Когда в воскресенье, 15 октября 1978 года, началось голосование, призванное определить преемника Иоанна-Павла I, примечательно, что на конклаве напрочь отсутствовал Святой Дух. Длительная, ожесточенная борьба, главным образом между сторонниками Сири и Бенелли, — вот что было главным в первый день голосования. Кто бы ни был виновен в убийстве Альбино Лучани, но перед ним или перед ними замаячила реальная проблема: весьма возможно, что и второму папе нужно будет помочь скоропостижно умереть. В ходе восьми туров голосования в течение двух дней кардиналу Джованни Бенелли не хватило для победы считанных голосов. Если бы новым папой был избран Бенелли, то нет сомнений, что реализовались бы многие их тех планов, которые был намерен осуществить Лучани. Коуди был бы смещен. Вийо — отправлен в отставку. Марцинкуса, де Стробеля и Меннини изгнали бы из Ватиканского банка.

Но Бенелли недобрал всего девять голосов, а ставший в конечном счете победителем Кароль Войтыла, компромиссная кандидатура, мало чем походил на Альбино Лучани. Своим понтификатом Войтыла бесчисленное множество раз продемонстрировал: единственное, что у него есть общего со своим предшественником, это только принятое при восшествии на папский трон имя — Иоанн-Павел.

Несмотря на усилия Бенелли, Феличи и прочих, понтификат Иоанна-Павла II покатился по обычной колее, без всяких препятствий для бизнеса дельцов в сутанах. Их бизнес безмерно выиграл в результате не только трагической кончины Иоанна-Павла I, но и целой череды убийств, последовавших вскоре за странной смертью в Ватикане в сентябре 1978 года.

Сразу после избрания новый папа узнал обо всех преобразованиях, которые собирался осуществить Лучани. Ему сообщили о различных встречах и консультациях, которые проводил его предшественник по самому широкому кругу вопросов. Войтыле представили сведения о финансовых делах, собранные по поручению Лучани кардиналами Бенелли и Феличи, сотрудниками Управления имуществом Святого престола и другими экспертами. Ему предъявили свидетельства, которые привели Лучани к выводу о необходимости смещения архиепископа Чикаго кардинала Коуди. Ему представили досье, содержащее информацию о том, насколько глубоко пустили свои корни в Ватикан масонские общества. Его поставили в известность о диалоге Лучани с государственным департаментом США и о запланированной встрече с комитетом конгресса США по народонаселению и контролю над рождаемостью. Вийо также подробно и полностью проинформировал нового папу о взглядах Иоанна-Павла I на проблему регулирования рождаемости. Короче говоря, папа Иоанн-Павел II оказался в уникальном положении: у него была великолепная возможность при желании осуществить все планы своего предшественника. Но ни одно из задуманных Лучани начинаний не воплотилось в реальность. Кто бы ни убил папу, потрудился он не напрасно.

Вийо вновь был назначен государственным секретарем. Коуди остался на своем посту во главе чикагской епархии. Марцинкус, при помощи и поддержке Меннини, де Стробеля и монсеньора де Бониса, продолжал управлять Ватиканским банком и по-прежнему и ради пущей выгоды содействовал преступной деятельности «Банко Амброзиано». У Кальви и его хозяев из ложи «П-2» Джелли и Ортолани оказались развязаны руки, и они вновь принялись прокручивать свои махинации, наживая миллионы на хищениях и мошенничестве при покровительстве Ватиканского банка. Синдона сумел, пусть и на не очень большой срок, остаться на свободе и в Нью-Йорке. Баджо не отправился в Венецию. Уличенный в коррупции Полетти по-прежнему занимал пост кардинала-викария Рима.

С момента избрания Войтылы написаны тысячи страниц в попытках проанализировать и понять, что же он собой представляет. Но о нем достаточно красноречиво говорит уже то, что он позволил остаться на своих постах таким людям, как Вийо, Коуди, Марцинкус, Меннини, де Стробель, де Бонис и Полетти. Ссылки на неведение лишены всяких оснований. За деятельность банка Марцинкус отвечает только перед папой, и крайне маловероятно, чтобы папа не знал о степени виновности Марцинкуса в том, в чем его обвиняли. О скандальных фактах, связанных с именем епископа Коуди, его святейшество был исчерпывающе проинформирован в октябре 1978 года кардиналами Бенелли и Баджо. Войтыла не предпринял ничего. Иоанн-Павел II поносил никарагуанских священников за их участие в политической борьбе, и одновременно, с его благословления, по тайным и нелегальным каналам финансировали движение «Солидарность» в Польше. Это понтификат двойных стандартов: одна мораль — для папы, другая — для остального человечества. Правление Иоанна-Павла II — период триумфа махинаторов, коррупции, международных аферистов наподобие Кальви, Джелли и Синдоны, в то время как Его святейшество в глазах общественности являет собой растиражированный рекламный образ, напоминающий какую-нибудь рок-звезду из вечного гастрольного турне. Те, кто стоит у него за спиной, обеспечивают, как всегда, процветание бизнеса и увеличение кассовых сборов, которые за пять минувших лет изрядно выросли. Очень жаль, что за сценой, по-видимому, никто не слышит суровых морализаторских речей Его святейшества.

Как я отмечал выше, после избрания Лучани епископ Пол Марцинкус предупредил своих коллег в Ватиканском банке и Роберто Кальви в Буэнос-Айресе: «Советую вам как следует запомнить: у нового папы в голове совсем другие идеи, совсем не те, что у прежнего. Здесь скоро начнутся перемены».

Избрание Войтылы означало полный возврат к ценностям эпохи Павла VI. Это касалось не только ее финансовых интересов, но и, например, инфильтрации масонов в Ватикан. Впрочем, в Ватикане, где, хотя и не при Иоанне-Павле И, немалое число масонов из разных лож занимало видные посты, утвердилась доморощенная организация, во многих отношениях схожая с масонскими ложами, под названием «Опус деи» («Божье дело»).

О ней Альбино Лучани писал в венецианской газете «Гадзеттино» 25 июля. В статье он ограничился кратким историческим обзором и рассмотрел отдельные аспекты ее философии о духовном для мирян. Об остальных сторонах деятельности «Опус деи», вызывающих противоречивые отклики даже в среде духовенства, Лучани не писал — либо не знал (а это маловероятно), либо еще раз продемонстрировал свойственную ему сдержанную осмотрительность.

С избранием Войтылы сдержанность и осторожность в отношении «Опус деи» стали куда более редким явлением. Из поддержки новым папой «Опус деи» тайны не делается, и его связи с этим течением подтверждены документально. Принимая во внимание, что эта католическая секта разделяет многие взгляды и ценности коррумпированной ложи «П-2» и что в настоящее время «Опус деи» представляет значительную силу в Ватикане, следует особо указать на некоторые основные детали.

«Опус Деи» — католическая организация, действующая во всем мире. Несмотря на относительную немногочисленность (по разным оценкам, в нее входит от 60 до 80 тысяч человек), ее влияние очень велико. Она является тайной организацией, хотя это и строго запрещено законом церкви. В «Опус Деи» не согласны с тем, что их причисляют к тайным обществам, однако отказываются предавать гласности имена своих членов. Основана организация испанским священником, монсеньором Хосемарией Эскривой в 1928 году и принадлежит к ультраправому крылу в католической церкви, и эта отчетливая политическая направленность привлекает сторонников и вызывает ненависть противников. Среди ее членов священники составляют малую часть, всего около 5 процентов, а все остальные — миряне, причем и мужчины, и женщины. И хотя в числе приверженцев «Опус Деи» — люди различных профессий и социальных классов, судя по всему, преобладают в ней представители высших и имущих слоев общества, обеспеченная интеллектуальная элита, а также студенты и выпускники высших учебных заведений, стремящихся сделать карьеру в государственном аппарате. Доктор Джон Роуч, преподаватель Оксфордского университета и бывший член «Опус Деи», характеризует ее как «зловещую и закрытую, будто из романа Оруэлла». Возможно, причиной той подозрительности и нередкой враждебности, с которыми к этой организации относится пресса, отчасти служит озабоченность ее членов умерщвлением плоти. Наверное, для большинства людей в конце двадцатого века действительно тяжело принять идею, что ради вящей славы Господней нужно хлестать себя плетью по голой спине или носить на бедре плоские металлические цепи с шипами внутрь. Однако никто не сомневается в искренности чувств и устремлений членов «Опус Деи». С завидным рвением они отдаются достижению и гораздо более значимой цели — захвату власти в Римско-католической церкви, что вызывает величайшую тревогу не только у католиков, но и во всем мире. Несомненно, у этого тайного общества есть то, чем можно восхищаться. Альбино Лучани с большой похвалой отзывался о некоторых ее духовных концепциях, хотя из осмотрительности и обошел молчанием и вопрос об умерщвлении плоти, и те аспекты исповедуемых «Опус Деи» идей, которые роднят ее с политической философией фашизма. При Иоанне-Павле II «Опус Деи» пережил подлинный расцвет. Если этот папа и не является членом «Опус Деи», то другого папу ее приверженцам и пожелать-то трудно. В качестве одного из первых своих официальных шагов после избрания папой Иоанн-Павел II отправился на могилу основателя «Опус Деи» и вознес на ней молитву. В дальнейшем он даровал этой секте статус личной папской прелатуры, подотчетной, как и кардинал Коуди в своей епархии, лишь Риму и Господу.

По утверждению самой организации, ее члены работают более чем в 600 газетах, периодических изданиях общественно-политической и научной направленности во всем мире, трудятся более чем на пятидесяти радиостанциях и телевизионных каналах. В 1960-х годах, во время правления в Испании диктатора Франко, трое членов «Опус Деи» входили в состав его кабинета министров, сыграв ведущую роль в подготовке и осуществлении испанского «экономического чуда». Гигантский испанский конгломерат «Румаса» возглавляет член «Опус Деи» Хосе Матеос. Как недавно выяснилось, в свое время он руководил и организованной им разветвленной сетью коррупционеров, схожей с империей Кальви. Всякий, кто заходил в Англии в винный магазин Огастеса Барнетта, до недавнего времени, пока он не перешел в другие руки, опускал денежки в копилку «Опус деи».

Хосе Матеос, считающийся самым богатым человеком в Испании, перечислял в кассу «Опус Деи» миллионы. Значительная часть этих денег поступала из барышей, полученных в результате противозаконных махинаций совместно с Кальви в Испании и Аргентине. Сотрудничество казначея масонской ложи «П-2» и казначея «Опус Деи»: неужели это имела в виду церковь, когда говорила, что пути Господни неисповедимы?

После смерти Альбино Лучани, на смену кому пришел Кароль Войтыла, к «итальянскому способу», которым столь удачно была разрешена проблема с честным папой, стали прибегать все чаще и чаще — ведь проблем у Марцинкуса, Синдоны, Кальви и Джелли хватало. Тягостно читать список убийств и других преступлений, совершенных с невообразимым размахом с целью замаскировать миллионные хищения. И он служит веским доказательством в подтверждение того, что Альбино Лучани был убит.

Пока на троне святого Петра сидел Иоанн-Павел I, ни Роберто Кальви, ни Личо Джелли, ни Умберто Ортолани в Италию не возвращались. Кальви все же появился в Италии, но лишь в конце октября, после избрания папой Кароля Войтылы. Джелли и Ортолани продолжали следить за ходом событий из Уругвая. Можно ли считать совпадением, что вся троица отсиживалась в Южной Америке? Так ли уж неотложны были их деловые переговоры в южноамериканских городах в августе и сентябре 1978 года? Почему Джелли и Ортолани так упорно не желали отпускать от себя Кальви именно в сентябре 1978 года? Неужели все это время тот обсуждал с важными чиновниками и местными бизнесменами открытие новых филиалов «Банко Амброзиано»?

Передышка, которую со смертью Лучани получил казначей ложи «П-2», оказалась кратковременной — это стало понятно после состоявшейся 30 октября встречи Кальви с ревизором Банка Италии Джулио Падалино. В очередной раз Кальви, уткнувшись взглядом в свои туфли, увиливал от прямых ответов на поставленные перед ним вопросы. Тем не менее 17 ноября 1978 года официальная проверка Банка Италии в «Банко Амброзиано» была завершена.

Несмотря на подложное письмо от Марцинкуса и его коллег из Ватиканского банка о том, кто является владельцем «Супрафина», несмотря на лживые увертки и отговорки Роберто Кальви, несмотря на помощь его покровителя Личо Джелли, ревизоры центрального банка составили очень подробный отчет, говорящий о том, что империя Кальви прогнила насквозь.

Джелли, воспользовавшись особым кодовым именем, позвонил из Южной Америки Кальви на его личный домашний номер. Кальви, все глубже погружавшемуся в болото махинаций треугольника мафия — Ватикан — «П-2», новости не сулили ничего хорошего.

Не прошло и нескольких дней, как ревизор Джулио Падалино вручил свой доклад главе департамента надзора Банка Италии Марио Сарчинелли, как копия полного текста документа оказалась в руках Джелли в Буэнос-Айресе. Получил он доклад, естественно, не от Сарчинелли или Падалино, а от тайной сети осведомителей «П-2». Джелли сообщил Кальви, что доклад вот-вот будет передан из Банка Италии в миланскую прокуратуру, судье Эмилио Алессандрини — как предсказывал еще в сентябре Джелли.

И вновь Кальви балансировал на грани разоблачения и полного краха. Подкупить Эмилио Алессандрини было невозможно. Одаренный и бесстрашный, он представлял для Кальви, Марцинкуса, Джелли, а также Синдоны самую серьезную угрозу. Если судья возьмется за расследование со свойственными ему энергичностью и принципиальностью, тогда Кальви точно ждет тюрьма, Марцинкус наверняка будет разоблачен и окажется под ударом, Джелли лишится бездонного мешка с золотом, которым были для него бесконечные аферы и хищения в «Банке Амброзиано», а в деле Синдоны об экстрадиции появятся такие веские улики, что США незамедлительно выдадут его итальянскому правосудию.

С начала января 1979 года в финансовых кругах Милана вновь стали распространяться слухи о неприятностях, возникших у Кавалера, у Роберта Кальви. Судья Эмилио Алессандрини, внимательно изучив составленный Банком Италии 500-страничный доклад, отдал распоряжение подполковнику Креста, начальнику миланской налоговой полиции, отправить своих подчиненных в «банк священников». Данная им инструкция требовала по пунктам проверить все выдвинутые против банка обвинения в незаконной деятельности, которые были детально изложены в докладе.

Циркулировавшим в городе слухам была посвящена статья в «Эспрессо» от 21 января, в частности, в ней комментировались тревожные новости о скором аресте Кальви и всего совета директоров «Банко Амброзиано» и возможном изъятии у Кальви заграничного паспорта. Необходимо было что-то предпринимать, пока не началось повальное бегство клиентов из «Банко Амброзиано».

Утром 29 января Алессандрини поцеловал на прощание жену и выехал из дома на автомобиле вместе с сыном. Высадив мальчика у школы, судья направился на работу. Почти точно в 8:30 утра он остановился у светофора на виа Муратори. Алессандрини ожидал, когда сменится красный свет светофора, и тут к его машине приблизились пять человек, выхватили оружие и открыли по нему огонь.

Позже днем левоэкстремистская террористическая группировка под названием «Прима линеа» взяла на себя ответственность за убийство судьи. Кроме того, листовка с заявлением о теракте была найдена в телефонной будке на Центральном вокзале Милана. Ни звонок, ни листовка не называли причин, почему был убит Алессандрини.

Зачем левацкой группе понадобилось хладнокровно расправляться с судьей, который всей стране был известен расследованиями преступлений правых террористов? Эмилио Алессандрини был одним из главных следователей, занимавшихся взрывом на пьяцца Фонтана, который, как было признано, организовали правые. Зачем «Прима линеа» убивать человека, который пытался, при помощи закона и правовыми средствами, добиться того же, к чему они — по крайней мере в теории — стремились сами: чтобы преступники из числа правых элементов ответили за свои деяния?

Однако группировки вроде «Прима линеа» и «красных бригад» убивают и калечат не только из политических или идеологических соображений. Они еще и наемные убийцы. Например, установлены и документально подтверждены связи между «красными бригадами» и неаполитанской каморрой (местной мафией).

Во время написания этой книги пять человек, признавшихся в убийстве Алессандрини, уже предстали перед судом. В показаниях подсудимых приводится множество подробностей, касающихся самого убийства и подготовки к нему, но когда речь заходила о мотивах преступления, то их показания скорее порождали вопросы, чем содержали ответы.

Марко Донат Катин, вторым открывший огонь по оказавшемуся в ловушке, безоружному и беззащитному судье, заявил: «Мы ждали, когда выйдут газеты с сообщениями о нападении. В некрологах мы нашли причины, по которым была совершена акция».

Через три дня после убийства, днем 1 февраля, Роберто Кальви с удовольствием потягивал коктейли на приеме в Милане. Разговор неизбежно сворачивал на недавнее возмутительное происшествие. Кальви попытался вызвать у собеседников сочувствие, но не к синьоре Алессандрини или лишившимся отца детям, а к своей персоне: «Да, какая жалость! Всего за день до того, как это случилось, Алессандрини сказал мне, что ничего не будет дальше предпринимать и собирается закрывать дело».

Убийство Лучани дало Марцинкусу, Кальви, Синдоне и их приятелям из «П-2» отсрочку во времени. Теперь же, благодаря убийству Эмилио Алессандрини, времени у них стало еще больше. Начатое судьей Алессандрини расследование продолжалось, но черепашьим шагом.

Марио Сарчинелли в Банке Италии сразу почувствовал перемену в темпах следствия. Сарчинелли и управляющий банка Паоло Баффи были настроены решительно: долгое и сложное расследование, на которое потрачен целый год, не должно оказаться напрасным.

В феврале 1979 года Марио Сарчинелли вызвал Кальви в Банк Италии, где его подробно допросили о «Супрафине», взаимоотношениях «Амрозиано» с ИОР, об отделении в Нассау и том, кому именно все-таки принадлежит «Банко Амброзиано». После гибели Алессандрини Кальви словно бы заново родился, хотя, вернее, стал прежним собой. Вернулись самоуверенность, былой льдисто-холодный блеск в глазах. Поддержка Личо Джелли лишь усиливала его высокомерие, и без того обычно оскорбительное. Он категорически отказался отвечать на любые вопросы Сарчинелли, но после состоявшейся встречи у Кальви не осталось сомнений, что расследование Банка Италии недавнее убийство не остановит.

Кальви вновь обсудил свои проблемы с Джелли, который снова уверил его, что все будет улажено. Но прежде чем приятели успели разобраться с этой проблемой, как возникла другая, вызвавшая серьезную тревогу у масонов из «П-2» и связанная с именем Мино Пекорелли, адвоката и журналиста, а также, помимо прочего, редактора необычного еженедельного бюллетеня, который выпускало уже упоминавшееся агентство «Оссерваторе политико» (ОП).

ОП не раз называли «разгребателем грязи» и «скандальным разоблачителем», и агентство вполне отвечало этим определениям. Вдобавок публикуемая им информация всегда была точной и верной. В 1970-е годы ОП стало известно о вопиющих случаях коррупции, принявшей в Италии невиданные масштабы, и агентством было выпушено множество бюллетеней с громкими разоблачительными материалами. Информационные выпуски ОП обязательно читали те, кто хотел достоверно знать, кто и сколько у кого украл. Несмотря на строжайшие законы о клевете в Италии, агентство казалось неуязвимым, словно бы заколдованным. По всей видимости, Пекорелли имел доступ к самой сокровенной информации. Нередко итальянские журналисты публиковали статьи, в основе которых лежали сообщенные ОП сведения. Не раз они предпринимали попытки выяснить, кто же стоит за странным информационным агентством, стоявшим словно бы над законом, но «Оссерваторе политико» оставалось загадкой. В телевизионном интервью сестра Пекорелли Розита заявила, что информагентство финансировал премьер-министр Андреотти.

В начале 1970-х годов с ОП часто связывали имя Микеле Синдоны. Очевидно, у Пекорелли были источники в итальянских секретных службах, но по-настоящему сенсационные сведения он черпал в другом месте. Главные его контакты принадлежали к организации более могущественной и обладающей еще большими тайнами, чем официальные правительственные институты. Мино Пекорелли был членом ложи «П-2», и благодаря этой незаконной масонской ложе он получал большую часть той разоблачительной информации, после публикации которой итальянским репортерам оставалось кусать локти. На одном из собраний ложи Личо Джелли призвал «братьев» поделиться документами и информацией, которые можно передать в «Оссерваторе политико». Следовательно, важнейшей функцией ОП в тот период являлась поддержка честолюбивых планов Джелли и выполнение заданий руководства ложи «П-2». Однако в середине 1970-х годов Пекорелли решил получить и кое-какую выгоду лично для себя. Ему в руки попала информация об одной из крупнейших краж в финансовой истории Италии. Вдохновителем всей этой масштабной аферы выступал сам Личо Джелли. Вначале 1970-х годов из-за нее Италия потеряла 2,5 миллиарда долларов в виде не полученных казной налоговых поступлений от сделок с нефтью. В Италии и для отопления зданий, и в качестве дизельного топлива для грузовиков используется один и тот же нефтепродукт, причем в первом случае его специально окрашивают, чтобы отличать от автомобильного горючего. Однако топливо для жилищ облагается налогом в 50 раз меньшим. Для такого преступного ума, как Джелли, ситуация в самый раз, практически шаблонная. Под руководством Джелли нефтяной магнат и член ложи «П-2» Бруно Муззелли организовал поставку поддельных красителей. Глава финансовой полиции и тоже член ложи «П-2», генерал Раффаэле Джудиче, сфальсифицировал документы, чтобы топливо облагалось налогом по низшей ставке. Затем топливо было продано, и покупатели заплатили махинаторам по максимальным ценам.

Полученная прибыль впоследствии была переведена благодаря члену ложи «П-2» Микеле Синдоне через Ватиканский банк на ряд секретных счетов в принадлежащем Синдоне швейцарском банке «Финабанк». Именно тогда Личо Джелли зачастил в Ватикан с чемоданчиками, набитыми миллиардами украденных лир, и настолько примелькался часовым у ворот святой Анны, что они не обращали на него внимания.

Начальником финансовой полиции генерала Джудиче назначил премьер-министр Джулио Андреотти, близкий друг Личо Джелли. Причем это назначение состоялось после переданного главе кабинета министров письма, в котором кардинал Полетти, кардинал-викарий Рима, всячески рекомендовал генерала на этот пост. Стоит напомнить, что имя Полетти было в списке тех, кого Иоанн-Павел I намеревался удалить из Рима. О причастности Ватикана к этому скандалу Пекорелли было неизвестно, но об этом грандиозном хищении из казны он и так узнал достаточно и начал по чуть-чуть публиковать любопытные сведения об этой махинации. Представительная депутация, куда входили сенатор, христианский демократ Клаудио Виталоне, судья Карло Тести и генерал Донато ло Прете из финансовой полиции, сумела купить молчание журналиста. Публикации, вскрывавшие подробности скандальной истории, прекратились.

Поняв, что, используя этот сомнительный инструмент, можно получить еще больше денег, Пекорелли начал писать о масонах. Выпуск бюллетеня «Оссерваторе политико», появившийся в начале сентября и содержащий список более чем из ста масонов в Ватикане, стал предупредительным выстрелом для Джелли. Экземпляр бюллетеня попал на рабочий стол Альбино Лучани, и тот, внимательно изучив его, начал действовать на основе этой информации. Это жестоко уязвило Личо Джелли, который и так остро осознавал, какую угрозу представляет Иоанн-Павел I для масонского казначея Роберто Кальви.

После смерти Лучани Джелли решил разобраться и с Пекорелли. Он подкупил журналиста. Потом случилось неизбежное: Пекорелли потребовал еще больше денег. Джелли отказался платить вымогателю. Тогда Пекорелли опубликовал очередную сенсационную статью, указав, что она станет первой из целой серии скандальных разоблачений. Из статьи можно было узнать, что Джелли, столп ультраправых и фашистов, во время Второй мировой войны занимался шпионажем по заданию коммунистов и продолжал работать на них и после ее окончания. В заключение Пекорелли, облачившись в тогу бесстрашного журналиста, расследующего темные делишки сильных мира сего, пообещал читателям, что откроет им все тайны, всю подноготную ложи «П-2». Вдобавок он сообщил, что Личо Джелли, бывший нацист, а впоследствии еще и коммунист, самым тесным образом сотрудничал с ЦРУ. Судя по всему, Пекорелли позволил себе рассказать слишком много правды о тайнах «П-2» и ее главы, и его собратья по масонской ложе пришли к выводу, что он их предал.

20 марта Джелли позвонил Пекорелли в его римский офис и предложил завтра за обедом провести мирные переговоры. «Если это удобно». Пекорелли предложение устроило. В ходе разговора журналист обмолвился, что сегодня вечером собирается допоздна работать у себя в офисе, но пообедать завтра с Джелли он согласен. До обеда Пекорелли не дожил.

Из своего офиса на виа Орацио Мино Пекорелли вышел в 21:15 и направился к машине, припаркованной неподалеку. Едва он сел в машину, как тут же прозвучали два выстрела. Он был убит двумя выстрелами в рот — характерное для сицилийской мафии показательное убийство «сассо ин бока», или «камень в рот»: в знак того, что мертвец поплатился за свою болтовню.

Лишившись возможности пообедать со старинным приятелем, Личо Джелли занялся бумагами: открыв секретную папку со списком членов ложи «П-2», он внес запись напротив имени Мино Пекорелли — «покойный».

Вину за убийство Пекорелли на себя никто не взял, но в 1983 году был арестован Антонио Вьеццер, в прошлом старший офицер СИД, Информационной службы министерства обороны, иначе говоря — итальянской военной разведки и контрразведки. Его подозревали в причастности к убийству Пекорелли. Вьеццер был членом ложи «П-2».

За несколько дней до того как заставили навеки замолчать Пекорелли, сошел в могилу один из тех, чье имя он внес в список ватиканских масонов, — кардинал Жан Вийо. Он скончался на вершине власти, обремененный множеством титулов и постов, которые сохранил в краткое правление Иоанна-Павла I. Кончина человека, который, если и не участвовал в заговоре с целью убийства Альбино Лучани, но больше всего содействовал успешному сокрытию преступления, являла собой любопытный контраст со смертью папы — уход Вийо из жизни был хорошо задокументирован на разных этапах целой кипой медицинских сообщений, тогда как Иоанн-Павел I умер «словно луговой цветок, закрывшийся на ночь».

Пока в Ватикане были заняты похоронами главы государственного секретариата, на другом берегу Тибра продолжалась борьба за торжество закона и порядка. Глава департамента финансового надзора Банка Италии Марио Сарчинелли и управляющий Банка Италии Паоло Баффи теперь требовали безотлагательных и решительных мер по делу Кальви. Они настаивали, что для немедленного ареста Кальви собранных улик более чем достаточно. По-видимому, с ними были согласны и Кальви с Джелли.

И вот 25 марта 1979 года были произведены аресты — но за решетку угодил не Кальви со своими коллегами-банкирами. Были арестованы Сарчинелли и Баффи. Впрочем, римский судья Марио Алибранди, известный своими симпатиями к ультраправым, все же разрешил отпустить Баффи под залог в силу его почтенного возраста — чиновнику было 67 лет. Но к Сарчинелли судьба оказалась не столь милостива, и он был отправлен в тюрьму. Выдвинутые против государственных служащих обвинения в том, что они не сумели доказать заведомость преступлений, были смехотворны в своем показном характере, и через две недели Сарчинелли был выпущен под залог. Тем не менее обвинения с обоих были сняты официально лишь в январе 1980 года, когда их признали абсолютно надуманными и ложными, не имеющими под собой никаких подтверждений. Однако судья отказался отменить распоряжение, которым Сарчинелли на год был отстранен от исполнения обязанностей главы департамента финансового надзора Банка Италии. Этим шагом ложа «П-2» ясно дала понять Банку Италии, что у нее острые клыки. Потрясенный и огорченный, Паоло Баффи в сентябре 1979 года ушел в отставку с поста управляющего Банка Италии. Демонстрация силы со стороны Кальви и его сообщников убедила Баффи, что он и его подчиненные не справятся с мощью этой преступной клики, обладающей властью и возможностями, превышающими те, что есть у Банка Италии. Кроме того, за период между заключением Сарчинелли в тюрьму по сфабрикованному обвинению и отставкой Баффи управляющему Банком Италии и его сотрудникам было еще раз наглядно продемонстрировано, насколько могущественны выступившие против них силы. Местом для показательного урока стал Милан, а организовал и оплатил его Микеле Синдона.

Пока Кальви и его приятели пытались своими методами справиться с возникшими в Италии проблемами, их собрат по масонской ложе «П-2» Микеле Синдона был вынужден держать ответ за свои прегрешения в Нью-Йорке. В конце концов он отбил попытки выслать его в Италию, но победа была одержана дорогой ценой и удовлетворения ему не принесла.

9 марта 1979 года министерство юстиции США предъявило Синдоне обвинения по 99 пунктам — мошенничество, лжесвидетельство, присвоение и растрата банковских средств. Все обвинения были связаны с крахом «Фрэнклин нэшнл бэнк». Внеся залог в 3 миллиона долларов, Синдона вышел на свободу, но с условием ежедневно отмечаться в отделении службы федеральных маршалов.

В первую неделю июля 1979 года федеральный судья вынес постановление о том, что Синдона не будет экстрадирован в Италию, где против него выдвинуты обвинения в банковском мошенничестве, поскольку в том же его обвиняют в США. В договоре об экстрадиции, заключенном между США и Италией, имеется пункт о запрете дважды привлекать к уголовному суду за одно и то же преступление. Помощник федерального прокурора Джон Кенни заявил, что правительство США намерено выслать Синдону в Италию после того, как будет завершено рассмотрение его дела в американском суде.

Кенни, несмотря на то что сообщники Синдоны заключили 100-тысячный контракт на его устранение, все еще был жив. Этим он был обязан одному факту: в Италии убийство судьи, прокурора или следователя чаще всего служит для властей убедительным доводом приостановить ход следствия, примером чему может служить убийство Алессандрини. В США подобный тактический ход возымеет в точности обратный эффект. Вознаграждение в 100 000 долларов было крайне соблазнительным, но профессионалы отдавали себе отчет не только в том, что поиски убийцы Кенни будут вестись самым решительным и беспощадным образом, но и в том, что после его убийства за дело Синдоны возьмутся с удвоенной энергией и быстро доведут его до конца.

Неуступчивый Кенни упорно вел расследование дела, и Синдона понимал, что от суда в Нью-Йорке ему не уйти. Поэтому он решил «итальянским способом» расправиться с другим человеком, который представлял для него еще большую угрозу, — со следователем Джорджо Амброзоли.

29 сентября 1974 года Джорджо Амброзоли был назначен уполномоченным по ликвидации принадлежавшего Синдоне «Банко привата итальяна». Как уже упоминалось выше, этот банк был создан Синдоной в июле 1974 года, когда он слил два своих банка, «Банко уньоне» и «Банко привата финанциариа» — один крупный «проблемный» банк вместо двух банков, тоже «проблемных», но заметно меньшего калибра. К 1979 году никто не знал о бесчестных сделках Синдоны больше, чем Джорджо Амброзоли. Назначенный ликвидатором министерством финансов и управляющим Банком Италии, Амброзоли взялся за кошмарную задачу распутать весь клубок махинаций современного Макиавелли. Уже 21 марта 1975 года осторожный и предусмотрительный Амброзоли направил секретный доклад генеральному прокурору Италии, в котором указал, что убежден в криминальном характере деятельности Синдоны. На основе тщательного изучения имеющихся у него документов он сделал вывод, что банкротство банка вызвано не просто плохим руководством, а преднамеренными действиями. Еще в начале 1974 года Синдона и руководители принадлежавшего ему банка «умышленно стремились к тому, чтобы банковские операции в феврале создавали все условия для банкротства». Это было хладнокровно спланированное ограбление.

Джорджо Амброзоли был человеком большого мужества. Примерно тогда же, когда он сообщил генеральному прокурору свои предварительные выводы, он поделился с женой своими предчувствиями: «Чтобы ни случилось, я дорого заплачу за то, что взялся за эту работу. Но я знал об этом и до того, как приступил к ней, и я ни о чем не жалею. Для меня это уникальная возможность что-то сделать для своей страны… Наверняка у меня появятся враги».

Неспешно и методично Амбозоли стал распутывать то, что Синдона нарочно запутывал до предела. Обратные покупки и «паркинг» акций, головоломные переводы денег через счета бесчисленного множества компаний. Пока Синдона вещал студентам американского университета о своих видениях «космического капитализма», тихий осторожный миланский юрист раскручивал аферы Синдоны, не оставляя ни малейших сомнений в том, что тот — закоренелый преступник до самых кончиков своих наманиюоренных ногтей.

В 1977 году к Амброзоли обратился римский адвокат Родольфо Гуцци с необычным предложением — он был готов выкупить «Банка привата» и спасти тем самым от банкротства. Амброзоли выяснил, что Гуцци действовал по поручению Синдоны. Он отклонил заманчивое предложение, несмотря на то, что оно было поддержано двумя министрами, принадлежавшими к христианско-демократической партии.

Поддержка со стороны министров ясно говорит, какой властью по-прежнему обладал Синдона. Новый пример того, как далеко простирается влияние банкира, Амброзоли получил, когда управляющий Банка Италии сказал ему, какое давление ему приходится испытывать со стороны Франко Эванджелиста, правой руки премьер-министра Андреотти. Тот настойчиво добивался, чтобы Банк Италии поступил типично «по-итальянски», — он хотел, чтобы центральный банк с санкции Баффи покрыл долги Синдоны. Баффи решительно воспротивился. Расследование Амброзоли продолжалось.

Перерывая горы бумаг, Амброзоли наткнулся на упоминание о «списке 500». Чем дальше углублялся он в документы, тем чаще встречались на него ссылки. В ходе дальнейшего расследования выяснилось, что речь идет о людях, которые выводили из страны огромные денежные средства в валюте, прибегая к незаконным схемам и услугам «черного рынка». Нарушать итальянские законы этим мужчинам и женщинам помогали Синдона и Ватиканский банк. Хотя конкретные имена из «списка 500» Амброзоли выяснить не сумел, мало какие из прочих нарушений он упустил из виду. Он установил, что немалое число вполне солидных организаций и респектабельных учреждений, таких как, например, страховой гигант ИНПДАИ, помещали свои средства в банки Синдоны под более низкий процент, чем в остальных банках, — под 8 процентов вместо 13. Однако разница в процентных ставках выплачивалась их руководителям — деньги тайно уходили напрямую в карманы директоров ИНПДАИ и прочих благородных компаний.

Амброзоли сумел установить и многие другие приемы, которые Синдона использовал для незаконного вывоза капиталов, в том числе и покупку долларов по более высокой, чем рыночная, цене, с внесением разницы на зарубежные счета — открытые в Лондоне, Швейцарии или в США.

Амброзоли начал составлять свой список тех, кто, по его мнению, был причастен к противозаконным махинациям банка. До 500 имен он не вырос — об этом позаботился Синдона, — но 77 человек в список Амброзоли вошли, в том числе и доверенные люди Ватикана, Массимо Спада и Луиджи Меннини. Он получил неоспоримые доказательства соучастия Ватиканского банка во многих преступлениях Синдоны. Все то время, пока Амброзоли, практически в одиночку, работал по поручению Банка Италии, за ним следил Синдона, и не просто следил, но и действовал в привычной для себя манере. Чтобы воздействовать на Амброзоли, он инспирировал появление против него обвинений в присвоении денег. Затем на сцену вышел зять Синдоны, Пьер Сандро Маньони, предложивший Амброзоли занять пост президента в новом банке Синдоны, «как только вы покончите с этими скучными делами о банкротствах».

Благодаря связям с «П-2» Синдона нашел подходы и к тем, на кого Амброзоли, как он считал, мог полностью положиться. При желании Маньони мог дословно процитировать отрывок из совершенно секретного доклада, который был подготовлен Амброзоли и к которому официально имел доступ ограниченный круг лиц из руководства Банка Италии.

К марту 1979 года Амброзоли смог назвать точную цифру, отражавшую масштабы «краха Синдоны» в одном только банке — «Банка привата». Убытки составляли 257 миллиардов лир. Также в марте начались анонимные телефонные звонки с угрозами в адрес Амброзоли. При этом звонившие говорили по-итальянски с явным американским акцентом.

Угрозы и оскорбления участились с конца 1978 года. Тактика менялась: Амброзоли то сулили крупные денежные суммы, то недвусмысленно угрожали расправой. Причем было совершенно понятно, по чьему заданию или поручению действовали звонившие. «Почему бы вам не съездить в Штаты и не повидаться с Синдоной? По-дружески», — говорил один из них с сильным американским акцентом. Амброзоли отказался от приглашения и начал записывать телефонные звонки. О звонках он рассказывал друзьям и коллегам. В конце концов он воспроизвел запись адвокату Синдоны. Через несколько дней раздался очередной звонок: «Ты что, гнусный ублюдок, думаешь, самый умный, раз звонки пишешь?» Впоследствии адвокат Синдоны признал, что, прослушав запись Амброзоли, сразу же позвонил Синдоне в Нью-Йорк.

10 апреля 1979 года у Синдоны состоялась встреча с одним человеком, которого он считал своим врагом, — с Энрико Кучча, исполнительным директором государственного «Медиобанка». Синдона не ошибался. В 1982 году Кучча пытался помешать захвату Синдоной контроля над «Бастоджи». Раньше многих он пришел к выводу, что Синдона — мошенник с манией величия впридачу. На апрельской встрече Кучча получил лишние подтверждения умозаключению, к которому он пришел почти восемь лет назад. К встрече его вынудила череда телефонных звонков — ему тоже звонили незнакомцы, говорившие по-итальянски с отчетливым американским акцентом. Как и в случае с Амброзоли, ему угрожали и советовали встретиться с Синдоной, но если Амброзоли предпочел остаться в Милане и продолжил свою работу, Кучча решил ответить на предложение.

Синдона выдвинул несколько требований. Во-первых, Кучча должен добиться аннулирования выданного в Италии ордера на арест Синдоны — тот факт, что в 1976 году его заочно приговорили к трем с половиной годам тюремного заключения, Синдона отмел как сущую мелочь. Во-вторых, Кучча должен изыскать 257 миллиардов лир и выкупить «Банко привата». Вдобавок он также потребовал еще денег — лично для Синдоны и его семьи. Помимо того, что собеседник в качестве жеста доброй воли позволит синьору Кучча жить, было неясно, что Синдона предлагает еще взамен.

Во время этого весьма необычного разговора Синдона, возможно, стремясь показать, что он действительно опасен, упомянул имя Джорджо Амброзоли. «От этого чертова ликвидатора моего банка мне одни неприятности. Он просто напрашивается, чтобы его самого ликвидировали. Надо сделать так, чтобы он исчез, и исчез бесследно». Типичный ход мыслей типичного мафиози. Аль Пачино и хорошо пошитые костюмы, милые детки и слепо любящие отцы — это все фантастический мир мафии. В реальности — это люди типа Микеле Синдоны.

Все эти угрозы прозвучали, когда не прошло и месяца после того, как Синдоне предъявили обвинение из 99 пунктов. Но Синдона не умел мыслить по-иному: когда-то он решил, что проблему судебного процесса об экстрадиции можно закрыть, если убить помощника федерального прокурора Джона Кенни. То же самое и с Амброзоли — если заставить его замолчать, то и уголовные обвинения, скорее всего, развеются, как утренний туман. Если ум работает, подчиняясь такой извращенной логике, то в нем запросто мог родиться план убийства римского папы.

Встреча не произвела на Кучча должного впечатления. В октябре 1979 года у входной двери его квартиры в Милане взорвалась бомба. К счастью, никто не был ранен. Джорджо Амброзоли повезло куда меньше.

Всем сторонам, так или иначе заинтересованным в исходе предстоящего судебного процесса по делу Синдоны, было совершенно очевидно: решающее значение будут иметь улики и материалы, собранные Джорджо Амброзоли. 9 июня 1979 года судья Томас Гриеза, назначенный вести судебное разбирательство, распорядился, чтобы у Амброзоли в Милане были взяты показания под присягой.

К этому дню человек, которому пообещали 100 000 долларов за жизнь Джорджо Амброзоли, уже сутки жил в миланской гостинице «Сплендид», где он поселился под именем Роберта Мак-Говерна. Также он был известен как «Билли-истребитель», но по-настоящему его звали Уильям Арико. В первоклассной гостинице, находившейся менее чем в 50 метрах от миланского центрального вокзала, Арико обедал с пятью мужчинами, которым поручено было помогать ему в выполнении «заказа». Основными помощниками Арико были его сын Чарльз Арико и Рокки Мессина. Вооружены они были оснащенным глушителем автоматом М11 и пятью револьверами Р28. Арико взял напрокат автомобиль «фиат» и начал слежку за Амброзоли.

Кстати, первоначально требование о том, чтобы Амброзоли дал подробные и полные показания под присягой, выдвинули адвокаты Синдоны. Они надеялись продемонстрировать абсурдность обвинений, выдвинутых против их клиента в Нью-Йорке. Жестокое для них отрезвление наступило утром 9 июля. Итог четырехлетней работы — свыше 100 000 страниц скрупулезно собранных, проанализированных и педантично подготовленных документальных свидетельств плюс проницательный ум блестяще одаренного юриста — и перед группой американских адвокатов, двумя специальными судебными чиновниками, представлявшими нью-йоркского судью Гриезу, и итальянского судью Джованни Галати, начала понемногу открываться истинная картина.

Когда в судебном заседании в конце первого дня был объявлен перерыв, то выходивших из здания суда адвокатов Синдоны можно было легко узнать по крайне встревоженным лицам.

Не подозревая, что за ним ведет слежку Арико, Амброзоли отправился на другую встречу, на сей раз с заместителем начальника полиции города Палермо и одновременно главой городского отделения СИД Борисом Джулиано. Беседовали они о том же, о чем целый день давал показания Амброзоли, — о Микеле Синдоне. В мае 1978 года в Палермо был убит головорез Джузеппе Ди Кристина, работавший на мафиозные семейства Гамбино, Инцерилло и Спатола. При трупе были обнаружены чеки и другие документы, указывающие на то, что Синдона переправлял полученные от торговли героином барыши через Ватиканский банк в свой банк «Аминкор» в Швейцарии. Сопоставив материалы своих независимых расследований, Джулиано и Амброзоли пришли к выводу, что им нужно встретиться еще раз, чтобы подробнее обсудить имеющиеся у них факты. Встречу они собирались провести после того, как Амброзоли закончит давать показания американским юристам.

В этот день, позднее, Амброзоли снова пришлось вернуться к «делу Синдоны» — у него состоялся долгий телефонный разговор с подполковником Антонио Вариско, главой службы безопасности в Риме. На этот раз речь шла о деятельности ложи «П-2», расследованием которой занимался Вариско.

Амброзоли продолжил давать показания 10 июля и выложил первую из своих многочисленных «бомб». Подробно рассказывая, как «Банка каттолика дель Венето» попал в руки Кальви и как провернули сделку с «Пачетти» Кальви и Синдона, Амброзоли заявил, что Синдона заплатил «в качестве комиссионного вознаграждения 6,5 миллионов долларов миланскому банкиру и американскому епископу».

На следующий день, 11 июля, Амброзоли закончил давать показания. По договоренности с юристами он должен был вернуться завтра и подписать окончательный текст, а через неделю предстать перед американскими прокурорами и адвокатами Синдоны для перекрестного допроса.

Незадолго до полуночи того же дня Амброзоли подъехал к своему дому. Увидев мужа из окна, жена помахала ему рукой. Они собирались поужинать. Но стоило Амброзоли сделать шаг к своей двери, как из темноты возникли Арико и два его подручных. В полумраке раздался вопрос:

— Вы Джорджо Амброзоли?

— Да.

Арико стрелял практически в упор, и четыре пули из револьвера пронзили грудь Амброзоли. Он умер мгновенно.

К 6:00 утра следующего дня Арико был уже в Швейцарии. Сто тысяч долларов были переведены со счета Синдоны в банке Кальви «Банка дель Готтардо» на счет 415 851-22–1, открытый на имя Роберта Мак-Говерна в женевском банке «Креди Сюисс».

Менее чем через 48 часов после гибели Джорджо Амброзоли, 13 июля 1979 года, подполковник Антонио Вариско ехал в белом «БМВ» по римской улице Лунготевере Арнальдо да Брешиа. Было 8:30 утра. С автомобилем офицера поравнялся белый «фиат-128», в боковом окне которого появилось дуло обреза. Прогремело четыре выстрела, и подполковник и его шофер были убиты. Через час ответственность за преступление взяли на себя «красные бригады».

Утром 21 июля 1979 года Борис Джулиано отправился в бар «Люкс» на виа Франческо Паоло ди Бьязи в Палермо, чтобы выпить чашечку кофе. На часах было 8:05. Выпив кофе, он направился к кассе. К нему подошел какой-то мужчина и шесть раз выстрелил. В это время в кафе было многолюдно, но последующие расспросы полиции ничего не дали: никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Пост Джулиано занял Джузеппе Импалломени, член ложи «П-2».

Даже «красные бригады» не заявили о «своей» ответственности, действительной или нет, за убийства Амброзоли и Джулиано. Когда об убийстве Амброзоли стало известно в Нью-Йорке, Микеле Синдона, заплативший за то, чтобы истребитель позаботился о ликвидаторе, отозвался о случившемся в характерной для него манере: «Никто не вправе связывать меня с этим актом трусости. Я пойду на самые решительные судебные и правовые меры против любого, кто посмеет даже заикнуться об этом».

Двумя годами ранее в интервью журналу «Фьорино» Синдона сделал весьма красноречивое заявление. Сказав, что против него «составлен целый заговор», он перечислил его главарей, среди которых назвал и Амброзоли. Синдона заметил: «Многим бы я посоветовал поостеречься… Повторяю, очень многим».

Смерть Джорджо Амброзоли была не напрасной. Его многолетняя работа и неподписанные показания оказали бесценную помощь в расследовании и были использованы в обвинительном заключении для суда, который должен был вскоре начаться по «делу Синдоны».

Миланского банкира и американского епископа, о которых упомянул в своих показаниях Амброзоли, идентифицировали очень быстро: это были Роберто Кальви и Пол Марцинкус. Марцинкус категорически отрицал получение каких бы то ни было комиссионных. Однако Амброзоли не был человеком, который бросает слова на ветер, а значит, для такого обвинения у него были неопровержимые доказательства. Что же касается правдивости заявлений самого Марцинкуса, то, как мы помним, после «краха Синдоны» он отрицал сам факт знакомства с Синдоной, утверждая, что вообще никогда с ним не встречался.

Кто же больше всех выиграл от этих ужасных и бесчеловечных преступлений? Похоже, мы идем по кругу — список тот же: Марцинкус, Кальви, Синдона, Джелли и Ортолани.

В Милане эти убийства вызвали шок, а во Дворце правосудия поселился ужас. Люди, работавшие вместе с Амброзоли, вдруг «потеряли память», не в состоянии припомнить, что вообще помогали ему в расследовании махинаций Синдоны. Судья Лука Муччи, возглавивший уголовное следствие после убийства Алессандрини, продолжал его такими темпами, что со стороны могло показаться, будто он обратился в камень. Из анализа предварительного доклада о расследовании Банка Италии в «Банко Амброзиано» был сделан ошеломляющий вывод: объяснения Кальви вполне приемлемы. По крайней мере, они полностью удовлетворили финансовую полицию.

Ответственного сотрудника Банка Италии Падалино, который фактически руководил в 1978 году расследованием, все чаще вызывали в Милан, где он вел утомительные беседы с сомневающимися и нерешительными представителями правосудия. К середине лета 1979 года Падалино, по сути, подвергся запугиванию и давлению со стороны миланских судей. Его предупредили, что представленный им доклад об «Амброзиано» может быть расценен как клевета. Руководимая Джелли ложа «П-2» и приятели Синдоны из мафии сумели опорочить саму идею правосудия.

О том, насколько могущественной была ось Кальви — Джелли, можно судить по событиям в Никарагуа, произошедшим примерно в то же время, когда был убит судья Эмилио Алессандрини, то есть в январе 1979 года. В сентябре 1977 года Кальви открыл в Манагуа филиал своей банковской империи со звучным названием «Амброзиано груп банко комерчиаль». Своей целью банк провозглашал «осуществление международных торговых операций». На самом деле его функции заключались в том, чтобы перевезти сюда из филиала в Нассау, с одобрения члена совета директоров епископа Пола Марцинкуса, большой объем документации, которая могла бы раскрыть мошеннические схемы и криминальные приемы, используемые головным миланским банком при покупке акций и противозаконных операциях с ними. Банк в Никарагуа позволял еще надежнее скрыть доказательства противозаконных махинаций от глаз Банка Италии. Но, как всегда, за все нужно платить. Была своя цена и здесь. Джелли облегчил задачу, проложив путь к самым верхам и познакомив Кальви с никарагуанским диктатором Анастасио Сомосой. Когда несколько миллионов долларов легли в карман диктатора, он объявил, что идея Кальви открыть отделение своего банка в его стране просто великолепна. Еще одним плюсом для Кальви стал никарагуанский дипломатический паспорт, который служил ему до конца жизни.

Кальви и Джелли, оценив политическую ситуацию в Никарагуа, пришли к выводу о растущей вероятности того, что в не столь отдаленном будущем к власти могут прийти повстанцы-сандинисты. Эти двое, в годы Второй мировой войны работавшие сразу и на фашистов, и на коммунистов, не изменили своей привычке играть за обе стороны и двурушничать или, выражаясь банковскими терминами, «проявлять предусмотрительность». Кальви выделил такую же сумму и повстанцам — что-то пошло на покупку зерна, что-то — на закупки оружия.

В начале 1979 года левый переворот в Никарагуа стал реальностью. Придя к власти, левые — как это бывало во многих случаях раньше в других странах — объявили о национализации всех иностранных банков, но за одним исключением — «Амброзиано груп банко комерчиаль» продолжал свою работу под контролем Роберто Кальви. По-видимому, даже у левых идеалистов есть своя цена.

Микеле Синдона, заставивший замолчать — навечно или на время — своих врагов в Италии, к концу июля 1979 года решил, что, в конце-то концов, ему пришла пора покинуть Нью-Йорк и вернуться на родину. Нелегально. Возможно, убедительным доводом против возвращения мог бы показаться тот факт, что Синдона был выпущен из тюрьмы под залог в 3 миллиона долларов и обязан был ежедневно отмечаться у властей, а также то, что в Италии его ждали тюремный срок в три с половиной года и, несомненно, новые обвинения. Но Синдона решил проблему просто. С помощью своих сообщников из нью-йоркской и сицилийской мафии он организовал собственное «похищение».

Тайно вернуться на родину Синдона вознамерился отчасти еще и потому, что в преддверии суда в Нью-Йорке ему необходимо было заручиться максимально возможной поддержкой влиятельных друзей. И он полагал, что в Италии очень многие обязаны ему по гроб жизни. Что ж, пришла пора получать долги. Чтобы убедить своих-итальянских друзей и сообщников, что лучше им расплатиться с ним, Синдона решил разыграть свой единственный туз, который у него еще был. Он задумал предать огласке имена из «списка 500».

На протяжении десяти лет «список 500» крупнейших подпольных экспортеров валюты для итальянских властей оставался тайной за семью печатями. Тщетными оставались попытки выяснить, кто же в него входит, — подозревали, что в него включены имена многих наиболее влиятельных людей Италии. Кроме Джорджо Амброзоли, на упоминания этого списка постоянно натыкались многие следователи; он превратился в своеобразный Святой Грааль итальянского финансового мира, однако «список 500» отнюдь не был лишь легендой. Он действительно существовал. Нет сомнений, что его держали в своих руках Синдона и Джелли, да и у Кальви наверняка был экземпляр. Синдона был уверен: достаточно лишь пригрозить публикацией этого таинственной списка, чтобы добиться полной своей реабилитации в Италии и восстановить свое положение в обществе. Приговор будет отменен, выдвинутые против него возмутительные обвинения будут сняты. Он получит обратно свои итальянские банки, и перед судом Нью-Йорка предстанет человек, утверждающий, что стал жертвой гнусного заговора, инспирированного, по всей вероятности, коммунистами. Целый ряд очень уважаемых людей засвидетельствует, что Микеле Синдона — не только невинная жертва, но и самый выдающийся банкир всего мира, олицетворение доброго, незапятнанного, здорового капитализма. И всего этого можно достичь, если как следует воспользоваться приемом, которым Синдона — как он нередко похвалялся перед Карло Бордони — владел мастерски, а именно — шантажом.

Позднее Синдона будет утверждать, что в Италию он отправился не ради банальной корысти, а по другой причине. Он станет настойчиво твердить сегодня всем, кто будет его слушать, что он намеревался свергнуть итальянское правительство в Сицилии и провозгласить острова независимым государством. Если верить Синдоне, тогда бы он предложил США присоединить Сицилию в качества 51 штата, а в ответ с него снимут все уголовные обвинения, которые были выдвинуты против него в США. Синдона доказывал, что этот план сработает, если не учитывать тот факт, что после того как мафия устроила липовое похищение, она же осуществит и настоящее. Такие фантазии и бредовые иллюзии кажутся попросту смешными, если только не вспоминать, что честные и достойные люди, такие как Джорджо Амброзоли, погибли вовсе не от смеха.

Бредовый характер идей Микеле Синдоны, вероятно, нигде не проявился так явственно, как в деталях придуманного им плана. Синдона утверждал, что сицилийский клан Гамбино готов совершенно отказаться от торговли героином и закрыть свои наркофабрики на Сицилии, которые приносили семействам Гамбино, Инцерилло и Спатола прибыль, по самым минимальным оценкам итальянским властей, не менее 600 миллионов долларов в год. В качестве награды за этот проникнутый духом заботы об обществе шаг семье Гамбино должны передать контроль над торговлей апельсинами, а Розарио Спатоле дадут разрешение построить в Палермо казино.

Как и было задумано, Синдона исчез с нью-йоркских улиц днем 2 августа 1979 года. Несомненно, он был по горло занят, если он хотел добиться отделения Сицилии и договориться с президентом США до рассмотрения своего дела, а первое слушание было назначено на 10 сентября. С фальшивым паспортом на имя Джозефа Бонамико (что в переводе с итальянского означало «хороший друг»), в очках, в седом парике и с приклеенными усами и бородой Синдона в сопровождении Энтони Карузо поднялся на борт самолета авиакомпании «Тидаблю-эй», выполняющего рейс 740 из аэропорта Кеннеди в Вену. Фарс довершали телефонные звонки разным людям, с требованиями о выкупе, исходившие якобы от «похитителей», которые назвали себя «Пролетарским комитетом за выворот [sic!] улучшенного правосудия». Окончилось все 16 октября, когда «эмоционально опустошенный и физически ослабленный» Синдона, с зажившей пулевой раной в бедре, позвонил одному из своих адвокатов из телефонной будки на углу 42-й улицы и Десятой авеню на Манхэттене.

По любым меркам поездка банкира в Европу оказалась далека от успешной. Сицилия не стала частью США. Многие из бывших друзей Синдоны так и остались «бывшими». «Список 500», несмотря на все угрозы, так и не стал достоянием гласности, а самому Синдоне в ближайшем будущем предстояло отвечать на новые обвинения — в лжесвидетельстве, бегстве от правосудия после освобождения под залог, организации ложного похищения. Единственное, что удалось Синдоне, — раздобыть 30 миллиардов лир. Эти деньги заплатил Роберто Кальви после того, как отзывчивый Личо Джелли еще раз выступил посредником от имени Синдоны. Они были переданы «похитителям» Синдоны из принадлежащего Кальви «Банка дель Готтардо» в Швейцарии. Вообще-то, выкуп был выплачен мафиози Розарио Спатоле за «освобождение» Синдоны — этакий итальянский вариант игры в «наперсток».

В «похищении», если не считать самого Синдону, участвовали Энтони Карузо, Джозеф Макалузо, Джонни Гамбино, Розарио Спатола, Винченцо Спатола и Джозеф Мичели Крими. Итальянские власти установили, что Розарио Спатола, который обычно расхаживал вдоль рядов бетономешалок на территории принадлежащей ему крупной строительной компании в Палермо, побывал в Нью-Йорке именно в то время, когда там пропал Синдона. Когда его спросили о причине поездки, он ответил: «Семейные дела».

Наконец в феврале 1980 года начался процесс по делу Синдоны, все многочисленные пункты обвинения были связаны с банкротством «Фрэнклин нэшнл бэнк». Незадолго до начала судебных слушаний Ватикан ясно дал понять, что по крайней мере Римско-католическая церковь по-прежнему стоит на стороне своего бывшего финансового консультанта.

Кардинал Джузеппе Каприо, кардинал Серджо Гуэрри и епископ Пол Марцинкус согласились свидетельствовать в защиту Синдоны и дать показания под присягой, которые будут записаны на видеопленку. Заинтригованные тем, что же такие благочестивые церковники могут рассказать о Синдоне, следователи не стали возражать против столь необычного гамбита. Обычно свидетели дают показания в зале суда, принеся присягу, в присутствии судей и присяжных. Для людей из Ватикана судья Томас Гриеза пошел на нарушение правил и разрешил адвокатам Синдоны вылететь в Рим в пятницу 1 февраля. Предполагалось, что на следующий день будут взяты показания и в понедельник вернувшиеся адвокаты представят их суду. Их отчет, включенный в материалы слушаний дела «Соединенные Штаты Америки против Микеле Синдоны», читается как занимательный рассказ.

В последнюю минуту, а точнее за четыре часа до снятия показаний, в события вмешался государственный секретарь Ватикана, кардинал Казароли. Показаний не будет. «Это могло бы стать нехорошим прецедентом. К сожалению, вокруг самого дела и так поднята ненужная шумиха. И мы с прискорбием отмечаем тот факт, что американское правительство не соглашается на дипломатическое признание Ватикана».

Всякое повидавшие на своем веку нью-йоркские адвокаты, рассказывая о случившемся судье Гриезе, по-прежнему не могли этому сами поверить. В субботу, в 11:00 утра, секретарь кардинала Гуэрри, монсеньор Бланшар, позвонил в американское посольство и подтвердил, что кардиналы и Марцинкус прибудут туда к 16:00. Через несколько минут он позвонил опять и сообщил, что Казароли запретил дачу показаний. Сотрудница посольства спросила, что означал его предыдущий звонок. Монсеньор категорически отрицал, что звонил раньше в посольство. Еще больше он усугубил лживость своих слов, вновь солгав, будто «американский судья уже все знает».

Ошеломленная сотрудница посольства, не привыкшая к столь беззастенчивому проявлению нечестности со стороны Ватикана, решила связаться с кардиналом Гуэрри напрямую. Когда она наконец отыскала его преосвященство, тот признался, что и сам не знает, приедет он в посольство или нет. В итоге так и не приехал. Все — Гуэрри, Каприо и Марцинкус — уверяли американских адвокатов, что их показания были бы полны похвал и восхищения в адрес Микеле Синдоны, и в случившемся нет их вины. Проблема возникла, когда кардинал Казароли понял, к каким пугающим последствиям для Римско-католической церкви может привести сам процесс. Если присяжные признают Синдону виновным, то получится, что на троих высокопоставленных представителей Ватикана, по сути, ляжет клеймо лжецов. Более того, если разрешить этим прелатам дать показания, пусть и по их собственной воле, то в глухой ватиканской стене образуется брешь, и устремятся итальянские судьи, требующие от Ватикана аналогичного сотрудничества. А это, безусловно, станет ударом по Латеранским соглашениям, даровавшим кардиналам иммунитет от ареста на территории Италии. А там недалек тот день, когда будет пролит крайне нежелательный свет на темные стороны деятельности корпорации «Ватикан».

В последний миг Казароли сумел удержать Ватикан от рокового шага. Однако американские адвокаты не знали, что, поступив таким образом, он действовал вопреки решению, принятому папой римским. Иоанн-Павел II охотно согласился с тем, чтобы Марцинкус и другие поведали миру, как высоко они ценят Микеле Синдону.

27 марта 1980 года Синдона был признан виновным по 65 пунктам обвинения, включая мошенничество, преступный сговор, лжесвидетельство, подделку банковских документов, растрату и присвоение банковских средств. До оглашения приговора он был помещен в городской исправительный центр на Манхэттене.

За два дня до вынесения приговора, 13 мая 1980 года, Синдона пытался покончить жизнь самоубийством. Он нанес на запястья неглубокие порезы, но более существенным оказалось то, что он принял значительную дозу дигиталиса. По совету великого магистра Джелли Синдона на протяжении многих лет постоянно носил при себе смертельную дозу дигиталиса. Такой совет — всегда иметь под рукой яд — Джелли дал не только банкиру-махинатору, но и другим высокопоставленным «братьям» ложи «П-2». Это была своеобразная страховка — чтобы, оказавшись в безвыходном положении, собрат по ложе унес тайны «П-2» с собой в могилу.

Остается загадкой, как Синдоне удалось пронести в тюрьму столько яда. Синдона уверял, что ампула была давно зашита в подкладку его пиджака. Несомненно, скрытно пронести смертоносное вещество в тюрьму было наверняка намного сложнее, чем в папские апартаменты в сентябре 1978 года.

Сначала казалось, что Синдона умрет, особенно учитывая то, что врачи терялись в догадках, что за препарат он принял, но доза оказалась не летальной. Выяснив наконец, что заключенный отравился дигиталисом, врачи ввели противоядие. Синдона пришел в себя и вскоре выздоровел, а 13 июня 1980 года он был приговорен к 25 годам тюремного заключения и к штрафу в размере 200 тысяч долларов. Карло Бордони, на процессе выступавшего главным свидетелем обвинения против Синдоны, приговорили к 7 годам тюрьмы и штрафу в 20 тысяч долларов. Впоследствии Синдону признали виновным в организации собственного лжепохищения и добавили к первому сроку еще два с половиной года. Виновными в преступном сговоре с ним и в соучастии в попытке скрыться от правосудия признали Энтони Карузо и Джозефа Макалузо, приговорив каждого к пяти годам тюремного заключения.

Пока в Нью-Йорке разворачивались все эти события, по другую сторону Атлантики сотоварищи Синдоны по ложе «П-2» Кальви и Джелли продолжали, как и прежде, заниматься своим бизнесом. В 1979 году Роберто Кальви решил держать оборону со всех сторон: он обзавелся восемью личными телохранителями, еще двадцать четыре охранника оберегали его семью, дома в Милане, Риме и Дреццо. Ездил банкир на бронированных «альфа-ромео» с пулестойкими шинами. Эти проявления страхов, одолевавших мошенника и вора, обходились акционерам «Банко Амброзиано» более чем в миллион долларов ежегодно. Так в Италии не охраняли никого, даже президента и премьер-министра страны. Кроме того, Кальви постарался обезопасить себя и от политических пертурбаций: он нелегально субсидировал партии совершенно разного политического спектра — христианских демократов, коммунистов, социалистов. Он находился под защитой масонов из «П-2» Джелли и приятелей из мафии, но это оружие было обоюдоострым, и оно в любой момент могло быть повернуто против него самого.

Незаконно приобретенные акции «Банко Амброзиано» были надежно укрыты в панамских компаниях, вне досягаемости Банка Италии, но Кальви не оставлял страх, что римские бюрократы каким-то образом все же пронюхают об этом аспекте его многих преступных дел. Сначала для сокрытия незаконных сделок использовался филиал в Нассау. Когда заподозривший неладное Банк Италии вплотную подобрался к раскрытию механизма финансовых нарушений, Кальви стал прокручивать большинство своих афер через филиал в Никарагуа. Затем в 1979 году он перенес центр своей преступной деятельности еще дальше, в Перу. 11 октября 1979 года в Лиме распахнул двери «Банко Амброзиано Андино». Вскоре после этого подавляющее большинство займов, предоставляемых подставным панамским и лихтенштейнским компаниям, переводились в Перу. Эти карликовые компании-пустышки, чей уставный капитал редко когда превышал 10 000 долларов, росли как грибы после дождя. Наконец, их численность достигла семнадцати. Большинством из них номинально владела люксембургская компания с названием «Маник», которая, в свою очередь, принадлежала Ватиканскому банку.

Если бы международные банки, едва ли не в очередь выстраивавшиеся, чтобы ссужать Кальви миллионы и миллионы долларов, провели хотя бы элементарную проверку, то Кальви был бы разоблачен за много лет до своего бесславного конца. Чистая правда, что доклад, подготовленный в 1978 году Банком Италии о деятельности «Банко Амброзиано», был секретным и доступ к нему имел ограниченный круг лиц. Гриф секретности не был снят с него и в 1981 году, когда документ попал ко мне в руки. Если подобный доклад сумел заполучить журналист, то наверняка его могли раздобыть и такие финансовые гиганты, как «Мидленд», «Ллойдз», «Нэшнл Вестминстер», да и те 250 разбросанных по всему миру других банков, предоставлявшие ссуды Кальви, который крал наши деньги. Несмотря на хваленую репутацию, превозносимые практичность и проницательность этих банкиров, они верили поддельным счетам, что предъявлял им Кальви. Принимали на веру они и заявления Кальви, уверявшего, что огромные ссуды предназначены для финансирования итальянского экспорта. Кто-нибудь удосужился проверить его слова? Кто-нибудь впоследствии проконтролировал, что происходит с выданными кредитами? То, что 450 миллионов долларов транснациональные банки ссудили не другому банку, а всего-навсего неизвестной холдинговой компании под названием «Банко Амброзиано холдингз», которая зарегистрирована в Люксембурге — и которая очевидно не имела гарантий какого-либо центрального банка, — на международном банковском рынке подобное выглядит в лучшем случае грубым издевательством над всей сложившейся кредитной практикой. Те, кто входил в советы директоров банков, выдавших такие ссуды, должны были бы держать ответ перед акционерами и вкладчиками. Не слишком-то приятно знать, что кое-кто из нас в Великобритании, вне всяких сомнений, в определенной степени финансировал закупку для Аргентины ракет «Экзосет», тех самых ракет, которыми в Фолклендской войне было убито множество наших соотечественников. Однако бесспорно, что эта дьявольская цепочка существовала. Кальви переправлял миллионы долларов Личо Джелли, который, в свою очередь, часть этих денег использовал при покупке «Экзосетов» для Аргентины. Одно дело — вложения на будущее, но совсем другое, если своими вкладами ты лишаешь всякого будущего родных и знакомых. Не приходится сомневаться, те, кто заключал с Кальви договоры на эти колоссальные ссуды, будут утверждать, что тогда сделка представлялась очень выгодным бизнесом.

Насколько отвратительна и бесстыдна была конкретно именно эта операция, можно понять лишь тогда, когда знаешь, что эти деньги переправлялись Джелли и Ортолани через панамскую компанию, принадлежащую Ватикану.

Компания, о которой идет речь, носила название «Беллатрикс», и ее контролировал через Ватиканский банк Марцинкус, однако создана она была тремя членами ложи «П-2» — Джелли, Ортолани и Бруно Тассан Дином, директором-распорядителем и финансовым стратегом гигантской издательской группы «Риццоли». Эти масоны выдоили из «Амброзиано» 184 миллиона долларов. Каков был уставный капитал «Беллатрикс»? Сущие пустяки — десять тысяч долларов. Громадная невозвратная ссуда на бумаге была гарантирована крупным пакетом акций «Риццоли». А «Риццоли» находилась в совместном владении «П-2» и Ватикана. Средства, выданные под акции «Риццоли», намного превосходили их реальную стоимость.

Еще одна панамская компания, принадлежавшая Ватикану, «Астольфине», при капитале в 10 000 долларов сумела набрать долгов на 486 миллиона долларов. Под какое обеспечение? В значительной мере благодаря чрезвычайно завышенной биржевой стоимости акций «Банко Амброзиано».

Если на практике вести бизнес такими методами, то капитализму незачем бояться, что его в конце концов уничтожит марксизм. Марксистам останется лишь сидеть и ждать, пока капитализм сам себя не угробит.

Вполне объяснимо, почему многопрофильная корпорация ЭНИ, одна из крупнейших в мире, вдруг решила начать ссужать Кальви деньги. Понятно, почему громадная принадлежащая государству нефтяная компания вдруг принялась функционировать как банк и стала не брать, а давать кредиты «Банко Амброзиано холдингз» из Люксембурга: председатель совета директоров ЭНИ Джорджо Маццанти и глава его финансового департамента Леонардо ди Донна — члены ложи «П-2». В высшем руководстве многих международных банков, в период 1978–1980 годов постоянно вливавших миллионы долларов в утробу Кальви, масоны из «П-2» до сих пор не выявлены.

Если на улице Лонджона, Парижа, Нью-Йорка, Копенгагена, Токио, Оттавы, Сиднея и Веллингтона кто-то проклинает возросшие банковские ставки, то ему следует обрушить свои проклятья также на призрак Роберто Кальви и на вечно неуловимых Личо Джелли и Умберто Ортолани. Не следует забывать и про Ватикан! Когда с вас берут высокие проценты за кредиты, то своими взносами вы оплачиваете их счета.

Неопровержимое свидетельство того, что именно Ватикан является владельцем этих таинственных панамских компаний, относится еще к 1971 году, к тому времени, когда Кальви и Синдона ввели епископа Марцинкуса в совет директоров принадлежащего Кальви банка в Нассау.

В течение 1979 года в Милане судья Лука Муччи продолжал нерегулярно вызывать Кальви на допросы, на которых тот, внимательно рассматривая носки своих ботинок, бормотал о необходимости блюсти банковскую тайну, обсуждал шансы миланского «Интера» на победу в следующем футбольном чемпионате, а потом уходил, оставляя судью в дураках.

К концу 1979 года финансовый дефицит в принадлежащих Ватикану липовых компаниях, которыми руководил Кальви, превышал 500 миллионов долларов. К счастью, фантастические финансово-космические прожекты Синдоны пока не стали реальностью. Еще действовали финансовые механизмы и факторы, неподвластные таким, как Кальви. Начался рост курса доллара относительно лиры. Активы «Амброзиано» составляли акции, стоимость которых была привязана к лире. Игра приобрела исступленно-маниакальный характер. Чтобы мошеннические схемы продолжали действовать, требовалось безрассудное жонглирование средствами и счетами, особенно с учетом того, что к текущим расходам прибавилось еще 50 миллиардов лир. Из них 30 миллиардов лир ушли на то, чтобы осчастливить христианских демократов покупкой венецианской газеты «Гадзеттино», а 20 миллиардов лир были выданы в виде «ссуды» римской ежедневной газете «Паэзе сера», чтобы довольными остались и коммунисты. Со всех сторон к Кальви тянули руки, прося денег, и всегда казалось, что человеком с самыми жадными и загребущими руками был Личо Джелли.

В январе 1980 года «Банко Амброзиано де Америка дель Сур» открыл свои двери в Буэнос-Айресе. Банковских операций в нем практически не проводилось, но благодаря этому ответвлению империи Кальви осуществлялось финансирование покупки Аргентиной ракет «Экзосет». Этот же филиал обеспечил денежными средствами сделки по покупке оружия другими южноамериканскими режимами.

В июле 1980 года судья Лука Муччи счел достаточно убедительными результаты расследования, проведенного итальянской финансовой гвардией вслед за ревизией Банка Италии в 1978 году, и распорядился изъять у Кальви паспорт и предупредить банкира, что против него готовится судебное дело. Это был маленький шажок во имя справедливости.

Через несколько месяцев был сделан осторожный шаг в обратном направлении — стараниями Джелли паспорт Кальви вернули. Куда меньшую готовность вмешаться великий магистр проявил, когда был арестован и обвинен в преступной деятельности и в причастности к «краху Синдоны» Массимо Спада, бывший исполнительный секретарь Ватиканского банка и глава «Банка каттолико дель Венето». Следом за ним почувствовал нар^ники на своих запястьях, пусть и ненадолго, Луиджи Меннини, по-прежнему работавший в Ватиканском банке. Против него были выдвинуты такие же обвинения.

Ловчая сеть начинала затягиваться вокруг Кальви, несмотря на героические старания Джелли подкупить всех без исключения, свои надежды на продолжение грабежа миланский банкир возлагал больше всего на Марцинкуса. Игра становилась много жестче, и без постоянной поддержки и участия Ватиканского банка Кальви не мог бы дальше прятать концы в воду. Собственно, и раньше скрывать свои преступления он мог только при содействии Ватиканского банка, но в прошлом давление на Ватикан было минимальным; теперь же, после ареста Меннини, оно резко усилилось. Кальви начал серьезно опасаться, что в нынешней ситуации, несмотря на громадные денежные суммы, которые он направлял в руки епископу Полу Марцинкусу, человек на том берегу Тибра в любой момент может перестать его поддерживать и бросит Кальви на произвол судьбы — одного и крайне уязвимого.

В начале 1981 года министр финансов Италии Беньямино Андреатта, получивший свой пост в октябре минувшего года, решил, что Ватикан должен немедленно отказаться от поддержки «Банко Амброзиано». После досконального изучения доклада Банка Италии от 1978 года он почувствовал, что должен защитить церковь и спасти ее престиж. Министр отправился в Ватикан, где у него состоялась длительная беседа с государственным секретарем кардиналом Казароли. Обрисовав ситуацию во всей ее сложности, он настойчиво призывал Ватикан порвать, пока не поздно, все связи с «Банко Амброзиано». Совет был проигнорирован. Марцинкус позже заявит, что ничего не знал об этой встрече. В любом случае, если бы добрый католик Андреатта знал обо всем в подробностях, то понял бы, что для Ватикана невозможно разорвать эти связи, поскольку «Банко Амброзиано» принадлежал, по сути, самому Ватикану. Через различные панамские и лихтенштейнские компании Ватикан приобрел в общей сложности более чем 16 процентов акций «Банко Амброзиано». Остальные акции банка были распылены среди мелких акционеров, так что у Ватикана был практически контрольный пакет?

В полдень 2 марта 1981 года пресс-бюро Ватикана распространило документ, озадачивший многих. Выпущенный без всяких объяснений, он напоминал всем католикам о положениях канонического права по отношению к масонству и особо подчеркивал, что сказано в действующем кодексе: «Запрещено католикам под страхом отлучения от церкви вступать в масонские или аналогичные объединения». Почему для обнародования подобного напоминания было выбрано именно это время? Католик, ставший масоном, подлежал безусловному отлучению от церкви уже с 1738 года. Зачем напоминать об этом в начале марта 1981 года? Ответ не заставил себя ждать и убедил многих, что шпионская сеть церкви действует не менее эффективно, чем агентура Личо Джелли. В ватиканском заявлении добрым католикам не объяснялось, каким образом их имена могут и должны исчезнуть из списков членов ложи «П-2» — если они боялись, что внесены в масонский перечень, — прежде чем до подобных документов доберутся итальянские власти. Для члена ложи «П-2» Кальви эта, по всей видимости неразрешимая, проблема имела губительные последствия.

Когда публичное разоблачение все же произошло, то причиной этого, по иронии судьбы, оказалась связь Кальви со своим покровителем Личо Джелли. В 1981 году итальянские следователи по-прежнему продолжали выяснять обстоятельства устроенного Синдоной собственного «похищения». И вот 17 марта полиция нагрянула на роскошную виллу Джелли в Ареццо, а также произвела обыск в его кабинете на текстильной фабрике «Джио-Ле» — искали улики, которые могли бы доказать связь Джелли с нежданной поездкой Синдоны на родину. Их находка обернулась настоящим ящиком Пандоры, вызвав невиданный скандал. В личном сейфе Джелли был обнаружен список 962 членов ложи «П-2». Также были найдены многочисленные досье и секретные правительственные отчеты.

Список членов ложи «П-2» напоминал поистине справочник «Кто есть кто в Италии». Широко представлены были вооруженные силы — свыше пятидесяти генералов и адмиралов. В нем числилось два министра из действующего кабинета, а также промышленники, финансисты, журналисты (в том числе главный редактор «Коррьере делла сера» и его заместители), 36 членов парламента, звезды эстрады, видные ученые и офицеры полиции. Это было государство в государстве. Многие говорили, что Джелли планировал захватить власть в Италии. Они неправы. У него уже была власть над всей Италией. Что касается самого великого магистра, то он исчез бесследно. Рейд полиции готовился в обстановке строгой секретности, что в переводе на простой язык означает, что о ней знали только наиболее доверенные офицеры полиции и Личо Джелли. Как выяснилось, он сбежал в Южную Америку.

Разразившийся скандал привел к падению итальянского правительства и придал новый импульс расследованию миланской прокуратуры по делу Кальви. Вместо судьи Муччи был назначен Джерардо д’Амброзио. После убийства судьи Эмилио Алессандрини прошло два года; два года промедления. Прошло всего два месяца, как следствие возглавил новый судья, а в распоряжении властей оказались найденные в сейфе Джелли компрометирующие документы, и Кальви был арестован и препровожден в тюремную камеру в Лоди.

Теперь настало время всем добрым друзьям прийти на выручку человеку, который так часто оказывал помощь различным партиям. После ареста Кальви лидер социалистической партии Бетгино Кракси и председатель христианских демократов Фламинио Пикколи брали слово в парламенте и самыми добрыми словами отзывались о Кальви и его банке. Ватикан хранил молчание. Очевидно, все его внимание было поглощено намного более важным происшествием. За семь дней до ареста Кальви римский папа Иоанн-Павел II был тяжело ранен на площади Святого Петра выстрелами Мехмета Али Агджи.

Пока весь католический мир возносил молитвы за жизнь и выздоровление папы, Роберто Кальви в своей камере мучительно размышлял над проблемой, имевшей лично для него бесконечно большее значение: как ему спастись? Через родственников узник начал давить на Марцинкуса, чтобы тот публично признал, что на протяжении многих лет он прокручивал темные дела вместе с Кальви.

После неоднократных и тщетных попыток дозвониться до Марцинкуса сыну Роберта Кальви, Карло, наконец-то повезло. Он молил епископа о помощи, говорил, что тяжелейшее положение отца намного облегчится, если Ватикан признает факт сотрудничества с ним. Действительно, сделки проходили через принадлежащий Кальви «Банка дель Готтардо» в Лугано, который не мог предоставить никакой информации из-за чрезвычайной строгости швейцарских законов в отношении банковской тайны, Ватиканский банк был сам себе хозяин и мог по своей воле представить необходимые сведения. Однако Марцинкус вовсе не горел желанием публично брать на себя ответственность, не говоря уже про вину. Поэтому он ответил сыну Кальви: «Если мы так поступим, то пострадает не только репутация ИОР и Ватикана. Вы тогда потеряете все, ибо наши проблемы — это также и ваши проблемы».

В самом деле, все обстояло именно так. Оба банка были накрепко связаны друг с другом, на протяжении многих лет действуя заодно. Епископ Марцинкус оказался загнан в угол. Признать правду означало навлечь на Ватикан гнев всей Италии. Альтернативное решение сводилось к тому, чтобы оставить Кальви без всякой поддержки, надеясь на то, что его теснейшее и длительное сотрудничество с Ватиканом осталось тайной и что после процесса Кальви все уляжется и бизнес пойдет как обычно. Епископ Марцинкус выбрал второй вариант. Несомненно, на его решение повлиял тот факт, что из всех преступлений, в которых обвинялся Кальви, ему инкриминировали только две незаконные сделки, когда он продал себе акции принадлежащих ему компаний «Торо» и «Кредито Варезино» по преднамеренно завышенным ценам, что подразумевало незаконный вывоз валюты из Италии. И именно за это правонарушение миланские судьи надеялись осудить Кальви. Марцинкус рассчитывал, что если все обойдется без излишнего шума, то игру можно будет продолжить. На Кальви, сидевшего в тюрьме Лоди, оптимистические планы ватиканского партнера никакого впечатления не произвели. Руководителям международных банков оставалось недоверчиво качать головами, а Кальви продолжал из-за решетки руководить своим «Банко Амброзиано».

7 июля итальянское правительство выдвинуло против Микеле Синдоны обвинение в организации заказного убийства Джорджо Амброзоли. Особый интерес представляет реакция Кальви — узнав об этом, он попытался следующим вечером покончить с собой. Кальви наглотался барбитуратов и порезал запястья. Позднее он так объяснил свои мотивы: «В приступе отчаяния. Потому что нет и тени справедливости во всем, что против меня делается. И я говорю вовсе не о предстоящем суде». Если бы Кальви действительно хотел покончить с собой, то ему достаточно было устроить так, чтобы ему принесли в тюрьму дигиталис, который рекомендовал иметь все время при себе Джелли. На судей попытка суицида впечатления не произвела.

20 июля Кальви был приговорен к четырем годам тюремного заключения и штрафу в размере 16 миллиардов лир. Его адвокаты тотчас же подали апелляцию, и банкира освободили под залог. Не прошло и недели после освобождения Кальви, как совет директоров «Банко Амброзиано» единогласно вновь утвердил его председателем банка и устроил ему овацию. Руководители транснациональных банков снова недоверчиво покачали головами. Как и предсказывал Марцинкус, это всего лишь обычный бизнес. Ложа «П-2» оставалась реальной и действенной силой. Банк Италии позволил Кальви вернуться на прежний пост. Правительство Италии и пальцем не пошевелило, чтобы положить конец дурному спектаклю: человек, осужденный за банковские правонарушения, руководит одним из крупнейших банков страны.

Возражения нашлись только у одного банкира — главный управляющий «Банко Амброзиано» Роберто Розоне обратился в Банк Италии с просьбой санкционировать смещение Кальви, заменив его прежним председателем Руджеро Моццана. Банк Италии, загипнотизированный, точно кролик удавом, могуществом ложи «П-2» и политическим весом, который за годы приобрел Кальви, вмешиваться в ситуацию отказался.

Вторая угроза для банковской империи Кальви шла со стороны Никарагуа и Перу. Чтобы справится с ней, Кальви призвал на помощь Марцинкуса. Пока шло судебное разбирательство, епископ не пожелал оказать банкиру поддержку, ни явно, ни тайно, но теперь готов был сделать все, что в его силах, лишь бы их совместные преступные махинации не выплыли наружу.

Во время суда над Кальви Ватикан объявил, что Иоанн-Павел II назначил комиссию из пятнадцати кардиналов для изучения состояния финансов Римско-католической церкви. Комиссия должна была выработать рекомендации по усовершенствованию деятельности финансовых институтов Ватикана и по увеличению их прибылей.

В состав комиссии епископ Пол Марцинкус включен не был, но, несомненно, полагал, что как глава Ватиканского банка он, тем не менее, способен внести значительный вклад в рассмотрение больного вопроса ватиканских финансов. В обстановке полной секретности он встречался с осужденным за финансовые махинации Кальви, в результате чего Ватиканский банк официально признал рост своей непогашенной задолженности почти до одного миллиарда долларов. Эту сумму он был должен банкам Кальви в Перу и Никарагуа, в результате того, что по указанию Кальви они ссужали сотни миллионов долларов «Беллатрикс», «Астольфине» и т. д. Филиалы в Перу и Никарагуа, хотя и являлись дочерними компаниями Кальви, наконец-то проявили некоторую независимость, признав предложенное им обеспечение под эти громадные займы ничтожным.

В Перу и Никарагуа желали получить более надежное обеспечение. Кто оплатит счет в случае неплатежа или невыполнения обязательств? Кто именно является владельцем тех загадочных панамских компаний? Кто одалживает так много, возвращая так мало? Особое беспокойство проявляли господа из Перу, поскольку ссудили в общей сложности около 900 миллионов долларов.

И вот тогда, в августе 1981 года, Кальви и Марцинкус осуществили наиболее масштабную из своих афер. Связанные с нею документы позднее стали известны как «письма утешения». Впрочем, эти письма не предлагали утешения ни одному католику, не могли послужить духовной опорой тем, кто верует в моральную чистоту и честность Ватикана. Письма были написаны на фирменных бланках Института религиозных дел Ватикана и датированы 1 сентября 1981 года. Адресатами были «Банко Амброзиано Андино» в Лиме (Перу) и «Амброзиано груп банко комерчиаль» в Никарагуа. По указанию Марцинкуса письма подписали Луиджи Меннини и Пеллегрино де Стробель. Письма гласили:

Господа!

Настоящим подтверждаем, что мы прямо или косвенно контролируем следующие компании:

«Манник, АО», Люксембург;

«Астольфине, АО», Панама;

«Нордойроп истеблишмент», Лихтенштейн;

«Юнайтед трейдинг корпорейшн — ЮТК», Панама;

«Эрин, АО», Панама;

«Беллатрикс, АО», Панама;

«Старфилд АО», Панама.

Также подтверждаем, что нам известно о существующей задолженности указанных компаний по отношению к вам, которая по состоянию на 10 июня 1981 года и согласно прилагаемой выписке о состоянии счета составляет…

В прилагаемых счетах указывалось, что «задолженность» только перед филиалом в Лиме составляла 907 миллионов долларов.

Директора банков в Никарагуа и Перу испытали чувство облегчения, теперь у них было, как они считали, недвусмысленное признание того, что ответственность за огромный долг взял на себя Ватиканский банк. Гарантом выступила сама святая Римско-католическая церковь. Ни один банкир не пожелал бы гарантий надежней и солидней. Однако была еще одна маленькая деталь, о которой руководители банков в Лиме и Никарагуа даже не подозревали. Существовало и другое письмо — подписанное Роберто Кальви и адресованное Ватиканскому банку, и на нем стояла дата 27 августа 1981 года. Оно оказалось в руках Марцинкуса до того, как он признал за Ватиканским банком долги в один миллиард. Письмо Кальви представляло собой официальную просьбу направить «письма утешения», в которых Ватикан признавал тот факт, что ему принадлежат компании в Люксембурге, Лихтенштейне и Панаме. Подобное признание, как уверял Кальви в своем послании Ватикан, «не влечет за собой никаких долговых обязательств для ИОР». Завершалось его письмо абзацем, в котором адресата уверяли, что в любом случае Ватиканский банк «не понесет в будущем никаких убытков». Иначе говоря, тем самым Ватиканский банк тайно освобождается от долгов, которые тот собирается признать.

Чтобы тайное послание Кальви Марцинкусу приобрело какую-то юридическую силу, факт его существования и само содержание должно было быть доведено до сведения руководства дочерних банков в Перу и Никарагуа. Вдобавок достигнутая между Кальви и Марцинкусом договоренность должна была получить одобрение большинства совета директоров головного банка в Милане. Более того, их договоренность была бы законной и действительной только в том случае, если бы о содержании обоих писем были бы извещены все держатели пакетов акций «Банко Амброзиано», в том числе и множество мелких акционеров, живущих в Милане и его окрестностях.

Таким образом, два письма и договоренность между Кальви и Марцинкусом представляют собой несомненный случай совершенного обоими преступного деяния, квалифицируемого как мошенничество. Волей судьбы оно совпало по времени с трехлетней годовщиной избрания римским папой Альбино Лучани. На смену Лучани, считавшего своим долгом борьбу с коррупцией, которая пустила глубокие корни в Ватикане, пришел папа Иоанн-Павел II, полностью одобрявший деятельность епископа Пола Марцинкуса.

На этом вызывающие и прискорбные совпадения не закончились — 28 сентября 1981 года, в третью годовщину смерти Лучани, Марцинкус получил повышение. Папа объявил о назначении его заместителем президента папской комиссии города-государства Ватикан, и тем самым Марцинкус практически становился губернатором Ватикана. Он сохранил за собой пост главы Ватиканского банка, а благодаря новому назначению автоматически поднимался на следующую ступень в церковной иерархии, став архиепископом.

Благодаря тому, что Марцинкус происходил из семьи литовцев-эмигрантов, постоянно участвовал — в финансовом смысле — в польских проблемах и был очень близок к папе, поскольку в качестве личного телохранителя отвечал за безопасность папы во время заграничных поездок, архиепископ нашел в Кароле Войтыле самого могущественного покровителя, какого только можно пожелать в Ватикане. Синдона, Кальви и им подобные, по уверению Ватикана, оказались нечестивцами и грешниками, легко обманувшими наивных, доверчивых святых отцов. Отсюда напрашивается вывод: либо Марцинкус обманывал, лгал и утаивал правду от папы Иоанна-Павла II начиная с октября 1978 года, либо папа тоже не без греха.

Пока Кароль Войтыла, излучая обаяние, поучал весь мир, что муж, с вожделением смотрящий на свою жену, по сути прелюбодействует в сердце своем, Марцинкус продолжал соблазнять крупнейших в мире банкиров. Пока папа из Кракова демонстрировал свою озабоченность сохранением статус-кво Римско-католической церкви, декларируя, что разведенные католики вновь вступить в новый брак могут лишь после причастия, но только если до того они полностью воздержаться от сексуальных отношений со своими партнерами, папские банкиры выказывали гораздо меньшую щепетильность в отношении тех, с кем они спят. Пока папа Иоанн-Павел II оправдывал незыблемую позицию Римско-католической церкви по отношению к женщинам как к гражданам второго сорта такими утверждениями, как: «Марии, матери Господа нашего, не было на Тайной вечере среди апостолов», мужчины из Ватиканского банка продолжали выказывать намного более либеральный подход: они обкрадывали оба пола и присваивали деньги и мужчин, и женщин.

После избрания Войтылы безбожник Личо Джелли продолжал пользоваться своей властью и влиянием. Никто не называл его наместником Господа, но многим приходилось подчиняться воле Кукольника, когда тот дергал за ниточки, управляя своими марионетками.

Из безопасного убежища, из своего дома в столице Уругвая Монтевидео, Личо Джелли поддерживал постоянную связь с Кальви. Эту марионетку Кукольник держал на крепком крючке и по-прежнему выдаивал из банкира огромные суммы денег. Он часто звонил Кальви на виллу в Дреццо по телефону, номер которого, как подтвердили жена Кальви Клара и его дочь Анна, был известен лишь Джелли и Ортолани — своеобразная «горячая линия» ложи «П-2». Если трубку снимал не Кальви, а кто-то из его домочадцев, то Джелли никогда не назывался своим настоящим именем, а представлялся как Лучани.

Почему, начиная с 1978 года, великий магистр масонской ложи «П-2» взял себе в качестве кодового имени, служившего паролем для Кальви, фамилию покойного папы? Что это — постоянное напоминание об определенном событии? Завуалированная угроза, что мастер шантажа может огласить подробности некоего события, если деньги вдруг перестанут поступать на банковские счета Джелли? Разумеется, деньги продолжали течь к Джелли до последнего. Вплоть до самого конца Кальви платил и платил Джелли. Хотя великий магистр бежал и скрывался в Южной Америке и итальянское правительство выдвинуло против него множество обвинений, и потому возможности Джелли защитить Кальви теперь были явно ограничены, миллионы долларов при одном только упоминании имени «Лучани» текли в карманы Джелли. Сам Кальви подсчитал, что в итоге Джелли и Ортолани обошлись ему свыше 500 миллионов долларов каждый.

За несколько месяцев до скандала вокруг ложи «П-2», когда великий магистр еще находился в Италии, Кальви попытался порвать с ним все связи. Почему Кальви избегал подходить к телефону? Просил домашних отвечать на звонки, что он болен или что его нет? По словам родных Кальви, Джелли, ненасытный собиратель всевозможных тайн, обладал таинственной и устрашающей властью над Роберто Кальви. Какую же сокровенную тайну знал Джелли, что Кальви бросало в холодный пот от ужаса лишь при упоминании имени Джелли?

В своей крепкой хватке Джелли держал несчастного банкира до самой его смерти. Тот безропотно, как собачка по свистку, исполнял его приказы. В конце 1981 года по просьбе Кальви исполнительный директор фирмы «Оливетти» Карло Де Бенедетти стал заместителем председателя совета директоров «Банко Амброзиано». Кальви надеялся, что этот шаг придаст толику респектабельности его банку, чья репутация оказалась изрядно подмоченной. Окопавшиеся в Уругвае Джелли и Ортолани отнеслись к такому известию с тревогой. Честный заместитель директора не станет мириться с их махинациями, а они не намеревались отказываться от своих планов по выкачиванию денег из «Банко Амброзиано». «Лучани» снял трубку и набрал номер личного секретного телефона, установленного на вилле Дреццо. Только что уговоривший Де Бенедетти войти в руководство своего банка, Кальви затем предпринимал все, чтобы испортить жизнь человеку из «Оливетти». «Вы должны быть максимально осторожны, — твердил он Бенедетти. — Мне стало известно, что ложа “П-2” собирает на вас досье. Советую вам быть очень и очень осторожным». Менее чем через месяц Де Бенедетти вышел из руководства банка.

А группа миноритарных акционеров «Банко Амброзиано» из Милана направила папе Иоанну-Павлу II пространную жалобу, сопроводив ее детальными и многочисленными приложениями. В письме, датированном 12 января 1982 года, содержались серьезные претензии к Ватиканскому банку и беспощадная критика его деятельности. Оно вскрывало связи между Марцинкусом, Кальви, Джелли и Ортолани. Акционеров особенно огорчало, что солидный в прошлом католический «Амброзиано» и Институт религиозных дел — Ватиканский банк — соединились в столь нечестивом альянсе. Как отмечали обеспокоенные католики Милана:

ИОР — не только акционер «Банко Амброзиано». Он является партнером и сообщником Роберто Кальви. Растущее число судебных дел показывает, что Кальви сегодня является продолжателем дела Синдоны и занимает ключевое место на пересечении интересов самых богопротивных организаций — франкмасонства (ложа «П-2») и мафии. И вновь это стало возможным при помощи таких людей, выпестованных и поддерживаемых Ватиканом, как Ортолани, который служит посредником между Ватиканом и могущественными международными группировками преступного мира.

Оставаться партнером Кальви — значит участвовать в преступной деятельности Джелли и Ортолани, поскольку он всецело находится под их влиянием и послушен обоим. Следовательно, Ватикан, нравится это ему или нет, через свое сотрудничество с Кальви также является активным партнером Джелли и Ортолани.

Письмо содержало просьбу к Иоанну-Павлу II помочь и направить на путь истинный. Хотя папа говорил на многих языках, включая итальянский, миланцы заботливо перевели послание на польский и также постарались, чтобы оно, минуя курию и преемника Вийо на посту государственного секретаря кардинала Казароли, попало непосредственно к папе. Ответа не последовало. Миланских акционеров даже не удостоили формального уведомления о том, что оно дошло до адресата.

Кальви знал об отосланном письме, знал он также и о том, что его одобрил главный управляющий и заместитель председателя совета директоров Роберто Розоне. То, какую угрозу представляли попытки Розоне избавить банк от влияния Кальви для самого банкира, он обсуждал со своим близким другом и собратом по масонской ложе «П-2» Флавио Карбони.

У Карбони были обширные связи и множество друзей. В частности, среди его приятелей нашлись и два главаря преступного мира Рима — Данил о Аббручати и Эрнесто Дьотавелли.

Утром 27 апреля 1982 года Розоне вышел из своей квартиры за несколько минут до 8:00 часов. К счастью для Розоне, он жил в том же здании, где располагалось отделение «Банко Амброзиано», которое, как и все банки в Италии, находилось под круглосуточной охраной. Как только Розоне вышел на улицу, к нему устремился какой-то человек и открыл по банкиру огонь. Раненный в ноги, Розоне рухнул на мостовую. Вооруженные банковские охранники открыли по нападавшему ответный огонь. Через несколько секунд тот упал замертво. Его звали Данило Аббручати.

На следующий день после покушения на Розоне, 28 апреля, Флавио Карбони заплатил оставшемуся в живых сообщнику Абручатти 530 тысяч долларов. С «заказом» главари преступного мира «напортачили», но Кальви всегда платил долги — особенно если расплачиваться не принадлежавшими ему деньгами.

Кальви, который, вне всяких сомнений, и организовал покушение на своего заместителя, примчался к постели раненого коллеги с непременным букетом цветов. «О Мадонна! Что за безумный мир! Они хотят запугать нас, Роберто, чтобы наложить лапу на банковскую группу, которая стоит 20 тысяч миллиардов лир».

В мае 1982 года кольцо вокруг Кальви начало сжиматься. «Консоб» — Контрольное агентство Миланской фондовой биржи — наконец заставило банкира представить отчет о принадлежащих ему акциях для официального биржевого списка. Внесение сведений в подобный список фондовой биржи обязательно повлекло бы за собой независимую аудиторскую проверку банковской отчетности.

Жена Роберто Кальви, Клара, заявила под присягой, что раньше в том же году, на личной аудиенции у папы Иоанна-Павла II, Кальви обсуждал проблему долга Ватикана в миллиард лир, возникшего в огромной степени из-за действий Кальви, Джелли, Ортолани и Марцинкуса. По ее словам, папа пообещал Кальви: «Если вы освободите Ватикан от этого долга, то получите полный контроль над реорганизацией наших финансов».

Если подобное предложение действительно имело место, то его святейшество молится во многом тому же богу, что и Кальви. Как обычно — бизнес во веки веков, и никаких «аминь».

Но не только папа и Кальви забеспокоились о судьбе тех долларов, которые щедрым потоком вливались в принадлежавшие Ватикану оффшорные компании. 31 мая 1982 года Банк Италии направил письмо Кальви и его миланскому совету директоров с требованием, чтобы совет директоров представил полный отчет об иностранных кредитах, предоставленных группой «Банко Амброзиано». Директорат, пойдя наперекор воле Кальви — слишком поздно, к сожалению, — 11 голосами против 3 решил подчиниться требованию центрального банка страны.

Личо Джелли, 10 мая нелегально вернувшийся из Аргентины в Европу, выдвинул Кальви свое требование. Он хотел купить новую партию ракет «Экзосет», чтобы помочь давшей ему приют стране в войне, которая та вела с Великобританией за Фолклендские острова. Так как основные иностранные активы Аргентины были заморожены, и действовало официальное эмбарго на продажу ей оружия, Джелли вынужден был обратиться к торговцам оружием с «черного рынка», а те сомневались, способен ли Джелли оплатить смертоносное приобретение. Ему предложили ракеты по четыре миллиона долларов за штуку, минимальная партия — двадцать штук. Для продавцов сделка была очень выгодной, так как цена была выше официальной в шесть раз, все зависело от того, сумеет ли Джелли найти необходимые средства. Раньше он уже закупал радиолокационное оборудование, самолеты, артиллерийские орудия, танки и одну партию ракет «Экзосет» по поручению Аргентины. Теперь Джелли требовалось изыскать как минимум 80 миллионов долларов, причем срочно. В Фолклендской войне наступил решающий момент.

Таким образом, на Кальви, которому и так приходилось разбираться с кучей проблем — просьба папы Иоанна-Павла II о погашении долга, клиенты из мафии, рассерженные акционеры, цепные псы из контрольного агентства фондовой биржи, внезапно взбрыкнувший совет директоров и наемный убийца-неумеха, позволивший себя убить, — свалилась еще одна задачка. Кальви вновь ощутил, как Джелли тянет за веревочки.

Для спасения Кльви видел только два пути: либо Ватикан поможет ему залатать все увеличивающуюся пробоину в финансах его банка, либо Джелли, магистр-кукольник, должен снова продемонстрировать, что он по-прежнему контролирует властные структуры Италии, и спасти казначея своей ложи «П-2» от разорения.

Своими мыслями Кальви поделился с Флавио Карбони, который продолжал втайне записывать на магнитофон их беседы.

Из слов Кальви следовало, что Ватиканский банк должен закрыть финансовую дыру в «Банко Амброзиано» хотя бы по той причине, что именно ИОР получил львиную часть пропавших миллионов и к тому же был связан с «Амброзиано» юридическими обязательствами. Кальви отметил: «Ватикан выполнит свои обязательства, продав часть имущества, находящегося под контролем ИОР. А это огромная собственность. По моей оценке, порядка 10 миллиардов долларов. Чтобы помочь “Амброзиано”, ИОР мог бы для начала продавать по частям, по миллиарду за раз».

Если кто-нибудь из мирян на свете и знал, сколько «стоит» Ватикан, то этим человеком, разумеется, был не кто иной, как Роберто Кальви. Он был посвящен практически во все финансовые секреты Римско-католической церкви. На протяжении десяти лет именно к нему обращался Ватикан по финансовым вопросам. Выше я уже упоминал, что в 1978 году, когда римским папой стал Альбино Лучани, в денежном выражении состояние, которое контролировали обе канцелярии Управления имуществом Святого престола и Ватиканский банк, по самым скромным прикидкам, оценивалось в три миллиарда долларов. В начале же 1982 года отнюдь не склонный к преувеличениям Кальви назвал цифру в 10 миллиардов долларов — только лишь в отношении ИОР.

Понятно, что в 1982 году у того, кого в мире ошибочно называли «банкиром Господа», хватало и своих проблем, причем большая их часть была создана его же руками. По справедливости его стоило бы назвать «вором Господа», ведь от имени Ватикана и ложи «П-2» он крал и крал миллионы. А с конца 1960-х годов был один-единственный человек, удостоившийся прозвания «Божьего банкира», и звали его архиепископ Пол Марцинкус.

Когда вечером 9 июня 1982 года я брал у Роберто Кальви интервью по телефону, то он, несмотря на все трудности и проблемы, которые тогда свалились на него и из которых мне известна была наверняка лишь часть, поначалу был невозмутим и спокоен. Интервью было организовано через посредника, которому банкир доверял, затрагивало широкий спектр вопросов. Через переводчика я принялся дотошно расспрашивать Кальви о сделке по продаже «Банка каттолико дель Венето». Банкиру сказали, что я пишу книгу о Ватикане, а когда я упомянул о венецианском банке, он поинтересовался, какая главная тема моей книги. Я ответил: «Это книга о жизни папы Иоанна-Павла I, папы Лучани».

Тут с моим собеседником вдруг произошла поразительная перемена. Спокойствие улетучилось, самообладание сменилось яростным потоком громких эмоциональных восклицаний. Голос взволнованно дрожал. Переводчик едва успевал переводить бурный поток слов: «Кто вас подослал? Кто вам велел это сделать? Всегда я плачу. Всегда я! Откуда вы знаете Джелли? Что ему надо? Что вам надо? Сколько вы хотите?»

Я возражал, уверял, что не знаком с Личо Джелли и никогда с ним не встречался. Кальви едва ли меня слышал: «Кто бы вы ни были, такой книги вы не напишете. Я ничего не могу вам сказать. Больше мне не звоните. Никогда».

Через восемь дней тело Роберто Кальви было найдено висящим под мостом Блэкфрайарз в лондонском Сити.

Еще через несколько дней в финансах миланского «Банко Амброзиано» была обнаружена дыра. В 1,3 миллиарда долларов.

Главной целью моего расследования было установить обстоятельства смерти совсем другого человека — Альбино Лучани. Вийо, Кальви, Марцинкус, Синдона, Джелли, Коуди — один из них стоял в центре заговора, в результате которого Лучани был убит. Прежде чем я вынесу свой вердикт, предлагаю тебе, читатель, взглянуть еще раз, напоследок, на этих людей.

Кардинал Жан Вийо, которого Альбино Лучани собирался сместить, после избрания папой Кароля Войтылы сохранил пост государственного секретаря Ватикана. За ним также остались и прочие посты, в частности кардинал продолжал контролировать важнейший финансовый институт Ватикана — Управление имуществом Святого престола. Именно это управление сыграло ведущую роль в создании альянса Синдона — Ватикан. Архиепископа Марцинкуса часто и сурово упрекали за то, что он ввел Синдону в Ватикан. Однако в данном случае не он несет за это ответственность. Решение было принято самим папой Павлом VI, монсеньором Макки, Умберто Ортолани и господами из Управления имуществом Святого престола, включая, разумеется, и его главу — кардинала Жана Вийо. Будь Лучани жив, смещение Вийо с поста государственного секретаря безусловно привело бы к тому, что он покинул бы и Управление имуществом. А ведь именно это учреждение, обладающее огромным портфелем ценных бумаг, а вовсе не Ватиканский банк во главе с Марцинкусом, признают в качестве центрального банка государства Ватикан Всемирный банк, Международный валютный фонд и Банк международных расчетов в Базеле. И этому учреждению есть что скрывать, особенно то, что относится ко времени его теснейшего сотрудничества с Синдоной.

Когда Лучани избрали папой, то кардиналу Вийо жить оставалось совсем недолго. К сентябрю 1978 года он уже был тяжело и неизлечимо болен и знал об этом. Вийо пережил Лучани всего на шесть месяцев и умер 9 марта 1979 года. Смерть его, согласно сообщению Ватикана, наступила «вследствие приступа двусторонней бронхопневмонии с осложнениями, сердечной недостаточности, почечной и печеночной недостаточности». Все знали, что он собирался уйти в отставку, но также было известно, что он хотел назвать кандидатуру своего преемника, и наверняка им был вовсе не кардинал Бенелли. Если бы Бенелли обнаружил скандальные связи Управления имуществом, то он, несомненно, сообщил бы о них новому папе. Боязнь разоблачений, вкупе с другими кадровыми перемещениями, которые собирался осуществить Лучани и о которых знал Вийо, дают нам очень веский мотив. Если в центре заговора с целью убийства Лучани стоял Вийо, то мотивом для него стало бы принципиальное несогласие с тем курсом, каким в будущем хотел вести церковь Иоанн-Павел I. Согласно свидетельствам трех человек из Ватикана, перемены, которые намеревался провести в жизнь папа Лучани, Вийо считал «предательством всего того, что было завещано папой Павлом VI, триумфом реставрации». Он опасался, что церковь вернется к состоянию, в каком находилась до Второго Ватиканского собора. Хотя такого поворота кардинал страшился напрасно, подобный мотив со счетов сбрасывать нельзя. Вийо боялся этого, и боялся очень сильно. Он также решительно выступал против планов Лучани смягчить позицию Римско-католической церкви в отношении регулирования рождаемости и разрешить католикам во всем мире использовать противозачаточные таблетки. Минул всего месяц, как скончался Павел VI, создатель и вдохновитель энциклики «Жизнь человеческая», а Вийо уже видел, что вот-вот будет разрушено то, в поддержку чего он сам много раз выступал публично. Не появилась ли у Вийо мысль, что большее благо церкви принесет не жизнь Лучани, а его смерть?

Поведение кардинала после смерти папы говорит о том, что кардинал Вийо либо несет ответственность за эту смерть или причастен к ней, либо испытывал серьезнейший моральный кризис. Он уничтожил возможные улики. Он лгал. Он вынудил дать обет молчания всех, кто находился тогда в папских апартаментах. Он распорядился срочно приступить к бальзамированию тела умершего папы, даже не дожидаясь прибытия в Рим большинства кардиналов, не говоря уже о том, чтобы обсудить с ними этот вопрос. Если Вийо и непричастен к смерти Лучани, то наверняка существенно помог тому, кто совершил убийство. Всеми своими действиями и заявлениями он словно бы заметал вместе с убийцей следы преступления. У Вийо имелся очевидный мотив, и у него были для этого возможности. Вдобавок, занимая должность камерария, он мог практически определять ход событий, последовавших сразу после смерти папы, контролируя любое действие Ватикана или, как в случае отказа от вскрытия, бездействие.

Возможно также, что если Вийо обнаружил не только тело Альбино Лучани, но и очевидные признаки того, что папа умер не естественной смертью, а пал жертвой убийства, то незаконные шаги, на которые он пошел, были продиктованы высшим для него стремлением — благом для католической церкви и желанием сохранить ее престиж. Найдутся многие, кто будет утверждать, что его поступки после смерти папы были направлены на защиту церкви. Даже принимая во внимание этот довод, я все равно убежден, что в моральном отношении он, судя по всему, нуждался в помощи.

Кардинал Джон Коуди, еще один из тех, кого Лучани намеревался сместить, сохранил свой пост архиепископа Чикаго после избрания Кароля Войтылы преемником умершего папы. В своей книге «Как делают пап» отец Эндрю Грили отмечает:

Кардинал Коуди умело воспользовался оказанной им в прошлом финансовой поддержкой Польше (и по сообщению источников в Чикаго, он сделал еще несколько значительных пожертвований), численностью поляков в Чикаго и утверждениями о своей якобы близкой дружбе с нынешним папой и успешно отбил нападки врагов и сам перешел в контрнаступление. Если верить заявлениям кардинала, прозвучавшим в начале декабря [1978 года], то Иоанн-Павел II предлагал ему пост в Риме, но он отклонил предложение. Папа, как доверительно поведал своим гостям Коуди, дал понять, что вопрос исчерпан.

Мои собственные розыски подтверждают сказанное в книге Грили. Более того, финансовые пожертвования, которые Коуди в последующем направлял в Ватикан, откуда деньги тайно переправлялись в Польшу, являлись частью более крупной операции, которую осуществляли по поручению Иоанна-Павла II Марцинкус и Кальви.

Кардинал Коуди продолжал щедро одаривать дорогими подарками «нужных» людей. В октябре 1979 года папа Иоанн-Павел II посетил с визитом США. В чикагском аэропорту О’Хэйр его встретил кардинал Коуди, вложивший в руки папы маленькую деревянную шкатулку в качестве «личного дара». В шкатулке лежали 50 000 долларов. Никто не станет спорить, что у кардинала есть право преподнести папе подарок, но, если закрыть глаза на топорность этого жеста, не может не возникнуть вопрос об источнике этих денег. Они взяты из средств епархии? Из капиталов, контролируемых лично Коуди? И хотелось бы знать, откуда именно загадочным образом исчезли эти 50 000 долларов?

Примерно через год после этого события американское правительство предприняло официальное, но негласное расследование деятельности Коуди. Прокуроры начали проверять заявления о том, кардинал Коуди незаконно передал из церковных фондов до одного миллиона долларов своей подруге жизни Хелен Уилсон. Также заинтересовались американские власти и другими обвинениями в адрес архиепископа — что тот давно путает церковные средства с личными, что на протяжении многих лет тайно выплачивает жалованье Хелен Уилсон, что ни за что вознаградил ее пенсией, что купил для нее дом во Флориде за 90 000 долларов. И все это — за счет церковных фондов, освобожденных от налогообложения, чем и был вызван интерес федеральных органов. В политических кругах, где крайне чувствительны ко всякого рода скрытым намекам, пришли к заключению, что сам факт инициированного правительством расследования указывает на наличие достаточных доказательства для возбуждения расследования. Официально оно была начато в сентябре 1980 года.

В январе 1981 года федеральное большое жюри неоднократно направляло судебные повестки с вызовом Коуди, требуя от него представить финансовую отчетность. Будь Коуди чист, как свежевыпавший снег, его дальнейшее поведение непостижимо. О начатом расследовании и повестках в суд знали только сам кардинал, его адвокаты и один или два человека из числа самых доверенных лиц. Он скрывал все и от чикагской паствы, и от апостолического представителя в Вашингтоне, и от Ватикана. Коуди отказался выполнить правительственные требования и представить финансовую документацию епархии. Для рядового гражданина отказ сотрудничать с властями США означал бы тюремное заключение, но не для Коуди, который, как записано в протоколе, заявил: «Я не управляю страной, но я управляю Чикаго!» И очевидно, что это не была пустая похвальба.

В сентябре 1981 года, когда скандальная история попала на страницы «Чикаго сан тайме», Коуди по-прежнему не желал подчиняться судебным требованиям. Кстати, газета почти два года вела собственное расследование деятельности кардинала и опубликовала для своих читателей основанные на точных и подробных сведениях материалы о тех правонарушениях, в которых обвиняли Коуди.

Кардинал даже попытки оправдаться не сделал, ничем не опровергнув выдвинутых против него обвинений. Наоборот, он постарался привлечь на свою сторону живших в Чикаго 2 440 000 католиков, провозгласив: «Это не просто нападение на меня. Это покушение на саму церковь».

Многие откликнулись на этот броский, но сугубо пропагандистский призыв. Многие — нет. Значительный ущерб имиджу и репутации Римско-католической церкви, о чем совершенно справедливо говорил Альбино Лучани, из возможного стал реальным. Епархия раскололась. Очевидно, что на первых порах большая часть местных католиков поддержала Коуди, но мало-помалу один существенный факт начал тянуть кардинала ко дну. Коуди упорно отказывался выполнить требования о финансовой отчетности. Даже верные сторонники архиепископа начали убеждать его, что лучше подчиниться судебным предписаниям. В ответ на первую повестку он заявил суду через своих адвокатов: «Я в ответе лишь перед Богом и Римом». Убежденный в собственной правоте, он не отступал ни дюйма вплоть до могилы. В апреле 1982 года, когда правительство по-прежнему ждало от него объяснений, кардинал Коуди скончался. Несмотря на толстую историю болезни, тело Коуди, в отличие от случая с Альбино Лучани, было подвергнуто вскрытию. Смерть архиепископа Чикаго была вызвана «серьезной коронарной болезнью сердца».

В завещании он распорядился огласить свое посмертное послание, в котором не содержалось никаких доказательств его невиновности, ни оправданий перед лицом многочисленных обвинений. Вместо этого в письме Коуди было полно высокомерия и самонадеянности, столь свойственных ему в жизни, чему свидетельством такая фраза из его послания: «Я прощаю своих врагов, но Господь — не простит».

Смерть деспотичного Коуди немедленно породила слухи о его возможном преемнике. Чаще всего упоминалось имя архиепископа Пола Марцинкуса, уроженца пригорода Чикаго Сисеро, чье имя в Италии в то время еще было связано с громким скандалом. Иерархи американской церкви запротестовали и сообщили Ватикану, что если Марцинкус станет управлять Чикагской епархией, то это «будет практически то же самое, что и раньше». В итоге пост получил архиепископ Джозеф Бернардин из Цинциннати, пообещавший безотлагательно предпринять расследование «дела Коуди».

Правительство заявило о прекращении собственного следствия, и расследование дела Федеральным большим жюри было закрыто, никаких обвинений не выдвинуто. Да и неудивительно — ведь смерть обвиняемого не оставляла иной альтернативы.

В декабре 1982 года Бернардин опубликовал двухстраничное пастырское послание католикам чикагской епархии. Оглашенные в нем выводы не были подкреплены никакими документальными свидетельствами и сводились к тому, что проверка финансов Коуди не выявила никаких нарушений, что, возможно, он не имел оснований назначать пенсию Хелен Уилсон и что он «не всегда следовал общепринятым бухгалтерским процедурам». Что более важно, нанятые Бернардином аудиторы отказались удостоверить «точное соответствие расчетных доходов и статей расходов», хотя они обнаружили, что с точки зрения проводимой проверки «цифры расходятся в пределах допустимого». По признанию Бернардина, удостоверить соответствие доходов и расходов ревизоры отказались по той причине, что отсутствовали некоторые финансовые документы епархии, местонахождение которых было неизвестно, и «если впоследствии они будут обнаружены, то, возможно, потребуется повторная ревизия». Два года спустя эти документы так и не были найдены.

Совершенно очевидно, что у властного и деспотичного Коуди был мотив, и очень веский, для участия в заговоре с целью убийства Иоанна-Павла I. Над ним довлела угроза разоблачения его финансовых злоупотреблений. Не приходится сомневаться, что Коуди страдал паранойей в острой форме. Если он был психопатом-параноиком, то этого довольно, чтобы он принялся искать способы решить свою проблему, реальную или воображаемую, с помощью силы. Понятно, что если какой-то папа вздумает убрать Коуди из Чикаго, то он будет стоять насмерть, а там посмотрим, чья это будет смерть — Коуди или папы. Проведя много лет в Риме, много раз бывая там с визитами, Коуди сумел втереться в доверие двум будущим папам, Пачелли и Монтини, ставших Пием XII и Павлом VI, а также обзавелся многочисленными друзьями и широкой сетью информаторов. Он имел большое влияние на самого Павла VI, многим избранным в Римской курии, а не только в Польшу, посылал щедрые денежные подарки, тем самым укрепляя своеобразную лояльность. У Коуди, как у мафии и у ложи «П-2», были в Ватикане свои люди — имеющие беспрепятственный доступ в папский дворец.

Архиепископ Пол Марцинкус, третий из тех, кого Альбино Лучани обязательно снял бы с должности, после избрания папой Кароля Войтылы сохранил свой пост главы Ватиканского банка. В действительности, как уже говорилось выше, он получил сан архиепископа и более высокую должность. Для человека, который о своем назначении в Ватиканский банк отозвался словами: «Мой опыт в финансовой сфере ограничивается сбором пожертвований по воскресеньям», — Марцинкус проделал большой путь. Именно он удостоился своеобразного титула «Божьего банкира», а вовсе не двое его бывших друзей и партнеров по бизнесу, Роберто Кальви и Микеле Синдона. И именно он по праву встал в первые ряды тех священников, кто своей деятельностью в наше время нанес наибольший ущерб репутации Римско-католической церкви.

Совершенно понятно, что в середине 1970-х годов Кальви и Марцинкус разработали схему, ставшую источником множества преступлений. Также понятно, что панамские и прочие оффшорные компании, принадлежавшие и до сих пор принадлежащие Ватикану, действовали с равной выгодой и для «Банко Амброзиано», и для Ватиканского банка.

После смерти Кальви Ватикан заявлял, что впервые ему стало известно об оффшорных фирмах, находящихся в его владении, только в августе 1981 году. Это очередная ложь Ватикана. Документально доказано, что уже в 1978 году епископ Марцинкус предпринимал энергичные меры, чтобы скрыть фактическую принадлежность этих компаний Ватикану. Что касается неведения Ватикана о принадлежащих ему компаниях, достаточно привести такой пример. Панамская «Юнайтед трейдинг корпорейшн», или ЮТК, является одной из тех компаний, упомянутых в пресловутых «письмах утешения» и о которых, по официальным утверждениям, Ватикан ничего не знал чуть ли не до того самого дня, когда эти послания были составлены Марцинкусом. Есть документ, датированный 21 ноября 1974 года, подписанный должностными лицами Ватиканского банка, — просьба к принадлежащему Кальви «Банка дель Готтардо» создать от имени Ватиканского банка компанию под названием «Юнайтед трейдинг корпорейшн».

Кальви незаконные махинации дали очень многое. Что от них получил Ватиканский банк? То же, что и Кальви, — деньги. Очень много денег. Кальви покупал у себя свои же акции по вздутым ценам, но по документам эти акции юридически принадлежали — и принадлежат и по сию пору — панамским компаниям, которыми, в свою очередь, владеет Ватикан. Кальви неизменно выплачивал ежегодные дивиденды по этим акциям их законному владельцу— Ватиканскому банку. Общие суммы выплат варьировались год от года, но принадлежащий Ватиканскому банку пакет акций был огромен и в среднем выплаты составляли примерно 2 миллиона долларов.

Однако это была лишь верхушка айсберга. Возможно отследить и более существенные источники прибылей. Например, в 1980 году Ватиканский банк продал 2 миллиона акций транснациональной строительной компании «Вьянини» со штаб-квартирой в Риме. Акции были куплены мелкой панамской фирмой «Ларами». Это был первый этап сделки, предусматривающей продажу «Ларами» 6 миллионов акций «Вьянини», принадлежащих Ватикану, по искусственно завышенной цене. Первые 2 миллиона акций обошлись «Ларами», кстати, тоже принадлежащей Ватикану, в 20 миллионов долларов. Со стороны могла бы показаться бессмысленным продажа самому себе своих же акций по вздутым ценам. Сделка становится менее бессмысленной, если покупку вы осуществляете на чужие деньги, как это и проделывал Кальви многие годы. На приобретение акций 20 миллионов долларов дал Роберто Кальви. И в итоге Ватиканский банк оставил себе принадлежавшие ему же акции и получил 20 миллионов долларов. Более того, на самом деле у Ватикана никогда и не было 6 миллионов акций «Вьянини», максимальное количество принадлежавших ему акций никогда не превышало 3 миллионов. Вот благодаря такой и похожим на нее мошенническим схемам Кальви расплачивался с Марцинкусом.

В марте 1982 года архиепископ Марцинкус — редкий случай! — дал интервью итальянскому еженедельнику «Панорама». Особый интерес вызывают его комментарии в отношении Роберто Кальви, учитывая то, что всего восемь месяцев назад Кальви был приговорен к штрафу в 13,7 миллионов долларов и четырем годам тюрьмы и всего семь месяцев назад Ватикан и Марцинкус обнаружили (если верить версии Ватикана), что Кальви украл более миллиарда долларов, с долгами предоставив расплачиваться Ватикану:

Кальви вполне заслуживает нашего доверия. У меня нет ни малейших оснований для сомнений. Мы также не собираемся выставлять на продажу принадлежащие нам акции «Банко Амброзиано». Более того, у нас есть и другие капиталовложения в эту группу, например в «Банко каттолика», дела в котором идут замечательно.

Эти утверждения очень схожи с теми хвалебными отзывами, которыми в апреле 1973 года поделился Марцинкус с представителями американской прокуратуры и агентами ФБР, расследовавшими дело о мошенничестве с поддельными облигациями на сумму в миллиард долларов. Тогда, если припомнить, президент Ватиканского банка превозносил достоинства человека, с которым, если верить его же утверждениям теперь, едва ли был знаком, человека, который, со своей стороны, настаивал: «Мы много раз встречались в течение тех лет, когда нас связывали деловые отношения. Марцинкус был моим партнером в двух банках». Этим человеком был не кто иной, как Микеле Синдона, который, помимо целого ряда других преступлений, несет ответственность за самую масштабную в истории США катастрофу, случившуюся с одним банком, и о котором Марцинкус сказал: «В финансовых вопросах он идет далеко впереди своего времени».

Сторонники Марцинкуса могут возразить, что эти слова были сказаны за год до «краха Синдоны». Но и в 1980 году, шесть месяцев спустя после падения Синдоны, Марцинкус готов был свидетельствовать в защиту Синдоны, и его остановило лишь вмешательство кардинала Казароли, посчитавшего своим долгом пойти вопреки указанию папы Иоанна-Павла II.

В настоящее время существует лишь единственное препятствие на пути получения Марцинкусом кардинальского сана. Несмотря на весь позор, который своими действиями Марцинкус навлек на Ватикан и церковь, несмотря на раздающуюся во всем мире критику, Кароль Войтыла не отказался от планов вознаградить человека из Сисеро красной шапкой. И этому мешает лишь непоколебимая позиция Казароли. Кажется, сам папа считает, будто к грехам, совершенным за банковской конторкой, можно относиться с большей терпимостью, чем к грехам, совершаемым в постели.

Что касается убийства Альбино Лучани, то у Марцинкуса был и мотив, и реальная возможность для этого. Среди прочих обязанностей, возложенных на него папой Павлом VI, была и роль личного телохранителя папы и советника по вопросам безопасности. Таким образом, никто лучше него не знал, какие предпринимаются меры по обеспечению личной безопасности папы. До сих пор неизвестно, почему президент ИОР прогуливался по Ватикану около 6:30 часов утра, когда Альбино Лучани был обнаружен мертвым в своей опочивальне. Как удалось выяснить, Марцинкуса в столь ранний час никогда не видели у здания Ватиканского банка. В отличие от Вийо, банкир жил за пределами Ватикана, на вилле «Стритч» в Риме. На деятельность Ватиканского банка наложили свой отпечаток многие аспекты личности самого Марцинкуса, его нового главы, — а ведь детские годы он провел в Чикаго эпохи Аль Капоне. «Пол, как поживают ваши друзья-гангстеры в Чикаго?» — такая шутка была распространена в Ватикане в начале 1970-х годов. Куда меньше ее слышали после суда над Синдоной. После падения Кальви о ней словно бы напрочь позабыли.

Если Марцинкус и не играл активную роль в заговоре с целью убийства Альбино Лучани, то возможно, что он, вольно или невольно, послужил катализатором. Много лет назад один английский король вскричал: «Неужели никто не избавит меня от этого надоедливого священника?» — и вскоре у католической церкви появился новый мученик в лице Томаса Бекета. Несомненно, Марцинкус подробно рассказал Роберто Кальви о своих опасениях и страхах, связанных с новым понтификатом. Также нет сомнений, что Альбино Лучани намеревался в самом ближайшем будущем убрать Марцинкуса из Ватиканского банка и порвать все связи с «Банко Амброзиано». Возможно, те самые опасения по отношению к новому папе, которыми Марцинкус поделился не с одним только Кальви, но и с другими, вызвали такой поворот событий, что когда утром 29 сентября швейцарский гвардеец сообщил епископу Полу Марцинкусу о смерти папы, тот замер с открытым ртом, точно громом пораженный?

Микеле Синдону нередко — хотя и неверно — тоже называли «божьим банкиром». Точнее его следовало бы окрестить «божьим дельцом». В момент смерти Лучани находившийся в Нью-Йорке Синдона отбивался от попыток итальянского правительства добиться его экстрадиции. Его также хотели допросить об обстоятельствах многочисленных преступлений, совершенных в других странах. К сентябрю 1978 года практически стало неизбежностью то, что расследование, предпринятое властями США в связи с крахом банка «Фрэнклин нэшнл», завершится судебным процессом против Синдоны. От выдачи итальянскому правосудию процесс его, конечно, избавит, но лишь для того, чтобы тотчас же посадить на скамью подсудимых в США. Он мог разыграть лишь единственный оставшийся у него в руках туз и потому все свои надежды возлагал на содействие Ватикана. Синдона логично полагал, что епископ Марцинкус, кардинал Гуэрри и кардинал Каприо дадут показания в его защиту, и заявления столь уважаемых людей произведут должное впечатление на жюри присяжных. Но при таком понтифике, как Альбино Лучани, ни о каких свидетельских показаниях со стороны Ватикана, а уж тем более в пользу Синдоны и речи быть не могло.

Будучи одновременно и членом мафии, и масоном из ложи «П-2», Синдона не только имел мотив и располагал возможностями для организации убийства, но, как было подробно показано, вполне мог пойти на подобный шаг. Если этот человек настолько утратил чувство реальности, что полагал, будто убийство помощника федерального прокурора США разом разрешит все его проблемы в Америке, а убийство Джорджо Амброзоли снимет все затруднения в Италии, то он в достаточной мере психически ненормален, чтобы не задумываясь пойти и на убийство затеявшего реформы папы, который мешал ему своей честностью.

Синдона остается весьма востребован. В Италии ему уже вынесен один приговор — три с половиной года тюрьмы. В США продолжается расследование попытки похищения Синдоны с помощью вертолета из американской тюрьмы в январе 1980 года. В июле 1981 года итальянское правосудие обвинило его в организации убийства Джорджо Амброзоли. В том же ордере на арест значатся имена его сына, Нино Синдоны, и зятя, Пьера-Сандро Маньони. В январе 1982 года в Палермо на Сицилии суд признал Синдону и еще 65 членов мафиозных кланов Гамбино, Инцерилло и Спатолы виновными в торговле наркотиками и в контрабанде героина из Сицилии в США на сумму в 600 миллионов долларов ежегодно. На Сицилии Синдону также обвинили в незаконном владении оружием, мошенничестве, подделке документов и нарушениях валютного законодательства. В июле 1982 года итальянское правительство обвинило Синдону и прочих, в том числе Массимо Спаду и Луиджи Меннини из руководства Ватиканского банка, в совершении многочисленных преступлений, связанных с преднамеренным банкротством «Банка привата итальяна». Показательно, что обвинительное заключение по последнему пункту основывалось по большей части на результатах той работы, которую, невзирая на опасность, проделал Джорджо Амброзоли и за которую он так дорого заплатил. Я сам не смог бы красноречивее охарактеризовать Синдону и те антиморальные критерии, которыми руководствовался он сам и его родственники, чем это сделал его сын Нино Синдона в записанной на магнитофонную пленку беседе с писателем Луиджи ди Фонцо. (Пленка в настоящее время находится у ньюйоркского прокурора.) Интервью имело место вечером 18 марта 1983 года и продолжилось ранним утром 19 марта.

Отец сам сказал мне, что убийство совершил Арико. [13] Они угрожали Амброзоли, и поначалу запугивание вроде подействовало. По просьбе отца Венетуччи [контрабандист, торговец героином, считается членом клана Гамбино] прислал в Милан Билли Арико. Тот должен был стрелять в Амброзоли, но не убивать его. Но Арико убил… И нечего жалеть семью Амброзоли. У меня ни капли жалости нет к этому чертову ублюдку, этот сукин сын еще легко отделался. Жаль, что он умер сразу, а не мучился. И вот что уясните и запомните. Я не осуждаю отца, потому что этому Амброзоли незачем жить на свете… Мой отец и так натерпелся. Пора и нашим врагам хлебнуть горя. Гриеза, Кенни, теперь их черед помучиться. Пусть они пострадают, а не мой отец и не я. Ничего такого мы и не сделали… Ради справедливости я готов на все, пойду на любое преступление. А такие, как Кенни, Гриеза, пусть подыхают в адских муках. Я по этому поводу устроил бы праздник с шампанским. По-моему, это оправданное убийство, из самозащиты.

Томас Гриеза вел судебные заседания по делу «Соединенные Штаты против Синдоны». Джон Кенни был главным обвинителем. Луиджи ди Фонцо спросил Нино Синдону, как он мог бы оправдать убийство.

Да в два счета оправдаю! Как всякое политическое убийство. Допустим, я хочу убить судью Гриезу. По мне, так это самооборона… потому что он совершил чудовищное преступление, засадив моего отца за решетку пожизненно. И пока судья Гриеза жив, на пересмотр дела нет никакой надежды. Так что если его убить, то появляется шанс на пересмотр. Значит, это самооборона.

Очевидно, для таких людей, как Синдона и его сын, убийство папы римского, вставшего у них на пути, было бы всего лишь «самообороной».

Теперь о Роберто Кальви. Как-то Ленин сказал: «Дайте капиталисту веревку подлиннее, и он на ней сам повесится». По-видимому, первый состав коронерского жюри, рассматривая обстоятельства смерти Кальви, был полностью согласен с Лениным. Присяжные вернулись с вердиктом «самоубийство». Самого коронера, казалось, ничуть не беспокоило, что само слушание ужали до одного дня, что отсутствовали многие свидетели, а те, что все же явились, давали заведомо ложные показания, что в деле почти не было представлено важнейших улик и свидетельств. В Италии подобный вердикт встретили недоверием. В 1983 году другая коллегия присяжных при коронере немного приблизилась к истине, вынеся «открытый вердикт», то есть не придя к определенному выводу относительно смерти человека, которого обнаружили висящим на веревке рядом с канализационным стоком.

Лично у меня нет сомнений, что «самоубийство» Кальви было устроено его приятелями-масонами изложи «П-2» — еще один пример того, с каким риском связана карьера в итальянском банковском деле. За несколько часов до того как обнаружили тело Кальви, в Милане покончила с собой его секретарша Грациэлла Коррокер, выбросившись из окна пятого этажа здания «Банко Амброзиано». Ее предсмертную записку, изобиловавшую проклятьями в адрес Роберто Кальви, нашел Роберто Розоне, все еще передвигавшийся на костылях после совершенного на него покушения. Через несколько месяцев, 2 октября 1982 года, совершил «самоубийство» один из руководителей банка, Джузеппе Деллака, тоже выбросившийся из окна миланской штаб-квартиры. Имеются документальные подтверждения, что Клара Кальви, вдова банкира, вину за смерть мужа возлагала на тех, кто скрывается за Бронзовыми вратами: «Это Ватикан приказал убить моего мужа, чтобы скрыть банкротство Ватиканского банка».

Если это и так, а я не разделяю подобную точку зрения, тогда, возможно, имело место возмездие. Факты, касающиеся его непосредственной причастности к смерти Альбино Лучани, говорят против Роберто Кальви.

Кальви был активным участником невероятной по своим масштабам кражи более миллиарда долларов, и эта кража, безусловно, была бы разоблачена, останься Альбино Лучани жив, и случилось бы это в 1978 году. После смерти папы Иоанна-Павла I у Кальви оказались развязаны руки, и он продолжил свои многолетние хищения и колоссальные аферы, совершая одно преступление за другим. Уже после смерти Альбино Лучани в результате очередной махинации Кальви «одолжил» у международных банков более 400 миллионов долларов, которые бесследно исчезли в «панамском треугольнике» банкира.

Кальви всем советовал читать «Крестного отца», поскольку, как он любил говорить, с помощью этой книги можно «по-настоящему понять, что движет миром». Определенно, именно в таком мире и жил сам Кальви.

До самого своего конца он занимался тем, что «отмывал» деньги для мафии, унаследовав эту роль от Микеле Синдоны. Другой его задачей было обеспечение средствами ложи «П-2». Все эти функции Кальви осуществлял при помощи Ватиканского банка: огромные денежные суммы перетекали из «Банко Амброзиано». На счет Ватикана в Италии, а оттуда — в Швейцарию, в «Банка дель Готтардо» или в банк «Ю-би-эс». Он отмывал деньги, «заработанные» мафией на похищении людей, торговле наркотиками, налетах на банки, грабежах, кражах произведений искусства и ювелирных изделий. Связи Кальви в криминальном мире был очень широки: от главарей мафиозных кланов и своеобразной «элиты мафии» до заурядных убийц и обыкновенных бандитов. Входили в круг его знакомств и члены правоэкстремистских террористических группировок.

Финансовая пробоина «Банко Амброзиано» в 1,3 миллиарда долларов образовалась не только из-за мошеннической скупки Кальви акций собственного банка. Многие миллионы уплыли в руки Джелли и Ортолани. Например, 55 миллионов долларов были переведены Кальви из Перу на номерной счет в банк «Ю-би-эс» в Цюрихе. Номерной счет принадлежал Личо Джелли. Еще 30 миллионов долларов ушли на швейцарские счета, принадлежащие близкому другу Кальви Флавио Карбони.

В начале 1982 года Кальви осуществил прямой перевод 470 миллионов долларов из головного банка в Милане в перуанское отделение. Потом он вручил своему секретарю авиабилет до Монте-Карло и кипу телексных сообщений. Официально отправленные из Монте-Карло, эти телексы раскидали переведенные средства по различным швейцарским номерным счетам.

Откусить от золотого яблока Кальви удалось не только ведущим итальянским партиям — христианским демократам, коммунистам и социалистам; кое-что досталось и другим политическим силам. По прямому указанию Джелли банкир выделял миллионы военным режимам, стоявшим у власти в Аргентине, Уругвае и Парагвае. На похищенные Кальви деньги аргентинская военная хунта закупила у Франции ракеты «Экзосет»; эту сделку помог осуществить банк Кальви в Перу. Миллионы тайно и незаконно был направлены на поддержку «Солидарности» в Польше. В последней операции с украденными Кальви долларами смешались средства Ватиканского банка, собранные ревностными католиками для нужд собратьев по вере. Кальви нередко рассказывал об этих денежных переводах доверенным друзьям, к которым причислял и Карбони, а тот — как все добрые масоны — тайно записывал откровения банкира на магнитофон.

Марцинкусу надо быть осторожней с Казароли, тот возглавляет группу его противников. Если Казароли встретится с кем-то из финансистов в Нью-Йорке, кто работал на Марцинкуса и посылал деньги «Солидарности», то Ватикану не избежать провала. Даже если Казароли попадется всего один из тех документов, о которых мне известно, — прощай, Марцинкус! И тогда — прощай, Войтыла. Прощай, «Солидарность». Достаточно будет даже их последней операции с 20 миллионами долларов. Я говорил также и с Андреотти, но непонятно, на чьей он стороне. Если дела в Италии и дальше так пойдут, то Ватикану скоро придется арендовать здание в Вашингтоне, поближе к Пентагону. Далековато будет до собора Святого Петра.

Общая сумма тайных и незаконных денежных вливаний от имени Ватикана на счета «Солидарности» превышала сто миллионов долларов. Многие, кто искренне симпатизировал «Солидарности», узнав об этом, возможно, почувствуют себя оскорбленными. Тем не менее такого рода вмешательство во внутренние дела другой страны создает опасный прецедент. А почему бы тогда не переправить по тайным каналам сотню миллионов ИРА? Сколько на эти деньги можно убить и покалечить людей на Британских островах? Или дать миллиард долларов сандинистам, чтобы те взорвали по паре-тройке небоскребов в Нью-Йорке, Чикаго и Сан-Франциско? Играть роль Бога — опасное занятие, даже для папы. Иначе как поразительным образчиком ханжества и лицемерия и не назвать поведение Кароля Войтылы, который публично порицает никарагуанских священников за участие в политической борьбе и в то же время сам вмешивается во внутренние дела Польши, пересылая миллионы оппозиционному движению.

У нас нет мирских товаров для обмена на рынке, нет у нас и экономических интересов, которые следовало бы обсуждать. Наши возможности для вмешательства в дела мира носят специфический и ограниченный характер. Они не служат помехой тем сугубо светским, техническим и политическим проблемам, которые имеют значение для ваших правительств.

Так говорил Альбино Лучани дипломатическому корпусу, аккредитованному при Ватикане. Совершенно ясно, что тот, кто наследовал ему на троне святого Петра, придерживается диаметрально противоположной точки зрения.

Что касается убийства Альбино Лучани, то у Роберто Кальви был и мотив, и возможность совершения преступления, и, несомненно, как и у Микеле Синдоны, средства для этого.

До того как был убит Лучани, сообщники Кальви по ложе «П-2» продемонстрировали свои преступные возможности и неразборчивость в средствах, организовав взрывы бомб. Им ничего не стоило убить конкретного человека, что показало убийство Витторио Оккорсио. После смерти папы убийства приняли такой размах, который возможно сравнить только с масштабами хищений, в которых участвовал Кальви. Красноречиво говорит о «друзьях» Роберто Кальви список тех, кто погиб за эти годы, — Эмилио Алессандрини, Мино Пекорелли, Джорджо Амброзоли, Антонио Вариско, Борис Джулиано. Тот факт, что главный управляющий Банка Италии и один из его наиболее доверенных сотрудников были ложно обвинены в нарушении закона, что Сарчинелли две недели просидел в тюремной камере, что многие годы те, кто знал правду, боялись и пальцем пошевелить, в полной мере демонстрирует, какая громадная власть была сосредоточена в руках Кальви — власть, опиравшаяся в том числе и на Личо Джелли, «великого магистра» масонской ложи «П-2».

Кукольник Личо Джелли держал в своих руках несколько тысяч нитей, приводивших в движение послушных исполнителей его воли. Казалось, его паутиной опутано все, нити вели в самое сердце Ватикана, в Белый дом, в президентские дворцы многих стран мира. Это ведь Джелли дал необычный совет руководителям ложи «П-2» — всегда носить при себе смертельную дозу дигиталиса. Летальная доза этого препарата вызывает, говоря мирским языком, сердечный приступ. Любой врач при последующем внешнем осмотре подтвердит, что смерть наступила в результате инфаркта миокарда. Дигиталис не имеет ни вкуса, ни запаха, и обнаружить его возможно только при вскрытии.

Почему Личо Джелли использовал такое необычное кодовое имя, «Лучани», когда звонил казначею ложи «П-2» по особому телефонному номеру? Неужели одного только упоминания этого имени было достаточно, чтобы миллионы за миллионами текли от Кальви на счета Джелли в различных банках?

Как утверждали родственники Кальви, во всех своих бедах он винил «священников». Причем Кальви не скрывал, из-за кого у него возникли проблемы, — он имел в виду ватиканских священников. В сентябре 1978 года самую страшную угрозу, с какой ему пришлось столкнуться, для него представлял один конкретный священник. В августе 1978 года Кальви находился в Южной Америке, где вместе с Джелли и Ортолани разрабатывал планы новых афер. Неужели кто-то действительно верит, будто Джелли и Ортолани просто пожали плечами, когда Кальви сказал им, что Альбино Лучани собирается предпринять ряд реформ, которые будут означать конец их игры?

Судью, прокурора или полицейского можно убить даже на виду у всех. Убийство останется нераскрытым или в нем обвинят какую-нибудь террористическую организацию из тех, что расплодились в Италии. Но осуществить убийство папы римского, чтобы замести следы и скрыть хищение в общей сложности миллиарда долларов, надо втайне. Все нужно провернуть так, чтобы у ни кого не возникло подозрений. Чтобы убийство достигло своей цели, смерть должна выглядеть совершенно естественной.

Цена, сколь бы высока ни была, не имела никакого значения, как не имело значения и то, что требовалось пустить в ход, — взятки и подкупы, контракты и комиссионные, вознаграждения и «заказы». Если смерть папы обезопасит Роберто Кальви и не даст ему пасть, позволив продолжать красть миллионы, то для этого годятся любые средства. Та проблема, которую представлял собой заместитель председателя совета директоров Роберто Розоне и которую Кальви подробно обсуждал со своим собратом-масоном Флавио Карбони, должна была разрешиться благодаря заказу на убийство Розоне. После покушения он выжил, но Кальви все равно заплатил 500 тысяч долларов соучастнику преступления Эрнесто Дьотавелли на следующий же день после покушения. Полмиллиона — за заместителя председателя банка. А сколько за папу римского? Когда у тебя в распоряжении целый банк?

После смерти Роберто Кальви самый правдивый отзыв о нем оставил Марио Сарчинелли, на себе испытавшего силу власти, какой тот обладал. «Он начал как слуга, затем превратился в господина, но лишь для того, чтобы позже вновь стать слугой у еще более могущественных хозяев». Главным хозяином для Кальви был человек, который, по моему убеждению, находился в самом центре заговора с целью убийства Альбино Лучани. И этим хозяином был Личо Джелли.

В книге уже приводились многочисленные примеры той власти и того влияния, которыми обладал Джелли. В сентябре 1978 года, когда умер Альбино Лучани, Личо Джелли, можно сказать, фактически управлял Италией. В Ватикане перед ним благодаря стараниям Умберто Ортолани открывались любые двери. То, что оба во время убийства Лучани находились в Южной Америке, никак не может служить алиби в привычном юридическом смысле этого слова. Синдона в Нью-Йорке пил вечерний сухой мартини в ту самую минуту, когда в Милане по его заказу наемный убийца Уильям Арико стрелял в Джорджо Амброзоли. Это обстоятельство никоим образом не спасет Синдону, если итальянские власти когда-нибудь добьются его выдачи с территории США.

Хозяин марионеток, Кукольник Джелли, пользовавшийся кодовым именем «Лучани», продолжал убедительно доказывать, что его власть практически безгранична. В 1979 году Джелли и Ортолани занялись урегулированием политических разногласий между лидером христианских демократов и бывшим премьер-министром Италии Джулио Андреотти и главой социалистов Беггино Кракси. Разоблачение в 1980 году почти тысячи членов ложи «П-2» замедлило ход этих трудных и сложных переговоров, но потом они снова оживились. На момент, когда писались эти строки, премьер-министром Италии был Беттино Кракси, а министром иностранных дел — Джулио Андреотти. За это оба они многим обязаны Личо Джелли.

8 апреля 1980 года Джелли писал из Италии Филлипу Гуарино, старшему члену Национального комитета Республиканской партии США, который в то время всецело был поглощен борьбой за избрание президентом страны Рональда Рейгана: «Если вы сочтете, что для вашего кандидата было бы полезно напечатать в прессе Италии какие-либо материалы, то присылайте их мне, и я обеспечу публикацию в одной из итальянских газет».

Предложение могло бы показаться курьезным, если не знать о том, какую власть сосредоточил в своих руках Джелли. Как мог человек, не являющийся официально собственником ни одной газеты, гарантировать появление в СМИ благоприятных статей и упоминаний о Рональде Рейгане? Ответ прост — масонская ложа «П-2» объединяла многих видных итальянских издателей и журналистов, а Ватикан контролировал гигантский издательский концерн «Риццоли», имевший интересы далеко за пределами Италии, например в Буэнос-Айресе. Среди множества журналов и газет была и самая крупная и престижная в Италии газета «Коррьере делла сера». Другие члены ложи «П-2» действовали на радио, телевидении, в других средствах информации по всей стране. Как и следовало ожидать, в Италии вскоре увидели свет восхвалявшие Рональда Рейгана статьи, размещенные в прессе отзывчивым Джелли.

В январе 1981 года Личо Джелли был почетным гостем на церемонии инаугурации президента США. Как с горечью позднее заметил Гуарино: «Ему отвели лучшее место, чем мне».

В мае 1981 года, после того как обнаруженный список членов ложи «П-2» из тысячи имен, в том числе и нескольких действующих министров, стал причиной падения итальянского правительства, Джелли отнюдь не выпустил власть из своих рук, только лишь перебазировался в Южную Америку. О том, что он сохранил по-прежнему громадное влияние, говорит хотя бы тот факт, что по указанию Кальви из «Банко Амброзиано» были переведены 95 миллионов долларов на счета панамской компании «Беллатрикс», одной из подставных фирм, контролируемых «П-2». Этот перевод затем, пройдя экзотичными маршрутами, в том числе через банки Ротшильдов в Цюрихе и Гернси и «Банк Националь де Пари» в Панаме, распался на множество ручейков, разбежавшихся в самых неожиданных направлениях. Среди прочего около 20 миллионов долларов оказалось в маленьком коммерческом банке «Ансбахер и Ко» в Дублине.

Год спустя, в мае 1982 года, когда Фолклендская война была в самом разгаре, Личо Джелли — находящийся в бегах, скрывающийся от правосудия, обвиненный во множестве преступлений, — спокойно приезжает в Европу, чтобы помочь своим аргентинским друзьям. Те ракеты «Экзосет», которые Джелли приобрел для хунты, показали себя с самой лучшей стороны, и он, как было уже рассказано выше, прибыл для закупки новой партии. Он обосновался вместе с Ортолани на вилле в Кап-Ферра, где вел тайные переговоры не только с различными торговцами оружием, но и с представителями фирмы «Аэроспасьяль», производителем ракет «Экзосет». Британская разведка узнала об этих переговорах и предупредила своих коллег из итальянской секретной службы, которые устроили было налет на виллу в Кап-Ферра. Схватить Джелли итальянским спецслужбам помешала французская контрразведка ДСТ (Управление территориальной безопасности), сделавшая все возможное, чтобы воспрепятствовать всем попыткам его арестовать. Вот еще один пример могущества Личо Джелли.

Ведя переговоры с потенциальными поставщиками ракет «Экзосет», Джелли находил также время и для ежедневных контактов с Кальви. Двух «вольных каменщиков» по-прежнему объединяло многое. Ко второй неделе июня 1982 года Кальви, как и Джелли, тоже был вынужден податься в бега. Империя «Амброзиано» оказалась на грани полного краха, и он нелегально покинул Италию, перебравшись сначала в Австрию, а затем — в Лондон. И Кальви, и Джелли снова были необходимы друг другу как никогда. Кальви нужна была защита от правоохранительных органов итальянского государства, а Джелли требовались десятки миллионов долларов для приобретения ракет «Экзосет». Мне удалось установить, что французы искали способы обойти действовавшее тогда эмбарго на продажу вооружений Аргентине. Ракеты должны были попасть в Аргентину через Перу. Французские технические специалисты ждали только команды вылететь к месту назначения, чтобы там подготовить «Экзосеты» для использования аргентинскими ВВС.

Но у Джелли и Кальви приоритеты фатально разошлись. Война не ждала, пока Кукольник подергает за нужные итальянские ниточки. Кальви, по предложению Джелли, отправился в Лондон — навстречу своей смерти. Он «покончил с собой» 17 июня 1982 года, в тот же самый день, когда генерала Галтьери на посту президента Аргентины сменил генерал Биньоне. Аргентина проиграла войну. Сотоварищи Кальви по ложе «П-2» посчитали, что он приложил руку к поражению, не сумев вовремя найти денег для покупки противокорабельных ракет.

В августе 1982 года аргентинская хунта тайно решила возобновить военные действия против английских войск на Фолклендах. При этом аргентинские военные полагали, что использование «Экзосетов» принесет им и победу в войне, и сами острова.

На этот раз Джелли вышел на контакт с бывшим офицером итальянских спецслужб, полковником Массимо Пульезе, членом ложи «П-2». Вновь о намечавшейся сделке узнала английская разведка и сорвала ее.

В течение августа 1982 года у Джелли постоянно возникали сложности с одним из секретных банковских счетов в Швейцарии. С него не удавалось произвести платежи. Всякий раз, как Джелли из Южной Америки пытался осуществить перевод средств со специального счета в женевском банке «Ю-би-эс», то получал отказ в проведении транзакции. Джелли сообщили, что ему следует появиться в банке лично.

Воспользовавшись подложным аргентинским паспортом, он 13 сентября 1982 года вылетел в Мадрид, а оттуда — в Женеву. Джелли предъявил свои фальшивые документы, в ответ ему сказали, что придется немного подождать. Через несколько минут его арестовали — Кукольник угодил в специально расставленную ловушку. Его счет был заблокирован по просьбе итальянского правительства, которому швейцарцы сообщили о том, кто в действительности является владельцем этого счета.

Для Джелли этот счет открыл Роберто Кальви, и он же перевел на него свыше 100 миллионов долларов. В момент ареста Джелли пытался перевести оставшиеся на его счету 55 миллионов долларов в Уругвай.

Сразу же начались юридические процедуры по выдаче арестанта Италии, Джелли затянул ту же песню, что пели и Синдона с Кальви: «Я — жертва политических преследований. Это заговор, организованный левыми». На то время, пока швейцарским судьям предстояло разбираться с делом Личо Джелли, его поместили в тюрьму «Шан Доллон», одну из самых охраняемых тюрем Швейцарии. Как уже установлено в этой книге, любые процессы, связанные с экстрадицией членов ложи «П-2», затягиваются надолго. Летом 1983 года Джелли все еще находился в «Шан Доллон».

В Италии приближались новые всеобщие выборы, назначенные на июнь, и работа парламентской комиссии, занимавшейся расследованием деятельности ложи «П-2», была приостановлена. Христианско-демократическая партия выставила на выборы по меньшей мере пять членов ложи «П-2». Синьорина Тина Ансельми, председатель упомянутой парламентской комиссии, на вопрос о тех выводах, к которым она пришла после тщательного двухлетнего изучения деятельности этого тайного общества, ответила так:

«П-2» ни в коем случае нельзя считать несуществующей. Она по-прежнему жива, активна, рвется к власти. Ее члены действуют во многих учреждениях и государственных институтах. В ее руках есть деньги, связи, средства. В Южной Америке продолжают действовать ее мощные центры. И она по-прежнему способна определять, пусть и отчасти, политическую жизнь в Италии.

Ход событий убедительно показал обоснованность и правильность выводов синьорины Ансельми. Когда об аресте Джелли стало известно в Аргентине, адмирал Эмилио Массера, член правящей хунты, заметил: «Синьор Джелли оказал Аргентине неоценимые услуги. Страна за многое должна его поблагодарить, и мы навсегда перед ним в долгу».

Адмирал Массера, как и генерал Карлос Суарес Масон, командующий 1-м армейским корпусом, как и создатель аргентинских «эскадронов смерти» Хосе Лопе Рега, является членом аргентинской организации ложи «П-2». В Уругвае в ложу «П-2» входит бывший главнокомандующий вооруженными силами страны генерал Грегорио Альварес.

Если кто-то в Италии или в мире счел, что Тина Ансельми просто пыталась набрать политические очки в преддверии выборов, то 10 августа 1983 года они испытали немалое потрясение — в тюрьме «Шан Долон» стало одним заключенным меньше, чем накануне. Сбежал Личо Джелли. Швейцарские власти, пытаясь скрыть охватившее их глубокое смятение, теперь всю вину сваливают на одного подкупленного охранника, Умберто Чердана, который, согласно официальным заявлениям, получил смехотворную взятку в 6 тысяч фунтов стерлингов. Если кто-то из читателей этой книги поверит, что Джелли сбежал из Швейцарии с помощью всего лишь одного тюремного охранника, то они, вероятно, также верят, что смерть Альбино Лучани наступила по естественным причинам. Чтобы охранник пошел на такой шаг ради суммы, равной его четырехмесячному жалованью, при этом рискуя получить тюремный срок в семь с половиной лет?

Через девять дней после побега Джелли швейцарские власти ответили согласием на запрос Италии об экстрадиции. Одна беда — выдавать было уже некого. Вначале сын Джелли переправил его на арендованном «БМВ» во Францию, откуда обоих на вертолете доставил в Монте-Карло ни о чем не подозревающий пилот. Его попросили изменить маршрут и приземлиться вместо Ниццы в Монте-Карло, под тем предлогом, что пассажиру необходима срочная стоматологическая помощь. Сев в Монте-Карло на яхту Франческо Пацьенцы, заявлявшего о дружбе с покойным Роберто Кальви, Джелли продолжил свои поиски хорошего дантиста уже в Уругвае. В момент, когда пишутся эти строки, он наслаждается жизнью на ранчо в нескольких милях к северу от Монтевидео, откуда Кукольник и продолжает дергать за ниточки своих марионеток. Его разыскивают многие страны, обвиняют во многих преступлениях, но информация, которую он прилежно и кропотливо собирал на протяжении многих лет, служит надежной гарантией его безопасности.

В результате прошедших в Италии в июне 1983 года выборов пост премьер-министра занял синьор Беттино Кракси, один из многих, кто получал от Кальви щедрые пожертвования. Услышав о побеге Джелли, он сказал: «Его побег подтверждает, что в распоряжении великого магистра целая сеть могущественных друзей».

Если Личо Джелли когда-нибудь будет передан живым в руки итальянского правительства — а на этот счет есть очень большие сомнения, — то в Италии его ждет целый ряд тяжких обвинений: вымогательство, шантаж, контрабанда наркотиков, контрабанда оружия, заговор с целью свержения законно избранного правительства, политический шпионаж, военный шпионаж, незаконное владение государственной тайной, соучастие в подготовке и проведении террористических актов, включая взрыв в Болонье, где заложенная на городском вокзале бомба унесла жизни 85 человек.

Цепь, которая звено за звеном ведет от убитого римского папы к епископу Полу Марцинкусу, к Роберто Кальви, к Умберто Ортолани и Личо Джелли, очень прочна. Она и должна быть прочна, для того чтобы косвенные улики стали решающими, факты и выводы обязаны выдержать самую скрупулезную проверку, прежде чем жюри присяжных вынесет вердикт «виновен». Ни один присяжный, если ему предъявить собранные в этой книге доказательства, свидетельства и факты, не выскажется в пользу вердикта «смерть по естественным причинам». Ни один судья, ни один коронер в мире не примет подобный вердикт, имея на руках все эти доказательства. Сегодня в этом нет никаких сомнений. Нет и никаких доказательств, подтверждающих, что смерть Альбино Лучани явилась результатом несчастного случая. Остается только один-единственный вывод — убийство. И, по моему убеждению, убийца был не один, и в заговоре с целью убийства участвовали не некие неизвестные лица, а скорее слишком известные, и в центре его стоял Личо Джелли. В число членов ложи «П-2», которую возглавлял Джелли, входил брат кардинала Себастьяно Баджо, Франческо. У Джелли было много встреч с сильными мира, и он не раз получал аудиенции у самого римского папы — у папы Павла VI. В число близких друзей Джелли входил кардинал Паоло Бертоли. Ближайший советник Джелли по «П-2», Умберто Ортолани, знал все ходы и выходы в Ватикане лучше многих кардиналов. Ортолани, осыпанный наградами и почестями Ватикана, был настолько близок к нервному центру Ватикана, что именно он на своей вилле принимал состоявшееся перед конклавом совещание кардиналов, на котором было выработано окончательное стратегическое решение об избрании папой Павла VI. Не кто иной, как Ортолани подбросил идею о продаже долей Ватикана в «Сочьета дженерале иммобильяре», «Черамика Поцци», «Кондотте д’Акуа», принесшей многие миллионы долларов. Ортолани был своеобразным сватом для «П-2», сведя папу Павла VI и мафиози и масона из «П-2» Микеле Синдону. От одного он получил щедрые комиссионные, а другой удостоил его папских почестей. Благодаря Ортолани во всем городе-государстве Ватикане не осталось такого места, куда бы не мог попасть Кукольник или те мужчины и женщины, которых он контролировал. Джелли также собирал всевозможные курьезные и пикантные сведения, в частности, у него в коллекции имелись фотографии папы Иоанна-Павла II возле плавательного бассейна — совершенно голого. Когда Джелли продемонстрировал эти снимки известному деятелю социалистической партии Ванни Нистико, тот заметил: «И куда смотрит охрана! О какой безопасности можно вообще говорить! Если папу можно сфотографировать в таком виде, то представьте, как легко его застрелить». Действительно, что может быть проще? Разве только отравить предшественника.

И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей, и говорил им: написано, — дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников.

(Матфей 21:12–13)

У Альбино Лучани была мечта. Он мечтал о Римско-католической церкви, которая поистине отвечала бы нуждам паствы в важнейших вопросах жизни, в частности, в отношении регулирования рождаемости. Он мечтал о церкви, которая освободилась бы от богатств, власти и престижа, приобретенных благодаря корпорации «Ватикан»; о церкви, которая ушла с торжища и отторгла меновщиков там, где опорочили слово Христово; о церкви, которая вновь бы нашла опору в том, что всегда было ее величайшим капиталом, источником ее истинной власти, ее величайшим авторитетом — Евангелие.

К вечеру 28 сентября 1978 года Альбино Лучани предпринял первые шаги по воплощению в реальность своей выдающейся мечты. В 21:30 он закрыл дверь опочивальни, и мечты не стало.

Теперь в Италии говорят о том, чтобы сделать Лучани святым. Уже собираются петиции за подписями тысяч верующих. В конце концов, если этого человека, «бедняка, привыкшего обходиться малым и помалкивать», причислят к лику блаженных, то это будет более чем уместно. 28 сентября 1978 года он принял мученическую смерть за свою веру. Избавиться от такого человека, как Альбино Лучани, и тех проблем, которые вызывало само его существование, возможно было, только прибегнув к «итальянскому способу». Решение о том, что папа должен умереть, было принято, и избранника Господа убили.