Был горизонт натянут, как струна, сушились ветром выгнутые сети, и щебетала галька побережья на птичьем, непонятном языке. И водоросли, выползшие ночью на скользкий берег из седых глубин, полуживые, едко пахли йодом. Прозрачность утра достигала дна, открыв его подробности для глаза, и каждая песчинка в свете солнца вдруг вспыхивала коротко и ярко, как только что открытая звезда. Я поднял камень, плоский и солёный, покрытый смугло-синей акварелью, под цвет воды и тех неясных далей, куда уйдут под вечер корабли. Был горизонт натянут как струна, едва-едва дышал солёный ветер... Все это было в двух коротких строчках, которые я потерял во сне.