользуется Бин Ладен, — спутниковый телефон. Но для тайной связи Бин Ладен использует связных. Часто это его телохранители, которые пересекая соседние страны — Иран, Пакистан или Туркмению, — осуществляют разовые телефонные звонки для информации. Его связь с миром поддерживается постоянно. Лидеры талибов дистанцируются от него, за являя, что его нет на территории, контролируемой талибскими войсками. Но несколь-ко высокопоставленных талибских командиров сообщили, что для большинства официальных лиц предположительные места нахождения и перемещения Бин Ладена не являются тайной. В случае срочной необходимости Бин Ладен и его гвардия перемещаются на тойотовских пикапах, под белым флагом милиции — одного из самых страшных подразделений движения талибанов, что позволяет им беспрепятственно проезжать талибские пропускные пункты.

Бин Ладен редко выступает в СМИ. Единственное интервью с ним транслировал хат-табский спутниковый канал в прошлом году, сразу после американской атаки на его афганский центр.

В этом интервью Бин Ладен повторил свой призыв к «джихаду» против американцев и приказал атаковать американские «мишени». «Американцы насилуют и захватывают наши земли и разворовывают исламскую собственность, а когда получают ответ, кричат о терроризме», — сказал он по поводу присутствия 5 тысяч американских солдат в Саудовской Аравии, гражданства которой он лишен. В этом году США включили Бин Ладена в список десяти самых разыскиваемых преступников и пообещали 6 миллионов дол ларов за информацию, которая поможет его арестовать.

В прошлом году США нанесли ракетный удар по деревне Бора, расположенной в четырех часах пути от Формады. Недавний визит в лагерь, который укрыт в пещерах окружающих холмов, свидетельствует об отсутствии какой-либо военной активности. Местные жители обратились к руководству талибов после ракетных атак, обеспокоенные их возможным повторением из-за соседства с лагерем. Талибы вынуждены были закрыть этот лагерь».

Если предыдущее сообщение я прочел с интересом, который вызвала его информационная насыщенность, то второй материал меня попросту поразил:

«Американское правительство заклеймило на весь мир мультимиллиардера Усаму Бин Ладена как террориста, — вещал неизвестный источник. — Даже глава Афганистана мулла Бурхануддин Раббани вынужден был высказать свою точку зрения по этому поводу: «Усама наш гость и защищать его — наша обязанность». Америка предъявляет Усаме три обвинения:

L Убийство американских солдат в Сомали. 2. Взрыв бомбы в саудовской столице Эр-Рияде.

3. Его угрозы убивать американцев по всему миру.

Усама не отрицает эти обвинения. Более того, он не собирается извиняться за них. В ряде газет, издающихся на Ближнем Востоке, было опубликовано интервью с Усамой, которое он дал арабскому корреспонденту в одном из закрытых для западных журналистов районах Афганистана. В интервью представлен объективный ход событий, который вынудил миллиардера Усаму Бин Ладена взять в руки автомат Калашникова, нацелить его на Америку и начать жизнь в военном лагере. В действительности Усама имеет все законные права взять в руки оружие, поскольку «все СМИ и средства лоббирования находятся в руках его оппонентов, которые начали на него охоту». Автомат и секретный лагерь — это его последняя опора. Из интервью следует, что позиция Усамы характеризуется тремя точками зрения:

1. В более широком взгляде на исламский мир;

2. В региональном взгляде на Персидский залив;

3. В осмыслении кризисной позиции Саудовской Аравии в мире.

Усама посвятил большую чась своей рискованной жизни «джихаду» за освобождение Афганистана, УЧАСТИЮ В МНОГОЛЕТНЕЙ ВОЙНЕ И ПОДГОТОВКЕ ТЫСЯЧ МОДЖАХЕДОВ.

Он, не считаясь ни с чем, тратит свое драгоценное время, деньги и здоровье во имя «джихада». Когда Америке было выгодно, она полностью поддерживала афганских моджахедов. В то время молодые мусульмане со всего мира приезжали в Афганистан, чтобы пройти подготовку для участия в «джихаде». Когда война с СССР была закончена, все молодые мусульмане, горя любовью к Аллаху, были устремлены к духовным ценностям и высоким целям, провозглашаемым исламом и его законами.

Когда советские войска ушли к себе домой, потерпев поражение, Америка полагала, что молодые мусульмане вернутся назад в свои страны, и, вспоминая о себе, как о наемниках, они будут радоваться, увидев свои фотографии, опубликованные в газетах. Но этого не случилось. Наоборот, молодежь сохранила горение в своих сердцах, чтобы покончить навсегда с захватнической системой неверных и утвердить исламские законы шариата. Американские идеологи тотчас же придумали новую стратегию, назвав моджахедов террористами, которых они до этого называли борцами за свободу.

Видя, какие трудности могут возникнуть в получении убежища для преследуемых молодых борцов, Усама не смог оставаться в стороне и встал на их защиту. Он приехал в Судан, чтобы оказать помощь и дать совет исламскому правительству. Конечно, Усама не мог встречаться со своими моджахедами и оказывать им всем помощь, однако обеспечил их психологическую поддержку, создав для этой цели особый лагерь. Этот лагерь находится в Афганистане, в котором Усама живет в качестве гостя. Здесь он недосягаем для международных служб безопасности. И восхищение Усамой моджахедами растет день ото дня, поскольку его призывы убивать каждого американца значат не меньше, чем американские атомные бомбы.

В отношении Персидского залива Усама заявляет, что американцы распространяют на арабов свои болезни, внедряя свои вооруженные силы в Залив. Америка обеспечивает безопасность прежде всего Израилю, внося смуту среди арабских стран всеми имеющимися у нее средствами и выкачивая их нефтяные богатства. Требования Усамы к Америке состоят в том, чтобы США и их союзники вывели вооруженные силы из Залива и прекратили эксплуатировать природные богатства арабов. Америка не должна мешать арабам стать независимыми.

Именно вследствие этих обстоятельств торговый князь из потомственного семейства торговцев Бин Ладен был вынужден взять автомат Калашникова и нацелить его на супердержаву — Америку. Не исключено, что он может стать новым лидером партизан в борьбе за независимость Персидского залива. Автомат Усамы Бин Ладена нацелен на врагов ислама!»

— Вот уж не думал, что кто-то в России, если это действительно материал из России, может всерьез поддерживать идеи этого бандита, — сказал я, обращаясь к Гранту после того, как прочел принесенные им документы. — А как ты думаешь, в ташкентском теракте может быть след Бин Ладена? В общем-то, как я теперь уже не сомневаюсь, узбекские экстремисты проходили боевую подготовку в Афганистане, но вот были ли они в лагерях террориста номер один, это пока неясно.

— Я ведь ташкентским делом почти не занимался, — ответил Грант. — Опубликовал несколько информации по оперативному поводу и все, пожалуй. И вообще так глубоко не копал. Это тебе надо со спецами поговорить, с теми, кто давно занимается борьбой с терроризмом, причем на самом высшем уровне.

— Да где ж мне найти таких? Помог бы ты мне с ними встретиться.

«Помог бы», — передразнил он меня. — В отделы по борьбе с терроризмом ЦРУ и ФБР ты так просто не попадешь, чертову тучу всяких пропусков и допусков надо оформить, а на это уйдет не меньше месяца, а то и больше. Хотя, знаешь, что можно попробовать? Существует Ассоциация бывших работников ФБР. Эти ребята освобождены от обета молчания и, бывает, встречаются с журналистами. Иногда выбалтывают что-нибудь полезное. Вот с кем-то из них тебе и надо повидаться. Но на организацию такой встречи тоже уйдет пара-тройка дней, а ты же стонал, что тебе завтра улетать надо.

— Ну ради такой встречи я бы и задержался.

— Ладно, попробую, хотя твердо обещать тебе ничего не могу, — сказал, прощаясь со мной, Грант.

Последующие два дня я выслушивал от него туманные «звоню, пока ничего конкретного, но и категорического отказа тоже нет». На третий день он обнадежил меня радостным, хотя каким-то не очень конкретным известием:

— Завтра после обеда, скорее всего ближе к вечеру, тебе позвонят в номер. Так что сиди в своей прохладной гостинице и носа не высовывай.

— Кто позвонит-то?.. — попытался я уточнить, но Саша бесцеремонно прервал меня.

— Слушай, ты попросил, я созвонился, дальше мое влияние уже не распространяется. Твое любопытство, слава Богу, вызвало если не одобрение, то как минимум понимание. А кто тебе позвонит и что скажет — не знаю. Наберись терпения.

Надо ли говорить, что, вернувшись к себе в номер после завтрака, я в этот день из него уже не выходил. И каждый раз, сметая по дороге какие-то пуфики, бросался к звонившему телефону.

 

Глава шестая. ПАУТИНА

Долгожданный звонок раздался около восьми вечера.

— Мне передали вашу просьбу, — без всяких предисловий начали со мной разговор. — Можем встретиться. Часов одиннадцать вечера вас устроит?

— Меня любое время устроит, — поспешил заверить я. — Скажите, где и как я вас узнаю.

— Узнаю я вас сам, — пообещал собеседник. — А вот где, надо подумать. Вы Всемирный Торговый центр знаете?

— Это тот, что взрывали арабские террористы?

Он самый, — усмехнулся незнакомец. — Там напротив есть небольшой бар, так что разговор о терроре с видом на объект терроризма будет у нас весьма символическим. — И он принялся объяснять мне, где находится этот бар, сказав на прощанье: — В этом баре одно-единственное окно и возле него стоит один столик. Я постараюсь его заказать, и если этот стол будет свободным, садитесь за него. До встречи.

За полчаса до назначенного времени я уже был на месте и занял свободный столик у окна. Народу в баре было немного — вечерние посетители, видимо, разошлись, а для поздних завсегдатаев было рановато, они подтягиваются в такие местечки не раньше полуночи. Ровно в одиннадцать колокольчик над дверью издал мелодичный звон и в бар вошел ничем не примечательный господин. Не оглядываясь по сторонам, он подошел сразу ко мне и, сев напротив, кивнул головой в знак приветствия:

— Насколько я понимаю, вы ждете меня.

— Насколько я понимаю, жду вас, — в тон ответил я ему.

— Так что вы ищите, мистер? — спросил незнакомец.

Вот так, с бухты-барахты рассказывать незнакомцу о своих планах и сомнениях было как-то не очень сподручно, но особого выбора у меня не было. Впрочем, через несколько минут я уже забыл о своих сомнениях — что-что, а внимательно слушать этот господин умел. По его глазам видно было, что он живо реагирует на все сказанное, хотя за те полчаса, что я довольно путанно изъяснялся, он не задал мне ни одного вопроса. А когда я наконец умолк, незнакомец неожиданно спросил:

— Что для вас заказать? Лично я предпочитаю

мексиканское пиво.

— Вообще-то это я вас пригласил, так что вопрос, какие вы предпочитаете напитки, следовало задавать мне.

— Не будем торговаться по пустякам, тем более вы здесь — гость. Я имею в виду страну, а не это заведение, — пояснил он.

— Тогда пусть будет пиво. Кстати, давайте все-таки познакомимся, а то я даже не знаю, как к вам обращаться.

— Ну, мне ваше имя известно, а меня можете называть просто Стив. Кое-кто из террористов и крупных наркодельцов были знакомы с парнем, называвшимся Стив, и, поверьте мне, у них от этого знакомства наверняка остались самые отвратительные воспоминания.

— Послушайте, Стив, я занимаюсь журналистикой уже тридцать лет, и за все эти годы я так не «наелся» всяких секретов, как за эту пару месяцев. Почти все, с кем мне приходится разговаривать, либо скрывают свои имена, либо просят не указывать их в печати.

Это вполне понятно, — не обиделся на мой резкий тон Стив, и улыбка при этом у него была замечательная, открытая и какая-то совершенно обезоруживающая. — Есть две основные причины. Кто-то попросту боится, потому что у террористов очень разветвленная сеть во всех странах и следят они за всеми публикациями не менее тщательно, чем те, кто с ними борется. Кто-то просто имеет свою особую точку зрения, и хотя готов ее высказать, но не желает «засвечиваться» перед начальством. У меня же есть своя причина, и раз уж вас так коробят тайны, могу о ней сказать. Я много лет проработал в отделах по борьбе с терроризмом и наркотиками ФБР, но ушел из этой организации, и меня никто не сковывает в свободе обмена информацией. Теперь я работаю в одном из крупнейших частных сыскных бюро Америки, и в силу специфики своей новой работы мне просто не следует лишний раз афишировать свое подлинное имя. К тому же, как я вам уже сказал, большинство моих бывших «клиентов» знало меня именно под этим именем. Такое объяснение вас устраивает?

— Нет, конечно, но мне остается только принимать правила игры.

— Вы упрямый господин. Что ж, так даже лучше, — непонятно почему заметил он. — Ладно, продолжим. Будете спрашивать или хотите, чтобы я сам вам рассказал, что знаю? Кстати, не похоже, чтобы у вас был где-то спрятан диктофон, но на всякий случай предупрежу — не надо наш разговор записывать на пленку, ладно? У журналистов должна быть хорошая память, так что вы лучше запоминайте.

— Вы сказали, Стив, что работали в отделе по борьбе с терроризмом. А исламские боевики в поле вашего внимания когда-нибудь попадали?

Не когда-нибудь, а постоянно. Этот регион всегда был в поле моей служебной деятельности. И их угрозу миру я понимаю, надеюсь, намного лучше, чем все те политики, которые бубнят о лояльности, решении вооруженных конфликтов дипломатическими методами. Хочу вас кое во что посвятить для начала. У нас в отделе тоже были свои «голуби» и свои «ястребы». Названия, конечно, весьма условные, и все же четкое разделение было заметно. Часть из моих коллег считала, что борьба с террором должна быть локальной, или правильнее сказать — территориальной, то есть бороться с каждым конкретным проявлением должны в тех странах, где террористы провели какую-то акцию. Ну то, что на местах надо бороться, это понятно и не вызывает сомнений. Но такие как я считали и считают, что против этой заразы нужно вести широкое наступление всем миром. Нам возражали — тогда спецслужбам придется делиться своими секретами с другими странами, а это противоречит уставам спецслужб. Да какие к черту секреты. Их в мире уже не осталось. Кому надо что-то узнать, тот и так все узнает. Либо поворочает мозгами и выудит все в «Интернете» и в газетах, либо попросту купит за деньги — весь вопрос в цене. — Он пристукнул по столу пустой пивной кружкой, привлекая внимание бармена.

Дождавшись, когда перед нами поставили новые кружки с янтарным пивом, я задал ему вопрос, который на протяжении последнего времени задавал уже множество раз:

— Вы анализировали ситуацию с ташкентскими взрывами?

— Она мне известна. Не скажу, что я анализировал ее как-то особо, но готов это сделать сейчас вместе с вами. Какой вы обладаете информацией?

— Не думаю, что у меня ее слишком много. Следствие в Узбекистане заканчивается, я перед вылетом в США видел информацию о том, что скоро будет суд. Но кое-какой материал я все же за два месяца собрал.

— Будем надеяться, что этого вполне достаточно, чтобы представлять общую картину и составить собственное мнение, — заметил Стив.

— Дело в том, что я впервые соприкоснулся с этой проблемой вплотную, и мой взгляд слишком поверхностный для того, чтобы уже иметь собственное мнение, — поделился я сомнениями.

Не прибедняйтесь. Главное — не прятаться от проблемы и не бояться собственных выводов. Это не менее важно, чем умение признаваться в собственных ошибках. Ну ладно, начнем с начала. Угроза терроризма существовала в Узбекистане уже много лет, а не два-три года, как считают сейчас некоторые теоретики. Насколько я знаю, наиболее трезвые политики в Узбекистане и прежде всего президент отдавали себе в этом отчет. Боюсь только, что даже среди своих сторонников они не находили поддержки. Хотя это как раз легко объяснимо. В странах, где уже забыли, что такое война, обычно царит благодушное настроение, там думают, что взрывы могут греметь где угодно, только не у них под окнами. И, кстати сказать, те, кто занимается планированием террористических акций, этот фактор используют весьма умело. С этим вы согласны?

— Теоретически согласен, хотя у меня нет никаких фактических доказательств тому, что вы сейчас сказали.

— Верно, — снова улыбнулся Стив. — Мне нравится, когда возражают, так легче отстаивать свою точку зрения.

Семь лет назад Узбекистан стал независимым. Понятно, что в новом государстве механизмы правления, политической системы, экономики — все это только предстояло определить. Без ошибок и сбоев такие процессы происходить не могут. Так же не могло обойтись и без тех, кто, с одной стороны, был недоволен новым строем, с другой стороны, понимал, что для захвата власти момент самый подходящий. Но внутренней оппозиции — я веду речь о таких структурах, которые мог бы поддержать народ в целом, — в Узбекистане по сути не оказалось. Вернее, она попыталась зародиться, но поддержки не получила, поэтому и говорить о ней — только время зря терять. Другое дело, внешние враги. Они-то понимали, что теряют такой благодатный, богатый ресурсами край. Но и ломиться туда без подготовки тоже не осмелились. И подготовка эта началась с того, что они стали, ну по крайней мере попытались, раскачивать эту лодку идеологическими методами.

Вот теперь, мой друг, я прошу вас сконцентрировать все свое внимание. То, что я скажу, представляется мне весьма важным. Даже в спецслужбах многих стран считают, что террористические организации способны только на вооруженные преступления, взрывы, убийства и так далее. Это очень опасное заблуждение. В современных террористических службах действует очень сильная и чрезвычайно разветвленная идеологическая разведка и контрразведка. Сегодня по части дезинформации у них могут поучиться самые могущественные спецслужбы мира. Кто раздувал каждый уголек проявления внутренней оппозиции в западной прессе? Да конечно же те, кто исподволь готовил удар по Узбекистану. Какой-нибудь ничтожный даже не оппозиционер, а просто злопыхатель едва только слово успевал буркнуть, а в газетах уже появлялись статьи, полные самых животрепещущих подробностей. Я наблюдал за этим несколько лет и убеждался, что с каждым годом система проникновения нужной информации, а если уж совсем быть точным — то тщательно спланированной дезинформации, становилась все более совершенной. Дошло до того, что на некоторых отдельных лиц появились даже оповещения Интерпола.

— Но каким образом это могло произойти? Вы что, считаете, что кто-то из высшего руководства террористических организаций мог быть связан со спецслужбами?

Исключить это на все сто процентов нельзя. Но вы напрасно думаете, что при надлежащих разработках очень уж трудно протолкнуть дезинформацию в Интерпол. Скажем, появился неугодный объект или просто объект, при помощи которого нужно отвлечь внимание от чего-то или от кого-то. Информация о нем массированно распространяется в СМИ, загоняется в «Интернет», откуда она уже не исчезает в течение долгого времени. В Интерполе сидят аналитики, которые только тем и заняты, что отслеживают всякую криминальную информацию. Понятное дело, что Интерпол по сообщениям СМИ ордер на задержание, как правило (хотя бывают и исключения), не выдает, но уже человеку, попавшему под «обстрел» газет, перекрывают въезд в какие-то конкретные страны, в других странах за его продвижением следят. Чаще всего под такой удар попадают крупные политики и «неудобные» бизнесмены, в результате чего их дела страдают, а сами они терпят существенные убытки.

— В отношении политиков понятно, но какая террористам польза от того, что некий бизнесмен свернет свою деятельность? Что-то, Стив, я никак не уловлю связи.

Ничего страшного. Я сейчас постараюсь пояснить. А связи вы не улавливаете, потому что никогда с этой системой не сталкивались. Допустим, в некой стране успешно работает некий бизнесмен. Он не входит в конфликт со своими налоговыми властями, исправно отчисляет в государственную казну все, что ему положено. Именно такие люди чаще всего инвестируют различные общественные, культурные, спортивные проекты. Иными словами, их деятельность легитимно направлена на пользу госу дарству. Есть еще и побочный фактор. Бизнесмена в печати, как правило, не порочат в одиночку. Как только он попадает в поле зрения писак — пусть вас не обижает это словцо, — тут же находится «аналитик», который обвиняет правительство в коррупции с представителями бизнеса. Так что удар получается двойной. Для специалистов по разгадыванию этих загадок все определяется довольно просто, но таких специалистов в каждой стране не очень много. В большинстве случаев сначала разгорается скандал. А тем, кто запускает дезинформацию, только того и надо. Ведь когда скандал потухнет и выяснится, что предприниматель ни в чем не виноват, ни у кого не украл, никого не ограбил, налоги платил исправно, с правительственными структурами в сговор не вступал, тогда никто и не подумает перед ним извиниться или опубликовать статью, что все ранее сказанное — клевета.

— Уф, Стив, кажется, я все-таки сумел выбраться из этих дебрей и в целом система мне понятна. И все-таки конкретно с Узбекистаном я ее пока не могу увязать. Действительно, публикаций, порочащих Узбекистан, в западных СМИ было немало, но, по-моему, все они носили довольно разрозненный характер.

— Нет! — воскликнул Стив с такой горячностью, что из-за соседних столиков на нас даже стали оборачиваться. ~— К сожалению, всеобщее заблуждение в том и заключается, что подавляющее большинство считает так же, как и вы. А я анализировал эти процессы и могу теперь с уверенностью сказать, что это тенденция — целенаправленная акция, которая последовательно осуществлялась на протяжении многих лет. Более того, эту акцию вели сразу по нескольким направлениям. Порочили существующий в Узбекистане строй, порочили отдельных лидеров и даже отдельных граждан этой страны. Собственно, такое происходит не только с Узбекистаном, но и с другими странами. Но поскольку вас-то конкретно интересует Узбекистан, то я о нем и говорю. Тем более что проблемами именно этого региона, я ведь уже говорил, занимался довольно долго и плотно. Тут ведь есть и еще одна, очень важная проблема. Но послушай, приятель, мы уже говорим больше двух часов. Не устал ли ты? — незаметно и очень естественно перешел он на «ты». — Может, пожуем чего-нибудь, а то во мне от напряжения голод вдруг заговорил.

После непродолжительного спора я отстоял свое право сделать заказ, но поскольку кроме горячих сэндвичей здесь из съестного все равно ничего не было, то этим мы и ограничились.

— А проблема на самом деле очень важная, — продолжил Стив, будто и не прерывался на еду. — Наркотики! Узбекистан граничит с Афганистаном, это тебе наверняка известно. Эх, если бы ты хоть раз побывал в Афганистане, нам бы сейчас было проще разговаривать.

— Стив, я бывал в Афганистане, можешь не тратить времени на рассказ об этой стране.

— Да? — И он взглянул на меня с неподдельным интересом. — Ну что ж, можно действительно обойтись без лекции. Тем лучше. Большинство лидеров современных террористических организаций связано и с производством, и с незаконным оборотом наркотиков. Возьми хоть Хаттаба, хоть Бин Ладена, хоть кого еще. Кто-то задумывался, откуда у них такие несметные богатства? Пичкают нас россказнями о их якобы несметных наследствах. Чушь какая! Основные средства — от наркотиков. Причем заметь, они занимаются производством и торговлей наркотиков не для того, чтобы материально поддерживать свое движение, а как раз наоборот. Национальные и религиозные идеи служат прикрытием для их основного вида обогащения. Ведь очень удобно напялить на себя наряд идейного борца, которому за идею все должно прощаться, ибо его цель, как принято считать, оправдывает средства. А на самом деле это холодные и расчетливые торговцы «белой смертью», попробуй задень их интересы, вот тогда они покажут свое истинное лицо. Ты о Бин Ладене что-нибудь читал?

— Читал, хотя не очень много.

— Неважно, даже если ты прочел две заметки, то в одной из них обязательно описывалось, какой он ведет спартанский образ жизни, какие терпит лишения.

— Точно!

Да уж точнее не бывает. А ведь все эти публикации тоже организованы его идеологической службой. Он создает себе имидж борца, а на самом деле владеет миллиардами, нажитыми от производства и распространения героина. Но вернемся к Узбекистану. В этой стране правительство и спецслужбы делают все возможное, чтобы их территория не превратилась в перевалочную базу для наркотиков, идущих из Афганистана в Европу. Думаешь, не искали подходов, не сулили миллионные взятки чиновникам? Наверняка пытались кого-то подкупить. Но ничего не помогло. Если в Узбекистане и остались какие-то торговцы наркотиками, то так, мелочь. А в целом все ходы и выходы закрыты. А это уже не идеологическая борьба, не диспуты на тему, чья демократия лучше. Это прямые убытки. Причем многомиллионные. Ты знаешь, что такое ОГД? ~— спросил Стив.

— Если не ошибаюсь, это французский институт по борьбе и контролю за производством и незаконным оборотом наркотиков.

Не ошибаешься, — буркнул он. — А еще дурачишь старину Стива — говоришь, что у тебя не хватает информации. Ну ладно, шучу. Так вот, ОГД тщательно отслеживает всю информацию о наркотиках, а Интерпол, само собой, так же тщательно следит за всеми материалами ОГД. Года два назад в печати стали появляться публикации о том, что какой-то крупный узбекский бизнесмен — я, к сожалению, не помню фамилии, но если хочешь, могу уточнить, — связан с колумбийской наркомафией. Я бы, может, и не обратил внимания на это сооб — ение, если бы меня не удивил один факт. Чего ради понадобилось узбекскому бизнесмену вязаться с колумбийскими наркобаронами. Когда же это сообщение оказалось в поле моего внимания, я стал следить и убедился, что проводится какая-то очередная комбинация. Слишком много было публикаций об этом человеке, и в результате его имя оказалось в списках сначала ОГД, а потом и Интерпола. Первое, что мне пришло в голову, это то, что кто-то усиленно хочет переключить внимание с афганского наркобизнеса, вернее, отвлечь это внимание. Проанализировав многие материалы, я убедился, что в этом предположении оказался прав. Но, как выяснилось впоследствии, даже это было побочной целью. Уже через год — представляешь, целый год выжидали, чтобы нанести прицельный удар, — газеты обвинили высших правительственных чиновников в коррупции с наркодельцами. Вот это был удар. Схема не новая, но всегда бьющая наверняка. Как еще можно дискредитировать высшие правительственные слои, как не обвиняя их в коррупции и в преступлениях, связанных с наркотиками. Проходит время, в феврале в Ташкенте раздаются взрывы, в народе, естественно, бродят самые разные слухи, и вот тут-то в печати снова возникают разные фамилии и связанные с ними версии. Называют бывших правительственных чиновников, которые вроде находятся в активной оппозиции, снова упоминается тот же самый бизнесмен. Нет, никто напрямую не обвиняет их в участии или в организации заговора. Так, подбрасываются эти фактики в виде размышлений разных обозревателей, аналитиков, политологов. Понятно, что спецслужбы, ведущие расследование теракта, на это скорее всего внимания не обратят. Но ведь террористы стремятся к тому, чтобы все их действия, все без исключения, привели к дестабилизации обстановки в стране. И именно такие публикации с заранее запущенной дезинформацией вносят сумятицу в государстве, неверие в собственное правительство. А уж остальное можно доделать или, напротив, — упредить бомбами и взрывами. Это же настоящая паутина, которой опутывают целый народ, всю страну. И очень плотная, заметь, паутина, выбраться из нее бывает очень тяжело, поверь мне.

— Охотно верю. Хотя, признаться, всех масштабов и представить себе не мог. Но я хотел спросить, есть ли у тебя своя четкая версия, кто на самом деле стоит за взрывами в Ташкенте?

— Есть, есть у меня своя версия. Но у тебя уже, мой друг, глаза слипаются — время-то половина четвертого ночи. Так что давай разойдемся и продолжим наш разговор как-нибудь в другой раз.

— Ну что ты, Стив, я весь внимание, и спать мне совсем не хочется. К тому же, о каком другом разе ты говоришь. Самолет из Израиля летит до Нью-Йорка одиннадцать часов, ты что же думаешь, вот так это все просто — взял и прилетел. Я понимаю, ты не обязан меня просвещать, но прошу тебя, если ты устал, то перенесем нашу встречу хотя бы на завтра.

— Уже на сегодня, — устало улыбнулся Стив. — Ладно, пошли, — и он первым поднялся из-за стола. Уже на улице, вдыхая ночную прохладу, Стив сказал, задержав мою руку в своей: — По поводу того, что я не обязан тебя просвещать, ты глубоко заблуждаешься. Каждый из нас, если он может хоть что-то сделать для борьбы с этими подонками, должен и обязан это делать до последнего вздоха. О' кей, встретимся сегодня вечером в этом же баре, но раньше одиннадцати я выбраться снова не сумею. Так что приготовься к еще одной бессонной ночи.

По дороге в гостиницу я все вспоминал, с какой горечью произнес Стив слова о том, что бороться с террористами он обязан до последнего вздоха. Наверное, у него погиб кто-то из близких, может быть, товарищ по работе или еще кто, фантазировал я себе. А может быть, это были не такие уж и фантазии?..

 

Глава седьмая. БАНДИТЫ

На этот раз Стив уже сидел в баре, хотя я пришел за несколько минут до назначенной встречи. Перед ним стоял бокал с его любимым мексиканским пивом.

— Ну как, выспался? Тогда давай продолжим. Знаешь, не обязательно сидеть весь вечер в этом заведении. Можно выпить по бокалу пива и просто погулять. Сегодня, кажется, жара немного спала, вечером хоть есть чем дышать. Ты не против?

Я не возражал, и вскоре мы вышли на улицу. Перед нами высились небоскребы Всемирного торгового центра.

— Представляешь, если бы им действительно удалось взорвать эту махину так, как они планировали, сколько бы здесь людей погибло. Хотя погибло и так достаточно, — произнес Стив, и снова я уловил в его голосе горечь. — Так о чем ты еще хотел меня спросить?

— Мы говорили вчера о версиях по поводу…

— Да-да, я помню. Насколько я понимаю, ты собираешься ехать в Узбекистан. И правильно делаешь. Я не сомневаюсь, что там разобрались во всем. Тебе, конечно, начнут нашептывать самое разное: и что в теракте замешаны правительственные силы, и какие-то отдельные личности, и спецслужбы, но ты никому не верь. Слушай всех, но выводы делай сам. Когда ты во всем разберешься, ты вспомнишь старину Стива. Я тебе говорю точно — это исламские экстремисты, которые прошли обучение в боевых лагерях Хаттаба и Бин Ладена. Ну может, не у них конкретно, но у их подручных. Я не вмешиваюсь в вопросы религии, национальных убеждений — это не мое дело и не мое право. Но я убежден, что кого-то могли всеми этими призывами попросту одурманить, дать в руки автомат, посадить за руль машины, начиненной взрывчаткой. Но теми, кто посылал этих одурманенных на их грязное кровавое дело, руководил лишь холодный расчет. И запомни главное: нет на свете такой идеи, которая могла бы оправдать убийство. Убивают только бандиты, другого слова у меня нет.

— Но, Стив, ты вчера сам говорил, что эта акция готовилась долго, по твоим словам — несколько лет. Неужели здесь, в Америке, нашлись люди, которым об этом было известно, а в Узбекистане пребывали в полном неведении?

Он остановился как вкопанный:

— Ты что, серьезно так можешь думать?

— Нет, конечно, но я пытаюсь во всем детально разобраться, как ты и советовал только что. Ведь спецслужбы пропустили все же этот теракт? И в газетах уже об этом пишут.

— Кажется, с газетами мы вчера с тобой разобрались. Имей в виду, дискредитация спецслужб — это особая забота любого противника. Неверие народа в дееспособность и могущество спецслужб рождает в обществе самые дурные намерения. Давай-ка присядем вот в этом уютном скверике, и я тебе снова постараюсь кое-что втолковать, чтобы ты выбросил из головы всякие глупости, типа того, что кто-то мог не знать о подготовке теракта. Не знать об этом было невозможно. Но… Как ты думаешь, сколько процентов террористических актов, совершенных в мире, раскрываются?

— Не знаю, может быть около половины.

Славу Богу, хоть чего-то ты не знаешь. Так вот, в мире раскрывается не более трех процентов совершенных терактов, а 97 процентов остаются нераскрытыми. Даже когда какая-то организация берет на себя ответственность за ту или иную акцию, это вовсе не значит, что удается задержать исполнителей. Уж тебе-то за примерами далеко ходить не надо. Ты же живешь в Израиле, в стране, где теракты происходят чуть ли не ежедневно. И сколько из них удалось до сих пор предотвратить? Вот то-то же. Конечно, каждый пропущенный спецслужбой теракт — это минус в ее работе. Но каждый взрыв и каждый выстрел — это еще и опыт, который набирают спецслужбы в борьбе с терроризмом. Я уверен, что в Узбекистане обо всем знали, а пропустили потому, что наверняка были какие-то обстоятельства, изменившие планы террористов. У меня, например, есть основания утверждать, что акция, запланированная в Ташкенте, проводилась намного раньше намеченного. Но об этом тебе лучше всего расскажут в Ташкенте. Кстати, я сегодня кое-что проверил. Тебе нужно поторапливаться в Ташкент, если ты хочешь успеть побывать на суде над террористами.

— Как на суде? — опешил я.

— Да вот так. Завтра, насколько я узнал из официальных сообщений, суд в Ташкенте начинается. Но ты не переживай. Такие процессы за один день не заканчиваются, так что успеешь. И я тебе сказал об этом не для того, чтобы ты дергался. То, что следствие удалось закончить за такие короткие сроки, свидетельствует о высочайшем профессионализме работников узбекских спецслужб. Да я в их силе и не сомневался. Есть кое-какие факты, которые дают мне основания полагать, что моим узбекским коллегам удалось внедрить в среду террористов своих информаторов.

— Разведчиков?

— Ну хорошо, разведчиков.

— Стив, откуда тебе это может быть известно?

Не делай такие большие глаза. Я не шпион и уже говорил тебе, что в ФБР теперь не работаю. Но я хорошо разбираюсь в системе и по совокупности всех данных могу с большой степенью достоверности сделать тот самый вывод, который вызвал у тебя шок, а у меня вызывает восхищение.

— Вот как, — пробормотал я, пытаясь хоть как-то справиться со смущением и охватившей меня подозрительностью.

— Именно так, мой недоверчивый друг. Ты ведь заподозрил старину Стива в том, что он по-прежнему занимается разведывательной деятельностью и начнет тебя сейчас вербовать с целью получения рецепта самого вкусного еврейского блюда — фаршированной рыбы, — рассмеялся он. — Скажи, если я приеду к тебе в Израиль, ты накормишь меня фаршированной рыбой?

— Иди к дьяволу.

— Не поминай дьяволов к ночи, — улыбнулся Стив. — И не уходи от ответа, потому что я обожаю фаршированную рыбу. Ладно, слушай. Многие разведки мира, в том числе и американская, пытались, и не раз, внедрить своих агентов-информаторов в среду мусульманских радикальных кругов и экстремистских организаций. Практически все попытки ничем не закончились, а хороших толковых ребят потеряли уйму. Все дело в том, что это специфическая среда. Недостаточно обладать нужной внешностью и знать язык. Надо знать обычаи, изучить Коран, понимать образ мыслей и что-то еще такое, чего и словами не передать. Если ко всему этому добавить, что в каждом боевом лагере террористы живут замкнуто, а к руководителям и вовсе не подступиться без каких-то многолетних родственных или клановых связей, то становится ясно, что внедрение в эту среду разведчика — дело почти нереальное. Я не говорю сейчас о каких-то отдельных разведывательных акциях, которые дают отрывистую информацию, а веду речь прежде всего о постоянно действующем разведчике или разведчиках. Анализируя многие факторы, я пришел к убеждению, что узбекской разведке это все же удалось. Давай попробуем смоделировать предположительную схемку. Некто из рода верующих мусульман получил светское образование и понимает, какие беды несет терроризм и распространение наркотиков его стране. То есть я имею в виду, что этот некто должен быть человеком идейным, а не польстившимся на деньги или иные блага. Этот идейный человек, завербованный разведкой, внедряется в среду религиозных экстремистов. Скорее всего, это происходит сначала в самом Узбекистане, а затем он отправляется на учебу в один из лагерей, допустим, Чечни или Афганистана. Человек этот по складу ума и характера, безусловно, неординарный, и он не может не обратить на себя внимания, так как выделяется из общей массы — там же в основном люди весьма недалекие по своим умственным способностям, малообразованные, то есть те, кому легко задурманить мозги. Но наш герой, давай назовем его Абдуллох…

— Почему именно Абдуллох? — перебил я Стива.

— В террористических лагерях человек с первого же дня должен забыть о своем истинном имени. Ему присваивается кличка. Когда кличку с ходу придумать не могут, называют Абдуллох, что можно перевести как Раб Божий. Так вот, наш Абдуллох, несомненно, должен был привлечь к себе внимание. Конечно, его подвергали многократным проверкам, и он все прошел. Я думаю, что он сумел даже приблизиться к кому-то из весьма высоких главарей. Конечно, передавать информацию из таких лагерей и мест расположения террористов очень трудно, поэтому информация эта поступает нерегулярно, но все-таки поступает и дает возможность спецслужбе анализировать ситуацию и до какого-то предела держать ее на контроле.

— Стив, а ты не боишься, что если я опубликую твои выводы, то мы вместе подставим под удар этого редкого человека?

Я тебе уже говорил, что у террористов есть свой мощный аналитический центр. После провала ташкентской акции, — а она безусловно провалилась, так как их целью было физическое уничтожение президента и членов узбекского правительства, — на той стороне тщательно проанализировали причины провала. Наверняка были и технические сбои, но одной из причин того, что следствие в Узбекистане уже закончено и дело передано в суд, является хорошая информированность узбекской разведки. Поэтому теперь следует рассматривать всего три варианта. Либо разведчика расшифровали и после пыток казнили, либо его удалось вывести вовремя на свою территорию, либо, во что мне лично очень хочется верить, он настолько надежно законспирирован и так прочно вошел в среду своего нового обитания, что продолжает свою деятельность и сейчас вместе с руководителями террористов сменил местонахождение, но в любом случае находится рядом с ними. Нет, я не думаю, что мои выводы могут навести на чей-то след.

— Стив, ты так холодно и даже жестоко об этом рассуждаешь…

— Послушай, идет настоящая война, и не надо на этот счет питать никаких иллюзий. Разве тебе до сих пор непонятно, что, взявшись за эту тему и копая ее, насколько я понимаю, глубоко, ты и сам вступил в эту войну. На войне как на войне, нужно воевать и смотреть в лицо врагу. Если ты этого до сих пор не понял, у тебя еще есть время прекратить свою работу и выйти из этой войны. Я жалею, что был с вами, мистер, £толь откровенен, — заметил он неприязненным тоном.

— А я, мистер Стив, или как вас там зовут на самом деле, по-моему, не дал вам ни малейшего повода разговаривать со мной в подобном духе, — ответил я ему в тон.

Он хлопнул меня по плечу без всякого замаха, но так, что я чуть со скамейки не свалился.

— Как хорошо, что рассердился, — произнес он с явным облегчением. — Я боялся, что ты просто повернешься и уйдешь.

— А я думал, что ты способен только дуть декалитрами мексиканское пиво и лопать фаршированную рыбу. А у тебя не только аппетит хороший. Силы в тебе на двоих и башка варит. Хотя, может быть, это как раз от рыбы. Он смеялся до слез, а отсмеявшись, предложил:

— Ну ладно, давай мириться. У нас был трудный разговор, пойдем запьем его пивом.

 

Глава первая. КТО ЕСТЬ КТО

В динамиках раздался голос командира экипажа, который произнес традиционное: «Уважаемые дамы и господа, наш самолет начал снижение, и через двадцать минут мы совершим посадку в городе Ташкенте». Я выключил компьютер, в котором все четыре часа полета от Тель-Авива просматривал скопившиеся материалы, пытаясь еще раз их проанализировать. Последнее время самолеты стали по сути моим рабочим местом — сначала был многочасовой перелет из Нью-Йорка в Тель-Авив, но еще в Америке я выяснил по телефону, что ташкентский рейс отправляется из Израиля буквально через полтора часа после приземления американского, так что мне не было никакого смысла ехать из аэропорта домой. Собственно, в подобные ситуации за последние годы я попадал уже не раз, система была отработана до мелочей, а главное, к чему приучила меня кочевая репортерская жизнь, — не терять драгоценного времени и использовать многочасовые перелеты для работы. Переносные компьютеры эту задачу предельно упрощали, да и полеты казались не такими нудными и утомительными.

В самолете, который летел из Нью-Йорка в Ташкент, я достал дискету, на которую американские коллеги записали мне имеющиеся у них материалы о так называемом чеченском полевом командире Хаттабе.

В отделах спецслужб разных стран мира, которые занимаются борьбой с международным терроризмом, один из самых известных террористов в мире, выходец из Иордании известен под именем Эмир ибн аль-Хаттаб. Еще его зовут Черный араб или Ахмед-однорукий. Последнее прозвище он получил из-за искалеченной левой руки, хотя и одной рукой убивает людей с устрашающей виртуозностью. Рассказывают, что Хаттаб родом из очень богатой семьи, имеет нескольких жен. Лет пятнадцать назад он впервые стал объектом внимания спецслужб, появляясь то в Афганистане, то на Ближнем Востоке, то в Чечне. Сражаясь, как утверждает сам, под зеленым знаменем ислама, он убивает без разбора. В Афганистане сражался против советских войск, в Ираке — против НА ТО, в Израиле вообще неизвестно против кого, скорее всего против всех евреев вместе взятых. Обосновавшись в Чечне, Хаттаб создал разветвленную сеть лагерей, где проходят обучение будущие убийцы. В свое время и узбекские экстремисты потратили немало сил, чтобы уговорить Хаттаба принять в лагерь несколько десятков человек. Это было непросто — идеи ислама и уничтожение неверных по всему белу свету — это одно, холодный и трезвый меркантилизм — совсем иное. Как говорится, идеи идеями, а денежки вперед. А деньги он получает отовсюду.

Хаттаб предпочитает не рассказывать, как он борется с «неверными», а демонстрировать это на деле. Каждое убийство, совершенное им собственноручно, сопровождается видеозаписью. А убийства он совершает с невиданной жестокостью — отрезает своим жертвам носы, уши, требуя при этом, чтобы во время убийства очередной жертвы обязательно присутствовали его ученики. Процесс обучения идет параллельно с запугиванием. Видеозаписи убийств Хаттаб предъявляет затем лидерам исламских экстремистских организаций не только как свидетельство своей непримиримости, но и как своеобразный счет к оплате.

Своих учеников Хаттаб держит в строгости и страхе. У каждого прибывшего в лагерь боевой подготовки первым делом отнимаются паспорта. Очень часто закончившие курс уезжают из Чечни, имея фальшивые паспорта и гражданства совсем не тех стран, откуда они прибыли. Непослушание и нерадивость на занятиях караются самым суровым образом, вплоть до жестоких телесных наказаний. Пища у курсантов предельно скудная — чаще всего это просто зажаренная в прогорклом растительном масле мука. Ни один из поваров так и не смог ответить мне на вопрос, как называется это «изысканное» блюдо. Кормят им, однако, курсантов по три раза в день. Иногда, чаще всего это происходит по мусульманским праздникам, будущим террористам несколько разнообразят меню, добавляя в рацион макароны и уж совсем редко — буквально крупицы мяса или рыбы. Хаттаб частенько напоминает своим ученикам, что они должны себя приучать смолоду к жизненным лишениям и уметь довольствоваться малым. Впрочем, эти постулаты на себя Хаттаб не распространяет.

На базах подготовки Хаттаба в Чечне проходили боевое обучение «курсанты» из Таджикистана, Узбекистана, Киргизии, Казахстана, республик Северного Кавказа. Под кровавое ремесло Хаттаб подводит идейную базу. По его инициативе создан так называемый «Исламский институт Кавказа» (ИИК), который по сути является филиалом экстремистской международной организации «Братья мусульмане». Чтобы хоть как-то оправдать название, в институте несколько часов отводится изучению религиозных дисциплин и поверхностно — арабского языка. Во время одного из своих выступлений перед «студентами» ИИК Хаттаб заявил, что основной его целью в жизни является создание единого исламского государства на территории от Черного до Каспийского морей. В качестве эталона для идейно-государственного устройства взято афганско-пакистанское движение «Талибан». Но основное время «слушатели» ИИК проводят не на лекциях, а в полевых условиях лагеря военной подготовки «Сайд ибн Абу-Ваккас». Здесь они получают навыки подрывного дели, обучаются методам убийства и возвращаются в свои регионы вполне подготовленными диверсантами-террористами. Разветвленная сеть лагерей боевиков помимо всего прочего является еще и прекрасным бизнесом для Хаттаба, так как плата за обучение иностранцев здесь довольно высока, а в лагерях постоянно проходят подготовку наемники из Иордании, Пакистана, Саудовской Аравии, Китая, Египта, Малайзии, Палестинской автономии и других регионов. Основная база Хаттаба объединяет семь лагерей. Называются они по именам их руководителей, основным лагерем руководит сам Хаттаб, у него обучается постоянно более ста «курсантов». Попасть к Хаттабу считается здесь большой честью. Остальные шесть лагерей базы специализируются на различных видах террора. «Абдужафар-лагерь» готовит к партизанской войне. «Якуб-лагерь» делает упор на изучение тяжелого вооружения. В «Абубакар-лагере» готовят диверсантов, в «Давгат-лагере» — пропагандистов, специалистов по дезинформации. Здесь углубленно изучают методы идеологической борьбы. О своей деятельности по подготовке боевиков Хаттаб говорит много и охотно. Во время таких речей-проповедей он частенько поднимает глаза к небу, поминает Всевышнего, рассуждает о священной борьбе и призывает все мусульманские страны присоединиться к нему идейно, а также и поддержать материально. Между тем, судя по данным спецслужб, он является одним из крупнейших наркодельцов в мире, хотя эту сторону своей жизни, понятное дело, не только не афиширует, но и тщательно скрывает. В организациях по борьбе с незаконным оборотом наркотиков известно, что Хаттаб и его люди занимаются не только реализацией наркотиков, но и их производством. А для этого нужны специалисты. Хорошо обученные и тщательно подготовленные. Вот почему зачастую бесследно «исчезают» наиболее талантливые из учеников Хаттаба, те, кого он примечает в процессе подготовки в боевых лагерях. Есть все основания полагать, что этим талантливым и облеченным особым доверием ученикам Хаттаб лично вручает новые паспорта и не перед строем, а в обстановке строжайшей секретности, с глазу на глаз, дает задания, весьма далекие от борьбы за зеленое знамя ислама. Черный араб не раз вступал в конфликт с другими крупными дельцами, контролирующими наркобизнес на Северном Кавказе, устраняя своих конкурентов решительно и жестоко.

Просмотрев на экране еще раз все свои записи, я попытался определить круг лиц или, как говорят в определенных службах, фигурантов по делу. Разрозненные данные пока не позволяли мне выстроить хоть сколько-нибудь стройную схему, поэтому я ограничился цепочкой. Выглядела она в итоге таким образом: Салай Мадаминов (Мухаммад Солих) — Тахир Юлдашев (Бай, Директор) — Джумабай Ходжиев (Джума Намангани, Таджибай) — Усама Бин Ладен — Хаттаб (Черный араб).

Освежая в памяти все услышанное и прочитанное мной за последние месяцы, я все больше склонялся к мнению, что против Узбекистана был организован заговор, причем во главе стояли люди, обученные не только конспирации, подрывному и диверсионному делу, ведению партизанской войны, но и те, у кого были сосредоточены значительные материальные средства. Средства, позволяющие им подготовить как сами взрывы, так и предшествующие многочисленные идеологические диверсии. Я не собирался никому навязывать этого своего мнения, но полагал, что все собранные сведения помогут в дальнейшей работе.

В предыдущие годы я довольно часто приезжал в Узбекистан, видел, как развивается страна в условиях нового политического строя. Было совершенно очевидно, что, не сбрасывая со счетов опыт высокоразвитых государств, Узбекистан тем не менее определил для себя собственную модель и ищет собственные пути политического, социального, культурного и экономического развития общества. На Западе эти поиски чаще всего встречали либо настороженное молчание, либо прямое отторжение и острую критику. Впрочем, после разговоров со Стивом я уже склонен был думать, что некие вполне реальные силы помогли сформировать у Запада это негативное восприятие. Припомнил свой разговор в редакции одной из французских газет. Обсуждая с редактором отдела материалы из стран СНГ, мы заговорили об Узбекистане, и я сказал, что довольно часто там бываю, могу передавать какие-то материалы.

— Все негативное — пожалуйста, — живо отреагировал редактор.

— А почему только негативное? — искренне удивился я.

— А что там может быть хорошего? — спросил в недоумении редактор.

— Вы когда последний раз были в Узбекистане? — поинтересовался я.

— Никогда не был и не собираюсь, — последовал категоричный ответ.

На этом наша «дискуссия» и завершилась. Теперь, вспоминая этот трехлетней давности разговор, я видел его совершенно в ином ракурсе.

Мне почти не приходилось встречать в западных СМИ официальных опровержений со стороны Узбекистана на различного рода нападки или откровенно клеветнические измышления в прессе. Отчасти это и понятно. Наверняка действовал старый народный стереотип «оправдываются только виноватые», а скорее всего, узбекским властям было просто не до этого. Внутренних проблем, связанных со строительством нового государства, вполне хватало, чтобы не отвлекаться на мелочи. Но именно сейчас я представил себе, как мешали Узбекистану эти нападки, как приходилось тысячи раз выверять каждый новый шаг, прогнозируя возможную реакцию Запада. И все же Узбекистан сумел подняться выше всех нападок и идти вперед, не оглядываясь на злобный «лай» и не замедляя своих шагов.

В то время, когда в Узбекистане строили мечети, — а я это видел собственными глазами, — в западных газетах я читал, что там притесняются верующие, что им не дают молиться, их преследуют власти. Но кто-то же был поставщиком всех этих информационных помоев. Существовала ли в Узбекистане внутренняя оппозиция? Безусловно! Но была ли она конструктивной и демократической? Есть все основания полагать, что — нет. Ибо попытки, сродни тем, что предпринимали Салай Мадаминов, Тахир Юлдашев, Джумабай Ходжиев и им подобные, скорее относятся к разряду уголовных преступлений, нежели к стремлению изменить или усовершенствовать существующий строй демократическим путем. Но законно избранная и конституционно назначенная власть и на эти действия оппозиции отреагировала вполне лояльно. Что это, инертность, непонимание, попустительство? А может, не так? Может быть, это проявление и осознание истинной силы государственной власти, которая готова была простить. Снова и снова вспоминал я по пути в Ташкент свое интервью с президентом Узбекистана Исламом Каримовым, который говорил, что вопросы безопасности государства волнуют его в первую очередь, что власть только тогда может считать себя состоявшейся, когда народ, простые люди ложатся спать с уверенностью в завтрашнем дне, а просыпаются с уверенностью в дне сегодняшнем. И ведь недаром все эти тахиры, джумабай, салаи и иже с ними покинули Узбекистан. Они не могли не видеть, что за ними стоит только жалкая горстка одурманенных наркотиками и возможностью легкой наживы недоумков, а народ продолжает делать свое дело, отмахиваясь от них, как от назойливых мух. И тогда они бросились врассыпную, ища поддержки у тех, кто лучшим аргументом и средством для достижения своих целей, в том числе и прежде всего — сугубо меркантильных, считает автомат и взрывчатку, для кого гибель людей (не важно при этом — десятков, сотен или тысяч) является все тем же средством достижения собственных целей.

 

Глава вторая. ПРИГОВОР

Ташкент, Верховный суд Республики Узбекистан.

Факс в МИД Узбекистана с просьбой аккредитовать меня на судебном процессе я послал еще из Америки. Прилетев в Ташкент и приехав утром к зданию Верховного суда, где уже начался процесс, я увидел свою фамилию в списке аккредитованных зарубежных корреспондентов и беспрепятственно прошел в зал заседания.

На скамьях подсудимых, отгороженных от зала металлическими решетками, сидели те, кто обвинялся в причастности к заговору, — двадцать два человека. Даже нескольких минут наблюдений за ними хватило для того, чтобы понять, насколько это разные люди. Одни с видимым напряжением вслушивались в каждое слово государственных обвинителей, судей, адвокатов, другие демонстрировали полное равнодушие и даже пренебрежение к происходящему, хотя совершенно очевидно было, что их бравада, усмешки и реплики — наиграны и рассчитаны больше на публику. И только когда председательствующий Абдусамат Палван-Заде зачитывал приговор, воцарилась мертвая тишина.

«Приговор.

Именем Республики Узбекистан, — провозгласил судья. — 28 июня 1999 года. Город Ташкент.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Узбекистан в составе председательствующего — первого заместителя председателя Верховного суда Абдусамата Палван-Заде, судей Верховного суда Акбарова, Исарова, секретарей суда Хидоятова, Норкулова, государственных обвинителей — старших помощников Генерального прокурора Республики Узбекистан Захидова и Бобоева, защитников Икрамововй, Махкамовой, Рауповой, Махсудова, Кучкарова, Ибрагимова, Умаровой, Мирзаева, Иногамовой, Мамадаминовой, Патхуллаева, Тагаева, Валиевой, Шарипова, Алимовой, Жавхаровой, Азизова, Эргашевой и Файзуллаевой, рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело по обвинению:

Закирова Казимбека, 1956 года рождения, уроженца Андижанской области…

Хасанова Закиржана, 1968 г,р., уроженца Ташкентской области…

Абдуллаева Бахрома, 1970 г.р., уроженца Сур-хандарьинской области…

Балтаева Алавитдина, 1973 г.р., уроженца Сурхандарьинской области…

Аскарова Зайниддина, 1971 г.р., уроженца Наманганской области…

Маматкулова Рустама, 1959 г.р., уроженца Андижанской области…

Абдурахманова Мухаммада, 1968 г.р., уроженца Наманганской области…

Камалова Дилшодбека, 1958 г.р., уроженца г. Ташкента…

Аскарова Фазылджана, 1968 г.р., уроженца Наманганской области…

Узакова Каримджана, 1971 г.р., уроженца г. Ташкента…

Юлдашева Нурали, 1967 г.р., уроженца Ташкентской области…

Ниязмухамедова Кахрамона, 1971 г.р., уроженца г. Ташкента,

Шерова Шерзода, 1976 г.р., уроженца г. Ташкента…

Дехканова Захиджана, 1971 г.р., уроженца Андижанской области…

Нуралиева Тальатбека, 1975 г.р., уроженца г. Андижана…

Закирова Хусанбая, 1959 г.р., уроженца Андижанской области…

Умарова Надирбека, 1972 г.р., уроженца Андижанской области…

Назарова Хатамшера, 1974 г.р., уроженца г. Андижана…

Алимова Арифджана, 1970 г.р., уроженца г. Андижана…

Нишанбаева Абуднаби, 1969 г.р., уроженца г. Андижана…

Маматжанова Ахада, 1959 г.р., уроженца г. Намангана…

Турдиахунова Бахтиера, 1972 г.р., уроженца г. Андижана,

заслушав показания подсудимых, потерпевших и свидетелей, рассмотрев доказательства, собранные в ходе предварительного следствия, заслушав мнения сторон, последнее слово подсудимых, коллегия Верховного суда УСТАНОВИЛА:

После установления независимости в Республике Узбекистан начались в широком масштабе демократические реформы… Однако некоторые преступные элементы в своих корыстных целях, под маской исламской религии стали сеять среди населения национальную, религиозную рознь, организовали заговор с целью захвата власти и свержения Конституционного строя в Республике Узбекистан путем «джихада»…

Взорванное здание кабинета министров Республики Узбекистан

Президент Республики Узбекистан Ислам Каримов на месте взрыва

Одно из пострадавших от взрыва зданий

Жертва террора

Что может быть страшнее такой смерти?

После взрыва от машины остался только искореженный металл

Остатки взорванного дома на ул. А. Каххара

Даже бетон не выдержал

Взрыв возле клуба «Алладин» в центре Ташкента

Ахмед — однорукий, Черный араб Усама Бин Ладен или попросту Хаттаб

Усама Бин Ладен

Салай Мадаминов — Террорист Мухамадамин

Мухаммад Солих Юлдашев, погибший во взорвавшейся машине

Бахрам Абдуллаев

Тахир Юлдашев

Джума Намангани

Мурадулло Казиев

Алавиддин Балтаев

Дальшод Камалов

Карим Узаков

Закир Хасанов

Жаханигр Абдуллаев

Казим Закиров

Улугбек Бабаджанов с женой

Фазыл Аскаров

Обнаруженные при обыске вещественные доказательства подготовки к теракту

Рисунки и текст из конспекта террориста

В зале суда

Убитый во время боя на блок — посту известный террорист и грабитель Абдували Юлдашев

Верховный суд Республики Узбекистан ПРИГОВОРИЛ:

Юлдашева Нурали Зиятовича… лишить свободы сроком на 10 лет с отбыванием наказания в колонии строго режима. Ниязмухамедова Кахрамона Джахангировича… лишить свободы сроком на 10 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Турдиахунова Бахтияра Нурмановича… лишить свободы сроком на 10 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Аскарова Фазилджана Абдурасуловича… лишить свободы сроком на 10 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Узакова Каримджана Рахимджановича… лишить свободы сроком на 15 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Мамаджанова Ахата Махмудовича… лишить свободы сроком на 15 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Болтаева Алавиддина Боходировича… лишить свободы сроком на 18 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Шерова Шерзода Атахановича… лишить свободы сроком на 20лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Закирова Хусанбая Майсакбаевича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строго режима.

Маматкулова Рустама Султановича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

Алимова Адилжана Арифжановича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

Нишанбаева Абдугани Абдуганиевича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

Умарова Нодирбека Ташпулатовича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

Назарова Хатамшера Ахмаджановича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

Камалова Дилшодбека Турсиновича… лишить свободы сроком на 20 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

АБДУЛЛАЕВА БАХРОМА ХАМЗАЕВИЧА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.

ЗАКИРОВА КАЗИМБЕКА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.

АБДУРАХМАНОВА МУХАММАДА АБДУРАШИТОВИЧА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.

ДЕХКАНОВА ЗОХИДЖАНА ХАИТАЛИЕВИЧА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.

ХАСАН ОБАЗАКИРЖАНА АЛИМОВИЧА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.

НУРАЛИЕВА ТАЛЬАТБЕКА ЗИЯИДИНОВИЧА… К СМЕРТНОЙ КАЗНИ.

Подсудимым Абдуллаеву Бахрому Хамзаевичу, Закирову Казимбеку, Абдурахманову Мухаммаду Абдурашитовичу, Дехканову Захиджану Хаиталиевичуу Хасанову Закиржану Алимовичу и Нуралиеву Тальатбеку Зияидиновичу …по совокупности преступлений назначить СМЕРТНУЮ КАЗНЬ В ВИДЕ РАССТРЕЛА. Приговор может быть обжалован либо опротестован в течение 10 дней в Президиум Верховного суда Республики Узбекистан».

 

Глава третья. ТАШТЮРЬМА

Этот район Ташкента горожане между собой так и называют — Таштюрьма. Наверное, есть у него какое-то официальное название, скажем, массив такой-то, но, я к своему стыду, даже и не знаю. Привык, как и все ташкентцы, — Таштюрьма. И только работники правоохранительных органов, сами подследственные, да их родственники знают, что Таштюрьма — это СИЗО-1 — следственный изолятор № 1. Через несколько дней после суда, в сопровождении работников республиканской Генеральной прокуратуры старшего советника юстиции Юсупа Гаипова и советника юстиции Махмуда Шаумарова, я ехал в Таштюрьму. Перед этим у меня состоялся разговор с первым заместителем Генерального прокурора Рашитжоном Кадыровым. Я попросил его помочь мне встретиться с приговоренными к расстрелу, причем настаивал, чтобы эта встреча произошла именно в СИЗО.

— Для чего вам это? — спросил меня господин Кадыров.

— Понимаете, мне кажется, что во время следствия и даже в зале суда это были одни люди. А сейчас, приговоренные к расстрелу, находящиеся в камере смертников, они совсем другие. Я хочу задать им несколько вопросов и послушать даже не то, ЧТО они станут отвечать, а КАК они будут говорить. Одним словом, я хочу их понять.

На лице зампрокурора промелькнула улыбка: — Мы тоже. Мы тоже хотели бы их понять до конца. Впрочем, мне кажется, я понимаю, о чем вы ведете речь. С нашей стороны никаких возражений нет. Я ведь обещал вам, что после окончания следствия мы расскажем и покажем вам абсолютно все, не скрывая даже самых мельчайших деталей. Когда вы хотите ехать?

— Сейчас! — выпалил я, ожидая, что вот теперь-то точно получу отказ, под каким-нибудь благовидным предлогом, типа сбора и оформления необходимых документов.

— Сейчас так сейчас, — согласился Рашитжон Хамидович. — С вами, если не возражаете, поедут двое наших сотрудников. Пока доедете до изолятора, я сделаю необходимые распоряжения.

По дороге в тюрьму я вспомнил один из эпизодов, который произошел во время суда. Председательствующий обратился к Бахрому Абдуллаеву.

— А как вы понимаете, что такое религиозный фундаментализм?

— Это идея, пропаганда, «джихад», уничтожение неверных, — как по писаному выпалил тот.

— В здании, которое вы пытались взорвать, было 766 человек, в Узбекистане сегодня проживает около 25 миллионов. Сколько же людей вы хотели уничтожить? — продолжал спрашивать Абдусамат Палван-Заде.

Преступник пожал плечами:

— Я не знаю. — И это прозвучало как «я не хочу знать». Их это попросту не интересовало. Какая разница, сколько народу погибнет от взрывов, этого никто и не подсчитывал. Погибнет столько, сколько погибнет. Главное — добиться своей цели.

…У ворот СИЗО нас уже ожидали и без лишних формальностей сразу же провели в комнату, которую определили для встречи с приговоренными к расстрелу. Первым переступил порог молодой парень, видимо, совсем недавно наголо остриженный, в полосатой робе. Руки его за спиной были скованы наручниками. Взгляд беспокойно метался, и очевидный страх сквозил в этом взгляде.

— Назовите себя, — попросил я.

— Абдуллаев Бахром Хамзаевич, — представился он.

— Я журналист, вы не обязаны отвечать на мои вопросы, но если вы согласитесь, я бы хотел вас кое о чем спросить…

— Я согласен, — без раздумий ответил он.

— В результате действий вашей организации погибли ни в чем не повинные люди. Какой идеей можете вы оправдать их гибель? — обратился я к Абдуллаеву.

— Сейчас я понимаю, что мы совершили ошибку. Я всегда считал, что мирное население не должно страдать, а борьбу надо вести только с представителями власти. Вообще теперь я понимаю, что мы должны были вести переговоры. Может быть, они заняли бы несколько лет, даже пускай бы пять лет, но только убедившись, что переговоры ни к чему не приведут, надо было браться за оружие, — сказал Бахром Абдулллаев. — В нашей организации я был одним из идейных руководителей и всегда выступал против насилия, против жертв, но раз уж так произошло, то я считаю, что ответ мы должны держать перед Аллахом, и нас надо было судить не светским судом, а шариатским, это было бы справедливо.

— Вы говорите, что были против насилия, но ваше участие в убийствах доказано судом, и вы в этом признались.

— Я дал клятву, поклялся на Коране, и я не мог и не хотел отступать от своей клятвы. Поэтому я поехал в Чечню и участвовал в подготовке боевиков.

— И вы готовы принять смерть за свою идею? Абдуллаев неожиданно улыбнулся:

— Я намерен просить президента Узбекистана о помиловании…

— Закиров Казимбек, — представился следующий вошедший — мужчина плотного телосложения.

Мне показалось, что и он явно чем-то напуган, но спрашивать его об этом не стал.

— Конечно, я понимал, что могут погибнуть люди, но я был убежден, что «джихад» — это одна из ценностей ислама, и я давал клятву на Коране, сам принимал клятвы от других, вручал оружие, посылал на убийства. Теперь-то я понимаю, что все мы были обмануты, что дороже человеческой жизни не может быть ничего. Когда я понял, что меня могут лишить жизни, я понял и то, что нет такой идеи, которая могла бы быть дороже жизни. Я искренне раскаиваюсь в том, что сделал, и поэтому обратился к президенту с просьбой, чтобы он меня помиловал.

Когда Казимбек Закиров вышел из кабинета, я спросил у офицеров СИЗО:

— Что они все такие напуганные?

— Ну а как иначе? — ответил один из офицеров. — Вы поймите, каждому вынесен смертный приговор, они переведены в специальные камеры, на них полосатая одежда. Теоретически они знают, что имеют право на прошение о помиловании и должно пройти какое-то время, пока прошение будет рассматриваться в инстанции. Но страх, что расстрелять могут в любой момент, живет в них. И каждая незапланированная выводка из камеры этот страх усиливает. Тем более, что сейчас их ведут из тюремного корпуса в административный, по дороге они Бог знает что думают, вот и выглядят такими напуганными.

Приговоренный к расстрелу Закир Хасанов был одним из непосредственных исполнителей ташкентского теракта. Вместе с Хамиддулло Рахмоновым они подъехали к зданию МВД на красного цвета «Запорожце», оставили машину, припарковав ее у обочины, сели в троллейбус, проехали две остановки, вышли, «голоснули» частника и уехали. Через несколько минут сработало взрывное устройство.

— Мне теперь кажется, что я просто не отдавал себе отчета в том, что я делаю, — говорил Закир Хасанов. — Скажу честно, я даже себя готов был взорвать, думал — это легко. Когда планировались взрывы в Ташкенте, то существовало несколько вариантов. Один из них такой: мы хотели купить или угнать «КАМаз», начинить его взрывчаткой и протаранить железные ворота, ворваться в резиденцию президента и там машину взорвать. Я сам вызвался провести эту операцию и готов был взорвать себя вместе с машиной. Сейчас я не понимаю, как я мог на такое решиться. И я прошу президента, чтобы он сохранил мне жизнь.

Тальатбек Нуралиев за все время разговора так ни на кого и не взглянул, сидел опустив голову, слова бормотал невнятно, так что приходилось напрягаться, чтобы разобрать, что он там бормочет.

— Я не знал, что могут погибнуть люди, я это го не хотел. Я был совсем молодой, когда меня приняли в организацию и заставили дать клятву, мне был всего 21 год. Я не понимал никакой идеи, мне хотелось заработать денег. Я буду просить президента, я напишу ему: «Простите, извините меня», — вот и все, что он из себя выдавил.

Когда конвоиры ввели в комнату Мухаммада Абдурахманова, советник юстиции Махмуд Шаума-ров так прокомментировал его появление: «Он не только готовил ташкентские взрывы, он совершил девять разбойных нападений, а в трех из этих разбоев убил пять человек.

— Да, я грабил, но я действовал во имя «джихада», из идейных соображений. Я ездил в Афганистан, прошел там подготовку, научился делать взрывчатку. Я попрошу президента о помиловании, хотя понимаю, что нет никаких оснований, чтобы меня помиловали, — Абдурахманов тяжело поднялся со стула и, уже выходя, оглянулся и добавил: — Не надо было ничего этого делать.

Дехканов Захид, как мне показалось, даже обрадовался возможности высказаться. Не дожидаясь вопросов, заговорил сам:

— Теперь, конечно, обратной дороги нет и надо отвечать за сделанное. Когда огласили приговор, некоторые плакали. А надо не плакать, а объяснять. Человеку недостаточно верить в Бога, надо подчиняться вере. Я подчинялся. Мне объяснили, что я иду воевать за Узбекистан, и я поехал учиться боевому искусству в Афганистан, потом ездил в Турцию, после этого вернулся домой. Я не собирался никого убивать, но ко мне пришли и сказали: «Мы пойдем отбирать у неверных деньги. Ты будешь врагом, если не пойдешь с нами». Я понял, что если откажусь, меня самого могут убить. Конечно, я боялся, что нас поймают, но мне дали паспорт на имя Арифа Эрназарова и сказали, что по этому паспорту я смогу выехать за границу. После нескольких грабежей я так и сделал, уехал в Турцию, потом в Чечню, там тоже прошел подготовку. Но клятвы на Коране я не давал, я даже не молился как положено. Но я очень боялся Казимбека, он у нас считался «амиром», и я делал все, что он мне велел. Да-да, я теперь понимаю, что национальность людей не имеет никакого значения, все люди должны жить, никто не может отнять жизнь у человека, и я прошу меня простить, я очень прошу меня простить.

 

Глава четвертая. ВСЕ ПРЕСТУПНИКИ СКРЫЛИСЬ

Совещание в здании Кабинета министров должно было начаться 16 февраля 1999 года в одиннадцать часов утра. Взрыв на площади прогремел за три минуты до начала. Если бы оповещенный работниками милиции кортеж президента не свернул на другую улицу, то, учитывая скорость движения машин, именно в момент взрыва Ислам Абдуганиевич Каримов неминуемо оказался бы в самом его эпицентре.

Кроме милиционеров на площади находились и несколько сотрудников охраны президента. Они начали преследовать преступников, которые, отступая, отстреливались из автоматов. У охранников были лишь пистолеты, но даже не в вооружении было преимущество бандитов. На площади в это время находилось немало людей, после взрыва сюда же выбежали сотрудники многочисленных министерств, которые тоже расположены на площади. Естественно, первой мыслью охранников было оттеснить преступников с площади так, чтобы от их выстрелов не пострадали люди. Отвечая на веерный автоматный огонь лишь одиночными выстрелами из пистолетов, террористов все же удалось оттеснить в сторону канала Анхор. Но это же предоставляло им возможность почти беспрепятственно выскочить по набережной на оживленный проспект, откуда легче было скрыться. Первую из остановленных машин угнать не удалось, в горячке террористы открыли огонь и повредили саму машину. Но потом им удалось под угрозой автоматов завладеть «жигуленком» шестой модели. Проехав несколько кварталов, они бросили эту машину, угрожая оружием сменили еще три автомобиля, неуклонно двигаясь к той части города, которая вела на трассу, граничащую с южным Казахстаном. На одном из перекрестков бандиты остановили машину, за рулем которой оказался водитель Маджидов. Даже направленные на него автоматы не подействовали, водитель наотрез отказался отдать машину. Разозленные бандиты выстрелили в него и уже вскоре сумели захватить другую машину, на которой и скрылись из города. Но рана Маджидова, к счастью, оказалось не смертельной, уже через несколько часов он смог в больнице дать показания, весьма толково описав внешность тех, кто в него стрелял.

Опрос свидетелей, оказавшихся на местах четырех других взрывов, почти ничего не дал. Судя по всему, террористы подогнали машины со своим смертоносным грузом к зданиям МВД и Национального банка, сами скрылись, а через какое-то время раздались взрывы. Что произошло на улице Абдуллы Каххара и возле клуба «Аладдин», предстояло выяснить. Возле клуба находилось несколько искореженных автомашин, без экспертизы не представлялось возможным установить, какая из них была начинена взрывчаткой. Это удалось узнать только некоторое время спустя. Выяснилось, что взорвался белый «Запорожец», а ехавшую параллельно с ним «Нексию» взрывной волной подбросило так высоко, что она перелетела через трамвайные провода и взорвалась только от удара о землю. Впоследствии, уже после допроса задержанных террористов, следователи установили, что за рулем «Запорожца» находился один из участников террористической организации, Мухаммадамин Умаров, он погиб в машине от взрыва. Оставалось только предположить, что взрывное устройство сработало на несколько минут раньше, чем было намечено, что и повлекло гибель террориста. Эта версия кажется наиболее реальной еще и потому, что оперативникам удалось впоследствии обнаружить места, где готовились бомбы. Там, среди других предметов, были обнаружены и часы. Обычные гонконговские и малазийские штамповки, которые точностью хода никогда не отличались. Видно, бандиты поскупились на выделенные деньги купить надежные хронометры и ре шили, что сойдут и дешевенькие часы, лишь бы время показывали.

Изучение места взрыва на улице Абдуллы Каххара позволяло сделать вывод, что в доме № 22 находилось большое количество взрывчатки, которую кто-то привел в действие. Здесь следствие сделало значительный шаг вперед. Утром 16 февраля на улице Абдуллы Каххара под видом праздношатающегося прохожего появился оперативник из районного уголовного розыска. Выполнял он рутинную, но необходимую работу: искал находящегося в бегах преступника, о котором появились сведения, что не исключено-де появление беглеца у родственников. Ближе к полудню к воротам двадцать второго дома подкатила легковая машина, из которой вышел хорошо одетый молодой мужчина. «Может, у него удастся что-то выяснить», — решил оперативник и подошел. Вежливо поздоровавшись, он попросил разрешения зайти в дом и позвонить по телефону. Незнакомец явно замешкался с ответом, но потом сказал, что он бы с удовольствием разрешил, да вот только проклятый телефон уже скоро неделю как не работает.

— Бизнес и так не идет, а тут еще важный звонок, а позвонить неоткуда, в округе ни одного телефона-автомата нет, — посетовал оперативник, завязывая разговор.

Его собеседник охотно поддержал эту тему, поведал оперу, что зовут его Улугбеком, что работает он на ответственной должности в Кабинете министров и тоже занимается бизнесом. Причем сейчас разрабатывает новый бизнес-проект, который потребует привлечения большого количества толковых людей.

— Так что, может быть, еще встретимся, поговорим подробнее… — сказал Улугбек. Но в этот момент из дома выглянул какой-то человек и озлобленно закричал:

— С кем ты тут треплешься, и так времени нет, а ты…

Улугбек поспешил распрощаться со своим новым знакомым и пошел во двор. С обиженным видом удалился и оперативник. Он зашел за угол и стал ждать, как будут развиваться события. Уже через несколько минут из дома выскочили двое — явно спеша, они сели в машину и укатили. Нервозность этих людей насторожила оперативника. «А вдруг тот, кого я ищу, находится именно в этом доме», — подумал он и решил хотя бы двор осмотреть. Приметив неподалеку дерево, стал на него взбираться. Однако едва он поднялся, раздался взрыв, дерево тряхнуло так, что казалось, оно сейчас вырвется из земли вместе с корнями. Контуженного опера одна из приехавших после взрыва на улицу Абдуллы Каххара «скорая» доставила в ближайшую больницу. Придя в себя, он позвонил по телефону и уже вскоре давал показания. Через несколько часов был готов фоторобот подозреваемого, удалось выяснить, что сотрудник уголовного розыска разговаривал с Бабаджановым Улугбеком Махмудовичем, 1971 года рождения, женатым, детей не имеющим, прописанным в Ташкенте на массиве Кара-Камыш. Дома ни Улугбека, ни его жены не оказалось, родители и родственники ничего о его местонахождении сказать не могли. Вечером фотографию Улугбека Бабаджанова показали по телевидению. Сообщили, что он подозревается в участии в произошедшем теракте и объявлен его розыск.

Из справки «О результатах рассмотрения уголовного дела № 8378 по факту террористических актов, совершенных в г. Ташкенте 16 февраля 1999 года»: С момента возбуждения уголовного дела до 24.00. 16.02.99 г. допрошены 80 и дополнительно выявлено свыше 100 свидетелей, в том числе владелец автомашины «ГАЗ-21», предположительно взорванной на площади Мустакилик, а также владелец автомашины «ВАЗ-2106», на которой скрылись преступники, осуществившие взрыв на площади».

 

Глава пятая. ВЕРСИИ РАБОЧИЕ И РАЗНЫЕ

Первые две версии — рабочая и, можно сказать, стратегическая были определены сразу, и, как выяснилось впоследствии, безошибочно: целью террористов было покушение на президента, свержение существующего в стране конституционного строя.

К моменту взрыва на площади в зале заседания Кабинета министров уже находились практически все участники совещания. Среди них были и руководители правоохранительных органов Узбекистана — председатель СНБ генерал-полковник Рустам Иноятов, Генеральный прокурор, государственный советник юстиции 2-го класса Усман Худайкулов, министр внутренних дел генерал-полковник Закиржон Алматов. Председатель СНБ был ранен осколком стекла, генпрокурор контужен, но, несмотря на это, никто из них с площади не ушел.

За несколько минут до взрыва в кабинете заместителя Генерального прокурора Рашитжона Кадырова началось внутреннее совещание. Когда поступило сообщение о взрывах, работники прокуратуры бросились на площадь. В спешке никто из них даже пальто и шинелей не надел, так и приехали к месту происшествия в костюмах и мундирах. Работники милиции и службы национальной безопасности уже находились здесь. Тут же разделились на рабочие группы, определяли, что и кому надлежит сделать в первую очередь. Проблема осложнялась тем, что детали от машин разбросало в радиусе до нескольких сот метров, а обследовать предстояло, в самом буквальном смысле, каждый сантиметр. Это была кропотливая, но неизбежная работа, от тщательности которой зависело сейчас многое. И результат дал себя знать. По найденным фрагментам госномеров удалось в итоге выяснить, кто являлся владельцами автомашин. Картина была довольно любопытная. Все четыре машины — три «Запорожца» и «Волга» — были приобретены на рынке буквально за два дня до взрывов. Террористы так торопились — причины этой спешки выяснились позднее, — что им недосуг было маскироваться, и все документы на покупку они оформляли в нотариальных конторах 15 февраля, то есть за день до взрывов, на собственные имена. Среди покупателей числился и Улугбек Бабаджанов.

— Сразу же после взрывов была создана оперативно-следственная группа, в которую вошли представители всех трех силовых структур — СНБ, прокуратуры и МВД, — рассказывал начальник управления по расследованию преступлений Генеральной прокуратуры Узбекистана старший советник юстиции Сарвар Алиев. — Возглавил эту группу заместитель прокурора Рашитжон Хамидович Кадыров. — Из книг и фильмов теперь уже даже школьнику известно, что спецслужбы постоянно конкурируют друг с другом, вставляют палки в колеса, работая на опережение в достижении результата. Отчасти так и есть, хотя многое, конечно, журналистами и сценаристами, как всегда, преувеличено. Просто в каждом ведомстве свои методы работы, своя специфика, присущие только им оперативные и агентурные методы. Но расследуя дело о взрывах, мы работали в таком тесном контакте, что ни о каких межведомственных распрях и интересах даже речи быть не могло. Оперсостав СНБ и МВД получал свидетельские показания, собирал всевозможные данные, следствие тут же их закрепляло, созданная при нашей бригаде аналитическая группа обобщала материал.

Сарвар Усманович подвел меня к огромной схеме, висевшей на стене его кабинета. Здесь были наклеены фотографии мест взрывов, портреты подозреваемых.

— Вот эта самая схема в основном рабочем варианте была готова уже на следующий день после совершения теракта, — пояснил он. — Конечно, в ходе следствия она пополнялась, изменялась, но основной вариант, как я уже сказал, был готов на следующий день. Ни у нас в прокуратуре, ни в МВД и СНБ, насколько я знаю, не издавалось никаких специальных приказов о переходе на казарменное положение. Просто люди в этот день домой не ушли. И еще два месяца, пока велось следствие, никто домой не уходил. Ну разве что отлучался сменить одежду. На пару часов ложились вздремнуть прямо в кабинетах, но работа не останавливалась ни на минуту.

— Но для такой слаженной и четкой работы нужно было всем вместе двигаться в одном направлении, не распыляясь. У вас что же, была четкая версия, которую вы расследовали, или все же вам пришлось отрабатывать и какие-то побочные версии, которые потом отпали? — спросил я начальника следствия. — Насколько я знаю, одни только газеты пестрели таким количеством версий, что для их отработки понадобился бы год, не меньше. Говорили о причастности к взрывам некой внутренней оппозиции, упоминали имя одного из крупных ташкентских бизнесменов, даже предположили, что это инсценировка спецслужб.

Да, предположений и впрямь было множество. Мы понимали, что от оперативности наших действий во многом зависит успех, потому и работали практически без сна и отдыха. Что же касается версий, то нам, разумеется после тщательного анализа фактов, стало ясно, что здесь действовала мощная разветвленная организация, давно и тщательно планировавшая теракт. Об этом говорили в своих показаниях и находящиеся под следствием в СНБ некоторые участники разбойных нападений в Ферганской долине.

Из протокола допроса Алавиддина Балтаева: «31 января 1999 года я выехал в Алматы для того, чтобы доложить Казиму Закирову о проделанной работе по подготовке «джихада». Он мне поручил отправиться в Дубай к Тахиру Юлдашеву и сообщить ему, что в Узбекистане подготовлено 25 «цветов», то есть 25 зарядов взрывчатки… 15 февраля, когда я снова вернулся в Алматы, мне позвонил Мурадулло Казиев и сказал, чтобы я в течение двух дней сидел дома и никуда не выходил, он сказал, что потом я буду обрадован. Этот разговор я передал Казимбеку Закирову, и он мне сообщил, что 16 февраля Мурадулло Казиев должен осуществить террористический акт против президента Узбекистана, так как установлено, что в этот день будет проводиться совещание в Кабинете министров с участием президента. …Захват власти в республике должен был произойти путем осуществления в разных областях Узбекистана 25-ти взрывов и одновременного физического уничтожения президента и членов правительства. Воспользовавшись таким образом созданной паникой, в респу лику должны были войти с разных сторон боевики Джумы Намангани…»

Из протокола допроса Мухаммада Абдурахманова: «В декабре 1998 года в доме Сайдалиева под Ташкентом, где готовилась взрывчатка, собрались несколько человек из нашей организации. Среди них был и Мурадулло Казиев. Он предлагал захватить в заложники посла США и выдвинуть ультиматум президенту Каримову. Но с ним никто не согласился, так как мы решили, что посольство США хорошо охраняется и Каримов никогда не пойдет на уступки террористам, а наоборот, примет самые жестокие меры по нашему уничтожению. После этого также предлагались варианты покушения на президента путем тарана машиной его резиденции, либо здания Олий мажлиса во время сессии, но и эти планы не были приняты. Казиев также предлагал захватить в заложницы дочь президента и потребовать за нее один миллион долларов…»

Из протокола допроса Фахритдина Мадаминова: «В ноябре и декабре 1998 года я жил в доме Сайдалиева, где мы приготовили две тонны взрывчатки. Когда взрывчатка была готова, Мурадулло Казиев сказал, что теперь мы можем взорвать все, что хотим. Он предлагал похитить в заложники посла США, взорвать посольство Израиля, захватить в заложницы дочь президента и других членов семьи. Но эти предложения были отклонены, так как мы решили, что для этого у нас мало оружия. Потом решили, что взрывчатку надо установить у здания Олий мажлиса, где скоро будет сессия. Кроме этого решили, что надо будет загрузить взрывчаткой один КАМаз и Закир Хасанов взорвет эту взрывчатку возле здания Олий мажлиса и взорвется сам. КАМаз должны были захватить путем убийства водителя. Казиев послал двух человек разведать подъездные пути к зданию Олий мажлиса, и когда они вернулись, то сказали, что к зданию можно подъехать. Хасанов и Казиев договорились с каким-то водителем КАМаза, что в нужный день он подъедет к ним домой. Планировалось, что когда приедет, они его убьют, а в машину загрузят взрывчатку и взорвут ее возле Олий мажлиса. По какой-то причине водитель не приехал, и этот план не удался, так как к тому времени сессия была уже закончена и не было смысла там взрывать. На другой день Казиев откуда-то привез пять пластмассовых бочек синего цвета, туда мы заложили взрывчатку и установили часовые механизмы…»

Через несколько дней после ташкентских терактов в Узбекистан приехали эксперты-криминалисты из Германии, Израиля, США. К этому времени все основные экспертизы уже были проведены. Изучив на месте все возможные детали и проведя ряд своих экспертиз, зарубежные специалисты лишь подтвердили, что взрывчатка была изготовлена в домашних условиях и ее основными компонентами явились селитра и алюминиевый порошок. Судя по почерку, эксперты пришли к единодушному мнению, что террористический акт совершили люди, прошедшие подготовку в боевых лагерях, скорее всего именно в тех лагерях Чечни и Афганистана, которые стали базой подготовки религиозных экстремистов.

— Даже по виду и типу взрывчатки, по тем компонентам, из которых она была изготовлена, стало ясно, что эта взрывчатка могла быть сделана только теми, кто прошел обучение у Хаттаба в Чечне и в боевых лагерях Афганистана, именно там учат готовить такую взрывчатку, — подтвердил Рашитжон Кадыров.

 

Глава шестая. РАЗБОЙ

С осени 1995 по январь 1997 года по городам Ферганской долины прокатилась целая серия всколыхнувших и напугавших весь край жестоких преступлений. Были убиты несколько работников милиции, руководители крупных предприятий, частные предприниматели, ограблены их дома. К розыску был привлечен весь оперсостав трех областей — Ферганской, Андижанской и Наманганской, приезжали специально созданные группы из Ташкента, но долгое время на след преступников выйти не удавалось.

…В 1994 году на берегу мелководной речушки Нарын окрестные жители услышали взрыв. Вызвали милицию, но на месте взрыва никого не оказалось. Обнаружили, правда, пятна крови, но и только — не было пострадавших, никто впоследствии не обратился ни в одну из окрестных больниц. Реши ли, что баловались мальчишки, соорудив какой-нибудь самодельный запал, кто-то из них наверняка поранился, да и разбежались по домам, чтобы от взрослых не влетело. Знать бы тогда, что на берегу Нарына «баловались» будущие грабители и террористы, искали бы их день и ночь.

Незадолго до этого в родные места из Таджикистана вернулся Абдували Юлдашев. Собственно, о том, где пропадал Абдували, знали лишь очень немногие из самых близких его друзей. Только тех, кого собирался сделать своими верными сообщниками, посвятил Юлдашев в то, что прошел обучение в боевом лагере, где готовят диверсантов и террористов. Именно их, своих дружков, собрал Абдували на берегу Нарына, где и продемонстрировал им собственноручно изготовленную небольшую бомбу. Решил, так сказать, продемонстрировать полученные знания на практике. Да, видно, чего-то не рассчитал — запал рванул так, что два пальца руки будто лезвием срезало. Подлечившись, Юлдашев решил, что нужна акция, которая сразу выдвинет его в лидеры. Он попытался убить милиционера, но тот оказал сопротивление, и бандиту пришлось спасаться бегством. Затем Юлдашев со своими помощниками предложили подвезти до дому двух сменившихся с дежурства сотрудников милиции. По дороге Юлдашев застрелил одного из них, второй был тяжело ранен, но врачи спасли ему жизнь. Понимая, что оставшийся в живых милиционер сумеет опознать его, Юлдшев скрылся. Сначала он находился в Таджикистане, потом, как свидетельствуют очевидцы, перебрался в Афганистан. А банду возглавили Джамалитдин Тургунов, Мухаммад Абдурахманов и Талиб Мамаджанов. Грабежами в Ферганской долине они решили пополнить так называемый «Фонд джихада» — «байтулмол» — кассу исламских экстремистов. Деньги нужны были на приобретение оружия, фальшивых документов, да и на собственные нужды. Держателем этого «общака» стал при распределении обязанностей в банде Талиб Мамаджанов. Первым громким преступлением банды стало убийство майора наманганской госавтоинспекции. Майор работал в отделе, который занимался регистрацией автомашин и выдачей номеров. Преступники решили, что у кого— кого, а у такого человека денег, должно быть, куры не клюют. Рассказывают, что майор был человеком веселым и добродушным, общительным, он не очень-то и удивился, увидев во дворе своего дома нескольких незнакомых парней. Но не успел хозяин дома и поздороваться с «гостями», как они схватили его, затащили в подвал и стали пытать, требуя, чтобы он отдал им деньги и драгоценности. Как ни клялся майор, что кроме собственного дома у него ничего нет, бандиты не отступали. В итоге они не просто убили свою жертву, но и отрезали ему голову. Это был своего рода знак устрашения. Отрезанную голову они повесили у ворот дома заместителя начальника наманганского Управления внутренних дел, полагая, что тот, убоявшись мести, спустит расследование на тормозах. Затем последовало убийство милиционеров на Чартакском таможенном посту, серия ограблений в Андижанской области. В Андижане, в частности, были убиты во время ограблений известный в городе предприниматель Вячеслав Бабаянц и директор крупного гидролизного завода Шухрат Мадазимов. Оба эти убийства были совершены с особой жестокостью и потрясли андижанцев. Бандиты следили за своими жертвами почти два месяца, изучали их распорядок дня, хронометрировали время, когда они находятся на работе, узнавали, когда и кто бывает дома, часто ли приходят гости. Потом, изготовив по полученным в боевых лагерях инструкциям яд, отравили собак, чтобы те лаем не привлекли чьего-нибудь постороннего внимания. Сценарий ограблений был одним и тем же. Убийцы поздним вечером подъезжали на велосипедах, дабы избежать лишнего шума. Облаченные во все черное, в масках с прорезями для глаз, они были вооружены ножами, пистолетами, железными прутами и удавками. Между собой говорили только на русском языке — не только для конспирации, но и для того, чтобы возбудить ненависть к русскоязычному населению, друг к другу старались не обращаться, но если обращались, то только по кличкам и ни в коем случае по именам. Перед тем как убить, долго пытали, выясняя, где хранятся деньги, ювелирные украшения. Ни в доме Вячеслава Бабаянца, ни в доме Шухрата Мадазимова крупных сумм денег им так и не удалось обнаружить, что еще больше обозлило бандитов. Шухрата Мадазимова они убили на глазах его детей и жены. Мне припомнился разговор в ташкентском СИЗО-1, неподдельный страх бандитов, уже остри женных наголо и одетых в полосатую робу смертников, жалкая просьба Казимбека Закирова, его подобострастная гримаса, должно быть, означавшая улыбку: «Начальник, сними наручники, мне же больно». Того самого Казимбека, по кличке Палван, который одним своим свирепым видом наводил ужас на окружающих, считался чуть ли не самым беспощадным в преступной организации. И «тихую овечку» Захида Дехканова припомнил я, его слова во время нашего разговора:

— Это Казим Закиров заставил меня ходить на грабежи, но сам я никого не убивал. Я не мог не пойти, Палван у нас считался «амиром», его слово было закон, никто не имел права ослушаться, иначе — смерть. Когда мы пришли к директору гидролизного завода, я стоял в стороне и наблюдал за всем происходящим. Просто наблюдал, ничего не делал. Этот самый человек, к которому мы пришли, он сначала скрылся в другой комнате, а потом появился там, где мы деньги искали. Я боялся, что он бросится на меня, и толкнул его. Он упал на диван… Так вот, значит, как дело было. Это не Шухрат Мадазимов, к которому в дом среди ночи ворвалась группа вооруженных людей, испугался бандитов, а один из грабителей испугался своей жертвы. И чтобы его не обидели, просто толкнул Мадазимова, а тот всего лишь упал на мягкий диван. Но с дивана он уже никогда не поднялся. Прошедший обучение в боевых лагерях Чечни и Афганистана Захид Дехканов прекрасно владел приемами рукопашного боя и каратэ, он не толкнул Мадазимова, а великолепно поставленным и множество раз отработанным приемом каратэ ударил его ногой в грудь, попав прямо в сердце. Позже эксперты дали заключение: «Смерть Мадазимова наступила от разрыва сердца».

Из справки следственной группы Генеральной прокуратуры Республики Узбекистан:

«Дехканов Захиджан Хаиталиевич, 1971 года рождения, уроженец Андижанской области, узбек, гражданин Республики Узбекистан. В среде религиозных экстремистов известен под кличкой «Сайд».

Увлекся религией в 1992 году, посещая мечеть «Джами» города Андижана, в которой проповедовал Абдували Мирзаев (Абдуваликори), приобщился к ваххабистскому религиозному течению под влиянием Зафара Махмудова. Зафаром Махмудовым и Казимбеком Закировым Захид Дехканов был вовлечен в состав организованной преступной группы, в которой участвовал в ряде разбойных нападений и умышленных убийств, в том числе сотрудников правоохранительных и других государственных органов, предпринимателей. Участвовал в передаче части средств, добытых преступным путем, для пополнения так называемого «Фонда джихада» — «байтулмол». В октябре 1996 года по поручению К.Закирова выехал в г. Алматы, где занимался вербовкой сторонников установления в Узбекистане исламского государства для отправки их в боевые лагеря, расположенные на территории Чечни, Таджикистана и Афганистана. В мае 1997 года вместе с К. Закировым и Б. Абдуллаевым принимал участие в прошедшей в Стамбуле встрече с лидером религиозно-экстремистской организации Т. Юлдашевым. В ходе этой встречи была достигнута договоренность о подготовке сторонников установления режима исламского государства в боевых лагерях Чечни. Сам прошел такую же подготовку.

В октябре 1998 года в качестве советника Тахира Юлдашева вместе с Б. Абдуллаевым прибыл в Туркменистан, где намеревался создать политический центр исламского движения. 19 октября 1998 года был задержан правоохранительными органами Туркменистана и выдан в Республику Узбекистан».

…Меньше чем за полтора года преступная группа совершила в Ферганской долине двенадцать грабежей. Свою «штаб-квартиру» они обосновали в сторожке одного из наманганских кладбищ. Запуганный до смерти сторож и пикнуть боялся. Здесь грабители обсуждали свои планы, сюда сносили награбленное, какие-то вещи закапывали среди могил. И все же оперативники выследили нескольких бандитов в тот момент, когда они в очередной раз занимались дележкой. Завязалась перестрелка, несколько преступников были убиты на месте. Во время обыска в сторожке нашли личный жетон застреленного майора ГАИ, еще несколько принадлежавших ему вещей, неопровержимо свидетельствующих о причастности убитых к преступлениям. Но основной части грабителей все же удалось скрыться. Их следы впоследствии были обнаружены в Киргизии, Таджикистане, Туркмении. Все они были в итоге арестованы.

Еще во время оперативно-розыскных мероприятий по факту грабежей сотрудники службы национальной безопасности Узбекистана предположили, что эти преступления носят не просто уголовный характер. За ними проглядывались четкая организация, какие-то пока еще потаенные цели. Сложившиеся в общую картину детали позволяли с большой степенью достоверности сделать вывод, что на территории республики действует хорошо законспирированная организация, управляемая из-за рубежа.

На этот вывод наводил и тот факт, что после серии грабежей все преступники словно растворились в небытии. Однако опрос свидетелей, родственников подозреваемых позволял делать вывод, что все они покинули пределы Узбекистана.

Подтверждение тому, что в Узбекистане активизировали свою деятельность религиозные экстремисты, спецслужбы получили тогда, когда в 1998 году в Шахимардане удалось задержать вооруженную группу из двенадцати человек. Горный поселок Шахимардан и примыкающую к нему курортно-оздоровительную зону в отрогах Памира называют Узбекской Швейцарией. Изумительной красоты природа, чудесный воздух, прохладные и быстрые горные ручьи и реки. Перебравшись в Шахимардан из Таджикистана, группа террористов расположилась на отдых в одной чайхане. Почувствовав себя дома, террористы расслабились. Заказали плов, послали услужливого мальчишку за выпивкой. Усталость с дороги и выпитое сделали свое дело — захотелось с кем-то поделиться своей «важной» миссией. Найти собеседника в чайхане проще простого — ты только заговори, а желающие послушать всегда найдутся. Начали бандиты с «проповедей» — заговорили о том, что власть угнетает мусульман, что в Узбекистане давно уже пора создать исламское государство. Потом вошли в раж, почувствовали себя теми, кто способен законную власть свергнуть, стали хвастать и в итоге уже совершенно прозрачно намекнули, что следите, мол, за событиями, скоро в окрестностях грохнет такой взрыв, что эхо от него докатится аж до Ташкента. Кто-то из присутствовавших в чайхане понял, что подвыпившие молодые люди не шутят, уж больно они были озлоблены. Позвонили в милицию, оттуда приехали без промедления и вскоре повязали почти всех преступников, скрыться удалось лишь одному. На допросах они признались, что имели целью взорвать расположенный в окрестностях Андижана крупнейший в стране Ассакинский автомобильный завод, выпускающий легковые машины и микроавтобусы. В этой группе были и те, кто совершал в предыдущие годы грабежи в Ферганской долине, убивал людей.

Следствие по делу о февральских взрывах в Ташкенте было завершено — по крайней мере первый его этап — через два месяца. Приезжавшие в столицу Узбекистана зарубежные эксперты по этому поводу выражали своим узбекским коллегам свое искреннее восхищение и профессиональное уважение. Эти люди, посвятившие жизнь борьбе с терроризмом, знают, что, как правило, расследование каждого террористического акта занимает не менее полугода. Теоретически это так. А на практике узбекские спецслужбы на расследование потратили времени ничуть не меньше, чем тратят в подобных случаях их зарубежные коллеги. Но на Западе террор, хотя и не менее опасен, но все же не выводит из равновесия спецслужбы. Начиная очередное расследование, они работают в своем обычном режиме, не отменяя ни выходных дней, ни беззаботных вечерних встреч с друзьями. Одним словом, живут, как жили. В Узбекистане, где прошедшие взрывы могли повлечь за собой изменение всей жизни, государственного устройства, безопасности не отдельных людей, а миллионов, отношение к теракту было совсем иное.

Я провел элементарные арифметические подсчеты и вот какую получил картину. Если в полугодии 132 восьмичасовых рабочих дня, в которых один час приходится на перерыв, то получается, что следствие реально ведется 924 часа. В Узбекистане, пока дело не было передано в суд, работники СНБ, прокуратуры, милиции работали в круглосуточном режиме. Если кто-то из сотрудников ложился на пару часов поспать, его часть работы на это время брал на себя коллега. Следствие в полном смысле слова велось непрерывно, то есть 24 часа в течение шестидесяти дней, что составило в итоге 1440 часов. Если же учесть, что расследованием теракта занималось не какое-то отдельное подразделение, а многочисленные силы МВД, СНБ и Генеральной прокуратуры, то эта цифра увеличится многократно. Вот вам и арифметика! И эта арифметика имеет прямое отношение к грабежам трехлетней давности, которые были совершены в городах и кишлаках Ферганской долины. Хотя преступникам поначалу и удалось скрыться, правоохранительные органы продолжали поиск преступников, в итоге многих из них удалось арестовать. Именно они на допросах дали показания о том, что состояли в террористической организации и, если бы не арест, должны были в февральских событиях принять самое непосредственное участие. Эти показания значительно продвинули расследование, позволили вести поиск остальных террористов целенаправленно.

 

Глава седьмая. ШРАМЫ И УКУСЫ

Незадолго до того, как дело террористов было передано в суд, в Ташкенте, других городах и кишлаках Узбекистана появились листовки, подписанные «Хизбут тахрир». Той самой исламской партией Хизбут тахрир, которая на протяжении многих лет уверяла, что ее целью является создание на территории Узбекистана исламского государства демократическим путем, и лишь в последнее время показала свое истинное лицо, заявив, что если демократические преобразования неосуществимы, то партия вынуждена будет прибегнуть к более радикальным мерам. Следует читать — к террору.

Гораздые на выдумки идеологи партии Хизбут тахрир манипулируют изобретенными ими же аргументами с ловкостью иллюзионистов, используя свои вымысли в зависимости от обстоятельств.

Например, когда они в своих листовках «аргументируют» необходимость устранения существующих законных органов власти, то с назойливостью используют один и тот же, изобретенный ими самими, но отсутствующий в священных книгах тезис о греховности любой власти кроме власти Аллаха и запрете для истинного мусульманина подчиняться законам, писанным людьми. Когда же у них появляется необходимость привлечь к себе внимание широких общественных масс, международных организаций, то «тахрировцы» не стесняются апеллировать к различным конвенциям по правам личности. Их не смущает столь явные противоречия в собственных логических построениях. Да и о каком смущении может идти речь, если клевета стала главным аргументом этой партии. Когда им надо показать, вернее изобразить «жестокость» существующей власти, то объявляются «мученниками за веру» люди, осужденные за общеуголовные преступления, в том числе и такие жестокие, как убийства, грабежи, истязания и при этом не знающие ни строчки из священного писания.

Собственно говоря, ничего нового «тахрировцы» не придумали, все их нападки из-за угла стары как мир. Еще Плутарх в трактате «Как отличить льстеца от друга» рассказывает, что Медий, один из ближайших и наиболее жестоких соратников Александра Македонского, поучал: «Смело применяйте клевету и кусайте, ибо шрам все равно останется».

Интересно, что поначалу дистанцировавшаяся от террористов и провозгласившая себя чуть ли не гу манитарной и миссионерской, партия Хизбут тахрир не только сама теперь призывает к открытому террору, но и явно поддерживает так называемого террориста № 1 Усаму Бин Ладена. Причем поддерживает в том числе и его устремления узурпировать международный нефтяной рынок. Не секрет, что этот известный спонсор исламского терроризма, сколотивший баснословное состояние на производстве и сбыте афганских наркотиков, инициируя под знаменами ислама войну на Северном Кавказе, на деле преследует элементарные меркантильные цели. В частности, он пытается извлечь громадные барыши от кавказской нефти.

Как сообщил недавно руководитель рабочей группы по терроризму и нетрадиционным боевым действиям при палате представителей конгресса США Йосеф Бодански, планы мирового «джихада», лидером которого пытается стать Усама Бин Ладен, «включают в себя установление контроля над энергетическими ресурсами, чтобы при любом развитии событий иметь возможность диктовать свою волю Западу». Так вот, одна из последних листовок, подписанных партией Хизбут тахрир, была озаглавлена так: «Предоставление Америке возможности владеть нефтью — измена Аллаху и мусульманам».

В ходе продолжающегося расследования террористического акта в Ташкенте недавно был арестован ответственный руководитель узбекистанских «тахрировцев» Хафизулла Насыров. Он оказался близким родственником одного из главарей террористической организации, так называемого «амира» Бахрома Абдуллаева. Провозглашавший себя народным защитником» Насыров жил совсем небедно. От своей паствы в виде членских взносов он получал ежемесячно не менее 10000 долларов США. Так что вовсе не высокая идея и не чистые помыслы двигали им, а элементарные деньги. Когда на допросе Насырова спросили, чем он руководствовался, распространяя листовки явно клеветнического содержания, он без обиняков ответил:

«Тексты листовок мы получали из-за границы от своего руководителя Абдул-Кодима Заллума. Я никогда не интересовался, где мой руководитель находится в данный момент, в какой стране живет, откуда у него сведения об Узбекистане. В мои планы входило только размножить листовки и распространить их. Мы выполняли только то, что нам поручили, а содержанием листовок не интересовались». И действительно, зачем интересоваться содержанием, если денежки платили за распространение. И то, что Насыров и ему подобные сеяли клевету, их ничуть не беспокоило. Специалистам в области идеологических диверсий прекрасно известно, что слухи сами по себе не возникают, их происхождение, как правило, четко спланировано и имеет под собой весьма конкретные цели. И чем невероятнее распространяемая ложь, тем быстрее проникает она в народ в виде слухов.

В одном ташкентском доме мне довелось услышать такой разговор. Собралась милая компания интеллигентных людей, праздновали день рождения хозяина дома. Поговорили о том о сем, разговор зашел и о только что закончившемся суде над террористами. Тема — волнующая всех без исключения. Реакция собравшихся была совершенно, как говорится, адекватной, пока в разговор не вступил некий родственник, до того скромно молчавший.

— Осудили, конечно, может и расстреляют даже, вот только хорошо бы знать, что накажут настоящих преступников, — произнес он.

— Что ты имеешь в виду? — спросил скептика хозяин дома.

— Да ты что, маленький, не понимаешь? — наигранно удивился тот. — Все эти КГБ-СНБ-МВД террористов в Ташкент пропустили, это же их прямая вина. Но головы с них снимать нельзя было, кому-то же надо преступников ловить. Президент дал им срок всех поймать. А где их поймаешь. Эти менты понимают, что если они не предъявят террористов, то сами за решеткой окажутся. Вот и принесли «папе» шапки вместе с головами. Ну посудите сами, — обратился он теперь уже ко всем собравшимся, — как можно за такой короткий срок найти всех, кто скрылся за границей и спрятался в горных кишлаках. А тут тебе уже и суд. Да просто нахватали тех, кто под руку попался, а в подвалах признаются в чем угодно, даже в том, что маму родную убили.

Мне припомнились свернутые в рулон тощенькие матрасики в кабинетах работников милиции и прокуратуры, покрасневшие от бессонницы глаза следователей и оперативников, их рассказы о том, как шло следствие, как задерживали террористов и как они грозились вырезать всю семью и мстить потомкам до седьмого колена, если не отпустят их немедленно.

— Неужели вы не понимаете, что эти самые «менты» точно такие же люди, как и все мы, и что у них тоже есть жены, родители и дети, — не удержался я от спора. — И что они лучше нас всех понимают: каждый упущенный террорист завтра вернется сюда не один и уничтожит, ну хотя бы попытается уничтожить, тех, кто живет рядом. Я уж не говорю о том, что работники милиции, службы безопасности и прокуратуры в списке тех, кого надлежит уничтожить террористам, стоят на первых местах. Так что ваши слова противоречат элементарной логике. Никто не заинтересован хватать кого попало, лишь бы угодить начальству.

— А, ерунду вы говорите, — отмахнулся он небрежно от меня. — Привыкли там на Западе, что полицейский получает зарплату как академик и поэтому честно выполняет свою работу. А у нас за те гроши, которые получают в милиции, никто надрываться не будет.

На этом самом, как вы сказали, Западе мы привыкли и к тому, что в конце рабочего дня все уходят домой и ни о какой работе ночью даже и не помышляют, а здесь у вас за эти самые гроши люди два месяца вкалывали круглосуточно, пока не пой мали тех, кто вашей же жизни угрожал. Да еще неизвестно, сколько ночей спать не будут, потому что работа эта даже не на месяцы, а на долгие, боюсь, годы. И вам не дурацкие слухи и сплетни повторять надо, а молиться, чтобы, как вы тут выразились, у КГБ-СНБ-МВД хватило сил и здоровья эту работу выполнить…

— А откуда вам, иностранцу, все это так хорошо известно? — попытался снова взять инициативу в свои руки мой оппонент. — Сами, небось, слухами пользуетесь, а туда же — обвинять.

Как водится в таких случаях, тут же нашлись миротворцы, которые напомнили, что мы тут выпиваем не просто так, а по поводу, что надо не забывать, мол, зачем в дом пришли, ну и так далее. Но когда мы уже расходились, я услышал, как хозяин дома резким неприязненным тоном выговаривал родственнику:

— Я никогда особым почитателем твоего ума не был, тебе это известно, но сегодня ты свою глупость всем показал. Ты что, слепец, не видишь, что вокруг происходит? А если бы кто-то из твоих близких погиб или был ранен? Вот бы тогда завизжал и кричал: «Не спите, ловите, арестовывайте!»

— Да я что, я ничего, — бормотал тот в оправдание. — Я просто повторил то, что слышал, а сам-то я так не думаю.

Н-да, клевещите и кусайте… И клевещут, и кусают тех, кто защищает, не зная, каких душевных и физических сил, какой самоотдачи эта защита требует. Большую группу причастных к заговору, организации, подготовке и проведению теракта действительно удалось задержать достаточно быстро, я бы даже сказал, беспрецедентно быстро, если учесть опыт подобных расследований в других странах. И конечно же, одни только арифметические подсчеты затраченного на расследование времени — всего лишь внешняя, мало о чем говорящая характеристика. Суть в ином. Многие из религиозных экстремистов уже давно попали в поле зрения правоохранительных органов Узбекистана. Да, теракта не ожидали, во всяком случае не было никаких предпосылок к тому, что экстремисты могут пойти на такой шаг в феврале. Но когда взрывы все-таки прогремели, машина следствия мгновенно набрала полные обороты. И здесь уже действительно счет пошел на минуты. Поэтому в том, что основная группа заговорщиков была выявлена и арестована в столь короткие сроки, нет никакой случайности и уж тем более подтасовки. Это закономерное следствие высокопрофессиональной работы всех спецслужб Узбекистана.

 

Глава восьмая. ПРИНЦИП ДОМИНО

С министром иностранных дел Абдулазизом Камиловым я познакомился несколько лет назад. Понятно, что у главы внешнеполитического ведомства страны получить аудиенцию не просто, но, узнав о теме, которой я занимаюсь, Абдулазиз Хафизович согласился встретиться сразу.

— Я не настолько глубоко и детально знаком с материалами следствия, чтобы говорить о причастности к взрывам той или иной конкретной организации. Но одно для меня очевидно — была предпринята попытка свержения в Узбекистане конституционного строя, — начал неторопливо господин Камилов. — Не оставляет сомнений и то, что в случае «успеха» этого теракта должны были последовать и еще какие-то действия со стороны террористов. Но они не учли главного — того, что замахнулись на государство. А в государстве помимо отдельных руководителей есть армия, есть спецслужбы и есть народ. Тот самый народ, который не принимает методы террористов и те идеи, которые они хотят народу насильственно навязать. Можно говорить о различных тактических и технических просчетах террористов, но их стратегический просчет в том и заключается, что нельзя идти против государства и против народа. Да, с точки зрения религии Узбекистан является мусульманским государством, где более восьмидесяти процентов населения исповедуют ислам. И в то же время это светское государство, где люди, веря в Бога, не отгораживаются от внешней жизни. И если говорить о наших внешних связях, то мы имеем самый широкий спектр приоритетов. Вы посмотрите, кто наши основные экономические партнеры. Это государства Европейского союза, страны азиатско-тихоокеанского региона, США, Россия, ряд стран СНГ и многие другие. Нам не менее важно и еще одно направление в области внешних связей — это интеграция в европейские структуры безопасности, так как проблема собственной безопасности является для нас, как, впрочем, и для любого государства, первостепенной. Это не значит, что Узбекистан собирается присоединяться к какому-либо военно-политическому альянсу, но интеграция в структуры безопасности других стран позволяет повышать степень собственной безопасности. Конечно, мы прекрасно осознаем, в каком регионе мы живем и кто наши основные соседи. Мы поддерживаем определенный уровень отношений, хотим, чтобы наши контакты были истинно добрососедскими, основанными на известных принципах международных отношений. И такая политика устраивает наш народ. Практика показала, что общество приемлет именно тот строй, который создан под руководством президента Каримова. И в этой связи для нашего общества очень важно, какие шаги делает Узбекистан для укрепления собственной безопасности. Наш диалог с Афганистаном, инициативы Узбекистана по мирному урегулированию в этой стране видятся в этом направлении чрезвычайно важными. Мне бы хотелось, чтобы вы абсолютно четко понимали, что нами движут не какие-то амбиции, а точное понимание политической обстановки. Узбекистан, как утверждают многие международные наши оппоненты, сегодня является ключевым государством в Центральной Азии, и действительно стабильность всего региона в большой степени зависит от стабильности Узбекистана.

— Если принять за аксиому, что террористический акт в Ташкенте и попытка свержения власти были организованы не какими-то локальными группами, а международными исламскими радикальными организациями, то, исходя из ваших слов, можно сделать вывод, что Узбекистан был осознанно выбран объектом нападения.

Ну конечно, — подтвердил министр. — Расчет был на так называемый принцип домино. Рухнет Узбекистан, за ним, как костяшки домино, повалятся и остальные страны региона. Поэтому, с точки зрения стратегической (разумеется, я говорю о стратегии экстремистов), Узбекистан выбран далеко не случайно и совершенно осознанно. Параллельно следует рассматривать еще целый комплекс проблем. И немаловажная среди них — наркобизнес. Где, в каких странах создаются наиболее благоприятные условия для наркобизнеса? Да там, где нет порядка. Поэтому дестабилизация обстановки в стране нужна еще и для этих целей. И глубоко ошибаются те, кто считает борьбу с терроризмом проблемами чисто регионального порядка. Эти силы есть везде, где-то они еще зреют, но рано или поздно будут приведены в действие. И остановить международный терроризм можно только международными усилиями. Кажется, сейчас в сознание европейцев в этом плане что-то начинает меняться. К такому выводу я пришел после недавнего заседания постоянного совета ОБСЕ в Вене. Я убеждал на этом заседании своих коллег, что незаконная торговля оружием, наркотиками, как и терроризм в целом, несут опасность в том числе и непосредственно Европе. Кстати, министр иностранных дел Великобритании Роберт Кук, выступая на Генеральной ассамблее ООН в сентябре 1999 года, отметил, что 90 процентов наркотиков в его страну поступает из Афганистана. Полагаю, что и в других странах ситуация такая же. Значит, Европе надо заниматься проблемами Афганистана, а не полагать, что этот регион в сферу ответственности ОБСЕ не входит.

— Насколько мне известно из собранных мате риалов, сегодня исламский экстремизм распространил свои щупальцы на 61 страну мира, так что эта проблема поистине является международной.

— Вне всяких сомнений. Но при этом надо понимать, что во многих странах экстремисты используют религию как прикрытие для своих черных помыслов и действий. И Узбекистан, борясь против терроризма, ни в коем случае не выступает против религии, против ислама. Узбекистан выступает против использования религии в борьбе за власть. Ни в коем случае нельзя допускать политизации какой бы то ни было религии, в том числе и ислама. Что бы ни говорили экстремисты, какими бы лозунгами не прикрывались, ислам изначально — мирная религия, ни в одном из ее постулатов нет призывов к насилию. Поэтому, когда нас пытаются обвинить в том, что мы боремся против ислама, это грубейшее

искажение действительности. Наше государство не борется против ислама, равно как оно предоставляет свободу вероисповедания представителям всех, без исключения, конфессий. Я думаю, что никакая страна не позволит того, чтобы религию использовали в политических целях.

 

Глава девятая. КОМАНДА

Анализируя разговор с министром иностранных дел Узбекистана Абдулазизом Камиловым, я разыскал в блокноте запись, которую сделал за пару месяцев до того, после одного из интернетовских сообщений. После задержания в Турции двух подозреваемых по делу о террористическом акте в Ташкенте довольно неожиданное заявление сделал Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Поначалу суд потребовал от узбекских властей предоставить в его распоряжение фактические подтверждения происшедшего, а потом в не менее категорической форме потребовал, чтобы Узбекистан дал твердые гарантии, что в случае если задержанные будут экстрадированы, то узбекская сторона неукоснительно должна соблюдать все их права личности и ни при каких обстоятельствах не выносить им смертного приговора. Зная по прошлому журналистскому опыту, что Страсбургский суд — это ужасно неповоротливая машина, где дела о нарушении прав человека порой рассматриваются годами, я просто-таки поразился, как мгновенно на сей раз Страсбург отреагировал на арест двух людей, подозреваемых в терроризме. Но, конечно же, не только стремительность реакции Европейского суда удивила меня, а скорее категоричность формулировок и требований. Совершенно очевидно, что террористический акт в Ташкенте был воспринят в европейском суде скорее как некая локальная акция, нежели как обострившаяся борьба международного исламского экстремизма против законно существующей власти в государстве Узбекистан. Скорее всего, этим и объясняется требование предоставить в распоряжение суда некие вещественные доказательства теракта. Хотя какие нужны доказательства после того, как в городе меньше чем за два часа прозвучали пять мощнейших взрывов, погибли и получили ранения люди, был нанесен существенный материальный ущерб? Требование же соблюдать права личности подозреваемых и диктат о недопустимости применения к ним смертного приговора и вовсе показались мне, мягко говоря, превышением полномочий даже такой авторитетной инстанции, как Европейский суд. Вне зависимости от ведущихся в мире дебатов по поводу применения смертной казни к преступникам, каждая страна, полагаю, сама вправе решать, какими методами и мерами ей бороться за свою безопасность, ибо наказание преступников, посягнувших на государственное устройство и жизнь граждан этого самого государства есть не что иное, как составная часть борьбы. И вряд ли при принятии подобных решений Узбекистан может и должен стать исключением. Да и с какой стати суверенное государство должно принимать чей бы то ни было диктат! К слову сказать, Узбекистан скрупулезно выполнил все принятые на себя обязательства, и то, что процесс над бандитами проходил в открытом судебном заседании, в присутствии многочисленных представителей местной и зарубежной прессы, аккредитованных в Ташкенте дипломатов, — лишнее тому подтверждение. Как подтверждение и тому, что построено это новое суверенное государство на демократических и правовых принципах.

Но суд, приговоры, вынесенные террористам, — все это было позднее. А поначалу, сразу после теракта, началось, как уже говорилось, следствие. Оно шло по двум основным направлениям: розыск непосредственных исполнителей и организаторов взрывов органично сочетался с обработкой всей имеющейся оперативной и аналитической информации, которая должна была в итоге привести к тем, кто создавал этот бесчеловечный «сценарий».

— Разработку исламских экстремистов мы начали еще в конце 1970-х — начале 1980-х годов, — рассказал мне один из руководителей службы национальной безопасности Узбекистана генерал-лейтенант Бахтияр Гулямов. — Мне бы не хотелось углубляться в теологические дебри, но достаточно важно соблюсти точность в формулировках. «Ваххабитами» называют себя последователи жившего в XII веке Мухаммада ибн Абдул-Ваххаба, который боролся за чистоту ислама. Известно, что для распространения своего учения Абдул-Ваххаб устанавливал отношения с видными политическими деятелями, военачальниками, а они, в свою очередь, увидели в этом учении нечто такое, что стали использовать в своих захватнических целях. В религиозных кругах дискуссии и острые споры по поводу учения Абдулл-Ваххаба не прекращаются и по сей день.

— Бахтияр Хисамович, мне недавно попалась на глаза книга философа Абдель-Карима Сороша, очень известного на Ближнем Востоке ученого-богослова. Так вот, он утверждает, что Аллах диктатором не является и что ислам никому не следует навязывать. Тех же, кто вещает от имени Аллаха и на этом основании заставляет себе служить, Сорош называет дьявольскими приспешниками, отрицающими свободу.

Оставим дискуссии об учении Абдул-Ваххаба теологам, мы же предпочитаем именовать тех, о ком сегодня идет речь, религиозными экстремистами, хотя их религиозные устремления — лишь удобное прикрытие для осуществления своих истинных целей. В конце 1980-х годов деятельность экстремистов заметно активизировалась в Ферганской доли не. В Андижане и Намангане стали действовать при мечетях религиозные центры, провозгласившие себя последователями Абдул-Ваххаба. В Андижане, в частности, такой центр был при мечете Джами, и возглавлял его Абдували Мирзаев. В Намангане собирал молодежь Тахир Юлдашев. Еще в тот период стали отправлять, по нашим сведениям, молодых людей в боевые лагеря Таджикистана, позже в Чечню и Афганистан. Есть сведения, что финансирование шло из Пакистана и Саудовской Аравии, с большой долей вероятности можем предположить, что приложили к этому свою руку и спецслужбы некоторых стран. Конечно, мы понимали, что проблема эта чрезвычайно серьезна, но радикальных мер принять до поры до времени не могли. В любых вопросах, связанных с религией, всегда нужно соблюдать предельную, я бы сказал, щепетильность, дабы не затронуть чувств истинно верующих людей. Но информацию мы собирали, анализировали. Информацию мы получали из Таджикистана, Киргизии, Туркмении, Казахстана, других стран. Подтверждение тому, что ведется целенаправленная работа по подготовке террористов, мы получили, когда границу между Афганистаном и Узбекистаном пытались тайно перейти двое молодых людей. Один из них по имени Ганишер Ташпулатов был при задержании застрелен пограничниками, второго удалось взять. У него мы обнаружили оружие, кое-какую религиозную литературу и конспект, который он вел в лагере боевой подготовки. В конспекте были записаны рецепты изготовления ядов из продуктов питания, «лекции» по взрывному делу.

В 1997 году мы получили информацию от наших киргизских коллег о том, что в сторону Узбекистана движется группа террористов из пяти человек. Четверых удалось захватить, пятый скрылся. У задержанных обнаружили взрывчатку, оружие. В ходе следствия выяснилось, что они шли в Узбекистан с целью взорвать автомобильный завод. От этих же террористов мы получили данные и о некоторых гражданах Узбекистана, которые участвовали в ограблениях в Намангане и Андижане и также прошли боевую подготовку в лагерях Таджикистана и Чечни. Мы разослали свои ориентировки, и одна из них сработала в Туркмении, где были задержаны двое. Одним из них оказался Бахром Абдуллаев, как выяснилось вскоре, один из руководителей террористической организации, назначенный Тахиром Юлдашевым «амиром по Узбекистану».

Из справки следственной группы Генеральной прокуратуры Узбекистана:

«Абдуллаев Бахром Хамзаевич, 1970 года рождения, уроженец Сурхандарьинской области, узбек, образование среднее, нигде не работал. В среде религиозных экстремистов известен под кличками «Нурлан», «Нуритдин», «Абдуллох». Обучался канонам ислама в мечете Джами г. Андижана под руководством Абдували Мирзаева. В 1991 году был признан «кори» (кори — человек, в совершенстве изучивший ислам. — О.Я.Л после чего уехал в Ташкент. Позднее по поддельному паспорту на имя гражданина Республики Кыргызстан Нуритдина Буланова уехал в Турцию, вместе с Тахиром Юлда-шевым участвовал в организации заговора с целью свержения конституционного строя в Узбекистане.

По поручению Т. Юлдашева и других руководителей заговора Бахром Абдуллаев в июне 1997 года встречался в Чечне с Хаттабом и договорился о подготовке боевиков из Узбекистана в лагерях Чечни. Сам прошел такую подготовку. Лично переправил в лагерь Хаттаба 150 человек, среди которых были и непосредственные участники взрывов в Ташкенте 16 февраля 1999 года. Б. Абдуллаев постоянно координировал свою деятельность с Казимом Закировым (кличка «Палван»). С сентября 1998 года Тахир Юлдашев назначил Бахрома Абдуллаева своим представителем в Узбекистане — «амиром» и своим духовно-политическим советником. В октябре 1998 года Б. Абдуллаев вместе с «советником по коммерции» Захидом Дехкановым был задержан в городе Ашгабаде в связи с ранее объявленным розыском. Выдан правоохранительным органам Узбекистана. Участие в подготовке вооруженного захвата власти подтверждает полностью, однако в ходе предварительного следствия делал заявления, что не считает это виной и при малейшей возможности возобновит свою деятельность. Верховным судом Республики Узбекистан приговорен к расстрелу».

— После терактов в Ташкенте «доброжелатели» обвиняли нас и в подтасовке фактов, и в аресте невиновных, из которых мы якобы правдами-неправдами добывали показания, и даже в том, что спецслужбы сами причастны к теракту, — продолжил генерал-лейтенант Бахтияр Гулямов. — Не стану ничего доказывать, ибо абсурдность, если не сказать жестче, подобных заявлений очевидна. Что же касается действительно быстро проведенного следствия, то здесь необходимо учитывать два фактора. Да, мы знали о заговоре и готовящихся террористических актах. И хотя неизвестно было, где и когда террористы совершат основную акцию, многие из них нами уже были выявлены, известны по свидетельским показаниям задержанных, агентурным данным и иной информации. Поэтому после теракта удалось достаточно быстро не только выявить, но и задержать основную группу. И еще. Все наши службы работали в теснейшем контакте. Не сомневаюсь, что вам уже об этом рассказывали, но не боюсь повториться, Именно слаженность всех правоохранительных органов республики, полнейшее взаимодействие, отсутствие каких бы то ни было ведомственных интересов и амбиций позволили нам столь эффективно провести расследование. Мы были одной командой.

 

Глава десятая. ВОЖАКИ

Все материалы следствия, проведенного в Узбекистане, многочисленные сведения, которые мне самому удалось раздобыть в «Интернете», в газетных публикациях, во время встреч со специалистами, неопровержимо свидетельствуют о том, что Узбекистан в силу своего геополитического положения давно оказался в центре внимания международных террористических организаций религиозно-экстремистского толка. И так называемое «Исламское движение Узбекистана» все эти годы поддерживалось зарубежными террористическими центрами, а возможно, и спецслужбами тех государств, которые видели в новом суверенном государстве мощного конкурента и были готовы содействовать свержению там конституционного строя или хотя бы поставить заслон демократическим реформам. Для тех, кто исподволь готовил переворот, первостепенное значение имели богатейшие природно-сырьевые ресурсы Узбекистана, высокоразвитые коммуникационные системы, избыток относительно дешевой рабочей силы. Захват власти в Узбекистане, провозглашение здесь исламского государства по сути дела стали бы предпосылкой для расширения сферы влияния экстремистов на всю Центральную Азию. Так что экономический интерес здесь проглядывается совершенно очевидно. Вполне понятно, что для осуществления этих планов нужны были бойцы, готовые бездумно и решительно броситься туда, куда им укажут. Именно этим и объясняется, что организаторы заговора привлекали в свои ряды по большей части молодежь. И религия была лишь маскировкой, прикрытием, облегчающим задачу. Молодым людям, в основе своей малообразованным, внушалось, что нужно полностью отречься от светской жизни и жить только по законам религии. Им, молодым, внушалось, что жить они отныне будут совсем иначе. И не имея по сути никакого жизненного опыта, они развращались кажущейся безнаказанностью и насаждаемой идеологией «права сильного». А за примерами далеко ходить не надо было. Их духовные наставники, ловко манипулируя демократическими преобразованиями в стране, прилюдно призывали к свержению существующей власти и бахвалились при этом своей безнаказанностью, и непривычная в то время демонстративная оппозиционность привлекала к ним все больше внимания. В Узбекистане того периода стали возникать подпольные боевые организации, молодежь отправляли в Таджикистан, где в боевых лагерях их встречали сторонники таджикской оппозиции Тахир Юлдашев и Джума Намангани. В 1993 году Тахир Юлдашев перешел вместе с группой своих сторонников в Афганистан, где тесно сотрудничал с лидерами международного терроризма Усамой Бин Ладеном, Хаттабом, Муллой Умаром. Именно они «короновали» Тахира Юлдашева на лидерство исламского движения Узбекистана.

Серия грабежей в городах и кишлаках Ферганской долины, организованная все той же бандой, должна была по их замыслу не просто внушать страх, но и неверие в способность власти навести порядок, защитить своих граждан от грабежей и убийств. Именно в этот же период в республике стали распространяться слухи о «борьбе государственной власти против религии». Апофеозом этой акции стало исчезновение Абдували Мирзаева. Был распространен слух, что Абдували-кори уничтожили власти, что он «пострадал за святое дело «джихада»». На самом деле Мирзаев тайно покинул республику, есть сведения, что он под вымышленным именем находится в одном из мусульманских государств. Но слух сработал. В преступную организацию удалось втянуть сразу большое количество молодых людей. Все они давали клятву на Коране, свято веря, что их посылают не на уголовные преступления, а на священную борьбу «джихад» против неверных.

Конечно, нельзя одурманить и обмануть всех без исключения. Кое-кто из ребят, узнав, что предстоит «учеба» в боевом лагере, где готовят террористов и диверсантов, ехать отказывался наотрез. Отступников запугивали, им угрожали карами небесными и земными, но потом сочли за благо просто изменить тактику. Молодым людям, еще не замешанным в уголовных преступлениях, отныне объясняли, что они едут за границу для получения там религиозного образования. Заграничная приманка срабатывала безотказно. А выдаваемые перед отъездом 100 долларов на поддержание семьи в период отсутствия помогали принять решение окончательно.

В мае 1997 года, и этот факт подтвержден материалами следствия, террористами был разработан план насильственного захвата власти под лозунгами «джихада». С Хаттабом, обосновавшимся к тому времени в Чечне, была достигнута договоренность, что он примет в своих лагерях «исламскую молодежь» Узбекистана. С этого времени в специальных лагерях, расположенных в селениях Шали, Сер-жень-Юрт, Афтори-Юрт, более трехсот человек было обучено владению различного рода оружием — от стрелкового до зенитных установок, рукопашному бою, взрывному делу, ведению разведки и топографии. А всего в боевых лагерях Таджикистана, Чечни и Афганистана прошли подготовку более пяти тысяч граждан Узбекистана.

Террористы понимали, что руководить заговором из Ташкента им не удастся, как не могли они основать свою штаб-квартиру и ни в одном из населенных пунктов Узбекистана. Перевалочная база хтля отправляющихся на боевое обучение была создана в городе Алматы под прикрытием существовавшей там частной фирмы, которой руководил член преступной организации Рустам Маматкулов — один из последователей Абдували Мирзаева. Здесь будущих боевиков снабжали деньгами на дорогу, обеспечивали краткосрочным жильем, выдавали фальшивые паспорта, которые изготавливались в Кыргызстане. Деньги в основном поступали от Тахира Юлдашева. Кстати сказать, именно на переданные им деньги были впоследствии куплены автомашины, которые начинили взрывчаткой для проведения ташкентского теракта 16 февраля 1999 года.

Вожаки заговора провели несколько совместных встреч для обсуждения и уточнения своих планов. Эти встречи проходили в Стамбуле, Тегеране, Кабуле, Баку, Киеве. Там же распределялись и будущие титулы, которые террористы беззастенчиво присваивали себе, видя себя в грезах во главе исламского государства.

Поначалу лидером был провозглашен Тахир Юлдашев, но впоследствии заговорщики решили, что им нужна фигура, имеющая не только религиозное, но и политическое влияние. И тогда в Стамбуле состоялась встреча с Салаем Мадаминовым — Мухаммедом Солихом.

 

Глава одиннадцатая. СЧЕТ ПОШЕЛ НА ДНИ

Бежав из Узбекистана, Салай Мадаминов несколько лет потратил на то, чтобы создать себе имидж «борца в изгнании», хотя ни к какой из существующих политических организаций так и не примкнул. Им двигала непомерная жажда власти. Известно даже одно циничное высказывание Салая: он заявил, что ему все равно, с кем идти, с фашистами, с коммунистами, с исламскими радикалами — лишь бы вернуться в Узбекистан и стать президентом. По разрозненным, но поступившим из достаточно серьезных источников данным можно понять, что за годы, прожитые за рубежом, Мадаминов встречался в разных странах с политиками самого разного уровня и толка. Кроме того, он неоднократно пытался заняться бизнесом, даже таким нелегальным, как торговля оружием. Однако не очень в этом деле преуспел. И в то же время он упор но распространяет о себе слухи, что пользуется неограниченным влиянием на руководителей некоторых государств и лидеров партий, обладает сам значительным состоянием и возможностями привлечь весьма большие суммы на борьбу против существующего в Узбекистане строя. Неучи, вроде Тахира Юлдашева, Джумы Хаджиева и им подобным, видели в Мадаминове именно такую фигуру, которую, хотя бы номинально, можно представить народу как главу нового исламского государства. Весьма сомнительно, чтобы такой жестокий и властолюбивый человек, как Тахир Юлдашев, вот так запросто готов был уступить власть кому бы то ни было. Скорее всего, это был не более чем тактический ход и в результате Мадаминов все равно бы оказался выброшенным из игры. Но в тот момент мерзавцы необходимы были друг другу. Встретившись, они расточали друг другу комплименты и обещания с невиданной щедростью.

Впервые это произошло в Стамбуле в мае 1997 года. В гостинице «Эледжек» в одном из номеров на восьмом этаже собрались приехавшие из разных мест Тахир Юлдашев, Джума Ходжиев, Бахром Абдуллаев, Казим Закиров. Именно тогда и пригласил их к себе Салай Мадаминов.

В доме, который он арендовал в мусульманской части города, с утра готовились к приему гостей. Младший брат Салая приготовил традиционный плов. Гости прибыли в точно назначенное время. Чинно поздоровались, сели за стол. По законам восточного гостеприимства за столом не принято вести деловые беседы, не отведав всех приготовленных блюд. Хозяин дома, как правило, тщательно следит, чтобы никто не нарушал эту традицию. Но Салаю не терпелось завести разговор, ради которого он пригласил в дом Тахира, Джуму Ходжиева — На-мангани и их сообщников. Не прошло и нескольких минут, как Мадаминов предложил Тахиру Юлдашеву уединиться для серьезного разговора. Вернулись они к застолью через час, похоже, очень довольные состоявшейся беседой. Позже каждый из них по-своему трактовал содержание разговора. Тахир рассказал, что «Солих просится к нам, я думаю, не надо ему в этом отказывать, он может оказаться полезным». Сам же Салай своим приближенным говорил, что Тахир умолял его возглавить движение, но он, Салай, «склоняясь к согласию, все же хочет подумать».

— Подробности переговоров между Тахиром Юл-дашевым и Салаем Мадаминовым стали нам известны после задержания Зайниддина Аскарова, — рассказал мне советник юстиции Махмуд Шаумаров.

Из справки следственной группы Генеральной прокуратуры Узбекистана:

«Аскаров Зайниддин Абдурасулович, 1971 года рождения, уроженец Наманганской области. В среде религиозных экстремистов известен под кличкой «Канбулат». Один из приближенных лидера религиозно-экстремистского движения Тахира Юлдашева. Несколько лет проживал в Турции. Был связным между членами экстремистского движения Казимом Закировым и Рустамом Маматкуловым. Участвовал в переговорах между Т. Юлдашевыми С. Мадаминовым. В марте 1999 года при содействии национального бюро Интерпола в Узбекистане задержан в Турции».

…Махмуду Шаумарову я, наверное, надоел больше, чем всем работникам узбекской прокуратуры вместе взятым. Входя во время следствия в состав аналитической группы, Махмуд сконцентрировал огромный объем информации. Этот в сущности еще молодой человек — один из опытнейших сотрудников Генеральной прокуратуры. А меня в нем привлекла его неординарная способность анализировать, замыкать в единую логическую цепочку самые разрозненные факты, хранить в памяти индивидуальные, а потому чрезвычайно полезные характеристики, Вот и на сей раз характеристика, данная Махмудом Шаумаровым Зайниддину Аскарову, была исчерпывающей.

— Зайниддин выделялся из общей массы террористов своей эрудицией, умением грамотно и образно излагать свои мысли, — рассказывал Махмуд Шаумаров. — В свое время один из братьев Ас каровых работал вместе с Салаем Мадаминовым, и потому Зайниддину нетрудно было с ним познакомиться, когда он приехал в Турцию. В то же время

Аскаров был близок и с Джумой Намангани, как его земляк, сумел привлечь внимание Тахира Юлдашева. Зайниддин обладает и еще одной особенностью. Он человек чрезвычайно внимательный и потому подмечающий многие такие факты, которые ускользали от внимания других. Авантюрист по натуре, Зайниддин не хотел довольствоваться только ролью связного, она его явно угнетала, и он стремился занять в организации более высокое и заметное положение. Аскаров собирал компромат как на Солиха, так и на Тахира, и аккуратно записывал в блокнот все собранные данные. А потом сообщал Тахи-ру все, что выведал о Солихе, а Солиху рассказывал все, что узнал о Тахире. Зайниддин Аскаров развил такую кипучую деятельность, что это не на шутку встревожило главарей террористической организации. Оосбенно на последнем этапе подготовки теракта, когда не кто иной, как Канбулат, мог поставить под угрозу срыва весь план.

Наезжая довольно часто в Кыргызстан, Аскаров завел там связи с неким весьма влиятельным депутатом республиканского парламента, который раньше служил в МВД в чине полковника. Именно этот человек должен был обеспечить прохождение по территории Кыргызстана колонны из пятидесяти КАМа-зовс боевиками, которые, по замыслу террористов, после взрывов должны были войти в Ташкент. У полковника есть дочь, с которой Зайниддин познакомился и стал оказывать ей знаки внимания. Дошло до того, что Аскаров, хотя и был к тому времени женатым человеком и детей имел, предложил дочери полковника-депутата выйти за него замуж. От этого опрометчивого шага (Тахир Юлдашев и Казим Закиров считали, что женитьбой Канбулат может только испортить свои отношения с полковником) Зайниддинова едва-едва удалось отговорить. Чуть не наворотил дел он и в Турции. Считая себя чуть ли не министром иностранных дел в правительстве будущего исламского государства, явился на телевидение и заявил, что у него есть данные о том, когда точно в Ташкенте будет проведена крупная акция, и выразил готовность выступить накануне в прямом эфире. Аскаров и впрямь собирался выступать по турецкому телевидению 15 февраля и сообщить о том, что завтра в Узбекистане будет свергнута власть, уничтожен президент Каримов и провозглашено исламское государство. Тем самым он прежде всего хотел создать рекламу самому себе, но его лидеры, узнав о намерениях чересчур активного связного, пришли просто в ужас. Они-то понимали, что после такого сообщения полетит к чертям вся их конспирация, спецслужбы и наверняка даже армия будут приведены в боевую готовность и ни о какой успешной акции уже и речи идти не может. В самый последний момент жестким волевым приказом Аскарова остановили и от этого необдуманного шага. На следствии именно Канбулат рассказал многое, что позволило впоследствии восстановить картину встреч Салая Мадаминова с лидерами экстремистского движения. «Последнее время уже не я находился при Мухаммад Солихе, а он при мне, — хвастливо заявлял Аскаров. — Я держал его в кулаке, а он попросту боялся меня, потому что я знал о нем такое, что если бы сообщил Тахиру или еще кому, то Солиху бы не поздоровилось».

Зайниддин Аскаров раскопал историю о неудавшемся бизнесе Салая Мадаминова, которая в изложении Канбулата выглядит так. Будучи в Москве Мадаминов встретился с неким генералом, который сказал, что без труда может достать значительное количество красной ртути, были бы деньги. В Турции Салаю удалось связаться с какой-то преступной группировкой, которая и выдала ему на приобретение красной ртути 150 тысяч долларов. В Москву отправился гонец Мадаминова. Его встретили в условленном месте, взяли деньги, а когда надо было вручать ртуть, дали триста долларов и сказали, чтобы уматывал из Москвы подобру-поздорову, пока цел. Через какое-то время турецкие мафиози поняли, что ртути от Салая Мадаминова они не дождутся, и вызвали его, как сказал Канбулат, «на разборку». И вот в этот самый момент как нельзя более кстати появляются в Стамбуле Тахир Юлдашев и компания. Они встречаются с Салаем Мадаминовым и вступают в сговор. Солих понимает, что просто так ему никто денег не даст, а вот под организацию, реально готовящую политический переворот в Узбекистане, можно попробовать получить сумму немалую. Уверенно и смело Салай Мадаминов заявляет Тахиру Юлдашеву, что он не только примкнет к их организации, но приведет несколько сотен своих вооруженных боевиков, а так привлечет для общего дела солидные капиталы. И он находит деньги. По утверждению все того же Аскарова, поначалу Солиху удалось раздобыть 280 тысяч долларов. Но деньги эти, как было обещано, к Юлдашеву не попали. Вероятнее всего, Солих частью погасил долг в 150 тысяч долларов, а остальные попросту оставил себе. Но Канбулат, прознавший об этом, стал шантажировать Солиха тем, что у него якобы есть копия чека, который получил Мадаминов и присвоил себе. Всего же Мадаминов обещал передать на нужды террористической организации 1 миллион 600 тысяч долларов США. За одно только это обещание «соратники» возлюбили его пылкой любовью.

Отношения между ними развивались по нарастающей и напоминали одну из партитур Бетховена, где он на первой странице написал «играть быстро», на второй — «быстрее», на третьей — «быстро как только возможно», а на четвертой — «еще быстрее». Развивая эту схему, Салай Мадаминов и его жена, украинка Светлана Васильевна Березняцкая, принимают ислам, облачаются в традиционные одежды и по пять раз в день совершают намаз. Именно в таком виде и предстают перед Тахиром Юлдашевым и Джумой Намангани супруги Мадаминовы-Березняцкие-Беглар в декабре 1998 года в Афганистане. Именно здесь Салай знакомит своих новых друзей с сыном Тимуром, «выпускником» лагеря боевой подготовки. Но цель приезда Салая — не инспекционный смотр боевиков и даже не встреча с сыном. В Афганистане, наконец, произошло то, чего так долго добивался «оппозиционер в изгнании». Тахир Юлдашев признал, по крайней мере на словах, политический приоритет Солиха, и между собой они договорились, что отныне Салай Мадаминов — президент «Узбекской исламской демократической республики», а Тахир Юлдашев — военный министр этого ни на одной карте мира не обозначенного «государства». Государства, о котором, кроме этих двоих да еще горстки их приспешников, никто не ведал, а главное — ведать не хотел. Но заговорщиков этот факт нимало не смутил. Как не смутил явный алогизм в названии, где они вступили в противоречие даже со своими собственными убеждениями. Если вообще можно говорить о каких бы то ни было убеждениях этих экстремистов, которые ничтоже сумняшеся поставили рядом два таких несочетаемых слова, как «демократия» и «ислам» — в понятии государственного строя.

Там же, в Афганистане, «президент» и «военный министр» уточнили окончательный план захвата власти, проведения в Ташкенте и других регионах Узбекистана серии террористических актов, цель которых они определили насколько четко, настолько и предельно цинично: убийство президента Каримова и высших руководителей Республики Узбекистан, уничтожение всех неугодных. Количество жертв не уточнялось, для них это не имело никакого значения. Уничтожить они готовы были столько, сколько понадобится. Об этом плане Юлдашев сообщил Казиму Закирову и направил его с сообщением в Алматы, где находилась штаб-квартира террористов. До взрывов оставалось всего несколько недель, можно сказать, что счет пошел на дни.

 

Глава двенадцатая. ЕДИНЫМ ФРОНТОМ

Есть все основания полагать, что руководители заговора далеко не всех своих сообщников посвящали в детали своего плана. Одновременно с подготовкой взрывов в Ташкенте готовилось несколько, если можно так сказать, локальных террористических актов, на выполнение которых направлялись небольшие группы боевиков. Собственно говоря, это были люди заранее обреченные, и Тахир Юлдашев и Джума Намангани наверняка отдавали себе отчет в том, что вряд ли разрозненным группкам удастся совершить что-либо серьезное. Скорее всего, они использовались в качестве отвлекающего маневра. Незадолго до февральского теракта в Ташкентской области был убит некий частный предприниматель. Расследование привело оперативников в небольшой сельский дом, где по их сведениям мог скрываться убийца. Почувствовав неладное, тот выскочил из дома, захватил стоявшую поблизости машину и помчался в сторону Ташкента. Началось преследование. Преступнике кольцевой дороги въехал в жилой массив Чиланзар, один из самых густонаселенных районов города, и остановился возле рынка. В его руках была граната Ф-1. Начались переговоры. Он потребовал предоставить ему машину и дать возможность беспрепятственно уехать, в противном случае обещал взорвать гранату прямо на рынке. Находившихся поблизости людей удалось эвакуировать за считанные минуты. К счастью, преступник не успел захватить никого из горожан в заложники. Поняв, что его план не удался, он подорвал себя собственной гранатой.

Сразу после взрыва работники прокуратуры и милиции отправились к тому дому, откуда бежал «подрывник». При обыске обнаружили его документы на имя Бахтияра Махмудова, дневник, который он вел в одном из боевых лагерей Чечни, а также схему района, вплотную примыкающую к Чарвакскому водохранилищу — одному из самых крупных гидросооружений Центральной Азии. Была также найдена религиозная литература и документы, неопровержимо свидетельствующие о том, что Махмудов являлся членом партии Хизбут тахрир.

Дальнейший поиск продолжался в районе Чарвакского водохранилища, и вскоре он увенчался успехом. В горном поселке Бурчмулла удалось задержать группу террористов, у которых обнаружили взрывчатку и оружие. Одним словом, все доказательства готовящегося теракта были налицо.

— Вы только представьте, что могло произойти, если бы террористам удался их заговор. Весь Ташкент погрузился бы под воду на шесть метров! — рассказывал мне заместитель прокурора Узбекистана Рашитжон Кадыров. — Но мы не обольщались тем, что нам удалось предотвратить эту беду, понимая, что главный удар нам еще только готовятся нанести. Мы только не знали точно, когда это произойдет, полагали, что не раньше весны, после того как сойдет снег на неприступном зимой горном перевале Камчик, одном из важнейших стратегических пунктов, через которые в Ташкент можно провести крупные силы боевиков. Расследование так называемого Чарвакского дела еще раз убедило, что экстремистами готовится крупная акция.

— Вы уже тогда понимали, что это действия религиозных радикалов?

— Не было никаких оснований сомневаться в этом. Все они прошли подготовку в боевых лагерях Чечни. Так что это было выступление единым фронтом.

— Той самой партии Хизбут тахрир, которая уверяла, что стремится к изменению государственной власти только демократическим путем?

— Да они уже давно показали свое истинное лицо и не оставили никаких сомнений в том, что готовы к самым бесчеловечным методам для захвата власти, — подтвердил Рашитжон Хамидович.

Впрочем, этого вопроса можно было и не задавать. Мне удалось раздобыть документ, который отражает структуру партии. Читая его, никак не подумаешь, что это структура партии или религиозного движения. Напротив, убеждаешься в том, что речь идет о каком-то партизанском или подпольном соединении, где первостепенное внимание уделяют конспирации.

Партия Хизбут тахрир (дословный перевод с арабского «партия освобождения». — О.Я.) была основана шейхом Такииддином Набахоний в начале 1950-х годов. Ее первая ячейка появилась в Сирии. Провозгласив своей целью создание в странах Востока мусульманского государства «халифат», тахрировцы быстро показали свое истинное лицо. Их деятельность была запрещена повсеместно и в таких странах, как Сирия, Тунис, Судан и Ирак. Хизбут тахрир осуществляет свою деятельность нелегально. Структура партии построена по принципу «пирамиды» — в каждую из многочисленных групп входит не более шести человек — «дорисов», руководят группами так называемые «мушрифы» и «амиры». В группе никто не знает подлинных имен друг друга, обращаются только по кличкам. Общение между членами разных групп исключено категорически в целях конспирации. Это низшее звено. Руководит подпольной организацией «амир» — всемирный руководитель Хизбут тахрир. У него есть своя администрация, политбюро, правоохранительный орган, политический, идеологический и информационный отделы. У «амира» есть свои представители по регионам, именно им и подчиняются «мушрифы» и, так сказать, низовые «амиры». Но идеология идеологией, а о бренной жизни высшие руководители партии не забывают, пекутся денно и нощно. В каждой без исключения ячейке есть свой казначей. Как некогда в КПСС, тахрировцы обязаны платить взносы своей партии со всех видов дохода. Ограбил кого-то или украл чего — львиную долю отдай казначею. Нет денег или ценностей — найди, но «халява» у тахрировцев не проходит. Вопреки всем законам природы даже не ручей, а бурный денежный поток стремится в этой организации не сверху вниз, а снизу вверх. Понятно, что никакой КПК (комиссии партийного контроля), от одного упоминания которой бросало в дрожь всех коммунистов, в Хизбут тахрир не существует. Так что «всемирный амир» никому не подотчетен и собранные средства может тратить по своему усмотрению, тщательно дозируя золотой дождь, который он ниспосылает своим подчиненным.

Хотя древнее учение Абдул Ваххаба и современное — Такаиддина Набахоний — строжайше предписывают носить риутуальную одежду, а мужчинам запрещают брить бороды (у последователей ваххабизма вообще считается страшнейшим грехом прикосновение к бороде какого-либо острого металлического предмета), и те, и другие священные предписания презрели. Конспирация дороже веры — ваххабиты и тахрировцы, примкнувшие к террористам, давно уже отказались от религиозных одеяний и бород, одеваются в цивильное, бороды и усы бреют безбоязненно. Видно, страх перед гневом Всевышнего значительно уступает страху обратить на себя внимание и быть задержанным в обрядовой одежде, под которой прячется оружие. Впрочем, эту вольность в одежде и внешности можно считать совершенно невинным отступлением от канонов, если учесть, что и религиозные экстремисты позволяют себе просто-напросто осквернять Коран, принося клятву и заставляя клясться других, положив на священную книгу оружие.

Принципам «демократических преобразований» тахрировцы предпочитают обучаться там, где и все остальные террористы, — в боевых лагерях Таджикистана, Чечни и Афганистана. Поэтому их связь с международным исламским террористическим движением не вызывает никаких сомнений, и против истинно демократических преобразований и светского развития они идут единым фронтом со всеми остальными бандитами, как бы они себя ни называли.

 

Глава тринадцатая. ГОТОВНОСТЬ НОМЕР ОДИН

Сразу же после встречи в Кабуле главарей заговора группа непосредственных исполнителей теракта приступила к подготовке. Руководителем этой группы был назначен двадцатичетырехлетний Мурадул-ло Казиев по кличке Иззат.

Уроженец Андижанской области, он закончил факультет иностранных языков областного Педагогического института, но нигде не работал. В юном возрасте он попал под влияние религиозных радикалов, стал посещать мечеть Джами — этот своеобразный центр радикалов, где впервые в жизни и взял в руки оружие. Одним из первых Мурадулло отправился в Чечню, где на него обратил внимание Хат таб. Вместе с группой Хаттаба Казиев, блестяще владеющий стрельбой по-македонски, то есть с обеих рук, совершал вылазки в Дагестан, участвовал в боях против российской армии и, как сам потом хвастал, уничтожил несколько десятков русских солдат. Рассказывают, что в одном из боев он якобы вынес на себе с поля сражения раненого Хаттаба, после чего стал его доверенным лицом. Именно после этого случая Казиев, которого называли распространенным прозвищем Абдуллох, получил кличку Иззат, что значит «любимчик». Понятно, что именно ему, а никому иному, поручили подготовку главной акции.

Иззат приехал в Ташкент, где собрал группу боевиков. Он решал все самостоятельно, целенаправленно планировал взрыв здания Олий мажлис, где 28 декабря проходила сессия узбекского парламента. Казиев вместе со своими подручными лично закладывал взрывчатку в тоннеле перед зданием парламента, однако привести ее в действие не успел. Слишком мало было времени у бандитов на подготовку. К тому моменту, когда они заложили взрывчатку, сессия уже завершилась. Но неудавшаяся попытка не обескуражила террористов. Им было известно, что на 25 февраля запланировано крупнейшее заседание, в котором должны принять участие все руководители государства и на котором непременно будет президент. Вот — главная цель.

В Ташкент завезли все компоненты для изготовления взрывчатки, оружие. В одном из пригородных районов террористы нашли недостроенный дом, где и поселились с позволения хозяина. Пятнадцать молодых людей, ежедневно приезжавших сюда, не вызвали подозрения ни у кого из соседей, напротив, они охотно рассказывали всем любопытствующим, что хозяин наконец решил закончить строительство и нанял их для этих работ. На самом деле именно здесь готовили бомбы для предстоящих взрывов. В эти дни в Ташкент по поддельным документам приехал посланник от Тахира Юлдашева, которого террористы знали по кличке Джура. Мухаммад Абдурахманов участвовал в разбойных нападениях в Наманганской области, затем скрылся, прошел подготовку у Хаттаба, прославился в Чечне как специалист по взрывному делу, ездил со специальными поручениями к Тахиру Юлдашеву, который и направил его в Ташкент. Благополучно миновав несколько границ, он добрался до столицы Узбекистана, где разыскал названный ему скверик в старой части города. На коленях у него лежал галстук-пароль. Никто не обращал внимания на присевшего отдохнуть молодого человека, которому стало жарко, вот он и развязал галстук. Появился связной, который отвез специалиста-взрывника к Иззату. Джура осмотрел уже почти готовые взрывные устройства, однако действиями группы Казиева остался не очень доволен — по мнению Абдурахманова, бомбы были подготовлены недостаточной силы для того, чтобы разрушить крупные административные здания. Спец сам взялся за дело. Через несколько дней вместе с Иззатом они выехали за город, где небольшой заряд взрывчатки, чтобы испытать ее силу, заложили в трубу. Результатами испытаний оба остались довольны. Ночью того же дня Мухаммад Абдурахманов из Ташкента отправился в Алматы, где доложил Казиму-Палвану, что задание выполнено.

Оставалось еще кое-что доделать, чтобы как следует подготовиться к теракту, но в этот момент Улугбек Бабаджанов сообщил новость, которая коренным образом изменила все планы террористов — совещание, ранее назначенное на 25 февраля, переносится на 16 февраля. Акция срывается? Нет! Мурадулло Казиев принял решение не отменять взрывов, а проводить их на девять дней раньше. В спешке террористы бросились на автомобильный рынок, за субботу и воскресенье купили со вторых рук старенькую, но еще вполне приличного вида «Волгу», три «Запорожца», в понедельник оформили их у частных нотариусов, уже не столько заботясь о конспирации, сколько о том, чтобы успеть все подготовить за оставшиеся сутки. Взрывчатка находилась слишком далеко от центра, и ехать за десятки километров на машинах, начиненных смертоносным грузом, было рискованно. Поэтому Иззат решил передислоцироваться в заранее арендованный дом на улице Абдуллы Каххара, 22. Собственно, такая вероятность была им предусмотрена заранее, и по его заданию Улугбек Бабаджанов нашел этот дом через посредническое бюро по найму и сдаче квартир. Дом устроил террористов во всех отношениях — на тихой улочке, и в то же время рядом трасса, ведущая к аэропорту, а до центра города — меньше десяти минут езды. В посредническое бюро Улугбек приходил вместе со своей женой, охотно рассказывал всем, что недавно женился, с родителями молодые жить не хотят, свою квартиру купить пока не по карману, вот и ищут временное пристанище. Обычная история, у кого она могла вызвать подозрения? Да и хозяин дома рад был. Сам он работал километрах в тридцати от Ташкента, жил возле работы, дом пустовал. Он даже документов у Бабаджанова не проверил, когда получал от квартиранта деньги, знал, что парня зовут Улугбеком, этим и удовлетворился.

Вечером 15 февраля сюда, на улицу Абдуллы Каххара, 22 и приехал Иззат. Здесь он назначил «большой сбор». Собрались все, кто должен был непосредственно произвести взрывы. С каждым Иззат разговаривал отдельно, давал задания, еще раз повторял маршруты, которые были предварительно изучены. Ни один из собравшихся не знал, куда поедет другой, какова его конечная цель. По замыслу Казиева, в каждой машине должны были находиться по двое террористов, после взрывов они должны были немедленно покинуть Ташкент, пробираться в Алматы и все вместе встретиться у Казима Закирова.

 

Глава четырнадцатая. ЧАСЫ ПУЩЕНЫ

О том, что заседание руководителей Узбекистана с участием президента перенесено на 15 февраля, разузнал Улугбек Бабаджанов. Выросший в ташкентской профессорской семье мальчик с детства проявлял недюжинные способности, легко учился, блестяще закончил университет, знал арабский и английский языки, прекрасно разбирался в компьютерных системах. Для применения своих способностей Улугбек выбирает работу в республиканском фонде поддержки малого и среднего предпринимательства, или, как его коротко называют, бизнес-фонд, где служит начальником кредитного отдела. К этому же периоду относится и увлечение Улугбеком религией. Дома он все чаще рассказывает о борьбе с неверными, потом под видом служебной командировки спешно уезжает. Как выяснилось впоследствии, он был «командирован» в Чечню. Вернувшись оттуда, с большим восторгом рассказывал двум своим самым близким еще по школе друзьям, Кариму Узакову и Кахрамону Ниязмухамедову, о занятиях по рукопашному бою, ведению разведки, подрывному и диверсионному делу.

Генеральным директором фонда в те годы работал Дилшод Камалов, который был не столько заинтересован в развитии малого и среднего бизнеса, сколько озабочен преумножением собственного состояния. В конце концов эта заинтересованность стала очевидной и для правоохранительных органов. Против Камалова было возбуждено уголовное дело, и он, не дожидаясь завершения расследования, скрылся. Свое согласие на участие в деятельности террористической организации он дал после того, как ему был обещан при новом «исламском строе» важный государственный пост. В мечтах он видел себя уж никак не меньше министра финансов или экономики. Будущий «министр» нелегально возвращается в Ташкент, заполучает при помощи старых знакомств справочники с номерами телефонов и домашними адресами высших руководителей Узбекистана, вместе с непосредственными исполнителями теракта ездит по городу, определяя маршруты и выявляя наиболее удобные пути для подъезда к правительственным зданиям.

Перетряска Бизнесфонда Улугбека Бабаджанова не задела. С работы, правда, пришлось уйти, но в поле зрения милиции и прокуратуры он тогда не попал. Осторожный Улугбек сам махинациями с финансами не занимался. Он втянул в это дело своего одноклассника Кахрамона Ниязмухамедова, через созданную для него фирму оформлялись кредиты, которые потом присваивались. Кахрамон, как лицо материально ответственное, был осужден, но попал под амнистию. Обиженный на весь белый свет и на друзей, которые и пальцем о палец не ударили, чтобы ему помочь, Кахрамон построил себе небольшой домик на территории коллективного хозяйства в Ташкентской области и превратился в типично сельского жителя, ведя уединенный образ жизни и интересуясь только подсобным хозяйством.

Улугбек тем временем становится активным членом террористической организации. Впрочем, не таким активным, как ему самому хотелось бы. Кардинальные решения принимаются без него, его используют в лучшем случае как исполнителя каких-то отдельных заданий. А это Бабаджанова никак не устраивает, он рвется в бой, хочет все доказать, что способен на большее. Улугбек исподволь начинает вести беседы о религии со своим одноклассником Каримом Узаковым, тем самым, который вместе с Кахрамоном так восторженно слушал рассказы Бабаджанова о его пребывании в Чечне. Узаков, решил Улугбек, должен стать его козырной картой.

Карим вырос в семье кадрового офицера, который ушел в отставку в звании полковника, закончил институт связи и после армии попал на службу не куда-нибудь, а в систему правительственной связи. Непосредственно с его пульта осуществлялась высокочастотная правительственная связь с премьер-министром Республики Узбекистан, вице-премьерами. Узаков, по замыслу Бабаджанова, должен был стать бесценным информатором, лично его — Улутбека — человеком. Он снабдил друга религиозной литературой на русском языке, так как Узаков, закончивший русскую школу и русскоязычный вуз, по-узбекски читать практически не умел, да и говорил не ахти как. Но Карим не оправдал его надежд. Он, конечно, много чего слышал и знал многое, но подслушивать непосредтсвенно телефонные разговоры членов правительства боялся — в операционном зале он работал не один, опасался, что его излишнее любопытство не останется без внимания, и потому информация от него хотя и поступала регулярно, но весьма скудная.

Помог Бабаджанову, что называется, случай. Одному из высокопоставленных государственных чиновников понадобился человек, хорошо разбирающийся в компьютерах. Улугбек узнал об этом случайно, но сумел в нужное время оказаться в нужном месте. Молодой интеллигентного вида человек пришелся по душе чиновнику, который, не раздумывая особо, выписал ему разовый пропуск в здание Кабинета министров. Бабаджанов повозился с компьютером, потом сказал, что здесь одним днем не обойдется, нужно менять систему, записывать новые программы. Ничего не смыслящий в мудреной компьютерной терминологии чиновник лишь согласно кивнул головой. В течение десяти дней Бабаджанов по утрам получал в бюро пропусков здания Кабинета министров выписанный на его имя разовый пропуск и беспрепятственно ходил по разным кабинетам под видом проверки компьютеров. Вот тогда-то он и узнал, что крупнейшее республиканское совещание переносится с 25 на 16 февраля, и сломя голову кинулся докладывать об этом Мурадулло Казиеву.

 

Глава пятнадцатая. «ПОЧТИ АМИР»

После ареста в Туркмении в 1998 году «амира Узбекистана» Бахрома Абдуллаева, который считался полномочным представителем Тахира Юлдашева, этот важный титул почти был присвоен Алавитдину Балтаеву, «Почти» потому, что Балтаев только ждал возможности вылететь к Юлдашеву, дабы узаконить свой статус. Возможность эта представилась ему в начале февраля, Атавитдин отправился в Объединенные Арабские Эмираты, где пребывал в этот момент главарь, В первый же день Юлдашев вручил ему деньги на проведение запланированной акции, распорядился передать всем участникам, что план согласован с Салаем Мадаминовым (Мухаммадом Солихом). На следующий день должно было состояться «коронование» нового «амира». Но ночью Юлдашев узнает от Казима Закирова, что совещание перенесено на 16 февраля, и велит Балтаеву срочно возвращаться в Ташкент, чтобы лично контролировать исполнение терактов.

В три часа ночи с 15 на 16 февраля Алавитдин Балтаев возвращается в Ташкент. Позже он давал самые противоречивые показания, утверждая даже, что имел полномочия, да и сам хотел остановить теракт. Однако… проспал. Такой вот оказался у «некоронованного» «амира» крепкий сон, что он проспал даже событие, к которому террористы, в том числе и он сам, готовились несколько лет кряду.

На одном из допросов следователь сказал Балтаеву:

— Допустим, что вы действительно проспали, а утром уже не сумели найти Мурадулло Казиева. Но если вы на самом деле не хотели кровопролития, кто мешал вам тем же утром просто набрать из любого телефона-автомата «02» и анонимно сообщить милиции о предстоящих взрывах?

Балтаев лишь плечами пожал — такая мысль ему в голову не приходила, да и прийти, понятно, не могла.

 

Глава шестнадцатая. ЧАС «ИКС»

Утром 16 февраля 1999 года с улицы Абдуллы Каххара в центр города Ташкента отправились четыре автомашины. В каждой из них находились синие пластиковые бочки, начиненные взрывчаткой. В первом экипаже находились Закир Хасанов и Хамидулла Рахмонов.

О Хасанове здесь уже было сказано немало. Добавлю лишь, что этот полуграмотный человек, с трудом закончивший школу и почти не умеющий ни читать, ни писать, решил, что все пробелы природы он способен исправить при помощи автомата и взрывчатки. Если он не находился в Чечне, где постигал навыки террора, то основное время проводил в мечети. На любое замечание жены отвечал кулаками. Он попал в поле зрения правоохранительных органов как религиозный радикал, однако решили, что у молодого парня еще ветер в голове гуляет, и строго его предупредили. Закир же предпочел с властями не связываться, дома перестал бывать вовсе и перешел на жизнь нелегала.

Рядом с ним в «Запорожце» находился самый старший по возрасту из исполнителей теракта тридцатисемилетний Хамидулла Рахмонов. Житель Андижана, он уехал в Ташкент для подготовки террористического акта. В этот период умерла его мать, и хотя он знал об этом, на похороны не приехал.

Хасанов и Рахмонов подогнали свою машину к зданию МВД, припарковали ее у обочины и, меняя виды транспорта, как им и было предписано, двинулись по направлению к границе с Казахстаном. Они уходили беспрепятственно, ибо их машина взорвалась только через несколько минут после того, как они уже успели покинуть опасное место. К вечеру того же дня террористы уже были в Алматы, где доложили Казиму-Палвану о выполнении своей части задания.

Во втором «Запорожце» находился только один террорист — Мухаммадамин Умаров. Его машина взорвалась неподалеку от площади Мустакилик возле клуба «Аладдин». В это же самое время его младший брат ехал в сторону национального банка Узбекистана, чтобы произвести взрыв там.

Еще в детстве Мухаммадамин и Юлдаш Умаро-вы считались возмутителями спокойствия. Они были первыми заводилами, и учителя облегченно вздохнули, когда братья благополучно покинули школу. Работать они не желали, но громко называли себя бизнесменами, приторговывая от случая к случаю чем придется. Однажды пришлось поторговать наркотиками, и Мухаммадамин был арестован. Количество «травки» было невелико, получил он три года. Юлдаш очень тяжело переживал арест брата, он замкнулся, почти перестал бывать на улице. Вот тогда-то его мать, медсестра одной из ташкентских больниц, и посоветовала:

— Сходи, сынок, в мечеть, помолись, люди говорят, на душе легче становится.

Позже, вспоминая этот разговор, Насиба Умарова с горечью сказала:

— Если бы я знала, чем обернется этот мой совет, я бы сама себе язык откусила, а сына заперла бы дома и следила бы за ним круглые сутки.

Юлдаш пошел в мечеть, и вскоре родители увидели, что в их доме живет совершенно незнакомый человек. Он отпустил бороду, стал говорить непонятными словами, все чаще и чаще заявляя, что пора наконец покончить со всеми неверными и установить в стране власть ислама.

Вернулся из тюрьмы Мухаммадамин. И он поначалу не узнал брата, хотя уже вскоре принял его главенствующее положение. Юлдаш в первый же день после возвращения брата повел его в мечеть. Вместе они прошли и обучение в боевых лагерях террористов. Вернувшись, женились. Но напрасно родители надеялись, что семейная жизнь изменит сыновей, отвлечет их от мечети. Ничего подобного! О веселых, с обильным застольем, с шутками и музыкой узбекских свадьбах сложены легенды. Но совсем иная свадьба у сторонников «ваххабизма». Она больше напоминает поминки. Никакой музыки, никакого веселья. Жених и невеста находятся в разных комнатах, на столах вместо угощения лишь чай да лепешки. Беспрестанно читаются проповеди, перемежаемые проклятиями в адрес «неверных»…

О судьбе Мухаммадамина долгое время ничего не удавалось выяснить. Правда, следствию из оперативных данных и допросов арестованных террористов было известно о местах пребывания практически всех сбежавших исполнителей взрывов. И только значительное время спустя стало ясно, что в машине, взорвавшейся возле клуба «Аладдин», погиб не случайный человек, а террорист Мухаммадамин Умаров.

Когда после взрывов следственным органам удалось установить причастность братьев Умаровых к взрывам, они допросили родителей и жен Мухаммадамина и Юлдаша. Те в один голос заявили, что 15, 16 и 17 февраля братья квартиру не покидали, а 18 выехали в Хорезм, чтобы сопроводить больную бабушку, приезжавшую погостить в Ташкент. Родственники Умаровых, опрошенные в Хорезме, эту информацию не подтвердили, Бабушка никуда не уезжала, а племянники в Хорезме не появлялись. Снова стали допрашивать ташкентских Умаровых, но они твердо стояли на своем, пока во время одного из допросов не сказала всей правды жена Мухаммадамина Нигора. Молодой женщине, по сути, не с кем было поделиться терзавшими ее сомнениями и обрушившимся горем, внимательного собеседника она увидела в лице следователя и со слезами выложила ему все как на духу.

15 февраля после обеда в дом к братьям Умаровым пришли какие-то люди. По заведенным мужьями обычаям, жены не должны были не только разговаривать с посторонними мужчинами, но даже и лиц их видеть. Так что ни кто приходил, ни о чем говорили, Нигора не ведает. Она только знает, что ее муж и гости ели плов, когда прибежал явно чем-то озабоченный Юлдаш и закричал:

— Что вы тут рассиживаетесь, времени совсем не осталось.

Мужчины на грубость не обиделись, покорно поднялись и покинули дом. Муж тоже заторопился, стал собирать какие-то вещи, положил в карман паспорт. Мучимая сомнениями, Нигора осмелилась все же спросить, традиционно обращаясь на «вы»:

— Куда вы идете и когда вернетесь?

— Я буду в Ташкенте, но дома появляться не смогу, — ответил ей муж. — Жди меня четыре месяца, а если через четыре месяца я не вернусь, можешь считать, что у тебя нет мужа, и уходить домой к своим родителям.

Она расплакалась и, зная, что по религиозному закону не имеет права задавать мужу никаких вопросов, все же продолжала спрашивать:

— Почему вы говорите, что не вернетесь, куда вы уходите?

И тут Мухаммадамина, видимо, прорвало. Он заговорил сбивчиво, явно торопясь, но в то же время высокопарно:

— Мы идем на «джихад». Это наш священный олг, и мы выполним его, чего бы нам ни стоило. Мы чистим нашу землю от неверных. Я вручаю вас воле Аллаха…

На следующий день в Ташкенте прогремели взрывы, все только и говорили о террористическом акте, погибших и раненых. Ни Юлдаш, ни Мухаммадамин дома не появлялись. Нигора поняла, что к случившемуся они имеют самое непосредственное отношение. А спустя несколько недель в доме раздался телефонный звонок. Звонил кто-то из родственников, с ним разговаривал старший Умаров. Нигоре ничего не сказали, но по тем отдельным фразам, что ей удалось частично услышать, а частично подслушать, она поняла, что этому неизвестному ей родственнику позвонил Юлдаш и попросил сообщить родителям, что сам он жив-здоров, а вот Мухаммадамина больше нет. Еще пару дней спустя свекр сказал Нигоре:

— У тебя больше нет мужа, ты можешь возвращаться к своим родителям.

Вызванная на допрос мать братьев Умаровых все это подтвердила. Но выходя из кабинета следователя, воскликнула:

— Найдите, обязательно найдите и накажите тех мулл, которые сбили сыновей с истинного пути. Они больше виноваты, чем мои дети!

Сейчас уже невозможно установить достоверно, что же произошло с террористом, который подъехал к площади Мустакилик со стороны клуба «Аладдин». Но если учесть, что в планы членов преступной группы самоуничтожение не входило, то вполне можно предположить, что в машине, которой управлял Мухаммадамин Умаров, неверно сработал часовой механизм и заряд рванул раньше времени.

Юлдаш же вместе с Нажмиддином Джалоловым поставил свою машину на стоянке автомобилей возле Национального банка, и преступники скрылись. Как и остальные исполнители теракта, они отправились в Алматы. Взорванный возле банка заряд причинил самый большой урон: погибли девять человек, многие работники и посетители банка получили ранения, сорок автомашин, находящихся на той же стоянке, что и «Запорожец» со взрывчаткой, сгорели, серьезный ущерб был причинен зданию самого банка.

…В сентябре 1998 года из маленького узбекского кишлака Хартум неожиданно, ночью, исчезли сразу пятнадцать молодых парней. Такое событие не могло остаться незамеченным односельчанами. Стало о нем известно и в милиции. Но опрос родственников ничего не дал. Все единодушно заявляли примерно следующее: «Сын отправился на заработки, кажется, поехал в Россию, торговать овощами и фруктами». Поскольку никто из родственников не выказывал никакого беспокойства, то сотрудники милиции ограничились тем, что собрали установочные данные на каждого из «уехавших на заработки» да тем и ограничились. И только во время следствия, проводимого после теракта в Ташкенте, выяснилось, что все пятнадцать отправились в Чечню, где прошли подготовку у Хаттаба. Одним из пятнадцати и был Нажмиддин Джалолов, взорвавший вместе с Юлдашем Умаровым здание Национального банка Узбекистана.

Ну а любимчик и верный ученик Хаттаба, Мурадулло Казиев, руководивший всей акцией, взял на себя самый сложный объект. На «Волге», начиненной самым большим количеством взрывчатки, он вместе с Шавкатом Каримовым отправился на площадь Мустакилик. Террористы приехали слишком рано. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, остановились на одной из близлежащих улиц и только за несколько минут до одиннадцати поехали на площадь. План их был таким. Следовало не просто подъехать к зданию Кабинета министров, а въехать между Х-образными опорами, там покинуть машину, отстреливаясь и тем самым отвлекая на себя внимание, прорваться с площади на оживленный проспект, захватить любую машину и уехать. Рухнувшие от взрыва опоры должны были превратить, по замыслу террористов, в груду руин все здание. Но машина заглохла у бордюра, многие из участников совещания получили ранения, один человек погиб. Террористам удалась лишь вторая часть плана. Они покинули площадь и на захваченных автомобилях ушли от погони. Вечером они уже были в Алматы.

Поняв, что план по уничтожению президента и членов правительства провалился, Улугбек Бабаджанов приехал на улицу Абдуллы Каххара, где он и его сообщники, уничтожая следы, взорвали весь остававшийся запас взрывчатки. Так в этот день прозвучал в Ташкенте пятый взрыв.

 

Глава семнадцатая. ПОСЛЕ ВЗРЫВОВ-1

Всем исполнителям взрывов удалось в тот день исчезнуть из Ташкента. Понимая, что его непременно опознают, Улугбек Бабаджанов, хотя и ему советовали покинуть республику, решил все же действовать по собственному плану. И вот тут-то он и вспомнил про своего школьного друга Кахрамона Ниязмухамедова, ныне живущего за городом в собственном доме. Конечно, Кахрамон на него обижен, ведь он, Улугбек, тогда втравил его в махинации с кредитами Бизнесфонда, и Ниязмухамедов оказался за решеткой, а Улугбек вышел сухим из воды. Но ничего, старая дружба не ржавеет. И Бабаджанов отправился за город. Жене он велел спрятаться у их общих знакомых, наказав ей ждать вестей либо от него самого, либо от его доверенных лиц.

Кахрамон не скрыл удивления, увидев своего друга, который не вспоминал о нем целый год. Улугбек наплел ему наскоро выдуманную историю: он-де опять занялся бизнесом, везет в Казахстан товар на продажу, но что-то не в порядке с документами, таможенники на границе прицепились, люди отправились в Ташкент за документами, а Улугбек надеется на гостеприимство старого верного друга и ночлег. На другое утро, видимо, почувствовав все же фальшь в словах «верного друга», Кахрамон взял его в оборот как следует. Бабаджанов понял, что легенда не прошла, и тут же сочинил новую историю:

— Ладно, — «признался» он. — Мне от тебя скрывать нечего. Закрутил я одну комбинацию, но прокуратура возбудила дело. Сейчас мои верные люди там ищут ходы-выходы. Надеюсь, что помогут и дело закроют. А мне пока надо где-то отсидеться. Ты же меня не выгонишь?..

Ниязмухамедов промолчал и на этот раз. А днем посмотрел выпуск новостей и увидел фотографию Улугбека Бабаджанова, объявленного в розыск по подозрению в причастности к теракту.

— Ты бандит, ты убийца, — бесновался Кахрамон. Успокоившись, он послал своего младшего брата позвонить в Ташкент Кариму Узакову. Ниязмухамедов знал, что их одноклассник занимает важный пост в правительственной системе, надеялся, что он сумеет по-настоящему припугнуть Улугбека, а может быть, решит, что надо властям заявить.

В день взрывов Узаков пережил настоящий страх. Незадолго до этого он отлучился на несколько ми нут наскоро перекусить. Взрывы прозвучали, когда он входил в здание, где располагался зал специальной правительственной связи. Едва Карим вошел в зал, как услышал крик своего начальника.

— Где Узаков? Куда делся Узаков? — нервно вопрошал начальник.

«Все, он меня расшифровал», — решил Карим и уже представил, как на его руках защелкиваются стальные «браслеты». Но оказалось, что во время взрыва произошло небольшое повреждение пульта, за которым работал Узаков, и связь с премьер-министром прервана. Неполадку следовало немедленно устранить, вот начальник и нервничал. Узаков взял себя в руки, подошел к пульту, радуясь, что может побыть в одиночестве и никто не увидит его радостного лица: он не сомневался, что произошел тот самый теракт, о котором так много говорил ему Улугбек Бабаджанов, президента уже нет в живых, а правительство будет низложено в течение ближайших часов. Но уже вскоре он узнал, что президент чудом избежал опасности, что никто из участников совещания также не погиб. Вокруг кипела работа, на Узакова никто внимания не обращал. На следующий день он вышел на работу, теперь уже радуясь, что никто о нем ничего не знает. И тут раздался звонок — братишка Кахрамона попросил срочно приехать. Карим не стал уточнять по телефону, что случилось, коротко бросив в трубку:

— Как только смогу — приеду.

Но в этот день он дежурил, так что за город смог выбраться только 18 февраля.

В доме Ниязмухамедова Узаков, к удивлению и радости, увидел Бабаджанова. Они обнялись.

— Ты почему не скрылся? — укорил Карим друга. — Тебе опасно оставаться здесь и вообще надо уходить из Узбекистана. Твои фотографии по десять раз на день показывают в телевизионных новостях и специальных передачах, они расклеены на всех столбах. Тебя опознает первый же встречный милиционер.

— Согласен, ~— ответил Бабаджанов. — Мне надо уходить. А ты мне, чем советы давать, лучше помоги перейти через казахстанский пост. А еще лучше будет, если ты вообще уйдешь со мной. Ты что же думаешь, что тебя не найдут?

— Я понимаю, — уныло ответил Карим. — Но я не готов пойти с тобой. Мне кажется, что я еще не совсем готов пойти по тому пути, который ты выбирал. Да и помочь перейти через пост я тебе тоже не смогу. Это очень рискованно. Я же тебе сказал, что тебя повсюду ищут, идти открыто невозможно, нас тут же задержат и арестуют обоих. Тебе лучше пробираться через горные ручьи, там нет никаких пограничных поется/, и ты сможешь уйти.

— Ну хорошо, — согласился Бабаджанов. — Наверное, я так и сделаю.

В тот самый момент, когда Карим Узаков приехал к своему школьному другу Кахрамону, в его дом стучались работники службы национальной безопасности.

— Нам надо поговорить с вашим сыном, — объяснили они цель своего визита и, услышав, что того нет дома, попросили разрешения его подождать. Прошло больше часа, Карим не появлялся.

— А по какому, собственно, поводу вы разыскиваете моего сына? — поинтересовался старший Узаков.

— Вы же, наверное, знаете, что по делу о взрывах мы разыскиваем Улугбека Бабаджанова. Ваш сын учился с ним в одном классе. Может быть, он подскажет нам, с кем дружил Бабаджанов, и удастся выйти на его связи.

— Да, конечно, это все надо проверить, — согласился отец. — Только какой вам смысл ждать его, я ведь даже не знаю, куда он собирался идти после работы. Как только он придет домой, тотчас направлю его к вам.

На том и порешили. Вскоре вернулся домой Карим. Отец сказал ему, что приходили офицеры СНБ, искали его в связи с предполагаемым участием в теракте Улугбека Бабаджанова. И тут Карим не выдержал и все рассказал отцу.

— Мы сейчас с тобой поедем в СНБ, — решил отец, но тотчас изменил свое решение. — Впрочем, нет, ты мужчина и должен отвечать за свои поступки. Ты сам поедешь в СНБ, и по дороге ты никуда не свернешь. Иди.

Поздним вечером Карим Узаков, офицер специальной правительственной спецсвязи, пришел в приемную СНБ. Узнав, что он всего несколько часов назад виделся с Бабаджановым, оперативники бросились по указанному адресу. Но Бабаджанова там уже не было. Воспользовался ли он советом Карима, или какими иными путями — пока неизвестно.

 

Глава восемнадцатая. ПОСЛЕ ВЗРЫВОВ-2

К вечеру 18 февраля вся группа, осуществившая взрывы в Ташкенте, за исключением Мухаммадамина Умарова, собралась в Алматы у Казима Закирова. Из телевизионных передач он уже знал, что главной цели добиться не удалось. Казим принял решение отправить всех собравшихся боевиков в Киргизию, где они должны были получить фальшивые паспорта, а затем пробраться в Андижанскую область. Там хранилось еще достаточное количество взрывчатки, и по плану Казима Закирова террористы должны были взорвать воинские казармы здания областной прокуратуры, СНБ и милиции. В Бишкеке их должен был встретить и обеспечить всем необходимым младший брат одного из основных участников заговора Зайниддина Аскарова — Фазыл по кличке Федя. У Феди давно, уже был налажен канал для получения фальшивых паспортов, но на этот раз он дрогнул. Аскаров знал, что заговор не удался, он сам записывал на видеокассету все репортажи из Ташкента и уже на следующий после взрывов день отправил своего второго брата Хамида и Рустама Маматкулова в Стамбул, чтобы тот показал эту кассету Салаю Мадаминову и Зайниддинову.

— Все-таки вы не смогли сделать главного. Президент остался жив! — с сожалением воскликнул Мадаминов.

Приняв боевиков, Федя расселил их по разным квартирам, сфотографировал для паспортов, а потом отправился на телеграф, откуда послал факс своему брату. В факсе он сообщил, что обстановка в Бишкеке тревожная, под подозрением каждый узбек, всех тщательно проверяют, а гости приехали от Палвана из Алматы без «костюмов» (на шифре террористов — без паспортов. — О.Я.), и сразу «одеть» такое количество приезжих очень трудно. К тому времени оперативные ориентировки уже были разосланы во многие страны и города. Киргизские спецслужбы перехватили странный факс. Его содержание и примитивный шифр не оставляли никаких сомнений. Фазыл Аскаров был сразу взят под наблюдение. Кроме того, выяснилось, что штаб-квартиру следует искать в Алматы.

 

Глава девятнадцатая. В ЛОГОВЕ

— В те дни для нас не было мелочей, мы отрабатывали тщательно каждый, даже на первый взгляд незначительный факт, — рассказывал мне первый заместитель министра внутренних дел Республики Узбекистан генерал-лейтенант Баходыр Матлюбов. — Конечно, это была работа, требующая колоссального напряжения всех сил, но по-другому было нельзя. Свидетельские показания, материалы предыдущих расследований, связанных с деятельностью религиозных экстремистов, позволили нам в достаточно короткий срок выявить практически всех, кто был прямо или косвенно причастен к теракту. В Киргизии были задержаны непосредственный исполнитель взрывов Закир Хасанов, а вместе с ним Фазыл Аскаров и еще группа террористов, которые собирались провести теракт в Андижане. Параллельно мы вышли на алматинскую штаб-квартиру, однако Казима Закирова там уже не было. Почувствовав опасность, он исчез. При обыске квартиры, в которой он жил, был обнаружен студенческий билет третьекурсника юридического института. Парня взяли прямо с лекций. Упирался он недолго, признал знакомство с Казимом, а потом признался и в том, что знает его новое местонахождение, — город Талды-Курган, в трехстах километрах от Алматы, указал и конкретный адрес. Приехали туда — и снова вытянули пустышку. Но Талды-Курган городок небольшой, сумели мы-таки напасть на след Палвана и захватить его врасплох.

Баходыр Ахмедович рассказывал об этом, как о будничном деле: «обнаружили», «поехали»… На самом деле это были чрезвычайно сложные и даже рискованные операции — все террористы были вооружены до зубов, никто из них не собирался сдаваться без боя. Уже позже я узнал, что проработавший много лет на оперативной работе генерал-лейтенант Матлюбов сам возглавил группу по захвату наиболее опасного и дерзкого преступника, одного из главарей заговора — Казима Закирова.

Шофер по профессии, Казим Закиров даже среди террористов прослыл человеком чрезвычайно жестоким, одно его имя наводило на всех страх. Ослушаться Палвана означало если и не явную смерть, то уж жестокое наказание наверняка. Даже в собственной семье он не делал ни для кого снисхождения. Его дочери закончили только по два-три класса, дальше он им учиться запретил, заявив, что девочки должны сидеть дома и помогать матери по хозяйству. Имея несколько жен, он свою первую жену и пятерых детей заблаговременно перевез в Талды-Курган, опасаясь, что в Андижане выйдут на его след и домашние могут сболтнуть что-нибудь лишнее.

Еще несколько лет назад в Андижане на него было заведено уголовное дело (Казим самочинно строил мечети на землях, принадлежащих государству, был замечен в хищениях), хотя тогда еще было неизвестно, что Закиров являлся одним из организаторов ограблений и убийств жителей области, снабжал преступников оружием, а потом, покинув Узбекистан и обосновавшись в Ал маты, координировал всю деятельность заговорщиков. Когда в талды-курганской квартире, где он прятался, Палвана все же удалось скрутить, он заявил генералу Матлюбову:

— Ты не радуйся, что схватил меня. Как только наши узнают об этом, начнется война. А ты подумай лучше о своей семье. Уже завтра никого из твоих в живых не будет.

Правда, через пару дней Палвана уже было не узнать, он сменил гордыню на кротость, на допросах все упирал на то, что не хотел никаких убийств, а напротив, старался сделать все возможное, чтобы теракт предотвратить. Но слишком очевидны были факты, свидетельствующие о совершенных им преступлениях, чтобы поверить в эти «крокодиловы слезы».

В Управлении по борьбе с терроризмом МВД Республики Узбекистан мне показали документы и рассказали о том, как шел розыск преступников.

— Накануне взрывов я прилетел в Стамбул, — рассказал начальник управления полковник Батыр Турсунов. — У нас уже были кое-какие данные о том, что некоторые из экстремистов нашли себе пристанище именно там. Нужно было все это тщательно проверить. 16 февраля утром собрались вместе с турецкими коллегами, решали, как все это получше организовать. Тут поступило сообщение, что задержан террорист Аджалан. Я от души поздравил коллег с успешной операцией и сказал им, что вот теперь самое время и нам помочь. Они ответили, что постараются. Освободился под вечер, мне дали машину, и я поехал в гостиницу. По дороге шофер мне говорит:

— А у вас война началась.

— Да нет, — говорю, — ты, дорогой, перепутал, это в Таджикистане война идет, а у нас в Узбекистане все в порядке.

Он обиделся, говорит, что ничего он не перепутал, слава Богу, в состоянии Узбекистан от Таджикистана отличить. И война в Узбекистане началась. Приехал в гостиницу, только в номер зашел — зазвонил телефон. Из Ташкента мне сообщили о взрывах и потребовали срочно вернуться. Помчался в аэропорт и уже через несколько часов дома был. Подняли все наши ориентировки, агентуру, заново допросили свидетелей. Из СНБ передавали все необходимые сведения, в прокуратуре люди тоже круглые сутки работали, анализировали материалы. На всех подозреваемых составляли фототаблицы, тут же проверяли по нашим учетам, выявляли возможные связи, разыскивали свидетелей. Я не припомню, чтобы мы раньше работали в таком режиме. За сутки опрашивали сначала десятки людей, потом уже счет на сотни пошел. Поэтому удалось за достаточно короткий срок выявить круг подозреваемых, начать их непосредственный розыск, а потом и задержание. Попутно удалось раскрыть еще несколько преступлений, выявить лиц, находившихся в розыске, но не имевших отношения к этому теракту.

Обращение к жителям Узбекистана возымело свое действие. Люди звонили, рассказывали о том, что видели кого-то из тех, чьи фотографии или фотороботы ежденевно показывали по телевидению. Не обошлось, конечно, и без ошибок. Не раз оперативникам приходилось извиняться перед кем-то, кого приняли за подозреваемого. Но никто особо не обижался. Люди понимали, что идет розыск опасных преступников. Ну а как разыскивать иначе? Для примера приведу один эпизод. Когда после взрыва дома № 22 на улице Абдуллы Каххара мы допрашивали свидетелей, то выяснили, что незадолго до этого возле дома выгружали какие-то черные мешки из грузовой «ГАЗели». Ну вы представляете, сколько в двухмиллионном Ташкенте этих самых «ГАЗелей», не десятки и даже не сотни, а за тысячу. К тому же мы не знали, начиная розыск, кого ищем — преступника или просто водителя, который за плату привез неизвестный ему груз. Искать в таком городе, как Ташкент, машину, все равно что иголку в стоге сена — неизвестны приметы водителя, неточно знаем цвет машины, номера ее вообще неизвестны. Наши оперативники город вверх дном перевернули, но нашли-таки водителя, который вспомнил, что привозил по этому адресу несколько пластиковых мешков с «цементом». Об этом его попросили двое молодых ребят и заплатили неплохо для такой незначительной поездки — 200 сум. Водитель оказался сообразительным и довольно наблюдательным парнем. Он толково описал приметы своих заказчиков, и мы убедились, что одним из них был Мурадулло Казиев — Иззат.

Водитель опознал его по предъявленной фотографии. И таких эпизодов в процессе расследования было множество. Мы задерживали преступников в разных странах — в Турции и Казахстане, Кыргызстане и России. Разыскали тех, кто затаился в самом Узбекистане и только ждал команды приступить к активным действиям…

…В городе Сырдарья наряд милиции проверял очередную машину. Обратили внимание, что пассажиры ведут себя излишне нервозно, стали проверять документы с особой тщательностью, потом приступили к личному досмотру. У одного из пассажиров обнаружили пистолет. Тот рассмеялся и сказал:

— Ну ладно, придется вам показать специальный документ, — и предъявил удостоверение командира взвода оперативной бригады внутренних войск МВД Таджикистана Нурали Боева.

И все же милиционеры решили продолжить проверку — уж больно похожи были приезжие на некоторых подозреваемых в связи с терактом. При досмотре машины обнаружили фальшивые доллары, наркотики. Вся группа из четырех человек была задержана. Позже выяснилось, что к ташкентскому теракту они не имели никакого отношения, но тем не менее оказались преступниками.

— Раскрытие преступления — это, конечно, наша основная работа, но с фототаблицами нам досталось, — признался заместитель начальника Управления по борьбе с организованной преступностью МВД Узбекистана полковник Сергей Чанышев. — По городу пополз слух, что, дескать, хватают без разбору всех верующих. Даже статьи на эту тему появились в западных газетах, радиостанции из других стран про то же вещали. Мы действительно составили фототаблицы на подозреваемых в экстремизме, проверяли этих людей. А как иначе раскрыть преступление? Можно подумать, в спецслужбах западных стран есть какие-то другие методы. Никто и не думал посягать на свободу вероисповедания, но свобода это одно, призыв к свержению власти, терроризм — совсем иное, с истинной верой ничего общего не имеющее. Нам, конечно, многих удалось выявить, задержать, но главари и некоторые исполнители еще на свободе. А раз они на свободе, то наверняка готовятся взять реванш. Так что мы свою работу еще не закончили.

— То, что нам удалось в довольно короткие сроки раскрыть заговор, совершенно не означает, будто мы считаем свою миссию завершенной, — сказал первый заместитель министра внутренних дел Узбекистана генерал-лейтенант Баходыр Матлюбов. — Те из террористов, кто непосредственно не участвовали в ташкентском теракте, оружия не сложили, они лишь затаились на время. И подтверждение этому мы вскоре получили в Хорезмской области.

…Около одиннадцати часов утра 30 марта 1999 года возле одного из постов ГАИ остановился автобус «Икарус». Сотрудники милиции собирались проверить документы пассажиров и водителей, когда из автобуса полыхнули выстрелы. Один из работников ГАИ был ранен в ногу, а автобус на большой скорости стал удаляться. Милиционеры бросились в погоню, но по дороге их машина на большой скорости перевернулась, один из милиционеров погиб. Тем не менее преследование продолжалось, сотрудники милиции открыли огонь по колесам, и вскоре «Икарус» вынужден был остановиться. Двери автобуса оставались закрытыми, и только спустя несколько показавшихся часами минут из «Икаруса» вышел мужчина. Он подошел к милиционерам и сказал, что пятеро вооруженных людей, захвативших автобус, требуют передать им рацию, по которой они будут вести переговоры.

— У меня там остались жена и ребенок, я обязательно должен вернуться, — взволнованно говорил мужчина, кивая в сторону автобуса. — Они так и сказали: «Мы и жену твою убьем и ребенка, если ты не вернешься».

Перепуганного пассажира снабдили рацией, и он вернулся в автобус. Вскоре ожила рация. Захватчики потребовали предоставить им другой автобус с полным баком бензина, в противном случае они грозили каждые пять минут убивать по одному пассажиру. Передав свои требования, бандиты выключили рацию, а спустя пять минут прогремел выстрел. Вскоре дверь автобуса приоткрылась, на дорогу было выброшено бездыханное тело. По рации им сообщили, что автобус в их распоряжение скоро прибудет, и на место происшествия действительно вскоре подъехал другой «Икарус». Бандиты пересадили в него пассажиров и отправились в сторону Бухары.

С места происшествия о случившемся сообщили в Ташкент, и туда прибыла группа руководителей, оперативников и экспертов МВД, прокуратуры, СНБ Узбекистана. Через несколько часов автобус удалось остановить, между работниками правоохранительных органов и преступниками завязалась перестрелка. В результате трое бандитов были убиты, одного удалось захватить, пятый скрылся, но уже через два дня его задержали на берегу реки Амударья, когда он пытался перебраться из Узбекистана в Туркмению. Заложники были освобождены, несколько из них в перестрелке получили легкие ранения, однако, к счастью, все остались живы.

— В этом бою, а это был настоящий бой, — говорил полковник Батыр Раджабович Турсунов, — погибло несколько наших товарищей — сотрудники СНБ и милиции. Конечно, расследуя теракт, совершенный 16 февраля в Ташкенте, мы поняли, что религиозные экстремисты объявили нам войну. Ну что ж, война так война. Мы защищаем свой народ, а значит, мы правы. Задержав преступников, угнавших автобус с заложниками, мы убедились, что они принадлежат к террористической организации, прошли боевую подготовку в чеченских лагерях Хаттаба. Так что пока война продолжается.

 

Глава двадцатая. ПО ОДНОМУ СЦЕНАРИЮ

Сентябрь 1999 года запомнится москвичам надолго. Взорванные в Печатниках и на Каширском шоссе многоэтажные дома и гибель ни в чем не повинных мирных жителей отозвались страшной болью в их сердцах. Незадолго до теракта в Москве был взорван дом в Буйнакске, через несколько дней после столичных терактов прозвучал взрыв в Волгодонске. Официальная Москва вынуждена была признать, что оказалась объектом нападения со стороны международных террористических организаций. Незадолго до того назначенный премьер-министром Владимир Путин выступал практически на всех телевизионных каналах, что называется, с утра до вечера, объяснял народу, что правительством будут приняты самые решительные меры. На закрытое совещание, которое сам Путин и проводил, собрались руководители всех спецслужб России — Федеральной службы безопасности (ФСБ), Службы внешней разведки (СВР), Главного разведывательного управления (ГРУ), шефы Министерства обороны и МВД.

Журналистов на это закрытое совещание, понятное дело, не пустили. Даже «хорошо информированные источники, близкие к правительственным кругам» на сей раз безмолвствовали и никакой информацией поделиться не могли.

Только спустя несколько дней в печать просочились скудные данные о том, что российские спецслужбы выработали общую стратегию. Речь шла о подготовке операции или серии операций по уничтожению конкретных лиц. Цитировались слова шефа ФСБ Николая Патрушева, который заявил, что службы СВР и ГРУ приняли участие в этом заседании, поскольку «совершенно очевидно, что эти акции связаны с международным терроризмом». Поговаривают, что именно на этом совещании прозвучали уже известные имена Хаттаба и Усамы Бин Ладена, который только за последнее время перевел в мятежную Ичкерию 25 миллионов долларов.

Анализирующие ситуацию российские эксперты считают, что еще в Буденновске правительство дало слабину, забыв об основополагающем принципе борьбы с терроризмом. А он сформулирован так: террористам нельзя уступать никогда. Никогда не следует соглашаться на их требования и идти на какие-либо уступки. Каждое удовлетворенное требование, каждая уступка неизменно приводят к возобновлению терактов.

Московские теракты напоминают ташкентские взрывы даже в деталях. Примерно одинаков состав взрывчатки, изготовленной преимущественно из тех материалов, которые можно просто приобрести в магазинах. Схожи способы доставки и даже исчезновения террористов с мест взрывов. Не собираюсь никому навязывать своего мнения, но все же скажу, что террористы, взорвавшие дома в Буйнакске, Москве и Волгодонске, владеют теми методами, которые преподаются в боевых диверсионных лагерях Чечни и Афганистана. Ну и конечно же, после взрывов сразу же нашлось сколько угодно желающих обвинить во всем происходящем правительство России. И не в том даже плане, что такое стало возможно в связи с нестабильной политической и экономической ситуацией в стране, а в том, что правительство и спецслужбы чуть ли не явились организаторами взрывов. Знакомый почерк, не правда ли?

Одним из первых высказал свое отношение к серии московских взрывов проживающий ныне в США отставной генерал КГБ Олег Калугин. Тот самый Калугин, который возглавлял когда-то Управление внешней разведки КГБ СССР, потом Ленинградское областное Управление КГБ, где начинал свою карьеру разведчика нынешний российский премьер Владимир Путин. В интервью одной из крупных американских газет Олег Данилович, в частности, сказал:

— Честно скажу, меня настораживает и сам характер терактов, и время, в которое они совершались, и путь, которым идет их расследование. Появляются и таинственно исчезают свидетели, пресса узнает о подробностях дела раньше спецслужб. Политическую же выгоду от этих трагических инцидентов получает Семья — Ельцин и его окружение. Сегодня в России уже никто не помнит, что Семью подозревают в коррупции, какое там, страну надо спасать от исламистов!

Если же говорить о деятельности КГБ в старые времена, эти взрывы в Москве в нее вписываются. Вспомним взрыв в помещении мюнхенской редакции радио «Свобода». Его целью было не только запугать журналистов, но и создать предпосылки для того, чтобы шефы потребовали убрать скорее эту радиостанцию из Германии. При Горбачеве были произведены взрывы в Латвии, которые по почерку очень походили на те, что организовывала наша контора. Цель та же — запугать население, создать обстановку нервозности, найти виновника и тут же переключить внимание на него, отвлечь от более глобальных проблем. Я тогда примерно так и комментировал эти взрывы.

При нынешней ситуации почерк похож по внешним признакам, но у меня как-то в голове не укладывается, чтобы нынешние российские руководители, кто бы они ни были, могли зайти так далеко. Ведь столько людей погибло.

Конечно, все это чудовищно. А в основном идеально вписывается — с помощью ФСБ организовали компрометацию Генерального прокурора Скуратова и делали ведь это не самостоятельно, а по указанию президента. А зачем? Чтобы убрать человека из расследования. Действительно, логика показывает, что в данном случае, чтобы отвлечь внимание, нужно либо развязать драку типа Дагестанской, либо организовать заваруху внутри страны.

Но все же я думаю, что если эти взрывы действительно организованы спецслужбами, то за ними стоит кто угодно, только не ФСБ. На такое эта организация сегодня не способна. Она полностью парализована бесконечными сменами руководства и кадровыми чистками. Не завидую тем, кто там работает. Если в российских спецслужбах кто и сохранил старый чекистский дух, то это Служба внешней разведки. А ФСБ деморализовано. И ясно, что в организации и совершении взрывов принимают участие группы, достаточно профессионально подготовленные. Вполне возможно, что они находятся вне ФСБ, это я допускаю.

Я все же склоняюсь к мнению, что это злая воля, объединившая какую-то группу людей, которые решили воспользоваться обстановкой, довести ее до чрезвычайного положения.

С одной стороны, господин Калугин вроде и готов признать почерк террористов, с другой — не исключает возможность внутреннего заговора, даже участия в нем своих бывших коллег.

Куда более категоричным был в своих высказываниях экс-секретарь Совета безопасности, а ныне губернатор Красноярского края Александр Лебедь. Находясь с визитом в Париже, он высказался с присущей ему безапелляционностью, обвинив во всем Кремль. При этом господин Лебедь ни словом не обмолвился о том, к чему привели Хасавюртские соглашения, и уж, разумеется, умолчал о своей встрече с Салаем Мадаминовым, тем самым Мухаммадом Солихом, который возглавил заговор террористов, направленный на свержение власти в Узбекистане, в обмен на обещанный ему пост президента будущего исламского государства. А впрочем, никто Лебедя об этих подробностях и не спрашивал. Ведь он сам вызвался выступить во Франции с официальным заявлением, так что говорил только то, что сам считал нужным. Интересно, как прокомментирует теперь Александр Лебедь заявления Басаева, Радуева и Хаттаба, которые открыто грозят России продолжением терактов.

В свое время Сергея Степашина обвиняли в том, что он подписал совершенно ненужный России договор с Узбекистаном о совместных действиях по борьбе с терроризмом. И когда в Дагестане была задержана группа узбекских боевиков с оружием и взрывчаткой, то эти же самые «обозреватели» и «аналитики» завопили о том, что Примаков вынужден был выдать их Узбекистану потому, что был связан кабальным договором. Где сейчас эти обвинители? Наверняка они и близко не подошли к тем моковским домам, которые были взорваны террористами. Да и зачем? Там же трупы, кровь, горе людское…

 

Глава двадцать первая. ВОЛЧЬЯ СТАЯ

Мысль о том, что террористические акты в Ташкенте могли быть инспирированы спецслужбами, я отмел как совершенно абсурдную. И все же на протяжении как своего личного расследования, так и во время изучения материалов следствия терзался одной и той же мыслью: как могли пропустить? Этот вопрос я методично, скорее даже назойливо задавал всем, с кем встречался — работникам СНБ и прокуратуры, МВД и экспертам. Ни в одной из этих организаций не отрицали, что совершенный теракт — минус в работе спецслужб и правоохранительных органов. Но как сказал герой одного популярного телефильма, «правопорядок в стране определяется не количеством совершенных преступлений, а умением служб их раскрывать». Оставим на усмотрение авторов сценария подобное высказывание, тем более что относится оно к временам весь ма далеким от нынешних событий. Но одно очевидно: заговор был раскрыт, его организаторы и исполнители установлены, многие из них арестованы и уже предстали перед судом, других, будем надеяться, эта участь не минует.

Что же касается непосредственно февральских событий в Ташкенте, то здесь сложилась такая обстановка. Спецслужбам было известно, что террористы объявили «джихад». Оперативные данные свидетельствовали о том, что готовится крупная акция. Но, полагали в Узбекистане, как каждая акция подобного рода, она требует не только тщательной организационной подготовки, но сосредоточения сил боевиков, привлечения значительных денежных средств. Материалы следствия подтвердили, что крупные силы боевиков стягивались в сопредельных Таджикистане, Казахстане и Кыргызстане для того, чтобы сразу после уничтожения президента и высших правительственных руководителей войти в Ташкент, отрезать густонаселенную Ферганскую долину, пользуясь неминуемой в таком случае паникой и дестабилизацией, захватить власть в Узбекистане. Но такой массированный прорыв сразу с четырех сторон, как планировалось террористами, возможен был только поздней весной, когда сойдут снега на труднодоступном горном перевале. Февральского удара никто не ожидал. Есть основания полагать, что он был неожиданным даже для некоторых главарей террористических организаций. В борьбе за единоличную власть они разделились, и каждый из них стремился доказать собственное превосходство и главенствующую роль в заговоре. Категории морального порядка, данные друг другу клятвы и заверения их не волновали. Да и что может значить произнесенная клятва для бандита, который человеческую жизнь ни в грош не ставит. Сейчас есть — правда, пока еще точно не подтвержденные — данные о том, что после теракта стали физически уничтожаться некторые из участников организации, которые находятся в розыске. Главарям не нужны свидетели, которые рано или поздно могут навести на их след. «Раненых» лошадей пристреливают, не правда ли?

В многочисленных комментариях, аналитических исследованиях по поводу террористического акта в Ташкенте говорится о попытке религиозных радикалов свергнуть конституционную власть в Узбекистане. Цель переворота исследователям тоже вроде бы ясна — установление исламского государства. Но истинные борцы за идею не могут быть ослеплены только ненавистью. Они должны понимать, за какую идею борются, и даже готовы погибнуть. В лагерях же, где готовили террористов, им уговорами, посулами и угрозами внушали только одно — ненависть к неверным.

После одного из допросов мне удалось поговорить с задержанным в Кыргызстане Бегали Султановым. Этот двадцатидвухлетний щупленький паренек выглядит совсем еще мальчишкой. С аккуратной стрижкой, в домашних тапочках, он весь из себя такой вежливый, улыбающийся. В голове не укладывается, что именно этот «ребенок» своими руками изготовил сотни килограммов взрывчатки, 550 килограммов из них было спрятано до поры до времени в одном из домов города Андижана и предназначалось, как уже говорилось, для взрывов зданий УВД, СНБ и прокуратуры области. Теперь любимое слово Бегали «извиняюсь». Он за все готов извиниться, он даже научился такому труднопроизносимому слову, как «раскаиваюсь». Бегали родился в небольшом кишлаке, где люди живут простыми заботами, обрабатывают землю, собирают хороший урожай, а потом, когда по осени в Узбекистане наступает традиционный сезон свадеб, могут от души повеселиться. Но вот уехал Бегали в Чечню, и вбили там в его глупую голову такое, о чем ни деды его, ни отец и слыхом не слыхивали.

— Аллах повелевал убивать неверных — русских, евреев, американцев, — бормочет Бегали.

— А ты хоть раз в жизни амерканца видел, чем еврей внешне от других людей отличается, знаешь? — спрашиваю его.

Молчит Бегали Султанов, нечего ему ответить. И только выдержав паузу, быстро-быстро начинает объяснять, что теперь понимает самое главное: нельзя убивать людей, никаких людей убивать нельзя, теперь он это знает точно.

Покорная, находящаяся постоянно в страхе, но надеющаяся получить свой надел толпа, готовая по приказу на уничтожение каждого, кто встанет на пути, нужна была вожакам для осуществления их замыслов. Но сами они стремятся только к одному — к власти, полной и безраздельной власти, которая в итоге принесет несметные богатства. И высокопарные слова о идее освобождения, о религии и вере — не что иное, как удобная маскировка.

 

Глава двадцать вторая. КИРГИЗСКИЙ ВАРИАНТ

В начале августа 1999 года в горных аулах Кыргызстана появились вооруженные люди. В аул Зардалы Баткенской области вошли человек сорок незнакомцев, да таких, которые в этих краях никогда не появлялись, — среди них были узбеки и таджики, арабы и афганцы, пакистанцы и негры, люди с типично европейской внешностью. Их предводители объявили, что отныне аул Зардалы принадлежит им, а когда местные власти пытались выяснить, чего же хотят пришельцы, то оказались в заложниках. Незваные гости потребовали в обмен на заложников предоставить им вертолет с экипажем и продовольствие, крупную сумму денег.

Горные кишлаки Кыргызстана находятся на перевалах, достигающих высоты почти пяти тясяч метров. Заснеженные почти круглый год, они труднодоступны и почти непригодны для ведения боевых операций. Вполне понятно, что террористы захватили Залдары не как полигон, а как некую перевалочную базу, откуда они наверняка намеревались следовать дальше. По горным тропам, конечно в сопровождении проводника, можно было перейти и в соседний Узбекистан и вернуться в Таджикистан. Власти Республики Кыргызстан, после долгих консультаций со специалистами, решили все же удовлетворить требования захватчиков. Предоставили в их распоряжение вертолет, продукты, а также 200 тысяч долларов США. Заложники были отпущены, однако история на том не завершилась. Бандиты, правда, заложников отпустили, но объявили себя в Зардалы полновластными хозяевами, стянули туда значительные силы, и уже спустя несколько дней здесь насчитывалось до полутора тысяч вооруженных террористов.

В ночь с 21 на 22 августа вооруженный отряд из пятидесяти человек захватил на леднике Абрамова метеостанцию Метеорологического комитета Узбекистана. На станции работали десять специалистов. На вахту они заступили совсем недавно, так что продовольствия было вдоволь, да и добротной теплой одеждой метеорологов снабдили. Бандиты первым делом отняли у метеорологов все теплые вещи и потребовали, чтобы им показали кратчайший путь до ближайшего селения. Предводитель бандитов заявил:

— Выведете до места, отпустим всех, нет — всех и прикончим.

Позже один из взятых в заложники метеорологов рассказал, что террористы оказались для горных переходов людьми совершенно неподготовленными. Никто из них не умел обращаться с картой, к тому же все как один были подвержены горной болезни. И заложников они отпустили отнюдь не из гуманных побуждений, а просто потому, что когда спустились в долину, ни у кого из бандитов уже попросту не было сил даже шевелиться.

А захват заложников в Кыргызстане тем временем продолжался, была взята в плен целая группа альпинистов, террористы выдвигали все новые и новые требования. Вот что рассказывает один из освобожденных заложников — Юрий Дмитриевич Ли:

— С детства я увлекался альпинизмом. В начале августа мы в клубе с ребятами посоветовались и решили пробить новый горный туристический маршрут по горной территории Киргизии. Согласились отправиться в эту поездку 8 человек. 10 августа примерно в 5 часов мы подъехали к Фергане, но нас туда не пустили, сказав, что въезд в город откроется только в 8 часов. В 8 часов мы заехали в Фергану, где на базаре закупили продукты питания, около 9 часов покинули город и в 10 часов 30 минут были уже в поселке Хайдаркан, расположенный на территории Республики Кыргызстан. Мы проехали через Хайдаркан до конца проселочной дороги по ущелью около 17 километров, там вышли, и автобус поехал обратно. На этом месте мы разбили лагерь, переночевали там два дня и 12 августа пошли по намечен ному маршруту в направлении перевала Кумбель. 19 августа к вечеру мы перешли через перевал Бок™ Баши и спустились на «летовки», то есть к местам, где местное население ставит юрты. Там мы разбили лагерь и остались ночевать. 21 августа утром около 10 часов мы собрались в обратный путь. Вечером этого дня около 18 часов мы стали подходить к ГМС Абрамова, не доходя 300 метров до станции, увидели вооруженных людей. Они, оказывается, поджидали нас, и мы наткнулись на них. Это были люди таджикской и узбекской национальности, их было около 35–40 человек, кроме 2–3 молодых парней, все остальные были с бородой. Кроме одного, все они были одеты в военно-полевую одежду, то есть в темно-зеленый камуфляж, а один был одет в афганскую национальную одежду — в длинную рубашку и шаровары серого цвета, его называли «шейхом». Все были вооружены автоматами «Калашникова» различных модификаций и, кроме того, имели два ручных пулемета «Калашникова», у каждого имелись ручные гранаты по 5–6 штук, около 5–6 человек имели гранатометы РПГ, также у двоих были снайперские винтовки «СВД» и у двух или у трех были пистолеты «Макарова». Также у них были одна радиостанция типа «Ангара», две маленькие рации и четыре рации «Карат», последние рации, как я понял, они захватили в ГМС Абрамова. Кроме того, у всех имелись большие ножи и почти у каждого на груди были подсумки, в которых лежали около 6 магазинов с патронами для автоматов. Все были оде ты в новые кроссовки фирмы «Адидас», на голове — платки, а у двух на голове были шапки из верблюжьей шерсти типа «пуштунки». В шапку «пуштунку» был одет их руководитель, они его называли «командарм» или «домла». Ему было около 60 лет, рост около 168–173 сантиметров, коренастого, крепкого телосложения, говорил он в основном по-таджикски. С нами он разговаривал на русском языке, но говорил с таджикским акцентом. «Шейху» было около 43–45 лет, рост около 175–177 сантиметров, телосложение полное. Мне показалось, что он таджик по национальности. По словам членов бандитской группы, он ранее занимался наркобизнесом, сидел в тюрьме, моджахеды освободили его из тюрьмы, после чего он остался с ними. «Шейх» был приближенным командарма. Большинство бандитов были в возрасте от 19 до 25 лет. Только около 10 человек были в возрасте более 30 лет. И кроме того, среди бандитов были двое мужчин в возрасте около 50–55 лет. Все они себя называли моджахедами.

Моджахеды сразу же обыскали нас, забрали теплую одежду, фотоаппараты и другие ценные вещи, спросили, нет ли среди нас работников милиции и силовых структур. Мы ответили, что среди нас таких людей нет, что мы являемся туристами. Через несколько минут мы услышали серию взрывов со стороны ГМС «Абрамова», в это время все моджахеды во весь голос кричали слова «Аллах акбар». И некоторые из них говорили, что это их подарок президенту Каримову. После чего они нас нагрузили своими боеприпасами и повели через ледник Абрамова в сторону перевала Бок-Баши. Когда мы шли, моджахеды говорили, что вообще-то они «охотились» за английскими туристами. Под перевалом Бок-Баши мы свернули на перевал Гайдулы, шли всю ночь, преодолев этот перевал — на этом участке проходит граница между Киргизией и Таджикистаном, — мы вошли на территорию Таджикистана. Примерно в 13 часов мы прибыли в урочище Чад Лайсу, где поспали примерно до 18 часов. Затем из наших палаток, а также из своих клеенок соорудили лагерь, где все мы остались ночевать. Здесь мы находились до 30 августа. Моджахеды нас охраняли посменно — по три часа — каждая смена. В эти дни они группами по 8—10 человек куда-то уходили и через два-три дня обратно возвращались. Нас заставляли работать, мы ходили на заготовку дров, таскали воду и т. д. Мужчина киргизской национальности, которого они называли «киргизом», через каждые три дня на лошадях привозил им лепешки, мясо и другие продукты питания. 25 августа утром около 8 часов моджахеды привели в лагерь девять работников милиции Республики Кыргызстан и двоих местных жителей. Среди работников милиции один был в звании подполковника, двое — младшие офицеры, а остальные рядовые и сержанты. У некоторых работников милиции руки были связаны за спиной. Моджахеды стали их жестоко избивать, подполковнику милиции сломали два ребра и разбили голову, еще четверым работникам милиции также разбили головы. Они их пинали ногами и наносили удары прикладом автомата.

Моджахеды склоняли нас к своей вере, уговаривали принять ислам и перейти к ним, в случае отказа угрожали убийством. Говорили, что среди них есть русские, корейцы и люди других национальностей. Они издевались над нами — то приставляли нож к горлу, то ствол автомата к голове, пинали ногами, наносили удары прикладом автомата и тому подобное. Говорили, что объявили «джихад» против Узбекистана, что их цель — свергнуть законную власть в Узбекистане и установить исламское государство. С их слов нам стало известно, что в горах Таджикистана находятся около 500–600 человек моджахедов-боевиков. Кроме того, они хвалились, что в самом Узбекистане у них много единомышленников, которые при их вторжении в страну поддержат их. Что касается февральских террористических актов, совершенных в городе Ташкенте, они говорили, что это дело их рук.

29 августа вечером они сказали нам, что получили приказ отпустить нас, и 30 августа утром около 9 часов они нас отпустили, при этом дали на дорогу две лепешки. Вечером этого дня мы добрались до ГМС Абрамова, увидели, что станция взорвана. Сохранилось только одно складское помещение для продуктов и один домик. Мы переночевали там, взяли оттуда продуктов на три дня и утром следующего дня вдоль речки Кок-су стали спускаться вниз. Через несколько дней мы были дома…

25 августа стало совершенно очевидным, какие цели преследуют террористы. В правоохранительные органы Кыргызстана и Узбекистана поступило по факсу заявление Тахира Юлдашева, в котором он уведомлял правительство Кыргзыстана: «Мы идем на Узбекистан». Тахир Юлдашев оповещал, что если власти Кыргызстана проявят по отношению к его людям лояльность, то никаких агрессивных действий с их стороны не последует, они просто пройдут через территорию Кыргызстана в соседний Узбекистан.

А тем временем террористы продолжали захват заложников и в их руках оказались четверо японских геологов и переводчик. Поначалу за них потребовали выкуп в два миллиона американских долларов, затем сумма увеличилась до пяти миллионов. Террористы заявили, что не желают разговаривать с местными властями о судьбе заложников, а хотят вести переговоры напрямую с представителями японского правительства;

Стало известно, что японских заложников вывели с территории Кыргызстана в Таджикистан. В конце октября 1999 года они были освобождены, однако и правительство Кыргызстана и правительство Японии предпочли не распространяться о подробностях того, как удалось прийти к соглашению с террористами. Скорее всего, выкуп бандитам все же был выплачен, и теперь их касса вновь пополнилась несколькими миллионами долларов, на которые будет приобретено оружие. Против кого оно будет использовано на сей раз?

Во время захвата киргизских территорий террористы напали на один из укрупненных блок-постов. Завязался бой. В этом бою бандиты потеряли несколько десятков человек и отступали в такой панике, что даже не подобрали убитых и раненых. Среди убитых было обнаружено и тело террориста, находившегося несколько лет в розыске, Абдували Юлдашева. Чтобы убедиться окончательно в том, что в бою был убит один из руководителей террористической организации, была вызвана жена Юлдашева. Без колебаний она опознала в убитом своего мужа. Того самого, который создал в свое время банду грабителей в Ферганской долине Узбекистана, хладнокровно убил заместителя главы администрации На-манганской области и на городском базаре застрелил двух милиционеров.

…В марте 1999 года президент Республики Узбекистан Ислам Каримов обратился к своим гражданам, примкнувшим к террористам, с призывом сложить оружие. В своем обращении президент говорил, что у тех из них, кто еще не запачкал свои руки кровью, есть шанс одуматься, вернуться в родные края, сдаться властям. Президент твердо пообещал раскаившимся полное прощение. Тогда в родные кишлаки вернулись более полутора тысяч узбеков. Подавляющее большинство из них попало в чеченские лагеря, польстившись кто на деньги, а кто и просто был обманут и ехал в полной уверенности, что предстоит учеба в неком религиозном заведении. К тому времени Абдували Юлдашев по кличке Абдулазиз уже возглавлял в Тавильдаринском районе Таджикистана один из самых крупных лагерей боевой подготовки террористов. Именно из этого лагеря решили бежать домой шестнадцать молодых ребят, уроженцев Хорезмской области Узбекистана. Из лагеря они уходили тайком, но Юлдашев узнал об этом и пустился в погоню вместе с тремя своими подручными. Беглецов он догнал под утро. Несколько человек застрелили на месте, остальных взяли в плен. На следующий день Абдували выстроил весь лагерь и перед строем собственноручно обезглавил всех пленников. Эта история получила огласку во всем мире. Даже не отличающийся мягкостью характера Джума Намангани вынужден был публично признать жестокость своего верного ученика и последователя. Он наказал Абдували… голодным постом на несколько дней, заявив, что пост искупит вину. Абдували Юлдашева после окончания боя нашли не сразу, он находился под лотком бетонного коллектора, где, вероятно, прятался и где его все-таки настигла пуля. Видно, резать головы одураченным мальчишкам было куда легче, нежели сражаться в открытом бою.

Захват террористами нескольких районов Кыргызстана еще раз показал, что борьба с этим злом не может носить локальный характер, а нуждается в кардинальных международных усилиях. Сегодня и правительства и руководители спецслужб и право охранительных органов многих стран, в том числе России, Кыргызстана, Таджикистана, Туркмении, вынуждены признать, что Узбекистан не зря пытался все эти годы привлечь внимание мировой общественности к проблемам борьбы с терроризмом. Когда выяснилось, что лагерь бандитов находится вблизи одного из горных перевалов, самолеты узбекистанских ВВС по просьбе киргизской стороны совершили бомбовую атаку. В прессе тут же появились сообщения, что узбекистанские летчики бомбят мирные села киргизов. МИД Узбекистана дал соответствующие пояснения, а президент Каримов в одном из своих выступлений сказал:

— Мы можем с полным правом провести такую же операцию против баз террористов на территории Таджикистана, которую осуществляет Россия на Чечено-Дагестанской границе. Узбекистан имеет полное право нанести по этим базам такой удар, что там надолго его запомнят и расскажут об этом своим потомкам.

Говоря о ситуации в Кыргызстане, Ислам Абдуганиевич заявил:

— Я понимаю, что наш народ волнует не только то, что происходит внутри нашей страны, его волнуют прежде всего те кризисные ситуации, те горячие точки, теракты, которые происходят в Москве, Волгодонске, Буйнакске, и все, что творится сегодня вокруг Чечни. Это не может не волновать, не беспокоить людей.

Да, ситуация не простая, я об этом хочу заявить абсолютно откровенно. Есть грандиозные планы определенных сил — политических, террористических, экстремистских, которые хотят взорвать стабильность, разжечь вражду между людьми, между народами и государствами.

Совсем рядом с нами, в Кыргызстане, два с половиной месяца не удавалось нейтрализовать грозную опасность. И все из-за недооценки этой опасности. Я два с половиной месяца взываю: слушайте! У вас не хватает сил? Позовите нас! Позовите нас, и мы наведем порядок. Я не собираюсь преувеличивать возможности Узбекистана, но убежден, что мы бы в Узбекистане такое два с половиной месяца не терпели, мы бы навели порядок очень быстро. Тем более, что у нас есть вся информация о том, чем располагают эти бандформирования, которые окопались на юге Кыргызстана, кто их снабжает, какими маршрутами, какими караванными путями они проходят, кто на территории Таджикистана поддерживает с ними постоянную связь. Я даже знаю, какими средствами они располагают, каким оружием снабжаются из Таджикистана, из Джергиталя. Нам известно, какие строят планы в Кандагаре, Кабуле «господа» талибы и наши же подонки, которые окопались там. Все эти мои заявления базируются не на амбициях. У меня есть точные конкретные расчеты. И я бы такое не потерпел. Не просто я, Узбекистан такое не потерпел бы. Мы знаем наши возможности, мы знаем наши реалии и знаем, чем и какой силой их можно утихомирить. И не просто утихомирить, а уничтожить, чтобы в третьем поколении знали, что нельзя посягать на Узбекистан. Нельзя заниматься провокациями, нельзя нарушать покой народа, который строит свое будущее. Да, мне вполне понятны опасения людей, которые живут в Узбекистане, особенно русскоязычного населения. Но обращаясь к ним, я хочу сказать: не бойтесь! Нет оснований для того, чтобы были нарушены спокойствие наших людей, их безопасность, безопасность их детей. Спокойствие в нашем доме, который мы называем Узбекистан, — не будет нарушено! Нет для этого никаких оснований. Мы сумеем защитить свой народ.

Сегодня самое страшное заключается в том, что международный терроризм объединился с религиозным экстремизмом под ложным лозунгом о чистом исламе. Безграмотными лозунгами пытаются одурманить молодежь, не понимающую ничего ни в жизни, ни в религии. И, таким образом, их подкупают большими деньгами. Увозят учить, как будто бы исламу, Корану, а обучают диверсионным действиям. И на территории Пакистана, и на территории Афганистана мы знаем эти лагеря. Таджикская объединенная оппозиция сегодня одела тогу миротворца, поскольку в Таджикистане предстоят выборы. Первое время они заявляли, что к террору не имеют никакого отношения. Я с большим сожалением хочу сказать: даже представители правительства Рахмонова первое время пытались поддержать эту версию. Дескать, мы тут ни при чем! Это, мол, так называемые исламисты из Узбекистана, они вроде бы хотят воевать с Узбекистаном. Но мы вскоре показали, доказали всему миру, кто их снабжает, чем снабжают и какая между ними существует связь. Когда мы обнародовали одну тысячную часть фактов, которыми располагаем, то всем стало ясно, что только бандформирования, которые имеют базы, поддержку с территории Таджикистана и Афганистана, могут два с половиной месяца жить на юге Кыргызстана, и мало того, еще наносить удары по блок-постам. Откуда у них оружие? Откуда гранатометы? Откуда приборы ночного видения? Откуда теплая одежда? Они пришли в начале августа, ушли в конце октября. Так кто их снабжает? Я отвечу. Уважаемые господа из объединенной таджикской оппозиции! Господин Нури и прочие.

Мы имеем достоверную информацию из многих источников. И раз эту информацию мы имеем, то, естественно, строим свою оборону, занимаемся обеспечением безопасности своей территории, наших людей, наших границ. И могу заверить всех людей, которые живут в Узбекистане: у нас достаточно сил, чтобы обеспечить неприкосновенность наших границ и безопасность наших граждан. Кто с оружием вошел, того надо уничтожать. Кто убивает людей, сам не имеет права на жизнь.

Приведу такой пример. Расул Гамзатов — великий человек! Когда из Чечни бандитские формирования вошли в Дагестан, он очень просто сказал:

— В наш дом вошел враг с оружием. Если мы мужчины, то должны уничтожить бандитов, которые вошли в наш дом, чтобы унижать наших женщин, убивать наших детей». И вы знаете — весь народ дагестанский поднялся. Опрос показал, что 96 % дагестанцев, а там живет более 50 различных этносов, все как один поднялись. Действительно, в дом вошел враг, в дом вошел бандит, в дом вошел террорист с оружием, он унижает моих женщин, он убивает моих детей, нарушает спокойствие. А в нашем регионе два с половиной месяца ходили вокруг да около. Мы что — не можем разобраться с этими бандитами?

Да если просто собрать охотников! Мы их называем мергенами, и они на расстоянии в 200–300 метров могут в глаз попасть любому зверю. У них есть и свои ружья, но если дать им снайперские винтовки, поднять самих людей на юге Кыргызстана, я больше чем убежден, что этот народ сотрет бандитов. Я не сомневаюсь, потому что знаю, кто такие киргизы. Я знаю узбеков, которые живут на юге Киргизии. У них очень высокое чувство собственного достоинства.

Что нужно, чтобы это все реализовать? Надо иметь решительность, политическую волю! Надо возглавить людей, дать им возможность сказать: «В наш дом вошел враг! Давайте разберемся!» И разобраться. Всем вместе.

В народе издавна говорят: «Кому война, а кому мать родна». Все эти хаттабы, бин ладены, тахиры, салаи, джумабаи и им подобные главари террористических организаций и заговоров, извратившие мирную религию ислам в своих сугубо корыстных целях, наживались на распространении наркотиков, незаконной торговле оружием. Для них война — лишь средство наживы. И то, что путь к достижению этой грязной цели нужно проложить через тысячи жизней ни в чем не повинных людей, ничего в их планах не меняет.

В службе национальной безопасности Узбекистана мне разрешили ознакомиться с дневником, который вел один из террористов в лагере боевой подготовки у Хаттаба. В этом лагере им наскоро вдалбливали то, над чем запрещено было задумываться, но что следовало накрепко запомнить: «в мусульманских странах во время «джихада» в первую очередь подлежат уничтожению руководители государств и сотрудники правоохранительных органов вне зависимости от их национальности и вероисповедания. Одновременно следует уничтожить — русских, евреев, американцев, немцев и представителей других национальностей, а также находящихся в стране туристов». Впрочем, я хочу процитировать несколько отрывков из этого дневника. Процитировать без всяких комментариев. Ибо и без них понятно, какая угроза нависла не только над Узбекистаном, Россией или другими странами, но и над всем миром.