Андре продолжал взрослеть, причем и как единорог тоже. И у него продолжали проявляться особые способности, в частности, пронзать пространство, но только в измененном состоянии, когда скорость становилась до полукилометра в секунду, увеличился радиус воздействия уже имеющихся способностей: силы, зоркости, чуткости к восприятию запахов. Но самое главное - начал меняться голос. У единорогов он не ломается, как у людей, а изменяется в свойствах.
Голос Андре стал тягучим, глубоким, завораживающим, его тембр воздействовал на саму душу и соблазнял ее. Причем действовал как на женщин, так и на мужчин. Хотя у последних было больше шансов сопротивляться.
То, что с учеником произошли какие-то изменения, Фаррио узнал случайно. Впервые он заподозрил неладное, когда Андре отвечал ему урок. Парень говорил, а маг чувствовал себя довольно странно: сердцебиение участилось, кровь взволновалась, а в голову начали лезть уж совсем неподобающие мысли. Поймав себя на том, что он больше разглядывает воспитанника, чем слушает, Фаррио прекратил урок и решил в срочном порядке навестить любовницу.
Второй случай произошел на одном из светских раутов. Маг наблюдал, как его ученик ведет беседу с одной из дам. Совершенно невинную по содержанию, но дама начинает дышать чаще, щеки заливает румянец, она томно облизывает губы и едва ли не в экстазе от Андре находится. Другая дама, видимо, более раскрепощенная, стала едва ли не вешатся на парня, который воспринял это с полным изумлением.
Понимая, что надо что-то делать, Фаррио поспешил увезти юношу домой, дабы поговорить и разобраться. Поэтому же повел Андре в собственный кабинет, который вместе с лабораторией и еще парой апартаментов был защищен от всех возможных способов подслушивания, в том числе и магических.
– Что-то не так? - осторожно поинтересовался Андре, усаживаясь в кресло.
– Если бы что-то! - хмыкнул Фаррио, устраиваясь рядом. - Неужели ты ничего не заметил?
– Например?
– Например, как изменялась в разговоре с тобой графиня Рилетто. А поведение виконтессы Страдо? Причем до общения с тобой они вели себя вполне адекватно.
– То есть?
– Что-то не так с твоим голосом. Он у тебя красивый и нормальный, как сейчас, но временами меняется и начинает пробуждать… желание. Причем как у женщин, так и у мужчин.
– Я не понимаю.
– Таким голосом ты можешь соблазнить и монахиню, всего лишь разговаривая с ней о погоде!
Щеки Андре заалели, он потупился, проговорив:
– Мать что-то рассказывала мне о "зове", но… но я не думал, что у меня он появится, и что… что будет действовать и на людей тоже.
– И тем не менее, это так. У нас появилось еще одно направление, в котором надо работать.
– Каким образом? Я никогда ни с кем не спал. Ну, в смысле соития.
Первой мыслью Фаррио было, что единороги воистину изумительные создания - его ученик даже не счел нужным смутиться, сообщая это, а второй - удивление:
– Как? Тебе уже двадцать два, и ты до сих пор… ни с кем?
– Да. Я же говорил, что единороги взрослеют медленнее.
– Но все мальчики в определенном возрасте…
– Мы перестраиваемся с меньшими перепадами.
– Что, даже не хотелось?
– Ну не то чтобы… Просто, наверное, еще рано.
– Ничего себе! Может, монахи в монастыре внушили тебе…
– Нет, конечно. Им ничего не удалось мне внушить, кроме грамоты, - усмехнулся Андре.
– Мальчик мой, надеюсь, ты понимаешь, что можешь обращаться ко мне с любой проблемой. Если тебя что-то смущает или есть какие-то вопросы… Возможно, ты стесняешься своей неопытности…
– Почему? Что есть - то есть. Зачем стесняться очевидного? - Андре откровенно не понимал, почему так стушевался учитель.
– Если тебя пугают возможные последствия…
– Их быть не может. Ты разве не знаешь?
– Я хоть и маг, но имел довольно ограниченные контакты с нежитью, как правило, мы не трепались за жизнь.
– Понятно. Дело в том, что к нам никакая зараза не пристает - мы ее легко перебарываем. А если говорить о случайной беременности… Только с другим представителем моего народа. Человеческие женщины не могут иметь от меня детей. Разве что ведьмы или что-то вроде, но это надо очень постараться, приложить усилия с обеих сторон.
– Вот почему единороги так редки.
– Ну да.
– Но если все так, то я вообще ничего не понимаю! Или у тебя железный самоконтроль или… с тобой что-то не так.
– Что именно? - удивился Андре.
– Возможно… - Фаррио замялся, но потом все же продолжил, - возможно, тебя интересуют мужчины.
– Нет, я бы не сказал. Просто… мы устроены немного по-другому. Возможно, все еще будет.
– Возможно?
– Ну, знаешь… я ведь никогда не видел взрослого единорога - мужчину. Я не знаю, какие они.
– И тебя это не волнует?
– Волнует, но, мне кажется, не так, как ты думаешь. Я же не знаю, как проходит последний этап взросления.
– Что, голос может быть лишь первой ласточкой?
– Возможно.
– Надеюсь, ты помнишь мои слова о том, что не стоит держать все в себе. Вредно.
– Ты хочешь, чтобы я побежал спать с женщинами? Рано.
– Ничего себе! Может, с физиологической точки зрения…
– Все нормально, - поспешил ответить Андре, и все-таки по его лицу пробежала какая-то тень. Заметив это, Фаррио продолжал настаивать:
– И все-таки, если…
Парень вздохнул, не дав ему договорить, и, выдержав полную неловкости паузу, заговорил сам:
– Фаррио, ты великий маг, но ты все-таки человек. А я - нет. Я существо, наделенное силой, которую следует держать под контролем. А в момент первого… соития я, наверняка, потеряю его. И что станет с бедной девушкой?
– Хм… Но остальных оборотней это не останавливает. Было немало случаев…
– Да, но не сразу же! Сложно контролировать то, силу чего полностью не знаешь. Я, конечно, не слишком-то люблю людей, но все-таки не хочу никого убить… вот так. Или испугать до полусмерти.
– Мальчик мой, есть достаточное количество женщин без предрассудков.
– Я знаю. Но все равно.
– Андре, мой дорогой, но если учесть, как твой голос временами влияет на прекрасных дам и не только, и как они на тебя вешаться начинают… Ты же с ума сойдешь, не имея выхода!
– Да… это может быть… проблематично, - вздохнул юноша. - Но я справлюсь, я научусь владеть голосом.
– Ох, мальчик мой.
На этом они разговор закончили, так как Андре не желал сдавать своих позиций. Поэтому Фаррио решил избрать другую стратегию.
Не прошло и недели, как Андре одним вечером обнаружил в своей спальне юное создание, не обремененное комплексами. Профессиональная куртизанка. Стоило Андре переступить порог, как нежные, но цепкие руки обвили его шею, а в уши полился жаркий шепот:
– Я уже заждалась! Но что же ты? Мне говорили, что ты стеснительный, но мы сейчас от этого избавимся, правда?
Говоря, девушка уже расстегивала его камзол, параллельно пытаясь вылезти из собственного корсета. Но Андре мягко и решительно пресек эти попытки и с фразой "прости, но нет" выставил девушку за дверь.
В течение месяца это повторилось еще дважды, но ученик мага так и не поддался на провокации. Хотя Фаррио не желал сдаваться, пока не произошло событие, весьма его обескуражившее.
Они с учеником сидели в гостиной как раз после ужина. Фаррио смаковал вино, а Андре углубился в чтение какого-то манускрипта. Казалось, это занятие полностью поглотило его. Но вдруг он поднял голову и уставился на дверь. Это удивило мага, но тот не подал виду, а в следующую минуту дверь отворилась сама собой, словно и не было слуг.
На пороге, как фея из сна, возникла юная девушка. Вся какая-то эфирная, неземная. Стройная, невысокая - где-то по плечо Андре, окруженная облаком иссиня-черных волос, часть которых заплетена в замысловатые косички, одетая в шелковое одеяние, никоим образом не похожее на венецианское, сверху накинут плащ, а на ногах изящные сандалии. Эта девушка не сводила с Андре огромных фиалковых глаз, причем странных - в них почти не осталось места белку. Ничто более, похоже, ее не интересовало.
– Я пришла, - голос походил на перелив ручья.
Андре тотчас подхватился и оказался рядом, нежно приобняв девушку за талию, а то, что он сказал, потрясло Фаррио:
– Я ждал тебя.
– Я тоже. Я слышала твой зов, но задержалась в пути.
– Не страшно.
– Идем же.
Девушка приникла к юноше, и они исчезли, оставив после себя лишь пару золотых искр. Фаррио так и остался сидеть с открытым ртом. Это казалось просто сном каким-то, чем-то невозможным. Его ученик исчез неизвестно куда с какой-то непонятной девушкой. Надо бы что-то делать, но, как ни странно, беспокойство не подступало. Наоборот, создавалось ощущение, что это до странности правильно и что любое вмешательство недопустимо.