Ни на вторую, ни на третью ночь сиятельные гости не беспокоили Магистра Города. Их вообще было практически не видно и не слышно. С остальными они предпочитали общаться через посредника, коим стал Юлий.

Не то, чтобы вампир жаждал исполнять эту роль, но таков был его долг. Правда, чем дальше, тем Юлий становился мрачнее. На третью ночь он попросил аудиенции у Алексы, и, конечно же, ему не отказали.

– К чему такая официальность, Юлий? - был первый вопрос Магистра Города. - Ты же знаешь, что можешь приходить в любое время.

– Не в этот раз, госпожа. Могу я поговорить с вами наедине?

– Что ж, ладно. Пойдем в мой кабинет, - кивнула Алекса, взглядом попросив Сергея оставить ее.

В кабинете Юлий еще раз поклонился со словами:

– Простите мне мою дерзость, но разговор касается высокопоставленных лиц, и факты недостаточно проверены. Но мой долг сказать об этом. Пусть я клана Феникса, но именно вам я давал клятву верности.

– Я тебя внимательно слушаю, Юлий, - ответила Алекса, уткнувшись локтями в подлокотники и подперев подбородок сцепленными пальцами.

– Вы знаете, что в последние дни я помогаю нашим сиятельным гостям. Имхотеп выбрал меня, и вы согласились. Таковы правила, и я вовсе не против. Но в последнее время обнаружилось обстоятельство, о котором я, как ваш преданный вассал, не могу умолчать. Пусть даже это поставит под удар мои отношения с кланом.

– Что ты узнал? - глаза Алексы подозрительно сузились.

– Вы сказали, что во время переговоров о визите, было заявлено, что прибудет глава клана Феникса и двое сопровождающих. Но у меня есть серьезные подозрения, что прибыл и третий сопровождающий. И его личность всеми силами пытаются оставить в тайне, равно как и сам факт присутствия.

– Это серьезный довод. Хотелось бы знать, на чем он основан.

– Мне стало известно, что вместе с багажом в покои Имхотепа был доставлен гроб. Даже скорее саркофаг. Доставлен с величайшей осторожностью. При этом ни Имхотеп, ни его сопровождающие в данном "ложе" не нуждаются. Но есть подозрения, что саркофаг не пуст. К тому же возле него установлено практически круглосуточное дежурство. Кстати, именно это и натолкнуло меня на мысль о том, что саркофаг имеет содержимое.

– То, что ты рассказал, весьма серьезно. Я еще наведу справки, но никто в Катакомбах не видел чужих. А если в саркофаге кого-то все-таки привезли, то почему его не выпускают? - задумалась Алекса

– Я рад, что вы мне поверили.

– У меня нет причин тебе не доверять. Ты лишь еще раз доказал, что верен мне.

– Спасибо.

– И все-таки напрашивается вопрос: к чему такая таинственность.

Честно говоря, Алексу не на шутку встревожило это известие. Возможно, причина в ожидаемом подвохе, так как все складывалось слишком гладко, или в природной подозрительности, но слова Юлия внушали большие опасения. Почему-то вспомнилась история с Кадамуном, который прибыл с единственной целью - убить Сергея, и ему это почти удалось.

– Я не знаю, - между тем вздохнул Юлий. - Имхотеп никому не дает отчета.

– Понимаю. Вопрос, что такое ценное может быть в саркофаге, что это необходимо было в тайне везти с собой.

– Саркофаг нужен для тела, вряд ли что-то еще, - логично предположил Юлий.

– Это ясно. А ты его видел? Как он выглядит?

– Мельком. Он скорее из дерева, чем камня. Черный. По бокам надписи и иероглифы. Похоже, смесь нашего языка с древнеегипетским. Почти во всю крышку алый феникс. Ручная работа. Весьма ценная.

– Да, похоже на реликвию…

– Больше ничего сказать не могу. Рад бы, но меня не посвящают.

– Я понимаю и ценю. Спасибо. Но тебе лучше вернуться к своим обязанностям. Если что новое узнаешь - прямиком ко мне.

– Хорошо.

– Иди. А мне надо подумать над всем этим.

Юлий тихонько вышел, и Алекса осталась наедине со своими мыслями. Весьма пасмурными. Менее всего ей хотелось идти на конфликт с чужим кланом, но, с другой стороны, что если бездействие приведет к ужасным последствиям? Нужно что-то делать, как-то прояснить ситуацию. Причем окольным путем. И речи быть не может, чтобы напрямую поговорить с Имхотепом. Тут недопустимы поспешные решения.

Прикинув и так, и эдак, Алекса решила, что ум хорошо, а два - лучше, поэтому велела позвать Сергея. А, чуть подумав, попросила заглянуть и Лазель.

Первым, как и стоило ожидать, явился возлюбленный Магистра Города. Ограничившись одним поцелуем, он сказал:

– Полностью к твоим услугам. Что нужно делать?

– Пока подождать. Садись.

– А что, мы еще кого-то ждем?

Вместо ответа дверь кабинета открылась и вошла Лазель. Быстро, стремительно. Окинув ее скупым взглядом, Сергей, сникнув, протянул:

– А, понятно.

Глава клана Инъяиль проигнорировала и эту реплику, и говорящего. Ее внимание было сосредоточено на Алексе. Вампирша спросила:

– Что-то случилось?

– Нет. Пока нет. Но появились некоторые… обстоятельства, которые нужно обсудить.

– Я тебя внимательно слушаю, - Лазель поближе придвинула один из стульев и оседлала его. Эта способность мгновенно чуять важное не раз помогала ей.

Алекса глянула на дверь, которая плотно захлопнулась под этим тяжелым взглядом, и начала рассказ. Пересказала то, что сообщил Юлий, добавив собственные размышления по этому поводу:

– Если все нормально, то к чему такая таинственность? Логично рассуждая, можно предположить, что раз есть гроб, то должно быть и тело, которое, похоже, весьма ценно. Но его никто не видел. Ни живым, ни мертвым. Правда, регулярно дежурят рядом. Вряд ли это прах любимой матушки Имхотепа, с которым он не в силах расстаться.

Сергей усмехнулся, а Лазель согласно кивнула:

– Да, это вряд ли. И такая таинственность, в самом деле подозрительна. Имхотеп - птица высокого полета, ему ни к чему кого-то скрывать, так как он может брать в сопровождение кого угодно.

– И что же он такое притащил? - фыркнул Сергей.

От этой фразы в кабинете повисло молчание, в котором слишком громко прозвучал почти шепот Лазель:

– Надеюсь, это не Вечный Феникс.

– Что, прости? - насторожилась Алекса.

– Какой еще, нафиг, Вечный Феникс? - это уже Сергей.

Лазель вздохнула, чуть прикрыв глаза, положила подбородок на руки, покоящиеся на спинке стула, и продолжила:

– Великий Феникс - хранитель клана Феникса. Эту легенду давно рассказал мне Тутанхамон.

При упоминании этого имени Сергей презрительно фыркнул, но Лазель словно не заметила этого.

– Еще раньше я слышала ее обрывки, но Тутанхамон рассказал наиболее полную версию.

Ее истоки, как и большинства наших легенд, восходят к Первейшей. К тем временам, когда наша раса только зарождалась.

Как известно, Первейшая создала десять вампиров, которые положили начало десяти кланам. В каждом из них проявились свои особенности. Клановые способности.

Эти десять первых вампиров, вкусивших крови Первейшей, были невероятно сильны. И, когда они ушли, их сила не ушла с ними, а приняла особые формы. Персонифицировалась. Так было и с кланом Феникса. Первая вампирша этого клана оставила после себя Вечного Феникса. Она сама могла обращаться в Феникса.

Эта способность на грани оборотничества, но Феникс - не обычная птица. Каждое его перо - это кусочек живого пламени, и, что главное, Феникс лишен чувств. Это сплошной холодный разум.

По легенде Вечный Феникс - хранитель клана, всепоглощающий Живой огонь, оберегающий своих членов. Как правило, Вечным Фениксом становится самый сильный вампир клана, обычно женщина. Она впитывает в себя суть Живого пламени. Но избранный, став Фениксом, через некоторое время засыпает, просыпаясь лишь тогда, когда в нем возникает необходимость. Так продолжается годы, столетия, тысячелетия. Но бывает, что Феникс погибает, так как он всегда в самой гуще кризиса. И тогда появляется новый Феникс, поэтому он Вечный.

Считается, что Феникс просыпается лишь в самое суровое для клана время. Очень редко Феникс жил, как обычный вампир. Но почти всегда, рано или поздно, вампирские способности исчезали. Фениксу не нужно пить кровь, он не нуждается в отдыхе. Существует мнение, что Феникс потому и засыпает, что ему становится скучно.

Я бы, конечно, не стала верить всему, все-таки Тутанхамон не самый надежный источник информации. Но в целом легенда такова, - закончила свой рассказ Лазель.

– Как-то это слишком неправдоподобно, - заметил Сергей.

– Нет, ну почему, - не согласилась Алекса. - Что именно тебя смущает?

– То, что, по сути, вампир превращается в живой факел, но это на нем никак не сказывается.

– Такова способность клана Феникса - призывать огонь в свои руки и управлять им, - пожала плечами Лазель.

– По сути, это клановое оружие массового поражения, - заключила Алекса.

– Вроде того.

– И если они привезли это сюда…

– То нам всем может наступить трындец, литературно выражаясь, - заключил Сергей.

– Зачем же так сразу. Конечно, и такую возможность нельзя сбрасывать со счетов. Но Имхотеп ведь клятвенно заверял, что намеренья у него мирные и дружеские.

– И ты этому веришь?

– У нас нет причин ему не верить. Подозревать - да. Но пока он не сделал ничего, выходящего за рамки, - заметила Лазель.

– Вот именно, пока, - хмыкнул Сергей. - А когда сделает, собственное, уже поздно будет.

– Все равно мы пока ничего не можем сделать, - вздохнула Алекса. - Он - глава клана, и уже это делает его практически неподсудным. Но раз он притащил столь мощное оружие, разве не должен был поставить нас в известность?

– Гипотетически - да, а практически… Практически заставить держать отчет главу клана может только Владычица Ночи. Все остальное - дань вежливости и деловым соглашениям между кланами. Именно поэтому я и считаю, что Имхотеп ничего не замышляет против нас. У него с моим кланом слишком долгие дружеские отношения, чтобы рисковать и класть их на чашу весов. Но, увы, пока мы не знаем, что может оказаться на другой чаше.

– То есть?

– Если Имхотеп преследует какой-то свой интерес… Бывают вещи, ради которых можно рискнуть всем. И я не знаю, что может быть таковым для него.

– Как же все это странно, - вздохнула Алекса. - В итоге нам лучше готовиться к худшему, то есть повысить бдительность до предела. Похоже, это единственное, что мы можем сейчас сделать.

– К сожалению, да.

– Черт бы побрал все! - фыркнул Сергей, и Алекса была с ним полностью согласна. Как ни странно, и Лазель тоже. Вслух же она сказала:

– Я попробую что-нибудь разузнать у нашего "посольства".

– Не стоит, Лазель, - тихая, почти безжизненная просьба.

– Почему?

– Это… это слишком обяжет… нас. Я разберусь.

– Глупости! Мы друзья, а значит, должны помогать друг другу. Я могу хоть что-то выяснить и не навлечь на себя подозрений. Во-первых, я знаю и Кетан, и Тана, а во-вторых, я тоже глава клана. У меня не так связаны руки условностями.

– Ты не хочешь оставить мне выбора, - мягко улыбнулась Алекса.

– Просто у меня хороший дар убеждения. Так ты позволишь мне?

– Не думаю, что тебе нужно мое позволение, - покачала головой Магистр Города.

– Это значит да?

– Да.

Сергей лишь хмурился, наблюдая за разговором, но не проронил ни слова. Может, он и был ревнивцем, но не дураком. Хотя ему очень не нравилось, что рядом с Лазель Алекса, его Алекса, становилась такой покладистой. Но сегодня он заподозрил, что и его возлюбленная, возможно, от этого не в восторге. Это внушало надежду.

– Ну, я пойду, моя дорогая, - заключила меж тем Лазель, направляясь к двери. - Как что станет известно - сразу сообщу.

Едва за ней закрылась дверь, как Сергей все-таки сказала:

– По-моему, ты слишком сильно ей доверяешь.

– Лазель не раз демонстрировала свои самые дружеские намеренья. Ты ей жизнью обязан.

– Ну, это еще как посмотреть.

– Все равно у нас нет другого выхода. Без Лазель нас тут вообще раскатают. Давай не будем больше это обсуждать.

Сергей видел, как у Алексы на лбу залегла жесткая морщинка. Значит, в самом деле, спорить не стоит, если не хочешь, чтобы спор вылился в ссору. На душе Магистра Города и в самом деле кошки скребли, а в голове вертелась только одна мысль: "Я надеюсь, это не будет стоить тебе слишком многого, Лазель!" - Алекса так не хотела жертв! Особенно со стороны подруги. Ведь вампирша так хотела оберегать ее. А выходит все совсем наоборот. От этого Алекса чувствовала себя безмерно виноватой. Но случаются ситуации, когда приходится просто подавлять это в себе.

Алекса спокойно могла пожертвовать собой, но теперь на ней лежала ответственность и за других. Она Магистр Города, и с высоты этого звания понимала, что Лазель поступает правильно. Они должны, обязаны предусмотреть все. А чувство вины всего лишь чувство вины. Каким бы огромным оно ни было.