С утра позвонил Плахов (ведь сам Балабуев предлагал звонить, если что) и спросил, свободен ли он — Плахов в своих планах. А планы таковы, что требуют его неотложного присутствия в Турции. Не следовало решать этот важный вопрос по телефону, и Балабуев просил зайти.

— Есть прямая необходимость для поддержания авторитета отечественной науки. — Излагал Плахов. — Совместно проведенные исследования теперь близки к открытию. У нас приоритет. Византия, она ведь, можно сказать, без преувеличения, нам родная. Упустим возможность, потом не нагоним. Ради чего трудились? Если нужно, можно ходатайство от Академии представить…

— Не нужно ходатайства. Алексей Григорьевич, вы что… Интересы следствия выше, а оно, как видите… езжайте, поддержите репутацию. А платит за вас кто? Извините за любопытство.

— ЮНЕСКО платит.

— Тогда, конечно. Тогда, тем более. Ну, а здесь, как вы себе представляете? С Кульбитиным как? Если понадобитесь?

— Все, что знаю, сказал.

— Ясно, что всё. Именно так мы с вами и записали. Езжайте, конечно, никаких к вам претензий. Отдохните.

— Я работать еду.

— Да, да, конечно. Но ведь могут… новые обстоятельства… объяснить… ведь интерес общий… не исключено. Вы, конечно, в курсе, что Кудума, коллегу вашего… Трудно нам без вас обойтись. Вы, можно сказать, главный консультант. Езжайте, конечно, Но если возникнет необходимость, можно рассчитывать? Обещаю зря не тревожить… Вы надолго собрались?

— На двадцать дней. В командировке срок указан.

— Очень прошу, не задерживайтесь. Вы нам обязательно понадобитесь.

— Как вы думаете? — Спрашивал в ответ Плахов (даже с надрывом). — Неужели вы думаете, меня не волнует?

— Еще как волнует. — Подхватывал Балабуев. — А поймите, какая на мне ответственность. Как, почему отпустил? Ведь все основания для подписки о невыезде. А я отпустил. Поэтому и вы должны мне жизнь облегчить. В письменной форме. Примерно так. При необходимости обещаю явиться для содействия следствию.

— Мое честное слово?

— Очень много. Даже слишком. Но это для меня слово, а для начальства — бумага. Там с вами не так хорошо знакомы. Я вам больше скажу. Правилами нашими это не предусмотрено. Отпускаю я вас на свой риск. Могу придержать, но этого не делаю. Потому что верю. А иначе, как прикажете рассуждать?

— Ладно. — Согласился Плахов. — Давайте бумагу. В связи с расследованием….. дальше понятно… и необходимостью срочного участия в командировке… дальше понятно… обещаю (напишите лучше, гарантирую, — подсказал Балабуев) гарантирую очное участие в дальнейшем расследовании, вплоть до отзыва из командировки.

— Вы думаете, я знаю, как писать? — Задушевно спрашивал Балабуев. — Не знаю. Первый раз такую бумагу сочиняю, можно сказать, специально для вас. Вернее сказать, вместе сочиняем. Учитывая ваши чрезвычайные обстоятельства. Вы билет уже, наверно, взяли? Ведь, тяжело с билетами.

— По нашей линии не тяжело. ЮНЕСКО.

— Если что, и назад будет не тяжело, так я рассчитываю?

— Думаю, не понадобится.

— Кто знает. На всякий крайний случай, поверьте. Считайте, вы у нас в резерве. — Балабуев прятал расписку. — И у меня сердце спокойно. Наш человек хоть за границей, а все равно способствует раскрытию истины. Мысленно вместе.

— Этого не обещаю. У меня своей работы будет по горло.

— И трудитесь на здоровье. Но ведь не сможете не думать, верно? Станете вращаться среди коллег. А эта история покруче любой сенсации. Если до прессы дойдет, Уже один рыщет, сами знаете. Картошкин. Историк, между прочим, и то же по Византии. Можно сказать, ваш коллега (Плахов не на шутку возмутился). Мы ему рот прикроем в интересах следствия. Но временно, сейчас свобода знаете какая. Только держись. И, если мы свою работу, как следует, не выполним, вы же и пострадаете. Ваша репутация. Нам выговор, а вам, сами понимаете… Кто к вам на конференцию после этого приедет? Вы за нас должны днем и ночью болеть. А если что, по телефону придется вас беспокоить.

— Беспокойте. — Видно, Плахов собой недоволен. Но ведь прав следователь, тысячу раз прав. В том и была сила валабуевского метода, без угроз и запугивания, действуя одной железной логикой, он обезоруживал своего собеседника.

— И адрес точный укажите, как вас там отыскать. А то ЮНЕСКО большое. Запишите точно, что бы и по телефону связаться, и почтой. Всегда в одной гостинице? Вот и хорошо. Зря не побеспокоим, а если понадобитесь, ну, тогда…

С тем они расстались, пожали руки. Балабуев приобщил расписку к Делу. Достал из него фотографию Маши Берестовой и долго ее разглядывал. Потом вернул фото в папку и стал готовиться к разговору…