Волчья стая. Кровавый след террора

Якубов Олег Александрович

Часть вторая. Частное расследование

 

 

Глава первая. УЗБЕКИСТАН-ИЗРАИЛЬ

Признаюсь откровенно, слова зампрокурора Узбекистана Рашитжона Кадырова о журналистских домыслах и вымыслах меня задели. Не в том плане, что во мне заговорили корпоративные амбиции, а в том, что один из руководителей мощнейшей правоохранительной службы недвусмысленно дал понять, что любая неточная информация может нанести вред следствию. И тут мне в голову запала шальная, на первый взгляд, мысль — провести собственное, журналистское, или, если угодно, частное расследование. И чем больше я об этом думал, тем сильнее овладевала мной эта идея. Конечно, я и не надеялся, что смогу разыскать реальных исполнителей теракта. Для этого нужно быть профессионалом розыска самого высокого класса. В сказки о том, как умный дилетант, наморщив лоб и чертя на листке бумаги логические схемы, разыскивает злостного преступника, я уже давно не верю. А вот вычислить тех, кто стоял за терактами в Ташкенте, можно попробовать. В наш информационный век желающие поделиться информацией с тем, кто готов внимательно слушать, еще, слава Богу, не перевелись. И я решил предпринять собственный поиск.

Понимая, сколь непросто это будет, я старался прежде всего разобраться в том, что мною движет. Профессиональные или личные амбиции? Вовсе нет! Тогда что же? Наверное, коротко и не ответишь.

Я родился и вырос в Узбекистане, здесь получил образование, работал сначала в ташкентской многотиражной и андижанской областной газетах. Потом двадцать лет — день в день — проработал в республиканской газете «Правда Востока», заведовал отделом, был членом редакционной коллегии, стал лауреатом премии Союза журналистов, мне присвоили звание «Заслуженный работник культуры Узбекской ССР». Перечисляю здесь свои регалии без всякой тени смущения, ибо это — в данном контексте — не бахвальство по поводу личных заслуг, но свидетельство отношения власти к еврею, да еще к тому же и беспартийному, который на протяжении сорока лет ни разу не испытал в Узбекистане, что такое антисемитизм. И дело здесь, конечно же, не во мне одном. Наверное, следовало бы вспомнить и о тех десятках тысяч евреев, которые в годы Второй мировой войны нашли кров и хлеб в узбекских семьях, и о многом другом, что характеризовало нормальную безбедную жизнь евреев в Узбекистане. Но обобщениям я предпочитаю конкретные жизненные примеры. Среди многих тысяч эвакуированных в годы войны попала в Ташкент и тринадцатилетняя девочка Рива, чей дом в Харькове рухнул от фашистской бомбы прямо у нее на глазах. И этой девочкой была моя будущая мама. Мой самый близкий друг детства — по национальности узбек. Мы все десять школьных лет просидели за одной партой и умудрились ни разу не поссориться больше чем на полчаса. Его родители, а у них было десять собственных детей, называли меня «сынок», а моя мама никогда не покупала к 1 сентября один школьный портфель, а брала два и второй предназначался моему другу, который в нашем доме был полноправным членом семьи. Мой отъезд в Израиль не имел никакого касательства к существующему в Узбекистане общественно-политическому строю. Перед самым отъездом я получил официальное письмо из Президиума Верховного Совета республики, в котором меня уведомили, что звание заслуженного работника культуры за мной сохраняется, несмотря на изменение гражданства и постоянного места жительства. В Ташкенте у меня остались верные друзья, на здешних кладбищах — могилы моих родителей и родственников. И мне далеко не безразлично, что происходит в той стране, которая меня воспитала. А нелюди, посягнувшие на жизнь и благополучие тех, с кем я когда-то жил рядом, мне ненавистны так же, как и всем нормальным людям, живущим в Узбекистане. Но для того, чтобы бороть ся с бандитами, надо не только их разыскать, но знать тех, кто вложил в их руки оружие.

Перед самым отлетом из Ташкента мне удалось дозвониться до председателя неправительственного комитета по правам личности — Узбекской секции Международного общества прав человека Марата Захидова. Он уезжал на какую-то правозащитную конференцию в Германию, в Ташкент вернулся под вечер и на мою просьбу встретиться ответил ворчанием, что, мол, человеку с дороги отдохнуть не дают. Наконец Марат уступил моим настояниям, заявив, правда, что если я не угощу его хорошим кофе, то разговор вообще не состоится. К слову сказать, к чашке с ароматным кофе он даже и не прикоснулся. В Узбекистане Марат умудрился снискать себе славу человека неудобного и въедливого, вечно вмешивающегося в то, во что его не просят. Его и впрямь не надо просить. Если он сталкивается с нарушением прав человека, то хватку Захидова можно сравнить разве что с бульдожьей — да не обидит Марата такое сравнение.

Когда мы встретились, я не стал терять времени на предисловия, а спросил его напрямую:

— Марат, ты веришь, что за этими взрывами стоят религиозные экстремисты?

— Я не хочу в это верить, но вполне допускаю, что такое возможно.

— А почему не хочешь верить?

Понимаешь, это старая история. Насколько я знаю, ты еще жил в Ташкенте, когда у нас начали создаваться различные общественные, в том числе националистические и религиозные организации, партии, движения. Я не открою Америки, если скажу, что любая власть дряхлеет, когда не испытывает давления со стороны нормальной, здоровой, а главное — конструктивной оппозиции. И создание у нас в Узбекистане всяких движений и партий я воспринял как проявление истинной демократии. Возмущался, когда чиновники чинили им препятствия — а бывало и такое — в регистрации или в проведении каких-нибудь митингов. Но чем плотнее я общался с лидерами этих движений, тем больше убеждался, что их цели и хметоды ничего общего не имеют с истинной демократией. Они сами жаждали власти и считали, что для ее достижения все средства хороши. По своим убеждениям и даже по образу жизни я — интернационалист, если тебя не шокирует это затертое советской идеологией слово. Да, я узбек, всеми своими корнями я связан с Узбекистаном, с узбекским народом и считаю, что неограниченные возможности для национального самосознания — это величайшее благо демократии. Но я не приемлю самоопределения, которое ущемляет интересы других народов. Наша же так называемая оппозиция пошла именно по этому пути. Ты думаешь, они так уж сильно ненавидели русских, украинцев, евреев? Наверняка — нет. Просто считали, что скорее соберут вокруг себя народ, если будут играть на национальных струнах. Не воздействовать, а именно играть. И начали они эти свои «игры» с молодежи, то есть с тех, чьи души и умы еще не окрепли. Это людям с жизненным опытом понятно было, что их истинные устремления — власть, а молодежь-то все принимала за чистую монету. Похоже, что угрозу, исходящую от этой псевдооппозиции, первым осознал Ислам Каримов. Надо сказать, что он не побоялся пойти на открытый конфликт с ними даже накануне президентских выборов, хотя из соображений личностных ему было бы проще со всем соглашаться. Но Каримов открыто заявил, что националисты хотят ввергнуть нас в пучину средневековья, затормозить развитие современного государства. Президентские выборы показали, что его позиция оказалась единственно верной — Ислам Каримов получил подавляющее большинство голосов.

— Марат, и все же ты не ответил, почему тебе не хочется верить, что за терактами в Ташкенте стоят религиозные экстремисты.

— Хорошо, поясню подробнее. Когда лидеры всяких националистических движений и партий убедились в том, что народ их все-таки не поддерживает, многие из них рванули на Запад и обосновались в разных европейских странах и в Турции. Поначалу их там привечали, помогали как-то обустроить жизнь, приглашали с лекциями в университеты, одним словом, относились как к серьезным оппозиционерам в изгнании. Потом, конечно, разобрались, что в их словах кроме пустозвонства и неприкрытой злобы ничего по сути конструктивного не содержится. Пропал интерес, кончились и дотации. И тогда эти люди стали пробавляться статейками в газетах, в основном обливая грязью Узбекистан и все, что у нас происходит. В своей злобе они пускались на любые измышления, откровенную ложь, клевету, подтасовку фактов. Но о чем бы они ни писали, они все же утверждали, что ратуют за истинные демократические преобразования. Я, конечно, знал, что некоторые из них якшаются с экстремистами, что они не оставили своих притязаний на власть, но я верил, или скажу так — очень хотел верить, что у них никогда не поднимется рука против собственного народа. Ну ладно — злобные нападки в прессе, призывы хотя и к свержению существующей власти, но все же демократическим путем. Но взрывы, гибель людей — нет, такого я допустить не мог даже в самых страшных предположениях.

— Не мог допустить или не допускаешь и теперь?

— Факты, как тебе известно, упрямая вещь, — ответил Марат Захидов. — Конечно, будет следствие, разберутся, я надеюсь. Но я не вижу никакой иной силы, которая могла бы решиться на такое. И это означает только одно: в стремлении узурпировать власть они презрели даже собственный народ. Они говорили, что хотят управлять страной, а на самом деле показали, что стремятся к полному порабощению этого самого народа, которым, так надо понимать, хотят помыкать, как собственными рабами.

 

Глава вторая. КОМПЬЮТЕРНЫЙ ПОИСК

С чего начинается современное расследование? Разумеется, с «Интернета». В мире практически не осталось секретов, которые нельзя было бы обнаружить в этой всеобъемлющей информационной сети. В «Интернете» при желании и наличии свободного времени можно найти сведения о чем угодно — от производства новых сверхэластичных женских колготок до создания ракет. Даже некогда суперсекретные спецслужбы ныне пользуются «Интернетом». В любой американской газете можно прочитать интернетовские адреса ЦРУ и ФБР. Разделы «Терроризм» в сайтах этих спецслужб забиты информацией столь плотно и обновляются с такой быстротой, что поначалу я пришел в ужас. Даже для того, чтобы просто прочитать всю имеющуюся информацию, понадобилась бы уйма времени. Впрочем, возможности нынешних компьютеров столь безграничны, что умная машина и здесь пришла на помощь. Сориентированный на конкретный целенаправленный поиск, компьютер услужливо выдавал нужную информацию, которую теперь предстояло еще раз просеять через «сито» моего сугубо территориального интереса и проанализировать.

Из справки следственной группы Генеральной прокуратуры Республики Узбекистан:

«Мадаминов Салай (Мухаммад Солих), 1949 года рождения, уроженец Хорезмской области, узбек, образование высшее, в 1975 году закончил факультет журналистики Ташкентского государственного университета, лидер партии «Эрк» (переводится как «свобода», «воля»),

В 1994 году подвергался уголовному преследованию по обвинению в том, что он, являясь лидером партии «Эрк» и создав вокруг себя устойчивую преступную группу лиц из числа единомышленников, позже организовал заговор с целью захвата власти, издавал и распространял материалы, содержащие призывы к насильственному изменению конституционного строя, захвату власти. Организовал незаконный выезд граждан за границы Республики Узбекистан с целью их идейного воспитания и подготовки в качестве боевиков. В этих целях организовал изготовление загра-ничных паспортов по подложным документам.

В связи с тем, что С. Мадаминов скрылся от правоохранительных органов 26.08.94 г., в отношении него избрана мера пресечения в виде заключения под стражу и объявлен розыск.

Неоднократно посещал Турцию, Афганистан, Объединенные Арабские Эмираты, где вступал в контакты с также скрывающимися Т. Юлдашевым, Д. Ходжиевым… для координации с ними действий, направленных на насильственное изменение конституционного строя Республики Узбекистан».

Эту справку из прокуратуры Узбекистана я получил уже позже, когда следствие было завершено. Но свое частное расследование я начал именно с Салая Мадаминова не случайно. Уже первая поступившая ко мне информация свидетельствовала о том, что он в кругу не таком уж и узком последнее время поговаривал о том, что вернется в поверженный Узбекистан президентом нового исламского государства.

С Салаем Мадаминовым знаком я был шапочно — так, несколько раз встречались то в редакции литературного журнала, то в Союзе писателей, то просто на каком-нибудь творческом сборище, или, как теперь говорят, тусовке. Он предпочитал, чтобы называли его избранным им псевдонимом — Мухаммад Солих. Именно так подписывал он свои стихи, хотя псевдоним этот вызывал у знатоков литературы ироничные усмешки. Мухаммад Солих был выдающимся поэтом Древнего Востока, и как-то один из писателей по поводу избранного Салаем псевдонима высказался так: «Назваться современному узбекскому поэту Мухаммадом Солихом все равно, что начинающему российскому прозаику подписывать свои опусы «Лев Толстой». Высказывание сие стало общеизвестным, над Салаем подтрунивали, он же пропускал иронию мимо ушей, постепенно шутки пошли на убыль, а звучный псевдоним за средненьким поэтом так и закрепился. Стихи Салая отличались тем, что центральное место в них всегда отводилось ему самому. Он, его личность, его переживания, его роль в мироздании — вот что было постоянной темой этих стихов. Впрочем, я не литературовед, и мое мнение по поводу стихов вряд ли можно считать авторитетным. Да это и не мнение вовсе, а так, скорее личное восприятие.

Был Салай в годы нашего знакомства всегда отменно вежлив и приветлив, при разговоре старательно улыбался, вот только глаза под густыми бровями всегда оставались холодными, что производило какое-то неприятное, даже тяжелое впечатление. Став лидером «Бирлика», изменился разительно. В его интонациях появились властные нотки. Не на митингах, а в беседах частных говорил он теперь тоном снисходительным и в то же время надменным. Когда Мадаминов выставил свою кандидатуру на пост президента Республики Узбекистан, один из его коллег по Союзу писателей спросил недоуменно:

— Послушай, ты что же, считаешь, что сможешь руководить государством? Ведь для этого надо обладать глубочайшими знаниями в политике, экономике, ну и в чем-то еще, наверное. Нужен, в конце концов, элементарный жизненный опыт.

Подобное обращение явно не понравилось новоиспеченному претенденту на президентский пост, и он ответил надменно и ничуть не смущаясь:

— Да, я готов возглавить государство. И что такое государство? Это народ, а народу я нужен.

Ну, это Салай Мадаминов считал, что он нужен народу, народ же рассудил иначе, и выборы Мадаминов проиграл с треском. Возглавляя к тому времени партию «Эрк», которую сам провозгласил демократической, Мадаминов не ограничивал себя никакими измышлениями, клеветническими заявлениями. Его публикации были насыщены откровенной злобой, зачастую неприкрытыми оскорблениями в адрес законно избранного президента, всей государственной власти.

Это было уже второе поражение Салая. Первый раз он потерпел фиаско, когда, по сути дела, нахрапом пытался захватить власть в существовавшем тогда Верховном Совете Узбекской ССР. Объединившись с лидерами некоторых других общественных движений, проповедовавших национализм, Мадаминов призывал к созданию национального правительства, неподчинению существующим законам. В Верховный Совет он являлся в те дни с видом полноправного хозяина, пытался давать какие-то указания депутатам ВС. Его пытались поначалу образумить, разъясняли как несмышленышу, что Верховный Совет является органом выборным — все было тщетно. Мадаминов пытался создать свой собственный — ни больше ни меньше — Верховный Совет, и кончилось дело тем, что против него возбудили уголовное дело и взяли подписку о невыезде. Прокуратура не сочла тогда нужным арестовывать «демократа», справедливо рассудив, что дальше призывов к изменению власти он пока еще не пошел и к реальным действиям по свержению власти не приступал. Полагали, что предупреждение в виде подписки о невыезде заставит Мадаминова призадуматься. Он и призадумался, выдвинув на законном основании свою кандидатуру на пост президента страны.

В 1994 году было возбуждено уголовное дело против одного из активистов партии «Эрк» — Бекжанова Каххара. В суд поступило заявление из краеведческого музея Каракалпакии, что Бекжанов взял там, под предлогом реставрации, древнюю золотую монету, представляющую историческую ценность, и не вернул ее музею. Суд состоялся в Каракалпакии, и во время суда Бекжанов рассказал, что монету эту он передал Салаю Мадаминову, а тот ее присвоил. Мадаминова хотели допросить по этому эпизоду, но он исчез. Позже выяснилось, что несмотря на подписку о невыезде, Салай выехал в Казахстан, оттуда в Азербайджан, а уж из Азербайджана переправился в Турцию, где и обосновался. Районный суд возбудил против Салая Мадаминова уголовное дело по факту мошенничества и объявила его в розыск.

В Стамбуле Мадаминов поселился в азиатской части города, в доме № 3 по улице Лаван, где его охотно приютил подданный Саудовской Аравии Зухреддин Туркестони. Сам хозяин дома жил в основном в Германии и был известен как приверженец идеям религиозного экстремизма. Туркестони вынужден был покинуть Саудовскую Аравию, так как ее власти сочли нежелательным его пребывание в этой стране.

Прошло несколько лет, и в 1998 году власти Турции известили Мадаминова о том, что его пребывание здесь нежелательно. Салай начал путешествовать. У него появился новый паспорт, а скорее всего даже не один. В паспорте в графе «имя» записано: Мухаммад Салих, в графе «фамилия» значится: «Беглар». В имени Мадаминов изменил всего лишь одну букву, вместо «Солих» написал «Салих», но на Востоке зачастую изменение только одной буквы придает имени или фамилии совершенно иное звучание и смысл. С фальшивым документом Мадаминов побывал в Румынии, Казахстане, Киргизии, на Украине, в России. По окончательно неподтвержденным сведениям, в Москве Мадаминов встречался с видными российскими политиками.

Весной 1998 года Мадаминов решил обосноваться на Украине. У его жены — Светланы Березняц-кой — родственники живут в городе Счастье Луганской области. И супруги отправились туда. Впрочем, супруга Мадаминова только к себе на родину въезжала под своей истинной фамилией. К тому времени у нее тоже появился фальшивый паспорт, в котором она значится как Оймиде Беглар. Турецкое имя Оймиде по смыслу можно перевести на русский язык как Светлана. Супруги прописались сначала в Киеве, где купили квартиру, а затем в Луганской области, подали властям прошение о предоставлении им вида на жительство на Украине. Есть все основания полагать, что помощь в этом им оказывали активисты украинской националистической организации РУХ, а скорее всего даже не «руховцы», а экстремисты НУАНСО.

Мне удалось встретиться с одним из видных украинских политиков, который приехал в составе крупной делегации в Израиль. Человек этот вплотную занимается изучением деятельности украинских националистических организаций, и мои вопросы его ничуть не удивили.

— В свое время я выступал с резкой критикой деятельности националистических организаций, считая, что это позор для любого государства, провозгласившего себя правовым и демократическим, — рассказал мой собеседник. — Меня клеймили позором, называли врагом украинского народа (как знакомо! — О.Я.), даже угрожали физической расправой, подбрасывая различного рода письма. Один раз возле моего подъезда даже собралась группа фашиствующих молодчиков. Два года назад от РУХа отделилась организация, которая назвала себя НУ-АНСО — украинская национально-освободительная армия. Тогда эту «армию» возглавлял некий Николай Бойчишин. НУАНСО организовала на Украине подготовку боевиков, и в их лагерях, по данным наших спецслужб, собиралось до трех тысяч человек, из которых готовили явных диверсантов и террористов. Есть сведения, что лидеры НУАНСО были тесно связаны с лидерами террористических и экстремистских организаций других стран. И если узбекским религиозным экстремистам, приезжавшим на Украину, кто-то мог и хотел помочь, то это только они.

Хотя Мадаминов попал в поле зрения различных спецслужб еще несколько лет назад, против него не предпринимали никаких решительных мер. Обтекаемая формулировка «лидер узбекской оппозиции» служила для него неплохим прикрытием. И хотя на различных встречах Мадаминов распространялся о том, что где-то в Центральной Азии только и ждут его команды сотни хорошо обученных и до зубов вооруженных боевиков, что для борьбы с режимом Республики Узбекистан он готов привлечь значительные материальные средства, дальше слов дело не шло, и разведки разных стран по отношению к Мадаминову ограничивали свою деятельность лишь тем, что достаточно пассивно следили за его продвижением.

 

Глава третья. ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА-1

Если в первые дни только компьютерная программа поиска помогала мне выуживать из бездонного информационного моря материалы, касающиеся Узбекистана, то уже буквально дней через десять я обнаружил совершенно очевидную тенденцию — центральноазиатский регион четко выделялся в обособленный раздел «Интернета». Теракт, совершенный 16 февраля в Ташкенте, продолжал оставаться в центре внимания спецслужб, аналитиков, политологов и СМИ многих стран мира. Короткие сообщения информационных агентств густо перемежались публикациями различных, порой самых фантастических версий. Однажды, пытаясь проанализировать материалы, появившиеся в «Интернете» за одни только сутки, я уловил некую тенденцию. У меня возникло ощущение, что чья-то невидимая рука как бы направляет весь этот поток в единое русло, создавая или во всяком случае пытаясь создать некое общественное мнение. И это мнение должно было свестись к тому, что в Узбекистане пытаются преувеличить масштабы и реальную опасность произошедшего, выставляя виновниками явно не те силы, которые на самом деле руководили подготовкой взрывов. Кому-то, и это проглядывалось уже совершенно отчетливо, хотелось увести в сторону как общественное мнение, так, вполне возможно, и проходившее в Узбекистане расследование.

Вот несколько таких сообщений:

«Узбекистан. Президент. Теракт. Фундаменталисты, — выдавал поисковую информацию «Интернет». — Президент Узбекистана И. Каримов заявил о причастности к терактам в Ташкенте 16февраля исламских фундаменталистов., а также о подготовке узбекских террористов в Чечне, Таджикистане и Афганистане».

Следующая информация гласила:

«Россия — Чечня — Узбекистан — Теракт. Официальный Грозный требует от руководства Узбекистана объяснений в связи с заявлением президента Узбекистана Ислама Каримова об участии в совершенном против него теракте наемников, прошедших подготовку в Чечне. Грозный. Президент Чечни Аслан Масхадов потребовал от руководства Узбекистана «представить конкретные данные, подтверждающие заявление президента Ислама Каримова об участии в теракте, совершенном против него, подготовленных в Чеченской Республике наемников». Как говорится в официальном заявлении пресс-секретаря президента ЧР Майрбека Вачагаева, сделанном по поручению главы республики, «для такого рода заявления должны быть веские основания, в связи с чем мы надеемся получить официальную информацию по этому поводу». При этом Вачагаев напоминает, что Аслан Масхадов всегда выступает против терроризма и проявляет готовность бороться с ним в любых его проявления. В то же время в заявлении пресс-секретаря отмечается, что чеченское руководство «намерено принять соответствующие меры для искоренения практики порочащих республику заявлений — от кого бы они не исходили, если выяснится, что последнее заявление было сделано с намерением представить Чечню как регион, где базируются террористические организации».

Уже из следующего сообщения было понятно, что чеченские власти сделали сие угрожающее заявление, придав ему вид официального, без всякого согласования с российскими федеральными властями. И узбекский МИД отреагировал на это должным образом, проявив отменную выдержку:

«Фамилии граждан Узбекистана, подозреваемых в совершении терактов в Ташкенте, и конкретные данные об их пребывании в Чечне, где они проходили боевую подготовку, могут быть доведены до сведения чеченского руководства через соответствующие Федеральные органы России. Об этом заявил корреспонденту РИА «Новости» компетентный источник в МИДе Узбекистана. Как подчеркнул источник, «мы далеки от мыслей обвинять чеченцев в проведении терактов в Узбекистане, однако в то же время располагаем данными о том, что граждане Узбекистана проходили боевую подготовку на территории Чечни».

Прошло буквально несколько часов, и «Интернет» уже выдал новое сообщение:

«Махачкала. На контрольно-пропускном посту Герзельский в Хасавюртовском районе при попытке перейти с оружием Дагестано-Чеченскую административную границу были задержаны трое узбеков. У них изъято три пистолета и граната Ф-1. Из беседы с задержанными выяснилось, что они находились на территории Чечни, где обучались военному делу. Тем самым подтверждена информация о том, что в Ичкерии люди готовятся к боевым действиям, получают уроки проведения разведки, организации засад, навыки военной топографии. Эти сведения правоохранительные органы Дагестана получили недавно, когда там задержали гражданина Узбекистана, при котором были обнаружены конспекты лекций, записанные в одном из боевых учебных центров на чеченской территории».

А далее был помещен комментарий, который, где косвенно, а где и прямо, подтверждал уже собранную мной информацию, касающуюся Салая Мадаминова (Мухаммада Солиха):

«Россия тоже внесла свою скромную лепту в борьбу с ташкентскими подрывниками. На границе Чечни и Дагестана задержаны трое граждан Узбекистана, которые обучались в боевых лагерях небезызвестного полевого командира Хаттаба. Их немедленно выдали Узбекистану. Один из них признался, что дважды прошел хаттабовские «курсы» в 1998 году. Года полтора назад Сергей Степашин, бывший в то время министром внутренних дел России, подписал в Ташкенте соглашение с узбекской стороной о совместных усилиях по борьбе с религиозным экстремизмом. Видимо, спешную выдачу трех задержанных Узбекистану можно объяснить и этим. Но есть и еще одна причина. Обвиняемым номер один в деле о заговоре про ходит известный оппозиционеру лидер запрещенной в Узбекистане партии «Эрк» (Воля) Мухаммад Солих. Поэт и переводчик Солих был соперником нынешнего президента Каримова на выборах 1991 года, но проиграл. Он выехал из Узбекистана в разгар очередной кампании борьбы с оппозицией, жил в Турции… Он обретается, по слухам, то на Ближнем Востоке, то в Европе. В Ташкенте Солиха объявили главным заговорщиком, связанным с афганскими талибами и международными радикальными исламскими группировками. После устранения Каримова он должен был вернуться с чужбины на белом коне. Так вот, имя Солиха оказалось связанным с Москвой. Он дважды за прошлый год побывал в российской столице, причем осенью прошлого года якобы встречался с Александром Лебедем и с кем-то в Кремле. Кто был таинственным собеседником опального узбекского оппозиционера — неизвестно».

Сам неопределенный тон этого комментария, я уж не говорю о фактах, вызывает чувства совершенно противоречивые, С одной стороны, комментатор вполне допускает возможность участия Солиха в заговоре, с другой — считает его оппозиционером, то есть человеком, чьи действия оправданы? Весьма двусмысленна и ссылка на экс-министра внутренних дел и экс-премьера правительства России Сергея Степашина. Получается, что только связанный «кабальным» договором с Узбекистаном, Степашин вынужден был отдать распоряжение о выдаче задержанных граждан Узбекистана официальному Ташкенту. А то, что у граждан обнаружены пистолеты, граната и получено подтверждение тому, что они обучались в лагерях «полевого командира», а попросту бандита и наркодельца Хаттаба, — это все мелочи, не берущиеся в расчет.

«Скоро дойдет до того, что и сами террористы начнут делиться своими мыслями через «Интернет», подумалось мне, и тут же мысль моя нашла подтверждение. 2 марта 1999 года в 8 часов утра Би-би-си передала из Лондона:

«В Узбекистане продолжается розыск 5 человек, подозреваемых в организации серии взрывов в Ташкенте 16 февраля, в результате которых погибли 15 человек и более 130 были ранены. После того как за помощь в поимке террористов было обещано 240 тысяч долларов, один из них был арестован. Руководство республики считает возможным, что организаторами взрывов могли быть экстремистские исламские группировки, действующие в стране и за рубежом. Однако существует мнение, что за взрывами может стоять коалиция светской и исламской оппозиции. Вот как отреагировал на это лидер Исламской партии Узбекистана Тахир Юлдашев: — У нас нет никаких сомнений в том, что рано или поздно мы построим в Узбекистане исламское государство»

По данным западных спецслужб, которые я почерпнул все в том же «Интернете», Тахир Юлдашев после серии ташкентских взрывов предположительно скрылся в Афганистане. Ну что ж, Би-би-си еще раз подтвердила высокий профессиональный уровень своих журналистов, а также их полную готовность брать интервью у кого угодно, даже у объявленных в международный розыск преступников. Подтверждая это, Би-би-си вскоре поделилась подробностями о жизни и другого религиозного экстремиста — Джумабая Ходжиева, известного под кличкой Джумы Намангани:

«Правительство Таджикистана и руководство объединенной таджикской оппозиции заявили, что на территории Таджикистана нет людей, которые могли быть причастны к взрывам, прогремевшим в Ташкенте. Пресс-секретарь главы таджикской республики За™ фар Сеидов заявил, что руководство Таджикистана уже неоднократно информировало руководство Узбекистана о том, что человек по имени Намангани не находится в Таджикистане, а скорее всего он и члены его бандгруппы находятся на территории сопредельно го Афганистана. Командир вооруженных сил таджикской оппозиции Пазылхужа Низамов заявил, что Джума Намангани базировался со своими сторонниками на востоке Таджикистана в годы гражданской войны в республике и выступал на стороне таджикской оппозиции против правительственных сил республики. Однако последние два года он находится в Афганистане,

Как известно, президент Узбекистана Ислам Каримов не раз, особенно после февральских событий в Ташкенте, заявлял, что в Восточном Таджикистане находятся базы подготовки узбекских диверсантов, одним из руководителей которых является сбежавший в 1992году из Узбекистана Джума Намангани… Сегодня Таджикистан заинтересован убедить Ташкент в том, что он не держит за пазухой камня против своего соседа, И в Узбекистане, и в Таджикистане есть немало людей, которые считают, что узбекская исламская эмиграция в Таджикистане является фактором угрозы стабильности в регионе, своеобразной пятой исламской колонной. Проблема, однако, и в том, что многие узбекские эмигранты обзавелись здесь семьями, породнились с таджикскими моджахедами. Согласно исламским традициям, позволяющим иметь четырех жен, некоторые из узбекских бойцов взяли в жены вдов своих погибших друзей и усыновили их сирот. Так, Джума Намангани живет с голубоглазой красавицей горянкой таджичкой из Язгуляма. Годы, проведенные в заснеженных горах, перенесенные лишения, а также личные качества Джумы Намангани сблизили его с бывшим главнокомандующим таджикской вооруженной оппозиции, а ныне министром МЧС Таджикистана Мирзо Зиеевым, и сделали их ближайшими друзьями. К тому жеДжума Намангани удостоен редкой чести со стороны лидера таджикской оппозиции Сайда Абдул-ло Нури, который назвал его своим приемным сыном. Так что таджикскую оппозицию, как последнего гаранта невыдачи узбекских исламских бойцов Ташкенту, связывает теперь с узбекской и моджахедами не только родство духовное, но и кровное».

Если в предыдущей своей передаче из Лондона Би-би-си ограничилась лишь прямой речью Тахира Юлдашева, никоим образом не комментируя сказанного, то в рассказе о Джуме Намангани явно сквозят симпатии автора к «герою», испытавшему тяготы жизни в заснеженных горах и «перенесшему лишения». Трогательный же эпизод о жизни Намангани с голубоглазой красавицей горянкой, пусть и косвенно, но подтверждал, что журналисты Би-би-си встречались с ним не в Афганистане, а именно в Таджикистане.

Из справки следственной группы Генеральной прокуратуры Узбекистана:

«Ходжиев Джумабай Ахмаджанович, 1969 года рождения, уроженец Наманганской области, гражданин Республики Узбекистан, узбек, образование среднее, семейный, имеет одного ребенка. В среде религиозных экстремистов известен под кличками «Джума Намангани», «Таджибай».

В 1978 году Ходжиев был призван на службу в ряды Советской Армии, которую проходил в составе ограниченного контингента войск в Афганистане. С 1989 года увлекся изучением канонов ислама, духовное образование получил у известного религиозного ортодокса-реакционера Мирзаева Абдували — Абдували-кори. С 1991 года в целях устанолвления в Узбекистане исламского государства Ходжиев начал выступать активным сторонником ваххабизма и вместе с Тахиром Юлдашевым стал одним из создателей в городе Намангане организации ваххабистов «Тавба», целью которой является построение в Узбекистане исламского государства путем пропаганды идей ислама, воспрепятствования законной деятельности конституционных органов власти, замены их не предусмотренными Конституцией параллельными структурами, возбуждение национальной и религиозной вражды, де стабилизации путем террора общественно-политической обстановки в стране. В 1992 году с группой единомышленников из 30 человек прибыл добровольно в Круган-Тюбин-скую область Таджикистана, участвовал в боевых действиях против правительственных войск на стороне оппозиционных сил. В 1992 году переправился через реку Пяндж на территорию сопредельного Афганистана, где прошел спецподготовку под руководством зарубежных инструкторов. С 1993 по 1995 год также неоднократно со своей группой посещал территорию Афганистана. В 1994 году вооруженное формирование под командованием Д. Ходжиева проявило особую активность в боевых действиях против правительственных сил Республики Таджикистан. В состав формирования входили также арабские и афганские моджахеды.

Ходжиев является создателем и полевым командиром боевого вооруженного формирования на территории Таджикистана. Он интенсивно занимается диверсионно-террористической подготовкой молодежи, в том числе и граждан Республики Узбекистан. В 1997 году разоблачена и задержана одна из групп боевиков, прошедших боевую подготовку в лагере Д. Ходжиева в кишлаке Тавильда-ра и направлявшихся с огнестрельным оружием, боеприпасами, взрывными средствами, инструктивным материалом в Андижанскую область Узбекистана. Осуждено 15 человек. В мае, июле и ноябре 1997 года, в декабре 1998 года в Турции и Афганистане участвовал в обсуждении путей захвата власти в Узбекистане. Придя к выводу о невозможности демократического прихода к власти, участники этих обсуждений приняли решение об объединении усилий так называемой «демократической оппозиции» и вооруженных боевиков, сторонников «джихада».

В отношении Ходжиева вынесено постановление о привлечении его к уголовной ответственности».

 

Глава четвертая. ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА-2

К счастью, что-то случилось с моим компьютером. Я говорю «к счастью» потому, что мне пришлось вызвать специалиста, который опекает мою компьютерную систему. У этого молодого человека есть, по-моему, всего два недостатка. Ритуальный стакан с ледяной колой норовит поставить на сканер, к тому же он постоянно свистит, а я, суеверный, в доме свиста не выношу. Во всем остальном Сережа Рубинов — само совершенство. Всякий раз, когда он приезжает по моему экстренному вызову, то делает мне одно и то же замечание:

— Вся ваша проблема заключается в том, что вы относитесь к компьютеру, как к механизму. А это — одушевленное существо, живой организм.

На эту тему Сережа готов рассуждать часами и в тот день завел все тот же разговор.

— Ты знаешь, — поддержал я его на этот раз, — я бы и сам хотел, чтобы компьютер со мной поговорил. Я сейчас интенсивно собираю информацию на одну конкретную тему и чувствую, что мне не хватает обратной связи.

Я и впрямь ощущал эту нехватку. Разумеется, я знал, что «Интернет» является не только блестящим банком данных, но по нему можно переговариваться с абонентами из самых далеких стран. Однако мне никак не удавалось добиться того, чтобы интересующая меня информация была более четкой и целенаправленной. Вот этими своими сомнениями я и поделился с компьютерным волшебником. Он выслушал меня внимательно, даже свистеть перестал, потом сказал:

— Ладно, поделюсь кое-какими секретами. В «Интернете» важно не только уметь задать правильный вопрос, но и знать, где этот вопрос разместить — таким образом, чтобы на него обратило внимание как можно больше людей.

— Я надеюсь, ты не собираешься делать из меня хакера, — пошутил я.

— Для этого вы слишком плохо разбираетесь в компьютерных системах, — парировал Сергей. — Просто я хочу, чтобы «Интернет» заговорил с вами.

Последующие четыре часа я проходил ускоренные курсы, после чего, хотя и была поздняя ночь, принялся задело. Собственно, это была уже привычная журналистская работа, когда репортер задает свои вопросы, раскручивая, пусть и невидимого, но все же собеседника, направляя беседу в нужное русло. Теперь я уже не был пассивным сборщиком информации, покорно ожидающим, какой улов вынесет на мой берег система компьютерного поиска. Уже через два дня на мои вопросы стали поступать ответы. И их было не так уж мало. Впрочем, чему же тут удивляться. Проблема терроризма последнее время волнует практически все страны мира. Оставалось только дождаться, когда на мои призывы откликнутся те, кто вплотную занимается этой проблемой применительно к исламскому экстремизму.

Мой первый серьезный собеседник оказался москвичом. Он, правда, наотрез отказался назвать свое имя, пояснив отказ таким образом:

— В организации, где я работаю, не поощряют интервью западным изданиям без разрешения начальства. Мой же взгляд на проблему терроризма несколько расходится с мнением моего руководства. Но проблеме распространения в мире исламского фундаментализма и терроризма я уделяю большое внимание. Поэтому попытался проанализировать все, что опубликовано после взрывов в Ташкенте.

— А чем вызван ваш столь глубокий интерес?

— Я не сомневаюсь, что те многочисленные боевики, которые проходят обучение в чеченских лагерях Хаттаба и афганских лагерях Бин Ладена, рано или поздно применят на практике свое умение в России.

— Накаркать не боитесь?

— Ая повсюду только и слышу: «не каркай, не каркай». Но я не оракул и на кофейной гуще не гадаю. Совокупность фактов привела меня не к предположению, а к убеждению, что Россия станет местом проведения целой серии терактов. Но насколько я понимаю, вас сейчас больше интересует Узбекистан. Так вот, серия взрывов в центре Ташкента — беспрецедентна. Во-первых, потому что в новейшей истории аналогов тому нет. Во-вторых — взрывы произошли в столице страны, которая действительно является наиболее стабильным и динамично развивающимся государством в СНГ. Поэтому можно понять то обилие версий, которые породили эти взрывы.

— Вы говорите о тех версиях, которые расследуют спецслужбы Узбекистана? — задал я наводящий вопрос, пытаясь тем самым прояснить, насколько хорошо информирован мой собеседник.

— Я говорю о тех версиях, которые изо дня в день муссируются в прессе. Вы же понимаете, что в Узбекистане сейчас идет следствие и оттуда никакой информации пока получить невозможно — тайна расследования, ну и все прочее. Поэтому журналисты и аналитики составляют собственные версии. И чтобы не заплутать в дебрях ложных версий, необходимо уяснить два важных обстоятельства.

Масштаб акции свидетельствует о том, что ее готовили и осуществляли профессионалы. Для ее организации необходимы большие деньги, связи, опытные люди, а на всем пространстве СНГ наберется не более двух-трех десятков боевиков, способных осуществить подобную серию взрывов, Узбекистан является оплотом стабильности во всей Центральной Азии. Он цементирует регион и представляет собой труднопреодолимый барьер на пути проникновения в Центральную Азию экстремистской религиозной идеологии и наркобизнеса. Стабильный Узбекистан неудобен многим силам, в том числе афганским и таджикским наркобаронам, экстремистам в объединенной таджикской оппозиции, талибам, а также отдельным странам, которые не заинтересованы в существовании в регионе сильного самостоятельного государства. Им выгодно, чтобы Узбекистан был слабым, раздираемым конфликтами и противоречиями государством, как Таджикистан и Афганистан.

Исходя из этих обстоятельств, вполне обоснованным является предположение, что главной целью злоумышленников было испытать на прочность стабильность государства и продемонстрировать свои возможности. А главная мишень — президент республики.

Версия о «российском следе» взрывов в качестве мести за выход из Договора о коллективной безопасности не выдерживает критики, так же несерьезна версия о желании некоторых таджикских полевых командиров отомстить за былые обиды. Все-таки у них нет сил на проведение подобных терактов и средств недостаточно. Из всех возможных версий — всего их шесть, но при наличии фантазии можно насчитать и больше, — наиболее вероятны две: теракт организовали исламские экстремисты или пострадавшие в результате борьбы с коррупцией чиновники. Исключать объединение недовольных внутри Узбекистана нельзя, — он явно выделил интонацией последнюю фразу.

— Я бы хотел все-таки, чтобы вы мне прояснили некоторые противоречия в ваших рассуждениях. Вы утверждаете, что в лагерях Хаттаба и Бин Ладена проходят обучение тысячи исламистов, и тут же говорите, что на всем пространстве СНГ найдется не более двух-трех десятков тех, кто способен осуществить акцию, подобную ташкентской. Вы говорите о том, что Узбекистан, как оплот надежности и стабильности в регионе, вызывает зависть и раздражение многих внешних противников, и тут же ведете речь о возможности некоего внутреннего заговора.

Я просто пытаюсь объективно проанализировать все существующие версии, не более того. Да, конечно, след обученных в чеченских и афганских лагерях боевиков более заметен, но нельзя же напрочь исключить возможность того, что ташкентские взрывы были осуществлены при организационной поддержке той внутренней оппозиции, которая считает себя загнанной президентом Каримовым в угол. Как нельзя полностью исключить и то, что все произошедшее явилось результатом акции, организованной спецслужбами Узбекистана. Но, повторюсь, мне лично кажется, что след тянется из Афганистана и Чечни. Давно уже не является секретом то обстоятельство, что деятельность исламских экстремистских организаций ведется на деньги, получаемые от наркобизнеса. По его размаху Афганистан уже опередил Колумбию. Сегодня там на полную мощность работают 18–20 фабрик-лабораторий по производству героина, одного из самых дорогостоящих и прибыльных видов наркотиков. В Афганистане, а также в отдельных областях Таджикистана производство наркотических средств является основной отраслью экономики. При этом уместно напомнить, что в прошлом году оборот мировой наркомафии составил 500 миллиардов долларов. Из этой суммы вполне могла быть выделена некоторая часть, чтобы задействовать полсотни или сто человек, необходимых для проведения акции подобного масштаба. Что касается исполнителей, то учебных заведений, где готовят террористов-профессионалов такого класса, в мире не так много. Узбекистан постоянно напоминает об опасности мировому сообществу со стороны исламского экстремизма и наркобизнеса. Взрывы в Ташкенте лишний раз подтвердили актуальность этих проблем.

— Вы явно склоняетесь к одной из версий, но не исключаете и других, — продолжал я настаивать.

Я даже не исключаю, что истина, как это часто бывает, лежит где-то посередине. Но я не работаю ни в одной из спецслужб и являюсь, так сказать, аналитиком чистой воды. Я не ловлю преступников и не утверждаю, что обладаю истиной в последней инстанции. Вы просили поделиться своими соображениями сведущего человека, я на вашу просьбу откликнулся. Суть не в том, кто конкретно совершил данный теракт, а в том, что терроризм захватывает весь мир, он становится проказой теперь уже не только XX, но и XXI века. Президент Узбекистана Ислам Каримов абсолютно прав, когда говорит, что против борьбы с терроризмом должно объединиться все мировое сообщество. Но каждый предпочитает бороться в одиночку и глушить свои локальные взрывы. Россия в этом отношении не исключение. Если бы наши правители прислушались к тому, что говорит Каримов, то не отделывались бы ничего не значащими официальными бумагами, а принимали совместные меры против чеченской и афганской угрозы. Кстати сказать, покопайтесь в биографиях двух главных бандитов — Бин Ладена и Хаттаба, вам многое станет ясным. Правда, данных о них очень немного, но кое-что, я думаю, собрать можно.

Прошла пара дней, и на связи со мной оказалась Германия.

— Дитер Гольдфарб, политолог, — на сей раз сам представился мой собеседник, не ожидая вопросов. — Я несколько лет работал в Советском Союзе, много раз бывал в азиатских республиках и в Афганистане. Правда, последние годы я не имею языковой практики и боюсь, что мой русский язык оставляет желать лучшего.

— Ну что вы, Дитер, вы прекрасно говорите по-русски, — искренне возразил я и тут же задал вопрос: — А что, Германию тоже волнуют события, которые произошли в Узбекистане?

— Дело в том, что в Германии живет достаточное количество выходцев из Турции и Узбекистана. Я не имею в виду немцев, а говорю о представителях коренной национальности этих стран. Покуда узбекские оппозиционеры, как они сами себя называют, пытаются бороться с существующим в их стране режимом на страницах газет и в радиопередачах, на это можно смотреть со снисхождением. Но моему правительству и моему народу очень бы не хотелось, чтобы в нашей стране получили приют заговорщики, способные на осуществление террористических акций.

— Если я правильно понимаю, почему вы откликнулись на мою просьбу, то вы, как политолог, анализировали события, которые в феврале произошли в Ташкенте…

— Да, я собрал немало информации, и хотя она очень противоречива, все же позволяет делать какие-то выводы, — ответил Дитер. — Один из представителей узбекской оппозиции в Германии — я бы предпочел не называть его имени, так как не имею от него на это согласия, — утверждает, что люди там боятся говорить правду. Но из Узбекистана поступает достаточно много материалов, и я думаю, что в создавшейся ситуации эти материалы носят достаточно правдивый характер. Давайте попытаемся определить те силы, которые могли бы быть причастны к взрывам. Могут ли это быть живущие на Западе и получившие здесь политическое убежище некоторые члены оппозиции узбекскому правительству? Вряд ли. У них нет для этого необходимых материальных средств, связей и специалистов. Да и вообще маловероятно, чтобы они решились прибегнуть к методам борьбы, которые никогда не проповедовали и к которым никогда не призывали. Тем более, что даже за причастность к террористической деятельности, как известно, можно угодить не только за решетку, но и быть высланным из стран, которые их приняли и которые их содержат. А им, людям в большинстве немолодым, небогатым и обремененным к тому же семьями, подобная романтика вряд ли по душе.

Следующей группой, которую вне всякого сомнения уже процеживают сотрудники спецслужб Узбекистана, являются недавние и даже действующие высокопоставленные и весьма могущественные чиновники.

Следующие возможные заказчики и исполнители взрывов в узбекской столице — это мусульманские фундаменталисты, не желающие смириться с тем, что Ислам Каримов взял курс на строительство светского государства. Буквально накануне ташкентской трагедии господин Каримов, отвечая на вопросы корреспондента газеты «Туркестан», заявил: «В отдельных исламских государствах существуют определенные организации, поставившие своей целью восстановление средневекового мусульманского халифата. Они обладают большими средствами и возможностями идеологического влияния: их стремления заключаются в том, чтобы на основе политизации исламской религии взять власть в свои руки, установить свое государство… По их мнению, между государствами, где проживают мусульмане, не должно быть никаких административных границ, и все эти государства должны управляться из единого халифатского центра… Естественно, мы не можем допустить и не допустим подобных враждебных происков».

Иной момент, на который следует обратить внимание, это все чаще звучащий в республике тезис о том, что «приобретая независимость, Узбекистан постепенно становится зависимым от всех», — продолжил господин Гольдфарб. — Но все дело в том, что лично президент Каримов, обладая твердым, властным характером, зависеть от кого-либо и в чем-либо ни в коем случае не хочет. Об этом он заявлял неоднократно. Но не будем при этом забывать, что Узбекистан не стал менее лакомым куском не только для тех, кто хочет отсюда вывозить продукцию, но и для тех, кто хочет ее сюда ввозить. Поэтому представляется, что далеко не случайно появление в некоторых российских и западных изданиях целой серии статей, в которых совершенно бездоказательно, но весьма настойчиво утверждается, будто бы заметный в мире бизнеса узбекистанский предприниматель Гафур Рахимов «связан с колумбийской наркомафией». Впрочем, на это можно было бы и не обратить внимания, отнеся все к попытке неких сил скомпрометировать Рахимова, если бы на Западе, в том числе и в Германии, не прошел мельком слух о некой причастности Рахимова в заговору. Каким образом бизнесмен мог быть причастен к теракту, не пояснялось, но таинственные слухи подчас действуют на сознание куда сильнее фактов хорошо обоснованных. Сообщалось только, что после массированной атаки в прессе на Рахимова, буквально спустя пару недель в Ташкенте гремят взрывы. В этой связи закономерен вопрос: против кого направлена эта информационная кампания на самом деле? Стабильная ситуация в Узбекистане не по душе, видимо, многим. Наступление на республику ведется широким фронтом с использованием различных методов и средств — теперь это совершенно очевидно.

— Дитер, но все же есть версия, к которой склоняетесь лично вы?

— Если вы формулируете вопросы с такой прямотой, то позвольте и мне задать вопрос. Я ведь не знаю, с какой целью вы собираете этот материал.

— Я когда-то жил в Узбекистане, меня волнует, что происходит в этой стране, где от терактов погибли люди. Честно говоря, не знаю, какие формы примет мое исследование. Быть может, это будет серия статей, возможно, даже книга.

— Ну что ж, это интересно. Отвечу теперь на ваш вопрос. У меня есть своя версия, но я предпочел бы о ней не говорить, дабы никому не навязывать своего мнения. Я давно не был в Узбекистане, мои выводы основаны главным образом на материалах прессы. Если следствие в Узбекистане будет вестись объективно, а не подгоняться под кем-то поставленные условия задачи, то узбекские правоохранительные органы сами ответят на все вопросы. Полагаю, там работают достаточно квалифицированные специалисты.

— Но вы также полагаете, что этим специалистам кто-то может ставить, как вы сказали, особые условия?

— Это совершенно бестактный вопрос, — сухо заметил политолог Дитер Гольдфарб, — я, кажется, не давал вам повода к таким обвинениям.

— Не обижайтесь, Дитер, — поспешил я оправдаться, — Я вовсе не имел в виду ничего дурного в отношении вас. Скажу вам честно, я несколько запутался. Объем информации настолько велик и так разноречив, что мне никак не удается выбраться из этих дебрей и составить какое-то четкое мнение.

— Ну что ж, в таком случае позвольте дать вам добрый совет. Поговорите не с коллегами-журналистами и не с политологами, а с кем-нибудь из тех, кто профессионально занимается борьбой с международным терроризмом и незаконным оборотом наркотиков. И обязательно поезжайте в Узбекистан. Я все же думаю, что там настолько озабочены случившимся, что после завершения следствия не станут скрывать от вас истины. В конце концов, сегодня уже всему миру должно быть ясно, что президент Каримов не зря пытался привлечь к центрально-азиатскому региону внимание всей мировой общественности, которая наконец должна выработать единую концепцию и определиться в общих целях борьбы с международным терроризмом.

 

Глава пятая. ТЕРРОРИСТ НОМЕР ОДИН

Я вынужден был на несколько дней прервать свое расследование мне предстояла давно запланированная командировка в Америку, которую я, при всем желании, никак не мог отменить. Если бы я знал, что американские встречи помогут мне и в сборе материалов по ташкентскому теракту, я бы помчался туда даже раньше запланированной даты.

В Нью-Йорке стояла невыносимая жара. Газеты ежедневно сообщали о несчастных, которые скончались от этой жары. Потребление прохладительных напитков в эти дни повысилось в несколько сот раз. В гостиничном номере было прохладно, так что выходить на улицу не хотелось. Но куда деваться от дел? В один из дней, когда уже почти все намеченное закончил, я встретился со своим приятелем и коллегой Александром Грантом. Саша — ведущий криминальной рубрики в газете «Новое русское слово», он автор нескольких книг, в качестве эксперта по правовым вопросам часто выступает на страницах американских газет, по телевидению. Когда мы встретились, я, что называется, на всякий случай спросил, не занимался ли он проблемой терроризма.

— Нельзя сказать, что вплотную, но кое-какой материал о террористе номер один собрал, — ответил Грант.

— О Бин Ладене?! — воскликнул я.

— О нем, — подтвердил Саша. — А что тебя, собственно, так удивило?

— Да я рыщу по всему «Интернету», перелопатил кучу материалов, но кроме отрывочных сведений ничего толкового пока не собрал. Поделись, друг.

— Ну, пожалуйста, только мне надо покопаться у себя в компьютере, кое-что в памяти освежить, может быть, вытащу какие-нибудь официальные документы, которые тебе пригодятся. Давай встретимся завтра, постараюсь успеть.

— Саша, только чтобы завтра — это было завтра, а не послезавтра, а то мне уже улетать пора.

— Ну вот, — рассмеялся коллега, — сразу берешь железной хваткой за горло. А если бы ты меня не спросил об этом самом Бин Ладене, так бы и уехал спокойно. Ну ладно, все сделаю к завтрашнему дню.

На следующий день мы встретились в условленное время. Грант достал из сумки дискету, сунул ее в компьютер и начал свой рассказ, изредка сверяясь с текстом, чтобы не перепутать фамилии, даты, названия.

— Ну, слушай:

«Шейх Усама Бин Мухаммед Бин Авад Бин Ладен, 1957 года рождения, родился в городе Джида, имеет родственников в Саудовской Аравии и Йемене, бывший подданный Королевства Саудовской Аравии (КСА), лишен подданства в феврале 1994 года за антигосударственную деятельность. Крупный бизнесмен, владеет торговыми фирмами в арабских странах, а также в Англии и Германии. Состояние оценивается в 100~ 150 миллиардов долларов США, из которых 35 миллиардов долларов вложено в экономику Судана. Бин Ладен участвовал в афганской войне. В то время он находился в пограничном с Афганистаном пакистанском городе Исламабаде, откуда поддерживал моджахедов оружием и другими средствами, руководил подготовкой и вербовкой арабских боевиков. Их называли «афганскимим арабами».

— В свое время много говорилось о связях Бин Ладена с ЦРУ. Честно говоря, по этому поводу мне так и не удалось выведать никаких подробностей, — посетовал Александр Грант. — Известно только, что после вывода советских войск из Афганистана он полностью порвал все связи с американцами, покровительством которых активно пользовался, и занял откровенно антиамериканскую позицию. Более того, объектами его основной террористической деятельности стали американские учреждения за рубежом. Бин Ладена подозревают в причастности к организации взрывов американских объектов в Эр-Рияде в ноябре 1995 года и в Дахране в июне 1996 года. До мая 1996 года он находился в суданской столице Хартуме, куда вслед за ним прибыло около семисот «афганских арабов», в полном составе вошедших в созданную и руководимую им организацию «Аль-Кайда».

Я тут тебе припас несколько официальных справок, которые составлены на Бин Ладена в спецслужбах разных стран. Перепишешь потом на свою дискету, — предложил коллега.

Из справки:

«Усама Бин Ладен имеет широкие международные связи. Поддерживает контакты с бывшим афганским полевым командиром йеменцем Тариком Алъ-Фадли. Б. Ладен исповедует ислам сунитского толка. Характеризуется как человек, не терпящий компромиссов и одержимый борьбой с «неверными». Наряду с суданцем Хассаном Ад-Тураби, тунисцем Рашидом Аль-Ганнуши, палестинцем Абдал-лой Аззамом и египтянином Омаром Абдель Рахманом, Бин Ладен может рассматриваться как один из основателей и идеологов современного международного исламского терроризма. После афганской и боснийской войн своей главной задачей считает построение «справедливого исламского государства на аравийской земле». Для этого, по его мнению, необходимо свергнуть короля Фадха и изгнать из стран Персидского залива военнослужащих западных государств».

В Афганистан Бин Ладен прибыл в мае 1996 года. Там он занимался подготовкой террористических акций, рассчитанных на достаточно долгую перспективу. Это были теракты против Королевства Саудовской Аравии (КСА), США, Израиля и Франции. Бин Ладен пользуется покровительством вождей афганских пуштунских племен, имеющих наибольшее влияние в южной части страны. Он поддерживает активные контакты с Кари Кадыром — руководителем совета моджахедов в горном Джелалабаде.

По данным американской разведки, на основании которых был нанесен ракетный удар по объектам в Афганистане, это был комплекс ладеновских лагерей в провинции Нангахар. Именно там он основал лагерь, в котором готовятся профессионалы военного дела, хорошо владеющие современными видами оружия и приемами рукопашного боя. Для работы в мусульманских странах ведется вербовка инструкторов и военных советников. Лагерь был создан на личные средства Бин Ладена, а также на пожертвования исламских экстремистских организаций. Инструкторы получают до 4 тысяч американских долларов в месяц. Последнее время в Нангахар-ском лагере обучались выходцы из Египта, КСА, Алжира и Афганистана, но костяк ударной группировки составляли примерно 1,6 тысячи «афганских арабов», которые вместе со своим лидером перебрались в Афганистан в мае 1998 года.

Из справки:

«В течение последнего десятилетия Усама Б. Ладен финансировал террористические организации сунитского толка, такие как, например, палестинские «Джихад» и «Хамас». Кроме того, в настоящее время активность Усамы Бин Ладена сконцентрирована на сплочении базирующихся в Афганистане разрозненных арабских террористических группировок и финансировании лагерей подготовки международных террористов. Отмечается установление им тесных контактов с ваххабистской организацией «Джаммаад-Уд-Дава-Ва-Сунна» с целью использования принадлежащих ей лагерей и баз для подготовки пополнения международных терорганизаций — «Аль-Джихад Интернешнл» и «Братья мусульмане».

Лагеря Бин Ладена в Афганистане располагают наиболее мощной материально-технической базой и опытными инструкторами. Лагеря специализируются на обучении боевиков минно-взрывному делу, разведке и связи, готовят «политруков» для ведения пропаганды среди населения.

По имеющимся данным, с Бин Ладеном установили контакт представители таджикской оппозиции. Они предложили Б. Ладену посетить контролируемые ими территории, чтобы конкретизировать потребности таджикской оппозиции в оказании помощи, определиться в ее размерах и каналах поступления. Организация Б. Ладена располагает хорошо налаженными и законспирированными структурами в ряде стран Ближнего Востока и Северной Африки. Ладеновские боевики воевали в Боснии, а если говорить о бывших советских землях, то они использовались в Таджикистане и Чечне. В Чечне и сейчас находится группа боевиков Б. Ладена, имеющих паспорта различных арабских государств и выполняющих функции военных консультантов.

Из справки:

«В первой половине 1997 года Усама Б. Ладен неоднократно встречался в Афганистане и с чеченскими эмиссарами, в ходе этих контактов была достигнута договоренность об использовании чеченских боевиков в обмен на финансовую поддержку. В частности, принявшие ислам европейцы должны были стать исполнителями терактов против французских и израильских граждан, в том числе официальных лиц. Чеченских боевиков предполагалось задействовать в интересах организации «Вооруженная исламская группа» и «Братья мусульмане». В Пакистане расположено большое число связанных с Б. Ладеном так называемых «благотворительных обществ и учреждений», деятельность которых направлена на организацию приема и подготовки добровольцев из числа моджахедов и других лиц, намеревающихся выехать в различные страны для «джихада».

По данным разведки, Б. Ладен направил своего представителя Абу Сайафа в чеченское Министерство иностранных дел с предложением разрешить примерно 20 своим сторонникам передислоцироваться в Чечню. Имелось в виду, что в Чечне они изучат русский язык, приобретут российские документы для свободы передвижения, а затем будут направлены в различные республики Центральной Азии. Американские газеты писали, что в начале этого года Усама Бин Ладен основал «Всемирный фронт джихада», объединив радикальные группировки исламских фундаменталистов Египта, Пакистана, Бангладеш и других арабских стран. К деятельности «Всемирного фронта джихада» его руководство планирует подключить некоторые исламистские организации республик Центральной Азии и Чечни. Так, в ходе контактов с представителями «Фронта» чеченский полевой командир Хаттаб предложил использовать свои опорные пункты для подготовки боевиков в обмен на финансовую помощь. По имеющейся информации в учебных центрах Чечни проходят подготовку террористы из международных исламских организаций. Обучают их там опытные инструкторы из Афганистана, Пакистана, КСА, Турции, Ирана и других стран. Все они имеют опыт участия в боевых действиях в разных точках планеты. В программу подготовки боевиков в лагерях Хаттаба включены основы проведения диверсионных терактов с использованием средств массового поражения — отравляющих веществ и бактериологического оружия, а также горючих смесей. Там даются навыки изготовления фальшивых дроку ментов, поведения на допросах в случае задержания. На примерах уже совершенных терактов отрабатываются приемы парковки автомобилей со взрывчаткой на мостах, в тоннелях, у различного рода коммуникаций и жилых домов. У здания посольств США в Найроби, в Дар-Эс-Сала-ме террористы поставили машины-бомбы».

— Ну ты, старик, гигант, такой обширной информации мне еще о Бин Ладене нигде не попадалось, — искренне восхитился я, когда Грант закончил свой рассказ.

Во-первых, спасибо на добром слове, а во-вторых, это еще не все. Я тут тебе припас парочку самых последних публикаций. Один англичанин пробрался каким-то чудом к Бин Ладену и опубликовал репортаж. Я, правда, сомневаюсь, что этим репортером был англичанин, но сути опубликованного это не меняет. А второй материал, который я для тебя добыл, меня самого поразил. Нашелся-таки и у Бин Ладена защитник, который считает, что действия этого бандита оправданы.

— Кто таков?

— Кто таков — не скажу, просто не знаю, но материал получен из России.

«Жизнь в бегах с Усамой Бин Ладеном, — читал я в первом сообщении. — По афганскому следу одного из самых разыскиваемых террористов.

Формада, Афганистан. Усама Бин Ладен, саудовский миллиардер, спланировавший и осуществивший взрывы посольств и военных объектов США, ведет жизнь тихого затворника, посвящая весь день молитвам и изучению Корана, в окружении сотен преданных и отлично подготовленных телохранителей. Английский журналист, чье имя не может быть названо из соображений безопасности, провел три недели в логове террористической организации Бин Ладена — об этом его репортаж.

Скрытый от посторонних глаз садами из апельсинов и олив, расположился в небольшой афганской деревне центр всемирной террористической организации Усамы Бин Ладена, которого в США обвиняют в сотнях убийств, в том числе и дюжины американцев. Афганский источник, не называемый по понятным причинам, сообщил, что вместе с Бин Ладеном живут три его жены и тринадцать детей. Бин Ладен вынужден постоянно перемещаться, предпринимая чрезвычайные меры предосторожности, чтобы не быть выслеженным спецслужбами США и многих других стран. Это пристальное внимание к нему вызвано его многолетним исламским «крестовым походом».

Главный лагерь Бин Ладена находится в миле от Формады — пыльной деревни недалеко от Джелалабада. При въезде в деревню у маленького моста на возвышении горной дороги расположен пропускной пункт талибов. Следующий пропускной пункт, контролирующий доступ в хорошо защищенный лагерь Бин Ладена, расположен слева от дороги. Подходы к его дому хорошо прикрывает протекающий с двух сторон Нингахарский канал. И в лагере, и во время частых перемен укрытия Бин Ладен ведет спартанскую жизнь. Источник, знающий привычки Бин Ладена, сообщает, что день он начинает до рассвета с традиционной утренней молитвы. После этого Бин Ладен завтракает финиками, медом и хлебом.

Он неприхотлив и старается не употреблять на обед и ужин традиционно жирных афганских блюд. Бин Ладен упражняется в воинском искусстве и упорно следует принятому расписанию молитв, даже когда ему приходится бежать.

Частая смена укрытий является необходимой для Бин Ладена — США самый большой из его врагов, но далеко не единственный. Бин Ладен всегда поддерживал и поддерживает исламских террористов и убийц в Алжире, Иордании, Чечне, Таджикистане и Египте. От Индии до России и Израиля секретные службы многих стран имеют серьезные основания охотиться за ним.

Америка обвиняет Бин Ладена в планировании взрывов в августе 1998 года американских посольств в Кении и Танзании, в результате которых погибли 200 человек и многие получили ранения. В отместку США осуществили ракетный обстрел лагерей для подготовки террористов в Афганистане и разрушили фабрику по производству химического оружия в Судане. США также подозревают, что Бин Ладен причастен к взрыву Всемирного Торгового центра в 1993 году и что при его непосредственном участии осуществлялись атаки на военные базы США и КСА и планировался взрыв авиалайнера на Тихом океане. После атаки ракетами «Томогавк» его лаге рей в Афганистане в августе прошлого года, его отношения с талибами ухудшились. Некогда приглашенный в качестве гостя, он теперь вынужден скрываться от агентов талибанов. Известно, что талибы в прошлом году намеревались предложить США помощь в аресте Бин Ладена в обмен на официальное признание их режима. Хотя этого не случилось, Бин Ладен теперь избегает обычных афганцев, которые считают его присутствие одним из многих несчастий, обрушившихся на их землю.

Официальные лица талибов придерживаются мнения, что Бин Ладен, родившийся в богатой саудовской семье, сумел избежать ареста своих банковских счетов и других источников финансирования. Источник из окружения сообщает, что ежедневные расходы Бин Ладена составляют 50 тысяч долларов США — сумма необходимая для жизни в бегах, которая предполагает содержание семьи и 250 человек «гвардии», финансирование деятельности военных лагерей, поддержку системы связей и управления организацией. Секретные службы США верят, что деньги его вот-вот закончатся, но факты свидетельствуют о том, что Бин Ладен располагает огромным состоянием. Малый круг приближенных Бин Ладена включает повара, личного муллу и физика, доктора Звахири, одного из самых преданных последователей и компаньона Бин Ладена.

Личная охрана Бин Ладена состоит в основном из суданцев, но есть среди охранников иракцы, пакистанцы, тунисцы, египтяне и выходцы из Саудровской Аравии. Все они преданы Бин Ладену, являются религиозными фанатиками, прекрасно вооружены. Вокруг лагеря, в укрытиях, расположен мобильный арсенал личной гвардии Бин Ладена — реактивные минометы, зенитные установки и ракетные комплексы различного назначения. Источник сообщает, что Бин Ладен никогда не отправляется в путь без огнемета и стингера, которые ЦРУ в восьмидесятых поставляло моджахедам для войны с советскими оккупантами. Не очень понятно, как можно использовать эти стингеры, потому что ЦРУ утверждает, что срок их использования давно истек и сейчас это просто кусок железа. Единственный способ общения с внешним миром, которым пользуется Бин Ладен, — спутниковый телефон. Но для тайной связи Бин Ладен использует связных. Часто это его телохранители, которые пересекая соседние страны — Иран, Пакистан или Туркмению, — осуществляют разовые телефонные звонки для информации. Его связь с миром поддерживается постоянно. Лидеры талибов дистанцируются от него, за являя, что его нет на территории, контролируемой талибскими войсками. Но несколь-ко высокопоставленных талибских командиров сообщили, что для большинства официальных лиц предположительные места нахождения и перемещения Бин Ладена не являются тайной. В случае срочной необходимости Бин Ладен и его гвардия перемещаются на тойотовских пикапах, под белым флагом милиции — одного из самых страшных подразделений движения талибанов, что позволяет им беспрепятственно проезжать талибские пропускные пункты.

Бин Ладен редко выступает в СМИ. Единственное интервью с ним транслировал хат-табский спутниковый канал в прошлом году, сразу после американской атаки на его афганский центр.

В этом интервью Бин Ладен повторил свой призыв к «джихаду» против американцев и приказал атаковать американские «мишени». «Американцы насилуют и захватывают наши земли и разворовывают исламскую собственность, а когда получают ответ, кричат о терроризме», — сказал он по поводу присутствия 5 тысяч американских солдат в Саудовской Аравии, гражданства которой он лишен. В этом году США включили Бин Ладена в список десяти самых разыскиваемых преступников и пообещали 6 миллионов дол ларов за информацию, которая поможет его арестовать.

В прошлом году США нанесли ракетный удар по деревне Бора, расположенной в четырех часах пути от Формады. Недавний визит в лагерь, который укрыт в пещерах окружающих холмов, свидетельствует об отсутствии какой-либо военной активности. Местные жители обратились к руководству талибов после ракетных атак, обеспокоенные их возможным повторением из-за соседства с лагерем. Талибы вынуждены были закрыть этот лагерь».

Если предыдущее сообщение я прочел с интересом, который вызвала его информационная насыщенность, то второй материал меня попросту поразил:

«Американское правительство заклеймило на весь мир мультимиллиардера Усаму Бин Ладена как террориста, — вещал неизвестный источник. — Даже глава Афганистана мулла Бурхануддин Раббани вынужден был высказать свою точку зрения по этому поводу: «Усама наш гость и защищать его — наша обязанность». Америка предъявляет Усаме три обвинения:

L Убийство американских солдат в Сомали. 2. Взрыв бомбы в саудовской столице Эр-Рияде.

3. Его угрозы убивать американцев по всему миру.

Усама не отрицает эти обвинения. Более того, он не собирается извиняться за них. В ряде газет, издающихся на Ближнем Востоке, было опубликовано интервью с Усамой, которое он дал арабскому корреспонденту в одном из закрытых для западных журналистов районах Афганистана. В интервью представлен объективный ход событий, который вынудил миллиардера Усаму Бин Ладена взять в руки автомат Калашникова, нацелить его на Америку и начать жизнь в военном лагере. В действительности Усама имеет все законные права взять в руки оружие, поскольку «все СМИ и средства лоббирования находятся в руках его оппонентов, которые начали на него охоту». Автомат и секретный лагерь — это его последняя опора. Из интервью следует, что позиция Усамы характеризуется тремя точками зрения:

1. В более широком взгляде на исламский мир;

2. В региональном взгляде на Персидский залив;

3. В осмыслении кризисной позиции Саудовской Аравии в мире.

Усама посвятил большую чась своей рискованной жизни «джихаду» за освобождение Афганистана, УЧАСТИЮ В МНОГОЛЕТНЕЙ ВОЙНЕ И ПОДГОТОВКЕ ТЫСЯЧ МОДЖАХЕДОВ.

Он, не считаясь ни с чем, тратит свое драгоценное время, деньги и здоровье во имя «джихада». Когда Америке было выгодно, она полностью поддерживала афганских моджахедов. В то время молодые мусульмане со всего мира приезжали в Афганистан, чтобы пройти подготовку для участия в «джихаде». Когда война с СССР была закончена, все молодые мусульмане, горя любовью к Аллаху, были устремлены к духовным ценностям и высоким целям, провозглашаемым исламом и его законами.

Когда советские войска ушли к себе домой, потерпев поражение, Америка полагала, что молодые мусульмане вернутся назад в свои страны, и, вспоминая о себе, как о наемниках, они будут радоваться, увидев свои фотографии, опубликованные в газетах. Но этого не случилось. Наоборот, молодежь сохранила горение в своих сердцах, чтобы покончить навсегда с захватнической системой неверных и утвердить исламские законы шариата. Американские идеологи тотчас же придумали новую стратегию, назвав моджахедов террористами, которых они до этого называли борцами за свободу.

Видя, какие трудности могут возникнуть в получении убежища для преследуемых молодых борцов, Усама не смог оставаться в стороне и встал на их защиту. Он приехал в Судан, чтобы оказать помощь и дать совет исламскому правительству. Конечно, Усама не мог встречаться со своими моджахедами и оказывать им всем помощь, однако обеспечил их психологическую поддержку, создав для этой цели особый лагерь. Этот лагерь находится в Афганистане, в котором Усама живет в качестве гостя. Здесь он недосягаем для международных служб безопасности. И восхищение Усамой моджахедами растет день ото дня, поскольку его призывы убивать каждого американца значат не меньше, чем американские атомные бомбы.

В отношении Персидского залива Усама заявляет, что американцы распространяют на арабов свои болезни, внедряя свои вооруженные силы в Залив. Америка обеспечивает безопасность прежде всего Израилю, внося смуту среди арабских стран всеми имеющимися у нее средствами и выкачивая их нефтяные богатства. Требования Усамы к Америке состоят в том, чтобы США и их союзники вывели вооруженные силы из Залива и прекратили эксплуатировать природные богатства арабов. Америка не должна мешать арабам стать независимыми.

Именно вследствие этих обстоятельств торговый князь из потомственного семейства торговцев Бин Ладен был вынужден взять автомат Калашникова и нацелить его на супердержаву — Америку. Не исключено, что он может стать новым лидером партизан в борьбе за независимость Персидского залива. Автомат Усамы Бин Ладена нацелен на врагов ислама!»

— Вот уж не думал, что кто-то в России, если это действительно материал из России, может всерьез поддерживать идеи этого бандита, — сказал я, обращаясь к Гранту после того, как прочел принесенные им документы. — А как ты думаешь, в ташкентском теракте может быть след Бин Ладена? В общем-то, как я теперь уже не сомневаюсь, узбекские экстремисты проходили боевую подготовку в Афганистане, но вот были ли они в лагерях террориста номер один, это пока неясно.

— Я ведь ташкентским делом почти не занимался, — ответил Грант. — Опубликовал несколько информации по оперативному поводу и все, пожалуй. И вообще так глубоко не копал. Это тебе надо со спецами поговорить, с теми, кто давно занимается борьбой с терроризмом, причем на самом высшем уровне.

— Да где ж мне найти таких? Помог бы ты мне с ними встретиться.

«Помог бы», — передразнил он меня. — В отделы по борьбе с терроризмом ЦРУ и ФБР ты так просто не попадешь, чертову тучу всяких пропусков и допусков надо оформить, а на это уйдет не меньше месяца, а то и больше. Хотя, знаешь, что можно попробовать? Существует Ассоциация бывших работников ФБР. Эти ребята освобождены от обета молчания и, бывает, встречаются с журналистами. Иногда выбалтывают что-нибудь полезное. Вот с кем-то из них тебе и надо повидаться. Но на организацию такой встречи тоже уйдет пара-тройка дней, а ты же стонал, что тебе завтра улетать надо.

— Ну ради такой встречи я бы и задержался.

— Ладно, попробую, хотя твердо обещать тебе ничего не могу, — сказал, прощаясь со мной, Грант.

Последующие два дня я выслушивал от него туманные «звоню, пока ничего конкретного, но и категорического отказа тоже нет». На третий день он обнадежил меня радостным, хотя каким-то не очень конкретным известием:

— Завтра после обеда, скорее всего ближе к вечеру, тебе позвонят в номер. Так что сиди в своей прохладной гостинице и носа не высовывай.

— Кто позвонит-то?.. — попытался я уточнить, но Саша бесцеремонно прервал меня.

— Слушай, ты попросил, я созвонился, дальше мое влияние уже не распространяется. Твое любопытство, слава Богу, вызвало если не одобрение, то как минимум понимание. А кто тебе позвонит и что скажет — не знаю. Наберись терпения.

Надо ли говорить, что, вернувшись к себе в номер после завтрака, я в этот день из него уже не выходил. И каждый раз, сметая по дороге какие-то пуфики, бросался к звонившему телефону.

 

Глава шестая. ПАУТИНА

Долгожданный звонок раздался около восьми вечера.

— Мне передали вашу просьбу, — без всяких предисловий начали со мной разговор. — Можем встретиться. Часов одиннадцать вечера вас устроит?

— Меня любое время устроит, — поспешил заверить я. — Скажите, где и как я вас узнаю.

— Узнаю я вас сам, — пообещал собеседник. — А вот где, надо подумать. Вы Всемирный Торговый центр знаете?

— Это тот, что взрывали арабские террористы?

Он самый, — усмехнулся незнакомец. — Там напротив есть небольшой бар, так что разговор о терроре с видом на объект терроризма будет у нас весьма символическим. — И он принялся объяснять мне, где находится этот бар, сказав на прощанье: — В этом баре одно-единственное окно и возле него стоит один столик. Я постараюсь его заказать, и если этот стол будет свободным, садитесь за него. До встречи.

За полчаса до назначенного времени я уже был на месте и занял свободный столик у окна. Народу в баре было немного — вечерние посетители, видимо, разошлись, а для поздних завсегдатаев было рановато, они подтягиваются в такие местечки не раньше полуночи. Ровно в одиннадцать колокольчик над дверью издал мелодичный звон и в бар вошел ничем не примечательный господин. Не оглядываясь по сторонам, он подошел сразу ко мне и, сев напротив, кивнул головой в знак приветствия:

— Насколько я понимаю, вы ждете меня.

— Насколько я понимаю, жду вас, — в тон ответил я ему.

— Так что вы ищите, мистер? — спросил незнакомец.

Вот так, с бухты-барахты рассказывать незнакомцу о своих планах и сомнениях было как-то не очень сподручно, но особого выбора у меня не было. Впрочем, через несколько минут я уже забыл о своих сомнениях — что-что, а внимательно слушать этот господин умел. По его глазам видно было, что он живо реагирует на все сказанное, хотя за те полчаса, что я довольно путанно изъяснялся, он не задал мне ни одного вопроса. А когда я наконец умолк, незнакомец неожиданно спросил:

— Что для вас заказать? Лично я предпочитаю

мексиканское пиво.

— Вообще-то это я вас пригласил, так что вопрос, какие вы предпочитаете напитки, следовало задавать мне.

— Не будем торговаться по пустякам, тем более вы здесь — гость. Я имею в виду страну, а не это заведение, — пояснил он.

— Тогда пусть будет пиво. Кстати, давайте все-таки познакомимся, а то я даже не знаю, как к вам обращаться.

— Ну, мне ваше имя известно, а меня можете называть просто Стив. Кое-кто из террористов и крупных наркодельцов были знакомы с парнем, называвшимся Стив, и, поверьте мне, у них от этого знакомства наверняка остались самые отвратительные воспоминания.

— Послушайте, Стив, я занимаюсь журналистикой уже тридцать лет, и за все эти годы я так не «наелся» всяких секретов, как за эту пару месяцев. Почти все, с кем мне приходится разговаривать, либо скрывают свои имена, либо просят не указывать их в печати.

Это вполне понятно, — не обиделся на мой резкий тон Стив, и улыбка при этом у него была замечательная, открытая и какая-то совершенно обезоруживающая. — Есть две основные причины. Кто-то попросту боится, потому что у террористов очень разветвленная сеть во всех странах и следят они за всеми публикациями не менее тщательно, чем те, кто с ними борется. Кто-то просто имеет свою особую точку зрения, и хотя готов ее высказать, но не желает «засвечиваться» перед начальством. У меня же есть своя причина, и раз уж вас так коробят тайны, могу о ней сказать. Я много лет проработал в отделах по борьбе с терроризмом и наркотиками ФБР, но ушел из этой организации, и меня никто не сковывает в свободе обмена информацией. Теперь я работаю в одном из крупнейших частных сыскных бюро Америки, и в силу специфики своей новой работы мне просто не следует лишний раз афишировать свое подлинное имя. К тому же, как я вам уже сказал, большинство моих бывших «клиентов» знало меня именно под этим именем. Такое объяснение вас устраивает?

— Нет, конечно, но мне остается только принимать правила игры.

— Вы упрямый господин. Что ж, так даже лучше, — непонятно почему заметил он. — Ладно, продолжим. Будете спрашивать или хотите, чтобы я сам вам рассказал, что знаю? Кстати, не похоже, чтобы у вас был где-то спрятан диктофон, но на всякий случай предупрежу — не надо наш разговор записывать на пленку, ладно? У журналистов должна быть хорошая память, так что вы лучше запоминайте.

— Вы сказали, Стив, что работали в отделе по борьбе с терроризмом. А исламские боевики в поле вашего внимания когда-нибудь попадали?

Не когда-нибудь, а постоянно. Этот регион всегда был в поле моей служебной деятельности. И их угрозу миру я понимаю, надеюсь, намного лучше, чем все те политики, которые бубнят о лояльности, решении вооруженных конфликтов дипломатическими методами. Хочу вас кое во что посвятить для начала. У нас в отделе тоже были свои «голуби» и свои «ястребы». Названия, конечно, весьма условные, и все же четкое разделение было заметно. Часть из моих коллег считала, что борьба с террором должна быть локальной, или правильнее сказать — территориальной, то есть бороться с каждым конкретным проявлением должны в тех странах, где террористы провели какую-то акцию. Ну то, что на местах надо бороться, это понятно и не вызывает сомнений. Но такие как я считали и считают, что против этой заразы нужно вести широкое наступление всем миром. Нам возражали — тогда спецслужбам придется делиться своими секретами с другими странами, а это противоречит уставам спецслужб. Да какие к черту секреты. Их в мире уже не осталось. Кому надо что-то узнать, тот и так все узнает. Либо поворочает мозгами и выудит все в «Интернете» и в газетах, либо попросту купит за деньги — весь вопрос в цене. — Он пристукнул по столу пустой пивной кружкой, привлекая внимание бармена.

Дождавшись, когда перед нами поставили новые кружки с янтарным пивом, я задал ему вопрос, который на протяжении последнего времени задавал уже множество раз:

— Вы анализировали ситуацию с ташкентскими взрывами?

— Она мне известна. Не скажу, что я анализировал ее как-то особо, но готов это сделать сейчас вместе с вами. Какой вы обладаете информацией?

— Не думаю, что у меня ее слишком много. Следствие в Узбекистане заканчивается, я перед вылетом в США видел информацию о том, что скоро будет суд. Но кое-какой материал я все же за два месяца собрал.

— Будем надеяться, что этого вполне достаточно, чтобы представлять общую картину и составить собственное мнение, — заметил Стив.

— Дело в том, что я впервые соприкоснулся с этой проблемой вплотную, и мой взгляд слишком поверхностный для того, чтобы уже иметь собственное мнение, — поделился я сомнениями.

Не прибедняйтесь. Главное — не прятаться от проблемы и не бояться собственных выводов. Это не менее важно, чем умение признаваться в собственных ошибках. Ну ладно, начнем с начала. Угроза терроризма существовала в Узбекистане уже много лет, а не два-три года, как считают сейчас некоторые теоретики. Насколько я знаю, наиболее трезвые политики в Узбекистане и прежде всего президент отдавали себе в этом отчет. Боюсь только, что даже среди своих сторонников они не находили поддержки. Хотя это как раз легко объяснимо. В странах, где уже забыли, что такое война, обычно царит благодушное настроение, там думают, что взрывы могут греметь где угодно, только не у них под окнами. И, кстати сказать, те, кто занимается планированием террористических акций, этот фактор используют весьма умело. С этим вы согласны?

— Теоретически согласен, хотя у меня нет никаких фактических доказательств тому, что вы сейчас сказали.

— Верно, — снова улыбнулся Стив. — Мне нравится, когда возражают, так легче отстаивать свою точку зрения.

Семь лет назад Узбекистан стал независимым. Понятно, что в новом государстве механизмы правления, политической системы, экономики — все это только предстояло определить. Без ошибок и сбоев такие процессы происходить не могут. Так же не могло обойтись и без тех, кто, с одной стороны, был недоволен новым строем, с другой стороны, понимал, что для захвата власти момент самый подходящий. Но внутренней оппозиции — я веду речь о таких структурах, которые мог бы поддержать народ в целом, — в Узбекистане по сути не оказалось. Вернее, она попыталась зародиться, но поддержки не получила, поэтому и говорить о ней — только время зря терять. Другое дело, внешние враги. Они-то понимали, что теряют такой благодатный, богатый ресурсами край. Но и ломиться туда без подготовки тоже не осмелились. И подготовка эта началась с того, что они стали, ну по крайней мере попытались, раскачивать эту лодку идеологическими методами.

Вот теперь, мой друг, я прошу вас сконцентрировать все свое внимание. То, что я скажу, представляется мне весьма важным. Даже в спецслужбах многих стран считают, что террористические организации способны только на вооруженные преступления, взрывы, убийства и так далее. Это очень опасное заблуждение. В современных террористических службах действует очень сильная и чрезвычайно разветвленная идеологическая разведка и контрразведка. Сегодня по части дезинформации у них могут поучиться самые могущественные спецслужбы мира. Кто раздувал каждый уголек проявления внутренней оппозиции в западной прессе? Да конечно же те, кто исподволь готовил удар по Узбекистану. Какой-нибудь ничтожный даже не оппозиционер, а просто злопыхатель едва только слово успевал буркнуть, а в газетах уже появлялись статьи, полные самых животрепещущих подробностей. Я наблюдал за этим несколько лет и убеждался, что с каждым годом система проникновения нужной информации, а если уж совсем быть точным — то тщательно спланированной дезинформации, становилась все более совершенной. Дошло до того, что на некоторых отдельных лиц появились даже оповещения Интерпола.

— Но каким образом это могло произойти? Вы что, считаете, что кто-то из высшего руководства террористических организаций мог быть связан со спецслужбами?

Исключить это на все сто процентов нельзя. Но вы напрасно думаете, что при надлежащих разработках очень уж трудно протолкнуть дезинформацию в Интерпол. Скажем, появился неугодный объект или просто объект, при помощи которого нужно отвлечь внимание от чего-то или от кого-то. Информация о нем массированно распространяется в СМИ, загоняется в «Интернет», откуда она уже не исчезает в течение долгого времени. В Интерполе сидят аналитики, которые только тем и заняты, что отслеживают всякую криминальную информацию. Понятное дело, что Интерпол по сообщениям СМИ ордер на задержание, как правило (хотя бывают и исключения), не выдает, но уже человеку, попавшему под «обстрел» газет, перекрывают въезд в какие-то конкретные страны, в других странах за его продвижением следят. Чаще всего под такой удар попадают крупные политики и «неудобные» бизнесмены, в результате чего их дела страдают, а сами они терпят существенные убытки.

— В отношении политиков понятно, но какая террористам польза от того, что некий бизнесмен свернет свою деятельность? Что-то, Стив, я никак не уловлю связи.

Ничего страшного. Я сейчас постараюсь пояснить. А связи вы не улавливаете, потому что никогда с этой системой не сталкивались. Допустим, в некой стране успешно работает некий бизнесмен. Он не входит в конфликт со своими налоговыми властями, исправно отчисляет в государственную казну все, что ему положено. Именно такие люди чаще всего инвестируют различные общественные, культурные, спортивные проекты. Иными словами, их деятельность легитимно направлена на пользу госу дарству. Есть еще и побочный фактор. Бизнесмена в печати, как правило, не порочат в одиночку. Как только он попадает в поле зрения писак — пусть вас не обижает это словцо, — тут же находится «аналитик», который обвиняет правительство в коррупции с представителями бизнеса. Так что удар получается двойной. Для специалистов по разгадыванию этих загадок все определяется довольно просто, но таких специалистов в каждой стране не очень много. В большинстве случаев сначала разгорается скандал. А тем, кто запускает дезинформацию, только того и надо. Ведь когда скандал потухнет и выяснится, что предприниматель ни в чем не виноват, ни у кого не украл, никого не ограбил, налоги платил исправно, с правительственными структурами в сговор не вступал, тогда никто и не подумает перед ним извиниться или опубликовать статью, что все ранее сказанное — клевета.

— Уф, Стив, кажется, я все-таки сумел выбраться из этих дебрей и в целом система мне понятна. И все-таки конкретно с Узбекистаном я ее пока не могу увязать. Действительно, публикаций, порочащих Узбекистан, в западных СМИ было немало, но, по-моему, все они носили довольно разрозненный характер.

— Нет! — воскликнул Стив с такой горячностью, что из-за соседних столиков на нас даже стали оборачиваться. ~— К сожалению, всеобщее заблуждение в том и заключается, что подавляющее большинство считает так же, как и вы. А я анализировал эти процессы и могу теперь с уверенностью сказать, что это тенденция — целенаправленная акция, которая последовательно осуществлялась на протяжении многих лет. Более того, эту акцию вели сразу по нескольким направлениям. Порочили существующий в Узбекистане строй, порочили отдельных лидеров и даже отдельных граждан этой страны. Собственно, такое происходит не только с Узбекистаном, но и с другими странами. Но поскольку вас-то конкретно интересует Узбекистан, то я о нем и говорю. Тем более что проблемами именно этого региона, я ведь уже говорил, занимался довольно долго и плотно. Тут ведь есть и еще одна, очень важная проблема. Но послушай, приятель, мы уже говорим больше двух часов. Не устал ли ты? — незаметно и очень естественно перешел он на «ты». — Может, пожуем чего-нибудь, а то во мне от напряжения голод вдруг заговорил.

После непродолжительного спора я отстоял свое право сделать заказ, но поскольку кроме горячих сэндвичей здесь из съестного все равно ничего не было, то этим мы и ограничились.

— А проблема на самом деле очень важная, — продолжил Стив, будто и не прерывался на еду. — Наркотики! Узбекистан граничит с Афганистаном, это тебе наверняка известно. Эх, если бы ты хоть раз побывал в Афганистане, нам бы сейчас было проще разговаривать.

— Стив, я бывал в Афганистане, можешь не тратить времени на рассказ об этой стране.

— Да? — И он взглянул на меня с неподдельным интересом. — Ну что ж, можно действительно обойтись без лекции. Тем лучше. Большинство лидеров современных террористических организаций связано и с производством, и с незаконным оборотом наркотиков. Возьми хоть Хаттаба, хоть Бин Ладена, хоть кого еще. Кто-то задумывался, откуда у них такие несметные богатства? Пичкают нас россказнями о их якобы несметных наследствах. Чушь какая! Основные средства — от наркотиков. Причем заметь, они занимаются производством и торговлей наркотиков не для того, чтобы материально поддерживать свое движение, а как раз наоборот. Национальные и религиозные идеи служат прикрытием для их основного вида обогащения. Ведь очень удобно напялить на себя наряд идейного борца, которому за идею все должно прощаться, ибо его цель, как принято считать, оправдывает средства. А на самом деле это холодные и расчетливые торговцы «белой смертью», попробуй задень их интересы, вот тогда они покажут свое истинное лицо. Ты о Бин Ладене что-нибудь читал?

— Читал, хотя не очень много.

— Неважно, даже если ты прочел две заметки, то в одной из них обязательно описывалось, какой он ведет спартанский образ жизни, какие терпит лишения.

— Точно!

Да уж точнее не бывает. А ведь все эти публикации тоже организованы его идеологической службой. Он создает себе имидж борца, а на самом деле владеет миллиардами, нажитыми от производства и распространения героина. Но вернемся к Узбекистану. В этой стране правительство и спецслужбы делают все возможное, чтобы их территория не превратилась в перевалочную базу для наркотиков, идущих из Афганистана в Европу. Думаешь, не искали подходов, не сулили миллионные взятки чиновникам? Наверняка пытались кого-то подкупить. Но ничего не помогло. Если в Узбекистане и остались какие-то торговцы наркотиками, то так, мелочь. А в целом все ходы и выходы закрыты. А это уже не идеологическая борьба, не диспуты на тему, чья демократия лучше. Это прямые убытки. Причем многомиллионные. Ты знаешь, что такое ОГД? ~— спросил Стив.

— Если не ошибаюсь, это французский институт по борьбе и контролю за производством и незаконным оборотом наркотиков.

Не ошибаешься, — буркнул он. — А еще дурачишь старину Стива — говоришь, что у тебя не хватает информации. Ну ладно, шучу. Так вот, ОГД тщательно отслеживает всю информацию о наркотиках, а Интерпол, само собой, так же тщательно следит за всеми материалами ОГД. Года два назад в печати стали появляться публикации о том, что какой-то крупный узбекский бизнесмен — я, к сожалению, не помню фамилии, но если хочешь, могу уточнить, — связан с колумбийской наркомафией. Я бы, может, и не обратил внимания на это сооб — ение, если бы меня не удивил один факт. Чего ради понадобилось узбекскому бизнесмену вязаться с колумбийскими наркобаронами. Когда же это сообщение оказалось в поле моего внимания, я стал следить и убедился, что проводится какая-то очередная комбинация. Слишком много было публикаций об этом человеке, и в результате его имя оказалось в списках сначала ОГД, а потом и Интерпола. Первое, что мне пришло в голову, это то, что кто-то усиленно хочет переключить внимание с афганского наркобизнеса, вернее, отвлечь это внимание. Проанализировав многие материалы, я убедился, что в этом предположении оказался прав. Но, как выяснилось впоследствии, даже это было побочной целью. Уже через год — представляешь, целый год выжидали, чтобы нанести прицельный удар, — газеты обвинили высших правительственных чиновников в коррупции с наркодельцами. Вот это был удар. Схема не новая, но всегда бьющая наверняка. Как еще можно дискредитировать высшие правительственные слои, как не обвиняя их в коррупции и в преступлениях, связанных с наркотиками. Проходит время, в феврале в Ташкенте раздаются взрывы, в народе, естественно, бродят самые разные слухи, и вот тут-то в печати снова возникают разные фамилии и связанные с ними версии. Называют бывших правительственных чиновников, которые вроде находятся в активной оппозиции, снова упоминается тот же самый бизнесмен. Нет, никто напрямую не обвиняет их в участии или в организации заговора. Так, подбрасываются эти фактики в виде размышлений разных обозревателей, аналитиков, политологов. Понятно, что спецслужбы, ведущие расследование теракта, на это скорее всего внимания не обратят. Но ведь террористы стремятся к тому, чтобы все их действия, все без исключения, привели к дестабилизации обстановки в стране. И именно такие публикации с заранее запущенной дезинформацией вносят сумятицу в государстве, неверие в собственное правительство. А уж остальное можно доделать или, напротив, — упредить бомбами и взрывами. Это же настоящая паутина, которой опутывают целый народ, всю страну. И очень плотная, заметь, паутина, выбраться из нее бывает очень тяжело, поверь мне.

— Охотно верю. Хотя, признаться, всех масштабов и представить себе не мог. Но я хотел спросить, есть ли у тебя своя четкая версия, кто на самом деле стоит за взрывами в Ташкенте?

— Есть, есть у меня своя версия. Но у тебя уже, мой друг, глаза слипаются — время-то половина четвертого ночи. Так что давай разойдемся и продолжим наш разговор как-нибудь в другой раз.

— Ну что ты, Стив, я весь внимание, и спать мне совсем не хочется. К тому же, о каком другом разе ты говоришь. Самолет из Израиля летит до Нью-Йорка одиннадцать часов, ты что же думаешь, вот так это все просто — взял и прилетел. Я понимаю, ты не обязан меня просвещать, но прошу тебя, если ты устал, то перенесем нашу встречу хотя бы на завтра.

— Уже на сегодня, — устало улыбнулся Стив. — Ладно, пошли, — и он первым поднялся из-за стола. Уже на улице, вдыхая ночную прохладу, Стив сказал, задержав мою руку в своей: — По поводу того, что я не обязан тебя просвещать, ты глубоко заблуждаешься. Каждый из нас, если он может хоть что-то сделать для борьбы с этими подонками, должен и обязан это делать до последнего вздоха. О' кей, встретимся сегодня вечером в этом же баре, но раньше одиннадцати я выбраться снова не сумею. Так что приготовься к еще одной бессонной ночи.

По дороге в гостиницу я все вспоминал, с какой горечью произнес Стив слова о том, что бороться с террористами он обязан до последнего вздоха. Наверное, у него погиб кто-то из близких, может быть, товарищ по работе или еще кто, фантазировал я себе. А может быть, это были не такие уж и фантазии?..

 

Глава седьмая. БАНДИТЫ

На этот раз Стив уже сидел в баре, хотя я пришел за несколько минут до назначенной встречи. Перед ним стоял бокал с его любимым мексиканским пивом.

— Ну как, выспался? Тогда давай продолжим. Знаешь, не обязательно сидеть весь вечер в этом заведении. Можно выпить по бокалу пива и просто погулять. Сегодня, кажется, жара немного спала, вечером хоть есть чем дышать. Ты не против?

Я не возражал, и вскоре мы вышли на улицу. Перед нами высились небоскребы Всемирного торгового центра.

— Представляешь, если бы им действительно удалось взорвать эту махину так, как они планировали, сколько бы здесь людей погибло. Хотя погибло и так достаточно, — произнес Стив, и снова я уловил в его голосе горечь. — Так о чем ты еще хотел меня спросить?

— Мы говорили вчера о версиях по поводу…

— Да-да, я помню. Насколько я понимаю, ты собираешься ехать в Узбекистан. И правильно делаешь. Я не сомневаюсь, что там разобрались во всем. Тебе, конечно, начнут нашептывать самое разное: и что в теракте замешаны правительственные силы, и какие-то отдельные личности, и спецслужбы, но ты никому не верь. Слушай всех, но выводы делай сам. Когда ты во всем разберешься, ты вспомнишь старину Стива. Я тебе говорю точно — это исламские экстремисты, которые прошли обучение в боевых лагерях Хаттаба и Бин Ладена. Ну может, не у них конкретно, но у их подручных. Я не вмешиваюсь в вопросы религии, национальных убеждений — это не мое дело и не мое право. Но я убежден, что кого-то могли всеми этими призывами попросту одурманить, дать в руки автомат, посадить за руль машины, начиненной взрывчаткой. Но теми, кто посылал этих одурманенных на их грязное кровавое дело, руководил лишь холодный расчет. И запомни главное: нет на свете такой идеи, которая могла бы оправдать убийство. Убивают только бандиты, другого слова у меня нет.

— Но, Стив, ты вчера сам говорил, что эта акция готовилась долго, по твоим словам — несколько лет. Неужели здесь, в Америке, нашлись люди, которым об этом было известно, а в Узбекистане пребывали в полном неведении?

Он остановился как вкопанный:

— Ты что, серьезно так можешь думать?

— Нет, конечно, но я пытаюсь во всем детально разобраться, как ты и советовал только что. Ведь спецслужбы пропустили все же этот теракт? И в газетах уже об этом пишут.

— Кажется, с газетами мы вчера с тобой разобрались. Имей в виду, дискредитация спецслужб — это особая забота любого противника. Неверие народа в дееспособность и могущество спецслужб рождает в обществе самые дурные намерения. Давай-ка присядем вот в этом уютном скверике, и я тебе снова постараюсь кое-что втолковать, чтобы ты выбросил из головы всякие глупости, типа того, что кто-то мог не знать о подготовке теракта. Не знать об этом было невозможно. Но… Как ты думаешь, сколько процентов террористических актов, совершенных в мире, раскрываются?

— Не знаю, может быть около половины.

Славу Богу, хоть чего-то ты не знаешь. Так вот, в мире раскрывается не более трех процентов совершенных терактов, а 97 процентов остаются нераскрытыми. Даже когда какая-то организация берет на себя ответственность за ту или иную акцию, это вовсе не значит, что удается задержать исполнителей. Уж тебе-то за примерами далеко ходить не надо. Ты же живешь в Израиле, в стране, где теракты происходят чуть ли не ежедневно. И сколько из них удалось до сих пор предотвратить? Вот то-то же. Конечно, каждый пропущенный спецслужбой теракт — это минус в ее работе. Но каждый взрыв и каждый выстрел — это еще и опыт, который набирают спецслужбы в борьбе с терроризмом. Я уверен, что в Узбекистане обо всем знали, а пропустили потому, что наверняка были какие-то обстоятельства, изменившие планы террористов. У меня, например, есть основания утверждать, что акция, запланированная в Ташкенте, проводилась намного раньше намеченного. Но об этом тебе лучше всего расскажут в Ташкенте. Кстати, я сегодня кое-что проверил. Тебе нужно поторапливаться в Ташкент, если ты хочешь успеть побывать на суде над террористами.

— Как на суде? — опешил я.

— Да вот так. Завтра, насколько я узнал из официальных сообщений, суд в Ташкенте начинается. Но ты не переживай. Такие процессы за один день не заканчиваются, так что успеешь. И я тебе сказал об этом не для того, чтобы ты дергался. То, что следствие удалось закончить за такие короткие сроки, свидетельствует о высочайшем профессионализме работников узбекских спецслужб. Да я в их силе и не сомневался. Есть кое-какие факты, которые дают мне основания полагать, что моим узбекским коллегам удалось внедрить в среду террористов своих информаторов.

— Разведчиков?

— Ну хорошо, разведчиков.

— Стив, откуда тебе это может быть известно?

Не делай такие большие глаза. Я не шпион и уже говорил тебе, что в ФБР теперь не работаю. Но я хорошо разбираюсь в системе и по совокупности всех данных могу с большой степенью достоверности сделать тот самый вывод, который вызвал у тебя шок, а у меня вызывает восхищение.

— Вот как, — пробормотал я, пытаясь хоть как-то справиться со смущением и охватившей меня подозрительностью.

— Именно так, мой недоверчивый друг. Ты ведь заподозрил старину Стива в том, что он по-прежнему занимается разведывательной деятельностью и начнет тебя сейчас вербовать с целью получения рецепта самого вкусного еврейского блюда — фаршированной рыбы, — рассмеялся он. — Скажи, если я приеду к тебе в Израиль, ты накормишь меня фаршированной рыбой?

— Иди к дьяволу.

— Не поминай дьяволов к ночи, — улыбнулся Стив. — И не уходи от ответа, потому что я обожаю фаршированную рыбу. Ладно, слушай. Многие разведки мира, в том числе и американская, пытались, и не раз, внедрить своих агентов-информаторов в среду мусульманских радикальных кругов и экстремистских организаций. Практически все попытки ничем не закончились, а хороших толковых ребят потеряли уйму. Все дело в том, что это специфическая среда. Недостаточно обладать нужной внешностью и знать язык. Надо знать обычаи, изучить Коран, понимать образ мыслей и что-то еще такое, чего и словами не передать. Если ко всему этому добавить, что в каждом боевом лагере террористы живут замкнуто, а к руководителям и вовсе не подступиться без каких-то многолетних родственных или клановых связей, то становится ясно, что внедрение в эту среду разведчика — дело почти нереальное. Я не говорю сейчас о каких-то отдельных разведывательных акциях, которые дают отрывистую информацию, а веду речь прежде всего о постоянно действующем разведчике или разведчиках. Анализируя многие факторы, я пришел к убеждению, что узбекской разведке это все же удалось. Давай попробуем смоделировать предположительную схемку. Некто из рода верующих мусульман получил светское образование и понимает, какие беды несет терроризм и распространение наркотиков его стране. То есть я имею в виду, что этот некто должен быть человеком идейным, а не польстившимся на деньги или иные блага. Этот идейный человек, завербованный разведкой, внедряется в среду религиозных экстремистов. Скорее всего, это происходит сначала в самом Узбекистане, а затем он отправляется на учебу в один из лагерей, допустим, Чечни или Афганистана. Человек этот по складу ума и характера, безусловно, неординарный, и он не может не обратить на себя внимания, так как выделяется из общей массы — там же в основном люди весьма недалекие по своим умственным способностям, малообразованные, то есть те, кому легко задурманить мозги. Но наш герой, давай назовем его Абдуллох…

— Почему именно Абдуллох? — перебил я Стива.

— В террористических лагерях человек с первого же дня должен забыть о своем истинном имени. Ему присваивается кличка. Когда кличку с ходу придумать не могут, называют Абдуллох, что можно перевести как Раб Божий. Так вот, наш Абдуллох, несомненно, должен был привлечь к себе внимание. Конечно, его подвергали многократным проверкам, и он все прошел. Я думаю, что он сумел даже приблизиться к кому-то из весьма высоких главарей. Конечно, передавать информацию из таких лагерей и мест расположения террористов очень трудно, поэтому информация эта поступает нерегулярно, но все-таки поступает и дает возможность спецслужбе анализировать ситуацию и до какого-то предела держать ее на контроле.

— Стив, а ты не боишься, что если я опубликую твои выводы, то мы вместе подставим под удар этого редкого человека?

Я тебе уже говорил, что у террористов есть свой мощный аналитический центр. После провала ташкентской акции, — а она безусловно провалилась, так как их целью было физическое уничтожение президента и членов узбекского правительства, — на той стороне тщательно проанализировали причины провала. Наверняка были и технические сбои, но одной из причин того, что следствие в Узбекистане уже закончено и дело передано в суд, является хорошая информированность узбекской разведки. Поэтому теперь следует рассматривать всего три варианта. Либо разведчика расшифровали и после пыток казнили, либо его удалось вывести вовремя на свою территорию, либо, во что мне лично очень хочется верить, он настолько надежно законспирирован и так прочно вошел в среду своего нового обитания, что продолжает свою деятельность и сейчас вместе с руководителями террористов сменил местонахождение, но в любом случае находится рядом с ними. Нет, я не думаю, что мои выводы могут навести на чей-то след.

— Стив, ты так холодно и даже жестоко об этом рассуждаешь…

— Послушай, идет настоящая война, и не надо на этот счет питать никаких иллюзий. Разве тебе до сих пор непонятно, что, взявшись за эту тему и копая ее, насколько я понимаю, глубоко, ты и сам вступил в эту войну. На войне как на войне, нужно воевать и смотреть в лицо врагу. Если ты этого до сих пор не понял, у тебя еще есть время прекратить свою работу и выйти из этой войны. Я жалею, что был с вами, мистер, £толь откровенен, — заметил он неприязненным тоном.

— А я, мистер Стив, или как вас там зовут на самом деле, по-моему, не дал вам ни малейшего повода разговаривать со мной в подобном духе, — ответил я ему в тон.

Он хлопнул меня по плечу без всякого замаха, но так, что я чуть со скамейки не свалился.

— Как хорошо, что рассердился, — произнес он с явным облегчением. — Я боялся, что ты просто повернешься и уйдешь.

— А я думал, что ты способен только дуть декалитрами мексиканское пиво и лопать фаршированную рыбу. А у тебя не только аппетит хороший. Силы в тебе на двоих и башка варит. Хотя, может быть, это как раз от рыбы. Он смеялся до слез, а отсмеявшись, предложил:

— Ну ладно, давай мириться. У нас был трудный разговор, пойдем запьем его пивом.