Ехать в центр, с сомнительной коммерческой миссией, Соболев не хотел. Во-первых для человека, находящегося в розыске не лучшая идея, а во-вторых — вся эта суета со спекуляцией импортными зонтами, колготками, духами "Клема" и прочей дефицитной, но так нужной гостям столицы чепухой, не к лицу и чужда учёному, офицеру КГБ. Но подобные резоны разбивались о простую и понятную возможность заработать на первых порах.

— Ты пойми, Витя, кто тебя будет искать в центре Москвы? Торговать тебе не нужно — засыпешься сразу. Будешь на подхвате болтаться с сумкой неподалёку от ЦУМа. Ещё лучше, если посидишь в летнем кафе на Петровке, неподалёку от ментовки, точняк гарантия безопасности, — противно заржал Печугин.

— Тема простая и денежная: я тащусь ко входу и верчу в руках складной зонтик "Три слона", народ подваливает: "где достал"? Я под дурика мямлю, что мол купил с рук, подарок жене, а теперь сомневаюсь понравится ли. Кто-нибудь обязательно предложит продать и я неохотно соглашаюсь, потому, что пятьдесят рублей дорого, а супруга станет ругать за расточительство. Теперь считай: у тебя в сумке десять зонтов, табаш с каждого по четвертному. В итоге прибыль двести пятьдесят рублей, мне полторы сотни, остальное тебе. Как такая арифметика?

Арифметика впечатляла своей лёгкостью и бесшабашным цинизмом. Соболев задумался, ведь привычный ОБХСС со статьёй 154 — скупка и перепродажа с целью наживы, в будущем — анахронизм, который никто не будет воспринимать серьёзно. Димка рассказывал что понятие спекуляция исчезло из уголовного кодекса, как только страна перешла на новые экономические рельсы. До будущего ещё надо дожить, а сейчас приходится цепляться за противоправные возможности. Вновь с горечью подумал о ближайшем будущем — не век же куковать в квартире, больше напоминающей холостяцкий притон уркаганов. В слух поинтересовался, изображая недоверие:

— А если прихватят? Потащат в милицию, станут вопросы задавать и что тогда?

— А тогда я полезу в карман и достану эту синенькую бумажку, типа простите, товарищ милиционер, больше не буду — Алексей опять гаденько оскалился и помял пальцами пятирублёвую купюру.

Соболев тоже хихикнул, а про себя подумал, что в прежней жизни, случись ему нарваться на подобного уличного барыгу, с удовольствием сдал бы в милицию.

— А если ещё раз застукает и не уличный постовой, а сотрудник ОБХСС?

— Тогда несколько таких бумажек, — не растерялся Печа, — не в первой.

Около одиннадцати утра, Соболев занял свой пост. Леша предупредил, что на продажу единицы товара в среднем уходит полчаса, потому напарник обязан находиться неподалёку и держать наготове очередной зонтик. В сумке, в довесок к основному импорту, лежало несколько пачек сигарет, коробка духов, несколько пар колготок, да блок жевательной резинки. Для начала прогулялся по этажам ГУМа. По выходу перехватил требовательный взгляд подельника и ускорил шаг до назначенного места встречи.

— Процесс пошёл. Давай пару зонтов и "Мальборо", — Печугин подмигнул и энергично зашагал назад к лакомому пятачку у входа в универмаг.

К четырём часам в сумке осталось невостребованная пара пачек сигарет и духи. Радостные возвращались домой.

— А я что говорил? Вот держи, честно заработал, — спекулянт протянул Соболеву сторублёвку с портретом Ленина и двадцать рублей мелкими купюрами.

Соболев подумал, что зарабатывал в лаборатории немного больше, но в месяц. Звание и выслуга не в счёт, но ещё один такой "коммерческий выезд" и совокупное месячное жалование будет перекрыто. Как оперативник, Соболев отдавал отчёт, что рано или поздно Печугин нарвётся на принципиального оперуполномоченного, наведут справки, пробьют по базам и к бывшему осуждённому появятся вопросы. В глубине души, надеясь, что подобное случится не скоро, настраивался на ежедневные вахты с утомительными челночными рейсами. Подошли к дому, деда в кругу доминошников не обнаружили.

— Должно быть пошёл перекусить и жахнуть стопарик, — вслух прокомментировал внук.

Невзрачный мужичок с пожизненным клеймом бухарика оторвался от игры и бросил:

— Нет, не хавать — к Мятому два фраера заявились, видать по делу. — заметив, как Лёша нахмурился, игрок добавил, — Твой дедок сам их в гости пригласил, под руки не тащили.

Соболев занервничал.

— И часто к деду гости приходят?

— Ну, соседи, перехватить трёшку до получки, участковый пару раз наведывался, ну и кое-кто из сидельцев, редко. Сейчас спрошу, — и обращаюсь игроку поинтересовался, — не мусора?

— Молодые оба, морды не казённые, не похожи на ментов.

Соболев завертел головой — проверился. Любая новая ситуация, незначительное изменение жизни, автоматически настораживала. Наверно у любого беглеца, обостряется чувство опасности, изгой чувствует себя неуверенно, а страх держит в постоянном напряжении.

— Ты сходи домой один, я подожду четверть часа, если не выйдешь, значит засада и я сваливаю. Ты меня не видел, я тебя не знаю. Иди Лёша, твоих денег мне пока хватит. В городе загляну на твоё место у ЦУМа. На всякий случай, пока, спасибо за помощь.

Печугин кивнул и неуверенно двинулся к парадной. Соболев ещё разок осмотрелся и спрятался в кустах. Сквозь ветки ему была видна вся площадка и двери парадной. Посмотрел на часы, Печугин вышел через десять минут и не увидев приятеля растеряно осматривал площадку. Виктор раздвинул зелень кустов и

окликнул.

— Ну что?

— Тут вот какое дело, Витя. Это не менты, сказали, что специально приехали из Питера и хотят тебе помочь. Что давно знакомы с тобой. Один обозвался странной кликухой Попаданец, второй — Лаборант. Я им толкую, мол ты пошёл в магазин. Они — ничего подождём. И всё мой старый козёл раззвонил: "где Витьку потерял, ведь уходили вдвоём". Ну, как, зайдёшь? У деда нюх на мусорских особый, иначе не пригласил.

Соболев внутренне усмехнулся, что бы Печа сказал, если узнал про службу в КГБ? "Ваш нюх братцы уголовнички притупился. А сам-то кто? Без пяти минут зек, диверсант и предатель". Стало быть Петрушевский с Чистяковым пожаловали, сперва заложили теперь типа парламентёры или оной мотив? Как узнали? Молнией мелькнуло: значит где-то рядом Серебряков. Ладно, была не была, что будет, тому не миновать. Сухо бросил:

— Пошли, коли не менты, потолкуем.

На кухне оживлённо разговаривали, раздался взрыв хохота. Соболев растерялся, ждал напряжённой тишины, а тут смеются, толь что песни не поют. Жестом показал Печугину, подожди в коридоре и резко распахнул дверь. Смех оборвался. Мятый как бы в оправдание кивнул на Чистякова.

— Весёлый у тебя Витя знакомый — анекдоты травит похлеще иного.

Соболев мрачно глядел на нежданных гостей, вид у него далеко не благодушный и это дед сразу понял.

— Да, анекдоты травить Витя умеет и не только…

Он сунул руку в карман. Петрушевский приподнялся и побледнел.

— Не волнуйся Дима, ствол вернулся по назначению, я не бандит, а учёный, если ты не забыл. Раз дёрнулся значит в курсе. Хозяин, я подсяду если не возражаешь? Лёха заходи, поговорим.

Соболев почувствовал некоторое облегчение, это пока не группа захвата во главе с очень злым Ерохиным, впрочем, того отстранили. А Соболеву какая разница, пришлют другого мордоворота. Печугин старший предложил выпить. Молча опрокинул в себя стакан, закусил, за ним Печа и дед, гости вторично отказались, объяснив причину. Ага, отложилось в мозгу, стало быть оба за рулём, это обнадёживало, но начинать важный только для троих разговор не торопился. Первым подтолкнул события Петрушевский:

— Витя, я бы на твоём месте не засиживался. Тебя плотно ищут, предлагаю покинуть гостеприимных хозяев и продолжить разговор у меня в машине.

— Дай перекусить на дорожку, товарищ Петрушевский. Сам знаешь с харчами в местах не столь отдалённых напряжённо.

Петрушевский среагировал на подколку и зло резанул:

— Лучше с голодным брюхом на свободе, чем с баландой за решёткой.

— Да ладно вам собачится, мужики. Вроде как помочь приехали, — попытался сгладить обстановку Мятый.

Напряжение висело в воздухе, Соболев понимал, что недосказанность мешает всем, но главный разговор при посторонних заводить не собирался. Наскоро перекусив, поднялся из-за стола:

— Я налегке, вот портфельчик только. Спасибо хозяева, что приютили и помогли. Пошли что ли, прощайте.

Неловко толкаясь в тесной квартире, троица вышла на лестничную площадку. Спускались по прежнему молча. Соболев прикидывал с какими предложениями обратится бывший коллега, научный сотрудник по работе в ОЛИБ и гость из будущего в личине подростка, когда-то спасший от смерти. Вышли на воздух, за спиной хлопнула дверь подъезда, глаза не зацепились за подозрительных людей — тишь да благодать. Та же компания доминошников, мамочки с детьми, любопытные старушки на скамеечке, крики детворы и шум большого города за границей зелени московского дворика. Соболев вдруг подумал, что если дать стрекоча, сопровождающие вряд ли кинутся в погоню. Но зачем в очередной раз срываться неизвестно куда и зачем? Прошло всего пять дней после бегства из мчащегося на всех парах экспресса Ленинград-Москва. А ледяная пустота неизвестности уже вымотала и подавила волю к сопротивлению. Соболев вспомнил, что Петрушевский фарцевал и приторговывал шмотками. Помог деду с деньгами, а тот по ветеранской льготе купил автомобиль "Москвич". Сам почти не пользовался и выписал доверенность на внука. Значит внук и прикатил в столицу, вопрос зачем? А вот и сама легковушка. За руль сел Петрушевский, рядом Соболев, а на заднем сидении Чистяков. Тронулись.

— Ну что, поговорим, Витя? — начал Чистяков.

— А о чём? Я не ваш подведомственный, у меня своё начальство и вы его знаете. Что сделал, лежит на мне и зачем вы тут появились не понятно. Если вычисли меня, то не без посторонней помощи, даже догадываюсь с чьей. Чего ты предлагаешь, Коля, друг ситный?

— Изволь, Витя. Сейчас сильно удивлю. Я ведь знаю, что товарищ за рулём попаданец. Скажу больше, так случилось, что общаюсь с тобой из будущего. Спросишь как? Я руковожу лабораторией, по типу той, что собирался взорвать. Естественно, ты об этом не знал и знать не можешь оттого, что в там в двадцать первом, веке у тебя нет доступа к машине времени, а у меня есть. Удивил?!