Когда-то по утрам я просыпался, наполнен светлой радостью рассвета, тревожным и счастливым ожиданьем того, что в этот день произойдёт. Мир открывался яркий и весёлый. Луч солнца, золотистый как солома, лежал у ног ковровою дорожкой, которой предстояло мне идти. Я шёл по ней. Мне подчинялись травы, мне запахи впервые открывались и первые названия вещей. Вот это — пятилистник тёмно-красный, тройные листья жёлтенькой медунки и солнцегляд — нектарный молочай. Мир ждал, что я — единственный в природе — сейчас войду в него и разгадаю, его наполню песнями и смехом, и дерзостью неповторимых дел. Да, для меня цветы на свете жили, и девушки мне щедро улыбались, и вдохновенно щебетали птицы, названия которых я не знал. Мир был ещё не познан, но понятен. Я верил, что он хочет мне добра. Уже я знал, что люди умирают, но верил в то, что сам я не умру. Уже я знал, что есть на свете зло, но твёрдо верил, что оно случайно и что граница меж добром и злом проходит через сердце человека. Мечты, любовь, большие ожиданья — и я нещадно время торопил. А время шло и шло... Теперь я знаю названья птиц и имена цветов и что пора отбросить ожиданья — все, что могло, уже произошло. Теперь хочу я только сохранить то чувство опьяненья бытием. Пусть будет так же солнечен и ясен тот первый день, когда я не проснусь. Я написать хотел стихи о детстве и рассказать, как шло, оно, босое, сквозь тихие, тенистые левады и солнечные степи на ветру. Но рассказать, — не значит ли расстаться? А я с ним расставаться не хочу.